Закон издержек производства

Рыночные цены материальных благ, количество которых может быть увеличиваемо путем производства до каких угодно размеров, обнаруживают тенденцию уравняться в конце концов с издержками производства. Причина этого явления заключается в следующем. Рыночная цена рассматриваемого рода материальных благ не может долго держаться ни значительно выше, ни значительно ниже уровня издержек производства. Если цена в течение известного периода времени поднимается значительно выше издержек производства, то производство соответствующего товара становится особенно выгодным для предпринимателей. Это обстоятельство не только побуждает прежних предпринимателей расширять свои предприятия, дающие громадную прибыль, но и привлекает в чрезвычайно прибыльную отрасль промышленности новых предпринимателей. Таким образом увеличивается количество продукта, доставляемое на рынок, а этим, наконец, в силу закона предложения и спроса дается толчок к понижению цены. Если же, наоборот, в течение известного периода рыночная цена падает ниже издержек производства, то продолжать производство соответствующего товара становится убыточным, благодаря этому предложение товара на рынке сокращается, а это в силу закона предложения и спроса должно повести в конце концов опять к повышению рыночной цены. Такова в самых общих чертах сущность закона издержек производства, давным-давно известного как в практической жизни, так и в экономической литературе.

Я не могу и не хочу здесь касаться множества вопросов, разрешение которых потребовало бы детального анализа соответствующих явлений; таковы вопросы о том, какие именно издержки играют решающую роль при установлении цены -- издержки производства или же издержки воспроизведения, а при неодинаковом уровне издержек -- высший, низший или же средний уровень издержек; далее, какие именно элементы нужно причислять к издержкам и т. п. Тщательную и по большей части правильную разработку этих вопросов можно найти в любом учебнике политической экономии. Нас интересует здесь только один вопрос -- это вопрос о месте, какое должен занимать закон издержек производства в системе теории цен.

В этом отношении нужно заметить, что закон издержек производства является не общим законом цен наряду с законом предложения и спроса, а лишь частным законом цен, входящим в рамки закона предложения и спроса.

Закон издержек производства -- частный закон цен, ибо, как известно, ему подчиняется лишь область материальных благ, количество которых может быть увеличиваемо посредством производства до каких угодно размеров, между тем как на многие важные разряды материальных благ -- каковы, например, вся земля, все "монопольные материальные блага" и т.д. -- действие его не распространяется вовсе. Мне кажется поэтому, что Нейманн совершенно не прав, приписывая закону издержек производства значение общего закона цен [Handbuch d. pol. Okon. Ed. 2. Т. I. S. 286]. Подобное притязание можно объяснить только тем, что Нейманн не придает вообще никакого значения "мнимому" закону предложения и спроса, благодаря чему закон издержек производства, несмотря на ограниченность сферы его действия, приобретает характер по крайней мере относительно общего закона цен.

Далее, закон издержек производства стоит не вне закона предложения и спроса, и еще менее можно говорить о противоположности его этому последнему -- нет, закон издержек производства укладывается в рамки закона предложения и спроса. Он содержит в себе лишь частное, более точное определение закона предложения и спроса, действие которого он предполагает повсюду и от которого он заимствует свою собственную силу. Закона издержек производства совсем не могло бы существовать, если бы не существовало предложения и спроса. Закон издержек производства нельзя обосновывать, не ссылаясь на действие закона предложения и спроса. Приглашаю всякого, кто несогласен со мной, дать и опубликовать какое-нибудь другое обоснование закона издержек производства.

При таком положении дела позиция Нейманна, который отрицает закон предложения и спроса и при этом признает закон издержек производства за закон, мне кажется очень шаткой, потому что она основывается на внутреннем противоречии. Если постоянно обнаруживающаяся гармония между ценой и издержками производства, существование которой никак нельзя отрицать, объясняется только тем, что всякое отклонение цены от нормы издержек производства немедленно возбуждает работу предложения и спроса, которая и исправляет цену, снова приводя ее в соответствие с нормой издержек производства, то регулярность, с какой действуют исправляющие факторы, не может, очевидно, быть маловажнее той регулярности, с какой обнаруживается само исправление. А если признать, что результат, а именно гармония между издержками производства и ценой, обнаруживается достаточно регулярно, чтобы заслуживать названия законосообразности, то нельзя будет не признать этого свойства и за функцией причины, т. е. предложения и спроса, от постоянного действия которой только и зависит регулярное проявление следствия.

