Часть III. Денежная реформа в России

Глава 10. Угрожает ли России гиперинфляция?

Олег Богомолов [Автор является директором института международных экономических и политических исследований Российской академии наук.]
Комментарий. Неформальная революция в России, Поль Крег Робертс

Либерализация цен в России с начала нынешнего года интерпретируется как первый реальный шаг к рыночной экономике. Действительно, без свободных цен, определяемых соотношением спроса и предложения, нет рынка, как нет его и без конкуренции, частной собственности, здоровых денег, строгих государственных правил учета, налогообложения и т. д. Давать советы, в какой последовательности следовало в России предпринимать рыночные реформы (сначала приватизация, демонополизация, оздоровление бюджета, а затем уже освобождение цен из-под контроля или в обратном порядке) теперь уже поздно. Видимо, у правительства России не было ни времени, ни реальных возможностей поступить иначе. Центральные контрольные структуры распадаются и упраздняются. Многие цены уже дефакто вырвались на свободу с лета 1991 г. Ощущение неизбежности очередного взрыва цен глубоко проникло в общественное сознание, и производители предпочитали воздерживаться от поставок товаров в ожидании их подорожания. Видимо, не было надежды остановить поднимающуюся волну с помощью административных препон: результат мог быть обратным желаемому (дальнейшее ухудшение снабжения городов, разгул спекуляции и разного рода злоупотреблений). Даже введение карточек на основные продукты питания, продаваемые по фиксированным ценам, становилось проблемой, когда нет достаточных фондов в руках властей, а сами власти слабы, чтобы принудить производителей поставлять товары в централизованные фонды по невыгодным ценам.

Словом, споры о лучшем с теоретической точки зрения пути к подлинному рынку отступают на второй план перед лицом опасных последствий нового скачка цен и необходимостью им противодействовать.

Цена высокой инфляции

Тревожит, прежде всего, угроза высокой инфляции, т.е. гонки наперегонки цен и заработных плат, когда ежемесячно все и вся дорожает на 10--30 процентов. Такая инфляция опасна тем, что она лишает экономику и ее отдельных участников всяких стимулов накопления и инвестирования, рождая желание немедленно истратить заработанные деньги и не идти на риск капиталовложений, поскольку абсолютно неясно, какую отдачу от них можно получить. К чему напрягать силы, когда дополнительный заработок тут же съедается? Индексация доходов и вкладов в зависимости от темпа обесценивания денег не страхует полностью от потерь. Финансовые отношения становятся все более запутанными, жизненный уровень падает, социальная дифференциация усиливается, производство стагнирует и даже сокращается. Такова цена крупной инфляции.

Мировой опыт знает примеры гиперинфляции и ее преодоления. Выбраться из нее чрезвычайно трудно, но не невозможно. Дело в том, что при крупной инфляции приходит в действие механизм ее самовоспроизведения: производитель в ожидании возрастающих затрат и обесценения своей выручки заранее калькулирует более высокие, чем это требуется в данный момент, цены. Инфляционная спираль, таким образом, продолжает раскручиваться. Правда, с другой стороны, быстрое обесценение отложенного спроса населения (вкладов в сберегательном банке и находящейся дома наличности), а также средств на банковских счетах предприятий и учреждений облегчает задачу сбалансирования денежного спроса и предложения товаров. Павловское повышение цен в 2--3 раза, последующий их рост еще до момента либерализации, а затем новый взлет в результате либерализации означают изъятие из кармана населения не менее 500 млрд. рублей накоплений (в ценах до 1 апреля 1991 г.), не говоря уже о сокращении чуть ли не вдвое текущего потребления. Теряют все -- предприятия, бизнесмены, словом те, кто при деньгах, а не при товарах. Немалая плата за экономическую политику перестроечных лет?

Обуздание инфляции

За последние годы Югославии, Польше, ряду Латиноамериканских стран в какой-то мере удалось справиться с чрезмерной инфляцией. Удастся ли это России?

Полагаю, что не следует возлагать большие надежды на устранение многочисленных дефицитов и появление в магазинах изобилия товаров. В Польше либерализация цен с 1-го января 1991 г. к этому привела. Возможность такого же результата у нас проблематична, поскольку ужесточение всех бюджетных ассигнований и замораживание зарплаты, как это имело место в Польше, нам осуществить чрезвычайно сложно, да в отношении заработной платы это и не предусматривается. В Польше либерализации цен с самого начала сопутствовала конвертируемость национальной валюты, т.е. свободный размен для населения и предприятий злотого на доллары по установленному государством курсу. Рынок, таким образом, получил устойчивый и реальный якорь, к которому могли привязываться цены. Ничего подобного в России нет. Кроме того, монополизация заготовок сельскохозяйственных продуктов, торговли, производства многих товаров скорее будет у нас побуждать к вздутию цен, чем к расширению производства товаров. Как же тогда бороться с инфляцией?

Теперь уже ясно, что после освобождения из-под контроля основной массы цен и заработной платы потребуется решительное проведение в жизнь целого пакета хорошо известных мер, без которых экономику и, прежде всего, ее денежную систему не стабилизируешь. Некоторые из этих мер должны были бы даже предшествовать либерализации, например: приватизация государственной собственности; разрушение монополистических образований и создание конкурентной среды, в том числе путем либерализации внешней торговли; ликвидация бюджетного дефицита в результате сокращения расходов и совершенствования налоговой системы; строгий контроль за денежной и кредитной эмиссией. Нужно решительно перестраивать структуру экономики, ориентируя ее на удовлетворение нужд народа, всемерно поддерживая предпринимательство. Упомянутые меры требуют времени на подготовку и опытной и сильной администрации для своего осуществления. Тогда они способны сдержать вырвавшиеся на свободу цены и вернуть доверие к деньгам.

Приватизация

К сожалению, нет ни времени в запасе, ни сильной исполнительной власти, которой бы без возражений повиновались. В. таких условиях, чтобы ослабить социальное недовольство и локализовать бунты, вызванные нищенской жизнью, сдержать разгул преступности, взяточничества, захвата чужой собственности надо отказаться от сложных и бюрократических форм приватизации и вернуть в частную собственность граждан часть отобранного у них государством имущества. Нельзя только обирать население с помощью налогов и инфляции (последняя является тем же косвенным налогом), заставляя его выкупать ему же принадлежащую собственность. Накоплений для этого нет. Необходимо срочно отдать бесплатно (или за символическую плату) государственные квартиры тем, кто в них живет, землю -- тем, кто в состоянии ее по-хозяйски возделывать. Это хоть частично компенсирует огромные материальные потери людей. Некоторое нарушение социальной справедливости при такой бесплатной раздаче можно будет потом выправить за счет налогов на продажу и наследование этой собственности.

В дальнейшем, когда речь пойдет о приватизации крупной государственной собственности, взрослое население должно получить сертификаты (ваучеры), как это делается в Чехословакии, Польше, на бесплатное приобретение акций. [Со времени написания этой статьи программа ваучерной приватизации была начата и закончена.] Государство владеет огромным богатством -- нищ народ. Поэтому определенная часть (30--40%) так называемого "общенародного" достояния вполне может быть возвращена народу в частную собственность. С созданием рынка жилья, земли, акций расширится за счет этих товаров предложение на рынке, у денег появится надежное обеспечение. При сильной инфляции и вакханалии цен как никогда важно создать надежный якорь, который давал бы определенную опору расшатавшейся денежной системе и нарождающемуся рынку, позволял бы со временем их стабилизировать.

Параллельная валюта

Таким якорем могла бы стать параллельная рублю валюта (червонец), имеющая твердое товарное обеспечение (например, землей, недрами и другим приватизируемым имуществом, поступающим на рынок), и конвертируемая в твердые валюты. Если этого не сделать, то долларизация экономики неминуема с грабительским для страны курсом доллара. Причем рост привлекательности доллара как устойчивой и легко превращаемой в любые товары валюты будет подстегивать спрос на него, а, следовательно, и его курс. Поэтому лучше взять на себя создание собственной твердой валюты, которая постепенно вытеснит существующую.

Стимулирование производства

Слабость мер по стабилизации экономики, которые принимались правительствами Рыжкова и Павлова, и даже тех, которые осуществляет теперь российское правительство (в тот период правительство Е. Гайдара. -- Прим. изд.), состоит в том, что упор делается на фискальную сторону дела -- ограничение платежеспособного спроса населения, валютных доходов и т. д. Тем самым подрывается мотивация к производительному и добросовестному труду. Главный же резерв оздоровления экономики и ее денежной системы заключается в другом -- в развитии производственной и предпринимательской активности. Появятся настоящие стимулы, и тогда мы на той же земле и на тех же производственных мощностях сможем в 1,5--2 раза увеличить выпуск продукции. А такую заинтересованность способны обеспечить, на мой взгляд, две вещи: настоящие, полнокровные и устойчивые деньги и действительное владение собственностью, рождающее предпринимательскую инициативу и гарантирующее свободу хозяйствования. Государственные доходы должны преимущественно расти не за счет завинчивания налогового пресса во всех его видах, а в результате стимулирования расширения производства, роста прибылей и доходов граждан.

Независимая денежная система

Возникает, конечно, вопрос -- реально ли справиться с гиперинфляцией и восстановить здоровую денежную систему в масштабе Содружества 11 независимых государств. Ведь для успеха дела важно обеспечить хотя бы такие необходимые предпосылки оздоровления, как: ликвидация бюджетного дефицита, строгий контроль за кредитной и денежной эмиссией, жесткое ограничение роста внутреннего долга отдельных государств Содружества. Пока мало убедительных аргументов в пользу того, что все это осуществимо. Скорее можно ожидать, что Украина и ряд других участников Содружества предпочтут иметь собственные валюты и отказаться от единой рублевой зоны. Да и Россия едва ли справится с задачей стабилизации рубля, если рублевая зона будет включать государства, не желающие поступаться своим суверенитетом и принимать навязываемую Россией и пока далеко не бесспорную ценовую, кредитную, налоговую и эмиссионную политику.

Более реально исходить из того, что Россия будет строить свою самостоятельную денежную систему, может быть в сотрудничестве с Беларусью. В случае если ей удастся восстановить здоровые деньги, российская денежная единица может в будущем стать средством межреспубликанских расчетов.

Трудность реформ

Путь к восстановлению настоящих полнокровных денег, видимо, будет каменистым и трудным. Главное, несомненно, заключается в том, чтобы увеличить предложение на рынке товаров и услуг, которые противостоят деньгам. Поскольку увеличения производства ожидать в ближайшее время трудно, наиболее доступный резерв пополнения рынка -- приватизация государственной собственности.

Другая важная предпосылка -- сокращение расходов и увеличение доходов государственного бюджета. Решать эту задачу приходится на фоне общего падения производства, а, следовательно, и налоговых поступлений. Либерализация цен, видимо, существенно уменьшит дотации бюджета на уголь, продовольствие, лекарства, пассажирский транспорт и квартирную плату, но одновременно вынудит правительство увеличивать зарплату государственным чиновникам, работникам сферы образования, здравоохранения, науки, повышать пенсии, стипендии и т. д.

В состязании цен и заработной платы лидировать, естественно, будут цены. Связанную с взвинчиванием цен дополнительную прибыль правительство имеет обыкновение изымать (в значительной мере, если не полностью) в бюджет. Основная ставка сейчас делается именно на то, что разрыв в пользу бюджета между ростом цен и доходов населения позволит снизить бюджетный дефицит и сократить денежную массу в обращении. Беда, однако, состоит в том, что возможность дальнейшего снижения доходов населения близка к пределу, за которым можно ожидать массовых выступлений народа с требованиями повышения зарплаты, пенсий и т. д.

Словом, трудно пока определить рост бюджетных доходов, вызванный освобождением цен из-под контроля. На мой взгляд, более оправданными будут осторожные оценки.

Безусловно, жесткая экономия расходов необходима по всем статьям бюджета, но наибольший эффект можно ожидать от сокращения расходов на оборону, на крупные проекты капитального строительства, субсидии сельскому хозяйству.

Доля военного сектора в экономике России невероятно гипертрофирована (до 40--50% всего машиностроения, около 20--25% ВВП), что делает конверсию необычайно болезненной и дорогостоящей. Уже началось резкое сокращение правительственных закупок военной техники. Оставшись без контрактов, военные заводы и конструкторские бюро вынуждены перестраивать свое производство на гражданские нужды, либо увольнять персонал. И то и другое требует дополнительных расходов на капитальные вложения, связанные с конверсией, и на пособия по безработице. Поэтому облегчение для бюджета наступает не сразу, а по прошествии некоторого времени. То же самое относится к сокращению численности армии. Оно займет, по всей вероятности, несколько лет и приведет к созданию относительно немногочисленной профессиональной армии. Ее содержание обойдется дороже, чем обычной армии того же размера. Другими словами, и по этой статье военного бюджета на крупную экономию рассчитывать не приходится.

Правительство России имеет возможность уменьшить бюджетное финансирование капитального, в том числе квартирного строительства, если эту функцию возьмут на себя крупные банки. Но их кредитные ресурсы пока сравнительно невелики. Что касается отмены большей части государственных субсидий сельскому хозяйству, то это вполне реально при переходе к свободным ценам. Производители могут восполнять потери за счет повышения цен.

Ввиду сравнительно ограниченных резервов сокращения расходной части бюджета, надежды пока больше возлагаются на увеличение налоговых поступлений. Из-за падения производства и снижения его рентабельности бюджет лишается значительных поступлений. Предпринимая налоговую реформу, правительство стремится увеличить бремя, возлагаемое на население и предприятия. В сравнении с главными странами Запада предполагаются более высокие ставки подоходного налога, налога на прибыль, на добавленную стоимость и т. д. Все это, к сожалению, оказывает дестимулирующее воздействие на экономику, подавляет предпринимательскую и трудовую активность, стремление больше заработать. Разумный компромисс между желанием повысить бюджетные доходы за счет налогов и необходимостью поощрять хозяйственную деятельность с помощью облегчения налогового пресса пока не найден. В конечном счете, самым оптимальным является рост налоговых поступлений в результате расширения производства.

Наконец, правительство России рассчитывает пополнить бюджет за счет продажи находящегося в его распоряжении имущества, которое до этого объявлялось собственностью народа. Оценить эти доходы весьма трудно не только из-за отсутствия реальной рыночной оценки государственной собственности, но и в силу неопределенности самих механизмов приватизации. Пока она протекает стихийно и сопровождается захватом государственной собственности властями или хозяйственными органами более низких уровней. Это практически не пополняет государственную казну. С другой стороны, коллективы предприятий проявляют интерес к их выкупу у государства. Однако они способны сделать это лишь на заемные средства: накопления населения съедены либерализацией цен. Словом, государство сначала должно предоставить кредит и лишь потом в течение ряда лет сможет вернуть его. В условиях гиперинфляции оно может, фактически, ничего не получить назад. К тому же при отсутствии рыночной оценки продаваемых производственных фондов и сама-то сделка совершается, нередко, по весьма низким, можно сказать символическим ценам.

Предположительно, "малая" приватизация, т.е. продажа мелких и средних магазинов, мастерских, ресторанов позволит государству отсосать денежные капиталы, нажитые правдами и неправдами нарождающимся слоем предпринимателей и торговой мафией. Возможно, речь идет о десятках миллиардов рублей. Обесценивающиеся деньги выгодно превращать в недвижимость, однако, с другой стороны, нельзя не видеть, что новые российские власти всех уровней проявляют большую сдержанность в отношении приватизации государственного имущества, понимая, что с его продажей или распределением среди населения исчезнет их власть. Особенно это относится к земле, ее недрам, крупным промышленным предприятиям. Мало что делается для реальной оценки приватизируемой собственности. Только в случае частичной продажи ее иностранным инвесторам предпринимаются серьезные усилия в этом направлении. Отсутствует компетентная организация разных уровней, которая могла бы взять на себя проведение приватизации. Созданные для этого органы сами никакой собственностью не располагают, а призваны заниматься приватизацией чужого имущества.

Сдержанность в отношении приобретения предприятий наблюдается и со стороны западного капитала. Отпугивает, прежде всего, политическая нестабильность, отсутствие нормальной рыночной среды, бюрократизм властей.

В принципе, именно в разумной и социально справедливой приватизации огромного богатства, которым располагает государство, заложен ключ к оздоровлению денежной системы и введению здоровых рыночных отношений. К сожалению, пока нет ни решимости, ни четких концепций, ни административных механизмов для того, чтобы использовать приватизацию как главный инструмент стабилизации государственных финансов, обеспечения устойчивости и внутренней конвертируемости денег. Поэтому в ближайший год за ней сохранится относительно скромная роль в борьбе с инфляцией и в создании полноценной валюты.

Роль Запада

До сих пор иностранные займы используются как спасательный круг для тонущей экономики России, Украины, Казахстана и других государств, возникших на развалинах Советского Союза. Предоставление отсрочки в погашении долгов и новых кредитов, несомненно, облегчает переход к рынку. Но уже сегодня, кажется, никто не питает иллюзий, что приток средств извне, в том числе и безвозмездной помощи, станет главным фактором финансовой стабилизации и рыночных преобразований в России. Запад не располагает такими ресурсами и не хочет идти на риск ввиду неустойчивости ситуации в России.

Трудно предвидеть, получит ли Россия в ближайшие годы крупные кредиты для расплаты по имеющимся международным обязательствам. Приток кредитов будет направляться на реализацию проектов в очень специфических областях, обладающих наибольшим потенциалом стабилизации экономики России и выплаты долгов.

На ближайшие годы приходятся крупные платежи по имеющимся кредитам. Приобретение государством на эти цели твердой валюты путем обмена валютных доходов экспортеров на рубли при искусственно низком рыночном курсе последнего ляжет на бюджет тяжким бременем. Что касается обязательной продажи государству 40--50% экспортной выручки по искусственно низкому курсу обмена, то этот источник твердой валюты делается все менее надежным. Он подрывается становящимся рынком, который подталкивает экспортеров к утаиванию доходов в твердой валюте.

При всем при этом Запад может сыграть важную роль в переходе России к рыночной экономике и в стабилизации ее денежной системы. Конечно, только при условии взаимной политической воли к крупномасштабному экономическому сотрудничеству. Особенно необходима решительная ориентация России на привлечение западного опыта и инвестиций и на быстрое создание адекватных правовых и экономических условий и гарантий.

Я считаю, что Запад должен предложить крупные кредиты для ускорения конверсии военно-промышленного комплекса, ликвидации части нашего ядерного арсенала, проведения денежной реформы и обеспечения конвертируемости новой валюты. Без создания достаточных резервов твердой валюты (истраченные золотые резервы следует восстановить как можно скорее), нельзя гарантировать успех денежной реформы.

Возрождение российской экономики в значительной степени должно основываться на иностранных инвестициях. СССР искусственно изолировал себя от процесса транснационализации производства. Многонациональные компании не были представлены на его территории, а крупнейшие советские промышленные предприятия не инвестировали за рубежом. Теперь Россия должна заняться активной интеграцией в мировую экономику, распахнуть двери и создать все необходимые условия для деятельности транснациональных корпораций ведущих стран Запада. Это предполагает прямую продажу им некоторых предприятий или продажу акций, а в некоторых случаях и контрольного пакета. Следует поощрять взятие иностранными компаниями концессий на разработку природных ресурсов, транспорта и линий связи. Для широкого привлечения иностранных инвестиций нужны гарантии возможности репатриации инвестированного капитала и реформа залогового права, без чего невозможно использование земельных участков и недвижимости в качестве залогов под кредит.

Мне представляется, что Запад должен связать предоставление помощи в стабилизации денежной системы России и в обеспечении конвертируемости рубля с созданием благоприятных условий для иностранных инвестиций.

Другие факторы денежной стабилизации

К числу важных предварительных условий оздоровления денежной системы России следует отнести реформу кредитной системы, ее расширение и техническую модернизацию, а также приведение в порядок запущенной системы бухгалтерского учета и аудита. Деятельность центрального банка, также как государственных и коммерческих банков, должна регулироваться законом, который бы запретил предоставление необеспеченных кредитов, всякого рода сомнительные операции с деньгами или ценными бумагами, превышение допустимых пределов ликвидности. Денежная эмиссия также должна осуществляться в соответствии с законами банковской деятельности, а не указаниями правительства.

И последний существенный элемент денежной реформы -- восстановление доверия к государству, которое печатает деньги и гарантирует их платежеспособность. Пока это доверие поколеблено действиями правительства, которое сознательно почти полностью обесценило накопления населения и придало ускорение инфляции. Чтобы остановить бегство от денег и сделать привлекательным их накопление и хранение в банках, нужно не только приостановить инфляцию, но и укрепить авторитет государства как представителя и защитника интересов народа.

---

Комментарий
Неформальная революция в России

Поль Крег Робертс [Автор является Председателем института политической экономии и почетным членом Cato Institute.]

Олег Богомолов сообщил нам, и, по моему мнению, верно, что ключом к здоровой денежной системе и к переходу к рыночной экономике является, приватизация принадлежащих государству богатств. Он также сообщил, и опять верно, что до либерализации цен следует приватизировать собственность, устранить монополистические структуры, либерализовать внешнюю торговлю, сократить бюджетный дефицит и установить контроль над денежной эмиссией.

Потом он заявил, и опять верно, что у правительства не было ни времени на то, чтобы сделать все это, ни административных органов, которые могли бы это осуществить; что множество цен стали фактически свободными еще до того, как правительство решилось их освободить, что приватизация также осуществляется самотеком, и что государственную собственность просто захватывают нижние органы государственного и хозяйственного управления. Тот способ приватизации, который рекомендуется Богомоловым и сторонником которого являюсь и я -- широкомасштабная раздача людям квартир, земельных участков и акций предприятий, превращенных в акционерные общества в качестве компенсации за непомерные материальные лишения -- блокируется пассивностью всех уровней власти, поскольку власть имущие понимают, что раздача или продажа государственной собственности населению ведет к ослаблению их собственной власти.

