"Свободная среда", выпуск 2. Долгосрочные угрозы России (I). Идеология социального государства.

В начале прошлого года, когда было модно рассуждать о «стратегии развития России», Григорий Сапов заметил:

К этому можно лишь добавить, что политические принципы в конечном счете основываются на идеологии, господствующей в умах жителей страны. Именно идеология определяет долгосрочную перспективу общественных событий и процессов на данной территории.

Но то же самое справедливо и для так называемых «угроз» долгосрочного характера. В конечном счете, главные будущие неприятности вырастают из содержимого наших голов. Разбору идеологий такого рода будут посвящены некоторые выпуски «Свободной среды». И первая из них --

1. Идеология социального государства

В обобщенной форме эта идеология может быть выражена следующим образом: наличие у человека тех или иных личных проблем (бедность, болезнь, одиночество, пороки и дурные привычки, старость, трудности с самореализацией и т.д.) может быть основанием для предъявления требований к государству, чтобы оно материально помогло в решении этих проблем. Государство же обязано принять соответствующую «социальную программу» и обеспечить ее необходимыми материальными ресурсами и мерами принуждения.

Идеология социального государства официально сформулирована в Конституции Российской Федерации [глава 1 «Основы конституционного строя»]:

В главе 2 «Права и свободы человека и гражданина», статьях 37-43, дается перечень «гарантий социальной защиты» (право на труд, право на отдых, государственная защита семьи, социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей, право на жилище, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на благоприятную окружающую среду, на образование).

Все это звучит настолько привычно для нас, что взгляд проскакивает по этим словам не задерживаясь. Однако даже поверхностный анализ конституционных формулировок обнаруживает немало странного и любопытного. Вот лишь некоторые наблюдения.

• 1) В части 1 статьи 7 слово «социальное» кажется совершенно излишним. Ну в самом деле, чем была бы плоха такая формулировка: «Российская Федерация -- государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека»? Любое государство могло бы провозгласить такие политические цели. Даже ультралиберальное «минимальное государство», по мнению его сторонников, обеспечивает «достойную жизнь и свободное развитие». Зачем же здесь упоминание о «социальном»?

• 2) Перечень «социальных» средств достижения поставленных целей [часть 2 статьи 7] является «открытым», то есть, может быть дополнен и расширен в тех или иных политических обстоятельствах, при чем для этого не обязательно вносить поправки в Конституцию. Об этом свидетельствует упоминание об «иных гарантиях социальной защиты», а также о гарантиях социального обеспечения «в иных случаях, установленных законом» [статья 39]. Иными словами, если какая-либо новая личная проблема или личное качество граждан приобретет звучание в качестве «социальной проблемы», то может быть инициирован и сравнительно легко завершен процесс создания нового типа социальных гарантий.
• 3) Средства реализации социальных гарантий [часть 2 статьи 7] можно подразделить на две группы:
  • запреты на заключение добровольных контрактов определенных видов [«минимальный размер оплаты труда» - запрет на договоры о купле-продаже труда по цене ниже определенной величины; «охрана труда» - запрет на заключение трудовых контрактов в определенных условиях];
  • предоставление материальных благ или выплата денег за счет средств государственной казны (пенсии, пособия, бесплатные услуги и т.д.).

• 4) В статье 7, как и в других частях Конституции, не употребляется термин «социальные права». Однако, это словосочетание весьма удобно и получило широкое хождение в российском общественно-политическом и юридическом дискурсе. В комментарии к статье 7 Конституции РФ говорится: «Высокоразвитая правовая система как важнейший принцип правового государства должна непременно включать в себя гарантии социальных прав» [Конституция Российской Федерации. Научно-практический комментарий. (Под ред. Акад. Б.Н. Топорнина) М., «Юристъ», 1997, с. 123]

Подводя итог, можно сказать: идеология социального государства требует для своей реализации особых институтов, основанных на насильственном ограничении прав собственности и личных прав одних граждан в пользу других. При этом перечень оснований для такой агрессии изначально и принципиально не ограничен.

Эта идеология не только формально положена в основу конституционного строя нашей страны, но и глубоко укоренилась в и массовом сознании, и в политической идеологии правящего класса, и в мышлении интеллектуалов. Общепризнано, что социальное государство представляет собой высшее достижение западной цивилизации, воплощение общечеловеческих ценностей, и, одновременно, наилучшим образом соответствует уникальным национальным особенностям России.

