Россия должна признать независимость Чечни

У России нет иного разумного, ответственного, честного варианта решения чеченского кризиса, кроме немедленного прекращения военных действий, полного вывода российских войск с территории Чечни и безусловного признания независимости Чеченской Республики. Все серьезные аргументы говорят против продолжения проводимой ныне карательной акции, против сохранения российской власти над Чечней.

Исторические

Чеченский народ никогда добровольно в состав России не входил. Ни один другой народ не сопротивлялся российской экспансии так отчаянно, как чеченский. Чеченцы воевали за свободу при шейхе Мансуре в XVIII веке, во время почти полувековой Кавказской войны в XIX веке. И даже после понесенных в неравных боях военных поражений вся история чеченцев в "российскую эпоху" -- череда антирусских восстаний: в 1877 году, в 1918--1920 годах, в 1920--30-е годы, во время второй мировой войны, в 1991 году. Это бесконечный список карательных экспедиций, колониальных усмирений, экзекуций и депортаций. Своим самоотверженным сопротивлением, десятками и сотнями тысячами жизней оплатили чеченцы свое право на национальную независимость.

Формально "замиренная" Чечня пробыла в составе России 132 года - ровно столько же, сколько, скажем, Польша. Это гораздо меньше, чем тот срок, который пробыли в российских объятиях многие другие государства бывшего СССР, уже получившие международное признание своей независимости.

История слишком часто повторяется дважды. Нынешняя "зимняя война" на Кавказе до боли напоминает другую "зимнюю войну" 55-летней давности в карельских лесах. Тогда в Териоки, тоже у самой советской границы, сформировалось "правительство Финляндской Демократической Республики" под руководством О.Куусинена (после войны - один из руководителей ЦК КПСС). Это "правительство" призвало, якобы, Красную Армию "для завершения очистки территории Финляндии от белофинских банд". Как и сейчас, "сталинские соколы" бомбили жилые кварталы Хельсинки. Как и сейчас, жаловались генералы на "неправильные" способы сопротивления с финской стороны, нанесшие такой колоссальный ущерб громоздкой советской военной машине. И если тогда за акт неприкрытой агрессии Советский Союз был вынужден покинуть Лигу Наций, то сегодня Россию не пускают в Совет Европы.

Экономические

Снявши голову, по волосам не плачут. Даже с самой циничной точки зрения, после "потери" Прибалтики, Закавказья, Украины, Восточной Европы и т.д., рассуждения о необходимости сохранения Чечни в составе России не стоят выеденного яйца.

Россия несет полную ответственность за колоссальные разрушения, нанесенные народу и хозяйству Чеченской Республики. Продолжение войны лишь увеличит цену, которую российский народ будет платить за восстановление хотя бы минимально необходимого для человеческого существования в Чечне.

Послевоенная история, в том числе история возрождения Европы, подтверждает, что государственные границы не являются помехой международному экономическому сотрудничеству, если есть желание и доверие. А стабильные, естественные и не подвергаемые сомнению границы -- необходимое условие такого доверия, выстраданное Европой в двух мировых войнах. Чем больше нация, тем больше государственной мудрости в этих вопросах хотелось бы ожидать от ее правителей, меньше интриг и мелких амбиций.

Географическо-стратегические

Чечня сама по себе никогда не была нужна России. В XIX веке ее стратегической целью были прежде всего персидские вассальные владения на территории нынешних Грузии, Азербайджана и Армении.

Но пройти туда можно было либо через Туапсе и Сочи -- и для этого Россия почти поголовно уничтожила или переселила в Турцию ряд адыгских народов Западного Кавказа. Счет погибшим и выселенным шел на сотни тысяч и миллионы. Из 800 тысяч шапсугов осталось около двух тысяч, из полумиллиона убыхов и натухайцев -- никого. Завоевание Западного Кавказа, наряду с завоеванием Туркмении, стало классическим примером геноцида в прошлом веке, как геноцид армян и евреев -- в нынешнем.

Либо же надо было идти через Дербент -- и для этого завоевывали Дагестан. А поскольку экономически Дагестан зависел от Чечни, надо было давить Чечню.

Теперь всю эту "геополитику" можно выбросить на свалку. Стратегическое значение Чечни для России упало до нуля. Закавказье перестало быть российским. Нынешнее, остаточное российское влияние в Закавказье держится только прямым или косвенным участием России в закавказских конфликтах, и означает не более чем чистый экономический ущерб для России и разрушения, депортации, гибель людей -- для самого Закавказья.

Аргументы в пользу войны, связанные с защитой российского транзита через Чечню, имеют столько же силы, сколько, например, идея защиты транзита в Калининград путем оккупации Литвы, а транзита в Германию -- путем оккупации Польши. Точно такой же повод -- защита германского транзита через "польский коридор" -- был использован Гитлером для развязывания войны...

