Примечание к Главе седьмой. О непосредственных причинах прогресса богатства

О Т Д Е Л   Т Р Е Т И Й
Накопление, или сбережение за счёт дохода для прибавления к капиталу, рассматривается как стимул к увеличению богатства

196. Стр. 352. «Без сомнения, возможно путём экономии сразу отдать большую, чем обычно, долю продукта какой-нибудь страны на содержание производительных рабочих; и совершенно верно, что производительные рабочие являются потребителями так же, как и рабочие непроизводительные. И что касается рабочих, при этом не произойдёт уменьшения ни потребления, ни спроса. Но выше уже было показано, что потребление и спрос лиц, занятых производительным трудом, никогда не могут быть достаточным мотивом для накопления и приложения капитала».

Потребление и спрос лиц, занятых в производстве какого-либо определённого количества богатства, никогда не могут быть достаточным мотивом для производства его, если эти лица должны получить все произведённые товары и должны дать за них только труд, который произвёл эти товары; но предположим, что они получают семь восьмых этих товаров, а их наниматель удерживает только одну восьмую, с помощью которой он может снова нанять добавочно пять или десять человек, которые опять возьмут семь восьмых всех произведённых ими товаров, оставляя предпринимателю средства для найма добавочного числа рабочих в следующем году. Не могут ли такие накопления продолжать совершаться до тех пор, пока земля, поступившая в обработку в последнюю очередь, будет доставлять больше пищи, чем потребляется лицами, обрабатывающими эту землю? Если земля не будет давать столько пищи, то при любой системе будет положен конец всякому накоплению. Но если бы общество состояло только из землевладельцев, фермеров, владельцев предприятий по производству предметов первой необходимости и рабочих, накопление могло бы происходить до этого момента при условии, что население возрастает достаточно быстро. Если бы капитал возрастал слишком быстро по сравнению с населением, то, вместо того чтобы распоряжаться семью восьмыми продукта, население могло бы распоряжаться 99/100 <в рукописи вычеркнуто «или даже всем продуктом». — Прим. англ. ред.>, и таким образом не было бы никакого мотива для дальнейшего накопления. Если бы каждый человек был расположен накоплять каждую часть своего дохода, за исключением того, что необходимо для удовлетворения неотложных нужд, создалось бы именно такое положение, потому что принцип народонаселения недостаточно могущественен, чтобы удовлетворить такой большой спрос на рабочих, какой тогда существовал бы. Но положение рабочего было бы тогда весьма благоприятным, так как, что может быть лучше, чем положение человека, имеющего для продажи товар, на который существует почти неограниченный спрос, тогда как предложение ограничено и возрастает сравнительно медленно. Всё это соответствует общему принципу, о котором часто упоминали. Прибыль была бы низка, потому что была бы высока заработная плата, и продолжала бы оставаться низкой до тех пор, пока население не возрастёт и цена труда снова не упадёт.

Г-н Мальтус спрашивает: «Как можно предположить, что возросшее количество товаров, добытое увеличенным числом производительных рабочих, нашло бы покупателей без такого падения цены, которое, вероятно, понизило бы их стоимость ниже издержек производства или по меньшей мере весьма сильно уменьшило бы как способность, так и волю к сбережению?» На это я отвечаю, что способность и воля к сбережению значительно ослабеют, ибо это должно зависеть от доли продукта, предоставляемой фермеру или промышленнику. А по другому вопросу — где найдут товары покупателя — я отвечу: если бы они отвечали нуждам тех, кто обладает покупательной способностью, они не преминули бы найти покупателей, даже без всякого падения цены.

Если бы были произведены тысяча шляп, тысяча пар обуви, тысяча сюртуков, тысяча унций золота, они все обладали бы по отношению друг к другу относительной стоимостью, и эта относительная стоимость была бы сохранена, если бы они отвечали нуждам общества, независимо от того, достанется ли наибольшая доля рабочим или нанимателям.

Если заработная плата низка, пожалуй, только половина этих товаров может быть отдана рабочим. Если она высока, то три четверти, — но, будут ли они в руках хозяев или рабочих, стоимость этих товаров не будет различной.

Если 500 ф. ст. в деньгах были бы в руках хозяев, а 500 шляп, 500 квартеров пшеницы и т. д. и т. д. и все остальные товары в руках рабочих, относительная стоимость продукта была бы той же, как и в том случае, если бы 600 ф. ст. денег были в руках хозяев, а 600 <единиц. — Ред.> всякого другого товара и все остальные товары в руках рабочих. Как будет распределён продукт на деле, зависит от соотношения между капиталом и трудом, но как бы то ни было, на цены не будет оказано никакого влияния, если товары отвечают нуждам тех, кто может купить их. Если товары не отвечают нуждам покупателей, то в интересах производителей приспособить их к этим нуждам. Итак, из всего сказанного здесь мною следует, что, если произведённые товары будут отвечать нуждам покупателей, они не могут существовать в таком изобилии, чтобы не находить рынка.

Люди могут ошибаться, и могут быть произведены товары, не отвечающие спросу; рынок может быть ими переполнен, они могут не быть проданы по обычной цене, но тогда это вызывается ошибкой, а не недостатком спроса на продукты. На каждую произведённую вещь должен найтись собственник, будь то хозяин, землевладелец или рабочий. Всякий владелец товара необходимо предъявляет спрос; либо он желает сам потребить этот товар, тогда нет нужды в покупателе; либо он желает продать свой товар и купить на деньги какой-либо другой, который будет потреблён им или использован для будущего производства. Товар, которым он владеет, даст ему другой товар или не даст. Если да, то цель достигнута, и товар его нашёл рынок. Если нет, то что это доказывает? Что он не сумел приспособить свои средства к этой цели, что он просчитался. Он нуждается, например, в хлопчатобумажных тканях и произвёл сукно с целью получить их. На рынке либо имеются хлопчатобумажные ткани, либо их нет; если они имеются, собственник желает продать их единственно с целью купить какой-нибудь другой товар; но он хочет получить не сукно, а шёлк, полотно или вино. Это сразу свидетельствует о том, что собственник сукна неудачно выбрал средство, с помощью которого он сможет приобрести хлопчатобумажные ткани; ему нужно было бы произвести шёлк, полотно или вино; если бы он это сделал, то на рынке не было бы излишка ни одного товара, между тем как теперь наверняка имеется излишек одного, а именно сукна, а возможно и двух, потому что хлопчатобумажные ткани, может быть, не требуются никому другому. Но на рынке, может быть, не имеется никаких хлопчатобумажных тканей, что же должен был бы производить тот, кто в них нуждается? Если не будет никакого товара, с помощью которого он мог бы купить их (самое нелепое предположение), то вместо того, чтобы производить сукно, в котором он не нуждается, он сможет сам производить хлопчатобумажные ткани, которые ему нужны. Я хотел бы особенно обратить внимание читателя на то, что во все времена специфическим злом является не изобилие товаров, а неправильное приспособление произведённых товаров к нуждам людей. Спрос ограничивается единственно желанием и возможностью покупать.

Всякий, кто обладает товарами, имеет возможность потреблять, а так как людям удобно делить между собой занятия, отдельные лица будут производить один товар с целью купить другой; этот обмен обоюдно выгоден, но не абсолютно необходим, так как каждый человек мог бы употреблять свои средства и находящийся в его распоряжении труд в производстве именно тех товаров, которые он и его рабочие намерены потреблять: в этом случае не будет никакого рынка, и, следовательно, не может быть переполнения рынка. Раздел продукта между хозяином и рабочими — одно; обмен между теми, кому продукты в конечном счёте достаются, — другое.

Я исследовал этот вопрос так подробно потому, что он представляет наиважнейший предмет обсуждения <первоначально в рукописи здесь стояло: «и то, что я считаю ошибочным мнением, упорно выдвигается г-ном Мальтусом во всех частях его сочинения». — Прим. англ. ред.> в сочинении г-на Мальтуса. Если его взгляды на этот вопрос правильны, если товары могут умножиться в такой мере, что никто не будет расположен покупать и потреблять их, тогда средство, которое он неуверенно рекомендует, несомненно, вполне пригодно. Если тот, кто имеет возможность потреблять, не будет ни сам потреблять произведённые им товары, ни содействовать их потреблению другими с целью воспроизводства; если из двух необходимых для спроса вещей — воли и возможности купить — будет отсутствовать воля к покупке и в результате последует всеобщий застой торговли, мы не можем сделать ничего лучшего, чем последовать совету г-на Мальтуса и обязать правительство изыскать средства для покрытия нужд населения. В этом случае нам следовало бы обратиться с петицией к королю, чтобы он уволил своих нынешних министров по экономическим делам и заменил их другими, которые успешнее содействовали бы важнейшим интересам страны, поощряя расточительность правительства. Мы являемся, повидимому, нацией производителей, среди нас мало потребителей, и это зло приобрело, наконец, такие размеры, что мы будем осуждены на безнадёжную нищету, если парламент или министры не примут немедленно эффективного плана расходов.

197. Стр. 354. «Отнюдь неверно на деле, что товары всегда обмениваются на товары. Огромная масса товаров обменивается непосредственно на труд, производительный или непроизводительный, и совершенно ясно, что эта масса товаров в силу избытка может понизиться в стоимости по сравнению с трудом, на который она должна обмениваться, так же точно, как любой товар в силу избытка предложения его понижается в стоимости по сравнению с трудом или деньгами».

Совершенно верно: товары могут существовать в таком изобилии по сравнению с трудом, что стоимость их, оцениваемая в труде, понизится настолько, чтобы не давать никакого стимула для их дальнейшего производства. В этом случае труд будет распоряжаться большим количеством товаров. Это как раз то, что г-н Мальтус позже отрицает. Если г-н Мальтус имеет в виду, что может наступить такой избыток товаров, который сделает их разорительно дешёвыми при оценке в труде, то я согласен с ним, но это значит, другими словами, будто цена труда так высока, что он поглощает весь тот фонд, который должен принадлежать прибыли, и поэтому капиталист не будет заинтересован в продолжении накопления. А каково будет положение рабочего? Будет ли оно жалким?

198. Стр. 354. «В предположенном случае <продолжение предшествующей цитаты из книги Мальтуса. См. примечание 197 к стр. 354. — Ред.> на рынке было бы, видимо, необычайное количество товаров всякого рода, потому что и непроизводительные рабочие в силу накопления капитала стали бы производительными; поскольку общее число рабочих останется прежним, а покупательная способность и воля к покупке у землевладельцев и капиталистов, как предположено, уменьшатся, стоимость товаров в сравнении с трудом неизбежно понизится, так что прибыли сведутся почти к нулю, и на некоторое время дальнейшее производство прекратится. Но именно это понимают под выражением «переполнение рынка», которое в данном случае носит явно не частичный, а общий характер».

Никто этого не отрицает. Понизилась бы трудовая стоимость товаров, но не их денежная стоимость.

199. Стр. 355. «Если бы продукты сравнивались только друг с другом и обменивались только друг на друга, то было бы действительно верно, что, если бы стоимость всех этих товаров увеличивалась в любой степени с сохранением надлежащей пропорции между отдельными товарами, относительная стоимость всех товаров сохранилась бы; но если сравнивать их, как, несомненно, следует, с численностью и нуждами потребителей, то большое возрастание количества продуктов при сравнительно стабильной численности потребителей и при сокращении их потребностей в силу бережливости должно необходимо вызвать большое понижение стоимости этих продуктов, оцениваемых в труде. Таким образом, хотя тот же продукт мог стоить прежнее количество труда, он не мог бы купить столько же труда, сколько прежде; и это сильно нарушило бы возможность накопления и ослабило бы стимулы к последнему».

Я отрицаю, что потребности потребителей вообще уменьшаются в силу бережливости; вместе со способностью потреблять эти потребности переходят к другой группе потребителей. Я признаю, что будут нарушены способность и стимул капиталиста к накоплению.

Примечание. Я отрицаю одно и признаю другое, как сказано выше, при предположении, что население растёт не с такой же быстротой, как фонды, которые предназначены, чтобы дать ему занятие.

200. Стр. 355. «Утверждают, что платёжеспособный спрос есть не что иное, как предложение обменять один продукт на другой. Но всё ли это, что необходимо для платёжеспособного спроса? Хотя производство каждого товара, возможно, стоило одного и того же количества труда и капитала, и товары являются точными эквивалентами в обмене, почему же всё-таки не может быть такого изобилия обоих товаров, чтобы они оба были в состоянии покупать не больше, или лишь немногим больше, того количества труда, какого они стоили? И в этом случае, будет ли спрос на эти товары платёжеспособным? Будет ли он достаточен, чтобы содействовать их непрерывному производству? Бесспорно, нет. Возможно, что их соотношение не изменилось, но их отношение к нуждам общества, их отношение к слиткам и их отношение к труду в стране и за границей могли претерпеть огромнейшие изменения».

Если я дам унцию золота за квартер пшеницы, то эти товары, как допускает г-н Мальтус, эквивалентны друг другу в обмене.

Но он спрашивает: «Не может ли быть такого изобилия обоих товаров, чтобы они оба были в состоянии покупать не больше, или лишь немногим больше, того количества труда, какого они стоили? Будет ли спрос на эти товары платёжеспособным? Будет ли он достаточен, чтобы содействовать их непрерывному производству?» Я отвечаю вместе с г-ном Мальтусом: бесспорно, нет. Но разве в этом предмет спора? Это значит только, иными словами, что, когда труд чрезмерно дорог в сравнении с товарами, прибыли будут так низки, что не будут служить стимулом к накоплению. Кто отрицает это положение? Первоначальное положение г-на Мальтуса заключалось в следующем: если капитал накоплен и произведено большое количество товаров, последние не будут свободно обмениваться друг на друга на рынке; на них не будет спроса. Могут ли два положения быть столь различны, как эти? Так как товары настолько изобильны, что не могут покупать больше труда, неужели обложение народа налогами и возрастание расходов правительства могли бы повысить прибыль, единственную вещь, желательную для обеспечения непрерывного производства товаров?

201. Стр. 356. «Большая трудность состоит именно в том, чтобы производить или добывать товары этого рода <обладающие меновой стоимостью выше обычной по отношению к затраченному на них труду. — Ред.>, и они, конечно, не представляют естественного и необходимого следствия накопления капитала и увеличения количества товаров, в особенности, когда такое накопление капитала и увеличение количества товаров вызваны экономией в потреблении или отказом от потворства таким вкусам и потребностям, которые являются главными элементами спроса».

Г-н Мальтус говорит «об экономии в потреблении и отказе от потворства таким вкусам и потребностям, которые являются главными элементами спроса». Вся сущность спора сконцентрирована в этих словах. Г-н Сэй, г-н Милль и я говорим, что не будет ни экономии в потреблении, ни прекращения спроса. Как представляет положение дела сам г-н Мальтус? «Товары столь изобильны, что они в состоянии покупать не больше, или лишь немногим больше, того количества труда, какого они стоили». Но если большое количество товаров будет покупать малое количество труда, каждый рабочий будет иметь возможность потреблять большое количество товаров. Воля к потреблению существует всегда, когда есть возможность потреблять. Г-н Мальтус доказывает, что эта возможность не уничтожается, а переносится к рабочему. Мы согласны с ним и говорим, что всегда, когда есть возможность потреблять и есть воля к потреблению, неизбежно будет и спрос.

202. Стр. 357. «Хотя г-н Рикардо утверждает в качестве общего положения, что капитал не может быть в избытке, он вынужден сделать следующую уступку. Он говорит: «Есть только один случай, да и тот временный, в котором накопление капитала при низкой цене пищевых продуктов может привести к падению прибыли. Это бывает тогда, когда фонды на содержание труда возрастают гораздо быстрее, чем население: заработная плата в этом случае будет высока, а прибыль низка. Если бы каждый человек отказался от потребления предметов роскоши и думал только о накоплении, то возможно, что было бы произведено такое количество предметов насущной необходимости, которое не могло бы немедленно найти потребителей. За этим, несомненно, могло бы последовать общее переполнение рынка товарами, число которых ограничено, и, значит, могло бы не быть спроса на добавочное количество их, а применение дополнительного капитала не дало бы прибыли. Если бы люди перестали потреблять, они перестали бы производить». Затем г-н Рикардо прибавляет: «Это допущение не опровергает общего принципа» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 241. — Ред.>. Я не совсем согласен с этим его замечанием».

Я действительно говорю, что «было бы общее переполнение рынка товарами, число которых ограничено». Но могло ли существовать такое положение вещей? Разве было бы произведено только такое ограниченное число товаров? Это невозможно, потому что рабочие были бы рады потреблять предметы комфорта и роскоши, если бы могли получить их, и в предположенном случае для достижения главной цели хозяев в интересах последних было бы производить такие товары, которые их рабочие имеют желание и возможность оплачивать.

203. Стр. 358. «Другая основная ошибка, в которую, повидимому, впадают названные авторы и их сторонники, заключается в том, что они не принимают во внимание влияние столь общего и важного принципа человеческой натуры, как беспечность или любовь к праздности.

Было предположено, что, если бы известное число фермеров и известное число фабрикантов обменивались друг с другом излишками продовольствия и одежды и если бы их производительность внезапно настолько увеличилась, что и те и другие могли бы при помощи того же числа рабочих производить в дополнение к прежним продуктам ещё предметы роскоши, спрос не представлял бы ни малейшего затруднения, так как часть предметов роскоши, производимых фермером, обменивалась бы на часть предметов роскоши, производимых фабрикантом; и единственным, весьма благоприятным результатом было бы то, что обе стороны были бы лучше снабжены и получали бы больше благ.

Но при этом обмене считаются доказанными две вещи, которые как раз и являются спорными пунктами. Считается доказанным, что люди всегда предпочитают роскошь праздности и что каждая из сторон потребляет свою прибыль как доход».

Здесь г-н Мальтус снова изменяет своё положение. Мы не говорим, что праздность не может быть предпочтена роскоши. Я думаю, что может, и поэтому, если вопрос относился к мотивам производства, то между нами не было бы разногласия. Но г-н Мальтус предполагает, что этот мотив достаточно силен для производства товаров, а затем утверждает, что, когда товары произведены, для них не будет рынка, так как на них не будет никакого спроса.

Именно это положение мы отрицаем. Мы не говорим, что товары будут производиться при всяких условиях, но, если они производятся, мы утверждаем, что всегда найдётся кто-либо, у кого будет желание и возможность потреблять их или, другими словами, на них будет спрос. Г-н Мальтус выдвигает пример общества, не накопляющего, предпочитающего праздность роскоши, не предъявляющего спроса на труд, не обрабатывающего земли, как доказательство плохих последствий, которые в действительности были бы результатом противоположного образа действий; такому обществу он противопоставляет другое, где капитал накоплялся бы, где активность заняла бы место праздности, где был бы величайший спрос на труд и где земли были бы сделаны наиболее производительными, ибо всё это включается в слово «накопление». Люди предпочтут праздность роскоши! Предметы роскоши тогда не будут производиться, потому что их нельзя произвести без труда, этой противоположности праздности. Если они не будут произведены, они не могут нуждаться в рынке и не может быть никакого переполнения ими рынка.

204. Стр. 360. «Г-н Рикардо говорит, что «если человеку, имеющему 100 тыс. ф. ст., дадут ещё 10 тыс. ф. ст. в год, то он не спрячет их в сундук: он или увеличит свои расходы на 10 тыс. ф. ст., или употребит их производительно, или, наконец, отдаст их для той же цели кому-нибудь другому взаймы. И в том и в другом случае спрос возрастёт, хотя и на различные предметы. Если бы он увеличил свои расходы, то его платёжеспособный спрос, вероятно, направился бы на такие предметы, как дома, мебель или какие-нибудь другие предметы комфорта. Но если бы он употребил свои 10 тыс. ф. ст. производительно, то его платёжеспособный спрос направился бы на предметы пищи, одежду и сырой материал, с помощью которых новые рабочие могли бы взяться за работу. Это опять-таки создаст спрос» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 240. — Ред.>.

Согласно этому принципу предполагается, что, если бы более богатая часть общества отказалась от своих обычных удобств и предметов роскоши с целью накопления, единственным следствием этого было бы направление почти всего капитала страны в производство предметов первой необходимости, что привело бы к большому расширению обработки земли и росту населения. Но, если не предположить полной перемены в обычных мотивах к накоплению, это не могло бы случиться».

Здесь обсуждается вопрос о мотивах накопления; не это является предметом спора, мы говорили только о следствиях накопления. Существует весьма отчётливое различие между этими двумя вопросами.

