Примечания к Главе второй. О природе и мерах стоимости

О Т Д Е Л   П Е Р В Ы Й
О различных видах стоимости

9. Стр. 54. «Каждый товар стал бы, таким образом, мерой меновой стоимости всех других и в свою очередь измерялся бы любым другим товаром. Каждый товар был бы также представителем стоимости. Тот, кто имел бы кварту вина, мог бы считать себя обладателем стоимости, равной четырём фунтам хлеба, фунту сыра, известному количеству кожи и т. д. и т. д., и таким образом каждый товар обладал бы, с большей или меньшей точностью и удобством, двумя существенными свойствами денег: быть как представителем, так и мерой стоимости».

Из всего, что г-н Мальтус сказал о меновой стоимости, явствует, что она в большой мере зависит от нужд людей и от относительной оценки, которую они придают товарам. Это было бы верно, если бы люди из различных стран встречались на ярмарке с разнообразными продуктами, причём у каждого был бы особый товар, на который не влияла бы конкуренция какого-либо другого продавца. При таких условиях товары покупались и продавались бы соответственно относительным нуждам тех, кто явился на ярмарку; но, когда нужды общества хорошо известны, когда налицо сотни конкурентов, готовых удовлетворить эти нужды при условии, что они получат известную и обычную прибыль, не может существовать такого правила для регулирования стоимости товаров.

На такой ярмарке, какую я предположил, человек мог бы быть расположен дать фунт золота за фунт железа, поскольку он знаком с полезными свойствами последнего, но при свободном действии конкуренции он не смог бы отдать такую стоимость за железо, а почему? — потому, что стоимость железа неизбежно понизилась бы до издержек его производства, так как издержки производства есть стержень, вокруг которого колеблются все рыночные цены.

10. Стр. 58. «Адам Смит совершенно справедливо заметил, что торговца интересует исключительно номинальная стоимость товаров, или их цена. Для него имеет очень мало значения, что сотня фунтов стерлингов или товары, которые он покупает на эту сумму, могут купить в Бенгалии большее или меньшее количество предметов первой необходимости или жизненных удобств, чем в Лондоне. Ему нужно только иметь орудие, с помощью которого он мог бы приобрести товары, являющиеся предметом его торговли, и оценить относительную стоимость своих продаж и покупок».

Я не могу согласиться с Адамом Смитом или с г-ном Мальтусом, что торговца интересует только номинальная стоимость товаров, или их цена. Ему, конечно, нет дела до стоимости предметов первой необходимости и жизненных удобств в Бенгалии, когда он покупает там муслин, чтобы продать его в Англии; но, так как он должен платить за свои товары либо деньгами, либо товарами и надеется продать их с прибылью в деньгах или товарах, он не может быть равнодушен к действительной стоимости мерила, в котором должны быть реализованы как его прибыль, так и стоимость товаров.

11. Стр. 60. «Но хотя драгоценные металлы прекрасно выполняют весьма важные функции меры стоимости благодаря стимулу, который они дают распределению и производству богатства, ясно, однако, что они не являются надёжной мерой меновой стоимости товаров в различных странах или в одной и той же стране в различные эпохи.

Если мы узнаём, что рабочий день в настоящее время в какой-либо стране стоит четыре пенса или что ежегодный доход такого-то монарха составлял 700 или 800 лет тому назад 400 тыс. ф. ст. в год, то эти высказывания о номинальной стоимости не дают нам никаких сведений ни о положении низших классов в первом случае, ни о средствах монарха — во втором. Если бы мы не имели других данных по этому вопросу, то не могли бы ничего сказать о том, живут ли рабочие в данной стране в нищете или в большом изобилии, можно ли считать данного короля имеющим недостаточный доход или же названная выше сумма должна считаться чрезмерной и невероятной <Юм справедливо сомневается, что Вильгельм Завоеватель мог иметь 400 тыс. ф. ст. ежегодного дохода, как говорит один древний историк, на которого ссылались все позднейшие авторы. — Прим. Мальтуса.>.

Вполне очевидно, что в подобных постоянно встречающихся случаях сведения о стоимости заработной платы, доходов и товаров, оцениваемой в драгоценных металлах, будут для нас мало полезны. Что нам нужнее, так это какая-либо оценка, которую можно было бы назвать реальной меновой стоимостью, указывающая количество предметов первой необходимости и жизненных удобств, которым мог бы распоряжаться владелец заработной платы, доходов или товаров. Без этого знания указанные выше номинальные стоимости могут нас привести к самым ошибочным заключениям; и именно в отличие от этих стоимостей, часто указывающих только на чисто номинальное увеличение или уменьшение богатства, термин реальная меновая стоимость кажется точным и подходящим, потому что означает увеличение или уменьшение способности приобретать реальное богатство или важнейшие жизненные блага... Мы действительно вправе произвольно назвать реальной стоимостью товара труд, затраченный на его производство, но, поступая так, мы употребляем слова в ином значении, чем то, в котором они обычно употребляются...

Право создавать определения должно быть, очевидно, ограничено их соответствием и их употреблением в науке, к которой они применяются».

Несомненно верно, что, если нам сказано только, что доход такого-то короля когда-то составлял 400 тыс. ф. ст. в год, мы ещё вовсе не знаем, умирали ли рабочие в той стране с голоду или жили в большом изобилии. Чтобы определить действительное могущество этого монарха, было бы весьма целесообразно выяснить, каковы были цены на хлеб и труд в стране в то время. Но даже после этого было бы ошибкой сказать, что мы установили реальную величину дохода этого короля. Гумбольдт рассказывает, и г-н Мальтус очень настаивает на этом факте, что в Южной Америке на участке земли данного размера при помощи данного количества труда можно получить в [        ] <пропуск в оригинале. На стр. 382 Мальтус приводит цитату из работы Гумбольдта, из которой явствует, что в Южной Америке участок земли данной площади под бананами может прокормить в 25 раз больше людей, чем такой же участок под пшеницей в Европе. Однако Гумбольдт ничего не говорит о количестве вложенного труда. — Прим. англ. ред.> раз большее количество средств существования, чем с такого же участка земли и при помощи того же количества труда в Европе.

Итак, король в той стране мог бы, вероятно, при помощи труда 1 тыс. человек, занятых в земледелии, содержать армию в 10 раз большую <конец этого предложения вставлен взамен следующей первоначальной редакции: «чем при той же численности людей в Англии». — Прим. англ. ред.>, чем король в нашей стране, имевший в своём распоряжении то же число людей для добывания средств существования. Можно ли было бы сказать поэтому, что его доход в 10 раз больше? Г-н Мальтус ответил бы утвердительно, потому что он оценивает реальную величину дохода по числу рабочих, трудом которых вы можете распоряжаться.

По денежной стоимости доходы королей могут быть почти равны; они могли бы быть почти равны, если оценивать их в железе, сукне, чае, сахаре и всяком другом товаре, но по власти над трудом американский монарх мог бы иметь весьма решительное превосходство. А чем это вызывается? Очень низкой стоимостью труда в Америке. Доходы обоих королей, по моему мнению, были бы почти равны, но при расходовании этих равных доходов один получил бы большее количество труда, так как последний дёшев, а другой — меньшее количество труда, так как он дорог.

Г-н Мальтус справедливо жалуется, что золото и серебро — товары, стоимость которых изменчива, а потому они не пригодны как мера действительной стоимости для периодов, относящихся к разным эпохам. Мы нуждаемся в стандартном мериле стоимости, которое было бы само неизменным и поэтому точно измеряло бы изменения стоимости <вместо «изменения стоимости» первоначально было написано «стоимость». — Прим. англ. ред.> других предметов.

А на чём хочет остановиться г-н Мальтус, как на приближении к этому масштабу?

На стоимости труда. По его мнению, о товаре можно сказать, что стоимость его повышается или понижается соответственно тому, можно ли на него купить большее или меньшее количество труда. Итак, г-н Мальтус претендует на неизменность своего стандартного мерила! Ничего подобного; он признаёт, что его стандарт подвержен тем же случайностям и изменениям, как и все другие предметы. Зачем же тогда останавливаться на таком стандарте? Последний может быть очень полезен, чтобы устанавливать время от времени способность данного дохода покупать труд, но зачем в качестве стандартного мерила стоимости выбирать товар, который заведомо изменчив? Я не вижу, чтобы приводилось какое-либо другое основание, кроме того, что «он уже принят как наиболее обычный и наиболее полезный». Если бы даже это было верно, мы всё же вправе отвергнуть его, если он не отвечает цели, для которой предложен.

Какой бы товар ни выбрал кто-либо в качестве мерила реальной стоимости, этот товар может быть принят в качестве такового только потому, что представляет менее изменчивый товар, чем какой-либо другой; поэтому, если бы по истечении известного времени был открыт другой товар, обладающий этим качеством в более высокой степени, он должен был бы быть принят за стандарт.

Итак всякий, кто предлагает мерило реальной стоимости, обязан показать, что выбранный им товар наименее изменчив из всех нам известных.

Выполняет ли г-н Мальтус это условие?