Национально-этнические

Численность чеченцев превышает 1 миллион человек, в том числе 800 тысяч -- в собственно Чечне. Чеченцев в Чечне больше, чем эстонцев в Эстонии, больше, чем население более 30 независимых государств.

Население Чечни уже сейчас в высшей степени национально однородно. По переписи 1989 года чеченцы составляли 69 процентов населения нынешней Чеченской Республики, к 1994 году их было уже более 76 процентов, сегодня -- не менее 80 процентов. В России больше нет национального меньшинства такой величины и такой компактности расселения. По степени национальной однородности Чечня уже превосходит большинство республик бывшего СССР, успевших стать независимыми. Нынешняя война только усилит эту однородность. В Чечню русские не ехали и до войны, теперь уже точно уедут и оставшиеся. Но доля чеченцев в республике возрастала бы и без войны. В отличие от русских и большинства других народов России темпы естественного пророста у чеченцев -- одни из самых высоких в пределах бывшего СССР. Кто-нибудь думал, например, каково будет не просто соотношение чеченцев и русских через двадцать лет, а, скажем, соотношение мужского населения призывного возраста (18--25 лет)?

Чеченцы интенсивно сопротивлялись русификации и сохранили высокую степень национальной идентичности. Чеченский язык своим родным считают более 98 процентов чеченцев.

Правительство Дудаева дало России полезный урок терпимости, когда мирно и достойно согласилось на то, что Ингушетия вышла из состава единой Чечено-Ингушской АССР и решила стать субъектом Российской Федерации. В потере Ингушетии чеченцы не усмотрели никакой угрозы "своему единству" и не стали организовывать карательных экспедиций.

Чечня -- не Россия. Чеченцы -- не русские. Уклад жизни чеченского народа, его традиции и привычки сохранили свою уникальность и радикально отличаются от российских. Российское общественное мнение уже давно фактически признало отдельность, не-российскость Чечни -- это проявляется не только в опросах общественного мнения, но и в раздельных подсчетах погибших, -- русских и чеченцев, -- и ставших естественными выражениях типа "российские войска в Чечне".

Юридические

В октябре 1991 года в Чечне состоялись выборы парламента и президента. Участие в выборах приняло 72 процента избирателей, из которых за Дудаева проголосовало около 90 процентов. Так что легитимность чеченских властей в любом случае не ниже легитимности властей российских. И хотя парламент был позже разогнан Дудаевым, смогли обойтись без танкового обстрела...

Своим первым указом Д.Дудаев провозгласил суверенитет Чеченской Республики с 1 ноября 1991 года. С этого момента в течение более чем трех лет Чечня фактически существовала как независимое государство. Чечня ни разу не принимала участие ни в одном российском голосовании -- ни в выборах, ни в референдуме, не посылала представителей в российские органы власти.

Суверенитет Чечни был молчаливо признан Москвой. В течение трех с лишним лет российская администрация на территории Чечни не появлялась. Российская власть налогов в Чечне не взимала и финансирование чеченского бюджета не осуществляла. Более того, Чечня стала первой территорией Советского Союза, откуда ушли российские войска -- Азербайджан, Литва, Эстония последовали лишь потом.

Отсутствие юридического признания Чечни со стороны других государств не должно никого обманывать. Хотя аннексия Прибалтики на Западе всегда осуждалась, формальное признание независимости последовало только после соответствующего решения союзных властей в августе 1991 года. История долго не признаваемых, но фактически существующих государств исключительно богата -- от Советской России и ГДР до Северного Кипра, Сербской Крайны и Тайваня, и постсоветские проблемы с Приднестровьем, Карабахом и Чечней -- только небольшая часть этой истории.

Более того, именно российские политики громче всех осуждают правительства Молдовы, Хорватии, Грузии за попытки "призвать к порядку" свои мятежные отделившиеся регионы -- а ведь там речь идет о режимах, действительно изгнавших сотни тысяч коренных жителей, чего нельзя поставить в вину режиму Д.Дудаева.

Граница между статусом "автономной" и "союзной" республики никогда не была непроходимой в бывшем СССР. Казахстан когда-то был автономией в составе РСФСР, но зато союзной республикой была Карелия. Каракалпакская автономная республика побывала и в РСФСР, и в Казахстане, прежде чем угнездилась в составе Узбекистана. Чечено-Ингушетию вообще стерли с карт в 1944--1956 годах. Традиционное мнение, что только "пограничным" регионам позволительно быть субъектами непосредственно СССР с правом на отделение, теряет свою силу в отношении Чечни -- в независимой России она оказывается пограничной.