Еще более странным кажется нам при подобном положении дела то, что некоторыми случаями, когда материальные блага подчиняются в сущности действию закона издержек производства, Нейманн, -- да и не он один [если здесь и во многих других местах своей работы я полемизирую главным образом против почтенного тюбингского профессора Нейманна, так это не потому, что с ним я расходился во взглядах сильнее, нежели с другими экономистами, а только ввиду того, что он пользуется высоким авторитетом по вопросам теории ценности; при таких условиях я считаю очень важным выяснить свое отношение к его мнениям прежде всего и всего обстоятельнее], -- думает воспользоваться даже как доказательством против правильности закона предложения и спроса. В известных случаях, рассуждает он, цена изменяется, если изменение происходит лишь в издержках производства, отношение же между предложением и спросом остается прежним, а это служит доказательством того, что образование цен в упомянутых случаях зависит вовсе не от отношения между предложением и спросом. Кто знает, какие отношения существуют между обоими законами цен, тот сразу сообразит, что такого рода аргументация основывается на каком-нибудь недоразумении; и действительно, анализируя подобные случаи, очень нетрудно показать, что на самом деле изменения происходят тут не только в издержках производства, но и в отношении между предложением и спросом [Нейманн (Handbuch d. pol. Okon. Т. I. S. 289) приводит следующий пример: "Возьмем производство форменной одежды для некоторых категорий чиновников, на которую существует такой же спрос, как и раньше, но которая изготовляется лишь на заказ. Если издержки производства этой одежды увеличиваются, то непременно поднимается и цена, хотя в отношении между спросом и предложением едва ли происходит какое-нибудь изменение". Действительно ли предложение совсем не изменяется в подобном случае? Предположим, что до сих пор предъявлялся спрос на 200 штук платья, которые и продавались по прежней норме издержек производства в 100 гульденов. Пусть издержки производства увеличатся до 110 гульденов. Тогда, разумеется, уже никто не будет в состоянии и не станет брать заказы по цене в 100 гульденов. Следовательно, прежде по цене в 100 гульденов продавались 200 штук, теперь по той же цене -- не продается ни одной штуки; неужели же при таких условиях предложение остается неизменным?].

До сих пор я опровергал возражения со стороны противников; теперь я должен сам сделать себе возражение, без опровержения которого наши тезисы не могут изъявлять притязания на несомненность. Я утверждал выше, что когда материальные блага подчиняются действию закона издержек производства, то они не перестают все-таки подчиняться и действию закона предложения и спроса. Но закон предложения и спроса -- в том толковании, какое мы ему дали, -- говорит, что цена определяется субъективными оценками товара со стороны покупателей и продавцов; в силу же закона издержек производства цена определяется, напротив, издержками изготовления товара. Спрашивается: не существует ли противоречия между этими двумя положениями?

Нет, эти положения нисколько не противоречат одно другому. Мы не находим тут никакого противоречия, точно так же как в теории субъективной ценности мы не нашли никакого противоречия между положением, согласно которому субъективная ценность определяется предельной пользой, и положением, согласно которому субъективная ценность определяется издержками производства. Соображения, которые там и здесь приводят нас к разрешению кажущегося противоречия, совершенно одинаковы, только здесь, благодаря тому, что нам приходится теперь иметь дело с явлениями обмена, благодаря тому, что феномен из индивидуального хозяйства переносится в общество, каждый член нашего рассуждения облекается в более сложную форму. Если оставить в стороне все казуистические придатки, которыми обыкновенно осложняется суть дела в практической жизни, то взаимные отношения между ценностью, ценой и издержками производства можно будет изобразить вкратце в следующем виде.

Исходным пунктом образования ценности и цены являются субъективные оценки готовых продуктов их потребителями. Субъективными оценками определяется спрос на эти продукты, против которого в качестве предложения выступают прежде всего запасы готовых товаров, имеющиеся у производителей. Точкой пересечения оценок товара со стороны потребителя и производителя, высотой оценки товара предельными парами определяется известным нам путем цена, и притом, разумеется, для каждого рода продуктов отдельно. Так, например, цена железных рельсов определяется отношением между предложением и спросом на рельсы, цена железных иголок -- отношением между предложением и спросом на иголки; точно так же цена всех других продуктов, изготовленных из производительного материального блага "железо", -- заступов, сошников, молотков, листового железа, котлов, машин и т.д. -- определяется отношением между предложением именно перечисленных специальных видов продуктов и спросом на них.

Чтобы яснее представить сущность дела, предположим, что отношения между потребностями в различных железных вещах и наличными запасами этих вещей, а следовательно, и их первоначальные цены весьма неодинаковы, а именно: цена количества товаров, которое может быть произведено из одной и той же единицы производительного средства, например из одного центнера железа [для упрощения анализа я оставляю здесь в стороне влияние других комплементарных производительных средств], колеблется между одним гульденом для самого дешевого рода продуктов и десятью гульденами для самого дорогого.

