"Свободная среда", выпуск 1. О принудительном свободном доступе.

Традиционное определение предполагает сферу деятельности, в которой явление повышения экономической эффективности вследствие увеличения масштаба операций не оставляет возможностей для конкуренции и формирования конкурентной среды. [...]

Вопрос эффекта масштаба может быть спорным и представляется не всегда решающим. Если посмотреть на примеры ЕМ, то надо отметить, что они характеризуются в целом такими особенностями:

• либо это сферы, в которых барьер (порог) для выхода конкурента на рынок (в силу объема ранее понесенных действующими субъектами рынка затрат) велик,
• либо/и это сферы, где дублирование объектов затруднено или невозможно по тем или иным причинам.

В случае разбираемой теории "неявная посылка" хорошо известна -- это суждение о необходимости создания ситуации "совершенной конкуренции", при которой "для любого производителя индивидуальная кривая спроса является горизонтальной", т.е., отдельный производитель не может влиять на образование цены. Такая ситуация может иметь место, например, в случае бесконечного (континуального) множества производителей, доля каждого из которых на рынке равна нулю. Или, например, в случае "вальрасовского аукционера", назначающего "параметрические цены", по которым производители и потребители определяют свои спрос и предложение; в случае несовпадения "аукционер" назначает новый набор цен, и т.д. методом проб и ошибок вплоть до достижения равновесия. Все модели совершенной конкуренции обладают одним общим свойством: ни одна из них не может иметь место в реальной действительности. Тем не менее, экономисты-неоклассики провозглашают совершенную конкуренцию эталоном, к которому реальная экономика должна быть приближена путем применения государственного насилия. Х. Демзец, один из основоположников экономической теории прав собственности, метко окрестил такой подход "экономической теорией нирваны" (economics of nirvana).

Сторонники теории "совершенной конкуренции" обычно возражают, что реальные рынки могут быть оценены на предмет "близости" к идеальному состоянию. Но поскольку "вычислить" идеальное состояние невозможно (мы имеем только реальные данные и параметры, а не "идеальные"), это означает полный произвол экономиста, а точнее -- чиновника.

Обычно на это возражают так: в случае совершенной конкуренции цены были бы ниже при том же объеме производства. Но в реальности не может существовать совершенной конкуренции. То есть, всякое принудительное увеличение числа производителей ведет к уменьшению эффективности. Что же касается государственного ограничения цен "естественных монополистов", то оно вовсе не воспроизводит ситуацию совершенной конкуренции. Более того, это по сути дела означает пресловутый "затратный принцип ценообразования", который может вести к чему угодно, только не к снижению цен.

Есть еще одно возражение более фундаментального характера. Все рассуждения об эффекте масштаба или об "убывающей кривой средних издержек" исходят из того, что "издержки" являются некоей физически наблюдаемой величиной, которую сторонний наблюдатель может измерить и нанести на график. Но любой экономист знает, что "издержки" -- это просто ценность наилучшей из альтернатив, от которых агент отказался в момент выбора. То есть, издержки субъективны, известны только самому действующему субъекту и привязаны к конкретному моменту выбора (являются уникальным историческим событием). Это значит, что в реальной жизни никто не может наблюдать "кривую издержек производителя", тем более -- нанести ее на график.

В частности, из этого следует. что "ограничение величины выпуска при убывающей кривой средних издержек" вовсе не является проявлением зловредного монополизма. Если производитель отказывается расширять выпуск данного продукта -- значит он нашел такое применение своим производственным ресурсам, которое, по его оценке, принесет большую прибыль (лучше послужит интересам потребителей).

