V. Будущее либерализма

Все предшествующие цивилизации погибли или по крайней мере пришли в состояние застоя задолго до того, как они добились того уровня материального развития, которого удалось достичь современной европейской цивилизации. Нации погибали в результате войн с иноземными врагами, а также в ходе междоусобных конфликтов.

Анархия вызывала регресс в разделении труда, в упадок приходили города, торговля и промышленность, а с распадом экономики интеллектуальной и нравственной изысканности приходилось уступить место невежеству и жестокости. Европейцам нынешних дней удалось укрепить социальные связи между людьми и нациями настолько сильно, как этого никогда не было в истории. Это было достижением идеологии либерализма, который с конца XVII века продолжал завоевывать влияние над умами людей. Либерализм и капитализм создали основы, на которых базируются все чудеса нашего современного образа жизни.

Сейчас наша цивилизация начинает ощущать близость смерти. Дилетанты громогласно провозглашают, что все цивилизации, включая и нашу, должны погибнуть: таков безжалостный закон. Пришел последний час Европы, предупреждают эти пророки дня Страшного суда, -- и они встречают доверие. Повсюду ощутимо начинает воцаряться упадническое настроение.

Но современная цивилизация не погибнет, если сама не погубит себя. Никакой внешний враг не может ее уничтожить, подобно тому как когда-то испанцы уничтожили цивилизацию ацтеков, ибо никто на земле не может помериться силами со знаменосцами современной цивилизации. Ей могут угрожать только внутренние враги. Она может погибнуть лишь в том случае, если враждебная социальному сотрудничеству антилиберальная идеология вытеснит идеи либерализма.

Понимание того, что материальный прогресс возможен лишь в либеральном, капиталистическом обществе имеет прочные корни. Даже если антилиберал прямо этого и не признает, косвенно он полностью признает это в панегириках, превозносящих идею стабильности и покоя.

Говорят, что материальные достижения последних поколений были, конечно, действительно очень приятными и полезными. Однако теперь пора остановиться. Неистовая суета и бешеная энергия современного капитализма должны уступить место спокойному созерцанию. Необходимо, чтобы было время для общения с собой и, таким образом, другая экономическая система должна занять место капитализма. Это должна быть такая система, которая не гоняется безустанно за новинками и нововведениями. Романтик ностальгически обращается к экономическим условиям средних веков, не к тому средневековью, каким оно в действительности было, а к образу, созданному его воображением без какого-либо подобия в исторической реальности. Он так же обращает свой взор на Восток, опять же, конечно, не на реальный Восток, а на грезы своей фантазии. Как счастливы были люди без современной технологии и современной культуры! Как вообще мы могли столь легкомысленно отказаться от этого рая?

Проповедникам возврата к простым формам экономической организации общества следует иметь в виду, что только современный тип экономической системы дает возможность поддерживать тот образ жизни, к которому мы сегодня привыкли, образ жизни большого числа населяющих сегодня землю людей. Возврат к средним векам означает уничтожение многих сотен миллионов человек. Сторонники стабильности и покоя, правда, говорят, что ни в коем случае не нужно заходить так далеко. Достаточно крепко держаться за то, что уже достигнуто, и отказаться от дальнейшего прогресса.

Те, кто превозносит покой и стабильное равновесие, забывают, что в человеке, коль скоро он - мыслящее существо, заложено врожденное стремление к улучшению своего материального положения. Этот порыв нельзя искоренить, это движущая сила всей человеческой деятельности. Если не давать человеку действовать на благо общества, в то же время обеспечивая удовлетворение своих собственных потребностей, то в таком случае ему останется один выход -- делать себя богаче, а других беднее с помощью жестокого угнетения и грабежа своих собратьев.

Верно, что повседневное напряжение и борьба за рост уровня жизни никак не делают людей счастливее. Тем не менее человеку присуща постоянная тяга к улучшению своего материального положения. Если ему отказано в удовлетворении этих чаяний, он становится тупым и грубым. Массы не будут внимать призывам быть скромными и довольными. Возможно, философы занятые подобными увещаниями, тратят свои силы под влиянием серьезного самообмана. Если сказать людям, что их отцам было значительно хуже, они ответят, что они не знают, почему им при всем том не должно быть лучше.

Итак, плохо это или хорошо, получит это одобрение нравственного критика или нет, но люди всегда стремились к улучшению своего положения и всегда будут к этому стремиться. Такова судьба человека. Неугомонность и беспокойство современного человека будоражат ум, нервы и чувства. Сохранить детскую невинность так же нереально, как и вернуть его назад, к пассивности прошедших периодов истории человечества.

Но что же предлагается в обмен на отказ от дальнейшего материального прогресса? Счастье и чувство удовлетворенности, внутренняя гармония и мир не будут созданы просто из-за того, что люди больше не намерены способствовать росту удовлетворения своих потребностей. Озлобленные чувством обиды образованные люди воображают, что нищета и отсутствие потребностей создают особенно благоприятные условия для развития духовных способностей. Но это полнейшая чушь. При обсуждении этих вопросов следует избегать эвфемизмов и называть вещи своими именами. Современное богатство проявляется прежде всего в культе тела: гигиене, чистоте, спорте. Вся эта роскошь, доступная сегодня пока еще только состоятельным людям, возможно, уже не только в Соединенных Штатах Америки, но где-нибудь еще станет доступной каждому в не таком уж далеком будущем, если экономическое развитие будет происходить прежними темпами. Разве можно рассчитывать, что внутренняя жизнь человека способна каким-либо образом развиваться, будучи отстраненной от достижений того уровня физической культуры, которым уже наслаждаются обеспеченные люди? Разве можно найти счастье в неопрятном теле?

