Часть II. Подход к денежной реформе с позиций laisser-faire

Глава 6. Деньги и рынок: какова роль правительства?

Кевин Доуд [Автор является профессором теории финансов в университете Шеффилд Холлам. Он выражает признательность Чарльзу Гудхарту, Джорджу Селгину, Питеру Бетке и Дхерри Джордану за комментарии к черновому варианту статьи.]
Комментарий. Выбрать верный подход, Джерри Л. Джордан

Поскольку коммунизм, наконец, отправлен на должное место -- на мусорную свалку истории, выжившим следует теперь разобраться в чудовищной путанице, оставшейся после него. Может быть, единственной положительной стороной опыта знакомства с коммунизмом является то, что многие из нас начали ясно осознавать опасность правительственного вмешательства в дела рынков. Такое понимание естественно ведет к свободно-рыночному мировоззрению, и в бывшей советской империи многие понимают, что новый порядок должен быть либеральным, если они хотят иметь сколь нибудь достойное будущее. Но здесь возникает проблема. Мы понимаем, что сейчас царит полный хаос, и что после перехода новая рыночная экономика будет функционировать гладко и эффективно, обеспечивая столь нужные людям процветание и материальную безопасность. Проблема лишь в том, как попасть отсюда туда. Мы все довольно

хорошо понимаем, как именно действует здоровое свободно-рыночное хозяйство, но выходить хронически-больную экономику и сделать ее здоровой -- это гораздо более трудная проблема, к решению которой мы не готовы; но и проблема не будет ждать, пока мы дозреем до ее решения. Между хаосом здесь и экономическим здоровьем там лежит пропасть, и нам нужно хорошенько думать о переходе, если мы хотим, чтобы страны бывшего советского блока при попытке перескочить через нее туда не свалились.

Если бы мы имели дело с отдельной отраслью, с хлебопекарной промышленностью, например, решение было бы сравнительно простым. Сначала мы изменили бы законы и сделали возможным возникновение и рост частных пекарен. Они бы быстро отняли рынок у государственной хлебопекарной корпорации, и в какой-то момент мы ее просто прикрыли бы, распродав активы по любой цене. При этом были бы определенные трудности адаптации, но в целом реформа прошла бы достаточно безболезненно. Реформировать денежную систему и банковское дело не столь просто, и здесь нужно действовать осторожнее. Мы можем -- и должны -- изменить законы так, чтобы стало возможным возникновение частных банков и конкуренция между ними, но не приходится ожидать, что они создадут новые деньги с той же простотой, с какой частные булочники выкинут на рынок новые сорта хлеба, а затем мы сможем закрыть государственный банк и забыть о нем.

Деньги, или, если быть точными, единицы учета, весьма отличаются от хлеба, и мы должны осознавать это различие. [Нужно избегать неверного толкования этого текста. Здесь утверждается, что важной особенностью единицы учета является элемент сетевой экономии. Отсюда вовсе не следует, что валюта дает того же рода экономию, что единица учета. Эмиссия валюты, деноминованной в определенной единице учета, во многих отношениях схожа с примером с хлебопекарнями, и это может дать множество выгод. Но предоставление единицы учета -- это совсем иное дело. Текст не следует понимать таким образом, что особенности единицы учета оправдывают постоянное участие правительства в этом деле. Описанная ниже система свободных банков показывает, что это не так, и единственная причина, почему оправдано вмешательство правительства в переходном периоде, это необходимость устранить хаос, созданный действиями самого правительства.] Нет оснований полагать, что потребление хлеба создает внешние (экстернальные) эффекты, но мы не можем сказать то же самое относительно использования единицы учета. Единица учета есть продукт социальной договоренности, вроде языка, и ее полезность в значительной мере зависит от числа использующих ее людей. Если еще один человек решает воспользоваться некоей единицей учета, это приносит выгоду всем тем, кто уже использует ее -- ничего подобного такой выгоде не возникает в предыдущем примере с хлебопечением. Единица учета подобна телефону, и полезность зависит от многочисленности использующих единицу учета или телефон. С нашей точки зрения проблема заключается в том, что если полезность некоей единицы учета зависит от многочисленности пользователей, тогда решение каждого отдельного человека -- использовать ли и дальше эту единицу учета или перейти на другую -- будет зависеть от его предположений о. решении остальных пользователей, и каждый из них стоит перед одной и той же дилеммой. Этот элемент стратегической взаимозависимости объясняет, почему с таким трудом возникали в прошлом спонтанные переходы от плохо управляемых единиц учета к другим, менее рискованным и более выгодным. Каждый из нас может понимать, что данная единица учета плоха, и каждый может желать, чтобы мы все перешли к использованию другой, но при этом для каждого этот переход может оказаться неразумным до тех пор, пока нет уверенности, что некое определенное число других сделает одновременно тот же переход к другой единице учета.

Оптимальная стратегия -- выждать, пока достаточное число других переключатся на другую единицу учета, и самому переключаться только когда число этих других достигнет критического уровня. Каждый, естественно, принимает примерно одинаковую стратегию, критическая масса никогда не достигается, а в результате никто не переключается. Все продолжают использовать единицу учета, которая никому не нравится, и это при том, что вроде бы открыта возможность переключения на явно лучший вариант. Предложить новую единицу учета не то же самое, что предложить новый вид хлеба. Производить хлеб лучшего качества вроде бы достаточно, чтобы привлечь тех клиентов, которые сейчас покупают его в государственных пекарнях, но предложение лучшей единицы учета совсем не то. Недостаточно позволить использование альтернативной единицы учета, чтобы люди начали использовать ее; нужно нечто большее, чем простая доступность альтернативной единицы учета, или устранение правовых запретов на использование конкурирующих единиц. [И еще раз для предотвращения непонимания должен подчеркнуть, что я целиком поддерживаю устранение правовых ограничений на выпуск частных конкурирующих валют, и не имею ничего против введения новых единиц учета. Но мне представляется, что сторонники идеи новых или конкурирующих валют так и не смогли учесть роль фактора сети, и эта неспособность, видимо, в немалой степени объясняет, почему многие из ориентированных на рынок экономистов столь равнодушно отнеслись к идее конкурирующих валют (см. Dowd and Greenaway, 1993).] Нужна целая корзина реформ, учитывающих фактор сети и открывающих наибольшие возможности для рыночных сил, на которые опираются успешные системы денежного обращения и банковского дела. [Нет смысла воспроизводить здесь аргументы в пользу конкурирующих валют. Интересующиеся могут обратиться к работам White (1984, 1989), Dowd (1989), Glasner (1989), Selgin (1988b).]

Стабилизация ценности валюты

Необходимость быстрой денежной стабилизации

Многие страны бывшей советской империи больше всего, пожалуй, нуждаются в прекращении инфляции и стабилизации ценности денег. Если, как неоднократно повторял Ленин, лучший способ разрушить капитализм это "испортить валюту" (Keynes; 1919, р. 77), то не менее верно, что нельзя рассчитывать на становление крепкой рыночной экономики не обеспечив надежности денег. Инфляция вносит "шумы" в распространяемые рынком сигналы относительных цен, которые управляют размещением ресурсов, а искаженные ценовые сигналы являются причиной неэффективности, а порой и полного разрушения рынков.

Как теория, так и опыт свидетельствуют, что при всей разрушительности инфляции ее сравнительно несложно прекратить. Для этого довольно денежной реформы, которая внесет некоторую дисциплину в механизм эмиссии и обуздает чрезмерный рост денежной массы, являющиеся ближайшими и самыми непосредственными причинами инфляции. Этого можно добиться, связав центральный банк законом о постоянном темпе прироста денежной массы, но лучше, конечно, сделать валюту конвертируемой. [В некоторых отношениях конвертируемость предпочтительней предложенного Фридманом правила постоянства темпа эмиссии. Историческая репутация конвертируемости -- лучше; она обладает автоматичностью, которая отсутствует в случае правила постоянного темпа эмиссии, а в силу этого ликвидирует проблему общественного выбора и ряд других проблем дискреционного управления; наконец, здесь не возникает совпадения контролируемых и управляемых агрегатов, которое может возникнуть из-за того, что смысл денежных агрегатов изменяется, что на практике всегда и происходило, когда пытались использовать правило постоянного роста денежной массы.] Тогда цена денег будет фиксирована относительно чего-то другого, и эмитенты утратят контроль над количеством денег в обращении. В конечном счете, количество денег в обращении будет определяться спросом на них, и весь избыток денег будет немедленно возвращаться эмитенту для погашения. Уровень цен будет определяться ценой "якоря" -- товара или актива с фиксированной номинальной ценой -- относительно всей совокупности товаров и услуг, и штука только в том, чтобы найти якорь, который обеспечит стабильность номинального уровня цен благодаря постоянству своей цены относительно всего остального.

В прошлом такого рода денежные реформы включали восстановление золотого стандарта и были замечательно успешными. Исторические факты ясно свидетельствуют, что решительные меры по обеспечению конвертируемости способны очень быстро остановить даже гиперинфляцию. В начале 20-х годов большая часть стран Восточной и Центральной Европы были охвачены инфляцией. Страдавшие от гиперинфляции Австрия, Венгрия, Германия и Польша провели радикальные денежные реформы, которые очень быстро устранили инфляцию (Sargent; 1986, р. 115). Реформы восстановили золотой стандарт и оградили от колебаний цену золота, ограничив либо вовсе запретив правительству брать кредиты в центральном банке. Во всех случаях инфляцию удавалось подавить не более чем за месяц, а в нескольких случаях -- буквально за одну ночь (Bresciani-Turroni; 1937, р. 334).

Подобные реформы помогли справиться с более умеренными формами инфляции во Франции (в 1926 г.) и в Чехословакии (в 1919 г.). В обеих странах инфляция исчезла почти сразу же после того, как было объявлено о проведении достоверных денежных реформ, ключевыми элементами которых были восстановление золотого стандарта и ограничение права правительства брать банковские кредиты (Sargent, 1986). [Факты говорят и о том, что это реформы не сопровождались хронической безработицей, как следовало бы ожидать в соответствии с логикой кривой Филлипса. В Польше и в Германии, например, после денежной стабилизации безработица даже сократилась (Sargent; 1986, chap. 3), и то же самое имело место во Франции после 1926 г. У нас нет данных по Венгрии и Чехословакии. Безработица выросла после реформы только в Австрии, но там ее рост начался уже до реформ. Исходя из этого опыта, трудно предсказать, как поведет себя безработица, если соответствующие реформы будут проведены в странах бывшего советского блока. Я предполагаю, что вскоре после реформ, как только рынки начнут функционировать должным образом, последует быстрый подъем -- вспомните Германию в 1948 г. -- но нельзя знать наверняка, и мне представляется, что хозяйственные системы этих стран пребывают в состоянии такого хаоса, что у их министров финансов просто нет других возможностей, кроме как гнать вперед -- и будь оно все проклято.]

Валютное управление как инструмент стабилизации валюты

Нужна программа денежной стабилизации, которая может быть реализована легко и быстро. Недавно ряд авторов предложили привлекательную идею учреждения валютного управления [Carrington (1992); Hanke and Schuler (1991a, 1991b); Schuler and Selgin (1990); Schuler, Selgin and Sinkey (1991).]. Валютное управление есть институт, эмитирующий и скупающий отечественную валюту по ценам, фиксированным относительно некоей иностранной валюты, но при этом поддерживающий такой высокий уровень резервов, что эмитируемая им валюта может считаться почти совершенно надежной. Единственная функция управления -- удовлетворять спрос на деньги. Можно считать, что валютное управление предоставляет наличные и, может быть, валюту для их погашения системе коммерческих банков, но не производит депозитов как таковых.

Обычно валютные управления владеют достаточно надежными активами, часть которых приносит доход (например, казначейские векселя), а большую часть составляет валюта, к которой привязаны отечественные деньги. В тех случаях, когда цена этих активов падает (как бывает при росте процентных ставок за границей) и держатели их несут убыток, уровень резервов превышает 100 процентов. Та часть, что сверх 100 процентов, служит подушкой, сохраняющей положительной ценность совокупных активов управления на случай убытков по активам. Управление должно получать прибыль равную разнице между чистым доходом по этим активам и собственными операционными издержками, и опыт говорит, что величина последних составляет примерно 1 процент от цены активов (Hanke and Schuler; 1991a, р. 4). Вся оставшаяся прибыль -- за вычетом расходов на поддержание резервов управления, может быть передана правительству как плата за активы, предоставляемые им управлению в момент его учреждения. [С точки зрения правительства, оно наделит управление активами, но взамен будет получать прибыль за вычетом 1 процента на операционные расходы управления. Такой уровень издержек вряд ли можно счесть чрезмерным, особенно с учетом выгод от валютной стабилизации. На практике единственным трудным моментом для правительства может быть необходимость где-то взять иностранные ценные бумаги для учреждения валютного управления. Но легко вообразить, что выраженная решимость осуществить такого рода реформу настолько повысит доверие к правительству, что оно сможет получить необходимые ценные бумаги в долг. Все это будет тем более так, если денежная и банковская реформы будут сопровождаться приватизацией, либерализацией цен и налоговой реформой, направленной на оживление экономики и приведение в порядок бюджетного хозяйства. Для истинно реформистского правительства валютное управление окажется самофинансируемым проектом.] Управление должно быть всячески защищено от угрозы политического разбоя. [Чтобы реформы внушали доверие, нужны адекватные меры защиты. Атмосфера доверия, в свою очередь, совершенно необходима, чтобы частные лица могли в своих расчетах на будущее исходить из факта реформирования и адаптироваться с наименьшими издержками. Если неверие частного сектора в реформы окажется устойчивым, частные лица сохранят инфляционные ожидания и будут действовать соответственно, и многие благие результаты реформ будут утеряны. Люди не решатся делать сбережения и строить планы на будущее; предвидя рост цен, они будут воздерживаться от поставок товаров на рынки; они будут ошибочно истолковывать ценовые сигналы и т.п. При недостатке доверия реформа все-таки может быть доведена до конца -- до стабилизации цен, скажем -- но это будет достигнуто гораздо более дорогой ценой.]

Поэтому оно должно быть собственником своих активов на весь период существования, и большую часть активов следует держать за границей, где они будут защищены от правительственных поползновений. Управление нуждается и в правовой защите. Может быть, оно должно быть зарегистрировано в другой стране, при этом часть директоров могут быть иностранными подданными, назначаемыми иностранными организациями (например, определенными коммерческими банками) -- так что они не будут зависеть от правительства. [О деятельности валютного управления см. Schuler, Selgin and Sinkey (1991), а также Hanke and Schuler (199la, 1991b). В последнем источнике на стр. 28--29 дан проект закона о валютном управлении для Болгарии, который может быть использован в любой другой стране. У меня этот проект закона вызывает только два возражения, хотя и довольно важных: 1) закон должен отчетливо сторониться возможности предоставления валютному управлению каких-либо монополистических привилегий; 2) должна быть предусмотрена ликвидация управления, когда в нем минет нужда. Ниже из текста станет ясно, зачем нужны эти меры.] Для более надежной защиты валюты можно запретить правительству брать кредиты у отечественных финансовых институтов. [Это нужно, чтобы не дать правительству набрать долгов в отечественной валюте. Иначе позднее, чтобы избежать возврата долгов, ему придется вмешаться и обесценить валюту или сделать ее неконвертируемой. Рассмотренные выше исторические примеры денежных реформ содержали эту меру предосторожности, и было бы неразумным не использовать ее. Даже если позднее выяснится, что правительства оказались "благоразумными" -- а это вполне возможно -- эти меры укрепят атмосферу доверия и внесут свой вклад в успех реформ.] Отечественные деньги должны быть привязаны к сильной западной валюте, и может быть для стран бывшего советского блока лучшей будет немецкая марка. [Если страна выберет валюту крупнейшего торгового партнера на 3ападе, тогда -- в виде дополнительного блага -- оно максимизирует стабильность реального обменного курса в международной торговле. После адаптации к свободной (?) международной торговле, главным торговым партнером каждой из восточноевропейских стран станет Западная Европа. При существующих коридорах обменных курсов европейской валютной змеи именно выбор марки обеспечит наибольшую стабильность обменного курса относительно всех европейских валют. Выбор доллара или йены стабилизирует реальный обменный курс с Соединенными Штатами или Японией, но этот выигрыш будет сильно перекрыт потерями из-за нестабильности реальных обменных курсов с западноевропейскими странами.]

Валютные управления идеально подходят правительствам, ищущим быстрые и эффективные средства стабилизировать валюту и восстановить экономику. При наличии валютного управления практически исчезают возможности для произвольных решений, поскольку деятельность денежной системы становится более или менее автоматической. Валютные управления независимы от правительств и хорошо защищены от угрозы политического вмешательства. Эмитируемая ими валюта полностью защищена надежными иностранными активами, и, в сущности, не менее надежна, чем выбранная на роль якоря иностранная валюта. Валютные управления легко создавать. Достаточно принять соответствующие законы, назначить директоров, забрать право эмиссии у государственного банка и передать его управлению, и снабдить последнее активами. [Есть одно общее возражение -- у правительства может не оказаться активов для учреждения валютного управления, но, как уже отмечалось выше, если правительство действительно намерено довести реформы до конца, оно сможет одолжить соответствующие средства. Если же ему не доверяют в долг, тогда его действительная проблема заключается не в отсутствии нужных активов, а в программе реформ.] В общем, при наличии политической воли валютное управление может быть учреждено очень быстро. Наконец, история свидетельствует, что валютные управления оказывались надежными и дееспособными даже в условиях наибольшей политической нестабильности (Hanke and Schuler; 199la, p. 5).

Валютное управление и конкуренция

В отличие от исторических образцов, предлагаемое мною валютное управление не получит исключительных прав эмитировать деньги. Нужна полная свобода выпуска валюты, ограничиваемая только законами против фальшивомонетчиков и против неисполнения таких контрактных обязательств, как размен собственных денег по требованию. Таким образом, новые эмитенты будут иметь право выпускать собственные деньги. Но, учитывая уже упомянутую проблему сети, похоже, что успех достанется только тем деньгам, которые будут деноминованы в уже существующей (и теперь стабилизированной) единице учета. Так же как в известных из прошлого свободных банковских системах, будет существовать одна общепринятая единица счета -- в прошлом эту роль обычно выполняли выраженные в золоте единицы счета [В Соединенных Штатах, к примеру, доллар определяли через определенную порцию золота. Долларовая бумажка представляла собой только требование на доллар (т. е. на некое количество золота), а не доллар сам по себе. В рамках предлагаемой здесь системы единица учета будет изначально определяться законом как определенная сумма иностранной валюты в соответствии с обменным курсом, но, как будет понятно из дальнейшего, в конечном счете, ее законный курс определит рынок.] -- но при этом будут действовать множество эмитентов разных инструментов обмена, валюты которых будут легко отличимы. [Хотя такое установление может показаться незнакомым, это лишь результат привычки к тому, что эмиссия денег монополизирована. С другой стороны, в исторически известных свободных банковских системах каждый банк брал как данную некую товарно-определенную единицу счета -- обычно определявшуюся в золоте -- и выпускал конвертируемое средство обмена, деноминованное в этой единице. При этом возникала (внешняя) экономия от эффекта масштаба -- экономия от эффекта сети, по терминологии данного текста, но не было и признаков естественной монополии на предоставление финансовых инструментов, деноминованных в этой единице учета. С описанием исторических прецедентов системы свободного банковского дела можно познакомиться по работе Dowd (1992a).] Для обретения популярности любой частной валюте придется конкурировать с деньгами валютного управления, а для этого главным требованием будет сопоставимая надежность. Ни один нормальный человек не станет использовать ненадежные -- с большим риском обесценивания -- деньги, если есть доступ к практически абсолютно надежным деньгам валютного управления. Поэтому шансы на успех у частных денег будут только в том случае, если эмитент уже до этого приобретет на местном рынке репутацию надежного и уважаемого финансового учреждения.

Легко вообразить, что первыми начнут выпускать частные деньги большие иностранные банки, уже открывшие свои филиалы в странах Восточной и Центральной Европы и завоевавшие себе репутацию на этих рынках. Со временем укрепятся и отечественные банки, которые также начнут выпускать собственные деньги и конкурировать с валютой иностранных банков и валютного управления. Можно предвидеть, что со временем деньги коммерческих банков -- иностранных или отечественных -- одержат победу в конкуренции с деньгами валютного управления. Когда коммерческие банки разовьют охватывающую всю территорию страны сеть филиалов, каждый филиал будет осуществлять операции с валютами' других эмитентов и предлагать публике собственные деньги. [В интересах каждого банка вести расчеты с клиентами только в собственной валюте. Но они будут принимать и другие валюты (достаточно надежные), для последующей пересылки эмитенту. Это будет способствовать расширению циркуляции банковских денег, и укреплению системы взаиморасчетов через клиринговые палаты (см. White, 1984; Selgin, 1988b; Selgin and White 1987).] Благодаря обилию филиалов деньги частных эмитентов будут постоянно находиться в обороте, и валютное управление, подчиненное жестким правилам, просто не сможет с ними конкурировать. (Не забывайте, что управление не рассчитано на конкуренцию на таком рынке, и оно не будет располагать нужными для такой конкуренции стимулами и гибкостью).

Управление придется со временем ликвидировать

Наступит момент, когда рыночная доля валютного управления станет совершенно ничтожной и исчезнет всякая нужда в его дальнейшем существовании. Возможность автоматического закрытия следует предусмотреть уже в законе о создании валютного управления. Можно предусмотреть, например, что управление подлежит ликвидации через три месяца после того, как доля его валюты в общем обороте сократится до 5 процентов. Очень важно вовремя распустить управление вот почему: в силу жесткости правил и структуры валютное управление будет весьма неэффективным распорядителем денежных ресурсов, и нужно их своевременно перераспределить в пользу более эффективных учреждений. Средства от распродажи активов управления должны быть возвращены правительству.

Главной причиной, по которой следует со временем ликвидировать валютное управление, не является ни малая его эффективность, ни отсутствие реальной пользы. Дело в том, что правительство может попытаться на его основе воссоздать в том или ином виде центральный банк. Существовала (и до сих пор существует) тенденция рассматривать валютные управления как переходный этап между системой свободного банковского дела и системой с центральным банком. Считается, что для любой сколь нибудь значительной страны центральный банк совершенно необходим, и он является даже одним из символов национального суверенитета, наравне с парламентом и национальной авиакомпанией. Именно в силу такой логики практически все известные в истории валютные управления были преобразованы в центральные банки, и это преобразование поддерживалось тем аргументом, что само существование валютного управления свидетельствовало о праве правительства сделать еще один шаг и учредить центральный банк. Способность центрального банка создавать деньги притягивала политиков, и рано или поздно центральный банк уступал давлению. Постепенно ограничения на объем эмиссии -- в виде требований о конвертируемости валюты -- ослабевали, а потом и вовсе были отброшены, и центральный банк превратился в двигатель инфляции.