Ничуть не бывало. Он не признаёт даже, что неизменность есть существенное качество мерила реальной стоимости, ибо говорит, что мерило реальной стоимости включает известное количество предметов первой необходимости и жизненных удобств, признавая, что эти предметы первой необходимости и жизненные удобства так же изменчивы, как любой товар, стоимость которого они призваны измерять. Штука шёлка стоит квартер зерна, а спустя известное время она стоит два квартера зерна. Г-н Мальтус говорит, что реальная стоимость шёлка удвоилась, но разве не могло зерно понизиться до половины своей прежней стоимости — или его стоимость неизменна?

Она не неизменна, отвечает г-н Мальтус, и могла понизиться вдвое. Но если это было так в упомянутом примере, то стоимость шёлка не повысилась; на каком же основании вы могли бы утверждать, будто она повысилась? Эти два мнения несовместимы; вы должны настаивать на неизменности вашего стандарта или отказаться от него как мерила реальной стоимости.

Два товара обмениваются друг на друга — один приобретает на рынке известное количество другого. Внезапно стоимость обоих изменяется в сравнении со стоимостью всех других товаров и в сравнении друг с другом. На один из них я могу приобрести меньшее, чем прежде, количество железа, чая, сахара; на другой я могу получить большее количество этих товаров. Поэтому, будучи оценены в одном из этих товаров, все другие покажутся понизившимися в стоимости; будучи оценены в другом — повысившимися в стоимости.

Если бы мы были уверены, что ничто не изменилось кроме этих двух товаров, если бы мы знали, что для производства их требуется в точности одинаковое количество труда, то каждый из упомянутых товаров — чай, сахар, железо, сукно — был бы точным мерилом изменений в стоимости двух других. Не думаю, чтобы г-н Мальтус отрицал это. Предположим, что один товар обменивался на количество сукна, которое на 20% больше прежнего, — в таком случае я был бы почти уверен, что он обменивался бы на железо или чай в количестве, также на 20% больше прежнего, а если бы стоимость труда не изменилась, то и на количество труда, больше прежнего на 20%. Я имел бы тогда основание сказать, что реальная стоимость этого товара повысилась на 20%. Предположим теперь, что на другой товар, напротив, можно купить количество каждого из этих товаров, на 20% меньшее, чем прежде. Я тогда также имел бы основание сказать, что действительная стоимость его понизилась на 20%. Если бы мы оценивали каждый из товаров в другом товаре, то стоимость одного из них казалась бы возросшей на 40%, а стоимость другого — понизившейся пропорционально. Так вот, меня как раз обвиняют в том, что я даю произвольное определение. Я стараюсь измерить изменения в реальной стоимости товаров, сравнивая их стоимость в различные периоды со стоимостью другого товара, которая, как я имею все основания думать, не изменилась, и г-н Мальтус не возражает против этого, пока я ограничиваюсь широкой группой товаров. Если бы стоимость золота менялась в сравнении со всеми другими предметами и золото обменивалось на большее количество их, он назвал бы это увеличением стоимости золота. Если бы так же менялась стоимость железа, сахара, свинца и т. д. и т. д., он продолжал бы утверждать то же самое, но если бы повысилась стоимость хлеба или труда в сравнении со стоимостью всех других товаров, он сказал бы, что увеличилась стоимость не хлеба или труда: я ведь беру их за стандарт, и вы должны говорить, что стоимость хлеба и труда осталась неизменной, а упала стоимость всех других товаров. Напрасно было бы доказывать, что возникли новые трудности в деле производства хлеба, что он привозится из более отдалённых местностей или что в связи с переходом к обработке более бедных земель большее количество труда было затрачено на производство данного количества хлеба. Этот факт он признал бы — он признал бы, что это даёт достаточное основание говорить, что всякий другой товар при аналогичных обстоятельствах повысился бы в стоимости, но не допустил бы этого вывода для хлеба, потому что выбрал его в качестве стандарта, несмотря на признанную его изменчивость. Мы можем с успехом отнести к нему его же собственное замечание: «Мы действительно вправе произвольно назвать хлеб мерилом реальной стоимости, но, поступая так, мы употребляем слова в ином значении, чем то, в котором они обычно употребляются». «Право создавать определения должно быть, очевидно, ограничено их соответствием и их употреблением в науке, к которой они применяются».

Длина может быть измерена только длиной, ёмкость — ёмкостью и стоимость — стоимостью. Г-н Мальтус думает, что «термин реальная меновая стоимость кажется точным и подходящим, потому что означает увеличение или уменьшение способности приобретать реальное богатство или важнейшие жизненные блага». Он не говорит «способность приобретать реальную стоимость», но «реальное богатство»; он измеряет стоимость её способностью приобретать богатство. Но, быть может, г-н Мальтус считает богатство синонимом стоимости! Нет, он не делает этого, он видит между ними явное различие. Смотри стр. 339, где он говорит: «Однако следует признать, что богатство не всегда увеличивается пропорционально возрастанию стоимости, потому что возрастание стоимости может иногда иметь место при фактическом уменьшении количества предметов первой необходимости, удобств и предметов роскоши». Данное количество богатства не может быть мерилом действительной стоимости, если оно само не обладает всегда одной и той же стоимостью. Нет богатства, которое не могло бы изменяться по стоимости. Машина может произвести две пары чулок, стоимость которых будет равна стоимости одной пары. Усовершенствования в земледелии могут доставить два квартера пшеницы, стоимость которых равна стоимости одного квартера, но квартер пшеницы и пара чулок будут всегда представлять одну и ту же долю богатства. Богатство оценивается по его полезности в деле доставления человеку наслаждения; стоимость определяется лёгкостью или трудностью производства; различие вполне отчётливо, и, когда мы говорим о них, как об одном и том же, возникает величайшая путаница <Первоначально примечание здесь заканчивалось; остальная часть вставлена Рикардо позже. — Прим. англ. ред.>.

Г-н Мальтус обвиняет меня в том, что я смешиваю весьма важные различия между издержками и стоимостью. Если под издержками г-н Мальтус подразумевает заработную плату, уплачиваемую за труд, то я не смешиваю издержек и стоимости, потому что не говорю, что товар, на который затрачен труд стоимостью в 1 тыс. ф. ст., будет поэтому продан за 1 тыс. ф. ст., он может быть продан за 1 100, 1 200 или 1 500 ф. ст., но я говорю, что он будет продан за такую же сумму, как и другой товар, на который также затрачен труд стоимостью в 1 тыс. ф. ст., т. е. что товары будут иметь стоимость пропорционально количеству труда, затраченному на них. Если под издержками г-н Мальтус подразумевает издержки производства, то он должен включить в понятие издержек прибыль, так же как и труд. Он должен подразумевать то, что Адам Смит называет естественной ценой, представляющей синоним стоимости <На полях рукописи рукой Рикардо написано карандашом, а затем стёрто, но всё же поддаётся прочтению следующее замечание: «Я не говорю, что товар будет стоить издержек на труд, но пропорционально издержкам на труд». — Прим. англ. ред.>.

Товар продаётся по естественной <В рукописи слово «естественной» написано над словом «справедливой», но последнее не вычеркнуто. — Прим. англ. ред.> стоимости, когда его цена оплачивает все затраченные на него издержки, начиная с производства и кончая доставкой на рынок. Итак, если мой термин имеет то же значение, что выражение «издержки производства», то это приблизительно то, что я хочу им выразить.

Реальная стоимость товара, по моему мнению, означает то же самое, что издержки его производства, а относительные издержки производства двух товаров приблизительно пропорциональны количеству труда, затраченному соответственно на каждый из них с начала до конца. В этих выражениях нет ничего произвольного; может быть, я ошибаюсь, усматривая связь, где её нет, и это хороший аргумент против принятия моего мерила стоимости, но тогда возражение касается принципиальной, а не терминологической ошибки.

12. Стр. 61. «Нельзя оспаривать правильность и полезность различия между способностью товара приобретать драгоценные металлы и его способностью приобретать предметы первой необходимости и жизненные удобства, включая труд. Это различие безусловно необходимо во всех случаях, когда мы сравниваем богатство двух наций или оцениваем стоимость драгоценных металлов в различных государствах и в различные периоды».

Я согласен с г-ном Мальтусом, но у нас есть возможность сделать это, установив стоимость денег в деле покупки труда в любые периоды, которые мы хотим сравнить.

Нет никакой нужды для этой цели делать из предметов первой необходимости, удобств или труда меру реальной стоимости.

О Т Д Е Л   В Т О Р О Й
О спросе и предложении, поскольку они влияют на меновую стоимость

13. Стр. 64. «Мы уже сказали, что всякая меновая стоимость зависит от способности и желания обменять один предмет на другой, и как только вследствие введения общей меры стоимости и средства обращения общество оказалось разделённым, как принято говорить, на покупателей и продавцов, спрос стало возможным определить как желание, соединённое с покупательной способностью, а предложение — как производство товаров, соединённое с намерением продать их».