Абсурдность теории монополии, основанной на эффекте масштаба, можно продемонстрировать следующим примером. В любой семье имеет место эффект масштаба при производстве блюд для обедов, завтраков и ужинов. Очевидно, что если жена, муж и дети будут сами варить себе суп в отдельной кастрюле, то средние издержки будут выше, чем в случае приготовления в одной кастрюле одним человеком на всех. Если следовать логике неоклассической теории "естественной монополии", то государство должно установить предельный уровень оплаты услуг жены и матери по приготовлению пищи (сколько диссертаций можно написать о денежной оценке стоимости услуг естественного монополиста!) или иным образом перераспределять богатство от мужа и детей к хозяйке дома. Сторонники теории, вероятно, скажут: "Но никто же не предлагает применять эту теорию для внутрисемейных обменов". Но на каком, собственно, основании? Раз сформулирован общий принцип, то он должен применяться ко всем случаем без исключения. Иначе это будет не принцип, а оправдание произвола.

Можно привести также пример небольшого магазина, обслуживающего несколько окрестных домов. Очевидно, что такое предприятие эффективно во многом за счет эффекта масштаба -- каждому жителю не нужно ездить за продуктами на оптовую базу. Данная теория требует наложить тяжелую лапу регулятивного государства и в этом случае. И вообще, если вдуматься, любое разделение труда, начиная со смитовской булавочной мануфактуры, включает элемент экономии при увеличении масштаба производства. То есть, неоклассическая теория "естественной монополии" представляет собой отвержение всех достижений человеческой цивилизации ради фантомных теоретических конструкций.

В обоснование данного положения теории В.И. Фейгин приводи следующий пример:

И что же подтверждает данный пример? Да, производство капиталоемкое, ну и что? Мало ли таких рынков? Но из того, что Газпром и Винтерсхалл испытывают трудности не следует, что государство должно применять насилие к Рургазу, чтобы облегчить им жизнь.

К тому же говорить о "рынке газа" в данном случае вообще некорректно, так как к "естественным монополиям" традиционно относится только транспортировка газа по трубопроводам.

Наконец, автор с явным осуждением говорит о "недогрузке" инфраструктуры и о параллельных газопроводах, по-видимому подразумевая, что это свидетельствует об экономической неэффективности. Но на каком основании делается такое оценочное утверждение? Если люди, занимающиеся данным бизнесом, решили транспортировать газ по параллельным трубам в противоположном направлении -- значит они сочли это выгодным для себя. На каком основании сторонний наблюдатель, не знающий всех конкретных обстоятельств и не разделяющий их видения будущего, берет на себя смелость судить об экономической эффективности? А таких обстоятельств может быть великое множество -- например, издержки по заключению и исполнению альтернативных контрактов, ожидаемая динамика цен в разных регионах и т.д.

Вообще само отождествление конкуренции с "возможностью дублирования объектов" в корне ошибочно. Конкуренция состоит в возможности заключения альтернативных контрактов на поставку товаров или услуг. Будет ли при этом осуществляться дублирование или нет -- вопрос второстепенный.

Чтобы пояснить эту мысль, воспользуемся примером из анализируемой статьи. Автор пишет:

Даже если отвлечься от того факта, что газовые котлы, газотурбинные установки, электрические бойлеры, печи и даже новые утепляющие материалы являются "естественными конкурентами" централизованного отопления, нельзя данный аргумент признать ни "классическим", ни убедительным. Очевидно, что дом является таким же крупным производственным объектом, как и, например, завод. Это значит, что в условиях нормальной рыночной экономики ключевые экономические и технологические решения принимаются на стадии проектирования. К числу таких решений относится и выбор поставщика тепла, который будет обслуживать дом на условиях долгосрочного контракта. При этом конкуренция будет иметь место тогда, когда есть возможность выбора между альтернативными поставщиками. Поскольку к числу последних всегда относится сам владелец дома, конкуренция есть всегда. И никаких параллельных теплотрасс. Конечно, все это может иметь место только тогда, когда дом находится в частной собственности, чего в России пока нет. Но это уже другой вопрос, не имеющий никакого отношения к псевдопроблеме "естественной монополии".