Если страны, возникшие на развалинах советского блока, хотят избежать ловушек, куда попали западные страны, очень важно, чтобы их валютные управления стали переходным этапом на пути к подлинной свободе банковского дела, и чтобы участие правительства в денежном хозяйстве не стало причиной подрыва стабильности и надежности денег.

Опасность импорта денежной нестабильности

На этом этапе денежным системам будет свойственна одна серьезная слабость: крепость валюты будет определяться надежностью иностранных валют, к которым она будет привязана. Если эта иностранная валюта начнет инфлировать, то же случится и с отечественными деньгами, потому что придется соблюдать главное обязательство -- постоянство обменного курса. Не стоит недооценивать этот источник дестабилизации денег. Даже Бундесбанк -- лучший, т. е. наименее инфляционный из всех крупных центральных банков Запада -- хорош только сравнительно, но если оценивать его качество с точки зрения стабильности уровня цен, то придется признать, что он довольно плохо справляется со своим делом. И нельзя быть уверенным, что в будущем Бундесбанк не станет проводить более инфляционную политику. Его прославленная независимость от правительства Германии в последние годы существенно ослабла, да и в любом случае правительство обязано по Маастрихтскому соглашению заменить к 1999 г. марку общеевропейской валютой. Предполагается, что ценность этой валюты будет стабильной, но есть основания не слишком этому доверять. Эмитенты большинства валют также говорят о своих обязательствах поддерживать стабильную покупательную способность денег, но эти "обязательства" еще никому не помешали проводить инфляционную политику, и есть основания считать, что в Западной Европе приверженность денежной стабильности так и останется на уровне слов. Ведь одной из важнейших причин общего стремления создать европейский центральный банк является недовольство консервативной (относительно) политикой Бундесбанка. А это значит, что все остальные склонны проводить намного более инфляционную политику, и существует неуклонная опасность, что вечные финансовые проблемы Общего рынка будут давить на "независимый" европейский центральный банк в пользу дешевых кредитов, финансируемых за счет печатного станка (Dowd, 1990).

Рыночная ценность валюты

Выход в том, чтобы вверить охрану ценности денег не политикам и государству, а рынку. Государственные власти должны только на время получить право контролировать ценность денег -- пока они не устранят созданный ими же (или их коммунистическими предшественниками) хаос. Но как только будет восстановлена денежная стабильность, их следует лишить всякой возможности влиять на деньги. Закон должен определить валюту в терминах золота, услуг, иностранных валют или в чем угодно другом, но не устанавливать непосредственно ценность валюты. Например, в самом начале может быть заявлено, что рубль равен стольким-то маркам, но при этом каждый отдельный человек должен иметь возможность использовать любые деньги по собственному выбору. В случае рубля, который равен стольким-то маркам, частные банки должны иметь право выпускать "новые" или "наилучшие" рубли, либо деньги с любым другим названием, равные по ценности чему угодно. [Благодаря этому денежная система будет косвенно конвертируемой, т. е. банки будут использовать средства обмена, отличные от самого товара (или корзины товаров) с фиксированной номинальной ценой. Системы с непрямой конвертируемостью вполне возможны и довольно подробно описаны (Coats, 1989; Dowd, 1991b; Yeager and Woolsey, 1991). Если целью является достижение наибольшей стабильности уровня цен, тогда наилучшим якорем будет корзина сырьевых товаров и услуг, цена на которые представлена индексом сырьевых цен. При таком якоре можно будет получить режим с очень стабильным уровнем цен (см. в особенности Dowd, 1992b). Для целей данного рассмотрения достаточно того, что если правила игры будут ориентированы на спрос публики, и если последняя выберет критерием наивысшую стабильность уровня цен, банки сумеют этого достичь. Как именно они это сделают -- это вопрос техники.] Они могут привязывать свои деньги к доллару, фунту, индексу сырьевых цен или чему угодно, и при этом должны обеспечить только узнаваемость и отличимость своих денег, и должны не наносить ущерба уже существующим контрактам. Рассмотрим эти требования подробнее.

Первое требование -- частные валюты должны быть отличимы -- помешает банкам эмитировать низкокачественную валюту (привязанную к инфляционному якорю, например, или вовсе ни к чему не привязанную) и распространять ее под видом уже существующей надежной. Это требование существенно, чтобы эмитенты были заинтересованы в защите своих валют, но фактически оно эквивалентно требованию закона о различимости денег. Если, например, я могу производить и сбывать низкокачественные автомобили, похожие на BMW, тогда производителю настоящих BMW окажется трудно сохранять качество и репутацию своей продукции. Выход, разумеется, в том, чтобы наказывать за подделку фирменной марки. В таком случае конкуренция между производителями автомобилей станет вполне разумной, публика получит автомашины должного качества, а результатом конкуренции не станет снижение качества. То же самое и с валютой. Если разрешить мне выпускать и сбывать некачественную валюту, внешне неотличимую от уже существующих денег, то конкуренция между эмитентами поведет к последовательному обесцениванию денег, конечная ценность которых упадет почти до нуля. В литературе описан этот сценарий конкурентной гиперинфляции (см. Friedman; 1960, р. 8).

Когда фирменная марка находится под защитой, а определенная разновидность рубля определена в терминах какого-либо сырья, тогда любой эмитент валюты, деноминованной именно в этой разновидности рубля, будет по закону обязан поддерживать ее покупательную способность на уровне, определяемом этой разновидностью рубля. И любого эмитента, который не сможет выполнить это требование, можно будет преследовать по закону и наказание должно быть достаточно разорительным. При выполнении этого требования банки получат полную свободу конкурировать на рынке разновидностей рубля. Один банк, скажем, предложит деньги с такими гарантиями конвертируемости, которые обеспечат самый стабильный уровень цен, а другой -- минимальный уровень инфляции. Все разновидности рубля будут схожи между собой во всем, кроме предполагаемой (ожидаемой) траектории движения уровня цен. [При своем первом появлении на рынке, новая разновидность валюты должна иметь ту же ценность, что и старая, но с ней будут связываться ожидания другой траектории уровня цен. Деньги, которые изначально будут иметь другую ценность, окажутся несовместимыми с сетью, которая, таким образом, выполнит функцию входного барьера.] Конкуренция за долю рынка принудит банки выбрать для операции ту разновидность валюты -- т. е. ту траекторию ожидаемых цен -- которая в наибольшей степени нравится публике. Таким образом, динамика цен окажется под непосредственным влиянием общественных предпочтений, выражаемых через готовность людей владеть теми или иными разновидностями валюты. Если люди выберут нулевую инфляцию, как они скорей всего и поступят [Некоторые авторы утверждают, что стабильности уровня цен публика предпочтет дефляцию. Фридман (Friedman, 1969) полагает, что оптимальна траектория с уровнем дефляции примерно равным уровню процента. Селгинд (Selgin, 1988a, 1990) предложил "индекс производительности": уровень цен должен падать по мере роста производительности. Эти идеи заслуживают внимательного рассмотрения, но, по моему мнению, они не выдерживают критики. Читатели могут найти детальное обсуждение этих идеи у Доуда (Dowd, 199la), но в некотором смысле для нас здесь даже не важно - верны ли эти аргументы. Для нас здесь важно лишь то, что система будет снабжать публику валютой с такой динамикой цен, которую она выберет. Если я заблуждаюсь, а Селгин прав, тогда люди получат дефлирующую валюту. Если же он и Фридман заблуждаются, а прав я, тогда свободные банки будут эмитировать валюту, обеспечивающую стабильный уровень цен. Неважно, кто из нас прав. Важно то, что мы получим оптимальную -- отвечающую предпочтениям публики -- динамику цен, какой бы она ни была.], тогда в результате конкуренции банки предложат публике средство обмена, деноминованное в разновидности валюты, обещающей нулевую инфляцию. [Джерри Джордан в комментариях к этому тексту выдвинул контраргумент, что у публики в целом нет предпочтений относительно какого-либо уровня инфляции. При этом он ссылается на данные опросов, свидетельствующие, что разные люди предпочитают разные уровни инфляции. Лично я склонен полагать, что люди предпочитают нулевую или почти нулевую инфляцию, и я скептически отношусь к опросам общественного мнения, в ходе которых нередко задают бессмысленные вопросы, не заботясь о том, чтобы опрошенные имели возможность дать последовательные и экономически и разумные ответы. По данным опросов, например, люди считают, что существующий уровень инфляции чрезмерно высок, но при этом они же хотят быстрого сокращения процентных ставок. Но быстрое снижение процента возможно только за счет усиления денежной эмиссии и повышения уровня инфляции. Выявляемые опросами мнения обычно противоречивы, и я отношусь к этим данным скептически.] Никакие другие деньги не выдержат конкуренции с ней, и в состоянии равновесия сохранится только эта валюта. Опасения более слабых банков утратить свою долю рынка в пользу самой популярной валюты понудят их эмитировать именно ту разновидность валюты, которую требует публика. Возможность предложить рынку новые деньги сохранится, но успех достанется им только в том случае, если "старые" деньги предлагают менее привлекательную траекторию цен (т. е. такую, которая не отвечает желаниям публики).

Другое требование заключается в том, что эмитенты должны уважать уже существующие законные обязательства. Отсюда следует ряд важных выводов. Во-первых, банк, отказавшийся принять собственное платежное средство, подлежит наказанию за нарушение контракта. Это заставит банки уважать свои обязательства по скупке эмитированных ими денег и обеспечит примерное равенство реальной и номинальной ценности денег: при возникновении недоверия в банк хлынет поток эмитированных им платежных средств. [В действительности каждый банк будет выполнять обязательство покупать и продавать по требованию свою валюту по постоянной цене. Избыточно эмитированные платежные средства будут возвращаться к эмитенту с требованиями о размене. Существенное отклонение ценности валюты от этого уровня возможно только в случае банкротства самого банка, но и в этом случае можно ожидать, что другие банки захотят завладеть его долей рынка, а поэтому ценность большей части валютных запасов останется на обычном равновесном уровне.] Другим следствием будет резкое ограничение способности банков переходить от одной разновидности эмитируемой валюты к другой, а это, в свою очередь, повысит уверенность публики в том, что банки не станут осуществлять бесцельные или вредные валютные реформы. Вообразим, к примеру, что банк вознамерился по каким-то причинам инфлировать свои деньги и объявил о намерении перейти к эмиссии инфлирующей разновидности денег. Он немедленно обнаружит себя скованным прошлыми обязательствами и не сможет в одностороннем порядке изменить ценность рубля по прежним контрактам -- иначе кредиторы, которые почувствуют себя обманутыми (и вполне обоснованно) притянут его к суду. Поэтому банку придется предупредить своих клиентов загодя, и может быть с большим упреждением, а если часть клиентов не захочет расставаться с привычным видом денег, то банку придется либо подыскать для них бизнес, в котором это будет возможно, либо оплатить им переключение на новую разновидность валюты, либо распрощаться с ними. В первом случае, банку придется либо отказаться от своего плана, либо взвалить на себя издержки одновременных операций с двумя видами денег; во втором случае, ему придется потратиться на выплату компенсаций; в третьем -- принять сокращение своей доли рынка. Даже если банк сумеет компенсировать клиентам ущерб и сохранит свою долю рынка, сам тот факт, что компенсацию пришлось выплачивать из-за того, что клиенты предпочли старую разновидность денег, сработает против банка, и он не сможет долго работать с новым видом валюты. Не будем забывать, что решающую роль будут играть предпочтения публики, а не банков.

В любом случае нет особых оснований предполагать, что отдельный банк (или группа банков) действительно предпочтет инфляцию, даже если при этом удастся без особых издержек сохранить свою долю рынка. Даже совершенно предвидимая, запланированная инфляция, равно как и дефляция, увеличит его издержки на бухгалтерию. На самом деле инфляция (как и дефляция) не бывает полностью предсказуемой, так что банк понесет потери от искажений информации и других проблем, порождаемых им же организованной инфляцией. Эти издержки могут оказаться вполне терпимыми, если инфляция принесет достаточную прибыль. Но доход эмитента от инфляции идет преимущественно оттого, что "удается подловить" тех, кто не предвидел инфляции, а банку вряд ли удастся соорудить "неожиданную" инфляцию просто потому, что он будет ограничен уже принятыми обязательствами. Эти обязательства принудят его объявить о своих планах достаточно задолго, и все те, кого можно было бы подловить, окажутся предупрежденными. Получается, что конкурирующий банк (или группа банков) почти заведомо не сможет планировать динамику цен, отличную от предпочитаемой публикой нулевой инфляции. Впрочем, очень сомнительно, чтобы такой банк и сам выбрал что-либо отличное от полной стабильности цен.

Сама идея -- доверить защиту ценности денег раскрепощенному рынку, может показаться неортодоксальной, но нет оснований относиться к ней с недоверием, и еще меньше оснований доверять эту задачу политикам. Хищника не ставят на охрану курятника.

Финансовые реформы

Чтобы дать свободной банковской системе надежную основу, вышеописанные меры необходимы, но совершенно не достаточны. Для достижения успеха нужны другие реформы, существенные для любой хорошо функционирующей рыночной экономики. И, прежде всего, следует выделить создание ясно определенных прав собственности. Подавляющая часть собственности, принадлежащей в настоящее время государству или каким-либо коллективам, должна быть, как можно скорее приватизирована. Будущие владельцы должны получить ясное и недвусмысленное право собственности, предполагающее неограниченную свободу продавать, сдавать в аренду или использовать в качестве залога при получении ссуд. Установление системы надежных прав собственности позволит также людям -- отдавая собственность банкам в залог -- получать средства, для начала или расширения собственного бизнеса. Возникнет класс предпринимателей, предъявляющих основной спрос на кредиты банков. В результате возникнет растущий спрос на услуги банков, а банки, удовлетворяющие этот спрос, получат источники прибыли.

Сами банки нуждаются в надежных законах, направляющих их деятельность. В целом банковские законы должны подчиняться тем же принципам, что и любое хорошее коммерческое право. Банки и другие фирмы нуждаются в варианте западных законов о корпорациях, которые бы четко определяли концепции невыполнения обязательств и банкротства, а также вытекающие отсюда права и обязанности. Вход в отрасль должен быть бесплатным и открытым для всех, кто отвечает определенным требованиям. Иностранные банки должны получить такие же права начинать и развивать дело, как и отечественные. Банки должны иметь право создавать и закрывать филиалы и отделения. Они должны иметь право заниматься любым бизнесом, в том числе страхованием, операциями с недвижимостью, с иностранной валютой и размещением ценных бумаг. Не должно быть никаких ограничений относительно размеров резервного капитала, соотношения между собственным и заемным капиталом, величиной процентов, взимаемых или уплачиваемых, выдаваемых ссуд и принимаемых депозитов. Не должно существовать поддерживаемых правительством систем страхования депозитов и помощи банкам, попавшим в сложные финансовые обстоятельства. Такого рода системы только подрывают готовность банков поддерживать порядок в своих делах, и тогда место капитала, о котором должны заботиться сами банки, занимают средства налогоплательщиков. Наконец банки, как и другие важные организации, должны

регулярно публиковать точные финансовые отчеты. Требования о раскрытии финансовой информации должны ориентироваться на американскую или британскую практику, но не на германскую и не на шведскую, где банки имеют право держать "скрытые" резервы за пределами баланса. Жесткие требования о раскрытии информации плюс к обычным наказаниям за мошенничество обеспечат приемлемо низкий уровень жульничества. (Schuler, Selgin and Sinkey; 1991, р. 10)

Процесс построения банковской системы может быть серьезно облегчен участием иностранных банков, и правительство не должно их отпугивать. Они обладают преимуществом опыта и капитала, накопленных у себя дома. Несмотря на проблемы адаптации к новым условиям, у них будет преимущество перед отечественными банками, лишенных в начале капитала, опыта и репутации. С иностранными банками придет необходимый капитал, что ускорит становление банковской системы, увеличит объем кредитов и поможет распространению более адекватных систем учета, который столь плохо был поставлен в советском хозяйстве. Одновременно станет доступным практический опыт западных финансовых рынков, так что отечественным банкам будет у кого учиться -- быстрее и с меньшими издержками, чем в любом другом случае.

Сказанное относится не только к банкам, но и к иностранным фирмам в целом. Прямые иностранные инвестиции облегчат перестройку структуры хозяйства, ускорят распространение западного опыта. Отечественные фирмы отчаянно нуждаются в капитале, и потребуется много лет, прежде чем предложение отечественного капитала станет достаточным. Правительства должны без колебаний поощрять иностранные инвестиции и противостоять ксенофобическим реакциям на иностранное "засилье" в экономике. Чем больше иностранцев, желающих обосноваться здесь и "скупить" страну, тем лучше. [Вспышки ксенофобии в ответ на приток иностранных инвестиций -- далеко не новый сюжет. Как указывают Селгин, Шулер и Синки: "Британские инвестиции в США в течение более ста лет после завоевания независимости были так велики, что некоторые американцы боялись утратить экономическую свободу. На деле ничего такого не случилось. Британские инвестиции ускорили превращение США в крупнейшую промышленную нацию мира." (Selgin, Schuler and Sinkey; 1991, р. 17) Об этом стоило бы помнить тем, кто сегодня путает нас засильем японцев.] Иностранные инвестиции важный фактор хозяйственного развития стран с относительным недостатком собственного капитала. Приток иностранных вложений есть знак того, что инвесторы верят в перспективы хозяйственного роста и поэтому готовы инвестировать.

Прямые иностранные инвестиции желательны не только потому, что капитал нужен для строительства заводов, вое становления инфрастуктуры, передачи делового опыта к т. п. Сочетание ряда факторов -- большинство отраслей хронически неконкурентоспособны на мировых рынках, объем частной собственности, которая может быть продана иностранцам, невелик, резервы иностранной валюты незначительны, а потребность в различного рода импорте крайне настоятельна -- означает, что у этих стран не может не быть большого дефицита текущего платежного баланса, финансировать который можно только за счет большого превышения по текущему балансу движения капиталов (т. е. за счет притока иностранных инвестиций). Значительные иностранные инвестиции необходимы для того, чтобы население не испытывало недостатка в продуктах питания и других благах, а промышленность не страдала из-за отсутствия сырья и других импортных материалов. Либеральный подход к иностранным инвестициям может существенно ускорить подъем экономики. Без этого потребители еще годами не получат необходимого, промышленность надолго окажется скованной узостью финансовой базы, а экономический подъем будет болезненным и очень медленным.

Заключение

Может быть, небесполезно обсудить последовательность внедрения предлагаемых мер и их соотношение с общим процессом реформ. Меры по легализации отношений собственности и пакет мер, направленных на стабилизацию денег -- относятся к числу самых основных и первоочередных, и должны быть реализованы без промедления. Откладывание этих реформ станет причиной продолжения спада в экономике; без их внедрения здоровый экономический рост просто невозможен. Как уже отмечалось, законы о денежной стабилизации должны не только устанавливать меры защиты ими же создаваемого валютного управления, но и устранять остатки контроля над операциями с иностранной валютой и иностранными инвестициями, и снимать любые ограничения на использование альтернативных единиц учета. За этим следует без промедления принять разумные законы о банках и торговле, и эта работа может быть ускорена за счет заимствования западных законов. Очень важно, чтобы эти мероприятия являлись частью согласованной программы реформ, включающих приватизацию собственности, унаследованной от коммунистического режима, дерегулирование цен и заработной платы, наведение порядка в общественном секторе и в системе государственных финансов. Реформирование денежного хозяйства и банковского дела есть важнейший, но не достаточный элемент общего процесса изменений. Только осуществление всего пакета реформ даст гарантию того, что действительно создана надежная база для развития процветающего рыночного хозяйства.

Очень важно, чтобы реформаторы не поддались искушению упрощенных сиюминутных решений, не учитывающих долгосрочные перспективы. Процветание страны, в конечном счете, не так сильно зависит от решений того или иного правительства, сколько от выбора институциональной структуры, которая определяет повседневную деятельность каждого человека. Выбор нужно делать сегодня, и очень важно не ошибиться. И следует отдавать себе отчет, что гораздо проще с самого начала заложить верные институциональные основы реформ, чем потом заниматься изменением укоренившихся и окаменевших установлении.

Заимствуя западный опыт, особенно в сфере денег и банковского дела, следует быть очень осторожным. Западный опыт предлагает множество моделей, которые следовало бы воспроизвести в странах Восточной Европы, в том числе правовые установления, деловую практику и пр., но при этом и целый ряд ошибочных решений, которых следует избегать всеми силами, и, прежде всего, речь идет об институте центральных банков. На Западе центральные банки стали источником постоянной инфляции, и хотя на первых порах бывшим социалистическим странам есть смысл привязывать свои деньги к относительно более сильным западным валютам, в конечном счете, им следует искать более адекватные и неинфляционные решения. Следует избегать и таких чудовищно ошибочных решений, какова федеральная система страхования депозитов в США, которая стала причиной фактической национализации большинства банков страны и беспримерной в мировой истории катастрофы системы государственных финансов.

При всей серьезности и опасности сегодняшних проблем, нынешняя ситуация хаоса создает почти неповторимые возможности для проведения исторических реформ. Если политикам пост-коммунистических стран достанет мудрости провести ориентированные на рынок реформы и избежать ошибок, сделанных странами Запада (особенно в сфере денег и банковского дела), тогда все шансы за то, что эти страны не только смогут достичь западного уровня благосостояния, но и, в конечном счете, превзойдут его.