Основания для оптимизма

На сообщенные Богомоловым факты можно отреагировать с пессимизмом или с оптимизмом. Я предпочитаю оптимизм. Политикам не под силу проблемы перехода России к капитализму. Преобразования будут идти вследствие неформальных социальных процессов, а официальные, контролируемые государством реформы будут идти следом. Поскольку правительство слабо, есть шанс, что ему придется только следовать за событиями, санкционируя все происходящее и вмешиваясь только когда возникнут крайне несправедливые ситуации. Это обещает массу беспорядка, ложных и действительных кризисов по мере того, как жизнь будет сама себя упорядочивать.

Другим основанием для оптимизма является то, что российская экономическая теория представленная здесь Богомоловым, сильно усовершенствовалась в послесоветский период. В его анализе учитывается роль ожиданий в процессе инфляции и гиперинфляции. В отличие от ряда западных советчиков и консультантов он понимает, что так называемая политика стабилизации, направленная на "рублевый навес", имела результатом всего лишь уничтожение сбережений и ограничение платежеспособного спроса населения, подрыв стимулов к добросовестному и производительному труду и конфискацию средств, которые могли бы быть использованы для финансирования предпринимательства. Лучше, чем бюрократы из МВФ, Объединенного комитета Конгресса по налогам и Казначейства США, он понимает, что налоговая политика, нацеленная на устранение бюджетного дефицита в России, на деле приведет к подавлению столь важных для хозяйственного подъема предпринимательской и трудовой активности. Его выводы созвучны рекомендациям теории предложения: лучший путь к повышению налоговых сборов это расширение производства. В отличие от западных экономистов, занимающихся проблемами развития, он понимает критическую роль иностранных инвестиций. В отличие от множества наших профессоров он понимает, как важно повысить авторитет государства как представителя и защитника интересов населения, что означает, по его словам, обеспечение здоровых денег и гарантий экономической свободы.

Устранение источников инфляции

Что же заслуживает критики у этого свободомыслящего русского? Я обнаружил два момента. Он призывает создать якорь для денежной системы в виде товарного обеспечения рубля. Я не возражаю против валюты, обеспеченной биржевыми товарами. Но проблема рубля в том, что для финансирования бюджетного дефицита их печатают слишком много. Пока сохраняется дефицит, который можно финансировать только с помощью денежной эмиссии, новые деньги будут подвержены той же инфляции -- при наличии товарного обеспечения или без него. А разработка новой валюты это большой проект, требующий немалых и, быть может, бесплодных усилий. Будет лучше направить их на приватизацию, а значит на устранение источников бюджетного дефицита, который является источником инфляции.

Богомолов рекомендует, чтобы Запад поддержал новую валюту России, обусловив предоставление помощи в стабилизации денежной системы и обеспечении конвертируемости рубля устранением препон для иностранных инвестиций. Еще раз повторю: валюту не удастся стабилизировать, если ее приходится печатать в больших количествах. Более того, для слабого правительства, которое националистическая оппозиция может обвинить в распродаже страны иностранцам, может оказаться политически рискованным делом связывать получение иностранной помощи с созданием благоприятных условий для иностранных инвесторов.

Следует воздать должное Богомолову: его предложения есть результат осознания того, что политика приватизации осуществляется вяло и единственно исполнимой является политика укрепления рубля. Нет сомнений, что перед Россией и другими республиками стоят огромные проблемы. Но при этом следует помнить, что эти люди или их предки пережили Ленина, Сталина, принудительную коллективизацию, несколько эпизодов спровоцированного государством голода, вторую мировую войну, параноидальное руководство и худшую из известных миру хозяйственных систем. Я думаю, что, имея такой опыт, они переживут и переход к частной собственности и рыночной системе. Сколь бы суровой ни казалась некоторым система свободного ценообразования, она не сравнима с ГУЛАГом.

Неформальные процессы перехода

Следует не забывать о различии между официальной моделью реформы и неформальными процессами перехода. Правительство России может следовать или не следовать польской модели, но неформальные акты приватизации, эволюция фактических прав частной собственности, практика свободного ценообразования и т.п. развиваются сами по себе. Богомолов сообщает, что центральное правительство бессильно, а его политика неверна, и считает это проблемой. Но ведь в этом можно видеть и преимущество. Если политика неверна, то очень хорошо, что у правительства нет сил для ее реализации.

Мы выслушали множество жалоб, рисующих довольно безнадежную ситуацию, но в контексте все оказывается не столь уж мрачным. Говорят, например, бюджетный дефицит в России составляет 14 процентов ВНП, столько же, как в Италии. Но Италия остается местом, где приятно и хорошо жить. Говорят, что денежная политика России ослабляется необходимостью снабжать рублями республики бывшего Советского Союза. Но Соединенные Штаты снабжают долларами весь мир и получают выгоду от владения основной резервной валютой мира. Официальная статистика рисует разрушение производства в России, но эти данные не учитывают неформальную экономику или более эффективное использование ресурсов, перенаправленных от решения плановых задач на удовлетворение действительных потребностей. Ситуация денежной системы плачевна, но страны Южной Америки намного дольше жили в условиях более высокой инфляции, и даже деморализованные военнопленные для облегчения торговли создавали из сигарет некую денежную систему. Россия сумеет добиться не меньшего.

Советская экономика не работала даже в свои лучшие дни. Под давлением необходимости люди давно научились обходить законы, и значительная доля ресурсов подвергалась неофициальному перераспределению. Эта неофициальная экономика является основой новой, растущей системы хозяйства, и большое заблуждение думать, что развал официальной системы производства есть крах всей страны.

Опасность повой бюрократии

Пытаясь помочь России и другим республикам нужно быть осторожными, чтобы не насадить в стране новый класс бюрократии, который создаст такую систему стимулов, при которой предприниматели будут гнаться не за прибылью, а за рентой. История нашей помощи странам третьего мира, есть большей частью хроника предоставления субсидий на развитие меркантилистской, ориентированной на извлечение ренты экономики. Было бы лучше вовсе не помогать русским, если в результате нашей помощи там возникнет меркантилистская система хозяйства.

Глава 11. Денежная стабилизация в России: что следует делать?

Николай Петраков [Автор является директором Института рыночной экономики Российской академии наук.]
Комментарий Что же пошло не так?, Джуди Шелдон

Обманутые надежды на первые шаги реформы

После длительного бездействия правительства Николая Рыжкова и половинчатых реформ Валентина Павлова Борис Ельцин поставил на "крепких ребят" из команды Егора Гайдара. Гайдаровские реформы пытались как можно точнее скопировать польскую шокотерапию. Дерегулирование цен рассматривалось как ключевое условие устранения бюджетного дефицита, стабилизации денежной системы, конвертируемости рубля и структурных преобразований в экономике, то есть это был уже не просто ключ, но магическое "Сезам, отворись" для всех препон на пути экономического прогресса.

Делалось все более ясно, что расчеты молодых российских теоретиков-реформаторов оказались неточными по двум причинам.

Во-первых, взлет цен оказался гораздо более крутым, чем предполагал заместитель премьер-министра Гайдар. Он ожидал, что за январь и февраль 1991 г. цены вырастут в 2,5--3 раза. Но в общем случае цены в первые месяцы удесятирились.

Во-вторых, российское правительство было убеждено, что вслед за возрастанием цен поставка товаров на рынок резко увеличится, и полки магазинов наполнятся. Эти надежды основывались на следующем. Правительство за два месяца объявило о предстоящей либерализации цен и предполагало, что производители и торговцы нарастят запасы товаров. Кроме того, была надежда на взлет деловой активности во всех сферах и на сокращение спроса из-за падения покупательной способности.

Только последний расчет оказался верным. Покупательная способность значительной части населения резко сократилась, а уровень жизни сильно упал. Ко второму месяцу реформ месячный доход подавляющего большинства населения России (96,2 из 148 млн.), с учетом всех существовавших к тому моменту дополнительных выплат составлял от 400 до 650 рублей. При этом стоимость предметов жизненной необходимости составляла уже 920 рублей в месяц.

Загнав две трети населения за черту бедности, правительство России так и не добилось уравновешивания рынков. Парадокс ли это? Нет. Фетишизировав польский опыт, юные реформаторы не учли реальной ситуации в своей стране, тех особенностей, которые делали ее непохожей даже на славянскую и прошедшую через опыт социализма Польшу.

Готовность игнорировать, по крайней мере, три основных различия между дореформенной Польшей и Россией можно объяснить только невероятной экономической близорукостью.

Во-первых, в Польше всегда существовал мощный частный сектор, охватывавший практически целиком сельское хозяйство, малый бизнес и сферу услуг. Поэтому либерализация цен стала здесь мощным стимулом быстрого роста деловой активности в этом секторе, что помогло насытить рынки.

Во-вторых, польской экономике не приходилось бороться с таким чудовищем, как военно-промышленный комплекс (ВПК). Российский ВПК не просто потребляет громадные количества природных и человеческих ресурсов, но требует к тому же целенаправленных и централизованных усилий и времени для переориентации на рыночные формы хозяйственной деятельности. Либерализация цен и предоставление широких полномочий предприятиям этого комплекса было заведомо неудачным решением, породившим потенциально взрывчатую ситуацию на первых же шагах рыночной реформы. Чем сильнее правительство урезало инвестиции в ВПК, тем больше ему приходилось вовлекаться в процессы конверсирования его на гражданское производство, в изменение каналов сбыта военной продукции и обеспечение социальных гарантий для работников.

В-третьих, по крайней мере, в течение двух десятилетий Польша прожила в условиях той самой долларизации, которая так пугает наших реформаторов. Это было результатом действия многих факторов, в том числе -- большей либеральности польского социализма. Важно то, что направленные на укрепление злотого реформы Бальцеровича проходили в условиях широко распространенного, легализованного использования иностранной валюты. Похоже, что этот момент был полностью проигнорирован в тактике стабилизации российского потребительского рынка.

Объективная невозможность осуществления польского варианта реформ в соединении со страстным субъективным желанием добиться именно этого привели к поразительному, хотя и логичному результату: к созданию той самой ситуации, которую пытался реализовать предшественник Гайдара Валентин Павлов. Оставив на потом задачу приватизации государственной собственности, Гайдар свел либерализацию цен к отмене законной государственной монополии на установление цен. Но ведь все -- руководители государственных, кооперативных и частных предприятий, торговцы и публика в целом -- понимают, что если сохраняется государственная монополия (а на деле госсектор охватывает 92 процента промышленности, 85 -- сельского хозяйства и 99 -- транспорта), то цены неизбежно будут расти. При отсутствии конкуренции не может быть стимулов для сокращения или хотя бы для стабилизации цен.

Правительство явно недооценило степень монополизации российской экономики. Сегодня реформы можно спасти только с помощью мер по приватизации и демонополизации промышленности, сельскохозяйственного производства и земли, и либерализации налогового законодательства.

Но есть еще один, не менее важный вопрос: денежная политика. Никакая рыночная реформа невозможна, если правительство и центральный банк не могут внушить доверия к национальной валюте. К сожалению, правительство России не способно контролировать процессы, определяющие циркуляцию денег. Попытки сбалансировать бюджет натыкаются на проблемы, не имеющие быстрого решения. Основными являются следующие две проблемы: 1) социальные программы, на реализации которых настаивают парламент и профсоюзы России; и 2) финансирование ВПК. С последним правительство поступило очень просто. Вложения в оборонную промышленность были практически прекращены, а государственные контракты на поставку оборонной продукции сведены к минимуму. Но остается проблема выплаты заработной платы или пособий по безработице миллионам работников ВПК. В ближайшие месяцы правительство вынуждено будет искать решения этого вопроса, а значит опять прибегнет к печатанию дополнительных денег.

Программа разумной денежной политики наталкивается на еще одно серьезное препятствие, которое нынешнее российское правительство сознательно игнорировало в период разработки и на первых стадиях реализации программы реформ. Возникшие на месте СССР новые государства не желают сотрудничать с правительством России в деле стабилизации рубля. Это явно сквозит не только в позиции Украины, которая, в сущности, активно проводит отдельную денежную реформу, но также в действиях балтийских республик, Беларуси и Татарстана, которые разными способами ограничивают использование рубля в качестве общей валюты.

Предметом самых жарких дискуссий в парламенте России, в политических кругах и в средствах массовой информации является вопрос -- сколько времени просуществует нынешнее правительство России. Трудно ответить на этот вопрос. Многое зависит от позиции президента Бориса Ельцина. Но в этой сложной ситуации даже ему приходится маневрировать. Эти маневры, естественно, происходят в верхних эшелонах власти, поскольку нынешняя политика правительства не имеет поддержки ни в одном секторе общества. Результатом инфляции стало отчуждение интеллигенции, поскольку ученые, врачи, учителя и преподаватели институтов первыми почувствовали ничем не смягченные удары роста цен. Крестьяне не видят действительного прогресса аграрных реформ. Рабочие уверены, что угроза забастовки -- единственный способ повлиять на правительство. В результате правительство не имеет прямой социальной поддержки. Чтобы остаться у власти оно должно ответить на вопрос: в чьих интересах проводятся реформы?

Анализ состояния российской экономики

Кроме отмеченной сверх централизованности и всеохватности госсектора, для советской экономики была характерна еще своеобразная форма инфляции. Советская форма инфляции (наблюдавшаяся также в странах-сателлитах) обозначалась как "скрытая" или "подавленная", что еще раз напоминает о силе политической доктрины большевиков, охватывавшей близкие к политике сферы (экономику, культуру и пр.). По данным за период, предшествовавший приходу к власти Михаила Горбачева (1971--1985 гг.), предложение денег выросло в 3,1 раза, а объем сбережений населения -- в 5,2 раза. Но производство потребительских товаров за те же годы только удвоилось. По свидетельству ряда экспертов, работавших в это время в Госбанке и в министерстве финансов СССР, с 1968 г. Госбанк негласно проводил политику предоставления безвозвратных кредитов министерству финансов. К 1985 г. дефицит госбюджета достиг 18--20 млрд. рублей.

Пришедший к власти в апреле 1985 г. Горбачев столкнулся со сложной проблемой укрепления экономики. Отражением экономического кризиса был дефицит бюджета, скрывавшийся от публики, но известный Горбачеву, и чрезмерная зависимость от экспорта сырья, когда мировое производство нефти и мировые цены на нефть начали падать. Последнее обстоятельство сыграло особенно важную роль, поскольку прибыли от продажи нефти являлись основным источником средств для закупки зерна и многих других продуктов питания. Таким иррациональным способом поддерживался миф о жизнеспособности коллективного сельского хозяйства и социализма как такового.

Несколько лет горбачевских реформ оставили нетронутой экономическую систему. Теперь каждому ясно, что внутренние реформы Горбачева (оставим в стороне его действительно громадные достижения в области международной политики) оказались колоссом на глиняных ногах. Постоянный страх политического отката, непомерное разбухание политических притязаний региональных элит -- все это было результатом отсутствия сильного частного сектора. Горбачев не был готов к созданию такого сектора. Вот почему итогом его правления стали экономический кризис и политический хаос.

Вернемся, однако, к денежной системе как показателю развития экономического кризиса.

Зловещее увеличение, денежной эмиссии началось в 1988 г., когда Рыжков начал свою так называемую рыночную реформу. Первым его шагом не были ни распродажа государственной собственности, ни сокращение ВПК. Он начал с увеличения денежной эмиссии. И это несмотря на тот факт, что успехи провозглашенной Горбачевым политики "нового мышления", создали все предпосылки для переориентации промышленности на выпуск гражданской продукции. Но Рыжков-то как раз и был представителем ВПК, воспринимавшего разрядку как передышку в гонке вооружений и как возможность получить западные кредиты для приобретения технологий, которых не могла создать советская производственная машина, лишенная стимулов к предприимчивости.

Тогда и возник эффект "снежного кома": предложение денег увеличилось на 13,6% в 1988 г., на 19,5% -- в 1989 г., и на 24,3% -- в 1990 г. Наконец, в 1991 г. усилиями Павлова и демократов, пришедших к власти в августе 1991 г., объем денег в обращении практически удвоился.

Усиленное печатание денег шло на фоне резкого сокращения производства. В 1991 г. чистый национальный продукт сократился на 11 процентов. Примерно таким же было сокращение производства нефти и угля. Производство синтетических волокон упало на 22, лесоматериалов -- на 14, а целлюлозы -- на 21 процент. Сильнейшим ударом по потребительскому рынку стало сокращение производства в легкой и пищевой промышленности на 10--15 процентов.

Не удивительно, что это обострило постоянную для советского хозяйства несбалансированность денежных доходов и потребительских расходов населения. В 1991 г. разрыв между доходами и расходами населения достиг 24 процентов (почти 300 млрд. рублей), по сравнению с 12 процентами в 1990 г. По оценкам на конец 1991 г. общие денежные доходы населения составляли 1 250 млрд. рублей, т. е. в 1,9 раза больше, чем в 1990 г.

Такое же неравновесие существовало и за пределами потребительского сектора и налично-денежного обращения. Весь товарно-денежный оборот оказался нарушенным. Наличные деньги составляли только 15 процентов всего объема денег в обращении. Помимо эмиссии наличных денег, существует кредитная эмиссия безналичных, которая фактически и определяет общее состояние денежного хозяйства, в том числе его наличной компоненты. Объем денежной массы (наличных и безналичных) достиг к концу 1991 г. 18 триллионов рублей.

При описании общего состояния экономики на пороге российских реформ следует учитывать величину бюджетного дефицита. По расчетам самого правительства действительный дефицит бюджета составил в 1991 г. 108,4 млрд. рублей. Здесь следует отметить, что при утверждении годового бюджета Верховным Советом Российской Федерации доходы были установлены на уровне 149,8 млрд. рублей. Но после августа 1991 г. России пришлось взять на себя ряд функций, прежде лежавших на союзном руководстве. Это существенно повлияло на структуру и размер доходов и расходов российского бюджета. На российский бюджет легли практически все расходы бывшего СССР. При этом, конечно, ему достались и доходы союзного бюджета, но это оказалась пиррова победа.

Действия по оздоровлению денежного и финансового хозяйства

Правительство Гайдара выбрало своей главной целью резкое сокращение бюджетного дефицита. Существовало 4 главных подхода к решению этой проблемы.

Первым, никогда и нигде не обсуждавшимся, было сокращение административных расходов. Но в чисто количественном смысле это сокращение не могло иметь никакого значения. Даже если бы удалось наполовину сократить расходы на правительственный аппарат, общий размер бюджетных расходов уменьшился бы не более чем на 1,5 процента.

Вот почему правительство выбрало в качестве главного подхода к сокращению бюджетных расходов второй путь: резкое урезание военных расходов. Учитывая сверхмилитаризованность бывшего СССР, это был, бесспорно, верный выбор. Естественно, что большая часть бремени оборонных расходов -- и на содержание вооруженных сил, и на производство вооружений -- всегда лежала на России.

Стоит отметить, что выбор такого подхода к сокращению дефицита свидетельствует о мужестве Ельцина, поскольку в поддержании ВПК заинтересована значительная по величине и влиятельная часть российского общества. В этом совпадают интересы армии, тяжелой промышленности, многих отраслей науки и значительной части высококвалифицированных рабочих и инженеров. Решение о радикальном сокращении бюджетных расходов на ВПК является смелым историческим выбором Ельцина. Горбачев так и не рискнул на этот шаг. Он заколебался и был вынужден уйти с политической арены. Ельцин не поколебался. Ближайшее будущее покажет, сумеет ли он победить это чудовище в открытой схватке. В любом случае, для победы над ВПК Ельцину пришлось пойти на политический развал советской империи, что деморализовало армию.

Резкое сокращение оборонных заказов, естественно, несло риск остановки целых производств и появления массовой безработицы. Более того, парадоксальной чертой нашей милитаризованной экономики является то, что при этом первыми потеряют работу самые квалифицированные рабочие и инженеры, поскольку они сконцентрированы как раз в оборонном секторе хозяйства.

Третий путь к сокращению бюджетного дефицита это налоговая реформа. В январе 1992 г. появился принципиально новый налог -- налог на добавленную стоимость (НДС), установленный на уровне 28 процентов. Ставка налога на прибыль была установлена на уровне 32 процента. Освобождению от уплаты налога на прибыль подлежали инвестиции в социальное и культурное развитие, в расширение производства потребительских товаров и на защиту окружающей среды.

Таким образом, мы получили довольно экзотическую комбинацию двух форм налогообложения, причем налогом на прибыль облагается даже реинвестируемая часть прибыли, если только она не вкладывается непосредственно в производство потребительских товаров.

Сочетание этих двух налогов -- в 28 и в 32 процента -- создает немалое давление на производителя. Пытаясь подавить инфляцию с помощью высоких налогов, правительственные чиновники подрывают стимулы к предпринимательству и к увеличению производства товаров и услуг. Результатом оказывается порочный круг: сокращение покупательной способности и платежеспособного спроса ведет к сокращению производства.

Правительство глубоко верит в четвертый подход к выравниванию бюджета и стабилизации денежного обращения -- в либерализацию цен. Как отмечалось в начале этой статьи, именно здесь стараниями правительства и была создана критическая ситуация. Либерализация цен, не подкрепленная приватизацией собственности и демонополизацией производства, привела к большему обострению социальных напряжений, чем прямая атака на ВПК. Но если проблемы на "военно-промышленном" фланге фронта реформ были неизбежными и легко предсказуемыми, то слабость ценовой политики есть почти целиком заслуга самих реформаторов: они выбрали далеко не лучшую схему и последовательность мероприятий. Недооценка степени монополизации госсектора в промышленности обернулась монопольно высокими ценами и соответствующим спадом производства до уровня, который позволяет сбывать продукцию по этим ценам. Это имело три последствия: сокращение бюджетных доходов; резкое понижение уровня жизни населения, и, для правительства, возникновение взрывоопасной социальной ситуации и утрата контроля над величиной бюджетного дефицита.

Что делать?

Прежде всего, следует понять, что отказ от корректировки нынешнего курса политики обрекает страну на гиперинфляцию. Чтобы избежать ее потребуются сильные лекарства. Необходимо, конечно, изменение налоговой политики и освобождение от налогов всех реинвестируемых прибылей.

