Предисловие (от автора)

[Предисловие]

"В области промышленной с каждым годом возрастающее значение приобретает так называемое патентное право, объем и содержание коего как предмета нового определяется очень различно, но которое включает в себя непочатую область задач одинаково новых, трудных и не терпящих отлагательства в их юридической детальной разработке"1. Приведенных слов нашего маститого цивилиста вполне достаточно для того, чтобы оправдать появление настоящей работы. С каждым годом все более и более развивается значение технических нововведений; с каждым годом все более и более крупные денежные интересы сопрягаются с эксплуатацией промышленных изобретений; с каждым годом все более и более интенсивно, в смысле технического творчества, начинают работать наши фабрики и наши конструкторы. Русская юриспруденция должна, наконец, отозваться на запросы жизни. Решение соответственных проблем "не терпит отлагательства". Дурно ли или хорошо исполнил я свою задачу, - судить не мне. Я напомню, однако, что в области русского патентного права мне пришлось работать без Vorarbeiten. Да послужит мне это обстоятельство извинением за те пробелы и недостатки, которых - я знаю - так много в предлагаемом ныне 1 томе "Права изобретателя"*.

Некоторые вопросы разработаны в настоящей моей книге далеко не полно; другие, наоборот, получили такое развитие, которое может показаться несоответственным по отношению к общей экономии работы. Объясняется это обстоятельство той специальной целью, которую я преследовал параллельно и, может быть, более настойчиво, чем цель самодовлеющего историко-догматического исследования.

---

1. Н. Дювернуа, Пособие к лекциям и т.д. СПб., 1899, стр. 202.

*. В книге сохранены все особенности текста и примечаний оригинала, но исправлены замеченные редакционные погрешности и опечатки предыдущего издания, а также, где это возможно, развернуты необщепринятые сокращения без применения отточий. - Ред.

34

---

А именно. Разбираясь в подробностях одного конкретного казуса, относившегося к области частного международного права, я натолкнулся однажды на любопытную юридическую дилемму, которую изображу схематически. Судья страны А должен, в силу обязательной для него конфликтной нормы, применить к данному правоотношению закон, действующий в стране В. Между тем оказывается, что закон страны В, по данному вопросу, был реципирован в стране А. В обоих государствах действует, значит, одна и та же норма как данный комплекс "слов". Кроме того, оказывается - и в этом заключается весь интерес казуса, - что эта данная норма толкуется в государстве В диаметрально противоположно тому, как она толкуется в государстве А. Судья должен применить норму, действующую в государстве В. Если он истолкует ее так, как она толкуется в государстве А, то - конкретно - он применит не то юридическое правило, которое, несомненно, действует и применяется в государстве В. Поступить же наоборот он может, очевидно, лишь путем насилия над собственным своим свободным судейским убеждением. Где выход?

Отмечу, что указанная дилемма имеет важное практическое значение далеко за пределами того конкретного исключительного случая, который я только что изобразил. Если со временем международное частное право разовьется в достаточно широком объеме, то может случиться, что Code civil, в применении и толковании английских судов, даст такую jurisprudence, которая будет весьма отлична от истинной французской. Или, еще расширяя проблему: мыслимо ли вообще применение данного закона иностранным судьей? (Конкретно: допустима ли кассация за "неправильное" применение иностранного закона, и что называется "неправильным" применением закона?)

Решение всех этих - и сопутствующих - вопросов зависит от того ответа, который мы дадим на вопрос о правотворящей роли судьи. Если применение закона есть частный случай построения силлогизмов, то очевидно, что (логика ведь везде едина!) всякий данный закон может быть применяем всяким данным судьей. Но если - к чему склоняется новейшая доктрина - процесс конкретизации закона есть процесс свободного творчества; если закон есть лишь один из элементов правотворения, становящийся правом только тогда, когда он будет оплодотворен в лоне на все жизненное отзывчивой юриспруденции: тогда мы должны будем признать, что русская норма, для того чтобы сделаться русским правом, должна пройти сквозь горнило русского, а не иного творчества.

Чувствуя невозможность работать в области частного международного права, не дав себе предварительно точного ответа на все эти вопросы, я предпринял данную работу. Мне важно было подробно изучить институт, имеющий богатую судебную практику и в то же время, возможно, более молодой: чем менее тесны связи, соединяющие данный институт с общим культурным укладом страны, - тем слабее должно проявляться правотворящее влияние судейского "убеждения". И если мне удастся доказать на патентном праве наличность такого влияния, - то более исконные институты a fortiori подойдут под мои выводы...

Попутно, на молодом институте я легче мог проверить рассуждения о возможности и желательности международной кодификации гражданских законов, столь часто мелькающие в трактатах о конфликтных нормах.

Так объясняется происхождение настоящей работы: начав ее по совершенно специальным соображениям, я, в конце концов, заинтересовался ею как самодовлеющим объектом изучения. В результате, однако, у меня оказалось отведенным иностранной судебной практике несколько больше места, чем это обыкновенно делается. И если я не принялся урезывать ex post этот элемент моей работы, то именно потому, что в самом ближайшем будущем я собираюсь воспользоваться данными настоящей работы для исследования в указанном выше направлении.

В заключение считаю приятным долгом выразить мою живейшую благодарность тем лицам, которые - прямо или косвенно - помогали мне в моей работе. А именно, прежде всего, моему дорогому учителю, проф. Ф.Ф. Мартенсу. Затем, г. Государственному Секретарю, д. т. с. В.К. Плеве -за разрешение воспользоваться некоторыми делами Архива Государственного Совета. Товарищу Министра Финансов, т. с. В.И. Ковалевскому - за разрешение использовать для данной работы практику Комитета по техническим делам. Правителю дел означенного Комитета K.M. Соловьеву и всем товарищам по службе - за многочисленные и ценные советы и указания. Библиотекарю СПб. университета А.Р. Крейсбергу; директору международного Бюро в Берне г. Henri Morel; доктору R. Wirth, во Франкфурте, и доктору E. Röthlisberger, в Берне.

Особенно обязан я другу и товарищу моему, A.A. Парланду, любезно согласившемуся прочитать корректурные листы всей работы.