Следует запомнить это определение спроса, потому что в последующей части своего труда г-н Мальтус, повидимому, забывает о нём. В последней главе, где он говорит о гибельных последствиях, возникающих из недостатка спроса, он, как мне кажется, забывает, что для покупки требуется как покупательная способность, так и желание купить. Он говорит, что люди не предъявляют спроса, потому что предпочитают лень труду; но они не могут производить, если не будут работать; а если они не производят, то могут иметь желание купить, но у них отсутствует другой существенный элемент спроса — у них отсутствует покупательная способность.

14. Стр. 66. «Чем больше это желание и эта способность купить какой-нибудь определённый товар, тем больше и интенсивнее, можно сказать, будет спрос на него; но как бы ни были велики это желание и эта способность среди покупателей известного товара, никто из них не захочет дать за него высокую цену, если можно получить его по низкой цене; и до тех пор, пока личные свойства продавцов и конкуренция между ними будут побуждать их доставлять желаемое количество на рынок по низким ценам, действительная интенсивность спроса не будет проявляться».

Я согласен с г-ном Мальтусом (смотри стр. 54) <см. примечание 9. — Ред.>; как бы ни был велик спрос на товар, цена его в конечном счёте регулируется конкуренцией продавцов — она установится на уровне естественной цены или около неё. Эта цена, как замечает Адам Смит, необходима, чтобы доставить общепринятую норму заработной платы рабочему и общепринятую норму прибыли капиталисту. При сравнении полезных свойств железа и золота покупатели могли бы и желали бы дать за железо больше, чем за золото; но они не могут сделать это; конкуренция продавцов мешает этому и снижает стоимость обоих металлов до их издержек производства, до их естественной цены. Рыночная цена товара может в силу необычного спроса или недостаточного предложения подняться выше его естественной цены, но это не опровергает той доктрины, что самым важным регулятором цены являются издержки производства.

15. Стр. 69. «Если бы вместо временного изобилия предложения по сравнению со спросом сильно понизились издержки производства какого-нибудь товара, понижение цены было бы точно так же вызвано действительным или ожидаемым увеличением предложения. Во всех почти случаях на практике увеличение было бы действительным и постоянным, потому что конкуренция между продавцами понизила бы цену, а очень редко случается, чтобы понижение цены не вызвало роста потребления».

Г-н Мальтус допускает здесь по существу, что цены товаров регулируются в конечном счёте и постоянно не отношением спроса к предложению, а издержками производства товаров. С другой стороны, я не отрицаю, что в процессе роста или падения цен может происходить то, что обычно называется ростом спроса или ростом предложения.

О Т Д Е Л   Т Р Е Т И Й
О влиянии издержек производства на меновую стоимость

16. Стр. 72. «Можно сказать, быть может, что даже согласно взгляду на спрос и предложение, высказанному в предыдущем отделе, постоянные цены значительной массы товаров будут определяться издержками их производства. Это верно, если мы включаем все составные части цены, установленные Адамом Смитом, хотя и неверно, если мы принимаем во внимание только те её части, которые установлены г-ном Рикардо».

Под издержками производства я неизменно подразумеваю заработную плату и прибыль. Адам Смит включает в них ренту. На моём столе могут лежать два хлеба: один, полученный с очень плодородной земли, другой — с наихудшей; в последнем не будет содержаться никакой ренты, так как всей его стоимости будет достаточно только для уплаты заработной платы и прибыли. Именно этот хлеб будет регулировать стоимость всего хлеба, и, хотя будет верно, что рента, которую доставляет другой хлеб, будет равна всей разнице между издержками по возделыванию пшеницы, из которой он сделан <последующая часть этого предложения в рукописи вставлена взамен следующего первоначального текста: «всё же рента уплачивается именно вследствие разницы между плодородием земли, на которой выращивается эта пшеница, и плодородием той земли, где выращивается пшеница для второго хлеба, причём эта разница регулирует стоимость всей пшеницы». — Прим. англ. ред.>, и издержками по возделыванию пшеницы, из которой сделан хлеб, служащий стандартом, всё же только вследствие этой разницы в издержках выплачивается рента. Двадцать различных хлебов, продающихся по одной цене, могут доставлять различные доли ренты, но только тот из них, который не даёт никакой ренты, регулирует стоимость остальных и должен рассматриваться как стандарт. Итак, в действительности в издержках производства всех земледельческих продуктов не заключается рента, так как стоимость продукта, произведённого при помощи капитала, вложенного в последнюю очередь, даёт средства для компенсации за заработную плату и прибыль, но никакой компенсации за ренту. Только в этом смысле я расхожусь во мнении с Адамом Смитом.

17. Стр. 74. «Никогда не было сомнения в том, что принцип предложения и спроса определяет исключительно, очень точно и регулярно цены монопольных товаров безотносительно к издержкам производства; повседневный и постоянный опыт учит нас, что цены сырья, особенно сырья, больше всего подверженного влиянию времени года, всегда определяются в момент продажи, при торге между продавцом и покупателем, и сильно разнятся в разные годы и в различные сезоны, хотя на них могло быть затрачено почти одно и то же количество труда и капитала... Поэтому по отношению к наиболее значительной группе товаров признано, что в момент, когда рыночные цены устанавливаются, они определяются согласно принципу, совершенно отличному от издержек производства, и что цены эти в действительности почти всегда отличаются от того, чем они были бы, если бы регулировались этими издержками».

Все допускают, что спрос и предложение управляют рыночной ценой, но что именно определяет предложение по индивидуальной цене? Издержки производства. Почему стоимость хлеба у нас неизменно выше, чем во Франции? Не в силу более значительного спроса на него, но в силу более высоких издержек производства его в нашей стране.

18. Стр. 75. «Существует также другая группа продуктов, как, например, продукты обрабатывающей промышленности, в особенности те, сырьё для которых обходится дёшево и существующие рыночные цены которых чаще совпадают с издержками производства, вследствие чего может показаться, что цены их определяются исключительно этими издержками. Однако даже в этом случае каждодневный опыт показывает нам, что всякое изменение в спросе и предложении совершенно перевешивает на некоторое время влияние этих издержек производства... Но, если это верно, из этого следует, что великий принцип спроса и предложения вводится в действие, чтобы установить то, что Адам Смит называет естественными ценами, а также и рыночные цены».

Автор забывает данное Адамом Смитом определение естественной цены, иначе он не сказал бы, что спрос и предложение могут определить естественную цену. Естественная цена — только иное название для издержек производства. Когда какой-нибудь товар продаётся за такую цену, которая возместит заработную плату за затраченный на него труд, доставит также ренту и прибыль по существующей норме, Адам Смит сказал бы, что этот товар продаётся по своей естественной цене. Так вот, эти затраты остались бы прежними независимо от большего или меньшего спроса, независимо от высокой или низкой рыночной цены. Шляпочник может производить 10 тыс. шляп при той же норме затрат, при которой он может произвести 1 тыс., — их естественная цена, следовательно, одинакова, независимо от того, производит ли он то или другое количество, но их рыночная цена будет зависеть от предложения и спроса — предложение в конечном счёте будет определяться естественной ценой, т. е. издержками производства.

19. Стр. 76. «Если, например, все товары, потребляемые в Англии, будь то продукты земледелия или обрабатывающей промышленности, могли бы производиться в течение ближайших десяти лет без приложения труда и, несмотря на это, производство их было бы в точности равно производству при естественном ходе вещей, то, если предположить, что желания покупателей и их покупательная способность не меняются, не подлежит никакому сомнению, что цены остались бы прежними».

Эти положения, те, которые предшествуют им, и те, которые следуют за ними, насколько мне известно, никем не оспариваются.

20. Стр. 77. «Но наиболее яркий факт, какой можно себе вообразить, чтобы доказать, что издержки производства влияют на цену товаров лишь постольку, поскольку они регулируют предложение последних, постоянно находится перед нами: это та искусственная стоимость, которая придаётся банкнотам путём ограничения их выпуска. Составленный с этой целью прекрасный и действенный план г-на Рикардо основан на том правильном принципе, что, если ограничить выпуск банкнот таким образом, чтобы сумма их не превышала того количества золота, которое обращалось, если бы деньги были металлическими, было бы возможно всегда поддерживать стоимость банкнот на уровне стоимости золота. И если бы это уменьшение выпуска банкнот могло быть осуществлено без того, чтобы банкноты разменивались на золото, я уверен, что г-н Рикардо также признал бы, что в этом случае стоимость банкнот не испытала бы никакого изменения. Однако если стоимость предмета, производство которого сравнительно почти ничего не стоит, хотя он выполняет одну из важнейших функций золота, можно удержать на уровне стоимости золота путём предложения его в том же количестве, то в этом заключается самое ясное доказательство того, что стоимость самого золота зависит от издержек производства его лишь постольку, поскольку эти издержки влияют на предложение этого металла, и что, если бы эти издержки исчезли при условии, что предложение его не увеличилось бы, стоимость золота в нашей стране оставалась бы попрежнему неизменной».

Я вполне согласен с замечаниями г-на Мальтуса в этом параграфе <в рукописи здесь вычеркнуты следующие слова: «но они неприменимы ни к какому другому товару, кроме бумажных денег. Деньги не потребляются». — Прим. англ. ред.>. Но он забывает, что те, кто выпускает бумажные деньги, не имеющие никакой стоимости, обладают особой привилегией. Если бы каждый мог выпускать бумажные деньги в любом количестве и не был бы обязан выкупать их, то долго ли они имели бы какую-то стоимость сверх их издержек производства?