Более того, следует немедленно создавать рынок земли, жилищ и других видов недвижимости. Необходима ускоренная приватизация промышленности и торговли, а также радикальная земельная реформа, которая должна покончить с монополией колхозов и совхозов.

Необходимо так изменить законы, регулирующие иностранную торговлю и инвестиции, чтобы они соответствовали международным правовым нормам, обеспечивали прямые политические и правовые гарантии для иностранных инвесторов.

Чтобы получить от всего этого желаемый эффект, российское правительство должно определить географическое и политическое пространство реформ.

Дело в том, что весь пакет экономических договоренностей между членами Содружества независимых государств (СНГ), согласованных в декабре 1991 г., был полностью отвергнут уже в январе 1992 г. Среди отвергнутых соглашений было и решение о невведении республиканских валют до конца 1992 г. При этом балтийские государства, которые не присоединились к СНГ, соблюдали этот принцип дольше, чем один из инициаторов создания СНГ -- Украина.

Быстрая дезинтеграция рублевой зоны ускоряется за счет действия двух факторов. Во-первых, сказываются политические амбиции новых государственных лидеров. Они воспринимают собственную валюту как ритуальный символ суверенитета, -- как гимн, герб и флаг.

Что еще важнее, денежную систему подрывает порождающий гиперинфляцию проект рыночных реформ, принятых российским правительством. Проблему усугубляет тот факт, что, разрушив Госбанк СССР, основатели СНГ не приняли решения о создании центрального банка содружества или межгосударственного банковского союза. Это привело к правовому и экономическому абсурду: Россия снабжает собственной валютой 14 независимых государств. Эта ситуация чревата конфликтом, и может привести к экономической войне. И мы уже стали свидетелями этого. Российское руководство приговорило советский рубль к смерти.

Что можно предложить для стабилизации денежной системы в рамках рублевой зоны?

Сейчас можно реально говорить о создании взаимосвязанной сети национальных валют. Я не исключаю возможность того, что две или три республики смогут договориться о создании общей валюты, но это не изменит общей картины. Сейчас важнее всего сконцентрировать усилия на выработке общей денежной политики. Существует опасность, что новые государства, возникшие на развалинах СССР, унаследуют порочную практику бывшего СЭВа. Т. е. при создании национальных валют может оказаться сдвинутой в сторону проблема их конвертируемости, или иными словами -- их интеграции в международную валютную систему. Эта задача имеет два аспекта: денежная система должна служить сохранению (или воссозданию) общего экономического пространства и, одновременно, способствовать интеграции в общемировой рынок.

При существующей политической ситуации Россия могла бы играть ведущую роль в стабилизации денежной системы. Но при 15--20 процентном спаде производства и неблагоприятной ситуации на мировых рынках нефти, газа и золота даже Россия вряд ли сможет решить эту задачу без поддержки мирового сообщества. Идеальным решением был бы международный проект, направленный на организацию денежной системы Восточной Европы. До начала спонтанных изменений на базе нового российского рубля может быть создана цепочка взаимноконвертирующихся валют. Экономическая привлекательность Восточного валютного союза окажется мощным фактором политической стабилизации на территории бывшей советской империи.

---

Комментарий
Что же пошло не так?

Джуди Шелтон [Автор является старшим исследователем института Гувера.]

Николай Петраков дал обоснованную критику "шоковой терапии", осуществляемой пол руководством заместителя премьер-министра Егора Гайдара. По мнению Петракова решение использовать польскую модель было ошибкой; он убежден, что отсутствие в России частного сектора и размеры ВПК исключают возможность перехода к рыночной экономике просто в результате либерализации цен.

Даже если отнести Петракова к группе жестких противников реформ, направленных на переход к свободному рынку и демократии, важно помнить, что в январе 1991 г. Петраков предпочел оставить свой пост главного экономического советника Горбачева, чтобы не служить правительству, подрывавшему усилия по реформированию экономики и применившему в Литве военную силу. Петраков особенно резко критиковал тогдашнее советского руководство за утрату контроля над расходами и денежной эмиссией; он считал его ответственным за саботаж перехода к рыночной экономике.

Риторика или реальность

Будем считать, что когда Петраков направляет свой гнев на Гайдара и его компанию, им движут не пристрастия, а принципы. Сильнейшая из претензий к программе Гайдара заключается в том, что цены были "освобождены" при отсутствии какой бы то ни было конкуренции. Он отмечает: "Оставив на потом задачу приватизации государственной собственности, Гайдар свел либерализацию цен к отмене законной государственной монополии на установление цен". Это утверждение созвучно публичному его заявлению в начале 1991 г.: "Цены, устанавливаемые правительством, это псевдо-цены. Они не уравновешивают спрос и предложение, и в любом случае товары не появились. Это просто жульничество " [цит. по Whitney (1991)].

Если Петраков прав и нынешние высокие цены в России не отражают естественной игры сил спроса и предложения между конкурирующими производителями и потребителями, а есть просто результат грабительской политики контролируемых государством монополий, тогда не приходится ожидать, что результатом реформ станет рост производства товаров. Петраков отмечает, что госсектор по прежнему охватывает подавляющую часть промышленности, транспорта и сельского хозяйства, и утверждает, что без реальной конкуренции стимулы к сокращению или стабилизации цен практически отсутствуют.

Размышления Петракова помогают лучше оценить разрыв между гайдаровским видением экономического будущего России и куда более вероятным исходом политики шоковой терапии. Каковы шансы на то, что государственный бюджет России будет действительно сбалансирован? Петраков приветствует сокращение ассигнований на ВПК, но при этом озабочен необходимостью платить заработную плату или пособия по безработице миллионам подлежащих увольнению рабочих. Он отмечает, что правительство не сможет обойти повышения уровня расходов на систему социальной поддержки. Он также утверждает, что конверсия оборонных отраслей потребует гораздо больше средств, чем сможет выручить правительство от продажи вооружений другим странам (со всеми неприятными последствиями для мировой безопасности).

Опасность гиперинфляции

Петраков винит реформаторов в том, что они не осознали потребность в создании центрального банка СНГ или межгосударственного банковского союза для контроля денежного предложения в пост-советской ситуации. Но даже если бы завтра Центральному банку России пришлось отказаться от печатания денег, это оказало бы минимальное воздействие на общее денежное предложение, поскольку, как отмечает Петраков, наличные составляют только 15 процентов от общей массы денег в обращении. Основным источником новых денег является кредитная эмиссия безналичных средств и, по утверждению Петракова, этот показатель нарастает с 1988 г. как снежный ком. Если добавить сюда перспективу того, что рубли с Украины и из других республик начнут под давлением новых республиканских денег возвращаться в Россию, можно понять опасения Петракова, что его соотечественники обречены на гиперинфляцию.

Хотя Петраков явно этого и не говорит, но из представленных им фактов о росте денежного предложения следует, что неожиданный взлет спроса на рубли не был результатом каких-либо естественных рыночных процессов. И без того разбухшее предложение денег продолжает расти за счет рублевых кредитов, предоставляемых более чем тысячью российских коммерческих банков. По сообщению Луиса Учителя (Louis Uchitelle, 1992), коммерческие банки берут займы в центральном банке или у незастрахованных депозиторов и затем ссужают их предпринимателям под куда больший процент, который, впрочем, отстает от темпа инфляции. Эта иррациональная схема увековечивается постоянными отсрочками возврата ссуд, что "мешает ответить на вопрос -- вернут заемщики долги или нет"(Uchitelle, 1992).

Расписание реальных реформ

Мы должны быть признательны Петракову за то, что он подтвердил давнишние подозрения некоторых западных наблюдателей: для маскировки роста бюджетного дефицита Госбанк СССР тайно предоставлял кредиты министерству финансов СССР; Горбачев знал о наличии дефицита, но скрывал это от собственного народа и от Запада; столь высокопоставленный советский деятель, как Николай Рыжков, рассматривал мировую разрядку как (по словам Петракова) "передышку в гонке вооружений и как возможность получить западные кредиты для приобретения технологий, которых не могла создать советская производственная машина, лишенная стимулов к предприимчивости". Основной причиной кризиса экономики и создания политического хаоса Петраков считает нерешительность и колебания Горбачева в ответственные моменты.

Петраков выдвигает и ряд конструктивных предложений, к которым следовало бы прислушаться. Он придает первостепенную важность ускорению приватизации промышленности и торговли, радикальной аграрной реформе, созданию рынков жилья и недвижимости и принятию новых, соответствующих международным правовым нормам законов об иностранных инвестициях. Он также настаивает на том, что нужно вывести из-под налогообложения все реинвестируемые прибыли.

Чтобы все эти меры сработали, нужно доверие к национальным деньгам. Петраков отмечает, что поскольку некоторые члены СНГ намерены выпускать собственные деньги, нужно приступать к созданию взаимосвязанной сети национальных валют. Эта новая структура должна одновременно обеспечивать: 1) создание единой межреспубликанской денежной системы; 2) интеграцию в систему мирового хозяйства. Петраков прав, когда утверждает, что Россия способна играть решающую роль в стабилизации такой системы и призывает к международной поддержке усилий по развитию на базе конвертируемого российского (не советского) рубля новой валютной системы для Восточной Европы.

Любопытно, что Петраков ни словом не упоминает о роли МВФ в стабилизации рубля. Любопытно и, пожалуй, поучительно, что Петраков больше верит в концепцию Восточного валютного союза, чем в управляемый МВФ фонд стабилизации рубля. Нам, пожалуй, следовало бы последовать его примеру.

---

Литература

1. Uchitelle, Louis. "The Roulette of Russian Banking." New York Times, 29 February 1992.
2. Whitney, Craig R. "Gorbachev Aide Who Quit Doubts Pledge for a Free Market." New York Times, 20 January 1991.

Глава 12. Денежная реформа в России: аргументы в пользу золота

Алан Рейнолдс [Автор является директором экономических исследований в Hudson Institute.]
Комментарий I. Ориентированная на золото денежная политика для России, Вейн Д. Энджелл
Комментарий II. Товарный стандарт для России?, Анна Д. Шварц

Конвертируемость, денежный навес и центральный банк

В прежних дискуссиях о денежной реформе в России конвертируемость выступала как нечто отдельное и более настоятельное, чем стабильность. Если следовать толкованию МВФ, то "конвертируемость" должна сделать рубль более полезным для иностранцев, чем для россиян. В докладах МВФ даже выдвигаются доводы в пользу того, чтобы запретить рядовым гражданам России доступ к иностранной валюте, поскольку тогда у них "появится валюта для приобретения импортных товаров и услуг" (Greeen and Isard; 1992, р. 17). Но ведь для приобретения иностранной валюты людям придется продавать товары, услуги или собственность. Это создаст стимулы для производства, а также средства для приобретения импортных' или отечественных товаров и собственности.

В том же докладе МВФ Джошуа Грин и Питер Изард проявляют беспокойство о том, что внутренняя конвертируемость "может очень затруднить эффективное сдерживание оттока капитала. ... Многие экономисты и политики традиционно убеждены, что ... не следует ускорять отмену ограничений на движение капитала." Действительно, многие экономисты выступают за свободу торговли товарами, но против свободного перемещения требований на товары (капитала). Здесь нет логики. Это чисто психологическая проблема, затрагивающая многих экономистов в МВФ и в других организациях (Flanders; 1989, р. 339). В истории Банка Англии Джон Гьюсеппи верно отмечает, что свободный лондонский рынок ценных бумаг и валюты еще в 1930-х гг. считался "жизненно важным для внешней торговли, для импорта, от которого зависела жизнь страны, и для экспорта, необходимого для оплаты импорта" (Giuseppi; 1966, р. 171). По нормам МВФ, Лондон всегда вел опасную политику.

"Денежный навес", о котором так много говорили в 1991 г., есть пример еще одной псевдопроблемы, которую использовали -- по словам Говарда Уочтела -- для оправдания "крайне иррациональной политики гиперинфляции ... имевшей единственной целью конфискацию доходов (и сбережений)" (Howard Wachtel; 1992, р. 48). Поскольку подавляющая часть национального долга имела рублевое выражение, девальвация денег аннулировала задолженность населению. Еще сквернее то, что правительство не раз прибегало даже к выводу из обращения "старых рублей", как в июле 1993 г., что вело к беззаконной конфискации всех денежных накоплений, превышающих некоторую минимальную величину. Эти причудливые нарушения прав частной собственности уничтожают денежную природу денег, и вполне возможно, что результатом изъятия денег окажется долгосрочная инфляция (поскольку люди начнут избавляться от денег всеми возможными способами).

Намного больше так называемого "денежного навеса" принадлежащий правительству России "навес" из легко реализуемой недвижимости, такой как дома, магазины, грузовики, права на разработку сырьевых месторождений, передвижные электрогенераторы (ядерные субмарины). Можно было бы выпустить обычные акции на, скажем, приватизированные электрические и телефонные компании (Mikheyev and Reynolds, 1992).

На самом деле рубль уже сейчас в немалой степени конвертируем в сфере товарных сделок. Обменный рынок сравнительно легко доступен, и твердую валюту легко приобрести по рыночному курсу. Но курс конвертации рубля нестабилен и непредсказуем, что делает почти невозможным составление долгосрочных бизнес-планов. Невозможна ситуация, когда бы рубль принимался на международных товарных и финансовых рынках, но при этом имел ограниченное хождение у себя на родине. Рубль (или альтернативная единица счета) должен стать буквально конвертируемым в твердую валюту или драгоценные металлы. Возможность уже на первых шагах преобразований создать атмосферу доверия будет зависеть от выбора между валютным управлением и центральным банком. И все-таки институциональный выбор имеет второстепенное значение по сравнению с полнотой конвертируемости и надежностью эмитируемых денег. Бесспорно, что центральные банки заслужили очень плохую репутацию, особенно в истории России. Но и вариант с валютным управлением предполагает существование монопольного эмитента, при том, что такой эмитент всегда будет подвергаться политическому давлению.

Аннелиз Андерсон (Annellse Anderson, 1991) привела сильные аргументы в пользу системы со свободными банками, которая кажется особенно привлекательной тем, что позволяет быстро преодолеть неразвитость банков и финансовых рынков. Хотя число банков в России увеличилось от 6 в 1987 г. до 1500 в 1991 г., большинство из них владеют недиверсифицированными активами и выглядят ненадежными (The Economist, 1992). По большей части банки заняты урегулированием неплатежей между предприятиями. В любом случае, "эмитируется ли валюта частными конкурирующими структурами или государственной монополией, ключевой вопрос в том, как обеспечить ответственность эмитента за поддержание покупательной способности денег" (Reynolds; 1985, р. 107).

Рекомендации в области денежной (а так же и налоговой) политики начинаются обычно с совершенно нереалистического предположения, что эти смятенные республики могут просто узаконить политику того же типа, которая обычно оказывается эффективной, или, по крайней мере, терпимой, в более развитых странах (вроде щедрой системы "социального обеспечения"). Компетентный в остальных вопросах отчет ОЭСР "Переход к рыночной экономике" предлагает "заменить количественное регулирование денежного предложения на более утонченные методы, и, прежде всего, на опирающиеся на правительственные облигации операции на открытом рынке" (Marer and Zechinni; 1992, р. 205). Эта безрассудная вера в политику центрального банка есть такой же пережиток пристрастия к централизованному планированию, как управление перемещениями капитала, "бесплатные" системы образования и здравоохранения. Но очень вероятно, что привычный нам стиль осуществляемых центральными банками манипуляций с деньгами может не сработать в России. Хотя ОЭСР с неподражаемой наивностью предполагает, что можно положиться на "ответственность" центрального банка при операциях с правительственными облигациями, здесь просто не существует эффективного рынка надежных ценных бумаг, а потому объектом операций на открытом рынке могут быть только золото или твердые валюты.

Такие произвольные показатели объема денег в обращении как агрегат М2, измеряющий суммарный объем депозитов и наличных денег, еще менее информативны, чем это бывает обычно в этой сфере. Здесь существовали ограничения на получение наличных из сумм, предоставленных по банковским кредитам: "Право предприятий на использование кредитов для оплаты труда ограниченно, и неиспользованные вовремя безналичные кредиты зачастую подвергаются налоговой конфискации" (Feige; 1991, р. 634). Кроме того, значительная часть торговли и других сделок осуществляется в форме бартера.

В России подавляющая часть трансакций представляет собой торговые операции, так что нестабильность уровня цен имеет важное значение. Накопление тысяч единиц относительно малоликвидных товаров для использования в каких-нибудь будущих сделках представляет собой чудовищно расточительную альтернативу эмитированию денег, способных служить накоплению ценности. Возможно, что издержки частных лиц на приспособление к нестабильности денег гораздо больше, чем расходы на поддержание товарных запасов, гарантирующих сохранение покупательной способности. Как и при всех других случаях гиперинфляции, в российской прессе много говорили о "нехватке денег": правительство просто не успевало печатать деньги с такой скоростью, чтобы угнаться за ростом цен, подстегиваемым убыстрением обращения денег. На этой стадии любое повышение доверия может иметь неожиданный дезинфляционный эффект, поскольку в начале стабилизации спрос на деньги всегда резко возрастает из-за ремонетизации оборота (этот феномен еще не нашел объяснения в количественной теории, не способной объяснить рост спроса на деньги в начале стабилизации).

План Ламанского

Проблема денежного обращения в России есть проблема спроса на весь объем денежной массы, а не просто спроса на прирост эмиссии. Даже замораживание эмиссии и депозитов может оказаться бесполезным без сопровождения жизнеспособными и устойчивыми реформами налоговой и бюджетной политики, а также без институциональных изменений, способных предотвратить новые эксцессы порчи денег.

Три превосходных первых шага к проведению институциональных реформ можно назвать "планом Ламанского". Ламанский был заместителем управляющего Центрального банка России в 1861 г. Он предложил:

1) превратить контролируемый правительством центральный банк в независимое частное предприятие;
2) продать государственные леса и железные дороги, чтобы покончить с хроническим дефицитом бюджета;
3) эмитировать новые деньги только под залог золотых и серебряных монет (Conant; 1896, pp. 238--239).

Этот план никогда не был реализован полностью. Проблемы начались в 1862 г., когда банк вовлекся в инфляционное финансирование выкупа земли по программе освобождения крестьян, которые вскоре с помощью системы налогов стали объектом "государственной эксплуатации" (по выражению Маркса).

Тем не менее, основные идеи Ламанского сохраняют ценность. Во-первых, совершенно частный центральный банк или валютное управление имеет больше шансов устоять против правительственного нажима. Находящийся в частных руках Национальный банк Швейцарии, например, не держит облигации федерального правительства, но владеет большими запасами золота. Из первого этапа плана Ламанского следует, как минимум, что институту, эмитирующему в России деньги, следует запретить эмиссию под задолженность республиканских правительств или государственных предприятий. Эта мера предусматривалась и незадачливым планом Станислава Шаталина "500 дней". Во-вторых, продажа госсобственности не только немедленно снимает часть бюджетных проблем, но также сулит перспективу прироста налоговых поступлений от роста эффективности (в том числе от налога на фонд заработной платы и налога с оборота). Бюрократы не заинтересованы в эффективном управлении. В-третьих, идея Ламанского ограничить размер эмиссии величиной прироста золотых или валютных резервов сильно сузит возможности профинансировать устойчивую серьезную инфляцию. 7 августа 1926 г. первыми шагами Пуанкаре к восстановлению во Франции золотого стандарта были ограничение эмиссии приростом золотых и валютных резервов и сокращение подоходного налога от 60 до 30 процентов для предотвращения бегства капиталов из страны (Haig; 1929, р. 210). Было бы крайне желательным расширить базу национальной валюты прибавлением к валютным резервам золотых, как сделал Пуанкаре во Франции, и как делает Эстония сейчас.

Даже если осуществить все три пункта плана Ламанского, то есть создать достаточно независимое валютное управление (или центральный банк), распродать -- в погашение части непроцентного госдолга России (эмитированные деньги) -- изрядную долю госсобственности, и впредь выпускать рубль только под прирост золотых и/или валютных резервов, -- рубль все равно останется неопределенным и неконвертируемым в терминах некоторых общепринятых ценностей, таких как золото и доллары. По этой причине рубль нуждается в привязке, в якоре. Прежде всего, как уже говорилось, мы можем определить рубль через иностранную валюту. Во-вторых, рубль (или новая денежная единица) может быть определен в золоте, то есть можно его сделать буквально конвертируемым в золотые монеты. В-третьих, можно разрешить частному сектору эмиссию и использование параллельной валюты, может быть выраженной в золоте (широкое использование в России кредитных билетов Казначейства США показывает, что параллельная валюта привлекательна, хотя при этом приходится дарить США эмиссионный доход).

Вторую возможность -- классический золотой стандарт -- реализовать много легче, чем принято думать. Вспыхнувший было в России интерес к идее золотого стандарта, быстро увял, поскольку (1) выяснилось, что государственный золотой запас много меньше, чем было принято думать, и (2) экономисты решили, что стоит пообещать размен рубля на золото, как остатки золотых резервов растают. Первое соображение не имеет веса" поскольку правительство может продать другие активы и нарастить золотой запас. При этом для начала конвертирования в золото не нужно, чтобы запасы золота равнялись 100 процентам объема денежной массы. Второе соображение также не существенно, поскольку риск того, что рубли немедленно предъявят к размену на золото, зависит только от исходной, устанавливаемой правительством цены последнего. Правительство США, например, могло бы безо всякого риска опустошения форта Нокс начать размен долларов на золото по цене 500 долл. за унцию, поскольку на мировых рынках оно стоит дешевле. Но выдвижение такой золотой гарантии под кредитные билеты Казначейства могло бы стать защитой от будущей инфляции. Та же логика применима и к России. Считалось, что на конец 1991 золотой запас России равен примерно 30 млрд. долл., но потом сообщили, что он намного меньше -- около 3 млрд. долл. Даже небольших запасов золота может оказаться достаточно для защиты валюты (особенно если государство готово продавать собственность или облигации для пополнения золотой казны), поскольку исчезнут расчеты на сохранение "мягких бюджетных ограничений" для госпредприятий и постоянного бюджетного дефицита (вот почему так важны приватизация и налоговая реформа в духе теории предложения). По некоторым оценкам объем рублевой массы (измеренной по занижавшему покупательную способность рубля обменному курсу) составлял в 1991 г. примерно 5 млрд. долл., а объем твердой валюты на руках у населения был примерно вдвое больше. Даже если золотой запас составлял тогда только 3 млрд. долл., этого было бы достаточно для погашения более половины выраженной в долларах рублевой массы. При любой погрешности оценок ясно, что погашение рублей золотыми монетами (и другими принадлежащими государству активами) повысило бы спрос на оставшиеся в обращении рубли и подняло бы их покупательную способность. Предположить, что при гарантированности размена все рубли будут разменены на золото, можно только забыв, что золотое содержание сжимающейся массы рублей будет возрастать по мере вывода рублей из обращения.