Посмотрим, что у нас получится. Высотой рыночной цены, какую может получить каждый производитель за свой продукт, определяется высота субъективной (меновой) ценности, какую он придает продукту [см. ч. первая, гл. IV], а так как ценностью продукта определяется в свою очередь ценностью производительных средств, из которых он изготовлен [см. ч. первая, гл. VI], то каждый производитель будет оценивать единицу производительных средств -- в данном случае центнер железа -- наравне с рыночной ценой произведенного из нее продукта, следовательно, производитель самого дешевого товара -- в один гульден, другой -- в два гульдена, третий -- в три и т.д., производитель самого дорогого товара, наконец, -- в десять гульденов [если бы я принял в расчет другие комплементарные производительные средства, необходимые для производства продуктов, например, труд, орудия труда, топливо и т. п., то согласно принципам, развитым в главе о ценности комплементарных материальных благ (см. ч. первую, гл. V), я должен был бы, разумеется, часть ценности продукта отнести на счет других материальных благ, участвовавших в производстве его, а на счет железа отнести лишь некоторую долю общей ценности продукта. Но в таком случае между ценностью железа и вышеупомянутой долей общей ценности продукта установились бы совершенно такие же отношения, какие указаны в тексте для ценности железа, с одной стороны, и полной ценности продукта -- с другой].

Имея в виду эту оценку, каждый из производителей отправляется на железный рынок, чтобы купить материальное благо "железо", необходимое ему для продолжения своего производства. Размеры спроса, предъявляемого здесь каждым производителем, определяются тем количеством товара, для которого он надеется найти сбыт; интенсивность спроса определяется вышеуказанной оценкой; каждый производитель решится дать за единицу производительных средств в крайнем случае столько, сколько он сам может выручить от продажи товара своим покупателям; следовательно, первый будет расположен дать за центнер железа до одного гульдена, второй -- до двух гульденов и т. д., наконец, последний -- до 10 гульденов. Таков спрос. Предложение выражается в запасах железа, находящихся в руках горнопромышленников и горнозаводчиков. Железо будет куплено, как мы знаем, наиболее сильными по своей обменоспособности покупателями, и притом по цене, которая необходимо должна установиться в пределах между оценкой товара последним активным покупателем и оценкой товара первым из отказавшихся от покупки конкурентов. Если, как это случается постоянно на крупных рынках, оценки товара, принадлежащие многим покупателям, расходятся между собой незначительно, то указанные выше пределы будут настолько узки, что цена должна во всяком случае подходить весьма близко к оценке товара последним активным покупателем, и потому мы можем, не делая значительной ошибки, принимать эту самую оценку за основу для определения высоты цены. Предположим, что в качестве последнего покупателя заключает меновую сделку тот производитель, который оценивает центнер железа в 3 гульдена, и что, следовательно и рыночная цена устанавливается в 3 гульдена.

Тогда получим следующее: цена железа, в которой выражаются издержки производства, определялась прежде всего оценкой железа последним активным покупателем, а эта последняя в свою очередь -- рыночной ценой произведенного из железа продукта. Но этот продукт отличается особенными свойствами. Если цена центнера железа равняется 3 гульденам, то производство всех тех продуктов, рыночная цена которых стоит выше 3 гульденов, а также и того продукта, рыночная цена которого равна 3 гульденам, может продолжаться и впредь без убытка для производителей, между тем как дальнейшее производство всех продуктов, рыночная цена которых ниже 3 гульденов, оказывается экономически невозможным Следовательно, тот продукт, рыночная цена которого равна 3 гульденам, является последним или самым малоценным, на изготовление которого экономический расчет еще позволяет употребить производительное материальное благо "железо"; это, как мы назвали его раньше, предельный продукт. Таким образом, в области рыночных цен мы встречаемся с тем же самым явлением, которое мы видели в сфере субъективной ценности. Как субъективная ценность производительных материальных благ находится в зависимости от ценности их наименее ценного или предельного продукта, совершенно так же цена производительных материальных благ, или материальных благ, входящих в состав издержек производства, определяется ценой их предельного продукта.