---

Литература

1. Bresciani-Turroni, Constaritino. The. Economics of Inflation, London: George Alien and Unwin, 1937.
2. Carrington, Samantha. "The Re-Monetization of the Commonwealth of Independent States." American Economic Review 82 (May 1992): 22--26.
3. Coats, Warren, Jr. "In Search of a Monetary Anchor: A "New" Monetary Standard." International Monetary Fund, 1989.
4. Dowd, Kevin. The State and the Monetary System. New York: St. Martin. Press, 1989.
5. Dowd, Kevin. "Does Europe Need a Federal Reserve System?" Cato Journal 10 (1990):423--442.
6. Dowd, Kevin. "Deflating Deflation." University of Nottingham, 199la.
7. Dowd, Kevin. "The Mechanics of Indirect Convertibility." University of Nottingham, 1991b.
8. Dowd, Kevin, ed. The Experience of Free Banking. London: Routledge, 1992a.
9. Dowd, Kevin. "A Proposal to Himinate Inflation." University of Nottingham, 1992b.
10. Dowd, Kevin, and Greenaway, David. "Currency Competition, Network Externalities, and Switching Costs: Toward an Alternative View of Optimum Currency Areas." Economic Journal 103 (September 1993): 1180--1189.
11. Friedman, Milton. A Program for Monetary Stability. New York: Fordham University Press, 1960.
12. Friedman, Milton. "The Optimum Quantity of Money." In The Optimum Quantity of Money and Other Essays. Edited by Milton Friedman. Chicago: Alpine, 1969.
13. Glasner, David. Free Banking and Monetary Reform. New York: Cambridge University Press. 1989.
14. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Teeth for the Bulgarian Lev: A Currency Board Solution." International Freedom Foundation Issue Briefing. Washington, D. C.: International Freedom Foundation, 199 la.
15. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Currency Boards for Eastern Europe." The Heritage Lectures 355. Washington, D. C.: Heritage Foundation, 1991b.
16. Keynes, John.M. Essays in Persuasion. New York: W. W. Norton, 1919.
17. Sargent, Thomas J. Rational Expectations and Inflation. New York: Harper and Row, 1986.
18. Schuler, Kurt, and Selgin, George. "A Proposal for Reforming Lithuania's Monetary System." University, of Georgia, November 1990.
19. Schuler, Kurt; Selgin, George; and Sinkey, Joseph, Jr. "Replacing the Ruble in Lithuania: Real Change versus Pseudoreform." Cato Institute Policy Analysis No. 163. Washington, D. C.: Cato Institute, 1991.
20. Selgin, George A. "The Price Level, Productivity, and Macroeco-nomic Order." University of Hong Kong, 1988a.
21. Selgin, George A. The Theory of Free Banking: Money Supply under Competitive Note Issue. Totowa, N. J.: Rowman and Little-field, 1988b.
22. Selgin, George, A. "Monetary Equilibrium and the Productivity Norm of Price-Level Policy." Cato Journal 10 (1990): pp. 265--287.
23. Selgin, George A., and White, Lawrence H. "The Evolution of a Free Banking System." Economic Inquiry 25 (1987): pp. 439--457.
24. White, Lawrence H. Free'Banking in Britain: Theory, Experience, and Debate, 1800--1845. New York: Cambridge University Press, 1984.
25. White, Lawrence H. Competition and Currency: Essays on Free Banking and Money. New York: New York University Press, 1989.
26. Yeager, Leiand В., and Woolsey, W. William. "Is There a Paradox of Indirect Convertibility?" Paper presented at Durell Foundation Conference of Financial Fitness for the 1990s, Scottsdale, Arizona, May 1991.

---

Комментарий
Выбрать верный подход

Джерри Л. Джордан [Aвтор является президентом и директором Федерального резервного банка Кливленда]

Статья Кевина Доуда состоит из нескольких частей. Во введении Доуд доказывает невозможность спонтанного возникновения новой стабильной единицы учета. Затем он объясняет, как в переходный период можно использовать валютное управление для стабилизации цен и создания условий, благоприятных развитию частных валют. Затем он обсуждает, каким образом частные эмитенты средств обмена вытесняет с рынка валютное управление и почему конкуренция между частными эмитентами должна привести к стабильности цен. В последнем разделе он рассматривает необходимость установления прав собственности и распространение их на иностранцев. Он также он высказывается в пользу определенных правовых реформ, которые должны ускорить развитие банков и финансовых институтов.

При обсуждении того, как организовать денежное хозяйство в период перехода к рыночной экономике, следует помнить о двух фундаментальных принципах. Во-первых, в рыночной экономике деньги служат сокращению информационных издержек и облегчению трансакций. Говоря о развитии рынков для обмена товарами и услугами, которые прежде производились на дому, мы часто используем фразу "монетизация хозяйства". Исторически деньги и рынки возникли одновременно. Экономисты плохо понимают эту роль денег, хотя она является решающей для функционирования рыночной экономики. Чрезвычайно важным условием развития и поддержания кредитных рынков является наличие надежных денег. При отсутствии неопределенности и недоверия -- неизбежных спутников инфляции -- издержки организации и функционирования кредитных рынков будут существенно меньшими.

Во-вторых, право эмитировать деньги может быть важным источником доходов -- особенно для нового и слабого правительства. Поскольку инфляционный налог есть своего рода предохранительный клапан, позволяющий быстро сбросить давление, возникающее при борьбе разных коалиции за долю контролируемых правительством ресурсов, важно затруднить обращение к инфляционным механизмам. Чтобы ограничить возможность правительств обесценивать деньги следует искать прагматические конституционные решения.

Деньги как фактор производительности

Карл Брюннер и Алэн Мелтцер (Karl Brunner and Allan Meltzer, 1971) и Армен Алчиан (Armen Alchian, 1977) показали, что в каждом обществе какие-то товары выполняют роль денег. Такие товары должны отличаться удобством и надежностью, чтобы облегчать сбор информации об относительных ценах и совершение трансакций. Наличие денег сокращает деловые издержки. Эффективные деньги, базирующиеся на стабильной единице учета, особенно важны для сравнительно отсталых экономик, в которых роль денег как средства обслуживания рыночных трансакций особенно велика.

Почти все макроэкономические и финансовые модели, используемые для выработки оптимальной денежной политики, игнорируют эту важную роль денег. Эффективность альтернативных политик, предлагаемых этими формальными моделями, бесспорно, подрывается и уровень благосостояния оказывается меньше ожидаемого, когда в результате применения соответствующих политик снижается эффективность денег как инструмента обслуживания трансакций. Когда Милтон Фридман (Milton Friedman, 1969) выступал за оптимальный уровень дефляции, он неявно предполагал, что клиринг рынков достигается без издержек, и что постепенное повышение ценности единицы учета не изменяет эффективности механизма цен. Когда специалисты по макроэкономике призывают управлять совокупным спросом (утверждая, тем самым, что стабильность цен не имеет значения), они почти никогда не принимают в расчет издержки, возникающие из-за того, что система цен стала менее эффективной.

Для процветания кредитных рынков нужна хорошая информация и взаимное доверие участников. Поэтому-то наши первые кредиты мы получаем у друзей и родных. Для успеха приватизации в странах Восточной Европы важнейшее значение имеет расширение кредитов. Одно из преимуществ рыночной системы в том, что рынок собирает и распространяет информацию так, как это не способна сделать никакая частная или правительственная организация. Но эффективность, а точнее вероятность выживания кредитных рынков прямо пропорциональна качеству информации о ценах и возможности доверять способности правительства поддерживать стабильность единицы учета.

Если бы бывшие советские республики и страны Восточной Европы уже располагали надежными деньгами, они были бы намного богаче и меньше страдали бы от кредитных проблем. Хотя конечная цель реформ -- рост благосостояния или рост уровня жизни, успех реформ зависит от того, получат ли потенциально эффективные предприятия доступ к кредиту.

При заимствовании наших институтов следует соблюдать осторожность. В последние два-три десятилетия Запад страдает от значительной инфляции. Наши кредитные рынки процветают вопреки этой инфляции, а не благодаря ей. Мы хорошо знаем, что в результате инфляции исчезли многие долгосрочные рынки, но зато обильно размножились другие, специализирующиеся исключительно на страховании риска, порождаемого неопределенной инфляционной политикой.

Инфляция как источник доходов

В течение нескольких тысячелетий порча денег была распространенным методом сбора налогов. В истории не редки ситуации, когда -- с учетом всех доступных в данное время методов сбора налогов -- инфляция оказывалась наименьшим злом. К несчастью, почти все такого рода ситуации были результатом необходимости финансировать военные действия или крайней слабости правительства. Правительство, которое в мирное время вынуждено использовать инфляцию как главную форму сбора налогов, просто не способно управлять страной.

Дающие советы по оптимальной денежной политике должны дать себе труд поразмышлять над оптимальной налоговой политикой. Предложение отказаться от инфляционного налога делается более достоверным, когда ему сопутствует пакет реалистических реформ налоговой политики.

В конечном счете, успех денежной реформы связан с упорядочением государственного бюджета. В бывшем Советском Союзе, а может быть и в современной России, дефицит бюджета составлял примерно 25 процентов ВНП. Оборонные расходы также составляют почти 25 процентов ВНП. Учитывая отсутствие кредитных рынков, стабильной валюты и т. п. единственным источником финансирования правительственных расходов оказывается эмиссия денег. Эмиссия -- единственный источник финансирования 4-х миллионной армии. Эту проблему нельзя сбросить со счетов. До тех пор, пока не восстановится баланс доходов и расходов бюджета, единственным источником денежной стабильности может быть приток иностранного, капитала. Эти страны просто не в состоянии собрать достаточные суммы с помощью налогов, но они, одновременно, не могут отказаться от содержания вооруженных сил. Конечно, было бы замечательно, если бы бывшие социалистические страны смогли снизить расходы и сократить вооруженные силы, но в переходный период единственным реалистическим способом затормозить инфляцию остается привлечение иностранного капитала.

Деньги и сети

Аналогия с телефонной сетью очень хороша. Чтобы иметь хорошую телефонную сеть мало иметь достаточное количество телефонных аппаратов. Плохую телефонную сеть Румынии не улучшить просто за счет отправки нескольких миллионов недорогих телефонных аппаратов в Бухарест. Точно также получение кредитных займов или субсидий в твердой валюте не стабилизирует денежную систему в переходный период. Нужно поощрить естественную тенденцию, в силу которой рынки и деньги развиваются одновременно. Одним из способов является заимствование институтов и технологий, развитых в других странах.

Но в аналогии с телефонной сетью есть и существенная слабость. Людям всегда есть что сказать, поэтому выгоды от наличия телефонной сети бесспорны. Не столь очевидны выгоды, приносимые развивающейся рыночной экономике вновь созданной системой денежного обмена -- сначала нужно иметь что-то, чем можно торговать. Вот почему реформы должны начинаться с определения и защиты права частной собственности.

Валютные управления

По мнению Доуда реформаторы могут позаимствовать у своих более развитых соседей нечто большее, чем просто финансовые технологии. С помощью валютных управлений они могли бы позаимствовать стабильность и надежность их валют. Для этого достаточно привязать деньги к одной из главных валют Запада, например, к германской марке, и это обеспечит новой валюте устойчивую ценность относительно европейского рынка. Таким образом, новое правительство могло бы импортировать стабильность германской марки и репутацию Бундесбанка, не обращаясь к прямому использованию самой марки как средства обмена.

Занятно, что Западная Германия и сама была в схожей ситуации 4 десятилетия назад. После 2-ой мировой войны марка до обретения полной независимости была некоторое время привязана к доллару. В ходе денежной реформы в Западной Германии была успешно решена проблема денежного навеса, который возник в период контроля цен и избыточной эмиссии денег. Одновременно был жестко ограничен размер монетизируемого правительственного долга. Хотя эти ограничения были установлены оккупационной армией, в 1957 г., когда марка стала конвертируемой, они были подтверждены правительством Германии и являются одним из важных факторов сегодняшней относительной стабильности марки.

Доуд по двум причинам скептически относится к идее валютного управления. Во-первых, они склонны трансформироваться в центральные банки. Даже если правительство ограничит свою роль определением и защитой частной собственности, какие-то формы частных денег разовьются и поднимутся вместе с рынками. Чтобы ускорить естественный ход развития рынков Доуд предлагает вмешательство правительства, но только временное. Хотя я согласен с тем, что монопольное право правительство на эмиссию валюты может иметь тяжкие последствия, я не верю в то, что новые демократии примут систему частных денег.

Поскольку эти страны, скорее всего, выберут систему с центральным банком, разумно предложить набор ограничений и противовесов, повышающих стабильность Уровня цен. Сюда входят конституционные ограничения способности центрального банка монетизировать государственный долг, ограничения масштабов деятельности (= размеров) самого государства, защита политической независимости центрального банка, и отчетливое формулирование приоритетов политики, что необходимо для общественного контроля над деятельностью правительства.

Во-вторых, система валютного управления и постоянство обменного курса может стать причиной импорта инфляции. Проблему можно обойти с помощью индексирования обменного курса. Предположим, например, что валюта была привязана к доллару США, и темп инфляции последнего оказался на 2 процента выше желаемого. Одним из решений будет ползучая фиксация курса, так что курс валюты станет ежегодно повышаться на 2 процента относительно доллара. Конечно, при этом нужна уверенность в предсказуемости динамики инфляции в США. Более надежный метод защиты от импорта инфляции заключается в использовании обменного курса как промежуточного контрольного показателя для достижения плановых значений внутреннего индекса цен, как это делал шведский Riksbank в 1930-х годах (Keleher, 1991).

Конкурирующие частные валюты

Меня не убедили аргументы Доуда, что конкуренция частных валют будет иметь результатом стабильность уровня цен. В статье ничего не говорится об особенностях функционирования и о необходимости правовых институтов, которые обеспечат выполнение контрактов в терминах самих контрактов, а не в терминах имеющих государственную поддержку законных средств платежа. Без правового обеспечения определенного стиля функционирования система частных валют окажется просто неработоспособной.

Доуд неявным образом указывает, как на наилучшую, на такую валюту, которая обеспечивает большую ценовую стабильность, и заявляет, что благодаря свободному выбору потребителей менее устойчивые деньги (подверженные инфляции) просто не выживут. Его частные эмитенты денег выпускают средства обмена, а он делает вывод, что конкуренция приведет к возникновению стабильного средства учета (если публика того пожелает). Он утверждает, что так оно, скорее всего, и есть, но не предлагает никаких доказательств. А единственное предъявляемое им доказательство свидетельствует о противоположном. Он утверждает, что в европейском сообществе

Предполагается, что ценность этой валюты будет стабильной, но есть основания не слишком этому доверять. Эмитенты большинства валют также говорят о своих обязательствах поддерживать стабильную покупательную способность денег, но эти "обязательства" еще никому не помешали проводить инфляционную политику, и есть основания считать, что в Западной Европе приверженность денежной стабильности так и останется на уровне слов. Ведь одной из важнейших причин общего стремления создать европейский центральный банк является недовольство (относительно) консервативной политикой Бундесбанка. А это значит, что все остальные склонны проводить намного более инфляционную политику, и существует неуклонная опасность, что вечные финансовые проблемы Общего рынка будут давить на "независимый" европейский центральный банк в пользу дешевых кредитов, финансируемых за счет печатного станка. (Dowd, 1993)

Нельзя одновременно утверждать противоположные вещи. Доуд говорит, что недостаток политической поддержки делает недостижимой стабильность цен в Западной Европе, и одновременно, что частные валюты в бывшем Советском Союзе и в странах Восточной Европы будут стабильными, поскольку того захочет публика. Он не проводит четкого различия между предпочтениями публики как потребителей и ее же предпочтениями как избирателей. Между тем нужно как-то совместить его оценку современного состояния денежного хозяйства в странах Общего рынка, и его веру в то, что люди предпочитают ситуацию стабильности уровня цен.

Доуд мог бы использовать ту же понятийную схему, что и Мелтцер и Ричард в их модели избирателя (Allan Meltzer and Scott Richard, 1981). Можно предположить, что в демократических странах более активное участие в политических выборах принимают люди, лучше защищенные от последствий инфляции, чем население в целом. Может быть, менее образованные и получающие меньший доход менее активно участвуют в выборах и, одновременно, менее способны защититься от инфляции.

Признак успешности реформ

Мы узнаем, что реформы удались, когда увидим добровольный приток значительных по объему иностранных капиталов. Если начнется существенный приток иностранного частного капитала (или как в латиноамериканских странах -- репатриация капитала), тогда не будет нужды в иностранной государственной помощи. Если же этого не случится, никакие вливания государственных иностранных субсидий не помогут этим странам. Межгосударственные кредиты способны даже подорвать стимулы быстрого проведения таких важнейших реформ, как приватизация госпредприятий. Если эти страны выберут верный подход, мы увидим приток частного иностранного капитала и исчезнет необходимость в межгосударственных кредитах. Если же нет, то межгосударственный кредит будет просто напрасной растратой средств.

---

Литература

1. Alchian, Armen A. "Why Money?" Journal of Money, Credit and Banking 9, Part 2 (February 1977): pp. 133--140.
2. Brunner, Karl, and Meltzer, Allan H. "The Uses of Money: Money in the Theory of an Exchange Economy." American Economic Review 61 (December 1971): pp. 784--805.
3. Dowd, Kewin. "Money and the Market: What Role for Government?" Cato Journal 12 (3) (Winter 1993): pp. 557--576.
4. Friedman, Milton. The Optimum Quantity of Money and Other Essays, Chicago: Aldine Publishing Co., 1969.
5. Keheler, Robert E. "The Swedish Market Price Approach to Monetary Policy of the 1930s." Contemporary Policy Issues 9 (April 1991): pp. 1--12.
6. Meltzer, Allan H, and Richard, Scott F. "A Rational Theory of the Size of Government." Journal of Political Economy 85 (September 1981): pp. 914--927.

Глава 7. Рыночный подход к перестройке денежного хозяйства

Педро Шварц [Автор является вице-президентом Национальной ассоциации экономических исследований в Мадриде и профессором экономической теории в Независимом университете Мадрида. В основе статьи адрес, прочитанный на ленче на десятой ежегодной монетарной конференции в институте Катона, 6 марта 1992 г.]

Разрешение российского денежного кризиса

За то, что мы живем не в лучшем из миров, а мы, экономисты, можем предлагать только второсортные решения, следует благодарить Адама и Еву. И хотя я всегда был сторонником гибкого валютного курса песеты и фунта стерлингов, и был против присоединения Испании и Британии к европейской валютной змее (ЕВЗ), и очень сожалел, что Пиночет привязал деньги Чили к картеровскому доллару, в этой статье я отстаиваю идею фиксированного валютного курса для России. В этом несовершенном мире мне постоянно приходится осаживать себя напоминанием о недостижимости совершенства, чтобы предлагаемые мною решения вели к выбору лучшего из реально возможного. Именно об этом я заботился, размышляя о российских проблемах.

Аллэн Мелтцер как-то сказал, что "мы знаем, что постоянный обменный курс не оптимален при всех обстоятельствах и для всех стран" (Allan Meltzer; 1993, р. 709). Сопутствующие постоянному обменному курсу проблемы были обнаружены еще в период золотого стандарта, и многие замечательные экономисты, в том числе Альфред Маршалл, сочли необходимым предложить своего рода эквивалент металлических денег, обеспечивающий привязку ценности денег к металлу, но при этом обладающий встроенными поглотителями шоков.

Со временем выявилось то, чего не предвидели теоретики начала XIX в.: динамика денег проциклична, т. е. в периоды бума объем квази-денег и денежных субститутов чрезмерно увеличивается, а в периоды спадов -- чрезмерно сжимается. Поскольку информация о цикле запаздывает и искажается, то чем дальше страна от финансового центра, тем эти колебания больше. Если гибкость цен и заработной платы не совершенна, хозяйство испытывает неоптимальные колебания. Вот почему руководители центральных банков Европейского сообщества (ЕС) всегда пристрастны в спорах об уровне заработной платы, хотя предлагаемые ими значения, конечно, всегда ошибочны.

В условиях постоянного обменного курса решающее значение имеет выбор валютного якоря: резкое повышение или понижение его котировки изменяет условия торговли, а это может тяжело отразиться на условиях хозяйствования. А что следует делать в случае банковской паники? Позволить публике изъять свои вклады, чтобы сдержать обещание поддерживать конвертируемость валюты?

Наконец, постоянный обменный курс создает еще одну проблему. Если эмитентом валюты, имеющей якорь, является правительство, то либо оно в достаточной мере балансирует свои доходы и расходы, либо никто не поверит, что оно действительно отказалось от сбора инфляционного налога. Вопрос об эмитенте это отдельный вопрос, и на деле представляет собой не проблему, а часть предлагаемого мною решения.

Ясно, что любое предлагаемое решение российских проблем будет несовершенным и неокончательным. Я сформулирую это иначе. Предлагаемый для России на переходный период денежный режим должен быть совместим с почти оптимальным в долгосрочной перспективе решением. Вот почему я предлагаю модифицированный вариант постоянного обменного курса: начав с такой модифицированной системы, опирающейся на немонополистическое валютное управление, Россия придет, в конце концов, к полноценной системе с почти автоматической стабилизацией ценности денег и с банковской конкуренцией -- а после этого можно будет избавиться от валютного управления.

Я хотел бы отметить, что проблемы организации денежного хозяйства чрезвычайно сложны и абстрактны. Для упрощения я начну с истории, которую услышал в передаче всемирной службы новостей БиБиСи, а потом на этом примере обобщу основные монетарные проблемы России в переходный период.

Репортер БиБиСи пригласил своего русского друга в ресторан Макдоналдс в центре Москвы. Его приятель, отставной армейский офицер, задумчиво заметил, что их гамбургеры стоят столько же, сколько его машина, купленная им на распродаже армейского имущества. Для просвещения слушателей журналист заметил, что хотя недавно чернорыночный курс рубля "по техническим причинам" повысился, занижение ценности валюты губительно действует на социальные связи. Стабилизация рубля есть первоочередная задача, и Запад должен предоставить достаточные кредиты для стабилизационного фонда, чтобы можно было поддерживать постоянный обменный курс.

В этом назидательном анекдоте переплелся целый пучок проблем.

1. Относительные цены товаров и услуг в России пребывают в полном беспорядке. Из-за административных ограничений и высоких трансакционных издержек ничто не имеет единственной цены, как в примере с автомобилем, купленным по дешевке из армейских запасов.
2. Наличных денег в обороте меньше, чем требуется существующим уровнем цен. Это часто бывает в период острой инфляции, особенно когда ценность металла, из которого штампуют разменную монету, оказывается выше номинальной ценности монет. В Италии я видел людей, расплачивающихся почтовыми марками.
3. Деньги не обладают внутренней конвертируемостью. За гамбургеры было заплачено долларами журналиста, поскольку очередь у рублевого входа в ресторан была намного длинней, чем у валютного -- а очередь есть один из методов снижения конвертируемости, а значит и курса валюты.
4. Отсутствует и нормальная внешняя конвертируемость. Либо в стране существует множество обменных курсов, либо относительные денежные цены товаров и услуг не соответствуют их бартерным ценам. Иными словами, покупательная способность твердой валюты совершенно произвольна.

Встречаясь с этими 4 проблемами, иностранные консультанты обычно пытаются решить их все одновременно. Эксперт подобно Александру Македонскому, пытается разрубить гордиев узел, а не терпеливо развязывать его. Если бы внутренние бартерные цены были освобождены, говорит консультант, почему бы потом не привязать курс рубля к доллару и зафиксировать его с помощью стабилизационного фонда и ограничительной денежной политики?

