Глава 5. Издержки и значение закона

В предыдущих главах мы детально рассмотрели вопрос о том, как появилась и развивалась внелегальная деятельность в трех определенных областях. Мы рассчитывали, что, опираясь на эмпирические исследования, нам удастся описать фундаментальные характеристики системы внелегальных норм, выявленных исследователями Института свободы и демократии, и проследить их историческую эволюцию, выявить движущую ими логику.

Все это показало, что жизнь в нашем обществе требует громадных и напрасных издержек, которые вынуждены нести в равной степени те, кто действуют легально или внелегально. Мы увидели, как происходят захваты, как растет напряженность дорожного движения и увеличивается число дорожно-транспортных происшествий. Как постоянная правовая неопределенность отвлекает ресурсы, силы и изобретательность от плодотворной деятельности на политические акции, имеющие целью избежать правовых санкций и добиться признания присвоенных внелегальных прав.

Считалось, что эти проблемы порождены множеством причин -- миграцией, несправедливым распределением доходов, безработицей, даже климатом. Но по мере продолжения наших исследований становилось ясно, что ни одна из этих причин не может объяснить величину и сложность возникших проблем. Миграцией можно объяснить рост числа жителей столицы. Несправедливым распределением доходов -- сам факт миграции. Безработица объясняет избыток рабочей силы. Климат показывает, почему определенный тип городского строительства возможен в данных географических условиях. Однако ни один из этих факторов не дает ответ, почему люди решают захватить землю для строительства домов, занять улицы для торговли, завладеть маршрутами для обеспечения транспортных услуг. Короче говоря, никто не в состоянии определить, почему одни предпочитают действовать в рамках закона, а другие -- внелегально, также как никто не может предсказать результаты того или иного процесса.

Вот почему мы решили обратиться к самим внелегалам. Так мы узнали, что их главные претензии -- к закону, поняли, зачем им было нужно признание в рамках правовой системы. Мы решили изучить правовую сторону вопроса и определить, как она влияет на принятие решения -- действовать ли в рамках закона или внелегально, а также на результаты этого выбора. Для количественной оценки этого влияния Институт провел ряд полевых исследований.

Ниже представлены результаты наших исследований. Во-первых, мы показываем цену подчинения законам, -- а она сказывается в принятии решений о начале, продолжении или прекращении деятельности в рамках закона или внелегально. Затем речь идет о цене нарушения законов -- чем приходится платить за отсутствие защиты и дополнительные возможности, возникающие при деятельности внеправовых институтов. Мы продемонстрируем также, во что обходится все это перуанскому обществу в целом. И, наконец, мы рассмотрим значение закона вообще и особенно в процессе развития.

Исследования Института подтверждают, что эффективность экономической деятельности зависит от регулирующего ее закона. Именно в этом смысле мы будем говорить о "хороших законах" и "плохих законах': закон хорош, если он гарантирует экономическую эффективность и способствует ей, и плох, если препятствует ей или ухудшает ее. Из-за плохих законов нам приходится слишком дорого платить за законопослушность; из-за отсутствия хороших законов мы вынуждены нести издержки деятельности вне рамок закона.

Цена подчинения закону

В любой деятельности люди дважды определяют свое отношение к законопослушанию: когда они ее начинают и когда решают вопрос -- продолжать ли дальше.

Для аналитических целей Институт использует две концепции: "цена доступа" к сфере деятельности и "цена продолжения" ее. Такой подход позволяет изучить все требования, которым должны удовлетворять граждане для получения права легально заниматься определенной экономической деятельностью, а затем все требования, которым необходимо удовлетворять, чтобы остаться в рамках закона. Мы стремились узнать, как влияют эти издержки на индивидуальный выбор.