Г-н Мальтус неверно понимает вопрос. Я не говорю, что при отсутствии добавочного предложения товара стоимость его будет всегда соответствовать его естественной цене, но говорю, что издержки производства регулируют предложение и, следовательно, регулируют цену.

И позвольте мне дальше заметить, что я считаю это верным только в тех случаях, когда нет монополии и всякий волен предлагать товары в любых количествах. Все примеры, приводимые г-ном Мальтусом, представляют либо случай замкнутой монополии, либо случаи, когда часть естественной цены выплачивается другими, как в примере с налогами в пользу бедных, понижающими цену труда, или с премиями на производство, понижающими стоимость производимого товара, так как производитель имеет право на премию.

21. Стр. 83. «Цена, которая отвечает этим <Мальтус перечисляет три условия, которые должны быть выполнены, чтобы данный продукт продолжал доставляться на рынок. Первое: труд, затраченный на производство какого-нибудь товара, должен быть эквивалентен стоимости предметов, даваемых рабочему в обмен; такое вознаграждение побудит рабочего к дальнейшему производству. Второе: поскольку рабочий вознаграждается за счёт предшествующего накопления товаров, он должен получать такую оплату, чтобы это вознаграждение продолжало осуществляться и в дальнейшем. Третье: цена товаров должна быть достаточной для обеспечения постоянного предложения продуктов питания и сырых материалов. — Ред.> условиям, есть именно та, которую Адам Смит называет естественной ценой. Я скорее был бы расположен назвать её необходимой ценой, потому что этот термин лучше выражает связь с условиями предложения и в силу этого поддаётся более простому определению».

В этом объяснении необходимой, или естественной, цены г-н Мальтус по существу сказал то же, что и Адам Смит, и я со всем этим согласен, но <в рукописи здесь вычеркнуты слова: «я думаю, что она не регулируется спросом и предложением». — Прим. англ. ред.> он непоследователен, поскольку утверждает, что естественная цена регулируется спросом и предложением. Действительно, в последней части стр. 84 он говорит, что стоимость составных частей естественной цены, или издержки производства, сама определяется отношением спроса к предложению этих составных частей. И здесь г-н Мальтус целиком изменяет своё первоначальное положение. Он начал с утверждения, что естественная цена товара зависит от отношения спроса к предложению этого товара — положение, которое я оспариваю; теперь он говорит, что естественная цена товара зависит от спроса и предложения орудий, необходимых для его производства, т. е. что его издержки зависят от изменяющейся стоимости труда, от прибыли и ренты, из которых составляются эти издержки. По этому предмету мне придётся сделать ещё некоторые замечания в другой части настоящего труда. Здесь я довольствуюсь тем, что отмечаю существенное различие между двумя положениями. Действительно, второе положение гласит: «естественная цена товара может повышаться или понижаться, потому что могут повышаться или понижаться издержки его производства». Никто не будет спорить против этого. Это означает только, что издержки производства регулируются законами, определяющими ренту, прибыль и заработную плату. Мы увидим, в какой степени на них влияют спрос и предложение.

О Т Д Е Л   Ч Е Т В Ё Р Т Ы Й
Труд, которого стоил товар, рассматривается как мера меновой стоимости

22. Стр. 86. «Под меновой стоимостью, что ясно из самого термина, следует разуметь стоимость, которая обменивается на какие-либо другие товары; предположим, что на производство одного товара затрачивается большее количество труда; если при этом больше труда затрачивается также на другие товары, на которые первый обменивается, то совершенно ясно, что меновая стоимость первого товара не может быть пропорциональна труду, затраченному на его производство. Если, например, в то время как увеличивается труд, затрачиваемый на производство хлеба, возрастает также количество труда для производства денег и многих других товаров, сразу становится невозможным сказать с уверенностью, что стоимость всех товаров увеличилась или уменьшилась пропорционально тому, больше или меньше труда затрачено на их производство. В этом случае очевидно, что на производство хлеба затрачено больше труда, хотя бушель пшеницы может всё ещё обмениваться на такое же количество денег или труда, как и прежде. Следовательно, меновая стоимость хлеба, несомненно, не изменилась пропорционально добавочному количеству труда, которого стоило его производство».

Я не вижу никакой непоследовательности, если сказано, что изменилась меновая стоимость и хлеба, и труда, и денег. Я сравниваю их стоимость со стоимостью сахара, железа, башмаков, сукна, меди и т. д. и т. д. и нахожу, что они будут обмениваться на большее количество всех этих вещей, чем прежде; почему же неправильно говорить, что все три товара возросли в стоимости, хотя они обмениваются на такое же точно количество каждого из этих трёх товаров, как и прежде? Мне абсолютно необходимо сказать это или же сказать, что сахар, железо, башмаки, сукно, медь и тысячи других товаров понизились в стоимости, и если я приму последний термин, то не представится ли во всей своей силе возражение г-на Мальтуса, что в то время, как все эти товары будут обмениваться друг на друга в такой же пропорции, как и прежде, мы утверждаем, что стоимость их понизилась? Предположим, что рудники не будут давать то количество серебра, какое они обычно давали прежде при том же количестве труда, и что поэтому стоимость серебра удвоилась. Если чай продавался прежде по 8 шилл. за фунт, то теперь он стал бы продаваться по 4 шилл. Если хлеб продавался прежде по 80 шилл. за квартер, то он стал бы продаваться теперь по 40 шилл. Но предположим, что чай сделался более редким и стоимость его повысилась до 8 шилл., а хлеб получается при затрате большего труда и стоимость его повысилась до 80 шилл., то разве не будет попрежнему верно, что стоимость хлеба, чая и денег удвоилась?

23. Стр. 87. «Но, если мы даже будем принимать всегда эту меру в относительном смысле, т. е. если скажем, что меновая стоимость товаров определяется сравнительным количеством труда, затраченного на производство каждого, то мы увидим, что нет такой эпохи в развитии общества, когда это положение было бы правильным.

В самые ранние периоды, когда не только земля была общей, но почти не было капитала, употребляемого в помощь ручному труду, меновые сделки должны были постоянно совершаться без особенного внимания к количеству труда, которого мог стоить каждый предмет. Наибольшая часть предметов обмена должна была составляться из сырых продуктов различных видов, как дичь, рыба, плоды и т. д., по отношению к которым эффективность труда всегда остаётся неопределённой. Один человек мог затратить пять дней труда, чтобы добыть предмет, который он позже охотно обменял бы на какой-нибудь другой предмет, который мог стоить более счастливому работнику не больше двух дней, а быть может, и одного дня труда».

Я вполне соглашаюсь со всеми замечаниями г-на Мальтуса по этому вопросу. Я сам констатировал, что общий принцип стоимости товаров — регулирование её количеством труда, необходимого для производства товара, — изменяется пропорционально тому, употребляется ли основной капитал, долговечен ли этот основной капитал, а также пропорционально тому времени, которое должно пройти, прежде чем товары могут быть доставлены на рынок; но я думал, и теперь ещё держусь того мнения, что в изменении относительной стоимости товаров всякая другая причина, кроме количества труда, требующегося для производства, оказывает сравнительно очень незначительное влияние. Замечание г-на Мальтуса, что эта причина оказывает своё действие на всех ступенях общественного развития, очень справедливо.

24. Стр. 91. «Положение г-на Рикардо, показывающее, что повышение цены труда понижает цену большой группы товаров, имеет, несомненно, чрезвычайно парадоксальный вид, но оно тем не менее верно; и видимость парадокса исчезла бы, если бы это было сказано более естественно».

Я рад, что г-н Мальтус признаёт истинность моего положения. Он говорит: «Никто не счёл бы это положение парадоксальным, или даже в малейшей степени невероятным, если бы он заявил, что падение прибыли вызвало бы падение цены тех товаров, в которых, благодаря размеру употреблённого основного капитала, прибыль на этот капитал составляла прежде главную составную часть издержек производства». Так вот признаюсь, я опасался, что г-н Мальтус сам найдёт высказанное мною положение парадоксальным, потому что в некоторых из своих произведений он утверждал, что повышение цены хлеба повлечёт за собой такое же повышение цены труда и такое же повышение цены всех товаров; и только после дальнейшего размышления он счёл нужным уменьшить пропорцию, в которой изменилась бы цена всех товаров в результате изменения цены хлеба, и фиксировать её в размере 25 или 20%, когда цена хлеба изменилась на 33 1/3%; другими словами, когда цена хлеба изменяется на 100%, цены товаров должны измениться на 75—60%. Г-н Мальтус не сделал ни одного исключения. Г-н Мальтус может сказать, что повышение цены хлеба и труда есть нечто совершенно отличное от падения прибыли; это действительно так, если повышение вызвано только падением стоимости средств обращения, в которых определяется цена; в этом случае нет действительного повышения стоимости хлеба и труда, а следовательно, нет и падения прибыли. Г-ну Мальтусу, мне думается, было бы трудно доказать, что может иметь место какое-либо падение нормы прибыли, если не произошло действительного повышения стоимости труда. Только тогда происходит действительное повышение стоимости труда, когда большая доля всего продукта или стоимость большей доли обращается на уплату заработной платы — причём доля продукта не одного только предприятия, а всех.