Итак, неоклассическая теория «естественной монополии» основана на логических ошибках, превратной интерпретации фактов и использовании скрытых посылок. Надо отметить, что отношение к ней автора статьи выглядит амбивалентным: с одной стороны, он критикует практику ее применения, но с другой -- вроде бы разделяет основные теоретические положения. Но при этом он также утверждает, что эта теория претерпела серьезные изменения, и что создан "современный подход", который им разделяется. Анализом этого нового подхода мы и займемся.

[С]овременный подход, [...] заключается не в игнорировании самого понятия [естественной монополии], а в отказе от эксклюзивных прав (в том числе, что наиболее важно -- части прав собственника) на использование объекта [естественной монополии] и в создании, посредством соответствующего регулирования, доступа других участников рынка к нему.

Новый постулат выглядит так -- если вы являетесь собственником объекта, который по своему типу относится к объектам [естественной монополии], то вы должны предоставлять право другим участникам рынка использовать его. Подчеркнем -- речь идет не о индивидуальном объекте, а о типе объектов. Например, в одном и том же направлении может одновременно существовать несколько трубопроводов или даже трубопроводных систем, принадлежащих разным собственникам; т.е. де-факто транспортировка продукта в этом направлении не является монопольной функцией одного юридического лица. Тем не менее на каждого из владельцев этих трубопроводов накладывается требование о предоставлении доступа к его объектам.

Данный кретерий разобран в предыдущем разделе, где показана его полная произвольность и необоснованность. Еще раз отметим, что, хотя В.И. Фейгин и делает некоторые оговорки, все содержание статьи свидетельствует, что он в целом признает законность данного критерия.

Автор дает следующую формулировку:

С этом мы уже встречались -- это незаконный вывод нормативного высказывания из дескриптивного: "некоторые участники рынка имеют преимущества, следовательно, необходимо уравнивание". Следует отметить, что данный аргумент можно применить к любой отрасли, использующей капитальные блага, то есть, к любой отрасли вообще. Даже в ларечном бизнесе incumbents имеют преимущества перед newcomers - значит, каждый новый торговец должен иметь право использования любого уже установленного ларька ("свободный доступ").

К данному критерию также можно применить reductio ad absurdum. Представим себе девушку по фамилии Иванова, за руку и сердце которой соперничают молодые люди Петров и Сидоров. Петров еще со школы знаком с Ивановой, хорошо знает ее характер и привычки, знаком с ее родителями и уже успел неоднократно подарить ей цветы, конфеты и сходить с ней в театр. Сидоров же познакомился с нею совсем недавно и, хотя мало ее знает, рассчитывает на успех благодаря разным незаурядным личностным качествам.

Неоклассическая теория благосостояния порекомендовала бы в такой ситуации обложить Петрова налогом в пользу Сидорова. Согласно неоклассической теории естественной монополии потребовала бы запретить Сидорову контакты с Ивановой, при условии, что государство установит нормативы величины и стоимости подарков со стороны Петрова. Согласно же предлагаемой В.И. Фейгиным концепции "свободного доступа" государство должно установить предельное время общения Петрова с Ивановой и предельную величину подарков, предоставив Сидорову высвободившееся время, а также "свободный доступ" в квартиру девушки и к ее родителям.

Это не шутка. Это последовательное применение предложенного принципа к ситуации, подпадающие под условия его применения.

Таким образом, предлагаемый критерий применим к настолько широкому кругу объектов и сфер, что теряет всякий различительный смысл и становится оправданием для вмешательства государства практически в любую сферу экономики и повседневной жизни.

В.И. Фейгин предлагает заменить термин "естественная монополия" новым -- "общественная услуга", и применять принцип "свободного доступа" ко всем услугам такого рода. Критерий задается следующим высказыванием:

На деле же речь идет о настолько важных сферах, связанных с жизнеобеспечением и нормальным функционированием общества, что работа в них предполагает определенную ответственность и соблюдение правил. Например, понятно, что внезапное закрытие парикмахерской неприятно для ее постоянных клиентов, но не несет тяжелых социально-экономических последствий, в то время как внезапный отказ от предоставления услуг энерго- или газоснабжения может иметь катастрофические последствия.