В России такое решение встретится с тремя трудностями (и я здесь не буду говорить о проблемах, созданных похожей политикой в Германии после объединения, и о том, что ожидает страны Общего рынка после перехода к единой валюте). Во-первых, другие бывшие советские республики могут принудить Центральный банк России монетизировать дефицит своих бюджетов, просто потребовав увеличить поставку денег (хотя Украина, отделившаяся от России после референдума 1991 г., больше не может на это рассчитывать). Во-вторых, правительство самой России никак не может свести доходы и расходы, и его бюджетные проблемы только увеличиваются. В-третьих, еще вопрос, поверит ли кто-нибудь в устойчивость политики правительства России, будет ли кто-либо рассчитывать на то, что выбранный валютный курс сохранится надолго. А под действием порожденных бюджетным дефицитом инфляционных ожиданий стабилизационный фонд растает, как весенний снег, и легко представить лучшие способы распорядиться твердой валютой, чем бросить ее на съедение валютным спекулянтам.

Теперь мы подошли к точке, где можно поставить под сомнение ортодоксальный проект реформирования денежного хозяйства России и других республик. Экономист с западным образованием, особенно если он работает на МВФ, инстинктивно стремится к полноценной системе управления деньгами: нужен российский центральный банк, который сможет отклонять просьбы правительства о предоставлении кредитов; банк должен установить обменный курс и с помощью стабилизационного фонда обеспечивать конвертируемость денег при выбранном курсе обмена; банк также должен с помощью процентных ставок корректировать дефицит внешнеплатежного баланса, ограничивая внутренний спрос и привлекая иностранный капитал; и банк должен помогать испытывающим трудности финансовым институтам и контролировать качество их кредитной политики.

Этот перечень наводит на ряд соображений. Можно запретить центральному банку России выдавать кредиты правительству, но может ли он, проводя операции на открытом рынке, не поддерживать цены на правительственные облигации? Кто может угадать правильный обменный курс до того, как безработица станет невыносимой? Предполагается ли стабилизационный фонд неисчерпаемым? Не станут ли результатом завышения процентных ставок большие премии, уравновешивающие эффект девальвации рубля? И все это в райской атмосфере морального хаоса.

Отсюда можно понять, что я настроен скептично. Мой скептицизм делается еще большим с учетом вероятности реальных потрясений в стране, переживающей такие изменения и которая должна приспособиться к этим потрясениям, располагая монопольно эмитируемой валютой, курс которой по отношению к доллару фиксирован. И плюс ко всему, весь этот "эксперимент с центральным банком" просто невозможен в России, поскольку после 70 лет коммунизма и ряда неудачных попыток провести реформы правительство не пользуется никаким доверием.

Некоторые ложные представления о денежной реформе

Россия должна выбирать не между валютным управлением и центральным банком, а между монопольным эмитентом денег и конкурентной эмиссией. К тому же профессионал не может размышлять об институтах переходного периода, не заботясь, одновременно, о достижении долгосрочной стабильности. Учитывая положение в стране, может быть намного экономичней и эффективней решать вопрос по частям, не пытаясь решить разом все проблемы. Забудем о всеобъемлющей денежной реформе, о сбалансированности бюджета и стабилизации внешнеплатежного баланса и попытаемся утвердить не имеющее монопольных полномочий валютное управление, которое смогло бы постепенно врасти в систему, причем так, чтобы правительство даже не заметило, что же происходит. В конце концов, Архимед требовал единственную точку опоры, чтобы перевернуть весь мир -- и для этого ему не потребовалась бы помощь Геркулеса. Для проведения денежной реформы в России не нужны ни Наполеон, ни его Великая армия. Нужна партизанская тактика.

Прежде чем перейти к изложению постепенных методов проведения денежной реформы в России, я подвергну критике три ложных идеи, замеченных мною в полемике между сторонниками системы с центральным банком и свободной банковской системы.

Во-первых, ошибка думать, что предложение о создании центрального банка, управляющего национальной кредитной и платежной системами, так уж отлично от идеи валютного управления. Легко добиться того, чтобы центральный банк функционировал в режиме валютного управления, а валютное управление столь же легко трансформируется в центральный банк (Dowd, 1993).

Давид Рикардо в своей работе 1816 г. Proposals for Economical and Secure Currency предложил лишить Банк Англии права эмиссии и передать его своего рода валютному управлению. Предлагалось учредить Департамент казначейских бумаг, который бы автоматически эмитировал деньги под залог больших слитков золота, получивших название "Рикарды". Проект не был принят, но логика великого человека ясна. Он полагал, что причиной делового цикла было неверное финансовое поведение частных эмитентов. Поэтому он предлагал: запретить частную эмиссию; оставить провинциальным банкам только депозитные и кредитные функции; национализировать эмиссию денег. Но Рикардо, зная по опыту приостановки размена бумажных денег на золото, что опасно доверять правительству или директорам банка право эмиссии, не обусловленное никакими правилами и обязательствами, предложил конституционный закон эмиссии. Этот "закон валютного управления" не был принят при жизни Рикардо, и частичная и неполноноценная система частной эмиссии банкнот продолжалась до принятия в 1844 г. Закона о банках. Этот закон стал посмертной и эфемерной победой Рикардо.

Закон 1844 г. отделил дисконтное отделение Английского банка от эмиссионного, так что эмиссия стала возможна только под золотое обеспечение, а изъятие золота должно было вести к аннулированию соответствующих выпусков банкнот. В силу этого предполагалось, что Банк Англии будет функционировать в режиме валютного управления. Но у этого валютного управления был один существенный недостаток: право монопольной эмиссии, хотя и с определенными законом ограничениями. С началом спада 1865 г. банк попросил правительство временно отменить конвертируемость -- совершенно приемлемый и даже разумный способ предотвратить повальную утечку банковских депозитов, но только в ситуации, когда наличествует конкуренция между деньгами. Но если центральный банк предпочитает монополию, тогда для него нет ничего легче, чем возложить ответственность за кризис на конкурентные центры эмиссии, объявить себя ответственным за проведение анти-циклической политики и потребовать устранения конкурентов. Вскоре после этого Уолтер Багехот (Walter Bagehot [1873]), бывший в глубине души сторонником свободы банковского дела, в своей классической работе Lombard Street поддался предрассудку, что эмиссию валюты можно доверить только обладающему монопольными полномочиями центральному банку, и одобрил возникновение учреждения, способного к произвольным действиям в сфере денежной политики.

Вторая ложная идея заключается в том, что надежная валюта возможна только в стране со сбалансированным бюджетом, или что надежность валюты автоматически ведет к сбалансированности государственного бюджета. История Испании доказывает обратное. Император Карл V, попав в долги, был вынужден передать права на эксплуатацию Венесуэлы своим нюренбергским банкирам -- Фуггерам. Его сын Филипп II настолько запутался в долгах, что за время своего правления ему пришлось трижды приостанавливать уплату долгов (он при этом всегда делал исключение для пары иностранных банкиров, так что сохранялась возможность набирать кредиты и дальше). Но ни Карл V, ни Филипп II не занимались порчей монеты, и испанские дублоны и риалы в течение почти 100 лет оставались лучшей валютой мира. Эти два короля в случае бюджетных проблем прибегали либо к платежам натурой, либо откладывали уплату долгов, но не прибегали к инфляции. Позднее короли из династии Габсбургов, особенно Филипп IV, покровитель Веласкеса, начали портить монету, подмешивая в серебро риалов все большие количества меди. Но в последней четверти XVII века сын Филиппа IV полудебильный Карл II вернулся к чеканке полноценной монеты, что оказало чудодейственное влияние на экономику.

Еще яснее доказывает отсутствие обязательной связи между дефицитом государственного бюджета и инфляцией история великого испанского либерала, министра финансов в 1868--1870 гг. Лауреано Фигуерола. Выпушенные им серебрянные песеты ознаменовали начало 75-летнего периода стабильности денег. Но когда он после революции 1868 г. вступил в должность, казна была совершенно пуста, и положение усугублялось тем, что под давлением своих чрезмерно революционных коллег ему пришлось отменить ряд акцизных налогов. Сначала он подумывал о самоубийстве, но затем принял лучшее решение -- сдал ртутные рудники Альмадены в качестве прибыльного обеспечения займа в аренду Ротшильдам. Проценты по займу были высоки, но казна избежала банкротства. Конечно, в XIX веке были повторяющиеся и гораздо менее почтенные попытки разрешить проблемы казны с помощью учреждения национального банка, который получал монополистические права в обмен на обязательство покрывать расходы правительства. Но Фигуерола не пал так низко, и Банк Испании был создан уже после него.

Отсюда ясно, что в прошлые столетия министры всегда осознавали возможность погашения долгов за счет продажи или сдачи в аренду государственной собственности или выпуска облигаций. Именно поэтому церковные и муниципальные земли в Испании были приватизированы в 1835 и 1865 гг., соответственно. Вывод прост: в России с ее ожидающей приватизации государственной собственностью на 3 трлн. долл. нет никакой необходимости прибегать к инфляционному налогу.

Третья ложная идея -- чтобы публика поверила в надежность новых денег и в устойчивость правительственной политики нужно в период денежной реформы прибегнуть к суровой дефляции. Кризис доверия к новым деньгам возможен только в случае, если речь идет об официальном рубле, который традиционно был подчинен казенным запросам. Но в случае новой параллельной валюты, резервное обеспечение которой недоступно для правительства, а эмиссия передана в руки частной компании или, еще лучше, в руки международной организации типа МВФ или Международного банка развития, -- нет никакой нужды в самобичевании для доказательства надежности денег и собственной искренности. Эту параллельную валюту с плавающим курсом относительно рубля можно для начала выпускать в очень небольших объемах, не заботясь о конъюнктуре. В конце концов, в случае изобретенной Дж. М. Кейнсом архангельско-мурманской эмиссионной кассы, привязанные к фунту стерлингов рубли Британского экспедиционного корпуса принимались потому, что верили в их надежность, и эта вера оказалась оправданной. Благодаря тому, что резервное покрытие этих денег находилось за рубежом, все эмитированные деньги были погашены (Hanke and Schuler, 1991).

Конкуренция

На мой взгляд, и центральный банк, связанный строгими конституционными правилами, и валютное управление, эмитирующее единственное законное средство платежа, являются не лучшими решениями потому, что даваемые им законом монопольные полномочия есть довольно опасная привилегия. Деньги обладают некоторыми признаками естественной монополии, но без государственной поддержки эта монополия ограничена в пространстве и во времени. При отсутствии государственного валютного контроля эта монополия наталкивается на ограничения. Первым шагом к действительно превосходному решению этих проблем является устранение правовой монополии на эмиссию. При отсутствии монополистических ограничений деньги валютного управления будут доминировать, если только их одобрит публика.

Более того, как отмечает Кевин Доуд (Kevin Dowd, 1993) валютное управление постепенно утратит свою долю рынка в пользу частных банкиров, которые будут эмитировать конкурирующие валюты, деноминованные в денежных единицах валютного управления. Таким образом может образоваться полнокровная свободная банковская система. Точно также при наличии нескольких конкурирующих между собой центральных банков жители смогут выбирать деньги для различных видов трансакций (швейцарские франки для пенсий и пезо для оплаты автобусов). Тот из конкурирующих центральных банков, который в некоей местности приобретет наибольшее число пользователей, навяжет свои правила эмиссии всем остальным, поскольку именно его политика будет в наибольшей степени отвечать потребности клиентов в стабильности и надежности.

Кстати говоря, не славянские республики СНГ уже заявили о своем желании эмитировать собственную валюту. Подобно мольеровскому персонажу они, не сознавая того, говорят искаженной прозой идеологии свободных банков.

Вопрос не в том, будет ли у нас центральный банк или валютное управление, а -- будут ли возможности для развития конкуренции виртуальных или реальных валют. Под "виртуальной" я имею в виду таких новых участников, как Visa, American Express, или банк Гонконга и Шанхая, которые сами принимают решение, когда выйти на рынок и предложить собственные средства платежа. В конце концов, три этих организации уже предлагают квази-деньги, а может быть и настоящие банкноты.

Роль денег

До сих пор мы не углублялись в причины того, почему идут столь жаркие диспуты об организации эмиссии. Чтобы понять, нужно разобраться -- какова же роль денег в современном обществе. И ответы не сводятся к сфере чисто экономических отношений.

Если бы люди имели возможность свободно выбирать валюту, тогда со временем возникла бы валюта или валюты, выполняющие две следующие роли.

Во-первых, возникли бы деньги как единица счета -- для сопоставления относительных цен на товары и услуги. Эта единица счета станет -- при минимальных издержках -- источником важной информацию, но при совершении актов обмена она должна быть в голове участников сделки. Фактически, это умозрительная конструкция, которая, по словам Эужение Фама (Eugene Fama, 1982), может служить просто единицей для нужд бухгалтерского учета. Такие бестелесные единицы счета не редкость в истории: мараведи в испанской империи, ливры (livre tournois) во Франции XVII и XVIII веков, гинеи в Saville Row. Но для того, чтобы эта единица имела и социальное бытие, нужно ее определить институционально и, если возможно, без участия государственной власти. Никто не будет заинтересован в формировании и поддержании такой счетной единицы, если он не сможет также осуществлять реальную эмиссию денег и получать соответствующую прибыль.

Во-вторых, возникнет средство обмена, обладающее совершенной конвертируемостью в товары и услуги местного и международных рынков (а также в другие местные и международные конкурирующие валюты). Это средство обмена будет привязано к собственной стабильной единице счета или numeraire, ценность которой не будет зависеть от произвола властей -- это может быть иностранная валюта или благородные металлы, или корзина сырьевых товаров. Благодаря наличию якоря курс этих денег сможет свободно плавать относительно других валют, даже относительно тех, которые деноминованы в той же единице учета. При хорошей постановке дела это средство обмена может одновременно выполнять обе главных функции, т. е. служить стандартом ценности и средством обмена. Важность правильной постановки дела объясняет, почему деньги обычно не приносят держателям процентов. Эмитент получает за свои услуги сеньораж, т. е. разницу между издержками на эмиссию не приносящих процента денег и процентом, получаемым им от безрисковых облигаций, составляющих 100-процентное резервное покрытие (или 80-процентное, как в случае с кейнсовой эмиссионной кассой в Архангельске).

Третью функцию денег ошибочно, на мой взгляд, считают важной: функцию накопления ценности. В примитивных нефинансовых экономиках эта функция может быть довольно существенной, но с развитием финансовых рынков эту роль все в большей степени принимают на себя не деньги, а банки, управляющие портфельными инвестициями (Fama, 1982).

Увы, но хотя люди свободны выбирать единицу счета, как в сегодняшней России они выбирают доллар США, средство обмена для них выбирает правительство. А когда стандарт ценности не имеет воплощения в средстве обмена, результатом оказывается рост трансакционных издержек. Как сказал Маршал Макклюен, "средство и есть смысл" ("medium is the message").

Все кажется столь ясным: кто же может выступать против радостей материнства и яблочного пирога? Какой политик откажется принять сторону ангелов? Но это лишь часть реальности. Эмиссия денег имеет политические аспекты, и из-за них стремление к стабильному уровню цен начинает выглядеть как чистейшее ханжество. Для участников правительственной команды главная роль денег, даже если они хотят быть переизбранными -- политическая. На политической сцене деньги не есть инструмент политики цен, но прежде всего -- инструмент фискальной политики с двумя главными функциями: обслуживать рост государственных доходов и их перераспределение.

Более знакома роль денег в увеличении государственных доходов. Вышеописанный законный доход эмитента (сеньораж) увеличивается и превращается в инфляционный налог. При этом налоговая база съеживается, так что наступает естественный, достигаемый с немалыми издержками предел государственных доходов, которые могут быть собраны с помощью этого скрытого налога. Этот сюжет превосходно раскрывает Джон Мейнард Кейнс, указавший на то, что советские власти использовали колеблющийся темп инфляции как налог с оборота, а чтобы предотвратить демонетизацию хозяйства выпускали параллельную валюту -- золотой червонец (Keynes: 1923, chap. 2, с очень поучительным названием "Государственные финансы и изменение ценности денег").

Менее известен другой аспект греховных отношений правительства и денег, раскрываемый Маастрихтскими соглашениями, согласно которым с января 1999 г. в Европе будет существовать общая валюта. Иметь единый и фиксированный обменный курс для европейских валют есть то же самое, что единая валюта, которая станет причиной региональных дисбалансов. Эти "дисбалансы" есть одно из политических "преимуществ" монополизации права на эмиссию для большой территории, потому что у политиков появится ответственная роль -- "корректировать" дисбалансы. И в самом деле, приложение к Маастрихтскому трактату предусматривает создание "фонда выравнивания", откуда правительства стран, страдающих теми же болезнями, что и бывшая ГДР, будут получать трансфертные платежи -- настоящий хлеб политики.

Параллельная валюта для России

Теперь мы можем сформулировать реалистическую программу денежной реформы для России. Я предлагаю использовать в России конкурентно действующее валютное управление. Такую реформу не следует считать экспериментаторством (Klaus; 1993, р. 527): она лишь использует экспериментальный метод. В России следует учредить частное валютное управление для выпуска заякоренной валюты, которая не должна иметь статуса законного средства платежа (т. е. обязательного к приему на всей территории страны. -- Пер.), не должна являться законными деньгами какой-либо территории или реформированной версией рубля. Это должна быть параллельная, открытая для конкуренции валюта, не имеющая никакого отношения к правительству и к дефициту его бюджета.

Валютное управление не должно выпускать официальной валюты, как в Гонконге. Параллельная валюта может иметь для начала постоянный курс обмена на доллары, например, но когда доверие к ней укрепится и станет ясной истинная природа доллара, можно будет прикрепить ее к металлу. Курс новой валюты относительно всех других, особенно относительно рубля, должен быть плавающим.

Когда система частных конкурирующих валют утвердится -- с одной или с несколькими единицами счета -- валютное управление может исчезнуть (Dowd, 1993). Если валютное управление, как нам показали Стив Ханке и Курт Шулер (Hanke and Schuler, 1993) не может не быть крайне ограниченным: с малым числом отделений, с единственной функцией -- обменивать бумажные деньги на валюту покрытия и наоборот, и с очень регламентированными операциями по инвестированию резервных средств, -- тогда активный и вполне надежный частный эмитент сможет вытеснить валютное управление, предложив рынку очевидно надежные деньги. В целом Кевин Доуд (Kevin Dowd; 1993, р. 565) прав, когда говорит о необходимости правила, предусматривающего закрытие валютного управления при выполнении определенных требований -- чтобы оно не превратилось в постоянно действующее учреждение или не выродилось в центральный банк.

Привлекательность открытого для конкуренции валютного управления в том, что не нужно ждать, пока российский бюджет будет сбалансирован, не нужно мешать другим республикам монетизировать внутреннюю задолженность посредством рублей, и не нужно ждать, когда народ поверит в антиинфляционную политику Ельцина. Можно отложить достижение всех этих благих целей, потому что, как показал ленинский эксперимент с червонцем, параллельная валюта может распространяться в любых условиях. Со временем финансовая недобросовестность может принять более скромные формы, а накопленный дефицит будет покрыт за счет средств от продажи госсобственности.

Для начала эмиссии новых денег нужен небольшой -- сравнительно с суммами, нужными для спасения существующего рубля -- резервный фонд в твердой валюте. По оценкам Ханке и Шулера (Steve Hanke and Kurt Schuler, 1993. р. 693) эмиссию новых денег можно начинать с резервным фондом в 4,1 млрд. долл. Таким образом мы могли бы разрешить проблемы переходного периода и при этом вывести деньги из-под влияния политиков надежнее и проще, чем с помощью поправок к конституции или провозглашения независимости центрального банка.

---

Литература

1. Bagehot, Walter. Lombard Street New York: Scribner, Armstrong & Co., 1873.
2. Dowd, Kewin. "Money and the Market: What Role for Government?" Cato Journal 12 (3) (Winter 1993): pp. 557--576.
3. Fama Eugene F. "Fiduciary Currency and Commodity Standards" Working Papaers No. 77, Center for Research in Security Prices, Graduate School of Business, University of Chicago, June 1982.
4. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Ruble Reform: A Lesson from.Keynes." Cato Journal 10 (3) (Winter 1991): pp. 655--666.
5. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Currency Boards and Currency Convertibility." Cato Journal 12 (3) (Winter 1993): pp. 687--705.
6. Keynes, John Maynard. A Tract on Monetary Reform (1923). Collected Writings of John Maynard Keynes, Vol. 4. London: Mac-millan and St.Martin's Press for the Royal Economic Society, 1971.
7. Klaus, Vaclav. "Creating a Stable Monetary Order." Cato Journal 12 (3) (Winter 1993): pp. 527--531.
8. Meltzer, Allan H. "The Benefits and Costs of Currency Boards." Cato Journal 12 (3) (Winter 1993): pp. 707--710.
9. White, Lawrence H. Competition and Currency: Essays on Free Banking and Money, New York: New York University Press, 1989.

Глава 8. Проблемы рубля: конкурентное решение

Аннелиз Андерсон [Автор является старшим исследователем Института Гувера, Стенфордский университет. Она благодарит Милтона Фридмана и Джорджа Селгина за полезные комментарии к черновому варианту статьи.]
Комментарий. Денежная реформа: достаточно ли одной свободы?, Джордж А. Селджин

Для республик бывшего Советского Союза и Содружества независимых государств (СНГ) главной проблемой является создание денежной системы, отвечающей нуждам экономической реформы и переходного периода от социализма и центрального планирования к рыночной экономике.

Цель данной статьи -- показать, что конкурентная эмиссия денег частными банками есть лучший выход из современного денежного и экономического кризиса. Эта задача скромнее, чем теоретическое доказательство того, что конкурентная эмиссия денег есть идеальное устройство денежного хозяйства во все времена и для всех стран, и в то же время эта задача налагает большую ответственность, поскольку приходится давать конкретные политические рекомендации о том, что следует делать живым людям в ситуации реальных проблем.

Предлагаемые мною решения следует оценивать по тому, дают ли они лучшее решение для выхода из экономического кризиса и перехода к росту в ближайший пятилетний период в ситуации перехода к рыночной экономике.

Текущая ситуация

Внутренняя и межреспубликанская торговля рухнула из-за отсутствия подходящих средств обмена. Частично ответственна гиперинфляция: на фоне общего роста уровня цен трудно оценить информацию, содержащуюся в относительных ценах, а потому трудно заключать контракты и строить планы на будущее в условиях высоких и непостоянных темпов инфляции. Но немалая ответственность за нынешние трудности лежит и на советской банковской системе.