2. Долгосрочные последствия социального государства

Известно, что стимулы влияют на поведение людей, или, попросту говоря, люди делают то, за что им платят. Если в стране платят за бедность, болезни и старость, то население через некоторое время станет бедным, больным и старым.

Такая формулировка может показаться чересчур прямолинейной. Все-таки, большинство читателей этих строк не живет на пособие и вряд ли откажется от самостоятельного решения своих проблем даже в том случае, если пособие будет существенно увеличено по сравнению с нынешним. И все же не будем торопиться с выводами и посмотрим на долгосрочные последствия введения государственной системы социальных гарантий.

Поставим мысленный эксперимент в случае простейшего вида социальной помощи -- пособия бедным. Предположим, что первоначально в данной стране не платят никаких пособий; все живут на свои доходы от участия в производстве, за счет родственников или частной благотворительности. Однако всегда существует группа людей, которые в случае получения небольшого государственного пособия откажутся от участия в экономической деятельности (так называемые предельные, или маргинальные, получатели пособия). Учреждение соответствующих выплат по бедности стимулирует этих людей к тому, чтобы стать постоянными бедными «на окладе».

Конечно, аналогичный эффект имеет место и в случае частной благотворительности, а также при объединении рисков в системе частного страхования. Хорошо известно, что, например, страхование недвижимости стимулирует небрежность в обращении с имуществом, а медицинское страхование -- к росту заболеваемости. Но если эта деятельность замыкается в рамках частного сектора (то есть, происходит в рыночной экономике), у этих эффектов существуют естественные ограничения -- бюджетные возможности благотворителя или страховой компании, которые предпринимают специальные усилия для уменьшения влияния негативных стимулов.

Иное дело -- государственная благотворительность или «страхование». Государство всегда имеет возможность переложить бремя расходов на налогоплательщиков. Включается «денежный насос», рабочий цикл которого выглядит примерно так: политическая поддержка получателей пособий --> увеличение государственных обязательств --> увеличение налоговой нагрузки --> увеличение пособий --> политическая поддержка получателей пособий, и т.д. Политическая база тех, кто добивается увеличения выплат, увеличивается, как увеличивается и уровень пособий, и объемы направляемых на это ресурсов. Количество «бедняков-добровольцев» также растет.

Кроме «количественного», этот процесс имеет еще и «качественное» измерение. Как уже отмечалось, идеология социального государства не ограничивает список оснований получения пособия. Поэтому «предприниматели политического рынка» могут осуществлять инновации, придумывая новые социальные проблемы и требуя для их решения той или иной формы перераспределения собственности. Например, можно бороться за введение специальных пособий для многодетных и бездетных, для молодежи и пожилых людей, для семей и одиноких, можно требовать устранения несправедливых различий в доходах женщин и мужчин, высоких и низких, красивых и некрасивых, сообразительных и тугодумов и т.д. Любая личная проблема годится для превращения ее в «социальную». В ходе описываемого процесса возникает новый класс людей, занятых поиском новых форм и методов государственного перераспределения и обеспечением работы соответствующих институтов. Современная массовая демократия, основанная на всеобщем избирательном праве и абсолютном суверенитете народа, как нельзя более способствует бурному развитию социального государства.

Таким образом, социальному государству, тем более -- демократическому социальному государству, свойственна внутренняя тенденция к увеличению численности получателей всевозможных пособий и росту суммарных объемов выплат, то есть, к отвлечению всевозрастающего количества людей и ресурсов от производительной деятельности к непроизводительному потреблению.

Несколько более сложный и растянутый во времени механизм действует в случае государственных пенсий по старости. Здесь, чтобы стимулы заработали в полную силу, должно смениться несколько поколений. Однако результаты столь же предсказуемы и столь же печальны.