205. Стр. 361. «Само определение плодородной земли состоит в том, что это земля, могущая доставлять средства существования более значительному числу лиц, чем то, которое требуется для её обработки; если вместо того, чтобы расходовать этот излишек на удобства и предметы роскоши и на непроизводительных потребителей, землевладелец употребил бы его на то, чтобы занять обработкой земли столько рабочих, сколько он мог бы прокормить на свои сбережения, ясно, что он не только не обогатился бы, а, следуя по этому пути, он разорился бы...».

Со всем этим я согласен, но это не имеет никакого отношения к вопросу.

206. Стр. 363. «Ясно, что без расходов, которые были бы стимулом для торговли, промышленности и для непроизводительных потребителей, или без аграрного закона, рассчитанного на изменение обычных мотивов накопления, у землевладельцев не было бы достаточного стимула для хорошей обработки земли, и такая страна, как Англия, из богатой и населённой, при таких привычках к бережливости, неизбежно стала бы бедной и сравнительно мало населённой».

Другими словами, поскольку не было бы никакого мотива к бережливости и накоплению, при таких ограниченных потребностях не было бы ни бережливости, ни накопления, и, следовательно, страна с такими привычками к бережливости стала бы бедной и сравнительно мало населённой.

207. Стр. 363. «Пока фермеры были бы расположены потреблять предметы роскоши, производимые фабрикантами, а фабриканты — потреблять предметы роскоши, производимые фермерами, всё шло бы гладко; но, если бы одна из сторон или обе принялись сберегать, чтобы улучшить своё положение и обеспечить в будущем свои семьи, положение вещей стало бы совершенно иным. Вместо того чтобы приобретать ленты, кружева и бархат, фермер довольствовался бы более простой одеждой, но этой экономией он лишил бы фабриканта возможности покупать у него прежнее количество продуктов».

Это верно, но не стали бы рабочие фабриканта покупать эти продукты или то, что было бы произведено вместо них?

208. Стр. 365. «Нужно было бы только незначительное население, чтобы при помощи хороших машин доставить простую одежду для такого общества, и оно поглощало бы только маленькую часть надлежащего прибавочного продукта с плодородных и хорошо обрабатываемых земель. Поэтому наблюдался бы, очевидно, общий недостаток спроса как на продукты, так и на рабочие руки».

Особенная нужда была бы в рабочих. «Для фермера, — говорит г-н Мальтус, — было бы совершенно бесполезно продолжать обрабатывать свою землю только с целью доставить пищу и одежду своим рабочим, если бы он не мог сам ни потребить произведённый им прибавочный продукт, ни реализовать его в форме, в которой он мог бы передать этот прибавочный продукт своим потомкам». Что, кроме недостатка населения, могло бы помешать ему реализовать этот прибавочный продукт в форме, в которой он мог бы быть передан потомкам? Я — фермер, имеющий 1000 квартеров пшеницы, и моя цель — накопление состояния для моей семьи. С помощью этой пшеницы я могу нанять известное число людей для обработки арендованной мною земли, и после уплаты ренты за первый год я реализую 1 300 квартеров, или 300 квартеров прибыли. В следующем году, если на рынке много рабочих, я могу нанять большее число их, чем прежде, и мои 1 300 квартеров превратятся в 1 700, и так из года в год я буду увеличивать количество пшеницы, пока не доведу его до 10 тыс. квартеров, и если цена труда сохранится на прежнем уровне, я смогу распоряжаться в десять раз большим количеством труда, чем тогда, когда я начал свои операции <Когда у меня была 1 тыс. квартеров, всё это количество было потреблено в течение года, и так было в каждый последующий период — всё количество всегда потребляется и воспроизводится. Слово «накопление» вводит в заблуждение многих людей, и иногда я думаю, что оно вводит в заблуждение и г-на Мальтуса. Многие предполагают, что пшеница накопляется; между тем, чтобы сделать этот капитал производительным и увеличить богатство, пшеница должна постоянно потребляться и воспроизводиться. [Сноска Рикардо, написанная на отдельном листке. — Прим. англ. ред.]>. Разве я не накопил тогда состояние для своей семьи? Разве я не дал ей возможность пользоваться трудом рабочих каким ей угодно способом и наслаждаться плодами его? И что может помешать мне сделать это, кроме повышения цены труда или уменьшения производительных сил земли? О последнем мы уже говорили; это необходимо ограничивает всякое накопление. О повышении цены труда я также говорил; если рост населения не идёт наравне с увеличением капитала, цена труда повысится, и количество пшеницы, которое я должен был бы получать ежегодно, вместо того чтобы возрастать в отношениях 1 000, 1 300, 1 700 и т. д., могло бы в результате приносимых мною жертв ради получения требующихся рабочих увеличивать мой капитал только в отношениях 1 000, 1 200, 1 300 и т. д. Тогда действительная причина того, что моё накопление идёт медленным темпом, будет в том, что налицо недостаток рабочих рук; каким же образом может тогда г-н Мальтус утверждать, что «будет поэтому общий недостаток спроса как на продукты, так и на рабочие руки». Г-н Мальтус мог бы действительно сказать, что мои операции увеличат количество пшеницы скорее, чем это потребуется для прокормления существующего населения.

Я соглашаюсь с этим, но если моей целью является накопление, то почему я должен производить именно пшеницу, а не какой-либо другой товар, на который может оказаться спрос?

209. Стр. 366. «Я уже сказал в одной из предшествующих глав, что стоимость капитальных затрат очень часто понижается не пропорционально падению стоимости продукта, полученного при помощи этого капитала, и часто одним этим можно объяснить низкий уровень прибылей. Но независимо от этого соображения очевидно, что по отношению к производству всех товаров, кроме предметов первой необходимости, теория совершенно проста. Вследствие отсутствия спроса эти продукты могут быть очень дёшевы, и большая доля всей произведённой стоимости может достаться рабочему, хотя он будет плохо оплачен в предметах первой необходимости, и его заработная плата может быть определённо низка как по отношению к получаемому им количеству пищи, так и по отношению к труду, нужному, чтобы её произвести».

Существует большое желание накоплять капитал. Таково предположение. Следствием, согласно г-ну Мальтусу, будет то, что рабочий «будет плохо оплачен, и его заработная плата может быть определённо низка как по отношению к получаемому им количеству пищи, так и по отношению к труду, нужному, чтобы её произвести».

Другими словами, я желаю накоплять капитал из своего дохода; если я употребляю свой доход как капитал, я буду нуждаться в рабочих; рабочий может производить в избытке, и всё же он будет плохо оплачиваем в товаре, который он производит, и в конечном счёте я не буду получать высокой прибыли и не смогу разбогатеть.

210. Стр. 367. «Если бы было сказано следующее: «вследствие того, что большая часть стоимости промышленных продуктов, согласно нашему предположению, поглощается заработной платой, можно утверждать, что причиной падения прибыли является высокая заработная плата», я наверное протестовал бы против такого явного злоупотребления словами. Единственным оправданным основанием для принятия нового термина или для употребления старого в новом смысле может быть желание сообщить читателю более точную информацию; но ссылаться в данном случае на более высокую заработную плату, а не на падение цены товаров значило бы поступать так, как будто у автора есть специальное намерение возможно больше скрывать от читателя действительное положение вещей».

При предположенных условиях рабочий либо получил бы крупную долю хлеба, произведённого на земле, поступившей в обработку в последнюю очередь, или не получил бы крупной доли товаров, произведённых фабрикантом. Фермер, обрабатывающий участок земли, последним поступивший в обработку, есть фабрикант хлеба, он не платит ренты. В какой бы пропорции ни делился между хозяевами и рабочими продукт в обрабатывающей промышленности, в такой же пропорции будет разделён хлеб, продукт земледелия.

Цена труда не может быть высока в обрабатывающей промышленности и низка в земледелии, и точно так же прибыль. Я думаю, что цена труда будет высока в обоих случаях, но г-н Мальтус протестует против того, чтобы заработную плату рабочего называли высокой из-за того, что он хорошо вознаграждается в товарах. Так вот, от г-на Мальтуса меньше всего можно было бы ожидать подобного возражения; от него мы не должны были бы слышать, что «это есть употребление старого термина в новом смысле или принятие нового, и это создаёт впечатление, будто у автора есть специальное намерение возможно больше скрывать от читателя действительное положение вещей». Я считаю, что г-н Мальтус — последний человек, который мог это сказать, потому что он говорил нам, что денежная заработная плата есть только номинальная заработная плата, что реальная заработная плата рабочего состоит в изобилии предметов первой необходимости и удобств, возможность приобрести которые рабочему даёт заработная плата. В действительности только эти удобства и предметы первой необходимости составляют реальную стоимость, а всё остальное есть стоимость номинальная. Итак, я нахожу, что рабочий хорошо оплачивается в реальной стоимости; когда же я говорю, что его заработная плата поэтому высока, г-н Мальтус серьёзно заявляет мне, что я употребляю термин в новом смысле, а это может только ввести в заблуждение и создать путаницу.

Пусть не предполагают, что я принимаю в данном случае меру г-на Мальтуса; заработная плата высока как в его мере, так и в моей. Рабочий получит большую долю продукта, и поэтому я говорю, что его заработная плата высока. Его заработная плата будет высока в деньгах, если только деньги не изменились в стоимости, так как те самые причины, которые побуждают фермера и фабриканта давать высокую заработную плату в своих товарах, должны побуждать держателя денег давать высокую заработную плату в деньгах. Не выдвинуто достаточных соображений, почему относительная стоимость денег, хлеба и промышленных изделий должна измениться.

211. Стр. 367. «Г-н Рикардо признаёт, что приложению капитала к земледелию может быть поставлен предел ограниченными потребностями общества, независимо от истощения почвы. В предположенном случае этот продел по необходимости должен быть очень узким, так как кроме земледельцев почти нет людей, могущих предъявить эффективный спрос на продукты. При таких условиях мог бы быть произведен хлеб, который потерял бы характер и свойство богатства, и, как я уже отмечал раньше, все части продукта обладали бы неодинаковой стоимостью».

Мог бы быть произведён хлеб, который потерял бы характер богатства! Тогда он был бы чрезвычайно дёшев; дёшев по сравнению с промышленными изделиями, дёшев по сравнению с трудом, и всё же г-н Мальтус говорит, что заработная плата может быть определённо низка. Низка в каком выражении? Не в хлебе, реальной мере стоимости г-на Мальтуса. Смотри стр. 357.

212. Стр. 368. «Я должен ещё заметить, что, если в связи с уменьшением спроса на хлеб земледельцы изымали бы свои капиталы, с тем чтобы установить лучшее соотношение между предложением и тем количеством, которое может быть оплачено надлежащим образом; если они все же не могли бы дать изъятому из земледелия капиталу никакого другого применения, а согласно прежнему предположению они не смогут найти ему применения, то, несомненно, что последствия для них как земледельцев были бы во всех отношениях таковы, как если бы произошло общее уменьшение всего их капитала, хотя в течение некоторого времени они могли бы извлекать достаточную прибыль из той небольшой части капитала, которую они будут попрежнему применять в земледелии».

Фермеры, говорит г-н Мальтус, не могли бы употребить свои капиталы иначе, как на обработку земли. Я утверждаю, что они употребили бы их иным образом, так как иначе их капиталы не приносили бы прибыли. Либо капиталисты, либо рабочие имели бы право предъявлять спрос на продукт труда. То, на что они предъявили бы спрос, было бы произведено.

213. Стр. 369. «Если бы в процессе сбережения всё, что было потеряно капиталистом, было бы выиграно рабочим, препятствие, поставленное росту богатства, было бы только временным, как говорит г-н Рикардо, и не пришлось бы опасаться последствий этого. Но если превращение дохода в капитал, перешедшее за известный предел вследствие уменьшения платёжеспособного спроса на продукты, должно оставить рабочих без работы, то очевидно, что зашедшие слишком далеко привычки к бережливости могут сопровождаться сначала самыми гибельными последствиями и затем вызвать чувствительный и постоянный упадок богатства и сокращение населения».

Здесь разногласие между мною и г-ном Мальтусом констатировано совершенно верно. Читатель должен сам судить, на чьей стороне истина.

214. Стр. 369. «Бережливость, или превращение дохода в капитал, может иметь место без всякого сокращения потребления, если первым возрастает доход».

Я говорю, что это всегда происходит без всякого сокращения потребления. Г-н Мальтус усложняет это положение условием: «если первым возрастает доход». Я не понимаю, что подразумевает г-н Мальтус под условием «если первым возрастает доход». Прежде чего?

215. Стр. 370. «Всё, что я хочу сказать, сводится к тому, что никакая нация не может стать богатой путем накопления капитала в результате перманентного сокращения потребления, потому что, поскольку такое накопление значительно превысит размеры, нужные для удовлетворения эффективного спроса на продукты, часть его очень скоро потеряет свою полезность и стоимость и перестанет носить характер богатства».

Под накоплением капитала из дохода подразумевается рост потребления производительными рабочими вместо непроизводительных. Потребление несомненно как в одном, так и в другом случае; разница заключается только в количестве продуктов.

216. Стр. 371. «Но г-н Рикардо не удовольствовался показом того, что трудность добывания пищи для рабочего есть единственная абсолютно необходимая причина падения прибыли, в чём я готов вполне и целиком с ним согласиться; но далее он сказал, что при настоящем положении вещей нет никакой иной причины падения прибылей, носящей сколько-нибудь перманентный характер».

Разве я не сказал, что прибыль во всех случаях зависит от заработной платы? Я ссылаюсь с уверенностью на мою главу о заработной плате, чтобы показать, что, кроме трудности производства пищи, я допускал и другие причины повышения заработной платы также и для периодов значительной продолжительности.

217. Стр. 372. «Хотя г-н Рикардо следовал совершенно иным путём <чем Мальтус в «Опыте о народонаселении». — Ред.>, я думаю, что тот же ход рассуждения должен быть применён к норме прибыли и к развитию капитала. Вполне признавая, что вряд ли в четырёх частях света существует страна, где не было бы недостатка капитала, причём в большинстве стран этот недостаток очень велик по отношению к территории и даже к численности населения; вполне признавая в то же время крайнюю желательность роста капитала, я сказал бы, что там, где спрос на товары не таков, чтобы доставить производителю нормальную прибыль, и капиталисты не знают, где и как с выгодой применить свои капиталы, сбережение из дохода с целью ещё больше увеличить капитал привело бы только к преждевременному ослаблению стимула к накоплению и ещё больше затруднило бы положение капиталистов при очень малом увеличении полноценного и рентабельного капитала».

Здесь снова сказано, что капитал может быть недостаточен, население избыточно и, следовательно, заработная плата низка и всё же употребление капитала не будет приносить производителю товаров справедливую прибыль.

Я был бы рад, если бы г-н Мальтус сказал нам, что именно подразумевает он под низкой заработной платой в этом случае. Я называю заработную плату во многих случаях высокой, хотя номинально она низка, если выплачивается человеку, который выполняет небольшую работу или не выполняет никакой работы.

Если бы я сказал, что желательно продолжать накопление капитала, когда он не приносит производителю никакой прибыли, то могло бы ещё быть некоторое основание для такого обвинения. Это нежелательно для капиталиста, но никогда не бывает убыточно для страны; было бы столь же разумно жаловаться на слишком большое производство, как на слишком большое обилие воды или воздуха. Я говорю только, что при таких обстоятельствах капитал не будет накопляться.

218. Стр. 372. «Первое, что требуется в обоих этих случаях недостатка капитала и недостаточной численности населения, — это эффективный спрос на товары, т.е. спрос тех, кто способен и желает платить за них надлежащую цену».

Что подразумевается здесь под недостатком капитала? Если капитал недостаточен, может ли происходить какой-нибудь вред от накопления капитала путём сбережения из дохода, от увеличения того, в чём существует недостаток?

Не имеет ли г-н Мальтус в виду недостаточную прибыль на капитал? При недостатке капитала прибыль была бы высока.

219. Стр. 375. «Хотя поэтому можно признать, что законы, регулирующие рост капитала, не так ясны, как законы, регулирующие рост населения, всё же несомненно верно, что и те и другие однородны; продолжать превращать доход в капитал с целью постоянного возрастания богатства, когда нет надлежащего спроса на продукты этого капитала, столь же напрасно, как продолжать поощрять браки и деторождение при отсутствии спроса на рабочих и без увеличения фондов для их прокормления».

Соблазн увеличивать капитал возникает не из спроса на его продукты, так как этот спрос никогда не отсутствует, но из прибылей, возникающих вследствие продажи продуктов. Высокая заработная плата может совершенно уничтожить эти прибыли.

То, что г-н Мальтус называет спросом на капитал, я называю высокой прибылью; капитал не покупается и не продаётся, его занимают из процентов, и высокий процент дают, когда прибыль высока. Язык г-на Мальтуса кажется мне в данном случае "новым и необычным" <намёк на то, что на стр. 215 Мальтус назвал «необычным» язык Рикардо. -- Ред.>

О Т Д Е Л   Ч Е Т В Ё Р Т Ы Й
О плодородии почвы как стимуле непрерывного возрастания богатства

220. Стр. 377. «Говорят <речь идёт о Рикардо. См. Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 241. — Ред.>, что лица, имеющие в своём распоряжении пищу и предметы первой необходимости, не будут долго испытывать нужду в рабочих, которые сделают их обладателями наиболее полезных и желательных для них предметов, но это положение, повидимому, находится в прямом противоречии с опытом».

Это замечание относилось к Англии, а не к странам, только наполовину цивилизованным.

221. Стр. 378. «Однако, если взять в качестве примера отдельного рабочего и предположить, что он обладает в данной степени активностью и мастерством, будет совершенно бесспорно, что, чем меньше его рабочего времени тратится на добывание пищи, тем больше времени он сможет посвятить приобретению удобств и предметов роскоши; но нельзя применять эту истину к нации в целом и делать отсюда вывод, что, чем легче получать пищу, тем лучше население будет снабжаться удобствами и предметами роскоши; это было бы одним из тех поспешных и неправильных заключений, которые часто делают в силу недостатка должного внимания к изменению предпосылок, вызываемому применением положения, основывающегося на этих предпосылках».

Если бы заработная плата рабочего была высока, он мог бы поступать как ему угодно, мог бы предпочесть безделие или роскошь; но если заработная плата низка, а прибыль высока <первоначальная редакция конца этого примечания в рукописи была следующей: «он должен производить удобства и предметы роскоши для своего хозяина, если он может с большой лёгкостью и за короткий промежуток времени произвести предметы первой необходимости, могущие ему самому потребоваться». — Прим. англ. ред.>, у него нет выбора, он должен производить удобства и предметы роскоши для своего хозяина или умереть с голоду; количество и качество этих предметов зависят от лёгкости производства и от времени, которое может потребоваться на их производство.

222. Стр. 379. «Очень мало удобств и предметов роскоши было бы у общества, если бы у главных агентов производства не было более могущественного мотива для деятельности, чем желание наслаждаться ими. Именно нужда в предметах первой необходимости главным образом побуждает рабочих производить предметы роскоши; и если бы этот стимул был устранён или значительно ослаблен так, чтобы можно было получить предметы первой необходимости при затрате очень небольшого труда, то есть все основания полагать, что на производство удобств затрачивалось бы не больше времени, а меньше».

Не думает ли г-н Мальтус, что при современном положении Англии положение рабочего улучшилось бы, если бы он мог производить больше предметов первой необходимости в то же время и при помощи того же количества труда? Встревожился ли бы он, если бы следствием этого была любовь к праздности?

223. Стр. 380. «Но что мы видим в действительности, когда изучаем положение отсталых стран? Мы видим там, почти без исключения, что в обработке земли занята несравненно большая часть населения, чем в странах, где рост населения сделал необходимой обработку менее плодородных земель, а производству удобств и предметов роскоши в отсталых странах уделяется не больше, а меньше времени».

На аргумент относительно технического мастерства, положения и мощи наиболее развитой страны отвечают ссылкой на положение отсталых стран, которые не знают ни мастерства, ни даже комфорта, доставляемого самыми обыкновенными удобствами. Правда ли, что все эти страны получают пищу с большей лёгкостью? Если они не знают наших технических усовершенствований, они не знают также некоторых известных нам способов производить с меньшей затратой труда. Г-н Мальтус говорит, что в Англии в земледелии занята меньшая часть населения, чем где-либо. Это очень возможно и весьма удовлетворительно, если это верно, но мы не должны забывать, что при обработке земли в Англии употребляется значительно большее число лошадей и рогатого скота; они подходят под название рабочих, потому что замещают последних, и их существование, так же как и существование рабочих, поддерживается продуктами питания.