Рублевые депозиты предприятий не легко обратимы в наличность; в условиях центрального планирования наличные средства использовались почти исключительно для выплаты заработной платы. За поставки машин и материалов следовало платить банковскими переводами безналичных. Президиум Верховного Совета в конце января 1992 г., когда эта система уже почти рухнула, подтвердил эти ограничения (Bush, 1992). В середине 1990-го года авторы плана "500 дней" отметили, что обменный курс между наличными и безналичными деньгами составляет 1:3 (Yavlinsky et al.; 1991, р. 75). В операциях на недавно заработавшей товарной бирже сохраняется то же соотношение.

В условиях централизованного планирования задачей центрального банка было не просто выдавать и собирать коммерческие кредиты (или даже контролировать объем денег в обращении), но выдавать кредиты в соответствии с плановыми решениями и, таким образом, обеспечивать выполнение планов. Произведенная продукция поставлялась государству, и от него же получали все нужное для производства. Фактически существовала централизованная система бартера. Министерства являлись совладельцами банковских депозитов предприятий.

После провала начатой в июле 1987 г. попытки создать коммерческие (но по-прежнему принадлежащие государству) банки, передав им активы государственного банка, в 1990 г. министерства и госпредприятия начали создавать банки (IMF, 1991: 2, pp. 107--115; Vadilov, 1991). Эти банки задуманы для снабжения своих владельцев кредитами и непохоже, что они будут функционировать как коммерческие банки, работающие ради прибыли; госбанк может предоставлять им межбанковские кредиты. Таким образом, при всех изменениях еще не произошла передача права принятия инвестиционных решений от правительства рынку. Новые кооперативы -- а многие из них были созданы внутри госпредприятий -- учредили ряд кооперативных банков. Они также выдают кредиты своим владельцам, но более приспособлены к осуществлению коммерческих операций.

В конце 1989 г. имел место один из самых причудливых эпизодов в истории центральных банков: республиканские правительства учредили собственные "центральные" банки, и по крайней мере часть из них принялась накачивать рубли в обращение для покрытия дефицита республиканских бюджетов. Руководитель государственного банка заявил, что главным нарушителем равновесия была Россия (Lloyd, 1991). Все выглядело так, как если бы республики соревновались -- кто напечатает больше денег прежде, чем рубль окончательно обесценится. [Бенджамин Клейн (Benjamin Klein; 1974, р. 439) пишет: "В истории редки примеры конкурентной эмиссии одной валюты. ... Имеющиеся примеры свидетельствуют о наличии сильных стимулов к чрезмерной эмиссии". Поведение бывших советских республик дает еще один пример тому.] Центральное правительство финансировало свой дефицит из того же источника.

Могла бы или нет Россия или СНГ восстановить контроль над эмиссией денег, но другие республики, особенно Украина, стремились завести собственные деньги, прежде всего, для того, чтобы предотвратить перелив рублей из России. Украина начала печатать купоны, которые должны стать основной национальной валюты, в январе 1992 г. (Uchitelle, 1992). Предполагается, что в будущем и Украина и Россия создадут стабильные деньги, и тогда межреспубликанская торговля опять воспрянет. Такого будущего может быть придется ждать долго.

Нынешней реальностью является унаследованный от коммунистических систем банков и торговли легализованный бартер. Крупные авиазаводы начали штамповать алюминиевые кастрюли, чтобы было чем расплачиваться за поставки. Поскольку предприятия стремятся улучшить снабжение своих работников, на мясо можно выменять почти что угодно. Такие дефицитные и высокоценимые товары как автомобили иногда котируются на бирже в тоннах пшеницы (Bamnger, 1991). Угольщики Кузбасса зимой 1991--1992 года пытались выменивать уголь на сахар. Ассоциация частных фермеров выменивала мясо и другие продукты на колесные трактора и др. технику (Banerjee, 1991). Даже непьющие запасали водку для обмена (Albright, 1991). И предприятия и потребители предпочитают владеть товарами, а не рублями; накопление запасов стало стандартным поведением.

Из-за чрезмерной концентрации производства, когда доля отдельных производителей доходила до 85--100 процентов всего выпуска, особенно важна роль межреспубликанской торговли (IMF; 1991: 2, pp. 16, 40). В июле 1991 г. небольшое предприятие с Дальнего Востока России сообщило, что испытывает трудности с получением стали для изготовления водонагревателей. И это небольшое предприятие являлось единственным поставщиком бойлеров для всей территории бывшего СССР (FBIS; 29 July, 1991, р. 53). В 1988 г. для всех республик кроме России объем межреспубликанской торговли превосходил 30 процентов объема валового производства, а в 12 республиках -- более 40 процентов (The Economist; 1991, р. 77).

Из-за быстрого обесценивания рубля в торговле начали использовать доллар США и другие твердые валюты. [О сегодняшней атмосфере бизнеса см. Copetas (1991).] По разным оценкам на руках у населения сейчас от 2 до 10 млрд. долл. и других твердых валют. О недоверии к денежной политике правительства свидетельствует высказывание человека, который в феврале 1992 г. был в США с официальным визитом: "свою твердую валюту я храню дома". Привлекательность доллара сказывается в его более высокой покупательной способности -- сравнительно как с официальным, так и с черным курсом (Ignatius and Hays, 1992). В то же время государства, возникшие на месте СССР, унаследовали внешний долг более чем в 60 млрд. долл.

В общем, как внутренняя, так и внешняя торговля республик страдает из-за отсутствия нормальных средств обмена. И для внутренней и для межреспубликанской торговли нужны хорошие деньги, и как можно быстрее -- без этого не удается использовать существующие ресурсы. Республикам нужна система коммерческих банков и им следовало бы вовлечь в оборот запасы твердой валюты, принадлежащей их гражданам. [Маккиннон (McKumon; 1979, р. 251--254) считает одним из факторов успеха плана Маршалла создание европейского платежного союза, в фонд которого США внесли -350 млн. долл. Платежный союз, в котором доллар служил единицей учета, сделал европейские валюты конвертируемыми и возродил торговлю. При этом перелив капитала из США составил только 4 процента ВНП.]

Свободное банковское дело: история

Свободную банковскую систему отличает возможность беспрепятственно учредить банк и беспрепятственно выпускать банкноты -- при минимальном правительственном вмешательстве. Роль правительства ограничена (если не считать предоставления соответствующего законодательства) наблюдением за выполнением договоров и законов, запрещающих жульничество и другие формы преступной деятельности. В такой системе нет центрального банка, и никто не приходит на помощь банкротам.

После публикации работ Ф. Хайека 1976 и 1978 гг. о конкурентных валютах, история и теория частной эмиссии конкурирующих валют привлекла повышенное внимание западных экономистов. Делаются известными новые примеры. В большинстве случаев все банки использовали одну и ту же резервную валюту или стандарт ценности, в которую конвертировались прочие деньги. Смысл предложения Хайека заключался в конкуренции между валютами с разными единицами номинации. Ему казалось возможным, что в результате конкуренции возникнет валютный стандарт, имеющий постоянную покупательную способность относительно корзины сырьевых товаров. Главным в его (и других ученых) аргументах было то, что правительственная монополия на эмиссию денег и на определение стандарта ценности настолько извратила ситуацию, что у рынка просто не было возможности поэкспериментировать с эмиссией денег, которые могли бы подойти потребителю.

Независимо от того, какой могла бы стать законченная система с конкурирующими частными деньгами, исторические данные говорят нам о том, чего можно ожидать от подобной системы, независимо от того -- используют или нет все банки одинаковый валютный стандарт.

Наиболее интересен исторический опыт Шотландии от 1716 г., когда пала монополия Шотландского банка, до 1845 г., когда был принят закон об окончательной монополии банка Англии на эмиссию денег. Уайт (White, 1984) обобщил этот опыт и сравнил его с опытом Англии. В Шотландии ничто не препятствовало учреждению новых банков. Все банки кроме трех были основаны как фирмы с неограниченной ответственностью, так что их владельцы в случае банкротства должны были нести ответственность перед вкладчиками и держателями банкнот. С 1765 г. был запрещен выпуск мелких банкнот и принято требование оплачивать банкноты по предъявлению, что сделало незаконным прежнюю практику, в соответствии с которой банк мог оплатить предъявленные банкноты с задержкой на 6 месяцев, выплачивая за этот период проценты держателям. Таковы были единственные формы регулирования.

В Англии, напротив, на протяжении большей части этого периода выпуск банкнот был запрещен, если в банке было более 6 совладельцев; после 1826 г. была разрешена эмиссия банкнот банкам, расположенным на расстоянии более 65 миль от Лондона. Уровень банкротств в Англии более чем в 4 раза превосходил соответствующий показатель для Шотландии, и убытки зачастую ложились на держателей банкнот, тогда как в Шотландии, как правило, убытки покрывались владельцами банков (White; 1984, р. 47).

В США "свобода" банков означала не свободу предпринимательства, а возможность учреждения банка без специального разрешения законодательных органов. Опыт США отличается крайней пестротой, поскольку законы некоторых штатов работали вполне хорошо, а в некоторых были просто чудовищны. Даже внутри штатов, как правило, не разрешалось создавать банковские филиалы. Некоторые штаты использовали банки как рынок для своих облигаций и требовали от них скупать облигации для обеспечения эмитируемых банкнот, но при этом требовали, чтобы облигации учитывались не по рыночной оценке, а по номинальной цене. Эмитенты были привязаны к номинальной цене облигаций, и если последняя превышала рыночный курс, банки (даже в случае банкротства) могли получить мгновенную прибыль за счет эмиссии банкнот, обеспеченных ценными бумагами штата. Согласно Рокофу (Rockoff, 1975) эти правовые ограничения стали причиной возникновения крайне рискованных (диких) форм банковской практики, характерных для одних штатов и неизвестных в других; другим результатом была неспособность банков погашать эмитированные банкноты в случае обесценивания облигаций штата, что было результатом невозможности в достаточной степени диверсифицировать активы. Некоторые штаты оказывались неспособными закрывать неплатежеспособные банки.

Стабильная система свободных банков, похожая на шотландскую систему, возникла в штатах Новой Англии -- конкурентный выпуск банкнот, забота о поддержании номинального курса и система межбанковского клиринга, начало которой положил бостонский Suffolk Bank.

Стабильная система развилась и в Нью-Йорке, национальном центре торговли и промышленности. В 1840 г. был принят закон, по которому облигации штата, служившие обеспечением эмиссии, учитывались по рыночной цене. В общем случае закон предполагал ограниченную ответственность банков. Были установлены нижние границы уставного капитала банков, и если при наличии долгов оказывалось, что уставный капитал изъят, накладывался запрет на выплату дивидендов владельцам до тех пор, пока они не возмещали убыль уставного капитала. За изъятие уставного капитала банк мог подвергнуться ликвидации. Нью-йоркский закон требовал также наличия резервов в размере 12,5 процента от суммы эмитированных банкнот, и гарантировал компенсацию тем держателям банкнот, которым банк отказал в погашении по предъявлению (Rockoff; 1975, р. 70--79, 81).

В Швеции частные коммерческие банки с неограниченной ответственностью эмитировали банкноты с 1830 по 1904 г, когда эта практика была запрещена; параллельно ходили деньги государственного банка (Sandberg; 1978, р. 657--665). Один из этих банков сыграл особенно важную роль в развитии шведской промышленности. Сэндберг (Sanberg; 4978, р. 651) считает банковскую систему одним из важнейших слагаемых успеха Швеции, в том числе самых высоких темпов роста ВНП в Европе в период 1870--1914 гг. Банковских банкротств не было (Selgin; 1988, р. 7).

Между 1826 и 1850 гг. швейцарские кантоны разрешали частным банкам эмитировать банкноты. Пример Швейцарии особенно интересен, потому что в то время там не существовало единого валютного стандарта и банки были вольны выбирать денежную единицу. Восемь банков с различными формами собственности использовали четыре валютных стандарта. Базельский банк, банкноты которого были деноминованы во французских франках, и цюрихский, эмитировавший банкноты в брабантских таллерах, принимали банкноты друг друга по курсу, установленному банком-эмитентом. Время от времени частные небанковские эмитенты приостанавливали конвертируемость, но банкротств не было (Weber, 1988). Законы, ограничивавшие объем эмиссии и устанавливавшие резервные требования, не влияли на поведение банков, поскольку размер эмиссии неизменно был ниже разрешенного по закону, а объем резервов в среднем превышал требуемый законом.

История свободных банков в ряде стран на протяжении длительного периода -- в Шотландии более 100 лет, в США от 1838 до 1860 гг. -- в целом гораздо доброкачественнее, чем можно было бы представить по анекдотам о диких банках. Впрочем, важнейший урок истории требует создания условий, неблагоприятных для диких банков (т.е. банков, созданных исключительно с целью выбросить на рынок как можно больше банкнот).

Параллельно с изучением исторических свидетельств развивалась теория свободных банков. Основные теоретические выводы таковы: 1) система свободных банков в принципе неифляционна (т. е. не ведет к систематической сверхэмиссии банкнот); 2) не способствует ценовой неопределенности; 3) не порождает денежного неравновесия или колебаний ценности денег; 4) не создает условий для нестабильности -- паник и бегства депозитов; 5) не ведет к неэффективному использованию ресурсов. [См. Klein (1974); Glassner (1989); Rockoff (1975); Salsman (1990); White (1984, 1989a, 1989b); Selgin (1988); Vaubel (1987). Селгин и Уайт, исходя из исторических фактов и теоретических построений, дают гипотетическую картину системы свободных банков (Selgin: 1988, chap. 2, pp. 16--34; White, 1989b).]

Как теория, так и исторические свидетельства говорят, что рынок есть эффективный и действенный механизм предоставления денег. История демонстрирует также, что когда правительство решает уничтожить режим свободного банковского дела, оно (к несчастью) добивается своего без затруднений, и что это всегда осуществлялось во имя собственных целей правительства -- чтобы приобрести преимущества монопольной эмиссии и способности обесценивать валюту.

Система свободных банков для СНГ

В условиях свободной банковской системы каждое из государств-членов СНГ сможет при желании принять законы, разрешающие частным банкам принимать вклады в твердой валюте, золоте или других ценностях, и выпускать банкноты или создавать депозиты, конвертируемые в твердую валюту, золото, в нефть или в корзину товаров, пользующихся устойчивым спросом на мировых рынках. Каждое государство затем установит, что банки могут использовать вклады или банкноты в трансакциях или контрактах без всяких ограничений, и что правительство будет следить за выполнением этих контрактов таким же образом и с таким же усердием, с какими оно принуждает к выполнению контрактов в рублях или любой другой валюте, выпущенной самим правительством или от его имени; государство также примет на себя обязанность использовать законы, преследующие жульничество, подделку ценных бумаг и пр. так же, как оно преследует аналогичные преступления против собственных денег.

Лицензия на учреждение таких банков должна предоставляться по удовлетворении некоторых определенных минимальных требований -- имена, адреса и характеристика собственников (люди с криминальным прошлым должны быть исключены из числа возможных собственников), копия уставных документов банка с информацией о договорных обязательствах и взаимоотношениях с акционерами, вкладчиками и держателями банкнот, а также с именами и адресами аудиторов. От каждого банка можно потребовать, чтобы в его названии содержалось стандартное выражение типа "не государственный", которое свидетельствовало бы, что банк не принадлежит государству и не поддерживается им, и что его банкноты и депозиты не застрахованы правительством. Страны СНГ могут решить, что иностранные юридические и физические лица могут иметь право на получение банковской лицензии на полное или долевое владение банком.

Законы каждого государства СНГ потребуют, чтобы банки выполняли договорные обязательства перед держателями банковских билетов и вкладчиками; в случае невыполнения обязательств правительство закроет банк в соответствии с существующими правилами о банкротстве частных банков и уставными требованиями самого банка о порядке удовлетворения претензий.

Государство может потребовать, чтобы каждый банк обнародовал регулярную (даже ежедневную) аудиторскую информацию по установленной форме о состоянии банка, и вывешивал ее во всех отделениях банка и передавал в печать для публикации. Кроме того, банки должны информировать правительство и публиковать в печати сведения о количестве напечатанных банковских билетов; также и все типографии, печатающие банковские билеты, должны информировать правительство и публику о тиражах банкнот. Весьма вероятно, что обнародование информации станет обычным и само по себе, без всякого регулирования. Предполагается, что определенные требования могут сократить период времени, который потребуется рынку, чтобы сформировать спрос на информацию, на основании которой можно оценивать деятельность частных банков.

Правительственное регулирование деятельности этих банков должно ограничиваться выдачей лицензий и определенными информационными требованиями. Не следует ограничивать создание отделений или территориально ограничивать деятельность, не нужно также ограничивать набор возможных финансовых услуг (включая услуги клиринговых домов). Не нужны требования к величине резервов и не следует ограничивать величину процента по вкладам или кредитам, или виды кредитных услуг, которые может предоставлять банк (в том числе участие в собственности). (Не нужно запрещать банкам предоставлять кредиты госпредприятиям или брать у них вклады, но правительство, как владелец госпредприятий, может запретить всем или некоторым из них брать кредиты у частных банков или держать в них счета).

Процесс учреждения новых банков не должен знать других ограничений, кроме минимальных требований при выдаче лицензии (и, может быть, минимального начального капитала), поскольку конкуренция есть главный регулятор системы свободных банков. Не должно ограничиваться конвертирование счетов в наличные деньги или использование таких инструментов, как чеки, электронный перевод средств, банкоматы и пр. Не следует ограничивать спектр возможных банковских обязательств перед клиентами, в том числе -- быть ли банку акционерным обществом с ограниченной или неограниченной ответственностью. Банк может иметь право на выпуск банкнот с правом отсроченного выкупа -- так что банк получит возможность разменивать предъявленные банкноты с отсрочкой, скажем, на полгода. Банк сам решает, признавать ли ему банкноты, выпускаемые другими банками; клиринговые палаты также должны иметь свободу включать те или иные банки в число своих клиентов. Выпускаемые банками денежные инструменты будут свободно котироваться на рынке относительно друг друга и относительно рубля.

Чтобы поощрить развитие системы, правительства стран СНГ могут счесть желательным амнистировать, может быть временно, владельцев средств в твердой валюте с учетом происхождения или источника их средств. Правительствам, быть может, придется гарантировать отказ от конфискаций или денежных "реформ" конфискационного типа. Но правительствам не следует брать на себя обязательства по выплате вкладов или размену банковских билетов. Не следует также требовать, чтобы банки владели чем-то определенным, особенно правительственными обязательствами или облигациями. [Было бы разумным принять основы банковского законодательства, но разрешить областям и автономиям решать, желают ли они допустить на своих территориях свободу банковского дела.]

Правительства республик могут оказаться вынужденными как-то определить или ограничить возможные виды обеспечения для вкладов и банкнот. В настоящее время явным кандидатом является доллар, но не ясно, что же будет во всей рублевой зоне в конце десятилетия. Немецкая марка на западе страны, йена на Востоке, финская марка в Санкт-Петербурге, и, наконец, экю для всех желающих. Можно также использовать золото или валюты конвертируемые, скажем, в доллар, но имеющие основой спотовую цену нефти. Как сказал недавно Милтон Фридман, "пусть общие деньги возникнут тем же путем, каким возник общий язык, в ходе добровольного сотрудничества ... больше надежд на то, что надежные общие деньги возникнут в результате добровольного сотрудничества через рыночный процесс, а не в результате подгоняемой правительством кооперации через политический процесс." (Friedman, 1991). Могут также возникнуть новые формы денег, вроде тех, которые предвидел Хайек и другие. [Возможные варианты описаны у Greenfield and Yeager (1987), Hall (1982), Hayek (1976), Yeager (1987).]

Денежные вопросы -- предмет дискуссий в содружестве независимых государств, образованном 11 республиками бывшего СССР. Россия хочет сохранить рубль и превратить его в надежную валюту, а другие республики -- особенно настойчиво Украина -- заинтересованы в создании собственных денег. Договорятся ли страны СНГ о сохранении рубля для общего пользования или нет, они могут договориться о том, чтобы:

1) разрешить частным лицам и предприятиям использовать любые частные деньги по выбору;
2) принимать или нет частные деньги, выпущенные на территории других стран, при уплате налогов;
3) разрешать или нет открытие местных отделений банкам со штаб-квартирой в другой стране;
4) требовать ли соблюдения контрактов, условия которых сформулированы в частных деньгах других республик (где-то контракт всегда будет защищен законом).

При наличии таких соглашений частные банкноты, конвертируемые в твердую валюту, могли бы служить инструментом обмена между странами СНГ независимо от надежности рубля (или любых других республиканских денег), и независимо от того, решат ли остальные республики иметь собственные деньги.

Фактически, СНГ может принять высказывание Ф. А. Хайека (F. A. Hayek; 1976, р. 17), сформулированное им для европейского Общего рынка:

Страны (Общего рынка) ... взаимно связывают друг друга формальным договором не чинить каких-либо препятствий свободному совершению сделок на своей территории в валютах других стран (включая золотые монеты) или свободному занятию банковским делом любому учреждению, основанному на любой из их территорий.

Со своей стороны, банки должны обменивать твердую валюту на собственные депозиты или банкноты. Банки примут обязательство разменивать депозиты и банкноты в выбранной резервной валюте (скажем, в долларах) по требованию (или с определенной задержкой во времени). Их твердая валюта будет конвертирована, в этом примере, в доллары и вложена в (как правило) краткосрочные долларовые ценные бумаги -- обязательства Казначейства США или коммерческие бумаги. В конкурентной системе банки станут платить проценты по большинству вкладов.

Банк будет выдавать кредиты в собственных деньгах, увеличивая тем самым общее предложение денег. Но как только вклады конвертированы в банкноты и потрачены или переданы другим в виде чека, банку придется делать выплаты из своих резервов или удовлетворять требования с помощью принадлежащих ему требований к другим банкам -- банкнотами, которые он принял, или чеками подлежащими учету; тем самым экспансия банковских обязательств будет ограничена спросом публики. В конце концов, разовьется организованная система клиринга межбанковских обязательств, и клиринговая палата или отдельные банки будут предоставлять ссуды банкам, переживающим временные трудности.

Дикий Восток

Предлагаемая государствам СНГ свободная банковская система отличается в некоторых отношениях от известных исторических образцов.

Во-первых, во всех известных истории примерах выпуска частных банкнот, за исключением Швейцарии, бумаги, эмитированные различными банками, подлежали размену на одну и ту же валюту -- как правило золотые либо серебряные монеты, либо на правительственные банкноты, которые, в свою очередь, подлежали размену в золотые или серебряные монеты. Таким образом, существовал единый денежный стандарт или единица учета. Можно предположить, что свободная банковская система также выберет предпочтительный стандарт, хотя он может быть разным для разных территорий (Советский Союз покрывал 11 часовых поясов), и быть непостоянным во времени -- может быть понадобятся годы для выработки единого стандарта. Но мешанина из денег, номинованных в рублях, долларах, марках, йенах, а может быть и в иных валютах, не слишком отличается от того, что есть сейчас; просто ситуация, в отличие от нынешней, станет узаконенной и открытой.