Если суконщик вынужден в силу общего повышения заработной платы отдать более значительную часть сукна на уплату заработной платы, мы можем быть вполне уверены, что шляпочник отдаст более значительную часть своих шляп, сапожник — своих башмаков и литейщик — своего чугуна для той же цели. Всякий другой капиталист будет вынужден поступить так же; даже фермер, хотя цена его товара поднимается, после уплаты ренты будет располагать меньшей долей продукта, и из этой меньшей доли он должен будет выплатить своим работникам более значительную часть, чем прежде <Первоначально примечание оканчивалось этими словами. Остальная часть вставлена Рикардо позже. — Прим. англ. ред.>. Я думаю теперь, что г-н Мальтус согласится со следующим положением. Во всех случаях, когда повышение цены хлеба сопровождается повышением денежной заработной платы и падением прибыли, не только не будет верно, что повысится цена также всех других товаров, но, наоборот, цена значительной группы товаров абсолютно понизится, цены некоторых совершенно не изменятся, а цены другой значительной группы повысятся. Это я считаю правильным взглядом. Цены последней группы товаров вырастут только в ничтожной степени, потому что, хотя они повысятся вследствие повышения цены труда, они понизятся вследствие падения прибыли. Падение в силу последней причины уравновесит в значительной мере повышение в силу предыдущей.

Сравни мнение г-на Мальтуса на стр. 95 <см. примечание 27. — Ред.>. «Что станется тогда с учением, что меновая стоимость товаров пропорциональна труду, который был затрачен на них?» и т. д. и т. д.

25. Стр. 92—93. «Несомненно, что если бы в силу какой-либо причины обычная прибыль с капитала уменьшилась, то цена продукта <В машинном производстве. — Ред.> понизилась бы. Это достаточно очевидно. Но г-н Рикардо недостаточно взвесил следствия, которые должны были получиться при обратном предположении и которые также согласуются с фактами, и он совершенно пренебрёг общим результатом.

...Следовательно, как только произойдёт повышение цены труда и понижение прибыли, большое количество продуктов повысится в цене; неправильно поэтому говорить, что «никакие товары не увеличиваются в своей меновой стоимости только потому, что повышается заработная плата»» <См. Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 58 (примечание). — Ред.>.

Я по оплошности упустил из виду рассмотреть обратную форму моего первого предположения. Г-н Мальтус вполне прав, утверждая, что многие товары, в стоимость которых входит главным образом труд и которые могут быть быстро доставлены на рынок, повысятся в цене вместе с повышением стоимости труда. Смотри последнее замечание.

26. Стр. 94. «Вполне вероятно, что только потому, что заработная плата повышается, а прибыль падает, повысится в цене вся та (большая) группа товаров, в которой вследствие незначительности вложенного капитала падение прибыли в различной степени более чем перевешивается повышением заработной платы».

Любопытно заметить, что г-н Мальтус здесь говорит языком, который сам осуждает. Он говорит о повышении заработной платы, о повышении цены товаров и т. д. и т. д., исходя всегда из предположения, что стоимость денег устойчива, а следовательно, деньги есть мера реальной стоимости других вещей; ибо, если стоимость денег не была устойчивой, если денежная стоимость заработной платы повышалась только потому, что падает стоимость денег, было бы неверно, что прибыли упали; было бы неверно, что стоимость некоторых товаров повысилась, а некоторых других — понизилась, и только стоимость немногих осталась бы без изменений; дело в том, что повысилась бы стоимость всех товаров. Он принимает всё же то определение, которое сам же называет произвольным. <В рукописи здесь вычеркнуты следующие слова: «Если предположить, что он воспользовался бы собственным мерилом стоимости, мог ли бы он объяснить влияние повышения цены на относительную стоимость — на прибыли и т. п.? Пришёл ли бы он к тем же выводам? Конечно, нет, так как если...». — Прим. англ. ред.> Если он говорит, что избранное мною мерило изменчиво, то ни одно из его заключений не является правильным; если он допускает неизменность мерила, то это кладёт конец его возражению против данного мерила (при предположенных мною условиях) как меры реальной стоимости.

27. Стр. 95. «Что станется тогда с учением, что меновая стоимость товаров пропорциональна труду, который был затрачен на них? Товары не только не сохраняют ту же стоимость до тех пор, пока на их производство затрачивают одно и то же количество труда, но в силу влияния общеизвестных причин, действие которых постоянно и всеобще, повидимому, цены всех товаров изменяются, когда изменяется цена труда, за очень немногими исключениями; и едва ли возможно сказать заранее, какие именно товары составляют эти немногие исключения».

Г-н Мальтус показывает, что в действительности меновая стоимость товаров не в точности пропорциональна затраченному на них труду; я допускаю это не только в настоящее время, но и никогда не отрицал этого.

Затем он доказывает, что количество труда не есть совершенная мера стоимости; но каковы отклонения его от совершенной меры в зависимости от упоминаемых г-ном Мальтусом обстоятельств? Если эти отклонения невелики, как я утверждаю, то мы всё же владеем мерой достаточно точной и, по моему мнению, более приближающейся к истине, чем какая-либо другая из предложенных до сих пор. Предложенная г-ном Мальтусом мера не имеет ни одного из качеств меры стоимости; несовершенства её, связанные с признаваемой им самим изменчивостью, больше, чем какие-либо из тех, которые он приписывает мере, предложенной мною. Денежную цену г-н Мальтус справедливо называет номинальной ценой. Принципы политической экономии не могут быть объяснены изменениями, происходящими в номинальной <В рукописи вместо «номинальной» первоначально было «реальной». — Прим. англ. ред.> цене. Всякий, кто пытался бы объяснить эти принципы, должен был бы принять для этой цели наилучшую меру реальной стоимости, какую может получить.

Г-н Мальтус принял ту, которую он считает наилучшей, и ею ему следовало бы ограничиться.

28. Стр. 96—98. «...Ясно, что уплата ренты, или (что сводится к тому же) что цена, достаточная для уплаты ренты, представляет необходимое условие для предложения огромной массы жизненных припасов... Стоимость большей части продуктов может быть разложена на заработную плату, прибыль и ренту. ...Стоимость лишь очень небольшого числа продуктов может быть разложена только на прибыль и заработную плату или даже состоять только из заработной платы. Но, так как известно, что последняя группа продуктов охватывает лишь очень незначительную часть всей массы продуктов в стране, из этого следует, что уплата ренты представляет безусловно необходимое условие, чтобы обеспечить предложение большой массы товаров, и что ренту можно поэтому рассматривать как составную часть цены».

Смотри примечание... <Очевидно, примечание 16 к стр. 72. — Прим. англ. ред.>

29. Стр. 98. «Все признают, что меновая стоимость продуктов, подчинённых абсолютной или частичной монополии, не может определяться трудом, затраченным на их производство. На меновую стоимость огромной массы собственности в Англии, составляющейся из жилых домов во всех городах, в высокой степени влияет абсолютная монополия земельной ренты, и необходимость платить эту ренту должна влиять на цены почти всех предметов, производимых в городах».

Если товары не обладают более высоким качеством, трудно понять, какое побуждение может заставить покупателя покупать их на более дорогом рынке.

30. Стр. 99. «Со всякого скота платится рента, и, пропорционально его стоимости, эта рента почти одинакова для любого скота. В этом отношении скот существенно отличается от хлеба».

Стоимость скота регулируется стоимостью хлеба. Поэтому если бы было показано, что хлеб, регулирующий общую стоимость этого товара, доставляет только заработную плату и прибыль, то скот, полученный при таких же обстоятельствах, не доставит никакой ренты. Я не хочу этим сказать, что хлеб, выращенный на плодородной земле, или скот, разведённый на плодородной земле, не приносят никакой ренты, а хочу сказать только, что известная часть хлеба и известная часть скота не приносят ренты и что этот хлеб и скот регулируют стоимость всего остального хлеба и скота. Если я удобряю поле, неся при этом некоторые издержки, заставляю его приносить больше травы и вскармливаю ею ещё одного быка, то какая часть цены этого быка доставляет ренту? Стоимость быка возмещает только капитал и прибыль. Г-н Мальтус говорит: «если рента была бы значительно уменьшена, не может быть сомнения, что прежнее количество скота могло бы быть доставлено на рынок по гораздо более низкой цене без всякого уменьшения прибыли или заработной платы занятых при этом лиц». Правда, что прежнее количество скота могло бы быть доставлено, но вопрос в том, было бы оно доставлено в действительности? Если, как допускает г-н Мальтус, рента есть следствие, а не причина высокой цены; если верно, что «нет никакого основания полагать, что если бы землевладельцы отдавали всю ренту арендаторам, то хлеб был бы изобильнее и дешевле» <«Inquiry into the Nature and Progress of Rent», p. 57>;  если «следствием передачи всей ренты арендаторам было бы только превращение их в джентльменов» <«Inquiry into the Nature and Progress of Rent», p. 57>, то ни хлеб, ни скот не могли бы быть произведены по более низким ценам на землях, обрабатываемых в настоящее время, потому что «последние добавления к нашему отечественному продукту продаются по их издержкам производства» <«Inquiry into the Nature and Progress of Rent», p. 57>.