Нет непреодолимых технических препятствий тому, чтобы с помощью золота обеспечить некую покупательную способность рубля или валют других республик. Достаточные золотые резервы можно приобрести за счет продажи госсобственности собственным гражданам и иностранцам. Но нет смысла в золотом резерве, который никогда не используется для поддержания валюты, как это происходит с золотыми резервами США в форте Нокс. Создав эффективную налоговую систему и выведя часть рублей из оборота, правительство могло бы установить достаточно высокую рублевую цену на золото, эквивалентную, скажем, цене в 500 долл. за унцию. Такая форма гарантии оставалась бы невостребованной до тех пор, пока предложение денег не превысило бы спрос. Но в этом случае именно размен рублей на золото стал бы средством автоматического восстановления равновесия. Именно к этому и сводится роль "государственного" или монополистического золотого стандарта -- служить золотым парашютом для впавших в панику держателей денег.

В соответствии с планом Ламанского минимальные реформы должны включать: 1) действенный запрет на эмиссию новых денег для покрытия бюджетного дефицита или для помощи государственным предприятиям; и 2) гарантированный размен рублей на золото по цене, превышающей текущую рыночную цену. Если предположить, что разумная налоговая реформа обеспечит долговременную сбалансированность бюджета, все это станет технически исполнимым. А если в эту политику поверят люди, она окажется даже действенной. Но проблема с этим планом, как и со всякими другими, выполнение которых сильно зависит от российских политиков и руководителей центрального банка, в том, что будет очень непросто создать атмосферу доверия.

Возможная альтернатива: фиксированный курс размена

Ценность государственных денег, обязательных к приему населением и не имеющих металлического или валютного покрытия, зависит только от доверия публики. Это игра в доверие. Поскольку ни одна из республик не имеет внушающей доверие репутации, любой "рыночный" или плавающий обменный курс должен включать громадную премию за неопределенность -- за никому неизвестные, а потому преувеличиваемые риски. Когда стало известно, что восточногерманская марка будет обмениваться на западногерманскую по льготному курсу, ее так называемый "рыночный" курс естественно пошел вверх. Что-то похожее случилось в России в начале 1992 г., когда рубль пошел вверх просто из-за слухов, что власти не планируют его дальнейшее падение. В начале 1993 г. заявления руководителей Казначейства США о желательности падения курса доллара относительно йены быстро привели к нужному результату. Нет смысла говорить о "действительном" или "свободно-рыночном" обменном курсе в случае монопольно-эмитируемых правительством денег, поскольку обменный курс здесь определяется главным образом расчетами на будущую политику правительства, огромной неопределенностью и примитивным страхом.

В середине 1992 г. после кратковременной стабилизации рубля "выездная команда МВФ" "попыталась убедить власти в необходимости вернуться к исходной идее о плавающем курсе рубля" (Boulton, 1992). При этом команда МВФ заведомо знала, что одно только заявление о намерении властей перейти к плавающему курсу рубля отправит его камнем на дно. Если заявить людям, что правительству нет дела -- стоит ли рубль десятую часть цента или много меньше, тогда курс пойдет резко вниз, а цены -- вверх. Даже бывший экономист МВФ Джон Вильямсон был встревожен этой фетишистской нацеленностью МВФ на девальвацию валюты, которая уже привела к гиперинфляциям в Югославии и в Латинской Америке. Вильямсон резонно утверждал, что русским следует "подталкивать курс рубля к достойному уровню, на котором возможна стабилизация" (Williamson, 1992).

В принципе было бы большим достижением, если бы удалось зафиксировать курс рубля относительно надежной иностранной валюты, вроде американского доллара. Это может быть достигнуто скорее не через посредство центрального банка, а через валютное управление, или через какую-то промежуточную систему (как в Эстонии). Как отметил Федеральный резервный банк Далласа в своем годовом отчете (Annual Report 1991) "страна с фиксированным валютным курсом получает дополнительные стимулы ограничивать инфляцию, и частный сектор это понимает". Сохранение инфляционной политики в условиях фиксированного обменного курса сделает национальные товары неконкурентоспособными и приведет к быстрому опустошению валютных резервов. А отказ от фиксированного курса обмена порождает взлет инфляции и политический хаос.

Валютные управления сдерживают инфляцию безо всякого волшебства. Они просто фиксируют обменный курс, отказываясь от валютного контроля и не допуская разрыва между рыночным и официальным обменными курсами. "В сущности, валютное управление можно рассматривать как систему с фиксированным обменным курсом, при которой запрещены операции на открытом рынке..." (Bennet; 1993, р. 457). При этом к числу самых красноречивых сторонников валютного управления для России относятся монетаристы, которые прежде с такой же страстностью отстаивали идею плавающего валютного курса. Можно предположить, что за новой популярностью валютных управлений (то есть фиксированных обменных курсов) скрывается запоздалое открытие простого факта: крайне трудно, если вообще возможно, найти в мировой истории пример большой инфляции, которую удалось бы остановить без фиксации курса денег относительно более устойчивой иностранной валюты или драгоценного металла.

Центральный банк (особенно если ему запрещена монетизация правительственной задолженности), так же как и валютное управление обладает техническими возможностями поддерживать фиксированный обменный курс. Он может, например, сжимать кредит при сокращении валютных резервов. Недавняя денежная реформа в Аргентине, которая требует полного обеспечения эмиссии резервами золота или твердой валюты и фиксирует курс денег относительно доллара, дает пример модели с центральным банком, утратившим способность инфлировать деньги. Гипотетическое преимущество валютного управления сводится к тому, что постоянству курса отечественной валюты (как в Гонконге, где за 1 доллар США дают 7,8 гонконгских доллара) сопутствуют простота и ясность, защищающие от политических злоупотреблений. Но и валютное управление не вполне защищено от них. В конце концов, большая часть известных истории валютных управлений более не существует. Даже в Гонконге валютное управление в какой-то период было устранено и восстановлено только в 1983 г. Вполне вероятно, что валютное управление будет пользоваться большим доверием и окажется более устойчивым, чем центральный банк, но не следует забывать, что в России идея валютного управления будет реализована только в том случае, если удастся зафиксировать курс рубля относительно, скажем, доллара.

Реальна ли задача -- обеспечивать постоянство обменного курса? Конечно, да, но при условии, что:

1) с помощью налоговой реформы, приватизации, разоружения и отказа от субсидий удастся сбалансировать бюджет;
2) эмитирующая деньги организация не имеет права финансировать бюджетный дефицит правительства и государственных предприятий (особенно по заниженным процентным ставкам);
3) эмитирующая организация готова разменивать отечественные деньги на твердые валюты по заранее установленному обменному курсу.

Если нужно минимизировать издержки адаптации к быстрой дезинфляции (которые должны быть невелики в силу редкости долгосрочных трудовых или кредитных контрактов), можно растянуть переход к фиксированному обменному курсу. В сущности, не столь уж важно, чтобы обменный курс был буквально и немедленно жестко зафиксирован. Гораздо важнее решимость правительства следовать графику обесценивания валюты, который обеспечит предсказуемость умеренной инфляции. Дэвид Теолис и Георг фон Фюрстенберг (David Teolis and George von Furstenberg; 1993, p. 5) формулируют это следующим образом:

Главная разница между фиксированным и плавающим валютным курсом не в том, что номинальный курс вообще не изменяется, но в том, что на какое-то время вперед курс, безусловно, определен. Поэтому заранее объявленный график обесценивания денег может создать такую же определенность номинального обменного курса, как и фиксированный курс.

В Колумбии, например, десятилетиями поддерживали инфляцию на уровне 20--30 процентов, и экономический рост был вполне удовлетворительным (в том числе благодаря низким налогам). Мексика, следуя графику постепенно уменьшающихся минидевальваций, недавно свела инфляцию к 10 процентам. Хотя такая политика предсказуемой умеренной инфляции менее желательна, чем простое отсутствие инфляции, но для России с ее быстрой и переменчивой инфляцией она была бы значительным прогрессом. После того, как инфляцию удается сократить примерно до 20 процентов, оказывается сравнительно просто на втором этапе денежной реформы свести ее до однозначного показателя. Правда, трудно представить, каким образом валютное управление будет осуществлять политику ползучей фиксации обменного курса. Эта черта валютных управлений, которые могут проводить только политику все-или-ничего, является неким недостатком, поскольку устраняет возможность постепенного, за 2--3 года, перехода к фиксированному валютному курсу.

Одна из проблем поддержания фиксированного курса рубля заключается в том, что какая бы из монопольных структур этим ни занималась -- валютное управление или центральный банк -- ей придется для размена рублей поддерживать внушительные резервы ликвидных активов, деноминованных в долларах. Каким образом можно накопить и поддерживать такие резервы? Даже если большие промышленные страны захотят в этом участвовать, как они это сделали в 1920-х гг. по просьбе Лиги Наций для Австрии, Венгрии и Польши, это не будет постоянным и надежным решением. Ведь даже если кредиты на создание стабилизационного фонда будут безвозвратными, при отсутствии регулярного притока долларов от положительного сальдо торговли или нетто-притока капиталов, сам фонд быстро исчерпается.

Россия не Гонконг и не Сингапур. У нее объем торговли, туризм и иностранные инвестиции незначительны и не могут быть источником долларов. Если валютное управление будет сжимать и расширять объем денег в обращении только в ответ на колебания дохода от торговли, результаты могут оказаться неблагоприятными. Результатом экономического подъема станет вовлечение во внутреннее производство металлов, топлива и других материалов, которые сейчас из-за депрессии идут на экспорт. Ведь экономический подъем обычно сопровождается нетто-притоком капитала и, как следствие, изрядным дефицитом текущего платежного баланса. Но в рублевой зоне создаваемый хозяйственным подъемом дефицит текущего платежного баланса будет сопровождаться притоком относительно неликвидного капитала, как в случае с турками, ведущими строительство в обмен на поставки раза. Здесь не возникает притока твердой валюты. Из-за крайней неразвитости рынков капитала они также не являются надежным источником иностранной валюты для фонда стабилизации рубля. Единственным, помимо иностранных инвестиций, источником наращивания резервов твердой валюты (а значит и денежного предложения) являются нетто-доходы от экспорта, которые, как правило, сокращаются в период подъема экономики. Валютное управление, эмитирующее деньги только под валютное обеспечение (и не создающее резервов золота), может стать причиной сжатия денежного предложения как раз в период подъема хозяйства, сопровождающегося дефицитом торгового баланса. Это малопривлекательная перспектива. Но нет причин, мешающих валютному управлению разменивать свои деньги не на иностранные деньги, а на золотые монеты и золотые сертификаты.

Нет сомнений, фиксация обменного курса или даже простое замедление темпов обесценивания рубля станет существенным прогрессом относительно недавнего хаоса в денежном хозяйстве -- если только удастся этого достичь. Практически вопрос в том, облегчит ли обращение к золоту -- в качестве части резервов валютного управления или альтернативной единицы учета (параллельная валюта), поставляемой конкурирующими частными банками -- достижение и поддержание денежной стабильности.

Достоинство ориентации на фиксированность обменного курса (и на создание денежных и фискальных институтов и условий, способствующих достижению этой цели), в том, что сам принцип валютной стабильности оказывается важнее навязчивого желания сбалансировать торговлю. Монетарная политика не может служить двум господам сразу: сбалансированности внешнеторгового баланса и стабильности уровня цен. Дать рублю падать всякий раз, как цены после очередной девальвации опять станут "неконкурентными", значит обречь денежную политику на погоню за иллюзорными целями. По мере раскручивания инфляции каждая последующая девальвация будет более значительной, чем предыдущая -- в тщетной надежде удержать "реальный" обменный курс на низком уровне. Оправдывать бесконечные девальвации тревогой о "завышенном" курсе рубля это то же, что считать нормальным непрерывный рост цен и требовать защиты от последствий этого роста. Если растущие цены не будут влиять на "конкурентоспособность" и объем сбыта -- внутри страны или за рубежом, тогда конкуренция не сможет выполнять свою основную функцию -- умерять чрезмерный рост цен.

Сигареты лучше, чем рубли. Золото еще лучше

Вместо или наряду с привязкой рубля к иностранным валютам, можно привязать и обеспечить рубль какими-либо общепризнанными, гомогенными материальными активами или товарами. Выбрав для денег товарный отечественный якорь, Россия ослабит зависимость своей денежной системы от положительного сальдо внешней торговли и притока иностранного капитала (хотя налоговая реформа и денежная стабилизация привлекут иностранный капитал и ослабят напряженность проблемы).

Для надежного "стандарта ценности" нужны легко измеримые материальные блага, отличающиеся делимостью, однородностью и износостойкостью, цена которых относительно независима от резких изменений предложения. Фирменные американские сигареты довольно хорошо отвечают ряду этих требований, в отличие от свежей рыбы или земельных участков. Сигареты Мальборо были бы сегодня гораздо лучшими деньгами, чем рубль, и вероятно именно поэтому власти попытались обложить их 1000-процентным тарифом. В начале 1991 г. рубль был настолько слаб, что цена на Мальборо упала до 75 центов за пачку, а экспорт американских сигарет на территорию бывшего Советского Союза подскочил от 869 тыс. долл. в 1990 г. до 60 млн. долл. за первую половину 1991 г. (Маnеу, 1991а). Фирменные сигареты отвечают классическим требованиям: компактность, однородность, делимость, различимость и, до известной степени, износостойкость. Но если мы сможем переступить через некоторые современные предрассудки, будет не трудно подыскать на территории СНГ кое-что получше, чем Мальборо.

Поиску альтернатив препятствует аллергия академических кругов к товарным деньгам, в частности к золоту. В конце концов, у нас не столь уж много хороших решений, чтобы позволить себе роскошь игнорировать нечто столь ценное, как золото или серебро, только потому, что в правительственных кругах они вышли из моды. Из динамики золотых цен в периоды денежной нестабильности, такие как 1980 г. или 1993 г., ясно, что в отличие от правительств люди во всем мире никогда не отказывались от золота как инструмента сбережения. Отказ от товарных денег вполне наивен, поскольку в СНГ товары уже используются как квази-деньги -- сигареты, пустые видеокассеты и множество других.

Существует необоснованный страх, что переход к золотому стандарту окажется чрезмерно действенным, сковывающим реальную хозяйственную деятельность средством. Я как-то изучал периоды восстановления золотого стандарта в США (1792 и 1879 гг.), в Британии (1821 г.) и во Франции (1925--1926 гг.) (Reynolds [1985]). Я обнаружил, что за каждым периодом восстановления золотого стандарта следовали от 4 до 10 лет очень мощного экономического подъема (частичным исключением является опыт вынужденной дефляции в Британии перед 1925 г.). Уоррен Уолш (Warren Walsh [1958, р. 314]) замечает, что и в России после введения 7 июня 1889 г. классического золотого стандарта наступил период процветания, когда при продаже правительственных облигаций можно было получить до 4 процентов прибыли. "В 1900 г. предприятий было на 6000 больше, чем в 1889 г., а рабочих -- почти на миллион больше." Более того, в период с 1894 по 1914 г. приток иностранных инвестиций в Россию был чрезвычайно велик, и годовой объем промышленной продукции вырос от 41,6 млн. золотых рублей в 1888--1892 гг. до 161,2 млн. в 1892--1897 гг.

Несмотря на интеллектуальную привлекательность идеи диверсификации и, значит, "корзины" товаров, существует крайне ограниченное число товаров, способных выполнять роль денег или служить резервным обеспечением эмиссии. Таких критиков золотой валюты как Роберт Холл (Robert Hall, 1983) и Мишель Бордо (Michael Bordo, 1984) беспокоит краткосрочная "нестабильность" покупательной силы золота относительно традиционных индексов цен на предметы первой необходимости (прежде всего на муку и зерно). Но ведь это свидетельствует только о том, что мы и так должны были бы знать: цены на сельскохозяйственные продукты очень изменчивы относительно золота, и ничего другого. Марк Майлс (Marc Miles; 1984, р. 226) пишет, что золотой стандарт "не может гарантировать неизменность долларовых цен на зерно или алюминий". Конечно же, не может. В чем бы ни выражались цены -- в унциях золота или в чем-либо ином, относительные цены, выраженные в денежных единицах, должны быть гибкими и изменчивыми. Никакая денежная система, реальная или гипотетическая, не может сделать неизменными цены на зерно или алюминий.

Классическое эссе Милтона Фридмана (Milton Friedman, 1951, 1953) о деньгах с товарным покрытием практически сузило список до металлов. Но мировые цены на такие рециклируемые металлы, как медь и алюминий были не менее изменчивы относительно цен на драгоценные металлы, чем цены на сельскохозяйственные продукты. Долларовые цены на алюминий, например, упали в 1991 г. вдвое, а цена меди повышалась и понижалась, тогда как цены на золото в конце 1980-х и в начале 1990-х гг. колебались в диапазоне 340--360 долл. Если возможна стабильность долларовых цен на золото, то и основанная на золоте денежная система России будет не менее, а может быть и более устойчивой -- наличие золотых месторождений повышает уровень доверия к валюте. Если золотое содержание доллара опять упадет, как это произошло в начале 1993 г., можно будет считать доказанным превосходство валют, привязанных к золоту.

Еще раз: обеспеченность золотом есть источник доверия

Дискуссии о роли золотом в проектах стабилизации денежных систем бывших коммунистических стран перестали носить гипотетических оттенок. 20 июня 1992 г. Эстония выпустила в обращение кроны, "обеспеченные, прежде всего, 11,3 тоннами золота" (Marsh, 1992). В противоположность не имеющему обеспечения украинскому купону, эстонская крона в следующем году оказалась самой стабильной валютой этого региона. Это совершенно замечательное достижение для абсолютно новой денежной единицы, эмитируемой малой страной. В Эстонии денежная масса и банковские резервы обеспечены резервами золота и иностранных валют. Все очень похоже на первую фазу реформ, проведенных во Франции Пуанкаре в конце 1926 г., до перехода к полной конвертируемости в золото. Требование о покрытии, чтобы активы были равны пассивам, расширяет хождение валюты и доверие к ней (в данном случае к кроне). В Эстонии обеспеченность эмиссии резервами подчеркивается фиксированностью обменного курса: 8 германских марок за крону. Эстонская система соединяет свойства валютного управления и центрального банка и служит иллюстрацией нашего утверждения, что институциональная форма менее важна, чем репутация приверженности разумным правилам эмиссии. Система пока еще слишком молода и не прошла испытания временем, но в 1992 г. инфляция в Эстонии не превысила 40 процентов (Buyske, 1993). Говорили, что в условиях инфляции фиксированность обменного курса может привести к девальвации (а не к понижению инфляции) и к "повышению угла наклона кривой прибыли", но время от времени это случается и в Гонконге, который целое десятилетие противостоял такому давлению (Bennet; 1993, р. 458).

Как говорят, Узбекистан также некоторое время носился с идеей введения валюты, имеющей золотое обеспечение, но недавно сделал-таки выбор в пользу денег безо всякого покрытия. Такое обеспечение обладает символическим значением, особенно если оно ограничивает объем эмиссии новых денег. Золото действительно может обеспечить долгосрочную стабильность денег в том и только в том случае, если они конвертируемы в золотые монеты или слитки. В таком случае избыточные деньги будут обращены в золото и чрезмерная эмиссия станет невозможной.

Нам не известны "оптимальные размеры валютной зоны", но они явно превосходят и Эстонию и Узбекистан. В идеальном случае большая часть территории, которую прежде называли Советским Союзом, могла бы получить огромные преимущества от наличия общей валюты, связанной с некоей общепринятой и долговременной ценностью. Теоретически, эту роль могли бы сыграть доллар или марка, но они малодоступны. Золота, в принципе, много в государственных резервах, в частных руках и в месторождениях.

Если эмитент располагает золотом для обеспечения денег, он, конечно, может приобрести и доллары, и наоборот. Система, обещающая конвертацию рублей в доллары по фиксированному курсу, могла бы держать большую часть своих резервов в золоте, и в случае повышения спроса на доллары покупать их на открытом рынке. Но при таком окружном способе конверсии возрастает риск того, что наличие вторичных активов (золота) не гарантирует выполнение первичных обязательств (размен рублей на доллары). Дело в том, что необходимость выменять доллары на золото может возникнуть как раз при необычно низкой долларовой цене золота. Но даже если этого не случится, нет уверенности, что держатели золота захотят продать его. Соединенные Штаты, например, в 1971 г. решили, что будут -- бог весть зачем -- держать золото в форте Нокс, но не станут выполнять обязательства и не обменяют его на доллары, принадлежащие центральным банкам других стран. Если бы правительство США было обязано обменивать на золото доллары частных лиц -- по цене 42 долл. за унцию, маловероятно, чтобы отказ правительства от выполнения своих обязательств сошел ему с рук так просто. Так что первое преимущество конвертируемости в золото над конвертируемостью в доллары в легкости контроля -- владельцы рублей безошибочно назовут момент, когда правительство отказалось от выполнения обязательств разменивать свою бумагу на золотые монеты или слитки.

