Глава девятая. Твари дрожащие

СТАЛИН, МОЛОТОВ И КАМЕНЕВ

В эпоху расцвета Советского Союза, в разгар борьбы тоталитарной машины с народом, страной управляли три человека, каждый из которых имел псевдоним: это были Сталин, Молотов и Каменев. Судьба руководителя зависит от того, насколько хорошо он понимает текущую ситуацию. Интересно, не предскажет ли их судьбу их выбор псевдонима.

Сразу отметим: все трое избрали себе псевдонимом неживой объект. Ленин же выбрал себе псевдоним от названия реки, исходя из русской литературной традиции (например, Онегин, Печорин). А это означает, что Ленин не был еще человеком индустриального века.

Начнем с Каменева. Камень сделан природой без участия человека. Его неодушевленность и твердость ничем не обязаны индустриальной технике. Молот выражает сущность момента намного лучше, но и с этим псевдонимом есть проблемы. Во-первых, у молота ручка деревянная, а значит, что-то живое в нем есть или было. Но самое главное то, что молот - инструмент рабочего, а не наоборот. Активной стороной является все-таки рабочий. В этом есть большой элемент идеализма и непонимания тоталитарной идеологии. Качественно другим псевдонимом является Сталин. Сталь - это продукт металлургического завода, цель производства. В индустриальном веке сталь - вершина того, что человек может произвести. Это самый крепкий материал, он производится в страшных условиях: рождается в огне. И наконец, сталь - это то, что убивает человека, превращая его в часть Машины. Погибнув, человек безусловно становится "подходящим" для неодушевленной Машины.

"Сталин" - это идеальный псевдоним для вождя индустриальной эпохи. Отвлекитесь на несколько минут и постарайтесь придумать псевдоним лучше: мне это сделать не удалось. Не случайно Сталин был лидером: он намного лучше других осознал и мог олицетворять собой тоталитарную Машину.

А вот и историческое "совпадение". Выбранный Каменевым псевдоним показывает, что он чего-то не понимал и поэтому был превращен в неживой объект методом расстрела. Молотов был подручным Сталина, но чтобы Молотова было удобнее держать за "деревянную ручку", Сталин посадил его жену. А Сталин - он и был Сталин.

МЕТОД ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО УПРОЩЕНИЯ

Одним из главных технических методов, используемых идеологией, является метод упрощения. В индивидуальном октанте все очень сложно, непонятно, уникально, часто невыразимо в словах, так как жизнь отдельного человека -постоянное изменение и развитие. В социальном октанте мы видим не только остановку истории и язык, состоящий из нескольких клише, но и возможность упростить до предела любой феномен, свести все к черному и белому.

Рассмотрим, например, отношения Советского Союза с зарубежными странами. В дореволюционной России они были исключительно многообразны, особенно с Францией, Америкой, Германией; гармонично развивались связи с Китаем. Люди путешествовали. В советский период отношения со всеми странами стали совершенно одинаковы. Советский Союз был огорожен колючей проволокой, связи со всеми граничащими странами были до предела упрощены: по существу, они были прерваны, а весь мир делился на "они" и "мы".

Мы говорили, что мода - это идеология. Но мода еще и искусство, она дает простым людям возможность наслаждаться прекрасным и создавать его самим. Что же отличает моду-идеологию от искусства одеваться? Идеология - это массовость, насаждаемая в приказном порядке, деление мира на "мы" и "они", отказ от различий и нюансов, суждение о характере человека по его одежде, непоколебимая уверенность в своей правоте и полное отсутствие чувства юмора.

Посмотрите, какая пропасть отделяет слова МЫ и ОНИ от слов Я и ТЫ. Многое ясно и интересно в слове Я, но ничего не понятно в слове МЫ. Много родного в ТЕБЕ и так много чужого и страшного в НИХ. Сразу становится понятно, почему коммунисты хотели уничтожить МЕНЯ и ТЕБЯ, заставив НАС воевать с НИМИ.

РОДИОН РАСКОЛЬНИКОВ

В "Преступлении и наказании" Раскольников задает вопрос: тварь я дрожащая, или право имею? Очень русский вопрос. Начнем с первой половины. Каково должно было быть окружающее Раскольникова общество, если он мог предположить, что является тварью дрожащей? Именно потому, что русское общество не дает человеку абсолютно никаких прав, нет предела и тому, как низко он может пасть в собственных глазах.

Ну, а какое право хочет Раскольников иметь? Конечно, право убить старуху- процентщицу и взять ее деньги. Вот, оказывается, что общество, окружавшее Раскольникова, считало правом. Раскольников наверняка ощущал мертвящую тяжесть этого общества: иначе ему не пришло бы в голову выяснять, является ли он человеком или тварью дрожащей.

Но все-таки самой важной частью вопроса, который задал себе Раскольников, является слово "или". Здесь принимается за аксиому: если человек есть тварь дрожащая, то есть слабый, у него прав нет.

На Западе поняли, что человек слаб, и поэтому каждому человеку, кем бы он ни был, необходимы права, чтобы уравнять его возможности с возможностями других, открыть ему вертикальный путь развития, защитить его от зависти и недоброжелательства, а также и от превратностей судьбы, старости и болезней.