31. Стр. 101. «Одним из самых обычных явлений во всех странах следует считать усовершенствования в области земледелия, ведущие к увеличению производства и росту населения страны, а через некоторое время к обработке естественно менее производительных земель, причём цены продуктов и труда, как и прибыль, остаются прежними, но в этом случае должна повыситься рента со всех находившихся в обработке земель и вместе с тем, конечно, рента с естественных пастбищ и цена скота, без всякого изменения в цене труда или без всякой добавочной трудности в производстве средств существования».

Я могу понять, что вследствие усовершенствований в земледелии при более низкой цене продукта может подвергнуться обработке земля худшего качества по сравнению с тем, какая земля обрабатывалась бы при отсутствии таких усовершенствований, потому что большее количество по более низкой цене может иметь более значительную стоимость, чем меньшее количество по более высокой цене; но при более низкой цене хлеба заработная плата будет низка, а прибыль будет высока, и именно только потому, что прибыль выше, может обрабатываться худшая земля. Предположим, что земли в стране были обработаны в такой высокой степени, в какой это осуществимо, и прибыли были так низки, что не было никакого стимула расширять обработку земли; что труд десяти человек на ещё не обрабатываемых землях не мог бы произвести продукт, стоимость которого была бы достаточна, чтобы одеть и прокормить их, — такая земля не поступила бы в обработку. Предположим теперь, что в земледелии введены усовершенствования и что, следовательно, десять человек на этой плохой земле могут произвести на 30% больше <первоначально в рукописи стояло: «вдвое больше». — Прим. англ. ред.> продуктов, чем они могли вырастить прежде; тогда эта земля поступила бы в обработку, если бы население возросло; но при этих обстоятельствах цена хлеба была бы ниже, цена труда также понизилась бы, а прибыль была бы выше, чем прежде; и ни при каких других условиях эта более бедная земля не могла бы доставить какую-либо прибыль земледельцу. Как велика должна быть тогда ошибка со стороны г-на Мальтуса, если он говорит, что при той же цене продукта, той же цене труда и той же норме прибыли естественно более бедные земли поступили бы в обработку.

Во всём этом рассуждении г-н Мальтус забывает следующее: тот факт, что рента не является составной частью цены, не зависит от его доказательства, будто все земли, подвергающиеся теперь обработке, действительно платят ренту <Первоначально в рукописи стояло: «забывает следующее: доказательство того, что рента не уплачивается, зависит не только от того, что в обработку вводятся худшие земли». — Прим. англ. ред.>. Если бы он мог ко всеобщему удовлетворению устроить так, чтобы не было в обработке ни одного участка земли, за который не уплачивалась бы рента, он был бы так же далёк, как и прежде, от решения вопроса, образует ли рента составную часть цены. Если я могу затратить на свою землю больший капитал, не уплачивая за это дополнительной ренты, я могу вырастить некоторое количество хлеба, скота, хмеля и некоторое количество всякого другого земледельческого продукта, в стоимость которого никакая рента не будет входить составной частью. Именно количество, полученное таким образом, и цена, по которой я могу продать его, регулируют стоимость всего остального хлеба, скота и хмеля, и, пока кто-нибудь не станет отрицать этого и не опровергнет моего положения, по моему мнению, установлено, что рента не есть необходимая составная часть цены. Я надеюсь, что сказанное мною может считаться достаточным опровержением утверждения г-на Мальтуса, что «нет ни одной части шерсти, кожи, льна и леса, производимых в нашей стране, которая доставлялась бы с земель описанной категории», т. е. с такой земли, за которую не платится рента. В своём «Исследовании о природе ренты» г-н Мальтус справедливо заметил: «Для всякого фермера, который может распоряжаться капиталом, всегда будет выгодно вложить его в свою землю, если получаемый от этого добавочный продукт целиком оплатит прибыль на его капитал, хотя он ничего не даёт землевладельцу» (стр. 36). На это нельзя ничего возразить. В цену такого добавочного продукта рента не входит.

32. Стр. 103. «...Издержки производства хлеба составляются из всех заработных плат, всех прибылой и всех рент, которые при нынешнем состоянии общества необходимы для того, чтобы хлеб был доставлен на рынок в достаточном количестве, или, другими словами, уплата этих расходов есть необходимое условие предложения.

Если бы мы решили употреблять только один термин, то было бы, без сомнения, правильнее говорить о капитале, а не о труде, потому что авансы, называемые капиталом, включают обычно и другие два термина. Естественная, или необходимая, цена товаров зависит от суммы капитала, употреблённого на их производство, плюс прибыль на этот капитал, вычисленная по обычной норме за время, которое он был занят. Но так как сумма авансированного капитала составляется из суммы заработной платы, уплаченной от начала до конца производства, плюс сумма ренты, уплаченной либо непосредственно землевладельцу, либо косвенно в цене сырья, то употребление этих трёх терминов кажется мне решительно предпочтительным, с одной стороны, потому что это более правильно (поскольку рента во многих случаях не представляет авансированного капитала) и, с другой стороны, потому что это даёт больше нужной нам информации».

Если бы равные капиталы доставляли товары приблизительно одинаковой стоимости, то могли бы быть некоторые основания для этого аргумента; но так как из капитала, вложенного в дорогостоящий инвентарь и паровые машины <В рукописи здесь вычеркнуты следующие слова: «хотя бы он был по стоимости равен капиталу, оплачивающему только труд». — Прим. англ. ред.>, получается товар совершенно иной стоимости, чем из капитала той же самой величины, употреблённого главным образом на оплату труда, то сразу же становится очевидно, что тот единственный термин, который г-н Мальтус считает более правильным, был бы самым неправильным, какой только можно себе представить.

33. Стр. 103. «Но если рента входит в сырьё для всех почти отраслей промышленности и почти для всего капитала, как основного, так и оборотного, необходимый для её уплаты аванс значительно повлияет на величину вложенного капитала и, в соединении с почти бесконечным разнообразием в сроках этих авансов, весьма существенно затронет ту часть цены, которая превращается в прибыль».

Фермер, который платит высокую ренту, нуждается не в большем капитале, чем фермер, платящий низкую ренту. Он платит высокую ренту не потому, что употребляет капитал большей стоимости, а потому, что такой же капитал доставляет ему больший доход. Кроме того, он платит ренту после того, как продал свой продукт.

34. Стр. 106. «Чтобы доказать, что количество труда, которого стоил предмет, есть более точная мера стоимости, чем количество труда, которое можно купить на этот же предмет, г-н Рикардо делает предположение, что производство данного количества хлеба может требовать в один период только половину труда, могущего быть необходимым в другой, более поздний период, и всё же рабочие будут получать в уплату в оба периода одно и то же количество хлеба; в этом случае, говорит г-н Рикардо, это был бы пример товара, меновая стоимость которого повысилась вдвое согласно тому, что г-н Рикардо считает правильным определением стоимости, хотя этот товар обменивался бы не на большее количество труда, чем прежде.

Следует признать, что это предположение принадлежит к числу наиболее невероятных. Но если допустить, что такое явление может иметь место, это было бы ярким доказательством неточности определения и сразу показало бы резкое различие, которое должно всегда существовать между издержками производства и стоимостью. Мы встречаем здесь ясный случай увеличения вдвое издержек производства в смысле количества затраченного труда; всё же сделанное предположение допускает, что на товар, издержки производства которого увеличились столь сильно, нельзя будет купить большее количество того товара, который несравненно более распространён и более важен, чем все предлагаемые в обмен товары, именно — труда. Этот пример сразу показывает, что количество труда, которого стоило производство товара, не есть мора его меновой стоимости».

Признаюсь, что не понимаю этого места. Исчисляются ли издержки производства количеством труда? Насколько я понимаю, г-н Мальтус говорит — да; тогда издержки производства хлеба удваиваются, потому что он требует двойного количества труда, а г-н Мальтус говорит, что его стоимость не удвоилась, потому что товар будет обмениваться не на большее количество труда. Но как этот товар будет обмениваться на полотно, шляпы, башмаки, железо и всякий другой товар? Он будет покупать двойное количество их; итак, с моей точки зрения, он удвоился в стоимости. Но он не будет обмениваться на двойное количество труда? Конечно, нет, а почему? Потому что стоимость труда повышается вместе со стоимостью хлеба, правда, не в той же пропорции, потому что хлеб не есть единственная вещь, потребляемая рабочим; но стоимость труда повышается, и он будет поэтому покупать большее количество полотна, башмаков, шляп, железа и всякого другого товара.

Предлагаемое г-ном Мальтусом доказательство того, что хлеб не удвоился в стоимости, заключается в том, что хлеб не будет покупать такое же, как и раньше, количество товара, который одновременно повысился в стоимости.