Примечание. К этому следует прибавить и более усовершенствованные машины, употребляемые в земледелии в Англии.

224. Стр. 381. «По подсчётам Зюсмильха, исчислившего по различным странам удельный вес населения, живущего в городах и не занятого в земледелии, самое высокое отношение составляет 7 : 3, т. е. на семь человек, живущих в деревнях, приходится три человека в городах; между тем в Англии удельный вес лиц, занятых в обработке земли, по сравнению с остальным населением составляет меньше чем 2 : 3.

Этот необычный факт представляет разительное доказательство того, насколько опасно в политической экономии делать выводы из физических свойств материала, не обращая внимания ни на моральные, ни на физические качества агентов производства».

Кто делал когда-либо выводы из физических свойств почвы без учёта её продуктивности соразмерно количеству затраченного на неё труда? Г-н Мальтус тратит очень много времени, стараясь опровергнуть то, чего никто никогда не выдвигал. Он предполагает, будто я сказал, что прибыли во всех странах зависят от плодородия земли, поступившей в обработку в последнюю очередь, и много трудился над доказательством того что это мнение не обосновано. Я никогда не держался такого мнения и не знаю, кто его придерживается.

В каждой стране прибыли пропорциональны производительности труда на земле, поступившей в обработку в последнюю очередь, при непременном условии, что рабочие в каждой стране довольствуются одним и тем же количеством предметов первой необходимости; но, поскольку этого не бывает, так как в силу различных причин вознаграждение за труд меняется, прибыли зависят от той доли всего продукта земли, поступившей после всех в обработку, которая должна быть отдана, чтобы получить этот продукт.

225. Стр. 382. «... Человек, могущий раздобыть для своей семьи необходимую пищу, работая два дня в неделю, обладает физической возможностью трудиться гораздо дольше, чтобы добыть удобства и предметы роскоши, по сравнению с человеком, вынужденным затратить четыре дня, чтобы обеспечить себе пропитание; но если легкость добывания пищи порождает привычку к беспечности, последняя может заставить человека предпочесть роскошь безделья или кратковременного труда удовольствию от обладания удобствами и комфортом; в этом случае он может употребить меньше времени на труд ради удобств и комфорта и получит их в меньшем количестве, чем в том случае, если бы он вынужден был работать больше, чтобы получить пищу.

Среди массы стран, нынешним положением которых можно было бы более или менее иллюстрировать и подтвердить истину этих положений, ни одна, пожалуй, не представляет более разительного примера, чем испанские владения в Америке, ценное описание которых недавно опубликовано г-ном Гумбольдтом».

Здесь г-н Мальтус ещё раз старается доказать то, чего никто не оспаривает. Производство всех стран теперь всегда соразмерно их средствам производства! Допустим, но какой вывод хочет из этого сделать г-н Мальтус? Хочет ли он сказать, что он враг новых льгот для производства хлеба в Англии, потому что это сделает население беспечным, и эти льготы заставят людей потерять вкус к предметам роскоши и довольствоваться простейшим столом? Он должен иметь в виду именно это, или его аргумент бьёт мимо цели. Посмотрите на следствия дешевизны средств производства в Южной Америке, взгляните на беспечную расу жителей этой страны! К чему нам смотреть на них, разве только как на пример и предостережение, если станем прислушиваться к опасным проектам тех, кто хотел бы сделать хлеб дешёвым в нашей стране? Моя большая претензия к г-ну Мальтусу состоит в том, что он постоянно уклоняется от предмета спора. Сперва он начинает оспаривать положение о том, сделают ли известные меры хлеб дешевле, но, не закончив своей аргументации, старается доказать, что удешевление хлеба было бы нецелесообразно ввиду возможного морального влияния этого на народ. Это два совершенно различных положения.

Г-н Сэй прекрасно сказал, что не дело политико-эконома давать советы; он должен сказать вам, как стать богатым, но не обязан советовать вам, чтобы вы предпочитали богатство беспечности или беспечность богатству.

226. Стр. 388. «Невозможно сомневаться хотя бы на одно мгновение, что беспечность туземцев значительно усугубляется их политическим положением; но, несмотря на такое политическое положение, беспечность их легко уступает под действием обычных побуждений; об этом свидетельствует быстрое развитие земледелия по соседству с новыми рудниками, где создаётся оживлённый и эффективный спрос на рабочие руки и продукты».

Этот факт, относящийся к рудникам, показывает, как мало весь аргумент касательно Южной Америки применим к Англии. Действительно, меня поражает, как можно выдвигать его в оправдание того мнения, что и капитал и население могут быть в Англии избыточными в одно и то же время.

Поскольку о нашей стране и о сходных с нею странах я сказал: «Если бы в моём распоряжении были пища и предметы первой необходимости, я недолго испытывал бы нужду в рабочих, которые доставили бы мне некоторые из предметов, наиболее полезные или наиболее желательные мне», г-н Мальтус облекает это положение в наиболее общую форму и пишет:

«Говорят, что лица, имеющие в своём распоряжении пищу и предметы первой необходимости, не будут долго испытывать нужду в рабочих» <см. примечание 220 к стр. 377. — Ред.> и т. д. и т. д. Затем он ссылается на Южную Америку и старается показать, что там существуют лица, располагающие пищей и предметами первой необходимости, но не нанимающие рабочих, во-первых, потому, что не нуждаются в удобствах и предметах роскоши; во-вторых, потому, что рабочие не имеют никакой сноровки в изготовлении этих предметов, если бы даже нужда в них существовала, и, кроме того, они представляют беспечную расу, которую только с большим трудом можно заставить работать; и в-третьих, потому, что рынок товара, который легче всего производить, настолько ограничен, что всегда переполнен. Можно было бы дать ответ на многое из того, что здесь сказано о Южной Америке; можно показать, что всё совершенно согласуется с принципами, для опровержения которых выдвинуто положение г-на Мальтуса, но всё это так мало применимо к странам с плотным населением, с обилием капитала, технического мастерства, торговли и обрабатывающей промышленности и со склонностью ко всем удовольствиям, которые могут быть доставлены природой, искусством или наукой, что не требует серьёзного рассмотрения.

227. Стр. 389. «За исключением местностей по соседству с рудниками и вблизи больших городов, эффективный спрос на продукты не таков, чтобы побуждать крупных землевладельцев подвергать надлежащей обработке свои колоссальные земли; численность населения, с трудом добывающего средства существования, очевидно, в общем превышает спрос на труд, т. е. то число людей, которым страна может регулярно и постоянно давать работу при современном состоянии её земледелия и промышленности».

Мне кажется, здесь налицо прямое противоречие. «Эффективный спрос на продукты не таков, чтобы побуждать крупных землевладельцев подвергать надлежащей обработке свои колоссальные земли». Разве нельзя ничего получить за продукт? Нельзя ли получить в обмен на него труд? И разве нельзя получить все богатства при помощи труда? Г-н Мальтус должен ответить на эти вопросы. «Население с трудом добывает средства существования, и, очевидно, численность его в общем превышает спрос на труд, т. е. то число людей, которым страна может регулярно и постоянно давать работу при современном состоянии её земледелия». Вот страна, степень плодородия которой почти баснословна и невероятна, с многочисленным населением, которое с трудом добывает средства существования и готово обменивать свой труд на продукты, и всё же существует такой малый спрос на продукты, что не создаётся стимула для обработки земель.

228. Стр. 390. «Такие землевладельцы <подобные тем, о которых говорит Гумбольдт. У Гумбольдта сказано: «небольшому числу могущественных семей принадлежит большая часть площади около Вера-Крус и Сан-Луис Потоси, и никакой закон не вынуждает этих богатых землевладельцев продавать свои майоратные земли, если они упорно не желают обрабатывать свои огромные владения». — Ред.> могут часто отказываться от обработки своей земли по капризу или беспечности. В общем, однако, можно было бы ожидать, что эта тенденция уступит, по крайнеи мере в значительной степени, более сильному влиянию личного интереса. Но порочное распределение земельной площади мешает тому, чтобы этот личный интерес действовал с такой силой, как он должен был бы действовать, чтобы дать толчок расширению площади обработки».

Если это так, то не отсутствию спроса на продукт мы должны приписать оставление земли без обработки. «Порочное распределение земельной площади мешает тому, чтобы этот личный интерес действовал с такой силой, как он должен был бы действовать, чтобы дать толчок расширению площади обработки». Это я могу понять, но не так обстоит дело в Европе. Г-н Мальтус прежде говорил, что личный интерес не существует, потому что нет спроса на продукты.

229. Стр. 392. «Гумбольдт замечает, что «лица, серьёзно размышлявшие о богатстве мексиканской почвы, знают, что при более тщательной обработке земли и даже без чрезвычайно больших работ по орошению полей часть земли, поступившая в обработку, могла бы доставить средства существования для населения в восемь—десять раз более многочисленного»».

Г-н Мальтус говорит: «Затем он <Гумбольдт. — Ред.> прибавляет совершенно справедливо: «Если плодородные равнины Аталиско, Холулы и Пуэблы не приносят более обильных урожаев, то главную причину следует искать в недостатке потребителей»». Может ли быть верно, что в такой стране существует слабый спрос на труд и что народу тяжело добывать средства существования? Смотри стр. 389 <примечание 227. — Ред.>.

230. Стр. 394. «Характерная черта Ирландии состоит в присущей ей способности содержать население, гораздо больше того, какому она может предоставить работу, и естественное и необходимое последствие такого положения вещей выражается в общем преобладанием привычек к праздности».

Может быть, верно, что Ирландия содержит большее население, чем то, которому она даёт работу, но она содержит не большее население, чем то, которому она имеет возможность предоставить работу. Того, кто ест, если он здоров, можно заставить работать, если у него нет никаких других средств получения пищи. Из заявления г-на Мальтуса явствует, что в Ирландии выполняют весьма мало работ, хотя содержится большое население. В таком случае в этой стране за количество выполненного труда платится большая цена; капиталист получает только умеренную долю продукта, и потому, согласно моей теории, прибыль не очень высока; она не высока по отношению к дешевизне пищи. Г-н Мальтус отрицает этот вывод. Он утверждает, что землевладельцы и капиталисты владеют большим количеством пищи и предметов первой необходимости, и всё-таки они не в состоянии получить в обмен наиболее полезные и желательные им предметы. Прибыли зависят не от количества, а от пропорций. Почему капиталисты не в состоянии получить наиболее полезные и желательные им предметы за то количество пищи и предметов первой необходимости, которым они владеют? Потому, что, во-первых, при нынешнем состоянии технического мастерства и трудолюбия в Ирландии большое количество пищи или, что то же самое, стоимость большого количества пищи должна быть уплачена за результат очень умеренного технического мастерства и трудолюбия; и, во-вторых, потому, что пища и предметы первой необходимости, производимые в Ирландии, не имеют большой ценности в других странах, и, следовательно, они не будут обмениваться на сколько-нибудь большое количество продуктов технического мастерства и трудолюбия других стран. Я не говорил, что пища и одежда, достаточные для 100 человек, доставят средства для получения одного и того же количества полезных и желательных предметов в Англии, Ирландии или Южной Америке, но я сказал, что они доставят полезные и желательные предметы соразмерно состоянию технического мастерства и трудолюбия в соответственных странах. Если в стране не развито техническое мастерство и производимые товары не имеют ценности для других стран, в данной стране будет мало стимулов для накопления капитала; или же, если в стране техническое мастерство встречается редко и обходится дорого, то и это может быть также основанием, почему нет быстрого накопления капитала. Но какое отношение имеют все эти предположения к Англии, к стране, о которой я особо говорил?

Существует ли здесь недостаток технического мастерства и прилежания? Разве здесь нет полезных и желательных предметов для тех, у кого есть средства распоряжаться трудом? Что, кроме цены труда, ограничивает их возможность доставать эти полезные и желательные предметы? Если цена труда высока, в распоряжении рабочих будут средства, чтобы получить часть этих предметов роскоши; если же она низка, почти всё достанется тем, кто имеет средства на наём рабочих.

В случае с Ирландией г-н Мальтус измеряет её богатство не её способностью распоряжаться трудом — его стандартной мерой стоимости, а полезными и желательными предметами, возможность достать которые ей даст эта способность распоряжаться трудом.

Какая польза в мере стоимости, если мы никогда не измеряем ею стоимость?

231. Стр. 398. «Сумма капитала, который может быть вложен в Ирландии в производство экспортных товаров, должна, очевидно, зависеть от состояния иностранных рынков; а сумма капитала, который можно было бы вложить в производство товаров для потребления внутри страны, должна, очевидно, точно так же зависеть от внутреннего спроса».

Если бы в производстве товаров Ирландия была столь же искусна, как другие страны, и цена труда её рабочих была бы низка действительно, а не номинально; если бы большое количество труда могло быть получено за очень малое количество денег, какой предел был бы для продаж на иностранных рынках? Если бы Ирландия продавала, то разве она не стала бы также покупать? Разве она не может успешно соперничать со всеми другими странами в части добротности и дешевизны своих товаров? Если бы масса народа только и делала, что работала, не было бы никакого недостатка во внутреннем спросе. Недостаток спроса возникает только вследствие недостатка платёжных средств. Как только труд даёт свои результаты, найдутся не только желание, но и средства потреблять их.

232. Стр. 401. «Можно поэтому сказать, что положение Ирландии приводит почти к тем же выводам, что и положение Новой Испании, и оно доказывает:

что способность содержать рабочих может часто существовать в гораздо большем размере, чем желание делать это».

Это должно относиться к капиталисту, а не к рабочему и, по моему мнению, неприменимо к Ирландии. Есть ли там какой-либо не занятый капитал?

233. Стр. 401 <продолжение предшествующей цитаты. — Ред.> «...что необходимость уделять только незначительную часть времени производству пищи не всегда вызывает затрату более значительной части времени на добывание удобств и предметов роскоши».

Конечно, нет, если бы выбор принадлежал рабочим, в каковом случае их заработная плата должна быть высока или, скорее, они должны получать хорошую плату за свой труд. И точно так же, конечно, да, если цена труда низка, а выбор в руках капиталистов. Предположить другое — значит предположить, что значительная часть капитала не найдёт применения.

234. Стр. 401 <продолжение предшествующей цитаты. — Ред.> «...что недостаток богатства в плодородной стране может скорее вызываться недостатком спроса, а не недостатком капитала».

Верно, если заработная плата действительно высока; неверно, если она низка.

235. Стр. 401 <продолжение предшествующей цитаты. — Ред.> «...и вообще, что плодородие земли само по себе не представляет достаточного стимула для постоянного возрастания богатства».

Верно, если народ беспечен, если его труд хорошо оплачивают и если его легко удовлетворить.

О Т Д Е Л   П Я Т Ы Й
Об изобретениях, сберегающих человеческий труд, рассматриваемых как стимул к непрерывному увеличению богатства

236. Стр. 404. «Извлечение капитала из одной отрасли <речь идет о высвобождении капитала в связи с изобретением машин. — Ред.> с целью вложения его в другую почти всегда сопровождается значительным убытком. Даже если весь остаток будет немедленно пущен в дело, сумма его уменьшится».

Верно, что извлечение капитала из одной отрасли с целью помещения его в другую обычно влечёт за собой значительные убытки; но в предположенном случае эти убытки никогда не могут сравниться с выгодой, проистекающей из изобретения новой машины. Отдельный человек может пострадать, но общество выиграет.

Верно, что, если весь капитал страны оценить в деньгах или в труде, после изобретения машин он стоил бы меньше, чем прежде, но из того, что капитал, оцениваемый по рыночной цене труда, имеет меньшую стоимость, мы не должны ещё вместе с г-ном Мальтусом делать вывод, будто он действительно будет давать работу меньшему числу рабочих. Способность давать работу зависит не от стоимости капитала, но именно от количества продукта, который он будет доставлять ежегодно. Я не могу поэтому согласиться с г-ном Мальтусом, что, «хотя капитал может доставить более значительный продукт, он не будет распоряжаться таким же количеством труда, как прежде; и если не будет увеличено число домашней прислуги, многие рабочие останутся без работы. Таким образом, способность всего капитала распоряжаться прежним количеством труда будет, очевидно, зависеть от возможного наличия незанятого капитала, который будет полностью извлечён из старых отраслей и немедленно найдёт эквивалентное применение в других отраслях». Насколько я понимаю г-на Мальтуса, он говорит следующее: предположим, что у меня 20 тыс. ф. ст. в хлопчатобумажном производстве, причём хлопчатобумажные ткани производятся усовершенствованными машинами так дёшево, что я считал бы целесообразным оставить эту отрасль; при этом впредь будет находить применение труд не такого же большого числа рабочих, если только я не смогу продать свою собственность в хлопчатобумажной фабрике, реализовать свои 20 тыс. ф. ст. в деньгах и затем найти для них эквивалентное применение в каком-нибудь другом деле.

Из этих 20 тыс. ф. ст., возможно, 10 тыс. состоят из машин, которые могут быть совершенно бесполезны во всякой иной отрасли. Поэтому практически было бы невозможно вынуть из дела больше, чем 10 тыс. ф. ст. Следует помнить, что вопрос состоит не в том, можно ли изъять такую большую стоимость, а в том, может ли найти применение такое большое, как прежде, количество труда при уменьшенном капитале. Так вот, очевидно, что в данной отрасли всё количество находящего применение труда было пропорционально не 20, а 10 тыс. ф. ст. Нельзя было употребить больше труда, чем могли бы оплатить 10 тыс. ф. ст.; нет повода, чтобы было употреблено меньше труда и после изобретения усовершенствованной машины. Действительно, я допускаю, что человек, вынужденный изъять свой капитал, получит прибыль только на 10 тыс. вместо 20 тыс. ф. ст., но вопрос в том, будет ли находить применение меньшее количество труда и не выиграет ли общество больше, чем потеряет отдельное лицо; по этому пункту нет нужды приводить какие-либо дальнейшие аргументы, чтобы удовлетворить г-на Мальтуса, потому что он допускает это; он признаёт, что весь капитал стал бы доставлять продукт в большем размере. Так вот, общество заинтересовано главным образом именно в этом пункте; желательно, чтобы увеличилось наличие средств для достижения благ и чтобы при распределении этих благ на долю наиболее многочисленного класса народа не пало меньшее количество их. Мы видели, что на содержание труда будет употреблён прежний денежный капитал, а так как не предполагается, что население возросло или уменьшилось, то денежная заработная плата останется прежней.

Но товары будут производиться уже в большем изобилии и дешевле; следовательно, заработная плата каждого человека доставит ему больше благ. Я нарочно представил дело в наиболее неблагоприятном для меня самого виде, предположив, что потеряют всякую стоимость 10 тыс. ф. ст. в основном капитале, который при новых обстоятельствах не может больше найти применение в хлопчатобумажной промышленности. Если, что вполне вероятно, он мог бы быть использован в какой-либо другой отрасли промышленности, он будет и дальше содействовать увеличению количества продуктов, что было бы ещё более благоприятно для потребителей.

Если только при помощи труда стоимостью в 10 тыс. ф. ст. не могло бы быть произведено столько хлопчатобумажных тканей, сколько прежде при помощи труда стоимостью в 10 тыс. ф. ст. и основного капитала стоимостью в 10 тыс. ф. ст., ткани не могли бы так сильно понизиться в цене, чтобы стало целесообразным отказаться от 10 тыс. ф. ст. основного капитала как ничего не стоящего, так как, если цена хлопчатобумажных тканей была завышена при использовании старых машин на 1 500 ф. ст., она должна понизиться на 1 500 ф. ст., прежде чем в интересах фабриканта будет выгоднее отказаться от этих машин. Когда это случится, он получит только 15% прибыли на один из своих капиталов, и, как предположено, он сможет получить эту прибыль путём приложения своих 10 тыс. ф. ст. в какой-либо другой отрасли промышленности.