Официальные российские власти намеренно подменяют вопрос о независимости Чечни вопросом о ее государственном устройстве и о характере господствующего в этой республике политического режима. В реальности речь идет не о том, чтобы заменить "плохого" президента на "хорошего", а о том, чтобы вместо власти чеченской посадить власть московскую. Россия с ее собственной политической нестабильностью пока еще слабо подходит на роль верховного арбитра, который вправе решать за другие народы, какой президент больше им по душе. Тем более не может Россия ссылками на "плохой" характер правящего в Чечне режима оправдывать ее аннексию. Неужели в гипотетической ситуации прихода к власти в октябре 1993 года тех сил, которые официально объявлялись бандитскими и фашистскими, нынешние адвокаты чеченской авантюры оправдали бы аннексию России каким-нибудь другим достаточно могущественным государством?

"Криминальные"

Чеченским властям регулярно приписываются преступления против населения, особенно русскоязычного. Мы знаем, однако, как обширно и детально документированы были преследования по национальному признаку в бесчисленных "горячих точках" бывшего СССР -- случаи реального геноцида, изгнания, массовых убийств. В отношении же Чечни эти слухи, наряду с россказнями о "белых колготках", "тысячах наемниках, получающих (где?) миллионы долларов", отрезанных головах, "живых щитах", подрывах чеченцами собственных домов и т.д., представляют, по большей части, крайне неумелую дезинформацию. В любом случае до начала нынешней войны интенсивность миграции русского населения из Чечни была не выше, чем из Тувы, Калмыкии, Якутии. В самом же Грозном оставалось 200-тысячное русское население, ставшее основной жертвой своих "освободителей".

Да это было бы к тому же крайне глупо для режима Д.Дудаева организовывать такое преследование русских, не представлявших ему никакой угрозы и не включенных в отношения власти в республике.

Участие чеченцев в криминальной активности в собственно России несомненно -- как, впрочем, участие всех других народов нашей страны и ближнего зарубежья. Но виновны в небывалом размахе этой активности прежде всего российские власти, постоянно ограничивающие возможности легальной экономической деятельности. Механизм этот вполне отработан на примере резкой криминализации США в годы "сухого закона" -- попытка запретить легальному бизнесу обслуживать реальный массовый спрос порождает нелегальные сети снабжения и обеспечения, отключенные от формальной правовой защиты и обреченные на сотрудничество с уголовной средой. А иммигрантские общины, с их клановой солидарностью обостренным чувством взаимозависимости, в этой среде имеют обычно немалый успех.

В российском случае представляется, что происходит сращивание части российской бюрократии, которая имеет возможности почти бесконтрольно распоряжаться государственными ресурсами, и преступными сетями, которые могут помочь реализовать это имущество. Ясно, что все мнимые или реальные махинации с нефтью, оружием, финансовыми документами в принципе не могут осуществляться без участия московских (ставропольских, краснодарских и т.д.) "партнеров". Так что чем более усложняют и запутывают российские власти финансовое регулирование, валютный и таможенный контроль, ценообразование и лицензирование, тем более толкают они экономику в криминальные объятия. Пока экономическая реформа несется нынешним черепашьим аллюром, криминализация неизбежна.

Наконец, вызывают серьезные сомнения реальные масштабы вовлеченности чеченцев в нелегальный бизнес. Как подавляющая часть итальянцев в США вовсе не состоит в "Коза ностра", так и чеченская диаспора в целом представлена вполне состоявшимися и интегрированными в российскую жизнь техническими специалистами, бизнесменами, нормальными людьми.

В случае Чечни темпы криминализации были удвоены и утроены российской экономической блокадой. Она, похоже, была достаточно прочна, чтобы лишить местное население возможности зарабатывать себе на хлеб легальным образом. Но эта блокада оставалась достаточно прозрачна, чтобы "те, кому надо" обделывали свои всевозможные делишки по обе стороны "границы". Казалось бы, что метод экономической блокады нигде еще не достиг заявленных целей: советская блокада Литвы не предотвратила распад СССР; блокада Армении привела Азербайджан не к победе, а к поражению; американская блокада Кубы только усилила худшие черты режима Кастро; блокада Сербии объединила народ вокруг правительства Милошевича и привела к небывалому расцвету нелегальную контрабанду в Греции, Болгарии и Албании. Неужели все эти случаи блокад ничему нас не научили?

Если Россия действительно заинтересована в борьбе против преступности, то признание независимости Чечни опять таки является лучшим выходом. Россия получит возможность контролировать поведение чеченских преступных группировок во всяком случае не меньшее, чем она делает это в отношении группировок грузинских, армянских и азербайджанских. В современном мире формально признанное государство просто не может позволить себе отказаться сотрудничать в международной борьбе с преступностью. Откроется возможность реального сотрудничества органов правопорядка двух государств.