Второе преимущество золота в том, что оно облегчает переход к фактически единой валюте. Конвертируемость республиканских денег в золото удовлетворит потребность республик в собственной валюте, но при этом у всех денег будет единая золотая основа. Таким образом, бывший Советский Союз получит преимущества общих денег (что похоже на преимущества общего языка), то есть то самое, к чему без особого успеха стремится Европа, пытающаяся завести не имеющую натурального покрытия общую валюту.

Третье преимущество золота в том, что оно защищает страну от дурной валютной политики другой страны, к валюте которой прикреплены его деньги. В предыдущие десять-двадцать лет и Федеральная резервная система и Бундесбанк переживали периоды быстрой инфляции и высоких процентных ставок, и никакая страна не получила бы радости от того, что в этот период ее деньги привязаны к этим "твердым" валютам.

Четвертое преимущество конвертируемости не в доллары, а в золото не имеет большого значения для регионов с достаточно хорошо охраняемыми правами собственности, то есть для Соединенных Штатов или Западной Европы, но очень важно для бывшего Советского Союза (и не только для него). Люди в этих краях вполне обоснованно опасаются бумажных денег, эмитируемых правительством, правительственными банками или даже частными банками, подлежащими правительственному регулированию (этот дефицит доверия можно преодолеть, если разрешить известным западным банкам выпускать конвертируемые в золото частные банкноты, так же как они эмитируют дорожные чеки). В этих краях золото всегда было уважаемо, и люди привыкли его накапливать. Играет свою роль и влияние ислама, который не одобряет проценты, но не имеет ничего против владения активами. Любая страна с золотой валютой вполне может стать основным финансовым центром всего региона.

Турция может поэкспериментировать с системой свободных банков

Есть еще одна возможность, которую реализовать легче, чем фиксированный обменный курс или золотой стандарт. Речь идет о том, чтобы просто позволить хождение золотых монет и сертификатов в качестве параллельной валюты, которая сможет быстро вытеснить рубли из обращения. Для начала можно часть наличного золотого запаса, а также новые поступления золота и/или иностранной валюты использовать для чеканки золотых монет достоинством в одну тройскую унцию, в полунции и в десятую часть унции. Монеты следует распродать за рубли, чтобы эти рубли потом буквально уничтожить. В отличие от недавно отчеканенных монет, имевших номинальную ценность в 25000 и в 50000 рублей, монеты, о которых мы говорим, не должны иметь номинальной цены ни в рублях, ни в других искусственных счетных единицах -- только вес и проба. Эти монеты станут "законным средством платежа" в том смысле, что люди смогут устанавливать цены, заключать внутренние или международные контракты в унциях золота или в золотых банкнотах и облигациях, и выполнение этих контрактов будет защищаться судами СНГ и/или частными арбитражами, решения которых будут иметь обязательную силу.

В идеальном случае закон будет требовать выполнения контрактов, заключенных в долларах, марках или любой другой валюте. Сегодня россияне получили право брать на себя долговые обязательства в твердых валютах, но налоги им приходится платить в рублях. Суды не вполне признают и не защищают цены, назначенные в иностранной валюте. Видимо нереалистично рассчитывать, что правительство любой крупной страны санкционирует использование денег другой страны. В этом есть чисто политическая трудность -- как бы признать свою второстепенность. К тому же слишком сложно назначать цены в нескольких иностранных валютах -- рост информационных издержек может свести на нет преимущества денег перед бартером. Кроме того, принятие иностранных денег есть подарок стране, эмитирующей эти деньги (чтобы получить доллары, например, россияне должны продать труд, товары или имущество, но если эти доллары остаются в России, американцы не должны взамен ничего). По этим причинам отечественные золотые монеты и сертификаты гораздо практичней и лучше в роли параллельной валюты, чем иностранные деньги.

Следующим шагом после первоначального выпуска в обращение золотых монет, имеющих статус законного средства платежа, является переход к свободной чеканке и свободе банковского дела (Brough, 1898; Dowd, 1989). Свободная чеканка означает, что любое вновь добытое или накопленное частным образом золото может быть принесено на монетный двор и за небольшую плату обращено в монеты. Свобода банковского дела означает, что частные банки вольны эмитировать собственные деньги (банкноты), деноминованные в золоте, и стесненные только резервными требованиями (возможно, и минимальными требованиями к капиталу под срочные депозиты и депозиты до востребования). Если резервные требования составляют 100 процентов, как предлагают для валютного управления, тогда не понятно, что рискованного в том, чтобы позволить любому банку выпуск обеспеченных резервами золотых сертификатов. Уолтер Багехот (Walter Bagehot; 1873, p. 329), являвшийся одним из первых пропагандистов системы с центральным банком, утверждал, тем не менее, что "естественной банковской системой является такая, когда наличествуют множество банков, каждый из которых хранит собственные резервы наличности и терпит банкротство, когда ему недостает средств". У России есть уникальный шанс -- прислушаться к высказыванию Багехота и не повторять чудовищных ошибок Британии, которая в 1946 г. национализировала Банк Англии, и США, которые в 1930-х гг. национализировали систему страхования депозитов.

Дополнительным доводом в пользу системы свободных банков является необходимость ускорить развитие финансового посредничества и вовлечь в оборот все наличествующие в обществе ликвиды, в том числе частные накопления в твердой валюте и драгоценных металлах. Одновременно должен прекратиться отток капитала. Основными причинами бегства капиталов являются абсурдная налоговая система и ненадежность прав собственности. Дополнительным фактором является недостаток инвестиционных возможностей для сберегателей. Свободные банки, действуя совместно с взаимными фондами, оперирующими с акциями приватизированных предприятий (отчасти принадлежащих частным пенсионным фондам), способны создать каналы для перемещения накоплений к тем, кто на основе кредита пытается создавать новые предприятия.

Турция объявила план развития параллельной валюты, альтернативной турецкой лире, поразительно напоминающий систему свободных банков с золотым обеспечением. Эту идею легко приспособить к условиям России. План Турции заключается в том, чтобы просто позволить коммерческим банкам выпускать золотые сертификаты, обеспеченные частными золотыми депозитами и гарантирующие передачу прав собственности на эти золотые депозиты. В результате может появиться параллельный золотой стандарт, который будет действовать примерно так же, как свободные банки со 100-процентными резервами. Не будет ничего удивительного, если хотя бы крупные сделки будут осуществляться в золоте, а платежными средствами станут золотые сертификаты -- особенно если турецкая лира будет и дальше инфлировать на 60--70 процентов в год. Цитируют даже слова одного из руководителей Казначейства Турции, который высказывает предположение, что эти частные золотые сертификаты могут со временем "вытеснить турецкую лиру" (Dorsey, 1993). Преимущество этого решения над фактической долларизацией хозяйственного оборота, происходящего в Турции и в России, в том, что в случае долларизации весь эмиссионный доход достается Соединенным Штатам. Гораздо разумнее было бы мобилизовать и обратить в звонкую монету отечественные запасы золота.

Параллельная, конвертируемая в золото валюта

Чтобы приспособить турецкий проект к более серьезной российской инфляции, было бы особенно желательным запустить в обращение золотые монеты. Это облегчило бы выпуск размениваемых на золото золотых сертификатов в мелких купюрах. Такая система очень быстро вытеснила бы рубль из обращения, так же как в свое время золотые червонцы вытеснили совзнаки.

Червонцы вошли в оборот в качестве альтернативной валюты в июле 1922 г. и равнялись 10 довоенным рублям или 7,74 граммам золота. Выпуск новой валюты был ограничен требованием полного золотого покрытия. В 1922--1923 гг. Госбанк выплачивал 4 процента годовых по золотым депозитам, тогда как процент по вкладам в совзнаках составлял 48--72 процента, и предоставлял кредиты, калькулированные в золоте. Еще до объявления о победе политики стабилизации в 1924 г. Госбанк предоставлял кредиты в червонцах под 8--15 процентов (кредиты в совзнаках выдавались под 216 процентов) (Homer; 1977, р. 545). Советские золотые запасы выросли от 2,6 млн. долл. на конец 1922 г. до 45, 73 и 96 млн. долл. в последующие три года (Board of Governors; 1976. р. 551). Вплоть до 1928 г. червонцы можно было покупать и продавать на валютных рынках.

Первоначально предполагалось, что червонец будет конвертироваться в золото. Существует даже ленинский меморандум, требующий представить предложения о свободном хождении золота (Nove; 1986, р. 91). Но ничего такого не случилось. 15 февраля 1924 г. червонец превратился в единственную официальную валюту, и обменивался на совзнаки по курсу 50 миллиардов рублей образца 1921 г. за один червонец. К моменту стабилизации уровень цен возрос в 60 млрд. раз по сравнению с уровнем цен 1913 г. (Hirschleifer; 1963, р. 27). Так же как случае реформ в Аргентине и в Эстонии в начале 1990-х гг., здесь наличествовал квази-постоянный обменный курс. Правительственные агенты участвовали в работе черных валютных рынков, где они покупали и продавали червонцы, стремясь замедлить возможное обесценивание валюты (Anderson; 1979, р. 420). Процентные ставки московского черного рынка по краткосрочным ссудам достаточно постепенно снизились от 720 процентов в 1922 г. до 72 процентов в 1925 г., и продолжали снижаться и после этого, 10-летние правительственные облигации продавались за 8--10 процентов. С 1924 г. по 1931 г., когда Госбанк получил монополию на предоставление кредитов, инфляция была умеренной.

В 1920-х гг. в СССР были проведены важные финансовые реформы. После 1927 г. Госбанк платил по вкладам до востребования 6 процентов годовых, а с 1921 г. по 1930 г. в стране существовали фондовые биржи. В 1923 г. открылись сбербанки, которые до реформы 1924 г. охраняли сбережения вкладчиков от обесценивания, и к 1928 г. их число составило 16 924. Несколько сот обществ взаимного кредита в 1927 г. принимали вклады под 10 процентов годовых, и предоставляли ссуды частным предпринимателям под 33 процента. Эти меры финансовой либерализации и сильный экономический рост, созданный стимулированием производства, помогают понять, каким образом нэп сумел положить конец гиперинфляции. Схожие реформы системы финансовых услуг вполне возможны и в сегодняшней России.

При всей исторической и символической значимости червонца следует отдавать отчет, что нет оснований рекомендовать полную замену рублей новой "официальной" валютой, поскольку нынешняя ситуация отличается от катастрофической инфляции 1917--1924 гг., да и успех нэп'а был непродолжительным. Тем не менее, золотые монеты и сертификаты вполне могут служить параллельной валютой. Не обязательно воссоздавать существовавшую в 1922--1924 гг. систему с двумя валютами, которая завершилась тем, что обесценившиеся деньги были вытеснены из обращения. Но того же самого можно достичь, и гораздо надежнее, просто разрешив частным лицам и предприятиям проводить сделки в золотых монетах и сертификатах, как планируют в Турции. В такой системе единственной задачей правительства будет контроль за качеством чеканки и наказание фальшивомонетчиков (последнее, впрочем, касается не только частных денег). Эта реформа настолько проста и обещает при этом так много выгод, что трудно вообразить разумные возражения против нее. Частная эмиссия золотых сертификатов (которая может быть реализована в Турции) не есть альтернатива фиксированному обменному курсу или другим возможным реформам. Напротив, частные золотые сертификаты вполне могут соседствовать с усилиями обеспечить рубль золотом и иностранными валютами (как в Эстонии и Аргентине), или с фиксированным валютным курсом (как в Гонконге), или с дрейфующим фиксированным курсом (как в Мексике). Наличие параллельной валюты станет источником конкуренции, что повысит шансы на успешную стабилизацию рубля. Тогда в случае провала политики стабилизации у граждан России будет наготове замена (и на этот раз -- не иностранная валюта), так что им не придется обращаться к примитивному бартеру, сильно понижающему эффективность хозяйственной жизни.

Если обменный курс рубля может быть стабилизирован относительно какой-либо твердой валюты, то его можно стабилизировать и относительно золота. В этом случае наличие в обращении золотых монет и сертификатов облегчит принятие истинного золотого стандарта и сделает рубль буквально "хорошим, как золото". С помощью валютного управления или сходного института легко сделать стабилизированный рубль конвертируемым в золотые монеты и сертификаты по фиксированному курсу. И нетрудно представить, что деньги, конвертируемые в золото, могут стать самой уважаемой валютой в мире.

---

Литература

1. Anderson, Annelise. "Free Banking can Solve the Ruble Problem." Wall Street Journal Europe, 16 October 1991.
2. Anderson, Benjamin A. Economics and Public Welfare, Indianapolis: Liberty Press, 1979. Bagehot, Walter. Lombard Street New York: Scribner, Armstrong & Co., 1873.
3. Bennet, Adam G. G. "The Operation of the Estonian Currency Board." IMF Staff Papers 40 (June 1993): pp. 451--470.
4. Board of Governors of the Federal Reserve System. Banking and Monetary Statistics: 1914--1941. Washington, D. C.: Federal Reserve Board, 1976.
5. Bordo, Michael David. "The Gold Standard: Myth and Realities." In Money in Crisis, pp. 197--237. Edited by Barry N. Siegel. San Francisco: Pacific Institute, 1984.
6. Boulton, Leyla. "All Roubles Are Free, but Some Freer than Others." Financial Times, 1 July 1992.
7. Brough, William. Open Mints and Free Banking. New York: G. P. Putnam & Sons, 1898.
8. Buyske, Gail. "Estonia: Monetary Model for Russia." Wall Street Journal, 29 June 1993.
9. Conant, Charles A. A History of Modern Banks of Issue. London: G. P. Putnam & Sons. 1896.
10. Dorsey, James M. "Turkey Hopes Plan for a Gold Exchange Will Boost Economy" Wall Street Journal Europe, 24 June 1993.
11. Dowd, Kevin. The State and the Monetary System. New York: St. Martin Press, 1989.
12. The Economist. "What's Behind Yeltsin's New Commonwealth?" 4 January 1992.
13. Federal Reserve Bank of Dallas. Annual Report. Dallas, 1991.
14. Feige, Edgar L. "Perestroika and Ruble Convertibility." Cato Journal 10 (3) (Winter 199t): pp. 631--653.
15. Flanders, M. June. international Monetary Economics: 1870--1960. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.
16. Friedman, Milton. "Commodity-Reserve Currency." 1951. Reprinted in Milton Friedman, Essays in Positive Economics, pp. 204--250. Chicago: University of Chicago Press, 1953.
17. Giuseppi, John. The Bank of England London: Evan Brothers Ltd., 1966.
18. Green, Joshua E., and Isard, Peter. "Currency Convertibility and the Transformation of Centrally Planned Economies."
19. Washington, D. C.: International Monetary Fund, June 1992.
20. Haig, R.M. The Public Finance of Postwar France. New York: Columbia University Press, 1929.
21. Hall, Robert E. "Explorations in the Gold Standard and Related Policies for Stabilizing the Dollar." In Inflation, pp. 111--122. Edited by Robert E. Hall. Chicago:National Bureau of Economic Research, 1982.
22. Hirshleifer, Jack. Disaster and Recovery. Santa Monica: Calif. Rand Corporation, 1963.
23. Homer, Sidney. A History of Interest Rates. New Brunswick, N. J.: Rutgers University Press, 1977.
24. Marer, Paul, and Zecchini, Savatore, eds. The Transition to a Market Economy. Paris: OECD, 1992.
25. Maney, Kevin. "Sales of U.S. Cigarettes Smoke in USSR." USA Today. 10 September 199la.
26. Maney, Kevin. "With Ruble Virtually Rubbish Barter Deals Abound." USA Today, 11 September 1991b.
27. Marsh, David. "Estonia to Bring in Own Currency this Month." Financhial Times, 1 June 1992.
28. Mikheyev, Dmitry, and Reynolds, Alan. "The Russians are Rich." International Economy 6 (2) (March/April 1992): pp. 41--43.
29. Miles, Marc. Beyond Monetarism. New York: Basic Books, 1984.
30. Nove, Alec. An Economic History of the U.S.S.R. London: Penguin, 1986.
31. Reynolds, Alan. "Managed Money." In Money: A Search for Common Ground. Lugano: Progress Foundation, 1985.
32. Teolis, David, and von Furstenberg, George. "Reducing Real Exchange Rate Variability and Drift." Indiana University Working Paper No. 93--003, March 1993.
33. Wachtell, Howard. "Common Sense about Post-Soviet Economic Reforms." Challenger (January/February 1992): pp. 46--48.
34. Walsh, Warren Barlett. Russia and the Soviet Union: A Modern History. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1958.
35. Willamson, John. "Careful Therapy in the Case of Russia." Financial Times, 25 August 1992.

---

Комментарий I
Ориентированная на золото денежная политика для России

Вейн Д. Энджелл [Автор -- член Совета управляющих Федеральной Резервной Системы]

Значение устойчивых денег

Устойчивые деньги важны для любой страны. Особенно они важны для стран остро нуждающихся в формировании новых капиталов, каковы Россия и другие страны бывшего Советского Союза и восточной Европы. Наличие в стране надежных денег сокращает потребности в премиях за инвестиционный риск и, тем самым, способствует более быстрому формированию капитала.

В настоящее время условия в России неблагоприятны. Надежный деньги, кладущие конец инфляции и поощряющие частных инвесторов, помогут остановить экономический спад. Надежные деньги помогут также сохранить целостность России, предотвратят ее распад на национальные группы.

Выбор монетарного режима

В своей статье Алэн Рейнолдс справедливо подчеркивает важность надежных денег для успешного хозяйствования. Но читатель статьи может недооценить тот факт, что в такой ситуации нелегко добиться надежности денежной системы. От его внимания может ускользнуть и то, что хорошая денежная система не дается бесплатно. Все системы, предполагающие частную эмиссию денег, означают -- в той или иной степени -- потерю эмиссионного дохода. Товарные деньги, в том числе система золотого стандарта, предполагают использование казенных запасов. В случае России выбор золото-монетного или золото-девизного стандарта означает для государства отказ от явных и неявных доходов, приносимых импортом потребительских товаров и капитала в обмен на продажу золота из казенных запасов. Точно также и принятие иностранной валюты, скажем доллара США или германской марки, предполагает отказ от доходов от импорта, который мог бы быть оплачен государственными запасами иностранной валюты. В случае с валютным управлением, когда представители государства осуществляют покупку и продажу иностранной валюты по фиксированному курсу и держат 100 процентные резервы под эмитированные платежные средства, издержки сокращаются до разницы между уровнем дохода по иностранным активам и уровнем упущенного дохода от инвестирования или потребления тех же средств.

Наличие этих издержек может навести на мысль, что лучше бы стране сохранить привычную денежную систему. Но история дает угнетающее число примеров того, как дискреционная денежная политика приводит к катастрофе. Даже в самых благоприятных обстоятельствах фискальное давление, общие политические соображения и трудность выбора наилучшего пути к стабильности цен препятствуют оздоровлению денежной системы. Приходится выбирать между имплицитными издержками перехода к золотому стандарту и риском неуправляемой инфляции.

По мнению Рейнолдса, для успеха экономических преобразований Россия нуждается в надежных деньгах. Но в процессе перехода от экономической системы, движимой экспансионистской фискальной и денежной политикой, к системе, основанной на экспансии частного сектора, важно избежать резкого сжатия хозяйственной деятельности. Рейнолдс совершенно правильно подчеркивает значимость "политики предложения".

Помимо этой общей оценки у меня есть ряд специфических замечаний к этой интересной и побуждающей к размышлениям статье. В ней кратко, затрагивается проблема рублевого навеса и отмечается легкость изъятия избыточных денег из обращения посредством приватизации значительных государственных активов. Но либерализация цен и последующий их рост уже устранили, по крайней мере, временно и ценой высокой инфляции, макроэкономическую проблему избыточных денег. Я считаю, что не следует механически связывать принципиально важный процесс приватизации с проблемой избытка денег в обращении. Российское правительство должно проводить приватизацию при любой макроэкономической ситуации, хотя способы приватизации будут зависеть от макроэкономических условий.

Рейнолдс исключает возможность того, что российский центральный банк способен осуществлять денежную политику посредством операций на рынке правительственных облигаций. Учитывая практическое отсутствие в России развитых финансовых рынков, проведение таких операций может оказаться делом очень трудным и даже неверно направленным. Обеспечив надежность денежной системы, реформаторы должны направить усилия на развитие финансовых рынков, в том числе рынка правительственных облигаций. Может быть, в период перехода следовало бы использовать такие инструменты воздействия на рынок, как золото или иностранные активы. По завершении перехода можно будет пересмотреть их заслуги.

Рейнолдс рассматривает очень интересную идею чеканки золотых монет, без номинальной цены в рублях или в любой другой валюте. Я не возражаю против такой стратегии маркетинга для российской золотодобывающей промышленности. России, разумеется, не нужно, чтобы производители золота чеканили собственную монету; достаточно готовности перечеканивать золото, приобретенное по мировым ценам. В любом случае следует помнить об альтернативных издержках чеканки золота, за которую приходится платить отказом от импорта капитала и потребительских товаров.

И в самом деле. Рассмотрение вопроса о чеканке золотой монеты ведет к другому интересному вопросу: свободная чеканка монет и свобода частной эмиссии в экономике, в которой сосуществуют и конкурируют золотые монеты, частные деньги, отечественные деньги и иностранная валюта. Кому-то все это может показаться волнующим, но по мне это визионерство. Лично я сомневаюсь, что развитые западные экономики умеют достаточно искусно использовать рынки и силы конкуренции, чтобы доверить свои деньги и судьбу денежной политики системе частно эмитируемых валют. Нет сомнения, что Россия, которая по утверждению Рейнолдса, не способна даже вести операции на открытом рынке правительственных облигаций, не готова к такой финансовой и валютной системе. Семьдесят пять лет назад в России начали внедрять другую неопробованную экономическую теорию, рассчитанную на развитую промышленность. Эксперимент привел к катастрофе. Я не думаю, что русские готовы экспериментировать дальше.