Г-н Мальтус говорит: «Если для того, чтобы проверить принцип, мы пошли бы дальше и предположили, что без всякого расширения внешнего рынка для наших товаров мы могли бы посредством машин получить все товары, которые теперь используются, при помощи одной лишь трети применяемого теперь труда, то вероятно ли в какой-нибудь степени, что масса свободного капитала могла бы быть употреблена с выгодой или что масса рабочих, лишившихся работы, могла бы найти средства распоряжаться соответствующей долей национального продукта?» <эта цитата и следующие, приведённые в настоящем примечании, находятся на стр. 404—406 работы Мальтуса. — Ред.>. Я отвечаю: да. Предположим, три человека нанимали каждый по десять человек; один — в производстве обуви, другой — в производстве чулок и третий — в производстве сукна; все эти товары требуются и потребляются в обществе. Предположим теперь, что каждый из них изобретает усовершенствованный процесс, с помощью которого каждый может производить прежнее количество своего товара при помощи труда пяти человек; будут ли они, имея средства, чтобы употребить труд десяти человек, продолжать давать работу остальным пяти, конечно, не в производстве сукна, обуви и чулок, а в производстве какого-нибудь из многочисленных товаров, которые полезны и желательны людям? Поскольку это будет в их власти, не будут ли они производить шляпы, вино, пиво, мебель или какие-нибудь другие товары, к которым они могут иметь большую склонность? Ошибка г-на Мальтуса, мне кажется, заключается в том, что он думает, будто ничего не могло бы быть сделано без расширения внешней торговли. Разве мы все пресыщены нашими собственными продуктами? Разве никто из нас не хотел бы иметь больше одежды и лучшего качества, больше мебели, больше экипажей и лошадей, домов более удобных и большего размера? Пока у нас нет всех этих вещей в избытке, мы не можем безразлично относиться к лёгкости производства. «Крестьянин, которого можно было бы побудить работать дополнительное число часов ради чая или табака, может предпочесть праздность новому верхнему платью». В предположенном случае никто не был бы призван работать дополнительное число часов; он мог бы получить табак или чай и новое платье без дополнительного труда, а если бы у него не было ничего больше, то было бы у его хозяина. Чтобы обеспечить ему занятие, необходимо только, чтобы у его хозяина были потребности, которые, по мнению г-на Мальтуса, так трудно создать у рабочего.

«Промышленник или торговец, который продолжал бы своё дело, чтобы иметь возможность пить и угощать гостей кларетом и шампанским, может считать, что увеличение производства отечественных товаров отнюдь не стоит такого постоянного внимания»! Он оставит тогда своё дело и будет жить на проценты с капитала, который, несмотря на это, будет употреблён так же производительно и с таким же старанием его преемником, ещё Не получившим достаточной части отечественных продуктов.

«Там, где сумма доходов страны зависит в значительной степени от приложения труда, активности и внимания, в товарах должно быть нечто настолько желательное, чтобы уравновесить эти усилия, не то эти усилия прекратятся». Это, несомненно, верно, но в такой стране, как наша, есть сотни и тысячи людей, которые были бы счастливы при любых усовершенствованиях, какие только можно считать вероятными, проявить активность и внимание, необходимые для получения достаточно желательных для них товаров при помощи чужих средств, если бы последние были им доверены для этой цели, даже если предположить, чему я далеко не верю, что предметы недостаточно желательны, чтобы стимулировать усилия самих владельцев. «Очень мало кто просиживал бы в конторе шесть или восемь часов в день, чтобы купить товары, не обладающие другим достоинством, кроме затраченного на них количества труда».

Я не стал бы особенно восхищаться мудростью этих людей, но это встречается очень часто. Откуда получают свою высокую стоимость золотая утварь, ювелирные изделия и кружева, если не из количества труда, которое было на них затрачено? И всё же есть люди, не жалеющие никакого труда, чтобы добиться их.

237. Стр. 405. «Если бы существовали другие отрасли внешней торговли, которые можно было бы сильно развить при помощи оставшихся незанятыми капитала и рабочих рук, положение сразу изменилось бы в корне, и доход от этой торговли мог бы создать достаточные стимулы, чтобы поддержать величину национального дохода. Но, если бы можно было добиться прироста производства только отечественных товаров, следовало бы опасаться ослабления напряжённости труда».

Аргументация г-на Мальтуса здесь немного противоречива. Вы не могли бы, говорит он, найти занятие для ваших рабочих с капиталами, освободившимися вследствие применения машин, Я ожидал, что после этого он станет распространяться о нищенском положении этого класса и на этом основании выскажется против неограниченного применения машин. Как раз наоборот. Положение рабочего, сочувствовать которому нас призывает г-н Мальтус, якобы совершенно иное; рабочий будет взвешивать в уме, не предпочтёт ли он праздности новую одежду в добавление к чаю или табаку. Мелкий арендатор не будет знать, на что потратить свой прибавочный продукт, а забота торговца или промышленника будет состоять в том, сумеет ли он найти внешний рынок, где он мог бы обменять отечественные товары на кларет и шампанское, так как его положение будет настолько блестящим, что ничто, кроме этих тонких напитков, не сможет побудить его к продолжению обычной для него деятельности. Если в этом заключаются все страдания, которые обрушатся на нас вследствие недостатка спроса на отечественные товары, то я готов перенести их и не забочусь о том, скоро ли они начнутся.

238. Стр. 406. «Тем не менее верно, что, когда в стране создан большой доход в форме массы рент, прибылей и заработной платы, будет оказано большое сопротивление всякому существенному понижению стоимости этого дохода».

В каком смысле употреблено здесь слово стоимость?

239. Стр. 408. «Если помимо этих соображений <Мальтус доказывает, что Англия может ввозить огромное количество предметов комфорта и роскоши только благодаря вывозу продуктов, производимых машинами, т. е. благодаря расширению внешних рынков. — Ред.> мы примем во внимание состояния, нажитые в отраслях промышленности, рынок для которых непрерывно увеличивается и которые непрерывно требуют больше капитала и больше рабочих рук; и если сопоставить это положение вещей с постоянной необходимостью изыскивать новые способы приложения того же капитала и тех же рабочих, часть которых оказывается незанятой в результате каждого нового изобретения, — мы должны убедиться, что положение Англии было бы совершенно отлично от нынешнего и что она никогда не приобретала бы такого дохода в ренте, прибылях и заработной плате, если бы в изобретении машин было проявлено то же искусство, но без расширения рынка для сбыта произведённых продуктов».

Это есть лишь утверждение, что большие выгоды были достигнуты путём расширения рынка для товаров, которые мы смогли производить с значительной лёгкостью благодаря изобретению и употреблению машин и большой изобретательности нашего народа. Это замечание вполне справедливо, и, за исключением г-на Спенса и немногих его последователей, я не знаю никого, кто отрицал бы эти выгоды. Во всяком случае меня нельзя заподозрить в недооценке выгод свободной торговли. Торговля есть взаимный обмен удобствами и предметами роскоши. Пропорционально расширению рынка население каждой страны имеет возможность установить наиболее правильное разделение труда и наиболее выгодное использование своих сил. Это не только даёт ему возможность получать лучшие и более дешёвые товары, которые в случае отсутствия иных средств получения их оно само может производить, но и доставляет ему средства получения других товаров, которых без внешней торговли оно вовсе не получало бы, так как климат страны не пригоден для их производства.

Таким образом, выгоды, извлечённые нами из внешней торговли, нашли полное признание. Усовершенствования в машинах вместе с обширным внешним рынком будут для нас гораздо выгоднее, чем усовершенствования без этого преимущества, так как это даст нам возможность посвятить своё время и внимание исключительно производству товара, в выделке которого мы обладаем превосходством. Не в этом, однако, предмет спора. Мы хотели бы знать, могут ли усовершенствования при каких-либо обстоятельствах быть для нас невыгодными. По аргументации г-на Мальтуса выходит, что это именно так.

240. Стр. 409. «Во время последней войны могучим помощником нам были паровые машины, давшие нам возможность распоряжаться громадным количеством иностранных продуктов и иностранных рабочих. Но, насколько было бы ослаблено действие этих машин, если бы мы не могли вывозить свои хлопчатобумажные ткани, сукно и металлические изделия?»

Выгоды от паровых машин и т. д. в этом примере, по моему мнению, г-ном Мальтусом преувеличены. Введение более дешёвых средств производства товаров понизило цены последних и, следовательно, мы были вынуждены отдавать большее их количество другим странами обмен на данное количество их товаров. Таким образом, для других стран выгоды от наших усовершенствований после очень короткого промежутка становятся столь же большими, как для нас. Они представляют общий выигрыш для всех потребителей товаров, которые их покупают.

Предположим, что страна изобрела усовершенствованные машины, с помощью которых она произвела товар, предназначавшийся целиком для иностранного рынка и не потребляемый внутри страны; в этом случае вся выгода от усовершенствования получена будет другой страной и ничего не достанется на долю страны, где были изобретены и использованы усовершенствованные машины, за исключением, правда, того преимущества, что никакой иной способ, быть может, не дал бы ей возможности использовать с лучшим эффектом свою промышленность как средство получения иностранных товаров, которые она желает купить.

Это заключение, по моему мнению, не могут отрицать те, кто согласен со мною, что цены товаров в стране, а следовательно и за границей, понижаются пропорционально лёгкости их производства.

Странно, что г-н Мальтус, так верно оценивающий выгоду, получаемую от расширения рынка, так сильно недооценивает выгоды, которые были бы извлечены из свободной торговли хлебом. Расширение рынка и свободная торговля — это два названия одного и того же, ибо что может дать более значительное расширение рынка для наших хлопчатобумажных тканей, сукна и металлических изделий, чем свободный доступ товара, с помощью которого другие страны могут покупать с наибольшим удобством наши товары?

241. Стр. 410. «Я спросил бы, есть ли малейшее основание говорить, что капитал, когда-либо сэкономленный на этих фабриках, не только будет сохранён и найдёт применение в другом месте, но и будет применён столь же выгодно и создаст такую же меновую стоимость, какую он мог бы создать в Манчестере и Глазго при расширяющемся рынке? <Мальтус указывает на рост населения и богатства в центрах машинной индустрии, в Манчестере, Лидсе, Глазго и др., и ставит его в связь с расширением рынка. — Ред.> Короче говоря, есть ли какое-либо основание для утверждения, что если бы экспорт хлопчатобумажных тканей, достигающий теперь 20 млн. ф. ст. в год, прекратился либо вследствие иностранной конкуренции, либо в связи с прямым запрещением, то нам было бы нетрудно найти для нашего капитала и для рабочих рук применение, столь же выгодное для отдельных лиц в смысле прибыли и представляющее для страны такую же возможнрсть обогащения в смысле меновой стоимости её дохода?»

Я один из тех, кто думает, что капитал был бы применён в другом месте и притом с той же нормой прибыли, и всё же я не сомневаюсь, что, если бы экспорт хлопчатобумажных тканей был прекращён и мы были бы вынуждены вложить капитал, который был до того занят в этой отрасли промышленности, в другую отрасль, мы сильно пострадали бы от такой комбинации.

Норма прибыли зависит не от внешней торговли, а от оплаты труда на земле, поступившей в обработку в последнюю очередь внутри страны, и от распределения продукта. Предположим, что всё это остаётся неизменным и что при переходе от внешней торговли к внутренней ничто не может вызвать изменения; тогда сохранится прежняя норма прибыли. Если прежде с капиталом в 20 тыс. ф. ст. я получал 2 тыс. ф. ст. прибыли в год, я продолжал бы получать ту же сумму, но при помощи своих 2 тыс. ф. ст. я не был бы в состоянии распоряжаться тем же количеством иностранных и отечественных товаров. Весь доход страны сохранил бы прежнюю денежную стоимость и, я сказал бы, прежнюю реальную стоимость, но поскольку эта стоимость была бы представлена меньшим количеством товаров, так как цена многих из них повысилась бы, то на тот же реальный доход можно было бы купить меньшее количество благ.

Г-н Мальтус и я не расходимся по существу в этом вопросе. Он думает, что будет получена меньшая денежная прибыль, а цена товаров останется без изменения. Я думаю, что будет получена прежняя денежная прибыль, но цена товаров повысится. Наше кажущееся разногласие объясняется различием меры, которой мы измеряем стоимость.

242. Стр. 411. «Каждая страна, бесспорно, способна потребить все, что производит, как бы ни было велико количество произведённых товаров; каждый здоровый человек способен использовать свои умственные и физические качества в производительном труде в течение десяти или двенадцати часов в день. Но всё это сухие утверждения о силах страны, не ведущие к каким-нибудь практическим выводам относительно возрастания богатства. Если бы мы не имели возможности вывозить наши хлопчатобумажные ткани, несомненно, мы не желали бы потребить их все в стране, хотя и имели бы власть сделать это; сохранение нашего богатства и национального дохода зависело бы целиком от того обстоятельства, можно ли будет найти такое применение для капитала, изъятого из хлопчатобумажной промышленности, чтобы производились товары, ценимые столь же высоко и потребляемые так же жадно, как те иностранные товары, которые ввозились раньше».

Требуется некоторое усилие, чтобы использовать свои умственные и физические качества в производительном труде в течение десяти или двенадцати часов в день, но не требуется совершенно никакого усилия, чтобы потребить всё, что было в муках человеком произведено. Одно доставляет муки, другое — наслаждение. Как можно считать одинаковыми столь различные вещи?

В предположенном случае у нас не было бы, может быть, желания потребить все выработанные нами хлопчатобумажные ткани, но производящий их труд мог бы производить другие вещи, которые мы были бы склонны потреблять.

243. Стр. 412. «Во внешних рынках нет ничего магического. Конечный спрос и конечное потребление должны всегда реализоваться внутри страны, и внешние рынки были бы бесполезны, если бы можно было производить в стране товары, которые побуждали бы народ работать столько же часов в сутки, доставляли бы такие же блага и порождали бы потребление такой же стоимости».

Счастье страны зависит от количества вещей, которыми она может наслаждаться, а не от «стоимости» этих товаров.

В конце концов трудно понять, чего собственно желал бы г-н Мальтус в смысле применения машин. Мир можно рассматривать как одну большую страну; при такой точке зрения г-н Мальтус не возражает против самого широкого употребления машин, и в этом пункте я согласен с ним. Мы расходимся, повидимому, в следующем: я убеждён, что народ, живущий на самой ограниченной территории, по какой-то случайности никогда не имевший в прошлом и не могущий никогда иметь в будущем каких-либо сношений с иноземными странами, всё же будет извлекать бесспорные выгоды от «накопления капитала, повысившегося плодородия почвы и изобретений, экономящих труд». Г-н Мальтус думает, что во многих случаях это будут дары, гибельные по своим последствиям; по его мнению, чтобы быть благодетельными, они должны сопровождаться спросом. А так как я думаю, что спрос зависит только от предложения, по моему мнению, средства, ведущие к изобилию товаров, не могут не быть благодетельными.

О Т Д Е Л   Ш Е С Т О Й
О необходимости объединения производительных сил и средств распределения с целью обеспечить постоянный рост богатства

244. Стр. 413. «Мы видели, что производительные силы, насколько бы они ни были развиты, сами по себе недостаточны, чтобы обеспечить создание соответственного богатства. Чтобы призвать эти силы к действию, необходимо, повидимому, ещё кое-что, а именно такое распределение продукта и такое приспособление его к нуждам будущих потребителей, чтобы меновая стоимость всей массы продукта постоянно увеличивалась».

Это верно; неправильное распределение привело бы к таким последствиям, но какую лучшую гарантию от этого можно предоставить, нежели дозволение каждому человеку производить то, что ему угодно, и потреблять товар, который он сам произвёл, или обменивать его на продукт труда других людей. Его способность предъявлять спрос на товары должна зависеть от его умелого выбора предметов для производства.

245. Стр. 414. «Таким же образом наиболее сильным стимулом к постоянному производству всей совокупности товаров является увеличение меновой стоимости всей их массы, прежде чем на их производство будет затрачено больше капитала и больше труда, а этот рост стоимости вызывается таким распределением фактического продукта, которое наилучшим образом приспособлено к удовлетворению существующих потребностей общества и к созданию новых».

Что подразумевается под «увеличением меновой стоимости всей массы товаров, прежде чем на их производство будет затрачено больше капитала и больше труда?» Если под этим подразумевается, что товары обладают большей стоимостью сравнительно с трудом, это окольная манера говорить, что стоимость труда понизилась <в первоначальной редакции: «...говорить, либо что повысилась стоимость товаров без соответствующего повышения стоимости труда, либо что определённо понизилась стоимость труда». — Прим. англ. ред.>. Так как г-н Мальтус измеряет стоимость труда количеством товаров, заработанных рабочим <в первоначальной редакции: «товарами, а не их стоимостью». — Прим. англ. ред.>, то в тех случаях, когда в силу какой-либо причины за труд даётся больше товаров, можно сказать, что повысилась цена труда, а в тех случаях, когда за труд даётся меньше товаров, можно сказать, что цена его понизилась.

246. Стр. 415. «После того как облегчились возможности распределения, повысились цены сельских продуктов и некоторых видов лондонских товаров, которые посылались в деревню для обмена; и это повышение было сильнее, чем понижение цен сельских продуктов на лондонских рынках или понижение цен лондонских продуктов на сельских рынках. Следовательно, стоимость всего продукта, т. е. товаров, доставляемых вместе Лондоном и деревней, значительно увеличилась; в то время как расширение спроса стимулировало, таким образом, приложение большей суммы капитала, вызванное этим расширением временное повышение прибылей должно было бы сильно содействовать доставлению требуемого добавочного капитала».

В предположенном случае свободного обмена между Лондоном и деревней я сказал бы, что такой обмен сопровождался бы падением стоимости труда. Если бы можно было с большей лёгкостью перевозить хлеб из провинции в Лондон, его стоимость упала бы в Лондоне, а так как хлеб есть регулятор цены труда, то понизилась бы, вероятно, также стоимость труда и возросли бы прибыли. Но почему падает цена хлеба в Лондоне? Потому что меньшее количество труда необходимо от начала до конца, чтобы вырастить хлеб и привезти его в Лондон.

Лёгкость сношений понизила бы цену сельских продуктов в Лондоне и лондонских продуктов в провинции, но цены сельских продуктов не повысились и не понизились бы в деревне, так же как цены лондонских продуктов — в Лондоне. В местностях, где они производятся, и в других местностях их цены регулировались бы издержками их производства.

Примечание. В издержки производства я всегда включаю прибыль по существующей норме.

247. Стр. 417. «Во всех случаях, когда спрос на продукты велик, т. е. во всех случаях, когда меновая стоимость всей массы товаров будет покупать по прежней цене большее количество труда, чем обычно, есть такое же основание ожидать общего увеличения количества всех продуктов, как рассчитывать на увеличение количества отдельных продуктов, когда повышается их рыночная цена. И с другой стороны, всякий раз, когда понижается в стоимости продукт страны, измеряемый трудом, который он может купить, очевидно, что одновременно должны уменьшиться возможность и желание купить то же количество труда, и эффективный спрос на добавочный продукт должен на некоторое время уменьшиться».

Как можно заметить, г-н Мальтус не упускает случая подчеркнуть значение спроса в деле стимулирования стран к напряжённому труду и всегда боится недостатка этого стимула. Поэтому желательно точно установить, какое значение он придаёт слову «спрос». Большой спрос на товары, по его словам, означает, что меновая стоимость массы товаров будет покупать по прежней цене большее количество труда, чем обычно.

Предположим, что у меня есть шляпы, башмаки, чулки и т. д., стоимостью в 1 тыс. ф. ст. и что труд стоит 2 шилл. в день; тогда масса моих товаров будет стоить 10 тыс. дней труда. Если цена труда упадёт до 1 шилл. 8 пенсов в день, мои товары будут попрежнему продаваться за 1 тыс. ф. ст., но за них можно будет купить 12 тыс. дней труда. В таком случае, согласно г-ну Мальтусу, спрос на мои товары увеличился бы, и этот увеличенный спрос повлёк бы за собой расширение производства столь же неизбежно, как повышение рыночной цены отдельного товара повлекло бы за собой увеличение производства этого товара. Вместо того чтобы назвать это увеличением спроса и вместо того чтобы сказать, что стоимость товаров повысилась потому, что за них можно купить большее количество труда, — быть может, только вследствие избытка населения, ибо ничто другое не может вызвать понижение цены труда, выраженной в товарах, — я сказал бы, если мне позволено будет это выражение, что стоимость товаров не изменилась, а понизилась стоимость труда и что вследствие падения стоимости труда повысилась прибыль. Спрос на товары не стал бы ни больше, ни меньше, но хозяева имели бы право потреблять больше, а рабочие — меньше. Эти высокие прибыли могли бы повлечь за собой дальнейшее расширение производства или не повлечь его, смотря по тому, станут ли хозяева накоплять или тратить свои возросшие доходы. Когда прибыли повсеместно высоки, искушение производить большее количество товаров весьма отлично от того искушения расширять производство отдельного товара, какое вызывает высокая рыночная цена его.