Мы оценивали различные издержки доступа к деятельности в рамках закона и издержки продолжения этой законопослушной жизни. Но следует понимать, что среднестатистический гражданин ничего подобного не делает. Тот, кто отрицает правовую систему или использует ее, лишь весьма приблизительно рассчитывает, во что может обойтись подчинение требованиям закона и что можно получить взамен. Выбор базируется не на точной оценке, а на смутном представлении -- подобном тому, что лес страшнее отдельных деревьев. Наше исследование показывает, что готовность перуанцев действовать вне рамок закона в значительной степени есть результат рациональной, хотя и не очень детальной, оценки издержек законопослушания.

Издержки доступа

Ни одним из изученных Институтом видов экономической деятельности нельзя заниматься на законных основаниях без предварительного выполнения ряда требований. Чтобы определить эти требования и связанные с ними затраты, Институт изучил четыре сферы деятельности, в которых внелегальность была основной социальной проблемой: промышленность, жилищное строительство, торговлю и транспорт.

Издержки доступа к производственной деятельности

Для измерения издержек доступа к промышленности Институт был вынужден прибегнуть к имитации. Начиная исследования, положенные в основу этой книги, мы услышали самые противоречивые оценки того, насколько сложно развернуть промышленное производство. Опрошенные нами законопослушные бизнесмены свидетельствовали, что предварительные процедуры весьма обременительны, а действующие вне рамок закона просто содрогались при разговоре о них, но юристы утверждали, что процедуры достаточно просты и требуют немного времени. Мы решили разобраться в этом сами.

Летом 1983 г. группа исследователей Института основала в предместье Лимы фабрику по пошиву одежды и прошла все бюрократические процедуры, необходимые для ее регистрации в соответствии с законом. Для простоты группа имитировала развертывание бизнеса одним владельцем, а не товариществом или акционерным обществом.

С этой целью они арендовали помещение, установили там швейные и вязальные машины и другое необходимое оборудование, а также наняли четырех студентов университета для прохождения различных бюрократических инстанций под наблюдением юриста, хорошо знающего административное право. Выбранный для имитации вид деятельности не только широко распространен в Перу, но и весьма репрезентативен. Для регистрации такого рода предприятия нужно пройти 60% бюрократических процедур, общих для всех видов промышленной деятельности, и 90% процедур, необходимых для неинкорпорированных предприятий.

Было решено испытать на себе всю без исключения канцелярскую волокиту, как это приходится делать простому человеку, и давать взятки лишь после исполнения всех законных требований, когда взятка становилась единственным способом завершить регистрацию и продолжить эксперимент. В ходе эксперимента у команды имитаторов 10 раз вымогали взятки для ускорения регистрации. Дважды они вынуждены были согласиться, поскольку другого способа продолжать эксперимент не представлялось. В восьми случаях они избежали дачи взяток, хотя это оказалось нелегко. Имитация была организована так, словно имитаторы ежедневно приезжают из внелегального поселения Вилла Эль Сальвадор в различные административные центры. Они переходили из офиса в офис, делали детальные записи, замеряли время, потраченное на разные формальности, и собрали массу требуемых документов.

Результаты показали, что человек со скромными средствами должен потратить 289 дней на бюрократические процедуры, требуемые для заполнения 11 документов, и лишь после этого сможет открыть небольшое предприятие.

По завершении имитации мы рассчитали издержки на все необходимые процедуры. По нашим расчетам все вместе обошлось в 194,4 долл. Почти десятимесячное ожидание разрешения открыть дело привело бы к потере чистого дохода в 1036,60 долл. Общие затраты на законную регистрацию предприятия составили, таким образом, 1231 долл. -- 32 минимальные месячные зарплаты.

Эти первоначальные результаты показали не только трудность доступа к промышленной деятельности, но и абсурдность утверждения, что законы не создают проблем. Они показали также абсолютную бесцельность всего порядка: несмотря на 289 дней, проведенных имитаторами в присутственных местах, и 11 полученных ими разрешений, ни в одном из этих присутственных мест никто не заподозрил, что участвует в игре.