Современные распределительные пенсионные системы основаны на том, что государство заставляет тех, кто находится в трудоспособном возрасте, содержать пожилых людей. Для этого оно облагает налогом заработную плату и перераспределяет средства от работающих к пенсионерам. Ни для кого не секрет, что практически во всех странах мира эти системы не в состоянии справляться со своими функциями и либо уже обанкротились (причем неоднократно, как это было в России в 1992 и 1998 годах), либо на всех парах приближаются к банкротству. Слаборазвитые страну, чтобы отодвинуть фатальный исход, нередко прибегают к инфляционному обесцениванию пенсионных выплат. Развитые страны предпочитают наращивать налоговое бремя и государственный долг, что тоже не может продолжаться вечно. По словам Хосе Пиньеры, автора чилийской пенсионной реформы: «призрак бродит по свету -- призрак банкротства государственных пенсионных систем» [см. Хосе Пиньера. Шанс трудящихся: приватизация социального обеспечения в Чили].

Проблема состоит в том, что величина поступлений в пенсионный фонд, приходящаяся на одного пенсионера, в долгосрочном плане имеет тенденцию к уменьшению. Обычно этот факт объясняют естественным процессом старения населения по мере роста уровня жизни: более обеспеченные люди сокращают количество детей в семье, чтобы обеспечить каждому члену семьи приемлемый стандарт потребления. Но если этот тезис и объясняет процесс старения населения, он не может прояснить вопрос о причинах кризиса распределительных пенсионных систем. Если численность работников уменьшается, то, при прочих равных условиях, увеличивается цена труда (уровень заработной платы) и, следовательно, размеры выплат каждого работника в пенсионный фонд. Более того, если при этом продолжается накопление общественного капитала, то уровень заработной платы получает импульс к еще большему росту. Этих двух факторов может оказаться вполне достаточно, чтобы компенсировать воздействие «естесвтенного (точнее, «добровольного») старения населения по мере повышения уровня экономического развития страны.

Утверждается также, что причиной трудностей является увеличение продолжительности жизни в связи с улучшением медицинского обслуживания. Но это также ничего не объясняет. Если растет ожидаемая продолжительность жизни, то, по идее, должен был бы соответственно увеличиваться и пенсионный возраст так, чтобы баланс работающих и пенсионеров в обществе поддерживался в пределах, необходимых для нормального функционирования системы.

Чтобы разобраться в причинах пенсионного кризиса опять-таки обратимся к вопросу: какие стимулы создает распределительная пенсионная система? Ответ достаточно очевиден. Во-первых, государственная пенсия дополнительно стимулирует снижение рождаемости и распад традиционной «атомарной» семьи. В самом деле, если государство обеспечивает человеку его старость, то его заинтересованность в создании крепкой семьи, в рождении и воспитании детей существенно уменьшается. [Напомним, что речь идет не о всех клиентах государственной пенсионной системы, а о «маргинальных получателях].

Во-вторых, в случае пенсионных выплат также работает «политический денежный насос», создающий мощное давление в сторону облегчения условий выхода на пенсию, прежде всего -- снижения пенсионного возраста как в целом, так и по отдельным сферам занятости.

В-третьих, гарантированная государством обеспеченная старость ведет к тому, что люди начинают меньше заботиться о будущем и больше потреблять в настоящем. Экономическая теория говорит в таких случаях об увеличении временных предпочтений индивидов или об уменьшении склонности к сбережениям. Следствием действия этого стимула становится замедление процессов накопления капитала в обществе и, следовательно, сдерживание роста уровня заработной платы.

Все эти факторы в долгосрочном плане создают мощную тенденцию к опережающему росту обязательств распределительной пенсионной системы по отношению к ее ресурсам. Демографическое старение населения является одним из аспектов этого процесса «экономического старения».

Еще одним важным долгосрочным последствием идеологии и практики социального государства является упадок в обществе традиционных ценностей и морали. Государство этого типа систематически создает и поддерживает соответствующие стимулы. С трудовой моралью это, по счастью, всем уже давно ясно. Несколько более сложным образом происходи процесс уменьшения рождаемости и распада семьи. Здесь действует сразу несколько стимулов. Об одном из них мы уже упомянули -- это пенсионная система. Второй стимул -- это принудительное среднее образование для детей, сопровождаемое запретом на детский труд. В результате действия этих норм увеличивается срок. В течение которого дети являются для родителей не активом, а обязательством, не подмогой. А обузой. Наконец, еще один стимул, точнее группа стимулов -- это социальная помощь неблагополучным и неполным семьям. Социальное государство фактически материально поощряет внебрачную рождаемость, безответственность родителей по отношению к детям и другие формы поведения, несовместимые с традиционными семейными устоями.