Но что подразумевается под количеством труда как издержками производства товара? Под издержками всегда подразумеваются затраты на производство <Первоначально в рукописи вместо слов «затраты на производство» стояло слово «стоимость». — Прим. англ. ред.>, оцениваемые в каком-нибудь товаре, обладающем стоимостью, и всегда включающие прибыль на капитал. Издержки производства двух товаров, как я прежде заметил <См. примечание 11. — Ред.>, могут быть пропорциональны затраченному на них количеству труда, но они по существу отличны от самого труда. «Этот пример, — прибавляет г-н Мальтус, — сразу показывает, что количество труда, которого стоило производство товара, не есть мера его меновой стоимости». Конечно, нет, поскольку речь идёт о мальтусовской мере меновой стоимости.

О Т Д Е Л   П Я Т Ы Й
Деньги, при условии неизменности их издержек производства, рассматриваются как мера стоимости

35. Стр. 110. «Предположим сначала, что для извлечения драгоценных металлов из рудников, не приносящих ренты, требуется приложение известного основного и оборотного капитала в течение определённого времени... Во-вторых, предположим, что производство драгоценных металлов не требует основного капитала, а просто авансов, чтобы оплатить физический труд в течение года... В-третьих, предположим, что одного труда, без каких-либо авансов сверх авансов на пищу в течение одного дня, достаточно, чтобы получить драгоценные металлы, т. е. что поиски на берегу моря в течение одного дня всегда достаточны в среднем, чтобы собрать пол-унции серебра или пятнадцатую часть унции золота».

Возражение, сделанное здесь против золота как меры стоимости на основе предположения, что производство его требовало всегда одинакового количества труда, по существу тождественно с тем, которое было сделано в последнем отделе против самого труда как регулятора стоимости. Там было показано, что стоимость товаров меняется не в точной пропорции к количеству труда, требующемуся для их производства; теперь показано, что их стоимость изменяется по отношению к одному особому товару не в точной пропорции к количеству труда, требующемуся для производства этих товаров и особого товара.

36. Стр. 112. «Рыночные цены золота и серебра зависят от количества этих металлов на рынке по сравнению со спросом на них; это количество представляет частично продукт накопления за сотни лет, а годичный продукт рудников влияет на него лишь незначительно.

Г-н Рикардо справедливо замечает, что совпадение рыночной и естественной цены всех товаров зависит всегда от лёгкости увеличения или уменьшения их предложения, и он особенно отмечает золото или другие драгоценные металлы среди тех продуктов, в отношении которых влияние годичного производства даёт себя чувствовать только очень медленно. Следовательно, если вследствие крупных и внезапных усовершенствований в машинах, как в промышленности, так и в земледелии, лёгкость производства в общем повысилась бы и потребности населения стали бы удовлетворяться при затрате значительно меньшего труда, стоимость драгоценных металлов по сравнению с другими товарами должна была бы сильно вырасти; однако, поскольку в течение короткого периода количество драгоценных металлов не могло бы соответственно уменьшиться, цены товаров перестали бы представлять затраченное на них количество труда».

Я никогда не утверждал, что золото при существующих условиях — хорошая мера стоимости; только гипотетически и с целью иллюстрации принципа я предположил, что все известные причины изменчивости стоимости золота устранены. В случае, который был предположен г-ном Мальтусом, золото не было бы доставлено на рынок в таком количестве, как прежде, если только рыночная цена его не была равной его естественнои цене или не превышала её; уменьшение количества золота постепенно повышало бы его цену.

Я сказал: «предположим, что все изменения в стоимости золота устранены, оно было бы тогда хорошей мерой стоимости. Я знаю, что они не могут быть устранены; знаю, что золото есть металл, стоимость которого подвергается таким же изменениям, как стоимость других товаров, и поэтому оно не является хорошей мерой стоимости, но я прошу вас предположить, что все причины изменений устранены, чтобы мы могли говорить об изменениях стоимости других предметов в неизменной мере без путаницы». Есть ли это ответ на мои слова, когда говорят, что золото изменчиво и что я не упомянул о некоторых причинах изменения стоимости?

37. Стр. 114. «Согласно всем полученным нами сведениям о ценах в Бенгалии данное количество серебра будет представлять там количество труда и припасов в шесть или восемь раз большее, чем в Англии. Во всех частях земного шара товары равной денежной цены обмениваются друг на друга. Поэтому в торговле между двумя странами должно случиться, что продукт одного рабочего дня в Англии должен обмениваться на продукт пяти или шести рабочих дней в Индии, если мы примем во внимание разницу в прибыли...

...Когда английские и индийские муслины появятся на германских рынках, их относительные цены будут определяться исключительно их относительным качеством, без малейшего упоминания о самых различных количествах человеческого труда, которого они могли стоить; и то обстоятельство, что на производство индийских муслинов затрачено труда в пять или шесть раз больше, чем на производство английских, не даст первым возможности принести Индии больше денег».

Я допускаю самым определённым образом, что золото и серебро могут иметь очень различную стоимость в разных странах, в особенности если их стоимость измеряется количеством хлеба и труда, которыми они смогут распоряжаться. Я действительно старался показать, что эта разница <первоначально в рукописи взамен следующих строк стояло: «...объясняется двумя причинами: во-первых, издержками, связанными с приобретением золота и серебра в обмен на громоздкие товары, если у покупателя нет иных товаров и особенно если эти товары приходится перевозить на большое расстояние. В стране, ввозящей золото, все издержки, стоимость всего этого количества труда на деле должны быть реализованы в золоте». [Последнее предложение позже было заменено следующим: «Издержки по ввозу золота должны повыситься п поэтому должны повысить его стоимость»]. «Во-вторых, различными нормами прибыли в разных странах...». — Прим. англ. ред.> объясняется тремя причинами: во-первых, расходами, связанными с приобретением золота и серебра в обмен на громоздкие товары вследствие расходов по перевозке последних на рынок, где продаются золото и серебро; во-вторых, дальностью путешествия, которая ещё больше повышает эти расходы; в-третьих, различными нормами прибыли в разных странах вследствие неодинакового накопления капитала в соответствии с плодородием почвы. Если труд в Йоркшире дороже, чем в Глостершире, то прибыль будет ниже, и капитал будет постепенно передвигаться из первой местности во вторую, так что во всяком округе будет такая часть общего капитала, которую он может употребить с наибольшей выгодой. Иначе обстоит дело при различии нормы прибыли между независимыми странами. Капитал не перемещается из Англии в Польшу только потому, что в последней труд дешевле; и в силу этого золото будет по стоимости в сравнении с трудом в одном месте ниже, в другом — выше.

Я, однако, не согласен с расчётами г-на Мальтуса. Сравнивая день труда в одной стране с днём труда в другой, мы должны принять во внимание <в рукописи после слов «во внимание» первоначально стояли слова «интенсивность труда», и на этом предложение заканчивалось. — Прим. англ. ред.> различные количества труда, которые могут быть понимаемы под общим термином «день труда». Г-н Мальтус подробно остановился на отсутствии склонности к труду и лености рабочих в странах, где раздобыть пищу крайне легко; но он наверное не будет сравнивать день труда южноамериканца или индийца с днём труда англичанина или француза. Полагает ли действительно г-н Мальтус, что на индийские муслины употребляется в пять или шесть раз больше труда, чем на английские? Кроме того, упуская из вида соображение, о котором я только что упомянул, он, несомненно, не принимает в расчёт труд, затраченный на производство машин, например паровых машин и т. д., на уголь и т. д. и т. д. Разве вложенный в них труд не составляет части труда, затраченного на муслины?

О Т Д Е Л   Ш Е С Т О Й
Труд, который может быть куплен за товар, рассматривается как мера реальной меновой стоимости

38. Стр. 119. «В поисках предмета, который был бы пригоден в качестве меры меновой стоимости, наше внимание в первую очередь, естественно, устремляется на тот, который чаще всего является предметом обмена. Не подлежит сомнению, что из всех предметов наибольшая масса стоимости обменивается на труд, как производительный, так и непроизводительный.

Во-вторых, стоимость товаров, в обмене на труд, одна может выразить степень их соответствия потребностям и вкусам общества, а также величину их предложения по сравнению с желаниями и численностью будущих потребителей.

...В-третьих, накопление капитала и его производительность в деле увеличения богатства и роста населения зависят почти целиком от его способности ставить рабочих на работу, или, другими словами, от его способности покупать труд».

Читатель заметит, что качество, которое, повидимому, больше всего ищет г-н Мальтус в мере реальной стоимости, есть не неизменность её, а то, что «чаще всего является предметом обмена». «Во-вторых, стоимость товаров, в обмене на труд, одна может выразить величину их предложения по сравнению с желаниями и численностью будущих потребителей. В-третьих, накопление капитала зависит от его способности ставить рабочих на работу». Это, конечно, важные вопросы по сравнению с другими, но я спрашиваю, какое отношение они имеют к вопросу о мере реальной стоимости? «Я возражаю против вашей меры стоимости, — говорит г-н Мальтус, — потому что она не так неизменна, как вы её представляете, — существуют причины изменений, затрагивающих её, которые вы не учитываете должным образом». Кто не предположит в таком случае, что, предлагая меру стоимости, г-н Мальтус предложил такую меру, которая не вызывает подобных возражений? Между тем он поступает как раз наоборот; он предлагает меру, которая не только изменчива сама по себе, но особенно изменчива благодаря её связи с другими изменчивыми товарами, и в числе своих соображений в пользу выбора этой меры он приводит несколько доводов, не имеющих никакого отношения к предмету, ибо ничто не должно приниматься во внимание при выборе меры стоимости, кроме её неизменности или почти полного приближения к этому свойству.