Цена доступа к жилью

Следующим шагом было изучение цены доступа к жилью.

Использовать метод имитации оказалось невозможным, поскольку для этого было бы необходимо создать ассоциацию или кооператив и привлечь несколько сот человек к участию в длительном эксперименте. Нам удалось использовать два непрямых метода. Анализируя содержание законов, мы смогли выяснить характеристики различных процедур;

анализируя административную практику, мы определили среднюю продолжительность этих процедур. Данное исследование охватывает те единственные три ситуации, в которых власти выделили землю под строительство в период между 1981 г. (годом принятия Закона о муниципалитетах) и датой проведения исследований сотрудниками Института. Следует отметить, что в тот же самый период произошло несколько сот захватов.

Мы выяснили следующее: если группа небогатых людей решает получить городскую землю для жилищного строительства легально, она должна добиться официального разрешения на пользование пустующей государственной землей, представить план урбанизации, получить разрешение на строительство и сертификат соответствия строений одобренному плану. Процесс занимает в среднем 83 месяца (6 лег и 11 месяцев), если выполнять все установленные требования.

В данном случае закон требует непропорционально больших затрат. Есть смысл кратко рассмотреть каждую из основных стадий этого процесса.

Получение государственной земли

Если заинтересованные стороны не могут купить уже урбанизированный участок земли и решают построить дом на вполне законных основаниях, они должны испросить разрешение на получение государственной земли.

Эта процедура занимает 43 месяца (3 года и 7 месяцев). В ней участвуют до шести министерств, в том числе президент Республики. Ввиду продолжительности процедуры Институт решил выяснить последовательность необходимых административных шагов и ответить на вопрос, является ли такая длительность всех процедур следствием сопротивления бюрократии или же это результат необходимости строгого исполнения установленных правил. 43 месяца, необходимые для получения разрешения, являются результатом 207 бюрократических процедур, которые затрагивают 48 различных правительственных учреждений. Каждая процедура занимает примерно одну рабочую неделю.

Следует отметить, что всякий человек, приобретающий государственную землю, получает в конце процесса неполноценное право владения. Например, в отличие от обычного владельца частной собственности, получатель государственной земли может продать или заложить ее лишь с согласия провинциального правительства. Такая правовая дискриминация задевает только людей с небольшими средствами, более всего нуждающихся в приобретении государственной земли для строительства жилья.

Не следует полагать, что темный процесс получения разрешения идет сам по себе. Он требует времени, информации и ресурсов. Чтобы подсчитать издержки, Институт взял за основу некую гипотетическую ассоциацию жилищного строительства, состоящую из 244 членов, и рассчитал затраты каждого члена ассоциации на приобретение честным путем официального разрешения на клочок земли, где он мог бы построить свой дом.

По нашим оценкам на выполнение процедур получения разрешения ассоциации придется затратить 526 019 долл. Каждый участник тратит 2156 долл.. Другими словами, всякий, кто в то время получал минимальную месячную зарплату, должен был отдать свой полный доход за 4 года и 8 месяцев.

Согласование инфраструктуры

Выделенную государством землю следует осваивать. Согласно определению из Национальных строительных правил это "процесс, включающий изменение использования сельской или пустующей земли и предусматривающий создание коммунальных сооружений".

Строительство не может вестись произвольно -- в соответствии со вкусами и финансовыми возможностями владельцев. Любой план застройки участка должен прежде всего принимать во внимание назначение земли, определенное зональными правилами, минимальные стандарты качества и максимально допустимую нагрузку на инфраструктурные сооружения.

Только при соответствии плана всем критериям может быть начата застройка участка. Необходимые согласования занимают в среднем 28 месяцев и включают по меньшей мере три стадии, каждая из которых требует привлечения городского совета-Лимы: утверждения подготовительных разработок, утверждение планов и выдачи разрешений на внесение изменений в эти планы.