В последнем случае высокая прибыль может быть получена только путём производства этого одного товара; в первом же случае высокую прибыль получают все. Было бы к тому же ошибкой предполагать, что теперь были бы заняты рабочие, которые могут выполнить 12 тыс. дней труда, так как товары, оцениваемые в труде, стоили бы теперь 12 тыс. дней труда вместо 10 тыс.; это было бы верно, если бы хозяева употребляли производительно всё, что получили и что сберегли, но это не необходимое следствие. Если бы приятель в Португалии подарил мне бочку портвейна, стоящую 1 тыс. дней труда, стоимость товаров Англии повысилась бы на 1 тыс. дней труда, но, если я выпью это вино вместе со своей семьёй, ни один добавочный рабочий не получит работы. Я не хотел бы видеть, как «меновая стоимость массы товаров покупает по прежней цене большее количество труда», ибо как бы высоко я ни ценил выгоды, проистекающие из высоких прибылей, я не желал бы, чтобы эти прибыли возрастали за счёт рабочего класса. Я уверен, что г-н Мальтус питает на этот счёт то же чувство, что и я, и не замечает, что это есть условие, связанное с возросшей стоимостью массы товаров без увеличения их количества. Чего мы должны желать, так это увеличения количества товаров без увеличения их стоимости. Денежная стоимость массы товаров может в таком случае остаться прежней, и, если цена труда понижается с 2 шилл. до 1 шилл. 8 пенсов в день, положение рабочего может быть лучше, потому что на 1 шилл. 8 пенсов он может получить больше, чем прежде на 2 шилл. Норма прибыли повысится, как и прежде, но это произойдёт не за счёт рабочего класса; это будет только следствием увеличившейся производительности труда.

248. Стр. 417. «В главе о стоимости и богатстве г-н Рикардо сказал, что «известное количество предметов одежды и пищевых продуктов будет содержать и давать занятие тому же числу человек для выполнения того же количества работы независимо от того, произведены ли эти предметы трудом 100 или 200 человек. Разница только в том, что они будут стоить вдвое больше, если на их производство затрачен был труд 200 человек» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 230—231. — Ред.>. Но, если даже принять его собственную меру стоимости, это положение только в редких случаях окажется правильным. Предметы одежды и пищевые продукты, которые стоили только 100 дней труда, не могли бы никогда, кроме совершенно неестественных случаев, обеспечить выполнение такого количества работы, как если бы они стоили 200 дней труда».

Я знаю это и радуюсь этому. Если бы это было возможно, то вся выгода досталась бы на долю прибыли. В высшей степени желательно, чтобы часть пошла на увеличение количества благ для рабочего.

249. Стр. 418. «В случае внезапного увеличения числа производительных рабочих в силу быстрого превращения дохода в капитал или в случае внезапного повышения производительности труда прежнего числа рабочих данная часть предметов первой необходимости, несомненно, не сможет привести в движение прежнее количество труда; и если меновая стоимость продукта понизится в большей степени, чем увеличится его количество (что весьма возможно), то в этом случае прежнее количество труда не будет приведено в действие увеличенным количеством предметов первой необходимости, и прогресс богатства приостановится».

Я — фермер и произвожу 100 квартеров пшеницы, из которых 50 отдаю своим рабочим. Я улучшаю производительность своей земли, нанимая не больше рабочих, и получаю 120 квартеров; теперь я даю рабочим 55 квартеров. Шляпочник, суконщик, сапожник также совершенствуют своё ремесло и делят получаемый ими продукт между собой и своими рабочими в такой же пропорции. Разве общество не стало богаче? Разве оно не находится в лучшем положении, чем прежде? Называйте стоимостью что угодно, говорите о повышении или понижении товарных цен, но разве положение общества не улучшится?

Г-н Мальтус говорит <в первоначальной редакции: «Может ли г-н Мальтус быть прав, когда говорит, что...». — Прим. англ. ред.>, что «в случае внезапного повышения производительности труда прежнего числа рабочих данная часть предметов первой необходимости, несомненно, не сможет привести в движение прежнее количество труда». Кому будет принадлежать продукт? Хозяевам или рабочим. Если первым, то они получат возможность распоряжаться большим количеством труда. Если последним, то, хотя будет применяться иное количество труда, чем прежде, рабочие будут в избытке, и при меньшем числе рабочих хозяева будут в таком же хорошем положении, как прежде. В этом случае будет ли г-н Мальтус считать злом, что данная часть предметов первой необходимости не сможет привести в движение прежнее количество труда? Весьма желательно, чтобы не смогла.

250. Стр. 418. «Такая приостановка <прогресса богатства. — Ред.> была бы ещё более очевидным следствием уменьшения спроса на продукт в результате упадка внешней торговли или в силу какой-либо другой причины. При этих обстоятельствах как количество, так и стоимость продукта скоро уменьшились бы, и, хотя в силу недостатка спроса труд был бы очень дёшев, капиталисты скоро потеряли бы как желание, так и возможность употреблять труд в таком же количестве, как и прежде».

Сколь ошибочным кажется мне это заключение!

251. Стр. 419. «Во всех случаях непрерывное увеличение стоимости продукта, оцениваемой в труде, кажется абсолютно необходимым для постоянного и непрерывного роста богатства, ибо ясно, что без такого увеличения стоимости невозможно привести в движение новое количество труда».

Боюсь, что утомляю читателя, так долго останавливаясь на этом предмете, но утверждение г-на Мальтуса в этом случае должно означать следующее: если страна удваивает производство всех видов товаров, она не станет богаче, если не сможет распоряжаться большим количеством труда. Я сказал бы, что её прибыль могла бы быть по стоимости не выше, но на неё можно было бы купить двойное количество благ, и богатство страны удвоилось бы.

Г-н Мальтус соглашается, что богатство и стоимость не одно и то же, и всё же здесь он утверждает, что «непрерывное увеличение стоимости продукта кажется абсолютно необходимым для постоянного и непрерывного роста богатства». Не возрастёт ли богатство страны, если без применения большего количества труда вы сумеете удвоить количество товаров?

252. Стр. 419. «Оно <сбережение дохода с целью увеличить капитал без уменьшения стоимости продукта. — Ред.> может иметь место, и в действительности почти всегда имеет место вследствие предшествовавшего увеличения стоимости или дохода, и в этом случае сбережение может быть осуществлено не только без всякого уменьшения спроса и потребления, но и при фактическом повышении спроса, потребления и стоимости в течение всего процесса».

Это, несомненно, один из путей.

253. Стр. 421. «Богатство страны приобретается в общем при помощи тех же средств, что и богатство торговцев, хотя и более медленно, т. е., несомненно, путём сбережений, но сбережений из выросших прибылей, и эти сбережения отнюдь не предполагают уменьшения расходов на предметы роскоши и комфорта».

Приходится признать, однако, что отдельный человек может увеличить своё состояние путём уменьшения расходов на предметы роскоши и комфорта. Почему страна не может сделать то же самое?

254. Стр. 421. «Не один торговец составил крупное состояние, хотя в период приобретения этого состояния не было, быть может, ни одного года, когда он не увеличивал бы своих расходов на предметы роскоши, комфорта и на благотворительность».

Это верно, но его собрат торговец, который, при прежних прибылях, избегал увеличения расходов на предметы роскоши, комфорта и на благотворительность, разбогатеет скорее, чем первый.

255. Стр. 422. «Быть может, скажут, что так подчёркивать роль распределения и измерять спрос меновой стоимостью совокупного продукта — значит ставить валовой доход страны выше её чистого дохода и высказываться в пользу такой системы земледелия и промышленного производства, когда в производстве всякого предмета употребляется больше всего рабочих рук».

Здесь снова спрос измеряется меновой стоимостью товаров. Меновой стоимостью в чём? В труде? Предположим, вы прибавили бы 20% к количеству всех товаров страны и при помощи более высокой заработной платы дали бы рабочему классу возможность покупать все эти дополнительные товары — разве вы тогда не увеличили бы стоимость товаров, потому что на большее количество их можно будет купить только то же количество труда, что и прежде? Разве спрос не вырастет потому, что эти товары смогут располагать не большим количеством труда, хотя каждый рабочий будет иметь возможность и желание требовать и потреблять добавочное количество товаров! «Не в интересах производителя доставлять товары на таких условиях» — это не ответ, они доставлены. Мы не отрицаем, что у капиталиста нет стимула производить товары, на которые нельзя будет купить большее количество труда, чем то, которое было затрачено на их производство, но если он действует против своих интересов, то каким образом наносит он ущерб своей стране? Зачем сомневаться в спросе и потреблении уже произведённых товаров? Почему необходимо рекомендовать этому человеку не продолжать производства? Разве его собственныи интерес не подскажет ему, что он производит для того, чтобы другой потреблял? И, прежде всего, как может ему помочь налоговое обложение? Поскольку он не получает прибыли на часть своего капитала, кое-что должно быть взято у него или у рабочего, которого он нанимает. Не могу отгадать, как это может ему помочь.

256. Стр. 425. «...В различных странах, обладающих продуктом одинакового количества и одной стоимости, можно свободно располагать большей или меньшей долей продукта. В этом отношении страна с плодородной землёй обладает, несомненно, огромными преимуществами перед теми странами, чьё богатство зависит почти исключительно от промышленности. При одинаковом населении, одинаковой норме прибыли и при одинаковых количестве и стоимости продукта в стране, богатой землёй, можно свободно располагать гораздо большей частью богатства».

Г-н Мальтус говорит, что «при одинаковом населении, одинаковой норме прибыли и при одинаковых количестве и стоимости продукта» в земледельческой стране по сравнению с промышленной страной «можно свободно располагать гораздо большей частью богатства». Я спрашиваю, каким образом эти страны могут иметь одинаковое население, одну и ту же норму прибыли и одинаковые количество и стоимость продукта? Сумма стоимости и количество продукта в промышленной стране должны быть разделены между заработной платой и прибылью, а в земледельческой — между рентой, заработной платой и прибылью. Если из одинаковой стоимости вы отдаёте заработной плате и прибыли одну и ту же стоимость, то что останется на долю ренты в земледельческой стране?

257. Стр. 425. «Из того, что было здесь сказано, читатель поймёт, что я ни в коем случае не могу согласиться со взглядами г-на Рикардо, высказанными им в главе о валовом и чистом доходе. Я ни на минуту не поколеблюсь сказать, что страна с чистым доходом от ренты и прибыли, представляющим средства пропитания и предметы одежды на 5 млн. человек, была бы, несомненно, более богата и более могущественна, если бы этот чистый доход был произведён трудом не 5, а 7 млн. человек, при предположении, что они одинаково хорошо живут. Весь продукт был бы больше, и из 2 млн. добавочных рабочих некоторые могли бы, без сомнения, свободно располагать частью своей заработной платы».

Г-н Мальтус говорит: «Из 2 млн. добавочных рабочих некоторые могли бы, без сомнения, свободно располагать частью своей заработной платы». Тогда они получили бы часть чистого дохода. Я не отрицаю, что заработная плата может быть такова, чтобы дать рабочим часть чистого дохода; я ограничил моё положение случаем, когда заработная плата слишком низка, чтобы доставить рабочему какой-нибудь излишек сверх абсолютно необходимого. Г-н Мальтус цитировал меня неправильно. Я сказал: «Если 5 млн. человек могут производить столько предметов пищи и одежды, сколько необходимо для 10 млн., то пища и одежда для 5 млн. составляют чистый доход. Получит ли страна какую-либо выгоду, если для производства того же самого чистого дохода потребуется 7 млн. человек или, другими словами, если 7 млн. человек будут заняты производством одежды и пищи, достаточных для 12 млн. человек? Пища и одежда для 5 млн. продолжали бы оставаться чистым доходом. Использование более значительного числа людей не дало бы нам возможности увеличить число людей в армии и флоте ни на одного человека или внести хотя бы одну лишнюю гинею в виде налога.

И если Адам Смит отдаёт преимущество такому употреблению капитала, при котором последний приводит в движение максимальное количество промышленного труда, то он это делает не потому, что, по его мнению, большое население доставляет какие-нибудь особенные выгоды или что при этом большее число человеческих существ может пользоваться благополучием. Нет, Адам Смит отдаёт предпочтение такому употреблению капитала только потому, что оно увеличивает могущество страны» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 285. — Ред.> и т. д. и т. д.

Г-н Мальтус предполагает, что 7 млн. не потребуются. Это меняет моё положение, а не опровергает его <первоначальная редакция: «Это меняет мой аргумент». — Прим. англ. ред.>. Г-н Сэй тоже сделал замечание по поводу этого места, и, хотя я специально сделал оговорку, что я только отвечал на аргумент Адама Смита касательно способности платить налоги и т. д. и не рассматривал того, что, несомненно, было бы весьма достойно рассмотрения при каком-либо другом случае, а именно счастья столь многочисленных людей, он всё же говорит так, как будто это соображение не имеет в моей оценке никакого значения. Я уверяю его, что он несправедлив ко мне; ни на минуту я не забываю этого соображения и всегда придавал ему должный вес.

258. Стр. 426. «В общем, увеличение количества продукта и возрастание стоимости идут рядом, и именно это естественное и здоровое положение вещей больше всего благоприятствует прогрессу богатства».

Редко случается иначе; все сбережения, сделанные за счёт расходов и прибавленные к капиталу, увеличивают сумму товаров и в то же время усиливают способность распоряжения трудом, мальтусовским критерием увеличения стоимости. Едва ли возможно, чтобы накопление могло происходить так быстро, что предложение труда не будет поспевать за ним. В этом случае масса товаров сможет распоряжаться не большим количеством труда.

О Т Д Е Л   С Е Д Ь М О Й
Распределение, вытекающее из разделения земельной собственности, рассматривается как средство увеличения меновой стоимости всего продукта

259. Стр. 428. «Быстрому развитию Соединённых Штатов Америки в целом, несомненно, в сильной степени способствовала внешняя торговля и в особенности возможность продавать сырьё, добываемое при затрате небольшого количества труда, в обмен на европейские товары, стоившие гораздо большего количества труда».

Для Америки совершенно неважно, стоят ли европейцам много или мало труда получаемые ею в обмен товары. Она заинтересована только в том, чтобы эти товары стоили ей меньше труда при приобретении их путём покупки, чем при самостоятельном производстве.

260. Стр. 429. «Мы знаем о большой роскоши государей и дворян в любой исторический период. Трудность не в том, чтобы внушить богатым вкус к роскоши, а в том, чтобы раздробить их огромные владения и создать большое число потребителей, которые имели бы возможность и желание покупать результаты производительного труда».

Не всё ли равно, будет налицо один крупный потребитель или множество мелких? Недостаток чувствовался не в потребителях, а в производителях и в лицах, накопляющих капитал. Кроме того, требовались такие предметы, на которые можно было бы издержать доход <всё это примечание в рукописи перечеркнуто. — Прим. англ. ред.>.

261. Стр. 433. «Что касается эффекта от дробления собственности, то в настоящее время во Франции производится опасный эксперимент. Закон о наследовании в этой стране делит собственность всякого рода между детьми поровну, без учёта права старшего сына и без различия пола, и разрешает распоряжаться по завещанию только маленькой частью имущества.

Этот закон существует еще недостаточно долго, чтобы можно было судить о влиянии, которое он, вероятно, будет оказывать на национальное богатство и на благополучие страны».

Почему этот закон должен вызвать такое сильное дробление собственности? Ему будет противодействовать не только благоразумие в деле заключения браков, но и приобретение богатства каждым членом семьи. Эти приобретения, вероятно, дадут собственнику возможность оставить своим детям такое же большое наследство, какое он получил от своего отца. Его дети в свою очередь будут снова склонны и, вероятно, способны следовать примеру отца. Разве эта практика не господствует в настоящее время в Англии во всех семействах, кроме аристократических? Разве все торговцы, банкиры, фабриканты, фермеры, лавочники и т. д. и т. д. не делят свою собственность поровну между детьми и разве можно констатировать у нас какие-нибудь дурные последствия, ожидаемые г-ном Мальтусом во Франции?

Из того, что земля может оказаться очень сильно раздроблённой в результате раздела её между детьми, вовсе не следует, что она должна была бы обрабатываться каждым из детей отдельно или что каждый из них должен оставаться собственником своей первоначальной доли земли. Будут осуществляться продажи, заключаться арендные договоры, и, как крупный землевладелец в настоящее время делит свою землю на отдельные фермы ради удобства и лучшей обработки, так и различные мелкие собственники смежных участков будут объединять свои мелкие земельные участки в одну крупную ферму для той же цели.

262. Стр. 434. «При таком положении вещей, когда естественное влияние собственности незначительно или вообще не существует и не ограничивает ни власти короны, ни неистовства народа, невозможно себе представить, чтобы могло быть сохранено такое смешанное правительство, какое теперь существует во Франции».

Я не могу разделить опасений г-на Мальтуса за длительность существования свободного правительства при такой системе.

О Т Д Е Л   В О С Ь М О Й
Распределение, вызываемое внутренней и внешней торговлей, рассматривается как средство увеличения меновой стоимости продукта

263. Стр. 442. «Если бы внутренняя торговля не содействовала увеличению стоимости национального продукта, ею не занимались бы. Именно из этого прироста стоимости оплачиваются торговцы; и если некоторые лондонские товары ценятся в Глазго не выше, чем в Лондоне, а некоторые глазговские товары ценятся в Лондоне выше, чем в Глазго, то торговцы, обменивающие товары, которыми торгуют эти города, не извлекут из этой торговли никакой выгоды, как не извлечёт её никто другой».

Здесь, как и во многих других местах, г-н Мальтус, повидимому, думает, что торговля и обмен товаров в значительной степени увеличивают стоимость товаров и дают возможность торговцам увеличить сумму и стоимость своих прибылей и, затем, что из этого источника делаются все крупные сбережения и накопления.

Несомненно верно, что если «некоторые лондонские товары ценятся в Глазго не выше, чем в Лондоне, а некоторые глазговские товары ценятся в Лондоне выше, чем в Глазго, то торговцы, обменивающие товары, которыми торгуют эти города, не извлекут из этой торговли никакой прибыли, как не извлечёт её никто другой» путём обмена этими товарами.

Но доказывает ли это, что стоимость этих товаров увеличивается в результате обмена или что этот обмен доставляет добавочную прибыль на капитал торговцам, занятым пересылкой товаров из одного города в другой?

Будет ли масса товаров в стране в результате этого обмена распоряжаться большим количеством труда, или будут ли товары обмениваться на большее количество какого-либо мерила известной стоимости?

Цена металлических изделий в Лондоне зависит от их издержек производства, т. е. они будут производиться только при условии, что их цена возмещает все расходы на них вместе с обычной и средней нормой прибыли. Цена их, после незначительного промежутка времени, будет определяться тем, ограничится ли общий и обычный спрос на эти товары данным или десятикратным количеством. Г-н Мальтус мог бы сказать, что этот промежуток имеет большое значение, и если на товар будет спрос, то в течение этого промежутка фабрикант получит большую прибыль, и у него будет возможность сделать ценные сбережения. Я допускаю это, но за чей счёт будут созданы эти более значительные прибыли и увеличат ли они стоимость массы товаров? Если обычная цена известного количества металлических изделий составляет 100 ф. ст., а вследствие спроса я вынужден дать за них 110 ф. ст., торговец получит больше прибыли, но кто оплатит её?