Тем же, кто превозносит средние века, можно лишь ответить, что мы не знаем, чувствовал ли себя средневековый человек счастливее, чем современный. Тех же, кто предлагает нам в качестве примера образ жизни Востока, мы имеем право спросить, действительно ли Азия представляет собой тот рай, который они так описывают.

Грубое восхваление застойной экономики как социального идеала -- это последний аргумент, к которому противники либерализма вынуждены прибегнуть, чтобы оправдать свои доктрины. Но не будем забывать, что отправным моментом их критики является обвинение либерализма и капитализма в том, что они якобы препятствуют развитию производительных сил и тем самым несут ответственность за нищету масс. Противники либерализма полагают, что то, к чему они стремятся, является социальной системой, способной создать больше богатства, чем та, на которую они нападают. Теперь же, прижатые к стене контрнаступлением экономической науки и социологии, противники либерализма вынуждены признать, что только капитализм и либерализм, только частная собственность и беспрепятственная деятельность предпринимателей могут гарантировать наивысшую производительность труда.

Часто утверждают, что сегодняшние политические партии разделены глубинным противоречием их конечных философских позиций, которое не может быть урегулировано с помощью разумных доводов. Обсуждение этих антагонизмов не может не оказаться бесполезным. Каждая сторона останется непоколебимой в своем убеждении, потому что это убеждение базируется на мировоззрении, которое не может быть изменено никакими доводами разума. Конечные цели, к которым стремятся люди, различны. Отсюда, совершенно не может быть и речи о том, чтобы люди, стремящиеся к этим различным целям, могли бы согласиться на единый образ действий.

Ничто не является более абсурдным, чем такого рода суждение. За исключением нескольких стойких аскетов, которые стремятся лишить жизнь всех ее внешних украшений и которым в конце концов удается достичь состояния полного бесчувствия и бездействия, т.е., по сути, состояния самоуничтожения, все люди белой расы, как бы не были различны их взгляды по трансцендентным вопросам, предпочитают социальную систему, при которой труд является сравнительно более производительным. Даже те, кто полагает, что все возрастающее удовлетворение человеческих нужд не приносит пользы и было бы лучше, если бы мы производили меньше материальных товаров (хотя сомнительно, что число искренне придерживающихся этого мнения очень велико), не пожелали бы, чтобы тот же объем труда был вложен в производство меньшего объема товаров.

По крайней мере, они пожелали бы, чтобы было меньше труда и, следовательно, меньше производства, а не так, чтобы тот же объем труда производил меньше материальных благ.

Сегодняшние политические антагонизмы не являются спорами по поводу основных вопросов философии, а являются противоречивыми ответами на вопрос, как наиболее быстро и с наименьшими потерями достичь цели, которую все признают законной. Эта цель, к которой стремятся все люди, есть наилучшее удовлетворение человеческих потребностей, это процветание и изобилие. Конечно, это не все, к чему стремятся люди, но это все, чего они могут достичь с помощью материальных средств и социального сотрудничества. Внутренние блага -- счастье, спокойствие духа, восторг -- каждый человек должен искать только в самом себе.

Либерализм -- это не религия, не мировоззрение, не партия особых интересов. Либерализм -- не религия, потому что не требует веры, в нем нет ничего мистического и у него нет догм. Это не мировоззрение, потому что он не пытается объяснить природу Вселенной и ничего не говорит и не стремится сказать о значении и цели человеческого бытия. Либерализм -- это не партия особых интересов, потому что он не предоставляет и не стремится предоставить какие-либо особые преимущества человеку или группе. Это нечто совсем другое. Это идеология, учение о взаимосвязях членов общества и в то же время применение этого учения к поведению человека в данном обществе.

Он не обещает ничего, что превышает возможности общества и не может быть сделано без помощи общества. Либерализм стремится дать людям лишь одно -- мирное, спокойное развитие материального благосостояния для всех, чтобы тем самым защитить их от внешних причин боли и страданий, коль скоро эта задача вообще входит в компетенцию социальных институтов. Уменьшение страданий и увеличение счастья -- вот цели либерализма.

Ни одна секта и ни одна политическая партия не думали, что они могли бы отказаться от продолжения своего дела путем обращения к разуму человека.

Риторическая напыщенность, гром музыки и песен, развевающиеся флаги, цветы и знамена служат в качестве символов, а лидеры стремятся расположить публику к своей собственной персоне. Либерализм не имеет с этим ничего общего. У него нет ни партийного цветка, ни партийного знамени, ни партийной песни, ни партийных идолов, ни символов, ни лозунгов. У него есть суть и доводы. Они и должны привести его к победе.