Легализация сделок в различных денежных единицах выведет эти сделки из сферы черного рынка и сделает их доступными для налогообложения. Техническая сторона сбора налогов не столь проста, но удобства правительства не могут служить основанием для отказа от политики, благотворной во всем другом. Если для каждых имеющих хождение на рынке денег доходы превышают издержки (т. е. добавленная стоимость положительна), налоги могут быть уплачены в каждой разновидности денег. Если нет, от каждого налогоплательщика можно потребовать, чтобы он выбрал подходящую единицу учета и платил налоги, конвертируя другие деньги в этот стандарт либо по текущей рыночной цене, либо по средней за период, либо по курсу на конец периода. Впрочем, республика может потребовать, чтобы деньгами учета и налоговыми деньгами были официальные деньги государства.

Эти рекомендации отличаются от известных исторических образцов и в том, что предлагается система свободных банков в то время, когда продолжает существовать рубль (и другие республиканские деньги). Похоже, что правительство России намерено сохранить рубль как единую валюту (а если возможно, то и для всего СНГ) и, при этом, сделать его надежным. Если эксперимент со свободными банками окажется успешным и возникнут частные деньги, конвертируемые в доллары, марки, йены, золото и пр., возникнет вопрос о судьбе рубля.

Леланд Игер (Leiand Yeager; 1985, р. 105) обсуждает переход к иного типа системе в США: "Появление привлекательных альтернатив приведет к свертыванию спроса на традиционные деньги". Уайт, с другой стороны, склонен думать, что в случае разрешения частных субститутов правительственные декретные деньги не сразу утратят ценность (White, 1989a). Хайек комментирует, что

Для правительства ... главной задачей будет защита от быстрого вытеснения и, как следствие, ускоренного обесценивания денет, выпускаемых нынешним центральным банком. Вероятно, этого можно достичь немедленным предоставлением ему полной свободы и независимости, то есть дать ему то же положение, что и у других эмиссионных банков, иностранных или вновь создаваемых внутри страны, при одновременном возврате к политике сбалансированного бюджета, ограниченной только возможностью получения ссуд на открытом ссудном рынке, которым правительство не может манипулировать. (Hayek; 1976, р. 93)

Иностранные твердые валюты уже теснят рубль. После окончания первой мировой войны четыре больших гиперинфляции (в Австрии, Венгрии, Польше и Германии) окончились не в тот момент, когда центральные банки этих стран сократили эмиссию, но когда их правительства заявили о решимости сбалансировать бюджет и прекратить финансирование дефицита с помощью займов у центрального банка (Sargent, 1982). "В Австрии, Венгрии, Польше и Германии гиперинфляцию остановили, во-первых, создав независимый центральный банк с правом отказывать правительству в предоставлении необеспеченных кредитов, и, во-вторых, одновременно измененив режим фискальной политики" (Sargent; 1982, р. 89). Предположительно то же самое необходимо и для рубля, а вовсе не подавление альтернативных валют или получение стабилизационных фондов от международных финансовых организаций.

Россияне, с которыми я обсуждала эту тему, убеждены, что появление альтернативных денежных инструментов приведет к дальнейшему падению ценности рубля. Но причиной этого обесценивания рубля будет нежелание правительства отказаться от возможности финансировать дефицит бюджета за счет денежной эмиссии и от произвольного повышения заработной платы и других платежей. При свободной банковской системе большая доступность денег, размениваемых на твердую валюту, окажет понижающее давление на курс рубля по отношению к доллару. Если при этом правительство преуспеет в контроле эмиссии, курс рубля по отношению к твердым валютам и банкнотам, конвертируемым в эти валюты, стабилизируется. По мере того, как правительство станет получать в виде налогов конвертируемые частные деньги, оно сможет их использовать для скупки рублей и вывода их из обращения. Общее предложение денег, конечно, будет включать как правительственную эмиссию рублей, так и банкноты и вклады в частных банках; но денежное предложение уже сейчас включает иностранные валюты, а займы, предоставляемые частными банками, сократят спрос на рублевые займы.

В-третьих, обстоятельства в рублевой зоне иные, чем существовали в Шотландии или в Швейцарии, в Швеции или в США во времена свободного банковского дела. Одно очевидное различие представляют современные средства связи -- радио, телевидение, электронные средства связи, хотя они и развиты в СНГ не так хорошо, как в Западной Европе или в США. Нет необходимости отправлять информацию или банкноты почтой или на лошадях, а не по воздуху. [См. обсуждение деталей технологии установления цен на банковские билеты у Gorton (1992).] Хотя Россия (и особенно СНГ в целом) очень обширна, можно предположить, что банкноты будут возвращаться в банк-эмитент относительно быстро, даже если обращаться будут на большом отдалении, и что будет доступна информация о деятельности различных банках на всем пространстве обращения денег. Современные средства связи ослабляют опасение Фридмана, что "отдельные люди могут оказаться в договорных отношениях с теми, кто живет вдали от них и с кем они мало знакомы, и между эмиссией обязательства и предъявлением требования о его выполнении может пройти много времени" (Friedman; 1960, р. 60).

Другое отличие в том, что принципы частной собственности и личного богатства не столь укоренены или прочны в странах СНГ, как это было в Шотландии, где неограниченная ответственность собственников так надежно защищала вкладчиков и держателей банкнот шотландских банков, или в США, где некоторые штаты потребовали от банкиров перехода к режиму неограниченной ответственности и, тем самым, сделали неприменимыми свои законы о банках. Альтернативным подходом может быть требование о наличии первоначального капитала -- не для защиты клиентов от чрезмерного выпуска банкнот или от ошибок в решениях о выдаче кредитов, но для гарантии того, что владельцы сами чем-то рискуют и что они заинтересованы в успехе банка.

Похоже, что в республиках бывшего Советского Союза проблема доверия к банкам -- и к их владельцам -- также стоит иначе, чем в исторических образцах. Республиканские правительства проявили бы мудрость, если бы не стали убеждать публику в надежности банков или брать на себя ответственность за их платежеспособность, но всего лишь гарантировали бы доступность информации о банках. Может быть, будет полезно, чтобы первые частные банки были созданы хорошо известными иностранными банками с устоявшейся репутацией, или людьми, вызывающими доверие.

Почему не достаточно валютного управления

У меня нет возражений против денег, выпускаемых валютным управлением на базе корзины валют, и правительственные деньги, конвертируемые в одну или несколько твердых валют, были бы хорошим дополнением для системы свободных банков. Но без нового законодательства о банках конвертируемая валюта попадет в ловушку существующей огосударствленной банковской системы с ее ограничениями на конвертацию вкладов в наличность, с ее контролем процентов на вклады и ссуды. Нужна не параллельная валюта или валюты, а параллельная система банков.

Минимальная система позволит создание банков на выше описанных условиях, но без права эмитировать собственные банкноты; тогда деньги, выпущенные валютным управлением, были бы единственной альтернативой рублю. Ограничение на эмиссию банкнот было бы искусственным ограничением спроса публики на валюту в условиях, когда публика еще не приучена к использованию чеков, а банковские переводы занимают много времени.

Более либеральная система позволит частным банкам эмитировать собственные деньги, основанные на валюте, эмитируемой валютным управлением. Это придаст дополнительную гибкость предложению денег, но по прежнему принудит банки продавать валютному управлению твердую валюту в обмен на резервы. Частная банковская система может привлечь больший объем вкладов в твердой валюте (а значит, быстрее устранить преимущество иностранных правительств, валюты которых используются странами СНГ), если не будет существовать валютного управления, в котором частные банки должны будут держать счета в твердой валюте. Это утверждение исходит из того, что публика может отнестись с недоверием к валютному управлению. В конце концов, валютное управление должно быть создано правительством, а советская история дает много примеров использования конфискации как инструмента денежной политики. Есть риск, что правительство захочет, изъяв ценности у валютного управления, объявить его деньги законным средством платежа (обязательными для всех физических и юридических лиц), неконвертируемым в резервную валюту. (Этот риск отпадет, если валютным управлением будет управлять МВФ).

Конкурентная эмиссия денег со свободой выбора денежного стандарта есть предприятие не более рискованное, чем конкурентная эмиссия денег, ограниченная валютой валютного управления как единственного денежного стандарта и единственной резервной валюты. Преимущество свободной банковской системы с правом выбора денежного стандарта и выпуска банковских билетов в том, что она делает возможной конкуренцию между альтернативными резервными валютами. Выбранный денежный стандарт, скорее всего, будет разным на разных территориях и будет изменяться со временем, а конкурирующие между собой банки будут реагировать на изменения спроса более гибко и эффективно, чем валютное управление. Исходное многообразие денежных стандартов облегчит торговлю внутри СНГ и со странами Восточной Европы. Действительно свободная банковская система сможет также привлечь новые отечественные и зарубежные банки, что облегчит быструю монетизацию хозяйства стран СНГ и аккумуляцию ресурсов для новых частных предприятий. Наконец, свободная банковская система дает возможность создать денежные системы, не базирующиеся на иностранных валютах. Они могут быть обеспечены золотом либо предлагаемыми в теоретической литературе разнообразными товарными стандартами, имеющими стабильную покупательную способность на мировых рынках. [Если политика стабилизации рубля увенчается успехом, появляется предложенная Милтоном Фридманом (M. Friedman; 1984, pp. 48--52) возможность перехода к денежной системе, работающей без центрального банка: заморозить эмиссию рублевой наличности и беспроцентных рублевых депозитов в центральном банке (деньги повышенной покупательной силы). Тогда рубль превратится для частных банков в одну из конкурирующих резервных валют.]

Переход

Обычный подход западных экономистов к задаче перехода централизованно планируемого социалистического хозяйства на рельсы рыночной экономики заключается в том, чтобы превратить существующие институты командной экономики в аналогичные рыночные учреждения. Возьмите государственный банк и превратите его в двух-уровневую банковскую систему: независимый центральный банк и конкурирующие коммерческие банки. Превратите предприятия оборонной промышленности в конкурирующих производителей потребительских товаров. Превратите государственные монополии в акционерные компании, заинтересуйте управляющих участием в прибылях, и уповайте на то, что предприятия будут вести себя так же, как частные корпорации. Продайте квартиры в государственном доме и назовите это кондоминиумом. Возьмите организацию, которая разрешала конфликты между предприятиями ориентируясь на цели центрального плана, и превратите ее в суд, разрешающий коммерческие конфликты между частными предприятиями.

Такого рода конверсия может оказаться действенной, либо нет. Параллельный подход в том, чтобы позволить и облегчить развитие институтов рыночной экономики "с нуля". Тогда, если конверсия старых институтов окончится неудачей, их можно будет закрыть, отправить на дно, списать, ликвидировать или просто позволить исчезнуть по мере того, как их место займут новые институты. Деньги и банковское дело -- хорошая стартовая площадка.

---

Литература

1. Albright, Joseph. "Russians Using Vodka as Cash", San Francisco Chronicle, 30 December 1991, p. D1.
2. Banerjee, Neela. "Soviet Private Farmers Hope the Coup's Collapse Will Finally Rid Them of the State's Heavy Hand." Wall Street Journal, 19 September 1991.
3. Barringer, Felicity. "Soviet Barter: The Haves and the Have-Nots." New York Times, 19 September 1991, pp. Al, A6.
4. Bush, Keith. "Currency Circulation Order." RFE/RE Daily Report, No 19, 29 January 1992, p. 1.
5. Copetas A.Craig. Bear Hunting with the Politburo. New York: Simon & Schuster, 1991.
6. Foreign Broadcast Information Service. "Supply Problems Threaten Water Heater Plant." FBIS-SOV-91-145, 29 July 1991, p. 53.
7. Friedman, Milton. A Program for Monetary Stability. New York: Fordham University Press, 1960.
8. Friedman, Milton. "Free to Choose, Among Currencies Too." Wall Street Journal, 19 December 1991, p. A14.
9. Friedman, Milton. "Monetary Policy for the 1980s." In To Promote Prosperity: US, Domestic Policy in the Mid-1980s, pp. 23--60. Edited by John H.Moote. Stanford, Calif.: Hoover Institution Press, 1984.
10. Glasner, David. Free Banking and Monetary Reform, Cambridge: Cambridge University Press, 1989.
11. Gorton, Gary. "Technological Change and the Pricing of Free Bank Notes." Cambridge, Mass.: National Bureau of Economic Research Working Paper, March 1992.
12. Greenfield, Robert L., and Yeager, Leiand B. "A Laissez-Faire Approach to Monetary Stability." Journal of Money, Credit andBanking 19 (November 1987): 457--68.
13. Hall, Robert E. "Explorations in the Gold Standard and Related Policies for Stabilizing the Dollar." In Inflation, pp. 111--122. Edited by Robert E.Hall. Chicago: National Bureau of Economic Research, 1983.
14. Hayek. F. A. Denationalisation of Money: An Analysis of the Theory and Practice of Concurrent Currencies. London: Institute of Economic Affairs, 1976.
15. Ignatius, Adi, and Hays, Laurie. "Russian Central Bank Will Intervene in Hopes of Stemming Ruble's Plunge." Wall Street Journal, 29 January 1992, p. A10.
16. Inernational Monetary Fund, World Bank, Organisation for Economic Co-operation and Development, and European Bank for Reconstruction and Development. A Study of the Soviet Economy, Vol. 1--3. Paris, OECD, 1991.
17. Klein, Benjamin. "The Competitive Supply of Money." Journal of Money, Credit and Banking, 6 (November 1974): pp. 423--53.
18. Lloyd, John, and Boulton, Leyla. "Soviet Bank Chief Threatens "Harsh Measures"." Financial Times, 9 August 1991, p. 2.
19. McKinnon.Ronald I. Money In International Exchange: The Convertible Currency System, New York: Oxford University Press, 1979.
20. Rockoff, Huge. The Free Banking Era: A Re-Examination, New York: Amo Press, 1975.
21. Rolnick, Arthur J.,and Weber, Warren E. "The Causes of Free Bank Failures: A Detailed Examination." Journal of Monetary Economics 14 (1984): 267--92.
22. Salsman, Richard M. Breaking the Banks: Central Banking Problems and Free Banking Solutions. Great Barrington, Massachusetts: American Institute for Economic Research, 1990.
23. Sandberg, Lars G. "Banking and Economic Growth in Sweden before World War I." Journal of Economic History 38 (September 1978): pp. 650--80.
24. Sargent, Thomas J. "The Ends of Four Big Inflations." In Inflation, pp. 41--97. Edited by Robert E. Hall. Chicago: National Bureau ofEccviomic Research, 1982.
25. Selgin, George A. The Theory of Free Banking, Totowa.N. J.: Row-man & Uttlefield, 1988.
26. Uchitelle, Loius. "Ad Hoc Ukraine Money Drives Out Ruble." New York Times, 13 February 1992, p. 1.
27. Vadilov, Sergei, Deputy Chairman, Central Bank of the Russian Republic, Interview, 22 May 1991, Moscow.
28. Vaubel, Roland. "Private Competitive Note Issue in Monetary History." In Currency Competition and Monetary Union, pp. 59--73. Edited by P.Salin. The Hague: Martinus Nijhoff Publishers, 1984.
29. Vaubel, Roland. "Competing Currencies: The Case for Free Entry." In The Search for Stable Money: Essays on Monetary Reform, pp. 281--296. Edited by James A.Dorn and Anna J.Schwartz. Chicago: University of Chicago Press, 1987.
30. Weber, Ernst Juerg. "Currency Competition in Switzerland, 1826--1850." Kyklos 41 (1988): pp. 459--478.
31. White, Lawrence H. Free Banking in Britain: Theory, Experience, and Debate, 1800-45. Cambridge: Cambridge University Press, 1984.
32. White, Lawrence H. Competition and Currency. New York: New York University Press, 1989a.
33. White, Lawrence H. "What Kind of Monetary Institutions Would A Free Market Deliver?" Cato Journal 9 (Fall 1989b): pp. 367--390.
34. Yeager, Leiand B. "Deregulation and Monetary Reform." American Economic Review 75 (2) (May 1985): pp. 103--107.
35. Yeager, Leiand B."Stable Money and Free-Market Currencies." In The Search for Stable Money: Essays on Monetary Reform, pp. 297--317. Edited by James A.Dorn and Anna J. Schwartz. Chicago: University of Chicago Press, 1987.

---

Комментарий
Денежная реформа: достаточно ли одной свободы?

Джордж А. Селджин [Автор является профессором экономической теории в университете шт. Джорджия.]

Проблема денежной реформы

Превосходная статья Аннелиз Андерсен напомнила мне, как я однажды консультировал группу литовских банкиров и правительственных чиновников по вопросам денежной реформы. Хотя до этого я занимался преимущественно вопросами свободной банковской системы, в Вильнюсе я и мой коллега Курт Шулер предложили гораздо менее радикальный подход. Мы посоветовали литовцам учредить валютное управление и эмитировать деньги, привязанные к доллару, марке или экю. В общем, я был очень горд собственной сдержанностью и прагматизмом, проявившимися в том, что я отступил от собственных идейных предпочтений и предложил этот план. Вообразите же мое удивление, когда я услышал от литовцев: "Конечно, валютное управление несет гораздо меньше риска, чем центральный банк, но почему правительство вообще должно заниматься эмиссией денег? Почему не предоставить право эмитировать деньги конкурирующим частным банкам?"

Видимо, я меньше всего был готов к такого рода критике. Моей первой реакцией было закричать "друзья!" или что-то вроде этого, послать к черту прагматизм и начать развивать идеи свободы банковского дела. Точно также мне сначала захотелось целиком поддержать идеи Андерсон, тем более, что у автора хорошая репутация, и она работает в престижном институте Гувера. Но, как и в Литве, я предпочитаю осадить себя -- вопреки собственной уверенности, что предлагаемая система есть наилучшее решение проблемы денежной реформы. Причины здесь следующие: 1) я убежден, что в наше время ни одно правительство не захочет полностью отказаться от своих прерогатив в сфере эмиссии, даже если оно само будет привержено системе максимальных ограничений на дискреционную денежную политику; 2) я убежден, что конкурентная эмиссия "внешних" или "базовых" денег (т.е. валютного стандарта) есть гораздо более путанная идея, чем конкурентная эмиссия "внутренних" или "банковских" денег, в том числе банкнот, деноминованных в терминах валютного стандарта.

Что касается первого аргумента, то бесспорным, хотя, пожалуй, и грустным фактом является то, что правительства по-прежнему видят в деньгах символ национального суверенитета. И независимо от соображений сеньоража или дохода от эмиссии, контроля над денежным обращением и любых других, правительства стремятся к тому, чтобы граждане использовали в качестве базовых денег те, которые эмитирует правительство. Этот фактор действует с древних времен, когда правительства впервые монополизировали чеканку монет и начали их украшать портретом правителя. Для бывших советских республик, которые стремятся заместить рубль собственными деньгами, чтобы удостоверить собственную независимость и, одновременно, обеспечить определенный контроль над денежным обращением, этот фактор очень важен.

Что касается второго аргумента, то важно различать между конкурентной эмиссией валютных стандартов и конкурентной эмиссией банкнот. (Третью возможность, конкурентное предложение единого валютного стандарта, как в случае, когда несколько частных монетных дворов конкурируют в чеканке золотых монет, представляющих единую единицу счета -- мы здесь рассматривать не будем, хотя стоило бы отметить, что этот вариант вполне привлекателен, если удается обеспечить различимость денег разных производителей.) Исторически, как отмечает Андерсон, "свобода банковского дела" знала только конкуренцию второго рода. В исторически известных системах валютный стандарт представлял собой монеты из драгоценных металлов -- золота или серебра -- и обязательства банков были деноминованы в этих единицах. В исторически известных системах свободное банковское дело возникало там, где уже издавна укоренился определенный валютный стандарт. Свободные банки, предложив дешевые субституты металлических денег, внесли немалый вклад в повышение эффективности денежного хозяйства, но при этом никак не затрагивали сам валютный стандарт, который возник в результате длительного развития и сделал возможным само банковское дело (см. классический анализ Карла Менгера -- Karl Monger, 1892).

Почему это важно и что из этого следует практически для перспектив денежной реформы в странах СНГ? По моему мнению, это очень важно, поскольку отсюда следует, что хотя свободные банки могут повысить эффективность существующего валютного стандарта, но конкуренция валют не столь уж хорошее средство создания нового стандарта (или стандартов) вместо уже существующего. Причины этого, как я уже отметил, вполне ясны. В прошлом свободные банковские системы не имели никакого отношения к выбору или возникновению денежных стандартов, поскольку те возникали в результате длительной эволюции, которая исторически и логически предшествовала возникновению банков. Может быть, сейчас и возможно было бы ускоренное воспроизведение этого процесса за счет того, что западные валюты вошли в широкое пользование. Но может оказаться и так, что результатом будет не быстрое возникновение нового и более совершенного валютного стандарта, но консервация существующего положения и замедленное развитие банков -- свободных или несвободных. На деле Андерсон почти подходит к признанию этого факта, когда пишет: "мешанина из денег, номинованных в рублях, долларах, марках, йенах, а может быть и в иных валютах, -- которая может стать результатом предлагаемых ею реформ, -- не слишком отличается от того, что есть сейчас; просто ситуация станет узаконенной и открытой, в отличие от нынешней". Но ведь в том-то и вся проблема, что нынешняя ситуация ужасна, и всякая реформа, достойная этого имени, должна стремиться к ее быстрому изменению.

Мои опасения можно подкрепить указанием на многочисленные и хорошо известные ситуации, когда денежный стандарт оставался в употреблении несмотря на гиперинфляцию, быстро разрушавшую покупательную способность денег. Хотя при этом параллельно с обесценивающимися деньгами начинали ограниченно ходить другие валюты, традиционные деньги сохраняли свою роль главного инструмента обмена до тех пор, пока инфляция не заканчивалась. Причем нередко прекращение инфляции знаменовалось тем, что правительство вводило новую денежную единицу. Все это мы можем наблюдать в странах СНГ, где быстро обесценивающийся рубль остается главным инструментом обмена, хотя в ходу и альтернативные инструменты, в том числе и бартер. Хотя не приходится отрицать, что результатом конкурентной эмиссии будет повышение доверия к более стабильным денежным единицам, нельзя быть уверенным в том, что подобная система осуществима.