Г-н Мальтус обращает внимание только на фабриканта и желал бы заставить нас поверить, что последний получает большую прибыль, причём никто от этого не страдает, и, следовательно, для страны это представляет чистый выигрыш. Но я говорю, что платит потребитель, так как он должен выбрать один из трёх путей: или он должен удовольствоваться меньшим количеством металлических изделий; или должен отказаться от расхода 10 ф. ст. на какой-нибудь другой товар, который он обычно потребляет; или же, если он пользуется тем же количеством товаров, что и прежде, он не может увеличить свой капитал на 10 ф. ст. из сбережений в обычном для него размере. Если он сберегает 10 ф. ст. из своих расходов, он действительно даёт фабриканту металлических изделий возможность прибавить 10 ф. ст. к его капиталу из увеличившейся прибыли, но тот же результат получился бы, если бы при помощи других средств ему удалось бы сберечь 10 ф. ст. из своих расходов с той только разницей, что в одном случае они были бы прибавлены к его собственному капиталу, в другом — к капиталу фабриканта металлических изделий. В обоих случаях капитал страны увеличился бы на 10 ф. ст., и можно употребить больше труда, если стоимость последнего не возросла. И здесь я хотел бы ещё заметить, что это сбережение из возросших прибылей, по мнению г-на Мальтуса являющееся средством, при помощи которого создаются все большие состояния, в действительности представляет сбережение за счёт уменьшения расходов, за счёт источника сбережения, весьма сильно недооцениваемого г-ном Мальтусом, как это видно на стр. 421 его труда. Но вернёмся к непосредственному предмету нашего спора. Если покупатель металлических изделий покупает обычное количество товаров, он не в состоянии сберегать по 10 ф. ст., т. е. столько же, как прежде, и в этом случае сбережение может быть действительно сделано фабрикантом металлических изделий, но за счёт сбережений другого члена общества, и тогда ничего не будет прибавлено к капиталу страны. Если вы теперь предположите, что спрос торговца для глазговского рынка не повышает цены металлических изделий в Лондоне, но что тем не менее этот торговец может получить с глазговского потребителя высокую прибыль, то я могу сделать аналогичное замечание. Либо он получит на свой капитал обычную и среднюю прибыль, либо получит более высокую прибыль. Если он получит только обычную прибыль, нет никакого основания сказать, что этой сделкой он прибавил что-нибудь к капиталу страны. Если его прибыль высока, выше обычного уровня, она может оставаться таковой только до тех пор, пока другие капиталисты не станут конкурировать с этим торговцем, и тогда его прибыль и цена его товаров понизятся до своего естественного уровня. Мне могут опять сказать, что сбережения делаются и капиталы увеличиваются именно в тот период, который характеризуется высокой прибылью, но мой ответ будет таким же, как прежде. Когда цена металлических изделий падает в Глазго до своего обычного уровня, будут ли сбережённые покупателями этого товара средства затрачены на другие вещи или они будут прибавлены к капиталу? Если мне скажут, что они будут затрачены на другие вещи, то тогда я признаю, что перемещение 10 ф. ст. из кармана потребителя в карман торговца в сезон высокой прибыли может быть благоприятно для накопления капитала, так как мне известно, что один может быть расточителен, а другой, возможно, будет делать сбережения; но здесь снова нужно признать, что столь же благоприятные результаты были бы достигнуты, если бы при понижении цены товаров потребитель сберёг 10 ф. ст. из своих расходов и прибавил их к своему капиталу.

Средняя прибыль страны зависит, как я часто указывал, от состояния заработной платы; когда заработная плата низка, прибыль должна быть высока, но взятая в отдельности прибыль отдельной группы фабрикантов или отдельной группы торговцев должна зависеть, каково бы ни было состояние заработной платы, от цены, которую они могут потребовать за своп товары от потребителей.

Естественная цена известного количества сукна, известного количества башмаков, известного количества шляп и т. д. будет, по нашему предположению, 100 ф. ст. Если собственник сукна может получить за своё сукно 110 ф. ст., это должно быть сделано за счёт потребителя, а так как эти потребители могут купить этот особый товар только за тот товар, которым они владеют, то повышение его цены будет для них равносильно понижению цены их товара. Если до повышения цены сапожник отдавал половину башмаков за половину сукна, то теперь, когда цена сукна поднялась до 110 ф. ст., он должен давать на 1/10 больше, или 55% своих башмаков за прежнее количество сукна. Тогда во всех случаях излишек прибыли в отдельной отрасли промышленности будет получаться за счёт потребителя, и пропорционально тому, насколько при этом один торговец получает большую возможность увеличивать свой капитал, возможность другого торговца увеличить свой капитал уменьшается. Когда торговец получает крупную прибыль, продавая свои товары другим странам по высокой цене, то его прибыль есть прибыль для той страны, в которой он живёт, но она тем не менее получена за счёт потребителя, а в этом случае потребителем является иностранец, и прибыль перемещается из одной страны в другую.

Из того, что я сказал, не следует делать вывод, будто я недооцениваю выгоды, которые произойдут от взаимного обмена товарами как для Глазго, так и для Лондона. Я только отрицаю, что эти выгоды проявятся в форме высокой прибыли и возросшей стоимости. Поскольку труд как в Лондоне, так и в Глазго будет направлен более производительно, оба эти города извлекут из этой торговли выгоду. Если бы Глазго производил для себя металлические изделия или Лондон — хлопчатобумажные ткани, в итоге каждый город получил бы при помощи данного капитала меньше металлических изделий и хлопчатобумажных тканей. При лучшем разделении труда хлопчатобумажные ткани будут дешевле в Лондоне и металлические изделия — дешевле в Глазго; тогда выгода для обоих городов заключается не в приросте стоимости, но в том, что при той же сумме стоимости оба в состоянии потреблять и использовать большее количество товаров, и, если у них не будет склонности покупать дополнительное количество товаров, у них останется больше средств для сбережения из своих расходов. Итак, не может быть верно, что «стоимость дохода будет больше или меньше соответственно рыночным ценам произведённых товаров», так как если предположить, что издержки производства товаров не изменяются, высокая рыночная стоимость одного товара в действительности означает низкую рыночную стоимость другого; товары покупаются на товары, и если стоимость сукна высока при оценке в шёлке, то шёлк должен иметь низкую стоимость при оценке в сукне. Если прибыль суконщика высока при оценке в шёлке и во всех других товарах, то только потому, что в эту прибыль вложена часть средств всех потребителей сукна.

264. Стр. 444. «В распределении товаров средства обращения каждой страны играют весьма важную роль; и, как я уже упоминал в одном примечании, мы не разъясним, а скорее затемним смысл наших рассуждений, если откажемся принять в соображение средства обращения. Без ссылки на средства обращения поистине нелегко определить, происходит ли распределение товаров страны таким образом, чтобы им была придана надлежащая стоимость».

Для разъяснения правильных принципов не имеет значения, в каком мериле оценивается стоимость, при условии только, чтобы само мерило было неизменно. Деньги, хлеб, труд — все одинаково хороши. Мне кажется, что г-н Мальтус, употребляя в качестве мерила деньги, часто ошибочно принимает изменения в самих деньгах за изменения в товарах, о которых он говорит. Изменение в стоимости денег не оказывает никакого влияния на относительную стоимость товаров, так как оно повышает или понижает их цену в одинаковой пропорции, но именно изменение в относительной стоимости товаров, в особенности предметов первой необходимости и предметов роскоши, производит наиболее важный эффект с точки зрения политико-эконома.

265. Стр. 443. «Если фермер продавал свой продукт только за две трети цены, по которой он продавал его прежде, то очевидно, что он был совершенно не способен распоряжаться тем же количеством труда и применять то же количество капитала на своей ферме, как за год до того. И когда затем произошло большое падение денежной цены всех промышленных изделий, вызванное в значительной степени предшествовавшим падением цен на сырьё, то столь же очевидно, что фабриканты не могли впредь распоряжаться трудом такого же числа рабочих, как прежде».

Будет ли фермер в следующем году распоряжаться тем же количеством труда, зависит от цены труда. Вероятно, фермер попал бы в очень затруднительное положение, даже если бы цена труда понизилась в некотором соответствии с ценой хлеба, потому что его контракт с землевладельцем обязывает его платить денежную ренту; эта рента остаётся той же, какова бы ни была цена продукта. Если, однако, фермер может использовать меньше рабочих, то землевладелец, если он получает ренту, может использовать больше. Г-н Мальтус думает, что уменьшится способность использовать труд и, следовательно, уменьшится спрос на него; он допускает, что цена главного потребляемого рабочим продукта — цена хлеба — упадёт, и всё же в своей аргументации он предполагает, что цена труда будет прежней. Г-н Мальтус прибавляет:

«И когда затем произошло большое падение денежной цены всех промышленных изделий...». Но почему цена промышленных изделий должна упасть? Их издержки производства остались прежними, и хлеб понижается в цене по отношению к ним только потому, что налицо изобилие хлеба, он производится дёшево, а промышленные товары — дорого.

Что случилось? Количество хлеба увеличилось, количество товаров в сравнении со всем населением фактически выросло, каков же будет результат, согласно г-ну Мальтусу? Всеобщая нужда всех классов. Я могу понять, почему попал бы в затруднительное положение фермер, как я уже объяснил. Но не каждый человек есть производитель хлеба, взявший на себя обязательство платить денежную ренту. Предположим, что заработная плата падает пропорционально сбережению средств, которое делает рабочий при покупке хлеба; он был бы всё-таки в состоянии купить столько же промышленных товаров, как и прежде; если бы его заработная плата не упала, он мог бы купить больше. Каждый фабрикант в свою очередь мог бы купить больше промышленных товаров у других фабрикантов. При уменьшении расходов на хлеб он мог бы больше расходовать на другие предметы; в том же положении был бы и землевладелец, и, хотя спрос на промышленные изделия со стороны земледельческого класса, несомненно, уменьшился бы, нельзя, я думаю, оспаривать того, что он возрос бы со стороны всех других классов; тогда денежная цена промышленных изделий не понизилась бы, и фабриканты могли бы распоряжаться трудом такого же количества рабочих, как и прежде; если бы цена труда упала, они могли бы нанять больше рабочих.

266. Стр. 446. «Среди изобилия предметов первой необходимости способность этих двух важных классов общества <фермеров и фабрикантов. — Ред.> давать рабочим занятие реально уменьшится, тогда как способность давать занятие рабочим увеличится у всех лиц с постоянным доходом, но при этом мало шансов на то, что усилится их воля к пропорциональному расширению спроса, и общий результат будет аналогичен действию такого частичного распределения продуктов, какой вызывается перерывом в привычных связях. В течение короткого времени могло бы быть произведено прежнее или большее количество товаров, но, поскольку распределение их не способствует тому, чтобы предложение всюду соответствовало спросу, понизится меновая стоимость всей совокупности товаров, и производство всей страны испытает определённый удар».

Г-н Мальтус говорит: «Понизится меновая стоимость всей совокупности товаров». Что это значит? Понизится ли их денежная стоимость? Г-н Мальтус ответил бы утвердительно. Тогда я спрашиваю, будет ли эта денежная стоимость распоряжаться большим количеством труда? Г-н Мальтус говорит, что рабочие классы будут лишены работы; если так, то денежная стоимость будет распоряжаться большим количеством труда, чем прежде. Разве реальная стоимость товаров в таком случае не повысилась согласно тому определению реальной стоимости, какое даёт г-н Мальтус?

267. Стр. 447. «... Самые ясные принципы политической экономии показывают, что прибыль на капитал могла бы в течение любого периода быть ниже, чем это необходимо при данном положении страны».

С земли, поступившей в обработку в последнюю очередь и с которой не платится рента, прибыль не может быть в течение любого периода времени ниже, чем это делает необходимым положение страны и вознаграждение рабочего. В таком случае должны бы существовать две нормы прибыли на капитал: одна норма для капитала, занятого в земледелии, и другая — для капитала, занятого в обрабатывающей промышленности, и всё же один капиталист мог бы свободно переместить свой капитал в сферу приложения другого. Может ли это быть?

268. Стр. 448. «Мотив, побуждающий людей заниматься внешней торговлей, в точности тот же, какой побуждает людей обмениваться товарами между отдалёнными частями одной страны, а именно: повышение рыночной цены местных продуктов; повышение прибыли, получаемой отдельным лицом, или предотвращение такого её понижения, какое произошло бы при использовании капитала внутри страны, следует рассматривать как пропорциональное увеличение стоимости национального продукта».

Смотри примечание к стр. 442 <примечание 263. — Ред.>.

269. Стр. 449. «Г-н Рикардо начинает свою главу о внешней торговле, говоря, что «никакое расширение внешней торговли не может увеличить непосредственно сумму стоимостей в стране, хотя оно и будет очень сильно способствовать увеличению массы товаров и, следовательно, количества жизненных удобств» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 112. — Ред.>. Это положение вполне согласуется с его особой точкой зрения на стоимость, якобы зависящую единственно от количества труда, которого стоила вещь. Как бы ни была обильна выручка торговца и как бы ни превышала она стоимость его вывоза в обычном понимании слова, несомненно, что количество рабочих, занятых в производстве предметов вывоза, сначала останется прежним. Но поскольку ясен и неоспорим тот факт, что выручка от чрезвычайно выгодной торговли обменивается на чрезвычайно большое количество денег, труда и отечественных продуктов; поскольку именно эту возросшую возможность распоряжаться деньгами, трудом и продуктами имеет действительно в виду торговец, когда говорит о расширении внешнего рынка и о выгодной торговле, то мне кажется, что такое положение вещей, которое может длиться и часто действительно длится достаточно долго, чтобы привести к важнейшим результатам, является единственным и решающим доказательством того, что точка зрения на меновую стоимость как зависящую исключительно от издержек производства в корне неправильна и совершенно бесполезна для объяснения замечательных явлений, сопровождающих рост богатства».

Я вполне согласен с г-ном Мальтусом, что это правильный критерий для суждения о прибылях торговцев, но я утверждаю, что эти прибыли не представляют чистого выигрыша, а часто делаются за счёт сбережений некоторых из сограждан.

«Если иностранная держава, — говорит г-н Мальтус, — послала бы в дар отдельному торговцу товары нового рода, которые были бы проданы на лондонском рынке за 50 тыс. ф. ст., богатство этого торговца увеличилось бы на эту сумму; и кто, спросил бы я, стал бы беднее?» Это зависело бы от характера товаров и от фонда, из которого эти товары были бы куплены потребителями у торговцев. Если они были куплены из того фонда, который иначе был бы сбережён, и если купленные таким образом товары были немедленно потреблены, то благодаря этому дару капитал страны не увеличится; единственным следствием было бы увеличение количества благ в данном году. Если эти товары были куплены вместо какого-либо другого товара, если этот другой товар был дан торговцу в обмен на иностранный товар и употреблён им в качестве капитала, то в этом случае результатом этого дара было бы общее увеличение сбережений на 50 тыс. ф. ст. Этот пример ничем не отличается от примера Глазго и Лондона. Накопление сделано в результате более крупных сбережений из годового дохода страны. Вам были даны 50 тыс. ф. ст., которые вы решили сберечь и прибавить к своему капиталу.

270. Стр. 450. «Мно кажется, что, если бы первые две фразы г-на Рикардо в главе о внешней торговле имели основание, между странами не существовало бы таких торговых сношении».

Г-н Мальтус не понимает меня. Я вовсе не думаю буквально, что ввозимый товар будет иметь не большую стоимость, чем товар вывозимый; стоимость первого должна быть больше стоимости второго по крайней мере настолько, чтобы оплатить труд, затраченный на его доставку, а также прибыль торговца за то время, когда был занят его капитал; в действительности это и составляет издержки производства этого товара. Но стоимость товара, посылаемого за границу, в силу тех же причин увеличивается на ту же стоимость, и, следовательно, если вы увеличили издержки производства и стоимость одного товара, вы также увеличили издержки производства и стоимость другого. Если я посылаю шляпы стоимостью в 100 ф. ст., которые продаются во Франции за 105 ф. ст., затем получаю кларет стоимостью в 100 ф. ст. и продаю его у нас за 105 ф. ст., то кажется, будто я дал 100 ф. ст. за 105 ф. ст., а французскому торговцу будет казаться, что он получил 105 ф. ст. вместо 100 ф. ст., но на деле оба дали и получили одинаковую стоимость, а 5 ф. ст. прибавлены, чтобы компенсировать расходы и прибыль на капитал. Любые 100 ф. ст., затраченные в то же время в стране и связанные с теми же расходами по перевозке или расходами какого-либо другого рода, также принесут 100 ф. ст. Таким образом, через посредство внешней торговли мы получили более желательный, но не более ценный товар. И разве я в таком случае не прав, говоря, что «никакое расширение внешней торговли не может увеличить непосредственно сумму стоимостей в стране, хотя оно и будет очень сильно способствовать увеличению массы товаров и, следовательно, количества жизненных удобств».

271. Стр. 451. «Что касается труда, замечу следующее: когда я говорю, что стоимость совокупного продукта страны может распоряжаться большим количеством труда, чем прежде, я имею в виду не большее число рабочих, а хочу сказать, что эта стоимость может купить больше труда по старой цене или лучше оплачивать прежних рабочих».

Вот новое объяснение мальтусовской меры реальной меновой стоимости. Если бы мне нужно было знать, получаю ли я в этом году большую стоимость, чем в прошлом, я не могу установить этот факт путём сравнения числа рабочих, которым я мог дать занятие в прошлом году и могу дать в текущем, так как я получил бы также более значительную стоимость, если бы мог распоряжаться не большим количеством труда, а платил бы больше имеющимся рабочим. Если я правильно понимаю, это означает, что у меня будет большая стоимость, если я смогу обменять свои товары на большую сумму этой меры стоимости, — и у меня будет также большая стоимость, если я не смогу их обменять таким образом.

272. Стр. 452—53. «Хотя в случае ввоза иностранных товаров, вступающих непосредственно в конкуренцию с отечественными товарами, цена последних, несомненно, понизится и производители их временно будут терпеть ущерб, всё-таки очень редко может случиться, что понизится денежная стоимость других товаров, не страдающих от этой конкуренции, и денежная стоимость отдельных товаров упадёт не в такой степени, чтобы помешать повышению денежной цены совокупного продукта».

Предположим, мы признаем это, но этим не решается вопрос о том, представляет ли выигрыш торговца новую стоимость или стоимость, полученную за счёт потребителей. Г-н Мальтус и я, мы оба признаём, что благодаря ввозу дешёвых или желательных иностранных товаров достигается выгода, но я говорю, что вся она должна принадлежать потребителю, и если в какое-либо время ею пользуется торговец, то только за счёт потребителя п при лишении последнего этои выгоды. В конечном счёте выгода должна достаться потребителю.

273. Стр. 454. «Я определённо не согласен с выводом г-на Рикардо, заключающимся в следующем месте его работы: «Следовательно, во всех случаях спрос на иностранные и отечественные товары вместе, поскольку дело касается стоимости, ограничивается доходом и капиталом страны. Если увеличивается спрос на один товар, то должен уменьшиться спрос на другие товары» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 113—114. — Ред.>. Мне кажется, во всех почти случаях успешной внешней торговли неоспорим тот факт, что спрос на иностранные и отечественные товары вместе определённо увеличивается, и увеличение стоимости иностранных продуктов не влечёт за собою соответственного уменьшения стоимости отечественного продукта».

Если четыре человека располагают каждый 1 тыс. ф. ст. в год, они не могут издержать больше чем 4 тыс. ф. ст. в год.

Чем большую стоимость они затрачивают на иностранные товары, тем меньше останется у них на покупку отечественных товаров. Для них в высшей степени важно будет покупать дёшево, т. е. получать много товаров за малую стоимость; а поскольку внешняя торговля и обширный рынок позволяют им делать это, то это выгодно для страны. Г-н Мальтус говорит: «Согласно моему взгляду на этот предмет, национальный доход, состоящий из суммы рент, прибылей и заработной платы, сразу решительно увеличивается на сумму возросшей прибыли торговцев, занимающихся внешней торговлей». Национальный доход увеличивается! Но в каком выражении? В большем количестве или лучшем качестве потребляемых товаров, но не в большей стоимости. Каким же образом проявляется эта выгода? Может быть, в течение короткого времени в увеличении прибылей торговца, но всегда в конце концов в дешевизне иностранного товара. Это в точности то же самое, что и в случае с фабрикантом, который изобрёл усовершенствованную машину для производства своих товаров. Пока конкуренция ещё не действует на него с полной силой и не заставляет его снизить цену товаров до уровня издержек производства, он получает большую прибыль, но в конечном итоге выгода от усовершенствования производства достанется целиком потребителю <окончание этого примечания написано Рикардо на отдельном листке и, по мнению редакторов издания 1951 г., ошибочно было прикреплено к другому примечанию. В издании 1928 г. оба последние абзаца даны в конце примечания, относящегося к стр. 455 работы Мальтуса (примечание 275). — Ред.>.

В моей главе о внешней торговле аргументация основана на предположении, которого, по моему мнению, никто не оспаривал, что, за исключением коротких промежутков времени, прибыли во внешней торговле не могут подниматься выше средней нормы прибыли, а если они бывают выше, я придерживаюсь мнения и высказывал свои соображения в пользу этого мнения, что уравнение прибылей будет достигнуто путём понижения прибыли во внешней торговле, а не путём общего повышения прибылей в других отраслях.