Безопасность России

Нынешняя безответственная война -- бомба, заложенная под шаткую внутреннюю безопасность нашей страны. Тому, кто хочет поближе познакомиться с терроризмом, взрывами, угонами самолетов, кордонами безопасности по всей стране, бесконечным чрезвычайным положением -- тому следует выступать за сохранение российской власти над страной, охваченной восстанием.

Все нынешние разговоры об усиленном патрулировании в Москве, опасности терроризма и т.д. -- это сказки для бедных и неискусная "демонстрация силы" нашими спецслужбами. На самом деле никакого подлинного терроризма не будет, пока война продолжается. Терроризм -- это оружие побежденных на поле боя, но свое поражение не признающих. Чем быстрее российской армии удастся подавить организованное сопротивление и установить оккупационный режим, тем больше они приблизят начало "войны отчаявшихся". Можно ожидать, что убийства коллаборационистов и акции внутри России начнутся не сразу после военного поражения. Партизанская война требует подготовки и организации. Но в условиях отечественной безалаберности и показухи во всем и на всех уровнях возможности для нанесения болезненных, хотя бы и самоубийственных ударов будут безграничны.

Россия получит свой Ольстер и свою Палестину, свое Косово и свой Кашмир -- и все это "в одном флаконе".

В российских условиях любые инциденты терроризма будут долгожданным предлогом для постоянно почкующихся спецслужб и "силовых структур" поднять свой авторитет, свое влияние и свою долю в бюджете. Позволим себе дальше не развивать этот пункт...

Морально-этические

Продолжение войны уничтожает человеческое в людях и обществе, поощряет самые низменные пороки, развращает безнаказанностью за любые преступления, совершенные во имя "восстановления конституционного порядка". Общество будет погружаться в состояние моральной безответственности. Уже сегодня проводимые по всей стране облавы по национальному признаку почти не вызывают ни возмущения, ни протестов. Россия погружается в расизм как раз тогда, когда Южная Африка пытается избавиться от него.

Не прошло еще десяти лет со времени окончания афганской авантюры, не зарубцевался еще "афганский синдром", а уже новое поколение неоперившейся молодежи пытаются выкупать в крови. Их будут покупать наградами и премиями, им запретят рассказывать правду о своей службе, их лишат молодости, их приучат видеть врагов в женщинах и стариках. Так ли много у России сегодня этой молодежи?

Карательная экспедиция не может добиться "умиротворения". Она способна вызвать только одну реакцию, слишком знакомую жителям Кавказа за последние полтора столетия. "Чувство, которое испытывали к русским все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения" (Лев Толстой, "Хаджи Мурат"). Подобно тому, как ответственность за нацистские преступления разделили все немцы, ответственность за чеченскую экспедицию неизбежно возлагается и распространяется на всю Россию, на весь российский народ.

Чеченская авантюра -- позор России. Она опустила Россию в грязь. В этой грязи -- и те, кто принимал решения, и те, кто искал им оправдания, и те, кто трусливо молчали и молчат, оправдывая свое молчание некими высшими целями.

Говорят, что когда Верховный Суд США принял решение по делу Дреда Скотта, обязывающее северные штаты возвращать рабов своим хозяевам, собрание жителей одного американского города приняло резолюцию, которая кончалась словами: "Мы презираем это решение, мы ненавидим его, мы плюем на него и топчем его ногами". Грязная война в Чечне, сопровождаемая потоком лжи, заслуживает такого же отношения.

* * *

Чего можно добиться военной победой и назначением оккупационно-марионеточного режима семеновых-хаджиевых-автурхановых? Покорности чеченцев? Нет. Лояльности? Нет. Конституционного порядка? Нет. Безопасности на Кавказе? Нет. Экономического возрождения? Нет, нет и нет. Военная победа не даст ничего.

А что дает немедленное прекращение боевых действий, вывод войск и признание независимости Чечни? Прежде всего, -- и этого уже вполне достаточно! -- спасение тысяч жизней, сегодняшних и завтрашних, российских и чеченских. Установление нормальных отношений между Россией и Чечней. Сохранение огромных экономических ресурсов. Колоссальную моральную победу с очень сильными козырями для российской дипломатии, в том числе на всех переговорах с соседями по поводу нацменьшинств. Спасение национальной чести.

Найдется ли в России свой Мендес-Франс, нашедший в себе мужество признать независимость Вьетнама? Найдется ли российский Де Голль, согласившийся после 8 лет войны и гибели более 1 миллиона человек признать независимость Алжира? А может быть, найдется свой лорд Маунтбеттен, который так смог уйти из Британской Индии, что до сих пор его вспоминают с уважением и в Индии, и в Пакистане?