В основе философии истории, предопределившей прогресс цивилизации, находится представления о свободе и условиях ее обеспечения. Локомотивом всеобщего развития стало ее состояние в передовых капиталистических странах. Мало объявить свободу индивида и признание существования частной собственности, надо утвердить такое состояние философии истории, которая могла бы строго следить как за неприкосновенностью частных прав и свобод, так и за своим состоянием содействия мобилизации этих категорий ответственности и активности в историческом процессе. Повсеместная и индивидуальная мобилизация активности частных лиц дает совершенно другое состояние экономики и социальной сферы, которое и называется историческим прогрессом. И можно с полной уверенностью заявлять, что отказ от утверждения института частной собственности и расширяющегося в практике понимания и использования свободы есть самое значительное препятствие на пути прогресса. Ну, непосредственно, с социализмом и его ролью в философии истории, как бы, все понятно. Однако подобные тенденции, может быть, в силу иллюзорного состояния, могут приспособляться к философии стран, не строивших социализм или отказавшихся от него.
Социалистический мир, начав обман людей с полезности идеи равного распределения, не смог найти альтернативы частному владению землей. Взятая на вооружение практика обмана граждан неоднократно использовалась и после публичного отказа от строительства социализма. Этот мир и его философия истории проходят через мучительный и медленный процесс очищения от утопий и иллюзий для того, чтобы выйти на длительный путь исторического прогресса.
Утверждение философии индивидуализма, которая, как горит Мизес, является отличительной чертой Запада, сложное дело. Признать зарождение идей у индивида, а не в социальном бюро, мне кажется, здесь еще невозможно.
"В любой области человеческой деятельности новшество бросает вызов не только всем рутинерам и экспертам и практикам традиционных методов, а даже в большей степени тем, кто в прошлом сами были новаторами". Вот такой парадокс, к которому каждый исследователь должен быть готов.