Разрешение на строительство

И, наконец, когда земля уже получена и создана инфраструктура, можно начинать застройку. Но сначала нужно получить разрешение на строительство, а когда оно закончено -- получить сертификат соответствия застройки ранее утвержденному плану. Институт обнаружил, что для получения этих двух документов в городском Совете требуется обычно около 12 месяцев.

Очевидно, что люди захватывают землю и строят дома в нарушение закона прежде всего потому, что законные каналы доступа к земле чрезвычайно трудно проходимы.

Бессмысленность ограничений делается особенно удручающей, если вспомнить, что от силы 5% национальной территории в настоящее время используется для хозяйственных целей. Экономическое значение остальным 95% придает лишь деятельность людей. Застройка -- обычный способ сообщить ценность земле, но именно этот путь и ограничен законом.

83 месяца нужно убить на получение разрешений на землю, на создание инфраструктуры, на строительство. Этот срок следует рассматривать как главное препятствие, делающее законопослушание настолько дорогим, что для людей со скромным достатком единственным выходом является внелегальная застройка. Это типичный пример плохого закона.

Цена доступа к торговле

Далее Институт изучил условия доступа к торговле, ведущейся по закону. Только существующие ограничения способны объяснить, почему лимчане, нарушая закон, торгуют на улицах или на рынках. Институт изучил два пути, предлагаемых каждому желающему торговать на законных основаниях -- открытие магазина и строительство рынка или торгового центра. В первом случае мы использовали тот же подход, что при изучении промышленности: мы имитировали открытие магазина. Во втором мы поступили так же, как при изучении жилищного строительства: мы исследовали существующие законы и проанализировали рынки или торговые центры, построенные уличными торговцами.

Открытие магазина в рамках закона

Исследователи вели себя как обычные люди со скромным достатком: проходили через различные процедуры без всяких хитростей, выполняли предъявляемые требования и пытались избежать взяток. Для проведения эксперимента был выбран район Сан-Хуан де Мирафлорес. Это новый, процветающий в коммерческом отношении район с хорошими дорогами. Были арендованы и оборудованы подходящие помещения, и эксперимент начался.

Имитация показала, что для законного открытия небольшого магазина нужно пройти ряд бюрократических процедур в трех различных правительственных департаментах. Для этого требуется 43 дня и 590,56 долл., что составляет 15 минимальных месячных зарплат по состоянию на дату окончания эксперимента.

Ясно видно, как существующие правила толкают людей на пренебрежение законом.

Строительство рынка

Институт изучил пять реальных случаев, когда продавцы организовывались, чтобы построить свои собственные рынки. Эти случаи охватывают основные торговые районы города.

Исследование показало, что для строительства рынка в рамках закона нужно примерно 17 лет -- от создания мини-рынка до возникновения надлежащим образом оборудованного рынка. Если вычесть время, необходимое торговцам для внезаконного объединения, то период ожидания составит по меньшей мере 14,5 года и может служить чистым показателем величины затрат на доступ к настоящему рынку. (Крупные застройщики, действующие в рамках закона, тратят на все это 100 дней).

Трудности строительства собственных новых рынков объясняют, почему многие становятся уличными торговцами. Ведь рынки появляются лишь тогда, когда торговцы организованы и начинается процесс накопления сил и ресурсов. Этими же трудностями объясняется и тот факт, что многие остаются уличными торговцами намного дольше, чем хотели бы. Но несмотря ни на что, за последние 20 лет на каждый государственный рынок торговцами было построено 12 рынков. Не будь ограничений, они построили бы куда больше.

Цена доступа к транспорту

И, наконец, мы подошли к вопросу о цене доступа к транспорту. Здесь все намного проще, чем в промышленности, жилищном строительстве и торговле, и в то же время более драматично. Иными словами, законного доступа к этому виду деятельности не существует.