Очень реальна вероятность, что даже в условиях свободных рынков низкокачественная валюта на некоторое время сохранит доминирующее положение, при том что все будут осознавать ее недостатки. Эта давно известная инерция благосклонна к низкокачественным, но традиционным деньгам в ущерб более качественной, но только возникающей валюте. Каждый будет сторонником перехода к другим деньгам, но никто не захочет двинуться первым. В технических терминах речь идет о "сетевом аспекте" денежного хозяйства. Действие инерции будет особенно выраженным, если правительство, следуя рекомендациям Андерсон, потребует, чтобы "официальные деньги и впредь являлись инструментом учета и налоговых платежей". Рассчитывать на то, что силы свободного рынка смогут привести к замене валютного стандарта, значит ждать такого ухудшения ситуации, когда перестанут действовать даже могущественные силы инерции. Мне кажется, что гораздо лучше, если правительство примет активное участие в отказе от официального валютного стандарта, что обеспечит сокращение переходного периода -- хотя, конечно, результат будет не столь хорош, как если бы он был создан только самодеятельностью рынка.

Валютное управление

Валютное управление дает правительству возможность использовать свои доминирующие позиции для организации согласованного перехода к более качественному валютному стандарту. В этом подходе, разумеется, больше конструктивизма, чем в идее "начать с нуля" и позволить рынку выявить стандарт. При этом одновременно, возрастает риск сохранения политизации эмиссионного хозяйства. Отвечая на эту критику, я, прежде всего, хочу указать, что система с валютным управлением способна предотвратить манипуляции с базовыми деньгами и при этом способна символизировать валютный суверенитет. В конце концов, это гораздо лучше, чем система с центральным банком, эмитирующим независимую валюту. А именно таким будет выбор большинства членов СНГ, если им придется выбирать между совершенно свободными банками и центральным банком.

Во-вторых, на деле не приходится говорить о начале с самого нуля. Как я уже отметил, решение правительства доверить дело рынкам не будет означать старта с нуля. Соревнование за новый стандарт будет похоже на скачки, где одна лошадь (пусть хромая) уже прошла полкруга, когда остальные только вступили на трек. Значит, правительству придется заботиться о сохранении крайне неудовлетворительного статус-кво.

Наконец, как признает и сама Андерсон, позволить правительству участвовать в формировании нового валютного стандарта не то же самое, что исключить возможность выбирать деньги. Например, если молдавское валютное управление выпустит деньги, базирующиеся на экю, это не должно помешать частным фирмам предложить банковские услуги на базе, скажем, доллара или золота. Я, как и цитируемый Андерсон Ф. Хаейк, считаю, что закон должен предусматривать возможность такого рода конкуренции. Остается фактом, что благодаря покровительству правительства -- при любой конкуренции -- почти наверняка победит экю, так же как в случае бездействия правительства почти наверняка победа достанется рублю. Результат скачек и здесь будет подтасован, но, по крайней мере, победа достанется более полноценной лошади.

Андерсон выдвигает против валютного управления еще такое возражение: есть риск, что правительство конфискует активы валютного управления, и его деньги утратят конвертируемость. Этого риска легко избежать с помощью ряда предосторожностей, рекомендованных Литве мною и моими коллегами. Можно учредить валютное управление как частную фирму, так чтобы ее активы не принадлежали правительству. Можно зарегистрировать его, например, в Швейцарии, и там же можно хранить активы. Наконец, можно доверить руководство валютным управлением иностранцам, и определить их статус таким образом, чтобы полностью защитить от внутренней политики (Schuler, Selgin and Sinkey; 1991, pp. 14--15).

Заключение

Все вышесказанное относится к сравнению относительных достоинств валютного управления и конкурентной эмиссии в деле предоставления валютного стандарта. Что касается конкурентного выпуска банкнот, то я счастлив поддержать радикальное решение, предполагающее свободу банковского дела. Я также согласен с утверждением Андерсон, что эффективность системы с валютным управлением только вырастет, если частным банкам будет позволено эмитировать банкноты только частично обеспеченные деньгами валютного управления. Это обеспечит достаточную гибкость эмиссии и позволит адекватно реагировать на сезонные и циклические колебания спроса. Это также будет способствовать большему использованию банковских (внутренних) денег, чем правительственных (внешних), что приведет к вытеснению внешних кредитов внутренними. Последнее предполагает повышение роли денежной системы в направлении экономического развития страны.

---

Литература

1. Menger, Karl. "The Origin of Money." Economic Journal 2 (June 1892): pp. 239--255.
2. Schuler Kurt; Selgin. George; and Sinkey, Joseph, Jr. "Replacing the Ruble in Lithuania: Real Change versus Pseudoreform." Cato Institute Policy Analysis No. 163 (28 October 1991).

Глава 9. Евродоллары: переходные деньги

А. Джеймс Мейгс [Автор является экономическим советником в Принстоне, шт. Нью Джерси и бывшим старшим вице-президентом и главным экономистом First Interstate Bancorp. Автор выражает признательность Колину А. Кэмпбелу, Милтону Фридману, Роберту Хетцелю, Михаелю Хулехану, Васим Хану, Давиду И. Мейзельману, Паулю Натану, Роберту Д. Слайтону и Роберту С. Виллису за комментарии к черновому варианту работы.]
Комментарий. Монетарные институты в период перехода к рыночной экономике, Вильям А. Нисканен

Проблема

Что могут использовать люди и организации в бывших советских республиках и в обретших независимость странах Восточной Европы в качестве денег для торговли друг с другом и с остальным миром?

Когда советские республики были частью одной большой страны, Москва направляла обмен товаров и услуг, которые оплачивались рублями или бартером. Межреспубликанская торговля, отчасти в силу географической специализации планирования, играла большую роль в хозяйственной жизни всех республик (Peck and Richardson; 1991, р. 20). Значительная часть торговли восточно-европейских стран через механизм Совета экономической взаимопомощи также направлялась Москвой и на Москву. [Согласно Стенли Фишеру и Алэну Гелбу "В начале процесса реформ почти половина восточно-европейского экспорта направлялась в страны СЭВ. При этом малые страны преимущественно экспортировали машиностроительную продукцию, а импортировали из СССР сырье и энергию". (Stanley Fisher and Alan Gelb; 1991, p. 97)]

При прежнем режиме производство было организовано так, что подмосковный тракторный завод, например, получал колеса от единственного поставщика с Украины. Теперь, когда Россия и Украина стали независимыми государствами, покупка колес стала частью международной торговли. Если дирекция украинского завода не захочет принимать рубли или российские товары в обмен на свои тракторные колеса, тогда производство тракторов в России остановится до тех пор, пока управленцы не найдут другого поставщика колес, согласного принимать в обмен рубли или товары. В настоящее время собранные трактора без колес стоят во дворе завода. В 1991 г. чехословацкая фабрика роялей оказалась заваленной готовыми инструментами -- в ожидании того, что прежние потребители в СССР найдут способ заплатить за них. [Анекдот о тракторном заводе был рассказан Маршаллом Голдманом на обеде в Гарвардском клубе Принстонского университета (8 ноября 1990 г.). Хотя Украина тогда еще была частью России, украинские менеджеры уже не хотели принимать рубли в обмен на колеса. Я не знаю, нашелся ли другой поставщик колес, но сомневаюсь, что украинцы стали лучше относиться к рублям. Историю о. фабрике роялей я слышал в Праге в ноябре 1991 г. от американского бизнесмена, только что побывавшего на этой фабрике. Все свободное место было занято готовыми пианино, которые прежде в больших количествах закупались СССР. Менеджеры предпочли продолжить производство пианино пока было, куда их складывать, но не останавливать производство. При этом у них было много заказов от западноевропейских потребителей на концертные рояли.]

Если оценивать ресурсы по мировым ценам, то большая часть производства в странах СЭВ была неэффективной. Тем не менее, эти страны ради взаимного блага должны продолжить обмен товарами и услугами. Условия и объем торговли будут определяться конкуренцией на мировых рынках. Еще важнее, пожалуй, то, что восточно-европейские страны и бывшие советские республики должны как можно быстрее открыться для торговли с остальным миром.

В статье о советской экономике, написанной до ее распада в 1991 г., Ричард Купер утверждал: "Открытие торговых границ должно быть неотъемлемой частью экономической реформы с самого начала, а не откладываться до тех пор, пока подействуют другие реформы" (Richard Cooper; 1991, р. 116). Он подчеркивал, что иностранная конкуренция повысит эффективность других мер, направленных на поощрение конкуренции; гибкая, отзывчивая к новому экономика нуждается в конкурентных рынках для распространения с помощью ценовых сигналов информации об изменениях спроса и технологий. Он также отмечал, что введение на ранних этапах реформы конвертируемости валюты поможет уравниванию цен в СССР с мировыми ценами. Наконец, он отметил, что устранение барьеров для импорта обеспечит рынок потребительскими товарами, дефицит которых неблагоприятно сказывается на стимулах к труду, и увеличит количество и повысит качество сырья и материалов, используемых предприятиями.

Все доводы Купера в пользу открытия рынков равно приложимы как к восточно-европейским странам, так и к бывшим республикам СССР. Раннее открытие этих стран для торговли друг с другом и с остальным миром существенно для успешности всех других мер по переходу от центрального планирования к рыночному хозяйству. Но что они будут использовать в качестве денег?

Еще до распада Советского Союза рубль быстро обесценивался и не был конвертируем даже в товары отечественного производства. Принимая решения о размещении ресурсов, трудно было полагаться на рублевые цены. В условиях нового режима потребуется время на выявление рублевых курсов. Валюты других обретших независимость государств и их банковские системы пребывают еще в процессе становления и не были опробованы в международной торговле.

Чтобы восстановить торговлю внутри бывшего Советского Союза и стран СЭВ, также как для установления торговых отношений с другими странами мира нужна -- и немедленно -- валюта, пригодная для международной торговли.

Решение

Предлагаемое мною решение заключается в использовании евродолларов (или другой евровалюты) в условиях свободной торговли, свободного перемещения капиталов, независимых валют, полной их конвертируемости и рыночных обменных курсов.

Это решение не предполагает одновременное внедрение его всеми странами. Это рекомендация для одной или нескольких стран, а валютные условия для всей группы стран возникнут сами собой. Это решение откроет перед людьми и фирмами республик возможность выбора валюты: отечественные деньги -- для внутреннего использования, и доллары -- для торговли и перемещения капитала между республиками и с остальным миром. Использование евродолларов обеспечит информацию о мировых ценах и процентных ставках не только по внешнеторговым операциям, но и для всего круга товаров и услуг, что важно для принятия решений о размещении ресурсов.

Почему не доллары, а -- евродоллары? Евродоллар есть доллар, депонированный за пределами США. Для международных валютных рынков различие между евродолларами и долларами на счетах американских банков малосущественно. Доллар и есть доллар. Но в международных торговых и инвестиционных сделках евродоллары обладают некоторыми преимуществами. Они в меньшей степени испытывают давление требований о резервном капитале, о плате за страхование депозитов и о величине собственного капитала. На них не распространяются ограничения на некоторые виды трансакций и другие виды регулирования, которые ограничивают международную конкурентоспособность американских финансовых институтов. Благодаря этому во многих долларовых трансакциях рынок евродолларов работает с меньшей маржей, чем могут себе позволить американские банки внутри Соединенных Штатов. Рынки евровалют чрезвычайно конкурентны, и тысячи торговцев непрерывно ищут по всему миру возможности самых дешевых решений финансовых проблем. Это должно пойти на пользу потенциальным пользователям в пост-советских республиках и в странах Восточной Европы.

Многое из того, что будет здесь сказано о евродолларах, относится и к германской марке. По многим причинам, включая географическую близость, люди из вчерашних республик могут предпочесть использовать в международных операциях не доллары, а марки, либо использовать марки наравне с долларами. Это не затрагивает аргументы данной статьи. Главный мой вывод заключается в том, что в области международной, в том числе межреспубликанской торговли бывшим республикам не стоит полагаться только на свои валюты или только на собственные банковские системы. Остальная часть статьи посвящена использованию евродолларов или марок, или любой другой валюты, которую могут выбрать участники рынков.

Многие денежные проблемы бывших социалистических стран решаются обращением к рынкам евровалют. Западные советники и консультанты проглядели преимущества евровалют, поскольку при разрешении денежных проблем международной торговли привыкли полагаться на правительства и международные агентства.

Рынки евровалют долгое время ускользали от стремления правительств к регулированию. Рынок евродолларов возник в 1950-х годах главным образом в силу стремления стран советского блока обезопасить свои долларовые счета от возможных попыток американского правительства заблокировать или конфисковать их (Yeager; 1976, р. 431). Эти рынки резко расширились в 1960-х годах, когда банки и корпорации США стремились избежать контроля процентных ставок и регулирования капитала. Рынки евровалют в значительной степени и сейчас действуют вне рамок правительственного контроля и регулирования, что весьма заботит многих правительственных экспертов по организации международных денежных рынков. В силу этого некоторые политики и их советники рассматривают рынки евровалют скорее как проблему, чем как возможность.

Даже те, кто изо дня в день погружен в деятельность этих рынков" не имеют полного представления о разнообразии и возможностях этого изобретения. С 60-х гг. рынок евродолларов и выросшие из него рынки еврооблигаций и азиадолларов претерпели значительную эволюцию, которая подстегивалась стремлением приспособиться к инфляционным и рецессионным шокам (Meigs, 1990). Так же как в случае мировых финансовых рынков, их эволюция шла в следующих четырех направлениях:

1) сократилось время для выработки реакции на новую информацию об изменениях экономической политики и перспектив роста;
2) возникли новые инструменты и структуры для защиты (хеджирования, т. е. для страхования. -- Б. П.) от непредсказуемых событий;
3) возросла деятельность по секьюритизации долговых и кредитных обязательств (выпуск и распространение на рынке ценных бумаг, обеспечиваемых соответствующими обязательствами. -- Б. П.);
4) расширилась и упрочилась сеть мировых рыночных связей, нейтрализующая шоки и распределяющая риски.

Пытающиеся разрешить собственные финансовые проблемы страны Восточной Европы и бывшие советские республики должны учесть эти важные изменения.

Излагаемые здесь идеи следует рассматривать не как рекомендации, а скорее как предвидение. Я уверен, что хотя некоторые советники могут проглядеть потенциальную полезность рынков евровалют, те, кто рискует собственными деньгами -- новый класс капиталистов и менеджеров -- будут использовать эти рынки для перехода к общемировым.

Почему бы не нанять банки?

Широко признано, что банковские системы советского типа чтобы обрести способность работать в рыночной системе должны пройти глубокие преобразования (Brainard, 1991). Годами банки занимались почти исключительно тем, что отслеживали соответствие деятельности предприятий плановым заданиям. Банки предоставляли бессчетные ссуды убыточным госпредприятиям и служили центральному правительству генераторами ликвидности или моторами инфляции. В общем, банки никоим образом не являлись финансовыми посредниками в западном понимании.

Западные советники пессимистически воспринимают возможность реформировать и либерализовать банковскую систему Восточной Европы. Роналд Маккиннон, к примеру, пишет: "чтобы либерализация шла оптимальным образом ... после начала либерализации следует затормозить на ряд лет развитие обычных коммерческих банков -- пока не разовьются механизмы контроля денежного обращения и сбора налогов" (Ronald McKinnon; 1991, р. 121). Стенли Фишер и Алэн Гелб пишут: "В начале процесса реформ вряд ли возможно наличие базовых законов, информационных систем и подготовленного персонала, от которых финансовые рынки зависят даже в большей степени, чем другие сектора экономики" (Stanley Fisher and Alan Gelb; 1991, p. 98). Нужен четырехлетний период подготовки к началу реформ банковского сектора и финансов и двухлетний период на проведение самой либерализации (р. 102).

Брейнард, Маккиннон, Фишер и Гелб указывают на громадные препятствия к развитию эффективной банковской системы в странах Восточной Европы и бывших советских республиках. Но нет смысла ждать, пока каждая республика разовьет собственную банковскую систему западного стиля. Пока банки Восточной Европы и бывшего Советского Союза будут осваивать новые роли, банки, работающие на рынках евровалют, вполне способны взять на себя предоставление большей части банковских услуг, в которых нуждаются люди и предприятия этих стран. Евробанки могут привлекать депозиты, предоставлять кредит, переводить средства, торговать ценными бумагами восточно-европейских фирм, размещать их акции на рынках, оказывать помощь в управлении риском, и передавать опыт управления банками своим коллегам из бывшего соцлагеря. Правительства должны были бы приветствовать помощь евробанков в переходе к рыночному хозяйству.

Пока не урегулирован вопрос о 65--70 млрд. долл. просроченных долгов Советского Союза, не следует ожидать от евробанков энтузиазма к кредитованию республиканских правительств и государственных предприятий. Ведь все эти кредиты получали именно правительства. Во многих странах мира правительства проявили себя как крайне ненадежные должники. Для западных банков намного более привлекательным делом будет кредитование частных предприятий в тех странах, где будет защищено право частной собственности. Какое-то время кредитный риск по этим операциям будет выше, чем по ссудам в "странах прописки", но, соответственно, будут значительно выше прибыли и перспективы умножения активов.

При отсутствии контроля за валютным обменом использование евродолларов резко повысит скорость расчетов по международным торговым и инвестиционным сделкам. Это будет крайне важно для тех, кто не в состоянии неделями ждать проводки платежей. Рынки евровалют уже сейчас располагают эффективными инструментами для обслуживания и финансирования международных торговых и инвестиционных сделок.

Большая часть международных торговых и инвестиционных трансакций осуществляется в долларах (Campbell, 1990, р. 2--28). Хотя объем сделок в других валютах, например, в марках, растет, доллар сохраняет доминирующие позиции. Пока еще нет страны, экономика которой по величине, силе и разнообразию могла бы сравниться с экономикой США, на которой основывается сила доллара. Доллар всегда конвертируем в широчайший спектр доступных в США товаров, услуг и финансовых активов. Его охотно принимают по всему миру.

Значительная часть этих сделок обрабатывается Нью-йоркской системой межбанковского клиринга (CHIPS), через которую ежедневно проходят платежные документы на сумму около 1 трлн. долл. Большая часть обрабатываемых здесь трансакций относится к сфере валютного обмена, международной торговой и инвестиционной деятельности (U. S. Treasury; 1991, pp. 111--132). Имея в своем распоряжении клиринговую систему CHIPS, а также банки и другие учреждения рынков евровалют республики и их банковские системы могут без больших усилий подключиться к системе международных сделок. Нужно просто устранить препятствия и позволить своим гражданам использовать существующие механизмы международных платежей, которыми давно уже пользуются граждане многих других стран.

Обращение к рынку евродолларов ускорит реформы

Использование евродолларов для обслуживания международной торговли и инвестиций особенно удобно тем, что они готовы к использованию. Не приходится ожидать, что все республики одновременно перейдут к новой денежной системе. Пока что ни одна из них не готова присоединиться к региональным системам платежей, таким как Европейский валютный союз. Некоторые республики, быть может, никогда не будут готовы присоединиться к нему.

Тем временем такие страны, как Польша и Украина, могли бы позволить своим гражданам и предприятиям осуществлять торговые сделки в евродолларах. Если правительства устранят препятствия конвертированию валюты и позволят рынкам автономно устанавливать обменный курс относительно доллара или марки, им не придется создавать систему контроля за валютными операциями, стабилизационный фонд или брать кредиты в МВФ.

При этом ни в малейшей степени не пострадает валютный суверенитет. Если республики не захотят, им не придется привязывать свои деньги к доллару или другой валюте. Режим свободной торговли и децентрализация управления денежным обращением обеспечат наилучшие условия для политических инноваций и экспериментов.

Эволюция новых систем торговли и платежей будет определяться давлением рыночных сил. Торговцы, например, могут решить, что расчеты с поставщиками или покупателями будут вестись в долларах, и смогут держать соответствующие счета в отечественных или иностранных банках. Предприниматели крайне заинтересованы в разрешении этих проблем. Они обладают гораздо более детальным знанием отечественных и иностранных рынков, чем любое правительство.

Рынки евровалют способны играть роль автоматически действующего, неполитизированного инструмента для оценки качества денежной и налоговой политики в переходный период, поскольку именно от этого зависит рискованность и прибыльность операций. Значит, другим преимуществом рынков евровалют будет их равная открытость для людей и фирм из дурно и из хорошо управляемых республик -- правда, по разной цене. Сотни экспертов по оценке странового риска будут тщательно изучать бумаги, предлагаемые физическими и юридическими лицами из стран Восточной Европы и бывшего Советского Союза. Клиентам из хорошо управляемых республик придется меньше платить за кредит и другие услуги рынков евровалют, чем представителям стагнирующих республик, с замедленными темпами преобразований. Для правительств это послужит мощным стимулом ускорить реформы и облегчить для своих граждан и предприятий доступ к рынкам евровалют. Кроме того, рынок евровалют будет обеспечивать правительства республик рыночной оценкой подходов, предлагаемых чиновниками МВФ и других международных агентств.

В условиях свободы предприниматели могут указать путь

Принятие евродолларов или марок в качестве инструмента международных сделок предполагает, что предприниматели должны стать источником роста производства и занятости. Многие крупные госпредприятия прочно сидят на мели, и не обретут жизнеспособность даже после приватизации. Как отмечают Фишер и Гелб, эти "совкового" типа предприятия создавались как крупные монополистические фирмы с целью облегчения централизованного планирования и контроля (Fischer and Gelb; 1991, р. 92). Международные торговые связи этих фирм осуществлялись в рамках межправительственных соглашений, чуждых рыночной логике. На этих предприятиях работают квалифицированные менеджеры, инженеры и рабочие, никогда не имевшие свободы для полного раскрытия своих возможностей. Многие из этих людей могли бы стать предпринимателями или перейти на работу на новые предприятия. Здесь таятся громадные резервы бездействующих человеческих ресурсов, ожидающих более эффективного применения.

С самого начала следует относиться к новой сфере частных предприятий как к участникам международных рынков. Они должны покупать ресурсы и сбывать продукцию там, где выгоднее, где они смогут найти поставщиков и потребителей. Почему же не дать им самим, без ограничений устанавливать цены и валютные курсы? Например, фабрикант может сбывать свою продукцию за доллары или марки на рынках ближних или дальних стран исходя из своего представления о долларовых ценах на сходные продукты и на ресурсы, необходимые для их производства.

При неограниченном доступе к евродолларам или евромаркам менеджерам фирм-экспортеров не придется учитывать множество обменных курсов между отечественными деньгами и деньгами стран-потребителей. Им не придется распылять ликвидность на поддержание резервов наличности в нескольких валютах. Вместо этого фирмы смогут использовать доллары в качестве универсальной валюты (Swoboda, 1968). И тогда потребителю придется заботиться -- где взять доллары для оплаты поставок. Нет долларов, нет сделок. Проблемой экспортера будет конвертация долларов в местную валюту -- если им это потребуется и когда им это станет нужно. Они должны иметь возможность использовать доллары на приобретение сырья и оборудования в других странах. Тогда свободный отечественный рынок станет для них источником информации -- правильно ли они в ходе планирования оценили издержки производства, производили ли они то, что нужно, и сумели ли они найти правильных поставщиков. Критерием будет конкурентоспособность их продукции на мировых рынках.