Нельзя обойти вниманием еще одну особенность социального государств -- систематическое поощрение преступного и аморального поведения. Несомненно. Для человека, совершившего преступление, особенно попавшегося на преступлении, этот факт представляет большую личную проблему. Теперь достаточно объявить эту проблему социальной -- и вот вам еще один пакет материальных претензий к государству, то есть косвенно -- ко всем согражданам, включая жертвы преступления. Далее включается уже известный нам «политический денежный насос», и преступная деятельность со временем приобретает характер постоянного образа жизни, субсидируемого государством.

Подводя итог сказанному, заметим, что, хотя наше изложение долгосрочных последствий социального государства основано на здравом смысле и почти не содержит ссылок на практический опыт современных государств этого типа, за обобщенной логикой легко просматриваются до боли знакомые черты реальности. В конце концов, можно ли представить себе государство, более «социальное», чем СССР? Долгосрочные последствия мы имеем возможность наблюдать каждый день.

3. Идеология социального государства в российской политике.

Как же относятся различные политические силы, действующие в России, к стратегической угрозе, которую несет в себе эта идеология? Как ни странно, казалось бы непримиримые враги демонстрируют в этом вопросе трогательное единодушие. Более того, они держатся за идеологию социального государства даже несмотря на то, что она вступает в противоречие с целями и ценностями, которые они сами провозглашают в качестве базовых.

Например, кому, как не «правым», правительственным либералам всех призывов быть принципиальными оппонентами социального государства? Кто, если не они, должен предложить выход из этого тупика? Однако, все «либеральные» идеологи, от Гайдара до Грефа, рассматривают рост социальных гарантий как одну из главных целей экономической политики, для которой экономическая свобода и частная собственность -- всего лишь средство.

Правда, они признают существование отрицательных стимулов, и для решения этой проблемы выдвигают идею «адресной социальной помощи». Однако ясно, что это не решает проблемы, так как не ликвидирует политический механизм расширения количества получателей и увеличения размеров вспомоществования. Более того, последовательная реализация «адресного подхода» потребует создания мощной системы слежки за повседневной жизнью тех, кто получает пособия или претендует на них. В самом деле, чтобы определить, имеет ли право человек на пособие по бедности, надо отслеживать все его доходы и расходы; чтобы гарантировать, что получательница пособия одиноким матерям заслуживает его, надо знать, на сожительствует ли она с мужчиной, и т.д. Если это не полицейское государство, то тогда что?

Не менее парадоксальна позиция так называемых «государственников», стремящихся к укреплению военной мощи и международного влияния России. Все они, от коммунистов до «кремлевских прагматиков», не только не ставят под сомнение благотворность социального государства для достижения этих целей, но, как правило, прямо заявляют, что одно предполагает другое.

Парадокс состоит даже не в том. что в краткосрочном плане социальные и военные расходы осуществляются из одного и того же ограниченного бюджета. Исторический опыт наглядно демонстрирует, что учреждение институтов социального государства -- это первый шаг к крушению великих империй, так как социальная политика истощает богатство общества, подрывает его производительные силы и моральные устои. Так было с древними Афинами и Римом, так было с Британской империей. То же самое происходит и с современной мировой империей США, где «социальное милитаристское государство» [welfare -- warfare state] упорно прокладывает дорогу к собственному упадку. Неужели «государственники» хотят этого?

Наконец, традиционалисты-консерваторы. Уж эти-то точно должны были бы активно выступать против институтов, разрушающих традиционную мораль. И тем не менее, они всецело разделяют идеологию социального государства, о чем свидетельствует, например, официальная социальная доктрина Русской Православной Церкви.

Одним словом, не правы те, кто сетует на отсутствие общенационального консенсуса в России. Наоборот, имеет место полное согласие между всеми основными политическими силами по поводу одной из самых базовых и самых разрушительных для страны идей -- идеи социального государства. Это -- консенсус национального самоуничтожения.

4. Заключение

Устранение долгосрочной угрозы, которую представляет для России идеология социального государства, должно стать общенациональным дело. Общество должно отказаться от этой идеологии, поэтапно и полностью демонтировать соответствующие институты. Взаимная помощь должна осуществляться только на добровольных началах в рамках негосударственных институтов -- семьи, религиозной и соседской общины, частной благотворительности. Таково необходимое условие сохранения России как независимой страны и процветания ее народа.