39. Стр. 120. «Никакое изобилие товаров не может вызвать действительное и постоянное увеличение капитала, если природа их такова или их стоимость понизилась настолько, что они не могут купить большее количество труда, чем то, которого они стоили».

Это верно при любом мериле, выбранном вами для измерения меновой стоимости.

При оценке в железе, сахаре или кофе товар стоил мне известное количество одного из этих товаров; я не стану производить его, если он не будет обмениваться на большее количество их. При оценке в труде он обошёлся мне в известную стоимость; я не стану производить его, если он не будет обмениваться на большую стоимость. При оценке в количестве труда я не стану производить товар, если не смогу купить на него большее количество труда, чем было затрачено на его производство. Г-н Мальтус делает примерно те же замечания на следующих двух страницах.

40. Стр. 125. «Но всё же труд, подобно всем другим товарам, изменяется в смысле изобилия или нехватки его в сравнении со спросом, и в различные эпохи и в разных странах он распоряжается совершенно различными количествами главного предмета питания человека; кроме того, в зависимости от умения рабочего и помощи со стороны машин в деле приложения труда продукты труда не пропорциональны количеству вложенного труда. Следовательно, труд, в каком бы смысле мы ни понимали это слово, не может рассматриваться как точная и постоянная мера реальной меновой стоимости. А если труд, который можно приобрести за товар, не может рассматриваться в этом свете, то, несомненно, нигде больше мы не сможем искать такую меру с какой-либо надеждой на успех».

Мы обращаем особенное внимание читателя на свойство неизменности, которое г-н Мальтус придаёт предложенной им самим мере действительной стоимости.

О Т Д Е Л   С Е Д Ь М О Й
О товаре, среднем между хлебом и трудом, и о его пригодности служить мерой реальной меновой стоимости

41. Стр. 126. «Известное количество хлеба данного качества имеет всегда положительную и неизменную потребительную стоимость, основанную на числе лиц, которых этот хлеб может прокормить».

Эта мера также предложена г-ном Мальтусом, и в данном случае он снова указывает на её неизменность, как прежде указывал на неизменность труда.

42. Стр. 128. «Хотя ни один из этих двух предметов, взятых изолированно, не может считаться удовлетворительной мерой стоимости, всё же, комбинируя оба, мы, быть может, могли бы приблизиться к большей точности.

Когда хлеб дорог по отношению к труду, последний должен необходимо быть дешёвым по отношению к хлебу. В период, когда данное количество хлеба может купить наибольшее количество предметов первой необходимости, удобств или удовольствий, данное количество труда будет всегда приобретать наименьшее количество этих предметов; и когда хлеб будет в состоянии купить наименьшее количество, труд будет приобретать наибольшее количество этих предметов.

Если, следовательно, взять среднее между этими двумя величинами, мы получим, очевидно, меру, прокорректированную одновременными изменениями каждой из них в противоположных направлениях, меру, которая, по всей вероятности, должна представлять с большей точностью, чем какая-либо другая, одинаковое количество предметов первой необходимости, удобств и удовольствий в самые различные периоды и при самых разнообразных обстоятельствах, которым подчинены в своём развитии население и земледелие.

С этой целью следует, однако, остановиться на какой-нибудь мере хлеба, которую с точки зрения количества можно было бы рассматривать как эквивалент рабочего дня; в Англии четверть бушеля пшеницы, равняющаяся приблизительно заработной плате хорошего рабочего в хорошие времена, кажется мне достаточно точной мерой для той цели, которую мы себе ставим».

Мне кажется, что все эти аргументы основываются на совершенно неправильном умозаключении. Хлеб, говорит г-н Мальтус, обладает изменчивой стоимостью, и столь же изменчивой стоимостью обладает труд, но стоимость их изменяется всегда в различных направлениях; если я поэтому возьму среднюю между обеими, я, вероятно, получу меру, по характеру приближающуюся к неизменности.

Так вот, изменяются ли действительно стоимость хлеба и стоимость труда в различных направлениях? Когда относительная стоимость хлеба возрастает по отношению к труду, то относительная стоимость труда падает по отношению к хлебу, и это называется изменением в различных направлениях. Когда повышается цена сукна, она растёт в сравнении с золотом, а цена золота понижается в сравнении с сукном, но это не доказывает, что обе цены изменяются в различных направлениях, потому что в одно и то же время золото может повыситься в стоимости по сравнению с железом, шляпами, кожей и всеми другими товарами, за исключением сукна. Что же будет тогда на деле? А то, что цены изменились в одном и том же направлении — цена золота могла повыситься на 10% по сравнению со всеми предметами, кроме сукна, а цена сукна могла повыситься по сравнению со всеми предметами на 25%, за исключением золота, по отношению к которому она повысилась бы только на 15%. Мы считали бы странным говорить при таких обстоятельствах, что, выбирая меру стоимости, мы взяли бы среднюю между сукном и золотом потому, что цены этих двух товаров изменялись в различных направлениях, когда абсолютно доказуемо, что они изменялись в одном и том же направлении. А именно это сделал г-н Мальтус по отношению к хлебу и труду. Страна наталкивается на возрастающие трудности в получении хлеба для постоянно увеличивающегося населения, и вследствие этого стоимость хлеба повышается в сравнении со всеми другими товарами. Так как цена хлеба, составляющего столь существенный, хотя и не единственный, предмет потребления для рабочего, повышается, то возрастает и цена труда, хотя и не в такой степени, как цена хлеба: если цена хлеба поднимается на 20%, то цена труда, возможно, повысится на 10%. При этих условиях труд, оцениваемый в хлебе, кажется понизившимся в цене, а хлеб, оцениваемый в труде, кажется повысившимся в цене, но очевидно, что цена того и другого повысилась, хотя и в различной степени, так как они оба будут стоить больше при оценке во всех других товарах. Итак, средняя берётся между двумя товарами, стоимость которых заведомо изменчива, и она берётся, исходя из того принципа, что изменения одной исправляют последствия изменения второй. Однако, поскольку я доказал, что они изменяются в одном и том же направлении, надеюсь, что г-н Мальтус увидит целесообразность отказа от столь несовершенного и столь изменчивого стандарта.

Из аргументации г-на Мальтуса можно было бы предположить, что стоимость труда понизилась, когда повысилась стоимость хлеба, и что, следовательно, на данное количество железа, кожи, сукна и т. д. можно было бы получить больше труда, — в действительности же наоборот: труд, точно так же как и хлеб, повышается в цене по сравнению с этими товарами. Г-н Мальтус сам говорит это на стр. 125: «В ходе совершенствования и цивилизации обычно случается, что, когда рабочие покупают наименьшее количество пищи, они покупают наибольшее количество других товаров». А ведь это значит утверждать, что при большем количестве других товаров, отдаваемых за пищу, за труд также отдаётся соответственно большее количество других вещей или, другими словами, что когда повышается цена продовольствия, то повышается и цена труда.

43. Стр. 130. «При оценке стоимости можно без особенной ошибки игнорировать удешевление продукции, проистекающее вследствие мастерства рабочих и применения машин».

Что это значит, как не то, что при оценке стоимости не имеет значения, какое количество труда может быть приложено к производству товаров? Я думаю, что это недосмотр, так как г-н Мальтус неизменно допускает, что количество труда, затраченное на производство товаров, есть главная причина их стоимости. В самом деле, как можно отрицать это?

44. Стр. 131. «Какую меру предлагает нам г-н Рикардо взамен? Труд и усилия, пожертвованные на производство товара, т. е. издержки производства, или, правильнее выражаясь, часть этих издержек, из-за которой меновая стоимость товара при различных условиях изменяется почти п любой степени».

Г-н Мальтус, как я уже сказал прежде, ошибочно понимает меня. Я не говорю, что часть издержек производства товара измеряет его меновую стоимость, но говорю, что вся его стоимость будет пропорциональна части его издержек производства, и при этом делаю скидку на изменения и исключения, хотя и не считаю их большими. Если бы г-н Мальтус не понял меня ошибочно, он никогда не смог бы сделать следующее замечание о моём учении: «Где существует прибыль (а очень редки в действительности случаи, когда её нет), стоимость товара при обмене на труд неизменно больше, чем труд, который был на него затрачен». Если бы я сказал, что стоимость товаров есть то же, что стоимость затраченного на них труда, это замечание было бы обосновано, но я сказал, что относительная стоимость товаров пропорциональна количеству труда, затраченного на их производство. Эта стоимость может быть вдвое больше того, чего стоил труд. Сравнение между мерой, предложенной г-ном Мальтусом, и той, которую предложил я, суммируется следующим образом: «Нам приходится поэтому выбирать между несовершенной мерой меновой стоимости и такой мерой, которая неизбежно ошибочна в своей основе».