Поэтому Институт не проводил имитации и не рассматривал реальных случаев, поскольку их не было, а обратился непосредственно к закону, чтобы определить существующие препятствия. Нынешняя процедура получения права на перевозку пассажиров такова.

Во-первых, лишь государство дает право осуществлять перевозки. Никакая группа перевозчиков не может сорганизоваться и запросить о выделении маршрута. Тем самым полностью исключается свобода доступа к транспортной деятельности. Во-вторых, лишь власти могут решить, на каких маршрутах следует увеличить транспортное обслуживание. После того, как потребности выявлены, никто не имеет права обращаться с предложением своих услуг, поскольку власти обязаны предложить новый маршрут существующим в районе комитетам или компаниям. Последние получают новые права, и происходит расширение маршрута. Только если лицензированные перевозчики не в состоянии удовлетворить запрос, власти вправе вовлечь в эту деятельность третью сторону.

В интересах точности Институт предпринял дальнейшее исследование, исходя из гипотезы, что правовых препятствий не существует, но все бюрократические препоны остаются на месте, а министерство транспорта и связи по-прежнему несет ответственность за дела такого рода.

Исходя из этого, представители Института опросили чиновников министерства, чтобы узнать их предположения о том, какой могла бы быть гипотетическая процедура получения доступа к транспортной деятельности. Выявились две возможности. Во-первых, группа людей может внелегально сформировать комитет и запросить концессию на микроавтобусный маршрут. Во-вторых, группа людей может создать корпорацию и запросить концессию на автобусный маршрут.

Чтобы получить концессию на маршрут микроавтобуса, нужно примерно 26 месяцев, а на маршрут автобуса -- около 27 месяцев.

Основные результаты наших исследований мы выразили через показатели издержек доступа к промышленности, жилищному строительству, торговле и транспорту. Эти издержки создаются действием правительственного регулирования, включающего разные по своему значению и природе меры. Это регулирование, несомненно, возникло из желания исправить недостатки рынка и улучшить планирование или сделать частную деятельность более рациональной, но дало обратный эффект. Появились новые затраты, дискриминирующие людей по уровню дохода и гарантирующие тем, кто находится в лучшем финансовом положении, более легкий доступ к преимуществам законопослушной деятельности. А беднякам пришлось заниматься вполне хорошими видами деятельности -- строительством, торговлей, производством, перевозками -- вне рамок закона. У нас плохие законы.

Цена продолжения деятельности в рамках закона

Выявив взаимосвязь людей и законов при начале разных видов экономической деятельности, Институт изучил эту взаимосвязь в ходе самой деятельности. В этот период люди также вынуждены подчиняться большому числу различных правил, чтобы остаться в рамках закона. Для обозначения данного явления мы придумали выражение "цена продолжения деятельности в рамках закона".

В широком смысле это выражение охватывает множество сложных ситуаций. Оно в равной степени подразумевает издержки, порождаемые самими законом, -- налоги, подчиненность бюрократическим процедурам, соблюдение некоторых обязательных норм при руководстве персоналом, более высокие ставки платежей за коммунальное обслуживание, -- а также издержки, косвенно создаваемые правовыми институтами в целом -- нестабильностью правовой системы, негарантированностью прав собственности, неэффективностью судопроизводства при разрешении конфликтов или взыскании долгов. Поскольку невозможно охватить все эти аспекты сразу, Институт сосредоточился на изучении прямых затрат. Мы проанализировали отчеты о прибыли. Анализ ограничивался лишь промышленными предприятиями.

Мы отобрали 50 небольших промышленных фирм, нанимающих не более четырех работников. Фирмы работали в отраслях, для которых характерен высокий удельный вес внелегальной деятельности: хлебопечение, изготовление трикотажных изделий, пошив одежды, пошив обуви (за исключением резиновой и пластиковой), производство мебели и столярные работы.