В течение того промежутка времени, когда прибыль во внешней торговле выше средней прибыли, занятые в ней лица будут получать больше, и никто не будет получать меньше, и постольку национальный доход возрастёт; но как только конкуренция других капиталистов понизит прибыли внешней торговли до общего уровня прибыли, то, хотя национальный доход при оценке в деньгах будет иметь меньшую, чем прежде, стоимость, ничто не будет потеряно для страны, а выгода, которую прежде пожинал торговец, будет теперь использована потребителем. Торговец продаёт по более низкой цене и получает меньше прибыли; потребитель покупает по более низкой цене, и его экономия в точности равняется сумме прибыли, которую прежде получал и получать которую перестал теперь торговец. Но в течение этого промежутка стоимость всего продукта страны была больше! Несомненно, продукт обладал большей рыночной стоимостью, но сопровождалось ли это какой-либо реальной выгодой для страны, поскольку, как только торговец перестал получать прибыль, ею пользуется в равной мере другая часть общества? Этот случай в точности аналогичен тому, когда человек изобретает новую машину и может в течение некоторого времени держать её в секрете; в течение этого времени он будет пользоваться большой прибылью, и годовой доход страны будет возрастать, пока он будет продавать свои продукты выше их естественной цены, но будет ли потеряна хотя бы одна частичка этой выгоды, когда его более дешёвый способ производства этого товара станет общеизвестным и потребитель сможет получить выгоду, в точности равную, и в действительности более чем равную той выгоде, которой перестаёт пользоваться отдельный фабрикант? Если желательна большая выгода для торговца, занятого во внешней торговле, или для отдельного фабриканта, то это аргумент в пользу общей системы монополий, системы, которая имеет в виду только прибыли капиталистов и мало заботится о выгодах и удобствах потребителей.

274. Стр. 454. «Все охотно признают, что увеличение количества продуктов представляет одно из наиболее желательных последствий внешней торговли; но я хочу особенно остановить внимание читателя на том, что почти во всех случаях этому сопутствует другое, чрезвычайно важное, следствие, категорически отвергаемое г-ном Рикардо, а именно увеличение суммы меновой стоимости. Это второе следствие настолько необходимо, чтобы породить постоянный стимул к производительной деятельности и поддерживать обильное предложение товаров, что в тех немногочисленных случаях, когда оно не проявляется, сейчас же становится заметным застой в спросе на рабочие руки, и прогресс богатства останавливается. С точки зрения г-на Рикардо расширение внешней торговли должно было бы, мне кажется, часто ставить нас в такое положение, в каком наша страна находилась в начале 1816 г., когда внезапное изобилие и дешевизна хлеба и других товаров в связи со слишком большим предложением сравнительно с недостаточным спросом настолько понизили стоимость национального дохода, что он не мог больше оплачивать прежнее количество труда по прежней цене; следствие этого было таково, что среди изобилия тысячи рабочих лишались работы».

«Увеличение суммы меновой стоимости»! В каком мериле? Разве средняя и обычная прибыль на капитал не является достаточным стимулом к производительной деятельности?

«Настолько понизили стоимость национального дохода, что он не мог больше оплачивать прежнее количество, труда по прежней цене; следствие этого было таково...» и т. д. и т. д, Но если товары понизились в цене и будут покупать прежнее количество труда по пониженной цене, кто пострадает от этого? Не предприниматели, потому что за прежнее количество товаров они смогут купить прежнее количество труда; не рабочие, потому что в обмен на свой труд они получали бы прежнее количество товаров. И если бы одни из них пострадали, соответственная выгода была бы получена другими. Это просто изменение в деньгах.

275. Стр. 455. «Г-н Рикардо, повидимому, всегда думает, что для рабочего совершенно безразлично, сможет ли он распоряжаться большим количеством предметов первой необходимости благодаря повышению денежной цены труда или понижению денежной цены жизненных припасов; но эти два случая, хотя внешне сходные по последствиям, могут быть и обычно бывают весьма различны по существу. Увеличение заработной платы рабочих, будь то номинальное или реальное, неизменно предполагает такое распределение существующего богатства, когда стоимость богатства увеличивается, обеспечивается полная занятость всем рабочим и создаётся спрос на новые продукты и на капитал, посредством которого их можно получить».

Что сказать о системе политической экономии, которая то настаивает, что стоимость измеряется количеством труда, которым она может распоряжаться, то отвергает эту меру и показывает её недостаточность? Если денежная заработная плата остаётся без изменения и каждый товар, на который расходуется заработная плата рабочих, понижается в денежной цене, заработная плата рабочих реально повышается в мере стоимости г-на Мальтуса, а, если количество товаров не возросло, заработная плата должна понизиться в его мере реальной стоимости, потому что при таких условиях прежнее количество товаров не может распоряжаться прежним количеством труда. Если денежная заработная плата возрастает, а цене товаров не повышается, реальная заработная плата также возрастёт, и в этом случае, если количество товаров не увеличится, её реальная стоимость также упадёт. Разве обе эти причины не одно и то же? Я знаю, г-н Мальтус скажет, что повышение денежной цены заработной платы будет показателем возросшего количества товаров и возросшего спроса на труд, но падающая цена товаров при стабильной денежной заработной плате не свидетельствует об этом.

Однако г-н Мальтус ничем не доказал этого.

Разве стоимость денег не может увеличиться, и в этом случае не будет ли падение цены товаров при стабильной денежной заработной плате свидетельствовать об увеличении спроса на труд?

Почему цена товаров должна вообще понижаться в силу какой-либо другой причины, кроме возросшей стоимости денег? Я не знаю никакой другой причины, которая могла бы вызвать такое действие, за исключением новых благоприятных условий в производстве всех товаров, кроме одних денег.

276. Стр. 455. «Г-н Рикардо, повидимому, всегда думает...» <это повторение начала предыдущей цитаты имеется в оригинале рукописи. — Прим. англ. ред.>.

Г-н Мальтус понял меня неправильно. Я вполне соглашаюсь с ним в том, что повышение заработной платы предполагает полную занятость для всех рабочих, но к этому же приводит и падение денежной цены жизненных припасов без падения денежной заработной платы при условии, что понижение цены жизненных припасов вызывается не случайным переполнением рынка, а большей дешевизной их производства.

Ошибка г-на Мальтуса заключается в предположении, что дешёвый хлеб и дешёвые товары необходимо предполагают переполнение рынка хлебом и товарами. Мы согласны, что такое переполнение рынка есть зло. Оно обычно предполагает производство без прибыли и иногда даже без возмещения затраченного капитала. Оно всегда возникает, по моему мнению, вследствие неправильного выбора предмета производства, но дешевизна в силу лёгкости производства, которую я считаю единственно законной дешевизной, всегда сопровождается наиболее благоприятными последствиями и отличается от переполнения рынка так же резко, как свет от тьмы.

277l. Стр. 456. «Читатель полностью отдаст себе отчёт в том, что большое снижение цены отдельных товаров либо вследствие усовершенствования машин, либо благодаря внешней торговле вполне совместимо с постоянным и большим увеличением не только меновой стоимости всего продукта страны, но даже меновой стоимости всей продукции самих этих отдельных товаров. Неоднократно отмечали, что общая стоимость хлопчатобумажных тканей, производимых в нашей стране, чрезвычайно возросла, несмотря на сильное снижение их цены».

Одно совместимо с другим, но эти явления не существенны друг для друга и обычно происходят не в одно и то же время. Выгода от низкой цены хлеба вследствие облегчения производства или ввоза была бы велика, хотя можно ясно показать, что с уничтожением ренты денежная стоимость массы товаров упала бы, и по крайней мере временно эти товары не могли бы распоряжаться сколько-нибудь большим добавочным количеством труда.

Примечание. Включить следующее: «А почему нет? Потому что спрос на труд значительно увеличился бы без соответствующего предложения; заработная плата была бы высока и положение рабочего было бы весьма хорошим».

278. Стр. 458. «Если бы можно было доказать, что при определённых обстоятельствах внешняя торговля всякого рода перманентно содействует ослаблению способности национального продукта распоряжаться трудом иностранных и отечественных рабочих, влияние такой торговли, несомненно, выразилось бы в перманентной задержке роста богатства и населения».

Если бы это можно было доказать! А это, я думаю, ни в коем случае невозможно. Но не может ли национальный продукт обладать меньшей способностью распоряжаться трудом, причём богатство и население будут всё-таки возрастать? Если при прежнем продукте заработная плата повысилась бы, население, вероятно, также увеличилось бы, и хотя прибыль уменьшится, не может ли она быть всё же достаточно высока, чтобы допустить дальнейшие сбережения и дальнейшее приобретение богатства?

Если моя прибыль понизилась с 1 тыс. ф. ст. до 500 ф. ст., я мог бы тем не менее увеличить своё богатство, если бы сберёг 100 ф. ст.

279. Стр. 458. «В качестве специфической и непосредственной причины этого общего увеличения эффективного спроса я указал бы на такое распределение продукта и на такое приспособление его к нуждам и вкусам общества, какое даст денежной цене, за которую он продаётся, большую возможность распоряжаться отечественным и иностранным трудом. И я склонен думать, что, если бы это мерило прилагалось ко всем бросающимся в глаза случаям, оказалось бы, что оно всегда или почти всегда безошибочно».

Во всех случаях <в рукописи вычеркнуты следующие начальные строки: «Никто не может сомневаться в важности того, чтобы производимые товары отвечали общим нуждам; в этом одна из причин оживления в торговле и роста богатства». — Прим. англ. ред.> правильное распределение продукта и приспособление его к нуждам и вкусам общества имеют в высшей степени важное значение как фактор оживления торговли и накопления капитала. Отсутствие этого, по моему мнению, единственная причина застоя, испытываемого торговлей в различные периоды. Это можно приписать просчёту и производству товара, в котором нет нужды, вместо товара, в котором есть нужда.

Но, признавая это, должны ли мы отрицать благотворные последствия, возникающие в результате падения цены товаров благодаря возросшей лёгкости их производства? Увеличьте эту лёгкость в десять раз, но если производимые вами товары соответствуют нуждам общества, на все эти товары будет спрос, а если они этим нуждам не соответствуют, то это доказывает только, что производители ошиблись на этот счёт и не выполнили условий, необходимых для обеспечения того оживлённого спроса, который неизбежно возник бы при более разумном отборе предметов производства.

280. Стр. 459. «Точно так же нельзя сомневаться, что с 1793 до 1814 г. меновая стоимость совокупного продукта в Англии, оцениваемая в отечественном или иностранном труде или в слитках золота, ежегодно сильно увеличивалась. Почти единодушно было признано, что именно расширение нашей внешней торговли было сильнейшим фактором роста стоимости и богатства, и, несомненно, вплоть до 1815 г. ничто, повидимому, не свидетельствовало о том, что увеличение стоимости нашего импорта сколько-нибудь содействовало сокращению стоимости отечественного продукта. Сильно росли как импорт, так и отечественный продукт, независимо от оценки в слитках или в труде».

Если страна делает сбережения и употребляет большее количество труда в производстве, количество и стоимость её продуктов увеличатся. В таком случае несомненно, что страна может увеличить стоимость ввоза без какого-либо уменьшения стоимости отечественных товаров. Г-н Мальтус не мог предполагать, будто я намеревался сказать, что стоимость и количество иностранных и отечественных товаров не могут возрастать одновременно.

281. Стр. 460. «Но, в то время как во всех странах, на которые можно ссылаться, увеличение стоимости всегда сопровождает рост процветания и богатства, я склонен думать, что нельзя привести в качестве примера ни одной страны, ведущей успешную торговлю и обладающей возрастающим изобилием товаров, где стоимость всего продукта, оцениваемая в отечественном и иностранном труде, уменьшалась бы или даже оставалась бы стабильной. И из двух способов накопления капитала, о которых упоминает г-н Рикардо в главе о внешней торговле (а именно рост дохода вследствие увеличения прибыли или уменьшение расходов благодаря дешевизне товаров), второй, я думаю, никогда не был и никогда не станет действительным стимулом для постоянного и непрерывного роста богатства».

Я думаю, что как раз наоборот. Я думаю, что это даже более могущественный стимул, чем тот, на который исключительно ссылается г-н Мальтус. Не противоречит ли это мнение г-на Мальтуса тому, которое он приводит в другой части своего труда — о благодетельном влиянии усовершенствований в земледелии на национальное богатство? Какое действие могли произвести эти усовершенствования кроме того, что дали нам возможность больше сберегать на расходах? Я не знаю другого способа сбережения, кроме сбережения за счёт непроизводительных расходов, чтобы прибавить сбережённые средства к производительным расходам.

282. Стр. 460. «Но я хочу особенно подчеркнуть естественную тенденцию внешней торговли к немедленному увеличению стоимости той части национального дохода, которая состоит из прибылей, без всякого пропорционального уменьшения в какой-либо другой отрасли, поскольку из всех видов обмена внешняя торговля лучше всего отвечает нуждам общества».

У торговца есть тюк хлопчатобумажных тканей, которые он вывозит, причём получает в обмен 1 1/4 бочки вина; он продаёт бочку в Англии за тюк хлопчатобумажных тканей, оставляет себе четверть бочки в качестве прибыли и располагает ею, как считает наиболее удобным.

Он открывает новый рынок, возобновляет операцию и за свой тюк хлопчатобумажных тканей получает не только 1 1/4 бочки вина, но ещё 100 ф. индиго. Если он всё ещё может обменять бочку вина на тюк хлопчатобумажных тканей в Англии, его прибыли возрастут; вместо четверти бочки вина он получит четверть бочки и кроме того индиго. Но предположим, что за тюк хлопчатобумажных тканей он должен отдать как 4/5 своего вина, так и 4/5 своего индиго; его прибыль в таком случае снизится до общего уровня прибыли, на котором, по моему предположению, она находилась в первом примере; но разве каждый человек, имеющий тюк хлопчатобумажных тканей или другие товары равной стоимости, не выигрывает на том, что отдаёт, и не будет ли он обладать точно такой же способностью к сбережению, как прежде? Вопрос кажется мне слишком ясным, чтобы можно было хотя бы на минуту усомниться в ответе. В обоих случаях у нас одинаковое количество английских и иностранных товаров; почему же в одном случае должно быть большее переполнение рынка товарами, чем в другом? Г-н Мальтус никогда не приводит характерного простого случая с целью проследить его со всех сторон. Если бы он сделал это, мы не расходились бы во мнениях так, как, повидимому, расходимся теперь.

283. Стр. 462. «Рассматривая вопрос о влиянии внешней торговли на меновую стоимость с совершенно иной точки зрения, чем г-н Рикардо, я настаиваю, что расширение рынков в его общей тенденции чрезвычайно благоприятствует тому росту стоимости и богатства, который возникает из распределения».

Из того, что г-н Мальтус сам сказал о моих взглядах, он должен знать, что я, как и он, «настаиваю, что расширение рынков в его общей тенденции чрезвычайно благоприятствует тому росту стоимости и богатства, который возникает из распределения». Всё же его язык может заставить читателя предполагать другое. Я не сказал бы, что расширение рынков увеличит стоимость такого богатства, потому что, как известно читателю, я измеряю стоимость другим мерилом, чем г-н Мальтус.

О Т Д Е Л   Д Е В Я Т Ы Й
Распределение, вызываемое непроизводительными потребителями, рассматривается как средство увеличения меновой стоимости всего продукта

284. Стр. 463. «Мы уже показали, что при быстром накоплении капитала или, точнее, при быстром превращении непроизводительного труда в производительный, спрос по сравнению с предложением материальных продуктов должен преждевременно оказаться недостаточным, и мотивы для нового накопления исчезнут раньше, чем накоплению станет мешать истощение почвы. Отсюда следует, что абсолютно необходимо, чтобы в стране, обладающей большой производственной мощью, существовала группа непроизводительных потребителей, причём не следует предполагать, будто производительные классы потребляют гораздо больше того, чем известно по опыту, особенно в периоды, когда они быстро накопляют доходы с целью увеличить капитал».

Группа непроизводительных рабочих точно так же необходима и полезна с точки зрения будущего производства, как пожар, истребивший на складе фабриканта товары, которые иначе были бы потреблены этими непроизводительными рабочими.

285. Стр. 464. «Мы уже сказали, что политическая экономия как наука не даёт возможности определить, какие пропорции между производительными и непроизводительными классами общества доставляют наибольший стимул к непрерывному росту богатства».

По моему мнению, это не трудно определить. Они <непроизводительные классы. — Ред.> могут быть полезны для других целей, но ни в какой степени для производства богатства.

286. Стр. 465. «Скажут, быть может, что не будет никакой нужды в непроизводительных потребителях, если те, кто занят в производстве, потребляют достаточно, чтобы поддержать стоимость продукта.

Что касается капиталистов, занятых производством, они, несомненно, имеют возможность потреблять свои прибыли, или доход, получаемый ими благодаря приложению их капиталов; и если бы они потребляли весь этот доход, за исключением того, что было бы выгодно прибавить к капиталу с целью наилучшим образом обеспечить рост производства и рост потребления, не было бы никакой нужды в непроизводительных потребителях».

Каким образом то обстоятельство, что человек потребляет мой продукт, не отдавая мне ничего взамен, даст мне возможность составить состояние? Я полагал бы, что вернее составлю себе состояние, если потребитель моего продукта будет отдавать мне за него эквивалентную стоимость.

287. Стр. 465. «Некоторые авторы установили как некую аксиому, что потребности человеческого рода можно считать всегда соразмерными их возможностям; но это положение не всегда верно, даже в тех случаях, когда состояние приобретается без труда, а что касается большинства капиталистов — опыт целиком противоречит этому положению. Почти все торговцы и фабриканты в периоды процветания делают сбережения гораздо быстрее, чем мог бы возрастать капитал страны, чтобы сохранить стоимость продукта. Но если это верно по отношению к торговцам и фабрикантам в целом, то вполне очевидно, что при их фактических привычках они не могут создавать друг для друга рынок путём обмена своими продуктами.

Необходимо поэтому, чтобы существовал значительный класс других потребителей, иначе торговые классы не смогут продолжать расширять свои предприятия и реализовать прибыли».

Я думаю, что это <положение, против которого возражает Мальтус. — Ред.> безусловно верно, но если предположить, что это неверно, какая выгода для меня в том, что другой человек, который мне ничего не даёт взамен, будет потреблять мои продукты? Каким образом подобное потребление даёт мне возможность реализовать прибыли?

Я не могу выразить так сильно, как чувствую, своё удивление по поводу различных положений, выдвигаемых в этом отделе.

Чтобы капиталисты имели возможность попрежнему делать привычные сбережения, говорит г-н Мальтус, «они должны либо потреблять больше, либо производить меньше».

288. Стр. 466. «Г-н Рикардо часто говорит о сбережении, как будто это цель, а не средство».

Где? Я не могу припомнить, чтобы сказал это хотя бы в одном случае.

289. Стр. 467. «Однако если продукты имеются уже в таком изобилии, что часть их не потребляется, то сравнительно малое применение находит сбережённый таким образом капитал, задача которого состоит в дальнейшем увеличении изобилия продуктов и в дальнейшем понижении и без того низких прибылей».

Каким образом непроизводительное потребление может увеличить прибыли? Товары, потребляемые непроизводительными потребителями, просто отдаются им, а не продаются за эквивалент. Они не имеют цены, каким же образом они могут увеличить прибыли?

Г-н Мальтус определил спрос как волю и возможность потреблять. Какую возможность потреблять имеет непроизводительный потребитель? Если мы возьмём 100 штук сукна из склада суконщика и оденем в это сукно солдат и матросов, то разве это увеличит прибыль суконщика? Послужит ли это для него стимулом к производству? Да, таким же образом, как это сделал бы пожар.

290. Стр. 468. «Но, несомненно, было бы грубой ошибкой применять это положение <положение А. Смита, что «стремление к пище ограничивается у каждого человека небольшой вместимостью человеческого желудка, но стремление к удобствам и украшению... не имеет, повидимому, предела или определённых границ» (А. Смит, Исследование о природе и причинах богатства народов, т. I, М. 1935, стр. 148). — Ред.> в любом смысле, в каком его только можно понять, если бы сказали, что нет предела сбережению и употреблению капитала, кроме трудности добывания пищи. Это значит основывать своё учение на неограниченном стремлении людей к потреблению, а затем предположить, что это стремление ограничивается с целью сберечь капитал, и, таким образом, совершенно изменить предпосылки и всё-таки утверждать, что это учение верно».