Заканчивая обсуждение статьи Рейнолдса, я хотел бы отметить, что в основном я с ним согласен: жизненно важно, чтобы с самого начала перехода к рыночной экономике Россия имела надежную валюту. Но, учитывая переживаемые страной трудности и неопределенность будущего развития, я считаю нашим долгом попытаться сформулировать то, что я назвал бы "устойчивый к ошибкам план денежной политики".

Устойчивый к ошибкам план денежной политики

Стандартные возражения против любой валюты с фиксированным товарным покрытием указывают на риск того, что внутренние и внешние шоки способны сдвинуть относительные цены равновесия ключевого товара или корзины товаров, исполняющих роль стандарта ценности. Такие шоки сказываются на номинальных ценах всех товаров и услуг (включая номинальную заработную плату). Последствия могут оказаться крайне разрушительными. Эти аргументы вполне приложимы и к российской ситуации. Более того, крайняя неопределенность будущего российской экономики придает особую важность этим аргументам. В одном можно быть уверенным: в ближайшем будущем российскому хозяйству не избежать некоторых шоковых ситуаций. Поэтому России нужна денежная политика, устойчива к ошибкам.

Можно вообразить, что российские власти серьезно рассматривают возможность вместо жесткой привязки к рынку золота или любого другого товара использовать целевую цену на золото в качестве ориентира своей денежной политики. При таком режиме рост массы денег в обращении будет сдерживаться до тех пор, пока цена золота не превысит некую установленную величину, и темп ее прироста будет поставлен в зависимость от рыночной цены золота. Такой подход обеспечит ту же стабильность общего уровня цен, что и золотой стандарт, но не будет обычной для действительного золотого стандарта жесткости, поскольку при угрозе сжатия экономической активности можно будет игнорировать целевую цену золота. Учитывая экстраординарность российской ситуации важно оговорить, что задача возвращения цен на золото к целевому показателю, дабы избежать опасности панической скупки его, не может служить основанием для сокращения денежной массы.

Конечно, гибкость открывает возможности для безответственных дискреционных решений. До известной степени, такого рода риск присущ любому виду политики. Нельзя заведомо исключить возможность того, что суверенное правительство в какой-то момент решит изменить систему денежного обращения, в том числе отказаться от золотого стандарта.

Чтобы начать с чистого листа, может оказаться полезным одновременно вводить новую валюту и новый режим денежной политики, хотя, строго говоря, это и необязательно. В конечном итоге власти могли бы использовать рыночные ставки заработной платы и другие издержки производства в золотодобыче в качестве показателя относительной цены золота и Пригодности выбранной целевой цены золота.

Если правительство России решит ввести новую валюту, стоимостные показатели существующих контрактов будут пересчитаны по состоянию на определенную дату. Важным вопросом будет ответственность правительства перед держателями старых рублей. Возможен обмен старых рублей на новые деньги в соотношении один к одному, но поскольку рубль сейчас крайне обесценился, есть смысл повысить ценность новой денежной единицы. Другая возможность -- использовать постепенно падающий курс обмена для частичной экспроприации старых накоплений. Но лучше всего, в том числе с точки зрения структурных преобразований, выменивать на рубли "общие долевые права" на государственную собственность. Правительство должно решить, какая доля приватизируемой собственности должна быть выделена для компенсации денежных накоплений. И при каждом последующем акте приватизации часть акций будет обмениваться на "общие долевые права". (В нашей практике сходную роль играли ваучеры. -- Прим. пер.) Держателям новых денег придется для участия в приватизации приобретать те же "общие долевые права". На "общие долевые права" возникнет аукционная цена в новых деньгах и фиксированная цена в рублях, что сделает возможным возникновение арбитражного курса новых денег и рублей.

Некоторые утверждают, что только продажа золотых облигаций может избавить страну от избыточных рублей. На этой стадии развития России я воспринимаю эту идею с настороженностью. Я бы не хотел, чтобы правительство России попало в ситуацию, когда оно не в силах выполнить данные обещания. Облигации подлежат погашению независимо от экономического положения в стране. Другое дело акции. Если хозяйство попадает в кризис, владельцы акций несут тяготы наравне со всеми остальными. Правительство будет избавлено от тяжелого выбора: либо нарушить обязательства по погашению облигаций, либо увеличивать налоги и/или продавать золотой запас для выполнения облигационных обязательств. Облигации, в том числе золотые, должны быть выпущены только после того, как новые деньги докажут свою способность обеспечивать стабильность цен. По моему мнению, сейчас просто рано превращать их в краеугольный камень новой денежной политики.

Ориентация на целевую цену золота дает два основных преимущества. Во-первых, как я уже отметил, эта политика отличается достаточной гибкостью и терпима к ошибкам. Во-вторых, государство извлекает доход от эмиссии денег. Эмиссионный доход, как известно, представляет собой большой соблазн для правительств, особенно в кризисных ситуациях. Но использование цен на золото в качестве ориентира ограничивает стремление максимально увеличить эмиссионный доход. Такой режим денежной политики отличается вовсе не чрезмерной гибкостью. Расширение хозяйственной деятельности требует соответствующего увеличения массы денег в обращении; использование в качестве критерия эмиссии цен на золото позволяет этого достичь.

Целевая цена на золото, в отличие от золотого стандарта, повышает гибкость адаптации к внутренним и внешним шокам и направляет эмиссионный доход в казну. Но эта политика не настолько гибка, чтобы вытерпеть непрерывное повышение уровня цен.

При системе с валютным управлением значительная часть эмиссионного дохода достается правительству. Но системе с валютным управлением свойственны некоторые внутренние проблемы. Всегда есть риск, что правительство откажется соблюдать установленные правила. В некоторых случаях мы, естественно, одобряем это как разумную гибкость. Но это не всегда так, и частные инвесторы, естественно, увеличат процентные ставки по инвестициям в российскую экономику на величину этого риска. (Риск того, что правительство откажется соблюдать правила, существует и в системе с целевой ценой золота. Очень вероятно, что при этом премия за риск будет, прежде всего, сказываться в росте цен на золото, что и должно остановить рост денежной массы. Благодаря этому процентные ставки будут защищены на случай возникновения паники.) Но ведь существует и риск того, что выбранная в качестве стандарта ценности иностранная валюта или корзина иностранных валют окажется нестабильной или выявится ее непригодность по каким-либо другим причинам. Это риск того же типа, что свойственен и товарному стандарту. Он усугублен здесь только в силу того, что не частные рынки, а правительства поставляют стандарт ценности. Третьим недостатком системы с валютным управлением является то, что денежная политика здесь определяется преимущественно ситуацией в международной торговле и перемещении капитала, что, по моему мнению, угрожает сохранению макроэкономической стабильности, чего русские на данном этапе должны избегать.

Заключение

Я хочу в заключение привести два соображения в пользу преимуществ ориентации денежной политики на золото перед ориентацией ее на иностранную валюту, т. е. перед системой с валютным управлением. Россия, как и США, богата ресурсами. Привязка ценности ее денег к ценности одного из главных ресурсов представляется разумной и здравой идеей. Наконец, поскольку можно предвидеть, что после рыночных преобразований золотодобыча в России станет здоровой и прибыльной отраслью, возникает потенциальная связь между издержками на заработную плату и рыночной ценой золота. Мне эта связь представляется гораздо более надежной, чем любые попытки сопоставления покупательной способности валют, что неизбежно в системе с валютным управлением.

---

Комментарий II
Товарный стандарт для России?

Анна Д. Шварц [Автор является научным сотрудником Национального бюро экономических исследований.]

Из своих размышлений об экономической ситуации в России Алэн Рейнолдс делает вывод, что валюта с товарным покрытием будет полезна не только здесь, но и для СНГ в целом. Он утверждает, что рубль или другая денежная единица, предназначенная для обслуживания международной торговли, должна быть буквально конвертируема в твердую валюту или в благородные металлы.

Как обеспечить конвертируемость?

По мнению Рейнольдса не столь уж важно, будет ли конвертируемость обеспечена валютным управлением или центральным банком. Поскольку он отмечает, что центральные банки имеют дурную репутацию, следует, что валютное управление предпочтительней. Он отвергает ситуацию, когда валютное управление является монопольным эмитентом валюты, и, похоже, принимает доводы Аннелиз Андерсон в пользу свободных банков для России, как если бы валютное управление мешало свободной банковской системе. Можно предположить, что при наличии валютного управления свободные банки не будут эмитентами валюты, но вместе с тем сохранят известную операциональность.

Ключевым вопросом по Рейнолдсу является контроль над деятельностью эмитента валюты. Валютное управление должно держать в золоте или инвестировать в иностранные ценные бумаги активы, по меньшей мере, равные 100 процентам обязательств. Частных эмитентов валюты Рейнолдс намерен подчинить подобным требованиям, запретив им владение активами в форме облигаций правительства или государственных предприятий. Но для них, по его мнению, достаточно частичного резервного покрытия.

Рейнолдс возражает против валютного управления для России еще и вот почему. Поскольку нельзя рассчитывать, что положительное сальдо торговли или приток капиталов станут постоянным источником долларов и базой расширения денежного предложения на случай подъема экономической активности, привязка рубля к доллару окажется неэффективной. И даже в случае хозяйственного оживления, сопровождающегося ростом внутреннего потребления сырья и энергии и, как результат, отрицательным сальдо внешней торговли и положительным притоком капитала, этот последний будет большей частью неликвидным. Он утверждает, что рынки капитала в России настолько неразвиты, что не смогут служить надежным источником наличной валюты, которая нужна как база для эмиссии денег валютного управления. Пессимизм Рейнолдса не опирается на исторический опыт валютных управлений.

Основанием для его уверенности в том, что внешняя торговля России так и останется незначительной, а рынки капитала неразвитыми, служит всего лишь проекция нынешнего состояния на будущее. При этом его собственный проект валютной реформы предполагает развитие сферы финансовых услуг. И я не вижу причин, почему бы в случае приватизации золотых рудников, нефтяной и газовой промышленности их владельцам не начать экспорт продуктов производства, а полученную валюту -- передавать в валютное, управление в обмен на отечественные деньги.

Поскольку в стране есть месторождения золота, Рейнолдс выбрал в качестве базы российских денег конвертацию в золото, а не в иностранную валюту. Как я отмечаю далее, его сомнения в том, что резервы валютного управления смогут расширяться в периоды экономического роста, оправданы и в случае золотого покрытия эмиссии, хотя сам Рейнолдс об этом ничего не говорит.

Золото или корзина товаров

Против идеи использовать в качестве покрытия эмиссии корзину товаров Рейнолдс выдвигает то возражение, что "существует крайне ограниченное число [иных чем золото] товаров, способных выполнять роль денег или служить резервным обеспечением эмиссии". Далее он довольно подробно защищает золотой стандарт от обвинений, что он сопряжен с кратковременной нестабильностью уровня цен. Рейнолдс не отрицает, что причина нестабильности уровня цен в неожиданных изменениях спроса и предложения. Преимущество корзины товаров в том, что порожденные технологическим развитием изменения издержек производства по отдельным элементам корзины не затрагивают все остальные ее компоненты.

В условиях золотого стандарта изменение издержек производства золота может иметь причиной либо изменение техники горнодобычи, либо изменение технологии, влияющее на издержки производства по другим товарам. Совершенствование техники золотодобычи или открытие новых месторождений снижают издержки производства ниже текущего уровня и стимулируют рост добычи золота. Объем денег с золотым покрытием увеличится быстрее, чем нужно для сохранения стабильного уровня цен на другие товары. Их цены возрастут, а вместе с ними и издержки на производство золота. Производство золота станет менее выгодным и темп расширения объема золотых денег вернется к прежнему уровню.

Точно также падение цен на товары и услуги, вызванное технологическим совершенствованием в незолотых отраслях, повышают доход от производства золота и способствуют повышению чеканки монет, что ведет к росту цен на эти товары и услуги и изменяет стимулы так, что производство, золота опять начинает расти. Нужно учитывать эффект от изменения спроса на золотые деньги на предложение золота, а также результат изменения цен на монетное золото на цены золота в других применениях. Изменение структуры спроса на монетное и промышленное золото сглаживает кривую производства и способствует долгосрочной стабильности цен.

Следует отдавать себе отчет в длительности действия механизмов выравнивания производства золота. Годовой приток нового золота может крайне незначительно увеличить накопленный за столетия запас, а значит, потребуются годы, чтобы уравновесить скромное увеличение спроса на золото, и все это время общий уровень цен будет занижен. Точно также увеличение темпа роста экономики потребует большего притока нового золота, что вызовет относительное повышение цен на него. Результатом окажется дефляция всех остальных цен.

Рейнолдс предлагает обратить в монеты половину золотого запаса России и половину всего прироста золотого запаса. Монеты, деноминованные в тройских унциях, следует продавать с аукциона за рубли, подлежащие уничтожению. Он предлагает использовать государственный золотой запас в качестве обеспечения золотых облигаций, которые подлежат обмену на надежную иностранную валюту. Хотя более разумным он считает чеканку золотых монет, которые должны ходить параллельно с рублями.

После первоначальной эмиссии золотых монет объем новой чеканки должен быть ограничен. Частные банки должны получить возможность эмитировать деньги и депозиты, определенные в золоте, рублях, валютах любых республик или в официальных денежных единицах, выраженных в граммах золота. От банков можно потребовать поддержания 100-процентных или частичных резервов в выбранной валюте. Конкурирующие частные страховые компании обеспечат страхование депозитов. Так будет развиваться система финансовых услуг.

Программа денежной реформы для России

Рейнолдс предлагает два варианта денежной системы, альтернативных золотому стандарту. Одно покоится на предложениях Ламанского, заместителя управляющего российского банка в 1861 г.: сделать контролируемый правительством центральный банк частным учреждением; продать часть госсобственности, чтобы решить проблему бюджетного дефицита; эмитировать деньги только под увеличение резервов золота или твердой валюты. Другой вариант представляет собой повторение обеспеченного золотом червонца, который должен, как и в 1922 г., ходить параллельно с обесценивающимся рублем и конвертироваться в золото. Проект не был реализован как задумано, и с 1924 г. червонец стал единственной разновидностью денег, и обменивался на совзнаки в соотношении один к 50 миллиардам рублей 1921 г. В период 1925--1929 гг. инфляция была незначительной. Правда, Рейнолдс не считает, что сейчас ситуация сопоставима с существовавшей в 1917--1925 гг. и не призывает к отказу от рубля.

Наконец, Рейнолдс отвергает представление, что для введения золотого стандарта в России нужен авторитарный режим, чтобы принудить общество смириться с издержками реформ. Я также считаю, что публика не будет против политики, которая освободит общество от издержек гиперинфляции, и что золотой стандарт может оказаться популярным. Но я сомневаюсь в том, что Россия последует этим курсом. В 1890-х годах Россия выбрала золотой стандарт потому, что таков был тогда выбор развитых промышленных стран. В 1990-х годах по той же самой причине и, несмотря на всю ошибочность этого решения, она выберет произвольно принимающий решения центральный банк.

Глава 13. Денежная реформа в России: валютное управление

Стив Г. Ханке, Курт Шулер [Стив Г. Ханке профессор прикладной экономики Университет Джона Хопкинса, и главный экономист Friedberg Commodity Management, Inc., Торонто. Курт Шулер сотрудник университета Джона Хопкинса. В соавторстве с Ларсом Йонунгом опубликовали Russian Currency and Finance: A Currency Board Approach to Reform (1993).]
Комментарий. Валютное управление: выгоды и издержки, Алэн Г. Мелтцер

В стандартных учебниках эволюция хозяйства в направлении современной рыночной экономики описывается следующим образом. Ресурсы изначально находятся в частной собственности, но из-за отсутствия денег торговля принимает форму неорганизованного бартера. Эта система крайне дорога и неэффективна, поскольку нужно, чтобы совпали потребности каждого из участников обмена. Высокие трансакционные издержки становятся препятствием торговли.

Для сокращения трансакционных издержек делаются попытки организовать бартер. Возникают рынки, на которых для каждой пары товаров выделяются особые ряды. Как правило, такие рынки работают в определенные рыночные дни. Но даже такая организованная форма бартера сопряжена с чрезмерными издержками. Например, только для 10 видов товаров нужно 45 рядов, в которых они будут попарно обмениваться друг на друга.

Для дальнейшего сокращения издержек возникли непрямые формы попарного обмена. Для каждого вида товаров, кроме одного, учреждаются торговые ряды. Этот исключительный товар характеризуется тем, что он может быть обменен на любой другой. Этот уникальный товар и есть деньги. Деньги сокращают издержки на получение информации и осуществление сделок, и тем самым способствуют развитию современного рыночного хозяйства (Brunner and Meltzer, 1971).

Теперь обратимся от учебников к бывшему Советскому Союзу. Как раз сейчас, когда Россия заявляет о желании перейти к рыночной экономике, она скатывается к состоянию первобытного обмена, бартера. Причина -- неработающие деньги, не обладающие ни внешней, ни, по большей части, внутренней конвертируемостью. Если Россия стремится к современной рыночной экономике, ей нужна устойчивая, конвертируемая валюта.

Функции устойчивой валюты

Устойчивая валюта является приемлемым средством накопления, обмена и единицей учета. Неустойчивая валюта, вроде рубля, не выполняет ни одной из этих функций. Неустойчивая валюта не может служить надежным средством накопления, поскольку из-за инфляции ценность этих денег непредсказуема. Поэтому люди вкладывают сбережения в кирпичи, пиломатериалы и другие материальные блага, которые сохраняют ценность лучше, чем деньги и другие финансовые инструменты. Хотя для граждан России накопление материальных запасов имеет смысл, это приводит к отвлечению производительных ресурсов и замедлению экономического роста.

Неустойчивая валюта, вроде рубля, не обладает свойствами хорошего средства обмена. Нежелание внешнего мира принимать рубль затрудняет столь важный для России приток западных инвестиций. Неконвертируемость рубля также сковывает внешнюю торговлю, которая нужна для создания конкурентного климата на монополистических рынках и для выработки совместимой с международной конкуренцией структуры цен на товары и услуги внутри России. Рубль мало пригоден для обслуживания как внутренней, так и внешней торговли. В результате бартер стал повсеместной практикой, а почти все сделки с крупными объектами недвижимости совершаются в иностранной валюте (Uchitelle, 1992a). Отсутствие внешней и внутренней конвертируемости замедляет экономический рост.

Неустойчивая валюта не являются хорошим инструментом счета. Инфляция искажает цены и затрудняет все экономические расчеты. Без надежной единицы счета невозможен достоверный бухгалтерский учет, составление взаимовыгодных контрактов и принятие разумных экономических решений. В самом деле, без надежной единицы счета теряется информация, которую несут рыночные цены, и исчезает надежная система связи. Романист, описывая гиперинфляцию в Германии, ухватил эту мысль: "Деньги быстро ушли из обращения, и вместе с ними ушла возможность установления связей между людьми, как если бы внезапно исчез весь воздух и вместе с ним способность говорить; в огромных городах миллионы были обречены на изолированное существование, и каждый был подобен одинокому хищному зверю" (цит. по Scitovsky 1969, р. 2).

Рубль эмитируется центральным банком, которому никто не верит. Россияне ответили на ненадежность рубля личной и частной денежной реформой, заместив рубль иностранными валютами (долларизация оборота). Бегство от рубля имеет значительные масштабы: по разным оценкам на руках у населения в России и других бывших республиках находится от $5 до $10 млрд. в твердой валюте (Dempsey, 1992; Hanke, 1991; Norman, 1991b). Реальный объем валютных накоплений населения превосходит реальную ценность рублевой эмиссии.

Долларизация обходится недешево. Чтобы получить доллары или другие надежные валюты граждане России должны обменять реальные товары и услуги на кусочки бумаги, производство которых обходится Западным банкам столь дешево. Более того, эти клочки бумаги со временем обесцениваются. Они являются источником немалых прибылей для центральных банков Запада, так что сама идея иностранной помощи оказывается совершенно извращенной -- поток средств течет из России на Запад (Fischer 1982).

Валютное управление

Пока в России сохраняется центральный банк, рубль будет падать в цене, порождая дальнейшую долларизацию экономику и расширение бартерной торговли. Если Россия замерена преобразовать экономику, ей нужно отказаться от системы с центральным банком. Нужна, конечно, альтернативная система. Система валютного управления представляет собой достойную альтернативу для России. У нее множество преимуществ перед системой с центральным банком. [Среди других экономистов переход к системе валютного управления в бывшем Советском Союзе и странах Восточной Европы поддержали Milton Friedman (1991), Daniel Gressel (1989), Robert Hetzel (1990), Jerry Jordan (1991), Allan H. Meltzer (1991), George Selgin (1992), сэр Alan Walters (1991). Более детальное описание системы с валютным управлением см. Hanke, Jonung and Schuler (1992, 1993).]

Мы предлагаем сформировать в бывшем Советском Союзе валютное управление. Детализированность предлагаемого проекта вызвана тем, что мало кто представляет себе, как можно создать и как функционирует валютное управление. Кроме того, мы отвечаем на ряд вопросов, возникших в связи с валютной реформой в бывшем Советском Союзе.

Валютное управление представляет собой учреждение, которое эмитирует банкноты и монеты, конвертируемые в иностранные "резервные" валюты или биржевые товары по твердому курсу и в соответствии со спросом. Оно не принимает депозиты. Валютное управление держит резервные средства в виде высококачественных, приносящих проценты ценных бумаг, деноминованных в резервной валюте (или в биржевых товарах). По закону валютное управление может эмитировать банкноты и монеты не больше, чем на величину резервных средств. (При этом коммерческие банки не обязаны держать 100 процентные резервы под имеющиеся депозиты). Прибыль управления (сеньораж) образуется как разница между процентами по принадлежащим ему ценным бумагам и расходами на эмиссию. Оно передает правительству всю прибыль, кроме сумм, нужных для покрытия издержек по эмиссии и для поддержания требуемого законом уровня резервов. Валютное управление не проводит целенаправленной денежной политики; только рыночные силы воздействуют на объем денежного предложения, которое измеряется объемом банкнот и монет на руках у населения плюс депозиты в коммерческих банках.