Прежде всего, следует заметить, что к жизненно важным сферам относятся не только электро- и газоснабжение, но и снабжение хлебом, мылом, солью, спичками, телефонной связью, пассажирским автомобильным транспортом и огромным множеством других товаров и услуг. Кстати, если уж вспомнить историю, революция 1917 г. в России была спровоцирована перебоями в поставках хлеба, а не электричества. Кстати, поставки хлеба в то время регулировались государством. А вот из-за перебоев с электроэнергией революций пока не случалось.

Между прочим, семейные и сексуальные отношения также являются «сферой деятельности, связанной с жизнеобеспечением и нормальным функционированием общества», причем в семье имеются все признаки монополистических отношений между мужем и женой. Может быть и здесь надо ввести "свободный доступ"?

Кроме того, данный критерий основан на неявной посылке, что обеспечение бесперебойной работы чего бы то ни было возможно только в условиях государственного регулирования и невозможно на свободном рынке. Никаких аргументов в пользу этой точки зрения В.И. Фейгин не приводит. Что неудивительно, ибо практика, которая, судя по всему, является единственным критерием истины для нашего автора, свидетельствует скорее об обратном. Все крупные аварии, отключения и кризисы в электроэнергетике происходили в условиях интенсивного государственного регулирования. Это и авария 1965 г. в НьюЙорке , и нынешний кризис в Приморье, и недавний кризис в Калифорнии (последний -- в условиях "свободного доступа"!) В то же время, опыт функционирования других жизнеобеспечивающих отраслей показывает, что свободный рынок приводит к увеличению устойчивости снабжения. Приведу один очень яркий пример из нашей жизни. В 1993 г. кандидат в депутаты Московской городской Думы Н. Гончар шел на выборы под лозунгом: "Запретим приватизацию булочных! Не допустим превращения булочных в "комки"!" Очевидно, что он играл на тех же чувствах, которые стоят за высказываниями В.И. Фейгина. В последующие годы рынок хлеба, к счастью, был достаточно сильно либерализирован. И что же? Начались перебои? Стало меньше булочных?

Глубокой, но не высказываемой явно, убежденностью в преимуществах государства перед свободным обменом пронизана вся рассматриваемая статья. Например, к "очевидным" системы "франчайзинга" (принудительной территориалной монополии на оказание коммунальных услуг) автор относит "стабильность и предсказуемость бизнеса, облегчающие привлечение инвестиций для его становления и развития". По-видимому, он предполагает, что а) нерегулируемый бизнес менее стабилен и менее предсказуем, чем регулируемый, и б) стабильность и предсказуемость всегда облегчает привлечение инвестиций вне зависимости от уровня прибыли. При ближайшем рассмотрении, однако, нетрудно не заметить, что:

• а) наличие государственного регулирования (в т.ч. эксклюзивных монопольных прав) может вести к снижению некоторых классов рисков, но при этом существенно увеличивает риски других классов (риски, связанные с изменением регулятивов, политические риски и пр.), причем автор не проводит никакого сравнительного анализа влияния этих классов рисков на стабильность и предсказуемость. Впрочем, провести эмпирический анализ такого рода невозможно, т.к. в настоящее время практически отсутствует опыт функционирования нерегулируемой электроэнергетики;
• б) если бы стабильность и предсказуемость всегда были бы самыми важными факторами инвестиционной привлекательности, то никакие технологические и экономические инновации были бы невозможны и эмпирически не наблюдались бы. В реальности предприниматели вполне готовы пожертвовать стабильностью и предсказуемостью, если ожидаемая прибыль высока.

Одним словом, и здесь мы имеем произвольное нормативное суждение, не подкрепленное ничем, кроме эмоций и личной убежденности автора.