Пределом является собственно не трудность добывания пищи, а трудность раздобыть рабочие руки, куда входит и трудность добывания пищи; так как, если вы исчерпали свои возможности добывать пищу, то вы недолго будете способны увеличивать число занятых у вас рабочих.

291. Стр. 469. «Пусть производители или кто-либо другой всегда потребляют достаточно, чтобы сохранить и самым действительным образом увеличить меновую стоимость совокупного продукта; и я буду рад признать, что для употребления капитала страны, увеличивающегося только такими темпами, нет другого предела, кроме того, что ограничивает позможность поддерживать существование населения. Но в теории мне кажется совершенно очевидным, и это подтверждается всеобщим опытом, что употребление капитала, слишком быстро возрастающего благодаря привычкам к бережливости, может найти, и фактически часто находит, предел задолго до того, как становится действительно трудным добывать средства существования; как капитал, так и население могут одновременно и в продолжение очень долгих периодов быть в избытке сравнительно с эффективным спросом на продукты».

Это всё то, что я отстаиваю. Но каким образом капитал и население могут быть оба избыточными, пока можно увеличивать предложение предметов первой необходимости, я совершенно не могу понять. Это противоречие в терминах. Это значит сказать, что есть незанятый капитал, потому что его собственник не может найти рабочих, и есть незанятые люди, потому что ни у кого нет капитала, чтобы дать им работу.

Мы могли бы с таким же основанием сказать, что хлеб не может быть продан потому, что нет покупателей, и в то же время есть голодающие люди, имеющие средства и желание купить хлеб, но не могущие получить его, — оба положения не могут быть верны.

292. Стр. 469. «Основная часть вопроса о потребностях человеческого рода касается способности людей вызывать действия, необходимые для приобретения средств, подлежащих расходованию».

Это верно. Я согласен с г-ном Мальтусом, что «трудность касается способности вызывать действия, необходимые для приобретения средств, подлежащих расходованию». Но ведь это не что иное, как утверждение, что человек должен производить прежде, чем получит право потреблять, и трудность заключается в том, чтобы побудить его производить; не будет никакой трудности побудить его потреблять после того, как он произвёл.

293. Стр. 471. «Если за недостатком других потребителей капиталисты были бы вынуждены потреблять всё, что не могло быть с выгодой прибавлено к капиталу страны, то мотивы, поддерживающие их в повседневной деятельности, должны были бы значительно ослабеть, и не были бы вызваны к жизни те же производительные силы».

В этом случае тревога г-на Мальтуса относится не к обеспечению потребления; его пугает только то, что без потребления не будет достаточного мотива для будущего производства. Таким образом, от непотребления непосредственно не произойдёт никакой беды, а только отдалённо, в форме ослабления мотива к деятельности.

294. Стр. 471. «Как я уже сказал, никто не станет затрачивать свой капитал только в расчёте на спрос, предъявляемый теми, кто у него работает».

Почему нет? Я могу нанять 20 рабочих, чтобы они доставили мне пищу и предметы первой необходимости для 25 человек, а затем я найму этих 25 рабочих, чтобы они доставили мне пищу и предметы первой необходимости для 30 человек; затем я снова найму этих 30 рабочих, чтобы они доставили пищу и предметы первой необходимости для ещё большего числа людей. Разве я не стану богаче, хотя я употребил капитал «только в расчёте на спрос, предъявляемый теми, кто у меня работает»?

295. Стр. 472. «Весьма желательно, чтобы рабочие хорошо оплачивались, в силу соображения более важного, чем все соображения, относящиеся к богатству, а именно ради счастья большинства общества. А тем, кто склонен говорить, будто непроизводительные потребители не могут быть необходимы в качестве стимула для увеличения богатства, если производительные классы потребляют справедливую долю того, что производят, я замечу, что, поскольку сильное увеличение потребления среди рабочих должно значительно повысить издержки производства, это должно понизить прибыли и ослабить или уничтожить мотивы к накоплению, раньше чем земледелие, промышленность и торговля достигнут сколько-нибудь значительной степени процветания».

Ничто не может быть более справедливо, чем замечание, что «сильное увеличение потребления среди рабочих должно значительно повысить издержки производства, понизить прибыли и ослабить или уничтожить мотивы к накоплению, раньше чем земледелие, промышленность и торговля достигнут сколько-нибудь значительной степени процветания». Но поможет ли этому потребление непроизводительного класса? Что такое потребление производительного класса сверх разумного вознаграждения за труд? Это не что иное, как непроизводительное потребление, т. е. потребление без адэкватного возмещения.

«Если бы каждый рабочий действительно потреблял в два раза больше хлеба, чем в настоящее время, то, вместо того чтобы послужить стимулом к увеличению богатства, такой спрос, вероятно, привёл бы к изъятию из обработки большой площади земли и к значительному сокращению как внутренней, так и внешней торговли». Если бы это оказало такое действие, то было ли бы это в силу какой-либо иной причины, кроме того, что половина этого потребления была бы непроизводительным потреблением? А это и есть то самое потребление, которое г-н Мальтус считает столь существенным для роста богатства.

296. Стр. 473. «Но, несомненно, невелика опасность того, что богатство уменьшится в силу этой причины <продолжение цитаты из примечания 295. — Ред.>. Благодаря действию принципа, регулирующего рост населения, все тенденции направлены в противоположную сторону, и есть гораздо больше оснований опасаться того, что рабочие будут потреблять слишком мало для собственного благополучия, чем того, что они будут потреблять слишком много, так что это не позволит богатству расти надлежащим образом».

Что рабочие будут иметь слишком мало, а не слишком много, представляет действительно большую опасность, которой нужно бояться и от которой, если возможно, нужно беречься.

297. Стр. 480. «Поэтому влияние, оказываемое на богатство страны непроизводительными классами, существующими на средства от налогов, должно быть совершенно различным в разных странах и должно целиком зависеть от производственной мощи каждой из них и от способа взимания налогов. Поскольку без большого потребления вряд ли будут вызваны к жизни крупные производительные силы, а если они будут действовать, то вряд ли удастся поддерживать их деятельность, у меня почти не возникает сомнения, что есть практические примеры того, когда рост национального богатства сильно стимулируется потреблением тех, существование которых поддерживается налогами. Всё же налоги есть стимул, которым очень легко злоупотребить, и в интересах общества настолько абсолютно необходимо считать частную собственность священной, что следует проявлять величайшую осторожность, давая любому правительству в руки средства для перераспределения богатства с точки зрения всеобщего блага».

Этот аргумент в пользу налогов вполне согласуется с мнением г-на Мальтуса о выгодах, вытекающих из непроизводительного потребления.

Г-н Мальтус — в высшей степени влиятельный союзник канцлера казначейства.

298. Стр. 488. «Что касается капиталистов, то, хотя бы они были освобождены от большей части налогов, всё же весьма вероятно, что их привычки к сбережениям в соединении с сокращением числа людей, предъявляющих эффективный спрос, вызвали бы такое понижение товарных цен, что в результате значительно уменьшилась бы та часть национального дохода, которая зависит от прибылей; и я мало сомневаюсь в том, что пять лет спустя после такого события не только определённо уменьшилась бы меновая стоимость совокупного продукта при оценке в отечественном и иностранном труде, но было бы произведено и абсолютно меньшее количество хлеба, и на рынок поступало бы меньше отечественных и иностранных товаров».

Я склонен думать, что г-н Мальтус, вероятно, единственный человек в Англии, способный ожидать таких последствий от такой причины.

299. Стр. 489. «Их <непроизводительных потребителей. — Ред.> специфическая польза в деле стимулирования роста богатства заключается в поддержании такого равновесия между производством и потреблением, которое придаёт результатам национального производства наибольшую меновую стоимость».

Каким образом могут они своим потреблением придать стоимость результатам национального производства? Можно было бы с таким же основанием утверждать, что землетрясение, которое опрокидывает мой дом и погребает моё имущество, придаёт стоимость продуктам национального производства.

300. Стр. 489. «Если бы непроизводительный труд преобладал, то сравнительно малое количество материальных продуктов, доставляемых на рынок, понизило бы стоимость всего продукта вследствие уменьшения его количества. Если бы преобладали производительные классы, стоимость всего продукта упала бы вследствие избытка предложения. Очевидно, именно определённое соотношение этих двух классов даст наибольшую стоимость и возможность распоряжаться наибольшим количеством отечественного и иностранного труда».

Г-н Мальтус часто измеряет стоимость властью, которую она даёт нам как над иностранным, так и над отечественным трудом. Что общего у нас с количеством или со стоимостью иностранного труда? Всякий иностранный товар покупается на известное количество отечественного труда, и только последним мы можем измерять стоимость как отечественных, так и иностранных товаров.

О Т Д Е Л   Д Е С Я Т Ы Й
Применение некоторых из изложенных выше принципов к объяснению нужды, которую испытывают рабочие классы с 1815 г., и общие замечания

301. Стр. 492. «Мог бы, несомненно, существовать большой недостаток населения по сравнению с территорией и возможностями страны, и было бы, может быть, очень желательно, чтобы население увеличилось; но если бы заработная плата продолжала оставаться низкой, несмотря на сокращение населения, то в этом случае поощрять рождение большего числа детей значило бы поощрять нищету и смертность, а не рост населения».

Бедствия от избытка населения общепризнаны, но нет большей ошибки, чем предположение, будто какие-нибудь бедствия могут возникнуть из накопления капитала. Единственным следствием последнего могло бы быть нежелание продолжать накопление в связи с падением прибыли, объясняющимся повышением заработной платы, которого могли бы требовать рабочие вследствие недостатка населения.

302. Стр. 494. «В то время как в рентах и прибылях совершались эти неблагоприятные изменения, могущественный толчок, данный росту населения во время войны, продолжал в изобилии доставлять новых рабочих, понизил заработную плату и вызвал в стране общее уменьшение капитала и дохода; этому содействовали также приток уволенных из армии солдат и матросов и сокращение спроса на рабочие руки вследствие потерь, понесенных фермерами и торговцами. Капитал и доходы сократились не только пропорционально изменению стоимости денег, но и по отношению к стоимости продуктов в слитках золота и к возможности для этой стоимости покупать отечественный и иностранный труд».

Если окончание войны оставило страну с уменьшенным капиталом и доходом, то не должно ли было также уменьшиться количество товаров, производимых капиталом? Не находится ли продукт теперь в том же отношении к капиталу, как и во время войны? Как объяснить этим низкие цены и переполнение рынка товарами?

303. Стр. 495. «В течение четырех или пяти лет после окончания войны вследствие изменений в распределении национального продукта и вызванного этим недостатка потребления и спроса производству был нанесён решительный удар, а население под действием прежних импульсов увеличивалось не только быстрее, чем спрос на труд, но и скорее даже, чем фактический продукт. Однако этот продукт, хотя он решительно недостаточен в сравнении с населением и в сравнении с прошлым периодом, избыточен в сравнении с платёжеспособным спросом на него и с доходом, которым люди располагают, чтобы его покупать. Хотя труд дёшев, нет ни возможности, ни желания занять все рабочие руки, так как не только уменьшился капитал страны в сравнении с числом рабочих, но и, в связи с уменьшением доходов страны, на товары, которые могут произвести эти рабочие, нет такого спроса, какой обеспечил бы сносную прибыль на уменьшившийся капитал».

Труд оплачивается товарами. Товары слишком обильны для платёжеспособного спроса, и всё-таки с помощью этих товаров вы не можете занять больше рабочих, потому что товаров недостаточно в сравнении с населением. Разве это не значит сказать, что одновременно существуют и обилие и недостаток товаров?

304. Стр. 497. «Я вполне убежден, что значительную часть этих бедствий <см. цитаты Мальтуса в примечаниях 302 и 303. — Ред.> могла бы испытать страна, не обрабатывающая плохих земель, не собирающая налогов и не вводящая никаких новых ограничений в торговле».

И я также, потому что я вполне убеждён, что и без этих несчастий застой в торговле вызовет много бедствий после такой войны, когда у капитала есть большой соблазн покинуть страну, где прибыли сравнительно низки.

305. Стр. 497. «Но согласно изложенному г-ном Сэем принципу, будто потребление товара есть уменьшение спроса, если потребление общества сильно и повсеместно уменьшится при увеличении капитала, не может быть ни малейшего сомнения, что согласно великим принципам спроса и предложения прибыли капиталистов скоро свелись бы к нулю, хотя бы в обработке не было плохих земель; население оказалось бы без работы и было бы осуждено на голодную смерть, хотя не платило бы ни одного налога и не знало бы никаких ограничений торговли».

Как может общество вообще уменьшить своё потребление и увеличить тем самым капитал? Разве прибавка к капиталу ослабляет в каком-либо случае потребление? Каким образом население может быть лишено работы и обречено на голод без сокращения потребления?

306. Стр. 498. «В частности, страна, обладающая исключительными естественными ресурсами, — Соединённые Штаты Америки — испытала сильные затруднения, которых вряд ли ожидали. Эти затруднения нельзя во всяком случае приписать ни обработке плохих земель, ни ограничениям в торговле, ни чрезмерным налогам».

Страна может страдать от ограничений в торговле, хотя сама не налагает этих ограничений.

307. Стр. 500. «Я не сомневаюсь, например, что в нашей стране многие воспользовались удобным случаем превратить в сбережения часть возвращённого им налога па собственность, особенно лица, которые пользуются только пожизненным доходом и которые, в противоречии с принципами справедливого обложения, были обложены налогом по той же ставке, как лица, источником дохода которых является реализованная гобственность. Такое сбережение совершенно естественно и правильно, и оно не может быть справедливым аргументом против отмены налога; но всё же оно способствует уяснению причины сокращения спроса на товары по сравнению с предложением их после войны».

Если рассуждение г-на Мальтуса правильно, оно представляет несокрушимый аргумент против отмены налога. Может ли заключение больше противоречить предпосылкам?

308. Стр. 502. «В связи с тем, что внезапное сокращение потребления может привести к бедствиям, есть основание сомневаться в правильности часто рекомендуемой политики собирать необходимые для ведения войны средства в пределах каждого года.

Если страна бедна, такая налоговая система может окончательно задушить все её усилия; из года в год она будет определённо уменьшать свой капитал, и с каждым годом для неё будет всё более разорительно собирать те же средства до тех пор, пока страна не окажется вынужденной покориться врагам вследствие абсолютной неспособности оказывать дальнейшее энергичное сопротивление».

Разве займы каждый год не уменьшают определённо капитала страны?

309. Стр. 507. «Но если распределение богатства в известной степени есть одна из главных причин его возрастания, и вместе с тем нельзя рекомендовать непосредственное вмешательство в существующее деление земельной собственности в стране, можно с полным основанием спросить, не компенсируются ли с избытком причиняемые национальным долгом бедствия распределением собственности и ростом средних классов, которые неизбежно создаются национальным долгом?»

Каким образом национальный долг создаёт средние классы общества? Разве всякий держатель государственных бумаг не должен был владеть такой же суммой собственности, прежде чем стал держателем государственных бумаг? Разве он не был бы членом среднего класса общества, если бы не было никакого национального долга? Я не могу понять, каким образом национальный долг мог создать хотя бы одного члена этого класса. Если мы снова выплатим этот долг, то разве мы таким путём уничтожим средний класс, как, повидимому, опасается г-н Мальтус? Разве всякий держатель государственных бумаг не будет попрежнему владеть капиталом после уплаты национального долга?

310. Стр. 512. «Прибыль на капитал не может подняться выше того, что может позволить состояние земли, но может понизиться в любой степени. Основное разногласие между г-ном Рикардо и мною по этому пункту состоит в следующем: г-н Рикардо думает, что прибыль регулируется состоянием земли, а я думаю, что прибыль только лимитируется — в одном определённом направлении — состоянием земли и что, если капитал изобилен сравнительно со спросом на товары, прибыль может понизиться в любой степени, несмотря на плодородие земли».

Г-н Мальтус сильно ошибается, если предполагает, что я утверждаю, будто прибыль всегда должна быть высока, пока в резерве есть плодородная земля. Прибыль будет низка, как я говорил сотни раз, если заработная плата высока, а заработная плата может быть очень высока при очень обильных земельных ресурсах.

311. Стр. 514. «Без больших затрат со стороны правительства и без частого превращения капитала в доход приобретённые капиталистами крупные производительные силы, воздействуя на уменьшенную покупательную способность владельцев твёрдого дохода, неизбежно вызвали бы ещё большее переполнение рынка товарами, чем нынешнее; а мы достаточно знаем по опыту, что бумажные деньги не могут поддерживать цены при таких обстоятельствах».

Свойственные г-ну Мальтусу взгляды признаны им здесь открыто.

312. Стр. 516. «Г-н Рикардо справедливо сказал, что «фермер и фабрикант так же мало могут жить без прибыли, как рабочий без заработной платы. Их побуждение к накоплению будет уменьшаться с каждым уменьшением прибыли. Оно совершенно прекратится, когда их прибыль будет так низка, что не будет давать им надлежащего вознаграждения за хлопоты и риск, которому они необходимо должны подвергаться при производительном применении своего капитала» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 107—108. — Ред.>. Г-н Рикардо применяет это положение к окончательному и необходимому понижению прибыли, причиняемому состоянием земли. А я применил бы его во всякое время, ко всем различным периодам, отделяющим первые стадии земледелия от последней».

Здесь г-н Мальтус снова плохо меня понял, и я ссылаюсь на его собственное изложение моих взглядов на стр. [] <пропуск в рукописи; Рикардо, вероятно, имеет здесь в виду стр. 326 работы Мальтуса (примечание 186). — Прим. англ. ред.>, чтобы показать, что эта доктрина не моя и он мне приписывает её без всякого справедливого основания.

Г-н Мальтус никогда, повидимому, не вспоминает, что слово «сберегать» неизбежно означает в такой же мере расход, как то, что он подразумевает под словом «расходовать».

313. Стр. 517. «Сведя весь вопрос о сбережениях к свободному от всяких влияний действию индивидуальной заинтересованности и индивидуального сознания, мы лучше сообразуемся с великим принципом политической экономии, установленным Адамом Смитом; этот принцип учит нас тому общему положению, что, за немногими исключениями, богатство народов лучше всего обеспечивается, когда каждому человеку позволяют преследовать свои интересы собственным путём до тех пор, пока он придерживается правил справедливости».

Кто и когда хотел свести этот вопрос к чему-либо другому?

314. Стр. 519. «Но правильный вывод из этого заключается в том, что не следует никогда устанавливать налоги в большем размере, чем это оправдывается необходимостью, и, в частности, надо приложить все усилия, совместимые с национальной честью и безопасностью, чтобы предотвратить такой масштаб расходов, что их нельзя будет продолжать, не вызвав краха, или нельзя будет прекратить, не вызвав общественного бедствия».

Но другой правильный вывод заключается в том, что, раз налоги установлены, их не следует отменять: логически вытекает также, что часто введение налогов было бы даже разумным. Если народ не будет сам достаточно расходовать, то что может быть более целесообразным, чем обращение к государству, чтобы оно расходовало вместо народа? Что могло бы быть более разумно (если бы учение г-на Мальтуса было верно), чем увеличение армии и удвоение содержания всех должностных лиц правительства?

315. Стр. 519. «Оно <богатство, развивающееся под влиянием таких стимулов, как высокое налоговое обложение и огромные государственные расходы. — Ред.> походит на неестественную энергию, вызываемую действием какого-нибудь сильного возбуждающего средства, которого следует избегать, если оно не безусловно необходимо, ввиду истощения, неизбежно следующего за его употреблением».

Но мы действительно находимся под влиянием возбуждающего средства, а когда перестаём принимать его, страдаем от своего безумия. Мои принципы ведут к совершенно противоположным заключениям. Уничтожение национального долга либо путём выплаты его из капитала страны, либо путём отказа уплатить держателю государственных бумаг капитал или проценты, не имело бы тех последствий, которые вообще приписываются ему.

После уничтожения долга у нас будет не больше капитала или дохода, чем прежде; они будут лишь по-иному распределены. Поскольку уплата долга освободила бы нас от громадного бремени налогов, уменьшился бы соблазн переводить напитал из нашей страны в другие, не столь обременённые налогами. Уплата долга освободила бы нас от армии сборщиков налога, податных чиновников и контрабандистов, которые в настоящее время содержатся за счёт производства страны, что усугубляет зло налогового обложения. Из уплаты долга проистекли бы ещё и другие побочные выгоды, перечислять которые в настоящее время нет необходимости.