Основные характеристики системы с валютным управлением таковы:

Конвертируемость. Валютное управление неограниченно разменивает по фиксированному курсу свои банкноты и монеты в резервную валюту (или биржевые товары). Хотя валютное управление не несет ответственности за конвертацию депозитов коммерческих банков, установленный им курс обмена предопределяет условия конвертации этих депозитов в резервную валюту.

Резервные фонды. Валютное управление держит достаточный объем резервов, чтобы иметь возможность в случае одновременного требования публики конвертировать все эмитированные им банкноты и монеты в резервную валюту (или биржевой товар). Обычно валютные управления держали резервы в 105--110 процентов к объему собственной эмиссии, так чтобы иметь гарантии на случай падения курса процентных ценных бумаг.

Сеньораж. Банкноты и монеты, в отличие от ценных бумаг и большинства видов банковских депозитов, не приносят процентов. Бумажные и металлические деньги представляют собой беспроцентный кредит, предоставленный населением эмитенту. Прибыль эмитента равна разнице между процентным доходом от активов минус издержки на эмиссию. Обычно, эти издержки меньше одного процента от годовой величины активов. К тому же в случае порчи части бумажных и металлических денег эмитент выигрывает, так как его обязательства уменьшаются, а активы остаются прежними. Размер сеньоража, создаваемого валютным управлением, значителен.

В экономическом плане преимущества использования банкнот валютного управления вместо иностранных в том, что при этом сеньораж присваивается отечественным, а не иноземными эмитентами. У валютного управления есть и политическое преимущество, поскольку оно отвечает националистическим чувствам гордости за собственные деньги.

Денежная политика

По идее валютное управление не имеет дискреционной власти. Его операции осуществляются совершенно автоматически, и включают только обмен по фиксированной ставке собственных бумажных и металлических денег на резервные. В отличие от центрального банка, резервное управление не может служить орудием инфляционного финансирования правительства, так же как не может выдавать казенным предприятиям дешевые кредиты в режиме "мягких бюджетных ограничителей". Причиняла том, что валютное управление не может выпускать фидуциарные (непокрытые) деньги. При такой системе правительственные расходы могут финансироваться только за счет налогов или займов.

Процентные ставки и инфляция

При заданном твердом курсе размена отечественных денег на резервную валюту величина процентных ставок и темп инфляции внутри страны будут приблизительно равны соответствующим показателям страны, чья валюта была выбрана как резервная.

Исторические свидетельства

Система с валютным управлением очень хорошо показала себя на практике (Schuler, 1992). Эта система существовала более чем в 60 странах, и во всех случаях проявила способность поддерживать конвертируемость при заданном курсе обмена. Несмотря на хорошие практические результата большинство валютных управлений стали жертвой интеллектуальной моды 1950-х и 1960-х годов на систему с центральным банком. Упадку систем с валютным управлением способствовало, разумеется, и совершенно неоправданное клеймо колониализма, прилипшее к ним во многих бывших британских колониях. Бывшие колонии стремились избавиться от всех существовавших институтов, и в случае с валютными управлениями они выплеснули с водой и младенца. Сегодня валютные управления все еще существуют в Гонконге, Брунее, на Фолклендских и на Фарерских островах и на Гибралтаре.

Система с валютным управлением существовала и в России. В 1918 и 1919 годах белое правительство Севера России в районе Архангельска и Мурманска имело систему с валютным управлением. Идею подал один из самых влиятельных экономистов нашего века Джон Мейнард Кейнс (Hanke and Schuler, 1991b). Правительство Севера России с большим успехом эмитировало стабильный рубль, который обменивался на фунт стерлингов по курсу 1:40. (В то время фунт был ведущей международной валютой.) Деньги Управления имели хождение параллельно с неконвертируемыми, неустойчивыми деньгами других правительств России того времени. Для начала правительство Британии предоставило Управлению исходные резервные фонды в фунтах" Деньги Управления быстро вытеснили из оборота все другие, в чем отразился выбор жителей этого региона. Может показаться, что опыт Севера России противоречит закону Грешема -- "плохие деньги вытесняют из обращения хорошие". Но этот закон действует только когда устанавливаемый правительством обменный курс благоприятствует плохим деньгам. Когда обменные курсы устанавливаются рынком, хорошие деньги вытесняют плохие из обращения (Brunner and Meltzer, 1971).

У системы с валютным управлением отличный послужной список. Все такие системы безотказно поддерживали фиксированный курс конвертации местной валюты. Валютные управление Севера России и Бирмы умудрялись обеспечивать фиксированный курс размена даже в период гражданской войны. Большинство стран с валютным управлением сумели приспособить темп денежной эмиссии к условиям сильного неифляционного роста экономики. Например, в Гонконге среднегодовой рост реального валового национального продукта (ВНП) составлял в 1965--1989 годах 6,3 процентов. Более того, в Гонконге на протяжении этого периода поддерживался незначительный уровень инфляции.

Создание валютного управления

В ряде случаев, в том числе в свободном городе Данциге, в Палестине и в Ливии валютные управления возникли на месте центральных банков или других монопольных эмитентов денег. Но мы рассмотрим другой случай, когда валютное управление возникает как параллельный эмитент валюты, как это было на Севере России. "Благодаря этому деньги валютного управления могут иметь конкурентное хождение, при плавающем курсе обмена на деньги отечественного или иностранного центрального банка (а для бывших советских республик Центральный банк России сейчас является иностранным). (Детально оба сценария рассматриваются в Hanke and Schuller, 1991с).

Для создания валютного управление нужны следующие шаги:

1. Утверждается устав валютного управления. (См. примерный устав в Hanke and Schuler, 1991с, Appendix 1.)
2. Валютному управлению, которое, по нашему мнению, должно быть неправительственной, частной организацией, передаются исходные резервные средства.
3. Валютное управление выпускает бумажные и металлические деньги в объеме, не превышающем ценность исходных резервов. Поэтому его деньги с самого начала обеспечены не менее чем на 100 процентов.
4. Новые деньги запускают в обращение. При этом для начала лучше всего разделить их между всеми гражданами страны в соответствии с заранее установленным принципом.
5. В бывшем Советском Союзе снимаются все ограничения на валютные операции и на деятельность иностранных финансовых организаций на ее территории.
6. Деньги валютного управления обращаются параллельно с деньгами центрального банка и конкурируют с ними при плавающем курсе размена.
7. Валютное управление готово выполнять свою единственную функцию -- обменивать по фиксированному курсу свои деньги на резервную валюту.

Рассмотрим важнейшие возникающие вопросы.

Этап 1. Что может сыграть роль резервной валюты? Роль резервной валюты могут сыграть германская марка, европейское экю, доллар США или золото. В каждом из этих случаев мы находим необходимые качества. Выбор марки или экю позволит России присоединиться к большому единому валютному пространству, которое возникает в Западной Европе вокруг Германии. Доллар, в общем-то, чаще других денег используется в международной торговле, и, к тому же, наиболее распространен в России в неофициальных сделках. У золота репутация валютного инструмента, способного быть хранилищем ценности лучше, чем любые национальные деньги. В Лондоне существует хорошо организованный золото-кредитный рынок, и процентные ставки по золотым кредитам ежедневно публикуются в Файнейшнл Таймс. Поэтому валютное управление сможет большую часть металла ссудить под проценты и ему не нужно будет держать большое количество золота в форме золотых слитков.

Этап 2. Где взять резервную валюту? Для формирования начальных резервов валютного управления нужно использовать госсобственность. Это не будет трудно: КПСС и казенные предприятия России и других бывших советских республик только в 1991 году перевели за границу от 15 до 40 млрд. долл. (Dempsey, 1992). Кроме того, можно использовать поступления от распродажи казенной собственности.

Этап 3. Сколь велики, должны быть начальные резервы? Для запуска системы с валютным управлением не нужно особенно больших средств. Это особенно верно для случая, когда мы намерены вводить новые параллельные деньги, вместо того чтобы сразу замещать старые деньги. В любом случае, первоначальные размеры резервных фондов не так уж важны, потому что система позволяет легко приспособить предложение новых денег к спросу.
Чтобы понять, сколь малы, могут быть начальные запасы резервной валюты, предположим, что вводимое в России валютное управление должно выдать каждому гражданину эквивалент 15 долл. Хотя 15 долл. может показаться очень небольшой суммой, при текущем обменном курсе это больше средней заработной платы рабочего. При 275 млн. человек населения на территории бывшего Советского Союза для этого потребуется иметь в сейфах валютного управления 4,1 млрд. долл. В прошлом денежные реформы с полной заменой старых денег новыми (как в Германии в 1948 году) успешно решали задачу возобновления хозяйственной деятельности при сравнимых по величине объемах новых устойчивых денег.

Этап 4. Как распределять банкноты? Для облегчения калькуляций курс размена денег валютного управления на резервную валюту нужно установить 1:1. (Это ведь просто вопрос удобства. Если обменный курс равен, скажем, 135,33 "рублей валютного управления" на один доллар США, то номинальное количество банкнот валютного управления будет в 135,33 раза больше, чем при курсе 1:1. В обоих случаях объем эмиссии банкнот валютного управления в долларовых терминах будет одинаков.) Валютное управление должно будет начать с распределения 100 процентов бумажных и металлических денег, эквивалентных ценности его резервов. При наличии резерва в 4,1 млрд. долл. придется распределить собственных бумажных и металлических денег ценностью соответствующих 4,1 млрд. долл. Техника распределения может быть различной. Легче всего подарить каждой семье и каждому одиночке равное количество новых денег. Это не только проще всего, но и создаст популярность новым деньгам, денежной реформе, капитализму и переходу к рыночной экономике (Pinera 1991).

Этап 5. Какие нужны ограничения для валютных операций и иностранных банков? Никакие. Если не ограничивать валютные операции, возникнет конкуренция между различными деньгами, в том числе с иностранными валютами (Науek, 1976, 1991). Если не стеснять свободу владения и использования валюты, хорошие деньги вытеснят плохие из оборота, что необходимо для возникновения устойчивой денежной системы и успешного перехода к рыночной экономике.
Чтобы система с валютным управлением раскрыла все свои возможности, следует допустить на российский рынок иностранные банки. Отечественные банки пока не пользуются сравнимым уровнем доверия. К тому же, иностранные банки принесут новую технику и знание финансовых рынков (Uchitelle, 1992b).
Свободный допуск иностранных банков создаст условия для развития естественных связей со страной, эмитирующей резервную валюту -- ведь для граждан этой страны операции в стране с валютным управлением не будут связаны с валютным риском. Общей чертой всех стран, имевших валютное управление, была свобода открытия отделений иностранных банков. Благодаря этому упрощался доступ к мировому опыту и международным рынкам капитала. Присутствие отделений иностранных банков укрепляет сеть коммерческих банков в стране-реципиенте (Hanke and Walters, 1991).

Этап 6. Судьба валюты центрального банка. Бумажные и металлические деньги валютного управления будут обращаться параллельно с бумажными и металлическими деньгами центрального банка. Если рубль так и останется ненадежной валютой, большая часть хозяйства быстро перейдет к использованию денег валютного обращения как средства учета -- просто ради их стабильности. Отдельные люди и предприятия решат, какими деньгами им удобнее пользоваться.
Если деньги центрального банка будут по-прежнему подвержены высокой инфляции, они выйдут из общего употребления. Именно это случилось в двух предыдущих случаях использования параллельных денег в России -- на севере в 1918--1919 гг., и в Советской России в 1922--1924 гг., когда золотой червонец ходил параллельно с обесценивающимися совзнаками (Yeager, 1981).
Когда население убедится в эффективности денежной реформы, оно начнет помещать свои запасы твердой валюты на счета местных банков. Появится выбор: конвертировать ли их в местную валюту, или держать вклады в иностранной валюте. Разрешение всех видов операций с иностранной валютой будет благоприятным для финансового развития, как это было в Гонконге, где депозиты в иностранных валютах перевешивают депозиты в долларах Гонконга.

Этап 6 (продолжение): как учреждение валютного управления повлияет на цены и заработную плату? Система с валютным управлением предполагает фиксированность курса относительно резервной валюты. Номинальный уровень цен и заработной платы должен быть, соответственно, привязан как к якорю к этому фиксированному курсу. Не может быть никаких рекомендаций по установлению "правильных " цен, поскольку никто не может знать заранее, на каком уровне они установятся. Нужно позволить рыночным силам свободно определить уровень и структуру цен и заработной платы. Новая валюта облегчит этот процесс. Некоторые цены и заработки будут временно установлены на неподходящем уровне, но рынок методом проб и ошибок найдет верное решение.
Для начала можно просто выразить прежние цены в деньгах валютного управления. Например, если фермеры продают картошку по 15 рублей центрального банка за 1 кг, а 150 рублей центрального банка размениваются на 1 долл., и один рубль валютного управления также разменивается на 1 долл., цена картошки должна быть 0,1 рубля валютного управления за 1 кг. (Не забывайте, что в этом примере курс размена денег валютного управления фиксирован относительно доллара США, но плавает относительно рубля центрального банка, если только последний также не привяжет свой рубль к доллару.) По мере роста доверия к новой денежной системе потребуется пересмотр заработной платы и цен. Правительству не следует вводить в частном секторе контроль или индексацию цен. Такое вмешательство отзовется возникновением негибкой хозяйственной системы, неспособной приспосабливаться к изменениям рыночных условий (Luders and Hanke, 1988).

Администрирование в валютном управлении

Прежние валютные управления имели не более 10 штатных сотрудников. Им удавалось сокращать свою работу, передавая часть инвестиционных и регистрационных функций внешним организациям. Большей частью валютные управления поручали инвестирование своих резервов крупным коммерческим банкам соответствующих стран. Крайняя простота является одним из серьезнейших преимуществ системы с валютным управлением. Сомнительно, чтобы в бывшем Советском Союзе было достаточно специалистов, подготовленных для работы в центральном банке. Переходим теперь к описанию работы валютного управления.

Курсовая политика

Единственной обязанностью валютного управления является готовность неограниченно разменивать свои бумажные и металлические деньги по фиксированному курсу на резервные деньги. Владение большим запасом резервной валюты в банкнотах и монетах ведет к сокращению его прибылей, поскольку эти средства нельзя вложить в процентные ценные бумаги. Нужно наладить "оптовый" размен валюты с коммерческими банками. Однако как публика, так и банки должны иметь возможность непосредственно вступать в сделки с валютным управлением. Валютные управления некоторых британских колоний имели дело только с банками, сокращая, таким образом, потребность в персонале. Представляется, что нет нужды и несправедливо так дискриминировать публику. В любом случае большинство людей будут пользоваться для размена денег банками. Проведение трансакций с публикой создаст некую форму конкуренции с банками, помешает им устанавливать чрезмерные комиссионные за размен денег, что укрепит связь с резервной валютой.

Лучше всего, если валютное управление не будет взимать комиссионные за услуги по обмену денег, и не будет устанавливать нижней границы сделок. (Очевидно, что верхней границы не может быть, пока публика не обратит все бумажные и металлические деньги в резервную валюту.) Задачей валютного управления является устранение курсового риска при размене своих денег на резервную валюту. Соответственно, нет никакого смысла мешать размену на резервную валюту. Выгоды для общества от отсутствия комиссионных за размен денег сильно перевешивают возможный доход от взимания комиссионных. Управление будет получать доход в форме процентов на ценные бумаги, деноминованные в резервной валюте, и это легко покроет все издержки конвертации.

Офисы

Валютному управлению нужна главная контора в Москве и отделения во всех крупных городах. Роль отделений -- обеспечить безопасное хранение запасов наличных. Полноценные отделения просто не нужны. Агентом валютного управления может быть коммерческий банк, как это делал банк Британской Западной Африки для Валютного управления западной Африки. Возможно, что управлению следует иметь отделение в стране, эмитирующей резервную валюту, чтобы управлять размещением ценных бумаг.

Управление

Валютное управление должно иметь небольшой совет директоров -- в прошлом управления имели от 3 до 8 директоров -- чтобы руководить деятельностью менеджеров. Власть совета директоров и менеджеров должна быть довольно ограниченной. В отличие от своих коллег в центральных банках директора не должны оказывать влияния на денежную политику. (Позднее мы предложим процедуру отбора членов совета.)

Персонал

Персонал валютного управления должен исполнять две функции: разменивать деньги управления на резервную валюту (и наоборот), и инвестировать свободные средств в первоклассные ценные бумаги, деноминованные в резервной валюте. Для размена денег нужно небольшое число банковских кассиров. Для инвестирования нужны опытные финансисты, но поскольку управление будет проводить довольно рутинную и консервативную инвестиционную политику, издержки будут меньшими, чем в коммерческих банках со схожими по размеру портфелями ценных бумаг.

Резервы

Управление должно держать свободные средства в высококачественных облигациях, деноминованных в резервной валюте. Не следует приобретать ценные бумаги, деноминованные в местной валюте, ибо в противном случае оно вовлечется в операции, свойственные центральному банку. В таком случае всякое изменение пропорций между портфелями отечественных и иностранных ценных бумаг в собственности управления будет изменять состав резервов коммерческих банков. Кроме того, владение отечественными ценными бумагами делает возможным кризис неплатежей из-за действий собственного правительства.

Может быть, следует определить в уставе или в законе перечень ценных бумаг, которые разрешается приобретать Управлению. Ценность долгосрочных облигаций с фиксированным процентом может резко меняться вместе с колебаниями процентных ставок, при том, что они обеспечивают в среднем более высокий доход. В прошлом те валютные управления, которые владели большими портфелями долгосрочных облигаций, терпели серьезные убытки при резком росте ставок процента в стерлинговой зоне из-за спекуляций против стерлинга. Впрочем, наличие дополнительного резерва в 10 процентов предотвращало падение величины их резервов ниже 100 процентов.

В прошлом валютные управления делили свои инвестиции на "ликвидные резервы" и "инвестиционные резервы". Ликвидный резерв состоял из ценных бумаг со сроком погашения менее 2 лет и составлял обычно около 30 процентов всех резервов. Остальное -- инвестиционный резерв состоящий из более долгосрочных ценных бумаг, эквивалентный оценкам минимального, "обязательного" спроса публики на бумажные и металлические деньги управления. Может быть, вначале ликвидный резерв должен составлять больше 30 процентов всех резервов, а со временем его удельный вес можно будет уменьшить.

Издержки

Судя по опыту прежних валютных управлений, издержки составляют не более 1 процента от совокупных активов, а могут доходить и до 0,5 процента. Основная статья расходов -- печатанье банкнот и чеканка металлических денег. Следующая по величине статья расходов -- жалованье персонала, а арендные платежи, плата за коммунальные услуги и пр. будут незначительными.

Защита Валютного Управления

Хотя системы с валютным управлением имели чрезвычайный экономический успех, большая их часть исчезла из-за недостатка политической независимости, которая могла бы помешать их превращению в центральный банк. Опасение, что и новое валютное управление может быть преобразовано в центральный банк, будет подрывать его кредитоспособность, уничтожая, тем самым, одно из главных его преимуществ. Для повышения кредитоспособности, валютное управление в бывшем Советском Союзе должно предпринять следующее.

Валютное управление должно гарантировать себя от любых манипуляций правительства. Большинство в Совете директоров должно быть назначенцами иностранных правительств или иностранных частных институтов. Есть соответствующие прецеденты. Например, в 1950-х годах в Ливийском Валютном Управлении только 3 из 8 членов Совета директоров были ливийцами, а остальные -- британцы, француз, итальянец и египтянин, назначенные своими правительствами.

Может быть нужно, чтобы российское Валютное управление держало свои средства в надежном месте вроде Швейцарии, и находилось в качестве частной корпорации под защитой законов этой страны, что обеспечило бы полную независимость от правительства России. (Конечно, ему потребуется разрешение правительства на ведение операций.) Штаб-квартиры валютных управлений Бирмы и Иордании оставались в Лондоне даже после того, как эти страны получили независимость.

Для повышения кредитоспособности можно еще печатать на банкнотах Управления объявление, что они конвертируются в резервную валюту по установленному курсу.

Эти банкноты должны печататься за пределами бывшего Советского Союза, и качество их должно быть достаточно высоким, чтобы предотвратить подделку.

Чем не хороша валюта, обеспеченная биржевым товаром?

Некоторые экономисты утверждают, что для повышения доверия рубль должен конвертироваться в золото или другой биржевой товар (Angell, 1989; Wanniski, 1990). Это вполне возможное решение" особенно для южных республик бывшего Советского Союза. Валюта, обеспеченная биржевым товаром, вполне реализуема. В прошлом большинство валютных управлений в качестве резерва использовали какую-либо иностранную валюту. Но некоторые держали часть активов в виде запасов золота или серебра. [Можно указать на пример Маврикия (1849--1934), где держали серебряные монеты, Новой Зеландии (1850--1856), где хранили золотые и серебряные монеты, и Кувейта (1961--1969), где держали золотые слитки.] Поскольку для золота и серебра в их натуральной форме не существовало развитых ссудных рынков, эти резервы не приносили процентного дохода. Такие валютные управления приносили меньше сеньоража, чем те, которые держали все резервы в иностранной валюте.

Сегодня, когда возникли новые финансовые рынки и инструменты, ущерб валютного управления от сокращения сеньоража из-за запасов золота или другого товара стал относительно меньшим, чем в прошлом. Золото можно ссужать по текущим процентным ставкам (в настоящее время примерно 2,8%) через лондонский ссудный рынок золота.

В качестве обеспечения денег валютного управления может быть использован и другой товар или корзина товаров. Поскольку для других товаров не существует организованных ссудных рынков, ущерб от использования их в качестве резервных активов окажется еще большим, чем в случае золота. Номинальный процент по золотым ссудам меньше, чем по ценным бумагам в твердой валюте, а другие товарные резервы и вовсе не приносят процентного дохода, так что использование их ведет к сокращению сеньоража. Правда, возможен случай, когда эта потеря эмиссионного дохода может быть перекрыта ростом доверия к валютному управлению, имеющему металлическое покрытие. И только в таком случае следует рассматривать вопрос о натуральном покрытии эмиссии.