Что значит вопрос: "тварь ли я дрожащая, ИЛИ право имею"? Из него следует, что все недрожащие твари, все большие люди захватили права. Вот кто права имеет! Так давайте наконец отменим путающее слово "права". В России нет прав кроме права силы. Раскольникову Россия не дала ничего по праву рождения и гражданства. Но не это главное: человек, не обладающий правами, но знающий, что должен их иметь, - все равно и человек, и гражданин. Проблема России в том, что люди здесь сами считают: они недостойны никаких прав, они-то и есть дрожащие твари. Так как они сами себя считают недостойными человеческой жизни, общество тем более ничего им не дает, и речь сейчас идет не о "бомжах", а о громадном большинстве россиян.

На самом деле в сознании гражданина должно быть запечатлено следующее: "Ты и я стоим на фундаменте независимого от других ветвей власти честного и справедливого закона, защищающего нас обоих. Если у нас конфликт, то справедливый и гласный суд найдет виновного, назначит ему справедливое, но в то же время гуманное наказание, а возможно, и возместит некоторые потери потерпевшему за счет виновного". Причем суд работает не по субъективным сиюминутным критериям, так, как клиент выбирает девушку в борделе, а делает все, чтобы обеспечить объективность и преемственность.

Результатом существования такого правосудия является уважение к каждому человеку, осознание, что он наделен неотъемлемыми правами. В России же заслуживает "уважения" лишь тот, кто обладает временной благосклонностью царя, то есть "не порот", "не снят с поста". Слово "уважение" не случайно взято в кавычки, ведь настоящее уважение означает обладание неотъемлемыми правами, а в России "уважаемый человек" - тот, кто сегодня не в опале, но может оказаться в опале завтра. Поэтому в России так боятся отдавать власть: гражданской защиты нет, врагов множество - просто потому, что ты добился успеха, а вокруг одни хамы - это как выйти ночью без палки к стае голодных волков.

В России права, то есть возможности, передаются людям в зависимости от того, насколько эти люди сильны. Стоит ли удивляться, что в конце концов все права и возможности концентрируются у одного человека.

Попробуйте обсудить с Ельциным, почему он развязал войну в Чечне, уничтожил там десятки тысяч человек, разрушил тысячи зданий и после этого не нашел времени сказать народу об этой войне хотя бы десять слов. Ему не надо объяснять свои действия: у него есть на это право, он же не тварь дрожащая, он президент.

Если на Западе группировка осознает свою силу, она требует себе прав. В России это кажется противоречивым. Если ты сильный, зачем тебе права? Бери все, что хочешь. Если тебе нужна правовая защита общества, значит, ты слабак. Борьба ведется не за права каждого, а за привилегии.

Один из ельцинских генеральных прокуроров сказал: "Что плохого в том, что нарушаются права подозреваемых". А ведь права как раз и были созданы для защиты бесправных. Если человек подозревается в преступлении, к его правам требуется еще более трепетное отношение, чем к правам гражданина, которому в данный момент ничего не грозит.

В России человек до сих пор ничто по сравнению с обществом, а при демократии общество должно занимать подчиненное положение по отношению к каждому, даже самому слабому его члену. Любая, даже самая последняя из тварей, особенно если она дрожащая, должна иметь все права. Только тогда будут обеспечены права всех членов общества. Без этого не обеспечены ничьи права, даже тех, кто сегодня и от пушечного залпа не вздрогнет. Только общество, где никому не нужно дрожать можно назвать демократией.

ПРИНЦИП ОБОЮДНОСТИ ЗАКОНА

Закон не имеет отношения к тому, что одни могут делать, а другие нет, а исключительно к тому, что могут делать все. Иначе был бы закон, обязывающий людей прыгать на шесть метров в высоту, а такое под силу только Сергею Бубке. Точно так же свобода не означает, что можно делать все, что хочешь, а только то, что не ущемляет свободы других.

В России - все не так.

Комментатор центрального телевидения назвал известного политика "подонком общества" за то, что тот предложил начать переговоры с Чечней. Почему комментатор употребил слово "подонок", и не в сердцах, а читая с листа? Потому что у нас есть закон о печати, который гарантирует свободу слова. А зачем слову свобода? Потому что уважая личность каждого человека, мы должны дать любому возможность высказаться. Однако когда свое мнение выражает комментатор - это свобода слова, а когда политик - он сразу "подонок общества". Ведь комментатор критиковал не мнение политика (что можно и нужно делать), а его самого, то есть затронул основу - безусловное уважение к личности, - которая и придает смысл закону о свободе слова. И ничего не случилось. Нет у нас ни закона о печати, ни каких-либо других законов. А в Америке свобода слова есть: там такого комментатора вывели бы со студии в тот же день, за ухо, а всех тех, кто когда-либо подавал ему руку, заставили бы эту руку мыть в восьми водах. Мнение можно критиковать, давая возможность критикуемому ответить, но определения о характере человека может выносить только суд, где обвиняемому должны быть созданы все условия для эффективной защиты.

Ага, говорят мои читатели, он защищает идею переговоров с террористами. Неправильно. Я защищаю закон. Закон - это фундамент социальных отношений, а не дышло, которое поворачивают в свою сторону чтобы ударить им оппонента по голове. Это Сталин использовал "закон" как оружие: настоящий закон это данность, а не средство. Закон надо выполнять, на нем стоять, ему подчиняться, считать его вечным и всеобъемлющим, а не использовать его как принадлежащую тебе лично дубину.