Вместо того чтобы использовать устанавливаемые правительством обменные курсы, предприниматели будут подыскивать курс доллара или марки, обеспечивающий сбыт продукции (= клиринг рынков). У правительств будет достаточно хлопот и без попыток управлять обменными курсами, хотя бы -- заботиться о стабильности покупательной способности собственных денег.

Использование рыночных обменных курсов защищает каждую страну от ошибочной денежной политики других стран. Отдельные страны должны бы стремиться к стабильности собственной валюты, чтобы получать наибольшую выгоду от международной торговли и инвестиций.

Некоторые альтернативы

Многие западные экономисты, политики и чиновники международных организации предпочли бы, чтобы республики Восточной Европы и бывшего Советского Союза приняли некий вариант Бреттон-Вудской системы (Bergsten and Williamson, 1990; McKinnon, 1991; Shelton, 1991). Некоторые из сторонников такого рода решения большую часть своей профессиональной карьеры посвятили совершенствованию тщательно разработанной системы регулирования валютных отношений в западном мире. Совершенно естественно, что, попадая на Восток, они пытаются использовать свои знания, но следование их советам потребует долговременных и трудных переговоров между республиками. После потребуется координация макроэкономической политики, согласование обменных курсов и управление ими, укрепление той или иной формы государственного регулирования.

С учетом трудности, достижения соглашений между новыми правительствами, с их малым пониманием международных рынков и неспособностью поверить в готовность других выполнять принятые обязательства, эти грандиозные проекты не являются реальной альтернативой использованию евродолларов в международных деловых отношениях. Кто в ближайшем будущем сможет доверить чиновникам Москвы, Киева, Минска или другого центра власти проведение надежной денежной политики, которой должны будут подчиниться все остальные? Ошибки центра болезненно отзовутся на всех участниках валютного союза, как это было и с ошибками Москвы до 1991 г. Главы республик имеют более чем достаточно оснований не доверять центральной власти.

Устроение валютного союза и/или общей валюты с участием или без участия советских республик с целью создания инструментов международной торговли и инвестиций займет слишком много времени. После многолетних усилий правительства и центральные банки Западной Европы -- при наличии длительного опыта и множества квалифицированных специалистов в области денежного обращения и заключения договоров -- так и не достигли полного согласия относительно взаимно приемлемой общей валюты.

На Западе популярен еще один проект -- с помощью валютного управления или центрального банка привязать деньги каждой республики к какой-либо сильной иностранной валюте, как доллар или марка (Hanke and Schuler, 1991; Hetzel, 1990; Jordan, 1991; Meltzer, 1991). Привязка собственной валюты к доллару или марке на деле означает, что именно доллар или марка будут использоваться в международной торговле и инвестициях. Этот проект и на самом деле решает проблему подыскания валюты, пригодной для международных сделок. Более того, он не противоречит обращению к рынкам евровалют.

Привязка к сильной валюте обеспечивает доступ к информации о мировых ценах, что необходимо для принятия разумных решений о размещении отечественных ресурсов и автоматически подталкивает цены и заработную плату каждой страны к сближению с мировыми ценами и заработной платой. При таком подходе возможно достижение более стабильных обменных курсов, чем при использовании системы свободно плавающих курсов.

Готовность передать ответственность за денежную стабильность в руки более уважаемого иностранного правительства вызовет доверие к правительству реформ. Именно это было главным соображением при организации европейского валютного союза, где валюты стран-участниц довольно прочно прикреплены к марке.

При всей желательности повышения доверия к отечественной денежной политике, неверный выбор обменного курса по отношению к валюте--якорю может для ряда стран оказаться слишком сильным потрясением, поскольку результатом будет слишком быстрое замедление темпов эмиссии. Как показал американский опыт, слишком быстрое сокращение эмиссии может привести к чрезмерным издержкам. Когда чилийцы привязали свои деньги к доллару, они также это поняли (Friedman; 1992, р. 234--244). Другим результатом присоединения к валютному союзу, как показал опыт Британии, может оказаться инфляция. (Walters, 1991). Историческая динамика плановых цен -- плохой ориентир для фиксации обменного курса. Стране с низким уровнем инфляции проще закрепить курс своих денег относительно доллара или марки. Но при высокой инфляции издержки в виде сокращения производства и роста безработицы могут оказаться политически неприемлемыми.

Кроме того, большая, часть удачных опытов привязывания национальной валюты к доллару приходится на малые страны (Гонконг, Сингапур), сильно зависящие от международной торговли. Но Россия и Украина крупные, гордые государства, для которых внешняя торговля не имеет критического значения. Прикрепление своих национальных валют к сильным валютам мира может повести к валютному контролю и торговым интервенциям, которых эти страны хотели бы избежать. Согласны с этим западные эксперты или нет, но в ближайшем будущем новые республики вряд ли доверят посторонним контроль над своими валютами.

Когда и как переходить к конвертируемости валюты

Широкое использование марок или евродолларов станет возможным только после того, как деньги вновь образованных республик станут конвертируемыми. Хотя большинство западных экспертов единодушны в том, что для успеха реформ нужна определенная форма конвертируемости, многие из них советуют для начала ограничить конвертируемость сделками по текущим счетам (обмен товарами и услугами). Конвертируемость по инвестиционным счетам следует допустить только после укрепления отечественных финансовых рынков и определенной денежной и налоговой стабилизации (Bergsten and Williamson, 1990; Cooper, 1990, 1991; Feige, 1991; Frenkel, 1990; Harberger, 1990; McKinnon, 1990). Сторонники такого подхода опасаются, что если позволить людям инвестировать за рубежом или держать деньги в западных банках, сбережения утекут из страны.

Общую точку зрения выражают Бергстен и Вильямсон, утверждающие, что "неограниченная конвертируемость делает возможной утечку капитала из страны в период ожидания реконструкции хозяйства, когда капитал особенно нужен" (Bergsten and Williamson; 1990, р. 38). Другой аргумент в пользу ограниченной конвертируемости выдвигает Роналд Маккиннон -- если позволить предприятиям Советского Союза "свободно брать кредиты или открывать депозиты на Западе", отечественная политика ограничения кредита окажется подорванной (Ronald McKinnon; 1991, р. 122). Мне кажется, что ограничить конвертируемость для инвестиционных сделок по такого рода причинам это тоже самое, как если бы мы ограничили подачу кислорода водолазу ради экономии топлива на воздушных насосах.

Ричард Купер писал: "Следует разрешить советским предприятиям и гражданам свободный доступ к иностранным валютам для приобретения товаров и услуг, но не для накопления валюты и не для приобретения собственности за границей" (Richard Cooper; 1991, pp. 118--119). Чтобы предотвращать нерегламентированное использование валюты потребуется система наблюдения и контроля. На практике придется ограничить объем валюты, разрешенной к вывозу при поездках за границу. Но Купер идет на важную уступку, заявляя, что "потребуются процедуры для наделения советских предприятий правом инвестировать за границей в системы сбыта и обслуживания экспортируемой продукции. В современном мире зарубежные инвестиции часто помогают поднять эффективность национального экспорта." (р. 119).

Если принять, что деньги являются важнейшим компонентом портфеля активов, тогда можно рассматривать запасы долларов или других твердых валют у физических и юридических лиц как важную форму инвестиций, направленных на продвижение экспорта (или импорта). Пока что деньги бывших советских республик и стран Восточной Европы не слишком широко употребимы в международных сделках. В качестве инструментов обмена евродоллары и другие валюты имеют сегодня несомненные преимущества. К какой бы стране не принадлежали экспортеры и импортеры, для проведения торговых и инвестиционных сделок им необходим запас твердой валюты. Так что, ограничивая доступ физических и юридических лиц к валютным ресурсам, пост-социалистические страны, фактически, сузят их возможности осуществлять экспортные и импортные сделки. Это примерно то же, что перекрывать кислород водолазу.

Ограничение конвертируемости для определенных типов сделок есть образец устарелой меркантилистской политики, ведущей, преимущественно, к разрастанию бюрократического аппарата, затрудняющего торговлю и инвестиции. Чтобы контролировать соблюдение правил валютного обмена бюрократам приходится изучать условия и направление операций, что замедляет прохождение платежей. Участникам сделки требуются дополнительные время и ресурсы на прохождение контроля (и на обход правил). Предприниматели, извлекающие доход из торговли автомобильными запчастями или посудой, вряд ли захотят переводить деньги на родину, если там им придется продать часть выручки государству, а затем, когда им опять понадобится валюта, встать в очередь за разрешением на покупку собственных денег.

Похоже, что в попытках противостоять вывозу капитала западные советники не учли все выгоды и убытки от политики ограничения прав собственности (в результате контроля валютных операций). Подобный расчет столь сомнителен, что даже сторонникам валютных ограничений на инвестиционные сделки приходится признать ненадежность такой политики (McKmnon, 1991; Frenkel, 1990; Harberger, 1990). Явный противник валютного контроля Игер предлагает обескураживающий список методов, используемых в разных странах для обхода валютного контроля (Yeager; 1976, pp. 138--157). Алэн Уолтере, один из немногих экспертов, рекомендующих быстрый отказ от контроля за инвестиционными сделками, пишет: "Я считаю, что свободная конвертируемость по инвестиционным сделкам важна для укрепления доверия к новым валютам" (Alan Walters; 1991, р. 131).

Ограничение конвертируемости для инвестиционных трансакций подрывает столь важную для перехода к рынку политику укрепления прав собственности. Например, если фирма получает из-за границы партию игрушек в обмен на партию текстиля, не возникает вопроса -- кому принадлежат игрушки и что с ними можно делать. Но многие западные советники считают, что если за игрушки нужно уплатить долларами, то часть их должна быть позднее возвращена правительству. Собственность в форме долларов не будет иметь той же защиты, что собственность в форме игрушек. Алэн Уолтерс замечает:

По поводу ограничения конвертируемости можно еще сказать, что правительство сохраняет за собой возможность держать своих подданных в загоне и, при случае, экспроприировать их собственность. ... Я считаю, что неограниченная конвертируемость есть полезный способ ограничения возможностей правительства обдирать своих граждан.

(Alan Walters; 1991, р. 12)

Роль защиты прав собственности в качестве стимула к труду, накоплениям и инвестициям столь велика, что новым республикам следует снять все ограничения на право приобретения собственности в любой стране. Работая более продуктивно и с большей напряженностью, граждане смогут привлечь в страну намного больше того, что они смогли накопить при прежнем режиме. Гораздо выгоднее поощрять полное раскрытие способностей и возможностей населения, чем пытаться конфисковать их собственность.

Иностранные и отечественные инвесторы станут инвестировать в экономику новых республик только в том случае, если будут уверены, что никто не помешает им вывезти прибыль или капитал в другую страну -- если того потребуют правила хозяйственной рациональности. Когда люди считают выгодным вывоз капитала за границу, валютный контроль почти никогда не оказывается эффективным препятствием. Чтобы предотвратить отток капитала необходимо и достаточно проводить политику защиты прав собственности, поощрения инвестиций и сохранения стабильной покупательной способности отечественной валюты. Те латиноамериканские страны, которые начали проводить такую политику, обнаружили, что капиталы начали возвращаться домой.

Где достать доллары
[Этот раздел развивает предложения Роберта Хетцеля и Чарльза Плоссера. См. Plosser (1991).]

Где юридические и физические лица из стран бывшего советской блока могут взять доллары для торговых операций?

Прежде всего, в этих странах уже наличествует немалое количество долларов, припрятываемых владельцами от властей. В последние годы необычный отток наличных из банков Федеральной резервной системы свидетельствует, что некоторые жители США отправляли кипы долларов друзьям и родственникам на родине. По оценке Института международных финансов (Institute of International Finance), в 1991 г. советские официальные экспортные организации держали на зарубежных счетах около 14 млрд. долл. -- вместо того, чтобы вернуть деньги московскому правительству (Wall Street Journal 1992). Возможно существование и иных тайных фондов, поскольку некоторые бывшие советские чиновники участвовали в рынке евродолларов с 1950-х годов (Yeager; 1976, р. 434).

Во-вторых, физические и юридические лица этих стран после приватизации станут владельцами активов, которые могут быть обменены на доллары или марки. Часть активов может быть использована в качестве обеспечения при получении кредита в долларах или марках. Отсюда следует, что приватизация госсобственности должна быть проведена как можно более быстро, чтобы в распоряжении каждого оказалась некая собственность.

В-третьих, предприниматели будут экспортировать товары и услуги, и получать доход в долларах. Для американских, европейских и японских банков возможность финансирования этого экспорта будет достаточно привлекательной. Для банков краткосрочные торговые кредиты есть хлеб насущный.

В-четвертых, когда станет ясно, что права собственности защищены, и ничто не препятствует вывозу прибыли и репатриации вложенного капитала, банки и инвесторы разных стран захотят вкладывать деньги в пост-социалистические государства. И, прежде всего, североамериканские инвесторы, скорее всего, отнесутся к новым возможностям так же, как сейчас они воспринимают инвестирование в страны Латинской Америки.

Заключение

Новые пост-социалистические государства крайне нуждаются в имеющих широкое распространение, конвертируемых валютах для обслуживания торговых и инвестиционных сделок как между странами бывшего советского блока, так и со всем остальным миром. Национальным валютам этих стран и только формирующимся банковским системам пока недостает опыта и привлекательности, чтобы быть полезными инструментами международных трансакций. И при этом развитие международной торговли есть ключевой фактор успеха всей политики реформ.

Многие западные консультанты рекомендуют республикам создание многосторонних валютных союзов вроде Европейского валютного союза или установление единой денежной системы. Другие западные советники рекомендуют с помощью валютного управления или центрального банка привязывать национальные валюты к сильным западным вроде доллара или марки. Такое решение помогло бы обеспечить достаточное количество долларов или марок для обслуживания международных трансакций. Хотя соответствующие организации могут со временем развиться, сейчас нет времени откладывать выход на мировые рынки.

Юридическим и физическим лицам республик проще всего было бы обратиться на рынки евровалют, которые вполне способны стать источником средств, необходимых для обслуживания торговых и инвестиционных сделок. Здесь же существуют развитые платежные механизмы и возможности финансирования многих видов трансакций.

Используя евродоллары, правительства республик избавятся от необходимости создавать новые институты. Им будет достаточно просто отойти в сторону и предоставить своим предпринимателям самим обо всем позаботиться. Использование рынков евровалют принесет максимальную пользу, если правительства сделают свои валюты полностью конвертируемыми, откажутся от всех форм валютного контроля, разрешат свободу торговли и инвестиций, защитят права собственности, сумеют обеспечить стабильность покупательной способности национальных валют и предоставят рынкам определять обменные курсы.

---

Литература

1. Bergsten C. Fred, and Williamson, John. "Currency Convertibility in Eastern Europe," In Central Banking Issues in Emerging Market-Oriented Economies, pp. 35--49. Kansas City: Federal Reserve Bank of Kansas City, 1990.
2. Brainard, Lawrence J. "Reform in Eastern Europe: Creating a Capital Market." Federal Reserve Bank of Kansas City Economic Review (January/February 1991): pp. 41--58.
3. Calvo, Guillermo A., and Frenkel, Jacob A. "From Centrally-Planned to Market Economies: The Road from CPE to PCPE." National Bureau of Economic Research Working Paper No. 3698, May 1991.
4. Campbell, Collin D. "The Banking System." In Handbook of Modern Finance, chap. 2, pp. 28--29, 2d ed. Edited by Dennis E.Logue. Boston: Warren, Gorham & Lamont, 1990.
5. Cooper, Richard N. "Commentary: Currency Convertibility in Eastern Europe." In Central Banking Issues in Emerging Market-Oriented Economies, pp. 141--148. Kansas City: Federal Reserve Bank of Kansas City, 1990.
6. Cooper, Richard N. "Opening the Soviet Economy." In What is to be Done? Proposals for the Soviet Transition to the Market, In Peck and Richardson (1991, pp. 116--132).
7. Feige, Edgar L. "Perestroika and Ruble Convertibility." Cato Journal 10 (3) (Winter 1991): pp. 631--653.
8. Fischer, Stanley, and Gelb, Alan. "The Process of Socialist Economic Transformation." Journal of Economic Perspectives 5 (4) (Fall 1991): pp. 91--105.
9. Frenkel, Jacob A. "Commentary: Currency Convertibility in Eastern Europe." In Central Banking Issues in Emerging Market-Oriented Economies, pp. 149--156. Kansas City: Federal Reserve Bank of Kansas City, 1990.
10. Friedman, Milton. Money Mischief: Episodes in Monetary History. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1992.
11. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Ruble Reform: A Lesson from Keynes." Cato Journal 10 (3) (Winter 1991): pp. 655--666.
12. Harberger, Arnold C. "Commentary: Currency Convertibility in Eastern Europe: Some Messages from Latin America." In Central Banking Issues in Emerging Market-Oriented Economies, pp. 157--165. Kansas City: Federal Reserve Bank of Kansas City, 1990.
13. Hetzel, Robert L. "Free Enterprise and Central Banking in Formerly Communist Countries." Federal Reserve Bank of Richmond Economic Review (May/June 1990): pp. 13--19.
14. Jordan, Jerry L. "Fiscal and Monetary Policies during the Transition from Socialism to Capitalism." Paper presented at the Mont Pelerin Society Regional Meeting. Prague, 3--6 November 1991.
15. Klaus, Vaclav. "Policy Dilemmas of Eastern European Reforms: Notes of Insider." Federal Reserve Bank of Kansas City, Economic Review (September/October 1990): pp. 5--8.
16. McKinnon. Ronald I. "Financial Control in the Transition from Classical Socialism to a Market Economy." Journal of Economic Perspectives 5 (4) (Fall 1991): pp. 107--122.
17. Meigs, A. James. "The Financial System." In Handbook of Modern Finance, chap. 1, pp. 1--21. 2d ed. Edited by Dennis E. Logue. Boston: Warren, Gorham & Lamont, 1990.
18. Meltzer, Allan H. "Prices and Wages in Transitions to a Market Economy." Paper presented at the Mont Pelerin Society Regional Meeting. Prague, 3--б November 1991.
19. Peck, Merton J., and Richardson, Thomas J., eds. What is to Be Done? Proposals for the Soviet Transition to the Market, New Haven: Yale University Press, 1991.
20. Plosser, Charles I. Memorandum for Shadow Open Market Committee Meeting, 29 September 1991.
21. Shelton, Judy. "A Bretton- Woods System for ex-Soviets." Wall Street Journal, 4 September 1991.
22. Swoboda, Alexander K. "The Euro-Dollar Market: An Interpretation." In Essays in International Finance, No. 64, February 1968. Princeton: International Finance Section, Department of Economics, Princeton University.
23. U. S.Treasury. Modernizing the Financial System, Recommendations for Safer, More Competitive Banks, Washington, D. C.: Government Printing Office, February 1991.
24. Wall Street Journal. "Ex-Soviet Exporters Kept Cash Abroad, Group Says." 13 February 1992, p. A16.
25. Walters, Alan. "Monetary and Fiscal Policy and Aid in the Transition." Paper presented at the Mont Pelerin Society Regional Meeting. Prague, 3--6 November 1991.
26. Yeager, Leiand B. International Monetary Relations: Theory, History, and Policy, 2d ed. New York: Harper & Row, 1976.

---

Комментарий
Монетарные институты в период перехода к рыночной экономике

Вильям А. Нисканен [Автор является председателем Cato Institute и бывшим членом Совета экономических экспертов при президенте США.]

Деньги в переходный период

Альтернативным формам организации денежного обращения в Странах Центральной и Восточной Европы в переходный период было посвящено много внимания. Осознанно или нет, но большая часть дискуссий была посвящена вопросу долгосрочного выбора монетарных институтов. Статья Джима Мейгса, напротив, обращена к более насущной задаче -- выбору монетарных институтов на период перехода к рыночной экономике.

Лидеры пост-коммунистических стран не располагают возможностью пространно и в академическом стиле обсуждать выбор альтернативных форм организации денежного хозяйства. Им приходится работать в условиях, которые большинство из нас оценили бы как крайне хаотические. Что же делать новым правительствам? Мейгс дает ответ, любезный слуху рыночных либералов: прочь с дороги! Мейгс рекомендует правительствам этих стран немедленно отказаться от каких-либо видов контроля за валютным обменом и разрешить юридическим и физическим лицам участвовать в международных сделках товарных и инвестиционных рынков, пользуясь любой евровалютой.

Он советует не дожидаться стабилизации отечественных валют, поскольку это требует времени и решающим образом связано с выработкой налоговой политики, не зависящей от финансирования центрального банка. Любое физическое или юридическое лицо может "позаимствовать" для международных трансакций денежную политику Федеральной резервной системы или Бундесбанка.

Не следует также ждать, пока разовьется отечественная банковская система. Для международных трансакций можно "позаимствовать" развитые банковские системы Запада.

Устранение валютного контроля

Мейгс также выступает, и, по моему мнению, совершенно обоснованно, против любых форм контроля за движением капитала. Есть основания для озабоченности тем, что капитал

утекает за границу, что "наши" отечественные сбережения инвестируются не внутри страны, как это должно быть, а за рубежом. В ответ Мейгс приводит три аргумента:

1. Валютный контроль увеличивает издержки перемещения капитала через национальные границы, но мало эффективен в деле предотвращения бегства капиталов, если внутри страны не гарантируются права собственности.
2. Для продвижения экспорта на европейские рынки нужно инвестировать в Европе.
3. Важнее всего, что валютный контроль затрудняет репатриацию дохода и ограничивает ликвидность инвестиций, что отпугивает иностранных инвесторов.

По всем этим причинам прекращение валютного контроля обычно ведет к возрастанию потоков капитала в обоих направлениях и страна, отказавшаяся от контроля, становится нетто-импортером капитала.

Преимущества развиваемого Мейгсом подхода

В целом, как мне представляется, подход Мейгса является наилучшим решение вопроса финансирования международных трансакций в переходный период. Этот подход не предопределяет долгосрочного выбора монетарных институтов, но при этом удается избежать рисков, создаваемых преждевременным выбором долгосрочных форм организации. Одним из дополнительных преимуществ такого подхода является то, что министры финансов новых стран получат возможность послать ребят из МВФ -- домой или к чертовой матери, кому куда ближе. Я с нетерпением жду этого момента.