Чем не хороша свободная банковская система?

Некоторые утверждают, что бывший Советский Союз может обеспечить, себя надежными, конвертируемыми валютами, только если внедрит систему свободного банковского дела (Anderson, 1992). Такая система предполагает отсутствие ряда серьезных правовых ограничений, и прежде всего -- на конкурентный выпуск банкнот и наличие децентрализованных резервов. Система свободных банков существовала в XIX и в начале XX века почти в 60 странах (Dowd, 1992). Сегодня ничего подобного не существует, но эта модель попала в центр внимания как альтернатива системе с центральным банком.

Важнейшей чертой системы свободных банков является наличие сильных конкурентоспособных банков. После десятилетий социализма в бывшем Советском Союзе банковская система пребывает в плачевном состоянии. Практически все банки переобременены крупными портфелями безнадежных кредитов. Даже если удастся снабдить их капиталом, либо разделить на "плохие" и "хорошие" банки, либо если инфляция сведет к нулю их активы и пассивы, они еще в течение некоторого времени останутся достаточно слабыми (Uchitelle, 1992b).

Мы уже отмечали, сколь важно разрешить солидным иностранным банкам неограниченные операции на местных рынках, скупку местных банков и/или открытие сети собственных филиалов. В некоторых странах Латинской Америки, например, в странах Карибского бассейна и Британских колониях, иностранные банки создавали атмосферу конкуренции и стабильности. Но там система свободных-банков развивалась постепенно, а не была создана за один день (Dowd, 1992). Если сейчас в бывшем Советском Союзе разрешить свободные банки, мы получим конкуренцию между слабыми, не имеющими доверия публики банками, возглавляемыми неопытными менеджерами.

Такого рода свободная банковская система будет чистым несчастьем. В бывшем Советском Союзе пока не существует системы учета и клиринга чеков, так что наличные деньги играют здесь, куда большую роль во взаиморасчетах, чем на Западе. При отсутствии бесспорно надежной отечественной валюты несколько банкротств так называемых свободных банков вызовет у публики раздражение против конкурентной эмиссии банкнот и сделает невозможным развитие в направлении зрелой и надежной системы свободных банков, важнейшими чертами которой является наличие небольшого числа богатых банков с развитой системой охватывающих всю страну и взаимно конкурирующих филиалов.

Современное состояние денежного хозяйства в бывшем Советском Союзе делает для иностранных (и для отечественных) банков развитие сети филиалов делом чрезвычайно рискованным. Но история свидетельствует, что при системе с валютным управлением в сравнительно короткое время возникают достаточно богатые банки (скорее всего, с иностранным капиталом), владеющие развитой сетью филиалов. Как только валютное управление сделает валюту стабильной, станет возможным развитие устойчивых банков, а в конечном итоге сделается возможным конкурентный выпуск банковских денег (см. F. A. Hayek, 1976, 1991; Roland Vaubel, 1978). Существование валютного управления не только не препятствует такой эволюции, но, скорее, создает для нее необходимые условия, и, прежде всего -- снабжает экономику стабильной валютой.

Нам известны примеры конкуренции между деньгами валютного управления и банкнотами. В карибских колониях Британии банки, не связанные никакими резервными нормативами, свободно эмитировали банкноты. Они конкурировали с деньгами валютного управления до 1950-х гг., когда местные правительства запретили эмиссию банкнот, чтобы присвоить сеньораж.

Сохранение валютного управления после того, как укрепится система свободных банков, будет зависеть от желания потребителей по-прежнему владеть бумажными и металлическими деньгами управления. Если публика этого не захочет, хождение этих денег по мере распространения конкурирующих банкнот быстро сократится до нуля, а одновременно растают и резервные фонды валютного управления, которые пойдут на выкуп эмитированных им денежных знаков. Управление, выполнив роль моста между системой с центральным банком и системой свободных банков, исчезнет.

Почему не центральный банк?

Нынче большинство слепо уверено в желательности для России системы с центральным банком. (Стоит отметить, что против Поль Волкер (1990), бывший председатель Федеральной Резервной Системы США). Новые государства, возникшие на обломках Советского Союза, интенсивно работают над созданием собственных центральных банков, а центральные банки Франции и Англии готовят для них руководящих работников (Norman, 199la).

Но крайне маловероятно, что обычного типа центральный банк сможет обеспечить бывший Советский Союз стабильной валютой. В конце концов, именно на центральных банках лежит ответственность за слабость рубля и остальных восточно-европейских валют. Мы, жители Западных стран, в большинстве своем имеющих сносные центральные банка склонны забывать, какой редкостью является хороший центральный банк. Центральные банки Запада -- это редкие примеры отличников в этом классе. Они эмитируют конвертируемые, "медленно" обесценивающиеся деньги. Но большинство центральных банков в 99 странах, относящихся по классификации Мирового банка к странам с низким и средним доходом, эмитируют неконвертируемые и ненадежные валюты. Например, в период 1965--1980 гг. средняя годовая инфляция в этих странах составляла 16,7 процентов, а в период 1980--1989 гг. -- 53,7 процентов.

Чтобы эмитируемые государством, обязательные к приему на его территории и не имеющие металлического покрытия деньги функционировали должным образом, центральный банк должен располагать доверием. Это будет нелегким делом в бывшем Советском Союзе. Преимущественно из-за исторических воспоминаний. В конце концов, правительство России печатает деньги с 1768 года, а с 1860 года этим процессом управляет центральный банк. За этот период рубль был вполне конвертируемым на протяжении только 35 лет. Последним годом конвертируемости рубля был 1914. Потом еще в 1922--1924 гг. в стране ходили относительно надежные деньги -- червонцы. Устойчивые конвертируемые деньги не являются составной частью российской культуры или национальной памяти.

Недавнее поведение Советского (ныне Российского) центрального банка не вызывает чувства доверия. В начале 1991 года из обращения были выведены банкноты в 50 и 100 рублей. Большинство держателей этих банкнот сумело обменять свои деньги на равное количество в более мелких купюрах, но от 10 до 12 млрд. рублей были конфискованы властями, которые заявили, что эти суммы были получены в результате "спекуляции" и другой нелегальной деятельности (Peel, 1991).

Важно то, что, помимо плохих воспоминаний и недоверия к центральному банку, граждане бывшего Советского Союза и других пост-коммунистических стран испытывают общее недоверие к любым правительственным институтам (Engelberg, 1992). Отличительной чертой коммунистических режимов было общее взаимное недоверие, пронизывавшее все отношения в обществе. В сфере экономики это проявлялось в том, что власти и экономические агенты вводили друг друга в заблуждение с помощью искаженной и просто ложной информации (Major, 1991). Трудно вообразить, что после десятилетий взаимного недоверия и безответственности можно быстро все изменить и создать атмосферу доверия к политике центрального банка. А без такой атмосферы доверия центральному банку будет почти невозможно создать устойчивую конвертируемую валюту.

Многие верят, что теперь, когда Россия присоединилась к Международному валютному фонду (МВФ), проблема доверия будет решена. Это самообман. Вспомним недавний опыт Югославии, которая была членом МВФ с 1945 года. Опыт Югославии показывает, что в ситуации весьма похожей на ту, что существовала в бывшем Советском Союзе, хорошее поведение, доверие и устойчивые деньги реальны не более чем чаша Святого Грааля (Hanke and Schuler, 199la).

В декабре 1989 года месячный темп инфляции в Югославии составил 50 процентов, а за весь год -- 2 720 процентов. В декабре 1989 года, руководствуясь составленным МВФ планом стабилизации, Югославия провела денежную реформу. Динар был "накрепко" привязан к немецкой марке в пропорции 7:1. Чтобы сохранить этот валютный курс в условиях низкого уровня доверия к властям, правительство поддерживало на протяжении большей части 1991 года реальную годовую ставку процента по кредитам в 40 процентов и по вкладам -- 25 процентов. Хотя за 1990 год инфляция в Югославии замедлилась, уровень процента остался существенно более высоким, чем в Германии. Динар оказался сильно переоцененным, и экономика Югославии сползла в глубокую депрессию. В конечном итоге правительству пришлось отказаться от твердого валютного курса, и результатом стал скачок инфляции. [О скандалах, захлестнувших в 1991 и 1992 годах Национальный банк Югославии см. Ernsberger (1992); Sudetic (1991); World Bank (1989)].

Выводы

В отличие от центрального банка, предлагаемая нами система валютного управления способна обеспечить Россию деньгами, способными служить средствами обмена, накопления и учета. При этом могут быть заложены основы системы, в которой банки смогут эмитировать собственные деньги, которые будут конкурировать с деньгами валютного управления. Для успешного перехода бывшего Советского Союза от социализма к капитализму нужно использовать систему валютного управления. Эта система смогла бы сыграть главную роль в таком переходе.

---

Литература

1. Anderson, Annelise. "Free Banking can Solve the Ruble Problem." Wall Street Journal Europe, 16 October 1991.
2. Angell, Wayne D. "Monetary Policy in a Centrally Planned Economy: Restructuring toward a Market-Oriented Socialist System." Unpublished manuscript. Board of Governors of the Federal Reserve System; Washington, D. C., 1989.
3. Brunner, Karl, and Meltzer, Allan H. "The Uses of Money: Money in the Theory of an Exchange Economy." American Economic Review 61 (December 1971): pp. 784--805.
4. Dempsey, Judy. "Banks' face Soviet Debt Moratorium." Financial Times, 26 February 1992.
5. Dowd, Kevin, ed. The Experience of Free Banking. London: Routledge, 1992.
6. Engelberg, Stephen. "The First Law of Polish Politics: Nobody Trusts Politicians." New York Times, 23 February 1992.
7. Ernsberger, Richard, Jr. "Yugoslavia: Eating Dinars." Newsweek, 3 February 1992.
8. Gressel, Daniel. "Soviet Macroeconomic Imbalances during Perestroika." Unpublished manuscript. G. T. Capital Management, San Francisco, 1989.
9. Fischer, Stanley. "Seignorage and the Case for a National Money." Journal of Political Economy 90 (April 1982): pp. 295--313.
10. [Friedman, Milton.] "Milton Friedman m A: "Precis vad Estland behover." Dagens Industry (Stockholm) (17 December 1991): p. 9.
11. Hanke, Steve H. "Dollarization of Bond Yields." Friedberg's Commodity and Currency Comments 12 (5 August 1991).
12. Hanke, Steve H.; Jonung, Lars; and Schuler, Kurt. Monetfiry Reform for a Free Estonia: A Currency Board Solution. Stockholm: SNS Forlag, 1992.
13. Hanke, Steve H.; Jonung, Lars; and Schuler, Kurt. Rwsiail Currency and Finance: A Currency Board Approach to Reform. London: Routledge, 1993.
14. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. Monetary reform and the Development of a Yugoslav Market Economy. London: Centre for Research into Communist Economies, 199la.
15. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Ruble Reform: A Lesson from Keynes." Cato Journal 10 (Winter 1991b): pp. 655--666.
16. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Currency Boards for Eastern Europe." The Heritage Lectures 355. Washington, D. C.: Heritage Foundation, 1991с.
17. Hanke, Steve H., and Walters, Alan A. "Financial and Capital Markets in Developing Countries." In Capital Markets and Development. Edited by Steve H. Hanke and Alan A.Walters. San Francisco: Institute for Contemporary Studies Press, 1991.
18. Hayek, Friedrich A. "Choice in Currency: A Way to Stop Inflation." 1976. Reprinted in Hayek, Economic Freedom. London: Basil Blackwell, 1991.
19. Hetzel, Robert. "Free Enterprise and Central Banking in Formerly Communist Countries." Federal Reserve Bank of Richmond Economic Review 76 (July 1990): pp. 13--19.
20. Jordan, Jerry. "Fiscal and Monetary Policies during the Transition from Socialism to Capitalism." Unpublished manuscript. First Interstate Bancorp, Los Angeles, 1991.
21. Luders, Rolf, and Hanke, Steve. "Bringing Chile's Economy Back." Washington Times, 1 August 1988.
22. Major, Ivan. "Credibility and Shock Therapy in Economic Transformation: The Hungarian Case." Communist Economics and Economic Transformation 3 (1991): pp. 439--454.
23. Meltzer, Allan H. "Inflation and Money in Brazil." Unpublished manuscript. World Bank, Washington, D. C., 1991.
24. Norman, Peter. "Bank of England Training E Europe Central Bankers." Financial Times, 26 September 199la.
25. Norman, Peter. "The Mystery of the D-Marks that Disappear." Financial Times, 14 October 1991b.
26. Peel, Quentin. "Soviet Union through the Looking Glass." Financial Times, 18 February 1991.
27. Pinera, Jose. El cascabel al gato: La batalla рог la reforma previsional. (3rd ed.) Santiago, Chile: Zig-Zag, 1991.
28. Schuler, Kurt. "Currency Boards." Ph. D. dissertation, George Mason University, 1992.

    Scitovsky, Tibor. Money and the Balance of Payments. Chicago: Rand McNally, 1969.

29. Selgin, George. "The ECU Could Stabilize Eastern Currencies." Wall Street Journal, 9 January 1992.
30. Silber, Laura. "Jugoslavia Devalues Dinar by 57%." Financial Times, 13 April 1992.
31. Sudetic, Chuck. "Financial Scandal Rocks Yugoslavia." New York Times, 10 January 1991.
32. Uchitelle, Louis. "Now All Moscow Appartments Have a View: Money." New York Times, 28 February 1992a.
33. Uchitelle, Louis. "The Roulette of Russian Banking." New York Times, 29 February 1992b.
34. Vaubel, Roland. Strategies for Currency Unification: The Economics of Currency Competition and the Cause for a European Parallel Currency. Kieler Studien No. 156. Tuebingen: J. C. B. Mohr (Paul Siebeck), 1978.
35. Volcker, Paul. "The Role of Central Banks." In Central Banking Issues in Emerging Market Economies. Kansas City: Federal Reserve Bank of Kansas City, 1990.
36. Walters, Alan. "A Hard Ruble for Boris." London Evening Standard, 22 November 1991.
37. Wanniski, Jude. "Save Perestroika with Monetary Deflation." Wall Street Journal, 16 May 1990.
38. World Bank. Yugoslavia, Financing Restructuring: Policies and Priorities. Vol.1. Washington, D. C.: World Bank, 1989.
39. Yeager, Leiand, and associates. Experiences with Stopping High Inflation. Washington, D. C.: American Enterprise Institute, 1981.

---

Комментарий
Валютное управление: выгоды и издержки

Алэн Г. Мелтцер [Автор является профессором университета Карнеги-Меллона и научным сотрудником American Enterprise Institute.]

Стив Ханке и Курт Шулер написали еще одну интересную статью о валютных управлениях, и я согласен с большинством их утверждений. Я также считаю, что валютное управление было бы лучшим основанием денежной системы в России и других бывших советских государствах, чем центральный банк, свободные банки или товарные деньги.

Это, естественно, всего лишь оценочное суждение. Экономическая теория не дает оснований для утверждения, что валютное управление есть наилучшее решение всегда и везде, и не описывает ситуаций, когда это не так. Никем пока еще не описаны условия, при которых валютное управление или, в более общих терминах, система с фиксированным обменным курсом, есть оптимальная форма организации. Ханке и Шуллер полагают, что для выбора важны такие характеристики, как информация, атмосфера доверия, размер и сила банков. Бесспорно, что эти критерии относятся к числу значимых.

Учреждение валютного управления

Главное, в чем я расхожусь с Ханке и Шулером, касается методов учреждения валютного управления. Они сторонники параллельной валюты с полным покрытием. Новые деньги поровну делятся между всеми и ходят параллельно с прежней валютой, обмениваясь на нее по плавающему курсу.

Меня привлекает более прямой подход. Центральный банк России мог бы приобрести достаточное количество твердой валюты за счет продажи государственной собственности, ввести фиксированный курс обмена, закрыть центральный банк и приступить к обмену рублей на валюту (и наоборот) по требованию. Резервы могут быть вложены в иностранные ценные бумаги и приносить процентный доход.

Поскольку я согласен с большей частью того, что говорят Ханке и Шулер, я хотел бы затронуть еще ряд вопросов. Я хочу обсудить бюджетные проблемы, вопрос о несостоятельности попыток одновременно фиксировать номинальную заработную плату и обменный курс, вопрос об отсутствии принудительного страхования депозитов и о проциклическом изменении денежной массы в условиях фиксированного обменного курса. Некоторые из этих проблем возникают при любой системе, нацеленной на фиксацию обменного курса. Некоторые -- повышенная надежность, относительная гарантированность внешней покупательной способности денег и устранение дискреционной политики -- являются не только основными преимуществами, но и источником главных издержек системы с валютным управлением.

Бюджетные проблемы

Деть две бюджетные проблемы. Одна возникает вследствие того, что исчезает доход от инфляционного налога. Сокращение инфляции ведет к росту благосостояния, но если не компенсировать падение бюджетных доходов, мы получим рост дефицита. Отсюда мы приходим ко второй бюджетной проблеме -- необходимости устранения бюджетного дефицита при создании валютного управления. Правительственная задолженность не может превышать суммы внутренних сбережений и иностранных кредитов. Если правительственные расходы съедают отечественные сбережения, возникают неблагоприятные последствия для использования ресурсов, эффективности хозяйства и будущего жизненного уровня. Валютное управление может функционировать, если размер этих издержек приемлем. Но если бюджетный дефицит слишком велик, тогда валютное управление просто не выживет.

Проблема несостоятельности

Многие проекты стабилизации предлагают одновременно зафиксировать величину номинальной заработной платы (или номинальной заработной платы на государственных предприятиях) и обменный курс. Ханке и Шулер обходят молчанием очень важный вопрос о номинальной заработной плате.

Недавно был выдвинут (Fischer and Gelb, 1991) и внедрен (в Польше и других странах) проект, фиксирующий одновременно размер номинальной заработной платы и обменный курс. Эта система несостоятельна. В общем случае экономика не может достичь состояния равновесия с полной занятостью при двух фиксированных ценах, поскольку положение равновесия оказывается неопределенным. Сохранение безработицы, рост, падение или стабильность цен будут зависеть от уровня фиксации номинальной заработной платы и обменного курса. Причина в том, что обменный курс определяет объем денег в обращении и уровень цен. Поэтому занятость и реальная заработная плата будут определяться номинальной заработной платой и обменным курсом. Валютное управление, лишенное возможности девальвировать валюту, не сможет разрешить эту проблему.

В общем, чтобы поддерживать уровень безработицы на политически приемлемом уровне, величина номинальной и реальной заработной платы должна быть достаточной гибкой. В противном случае давление в пользу девальвации валюты просто разрушит валютное управление.

Отсутствие системы принудительного страхования депозитов

При наличии валютного управления правительство не может выступать в роли кредитора последней инстанции. Проблема возникает из-за того, что депозиты в отечественных банках в случае финансовой паники могут быть конвертированы в отечественную, а затем -- в иностранную валюту. Обычно объем валютных резервов много меньше, чем сумма депозитов, и это усиливает банковские паники и стремление обналичить депозиты. Известны два основных подхода к решению этой проблемы. Правительство может договориться с банками о поддержании резервных фондов, что, насколько я понимаю, и делали главные шотландские банки в период так называемых свободных банков. Либо валютное управление может просить правительство о приостановке валютно-обменных операций, как в XIX веке несколько раз делал Банк Англии.

Недостатки системы с фиксированным валютным курсом

валютному управлению свойственны те же недостатки, что и любой системе с фиксированным валютным курсом. Мы знаем, что подобная система оптимальна далеко не при всех обстоятельствах и не для всех стран. Объем денежной массы возрастает параллельно с циклом, как при классическом золотом стандарте. Экспортный бум ведет к ускорению роста денежной массы, росту внутренних цен и стимулирует импорт, что, в свой черед, ведет к сокращению денежной массы и падению внутренних цен. При недостаточной гибкости цен на товары и услуги колебания производства могут оказаться неприемлемо сильными. Существует также риск изменений, создаваемых движением реальных обменных курсов, инфляционными и дефляционными процессами в других странах. Эти проблемы не специфичны для системы с валютным управлением, поскольку они возникают в любой системе с фиксированным курсом обмена.

В принципе недоказуемо, что для России и других пост-социалистических стран наилучшей является система с постоянным обменным курсом, в том числе валютное управление. Далее, мы не можем прогнозировать издержки дезинфляции или продолжительность периода, когда в глазах публики преимущества перевесят издержки дезинфляции, поскольку слишком мало знаем о динамике дезинфляционного процесса.

Валютное управление может снизить издержки устойчивой дезинфляции, особенно если правительство примет фискальную систему, при которой бюджетный дефицит станет почти нулевым. Это позволит использовать на цели инвестирования и экономического развития, в том числе на правительственные вложения в инфраструктуру, внутренние сбережения и внешние займы. Ограничение денежной эмиссии суммой средств, необходимых для операций по покупке и продаже иностранной валюты, ограничит способность правительства финансировать будущие дефициты. Это шаг к устойчивой политике.

Заключение

В отличие от долларизации, система с валютным управлением сохраняет для страны доходы от эмиссии, от утраты и порчи денег. При этом удовлетворяется стремление националистов иметь отечественную валюту. Как и любая надежная система с фиксированным обменным курсом, валютное управление обеспечивает стабильность внешнего и внутреннего курса денег. Допуская на внутреннем рынке параллельное хождение иностранной валюты (доллара), правительство может повысить доверие к валютному управлению. Но за преимущества нужно платить издержками, неизбежными во всякой системе с фиксированным обменным курсом. Представляется, что для России эти издержки существенно ниже, чем выгоды от устойчивой дезинфляции и поддержания стабильной покупательной способности денег на внешних и внутреннем рынках.

---

Литература

1. Fischer, Stanley, and Gelb, Alam. "Issues in Socialist Economic Reform." Economic Perspectives 5 (Fall 1991): pp. 91--105.