Но к этому присоединяются еще другие явления. Производство тех продуктов, рыночная цена которых стоит выше 3 гульденов, дает соответствующим производителям возможность получать некоторую премию, которая побуждает их к расширению производства, к увеличению предложения. Чем сильнее расширяется предложение, тем ниже опускается, как мы знаем, точка равновесия между предложением и спросом, а следовательно, и высота оценки товара предельными парами, которой определяется его цена, -- до тех пор, пока цена-равнодействующая для соответствующих продуктов не достигнет, наконец, нормы в 3 гульдена. Вместе с тем производители перестают получать премию, а потому исчезает и побуждение к дальнейшему расширению производства. Наоборот, те продукты, рыночная цена которых стоит ниже 3 гульденов, сперва совсем не могут производиться. Если на них не существует спроса настолько интенсивного, чтобы покупатели могли дать из них 3 гульдена, то они не производятся больше и на будущее время. Если же по крайней мере часть покупателей изъявляют готовность дать за них 2 гульдена, то благодаря временной приостановке производства и вызванному ею сокращению предложения цена-равнодействующая повышается до 3 гульденов, после чего производство опять может продолжаться регулярно. Таким образом, всегда через посредство субъективных оценок, из которых проистекают цены, все рыночные цены однородных продуктов, стоявшие первоначально выше цены предельного продукта, понижаются до уровня этой последней, а все рыночные цены, которые первоначально были ниже цены предельного продукта, поднимаются до этого же самого уровня; этим путем и создается повсеместное совпадение издержек производства и цены.

На основании всего сказанного мы можем выставить следующие положения касательно отношений между издержками производства и ценой:

1. Для материальных благ, количество которых может быть увеличиваемо при помощи производства до каких угодно размеров, существует принципиальное тождество между издержками производства и ценой (это положение нужно принимать с многочисленными оговорками, подробно излагать которые мы считаем здесь излишним).

2. Тождество это получается благодаря тому, что цена продуктов является элементом определяющим, а цена производительных средств -- элементом определяемым [если может еще существовать сомнение в верности этого кардинального положения нашей теории, то я сошлюсь на тот общеизвестный факт, что с развитием железнодорожной строительной деятельности цена на рельсы поднялась и лишь благодаря возвышению цены на рельсы поднялась и цена производительного средства -- железа. С точки зрения нашей теории явление это объясняется очень просто. Благодаря возвышению цен на железные рельсы, вызванному расширением спроса, для производительного средства -- железа -- открывалось множество новых и притом выгодных отраслей употребления; эти последние поглощают часть запасов железа, которые при других обстоятельствах употреблены были бы на другие производства, и притом должны сократиться именно наименее выгодные производства. Благодаря этому предельный продукт перемещается в более высокий слой, а вместе с тем поднимается цена производительного средства -- железа, через посредство которой повышательное движение сообщается, наконец, и остальным железным продуктам. Но сам толчок дан был движению ценами продуктов -- это ясно как божий день].

3. В частности, решающую роль играет цена предельного продукта, т.е. наименее ценного продукта, на производство которого хозяйственный расчет еще позволяет употребить единицу производительного средства.

4. К этой цене приспособляются при посредстве издержек производства цены всех остальных продуктов, однородных с предельным продуктом.

5. Все это совершается через посредство игры субъективных оценок или их равнодействующих, так что закон издержек производства проявляется не вопреки и не наряду, а в пределах законов предельной пользы и предельных пар.

Я кончаю, хотя следовало бы сказать еще очень многое. Никто лучше меня самого не видит тех пробелов, которыми страдает моя работа. Да я совсем и не имею претензии дать полное изложение теории ценности и цены, теории субъективной и объективной ценности. Самое большее, на что я могу рассчитывать, -- это то, что мне удалось наметить тот путь, который, по моему глубокому убеждению, ведет к полной и стройной теории. Несмотря на все недостатки моего опыта, я сумел, надеюсь, доказать следующие две истины: во-первых, поскольку вообще принимаются в расчет чисто хозяйственные мотивы, дуалистическое объяснение явлений ценности и цены двумя различными принципами "пользы" и "издержек производства" представляется и ненужным, и неудовлетворительным; напротив, объяснение феноменов ценности и цены одним и тем же принципом оказывается выше не только по внешней простоте, но и по внутренней последовательности и в смысле полного согласия с фактами; во-вторых, этот единый принцип, которым мы старались объяснить все, является самым естественным и простым, какой только вообще можно взять за исходный пункт для исследования феноменов ценности и цены, он почерпнут из самой сущности дела; не подлежит ни малейшему сомнению, что основа и цель всякой хозяйственной деятельности людей заключается в получении возможно большей суммы жизненного благополучия, а мы объясняем отношение людей к материальным благам именно тем значением, какое представляют они с точки зрения человеческого благополучия.