Анализируя эту выборку, исследователи обнаружили, что законопослушание обходится небольшой производственной фирме в 347,7% ее посленалоговой прибыли и в 11,3% ее производственных издержек. Иными словами, если бы не затраты на подчинение закону, прибыли фирм, а значит их сбережения и потенциальный инвестиционный капитал, были бы вчетверо выше.

Наша выборка помогла также определить относительную роль разных видов затрат. Исследователи сгруппировали издержки по группам: налоговые, неналоговые и расходы на коммунальное обслуживание. Оказалось, что 21,7% затрат на законопослушание приходится на налоги, 72,7% -- на другие требуемые законами цели и оставшиеся 5,6% -- это затраты на коммунальное обслуживание. Другими словами, из каждых 100 долл., которые небольшая промышленная фирма обязана уплатить, чтобы остаться в рамках закона, 22 долл. приходится на налоги, 73 долл. -- на другие требуемые законом цели, и 5 долл. -- на коммунальное обслуживание.

В "другие требуемые законом затраты" входят расходы на требуемые законом административные процедуры. Чтобы рассчитать время, поглощаемое этими процедурам, Институт проанализировал деятельность 37 законно зарегистрированных компаний, действующих в областях с относительно высоким уровнем внелегальности: в производстве продуктов питания, деревянной мебели, текстиля и одежды, химических изделий и пластмасс, печатной продукции, металлоизделий, механических изделий и игрушек. Обнаружено, что компании затрачивали примерно 40% общего рабочего времени их административного персонала на исполнение бюрократических процедур. В среднем каждый из этих служащих посвящал два с половиной дня в неделю такой работе -- гигантская растрата ресурсов!

Издержки на законопослушание не позволяют свободно распоряжаться прибылью, возникающей в результате деятельности фирмы, и таким образом влияют на потенциальную прибыль компаний. Последние могут использовать только 23,3 долл. из каждых 100 долл. "излишков", представляющих собой потенциальную прибыль, а оставшиеся 76,7 расходуются на выполнение требований закона. Вопреки возможным предположениям, лишь 17,6 долл. из этой суммы идут на уплату налогов; 59,1 долл. идут на другие цели.

Прежде всего мы можем сделать вывод, что налоги -- не главная проблема, и что не налоговая политика определяет выбор -- действовать в рамках закона или внелегально. Сердцевину проблемы составляют иные требуемые законом расходы. Деловые люди должны подчиняться массе правил, начиная от заполнения бесконечного числа документов в правительственных учреждениях и кончая жестким администрированием своего персонала. Похоже, что именно это оказывает решающее влияние на выбор между ведением дел в рамках закона или внелегально. Наш анализ свидетельствует, что трудоемкие технологии повышают бремя законопослушания и толкают к капиталоемким технологиям. Люди, вытолкнутые из производства, которым также не по силам законопослушание, подаются во внелегалы. Поскольку в Перу в избытке скорее труд, чем капитал, результатом является неэффективное использование ресурсов, разрушительно действующее на общество в целом. Законы Перу поощряют скорее сверхкапитализацию производства -- просто за счет механизмов, которые делают законную занятость чрезмерно обременительной.

Мы можем также заключить, что издержки на послушание законам, по всей видимости, сильно влияют на тактику и стратегию бизнеса, определяют при любых технологиях производства как приемы ведения дела, так и результаты. Эти издержки изменяют распределение ресурсов и повышают производственные затраты в целом, ограничивают мобильность факторов производства, увеличивают издержки трансакций. Независимо от эффективности используемых технологий, это изменяет прибыльность фирм. Процветание компании в меньшей степени зависит от того, насколько хорошо она работает, и в большей -- от издержек, налагаемых на нее законом. Предприниматель, который лучше манипулирует этими издержками или связями с чиновниками, оказывается более успешным, чем тот, кто озабочен лишь производством.

И опять перед нами результаты плохого закона.

Цена внелегальности

Постепенно выяснив, что за деятельность в рамках закона надо платить, мы поняли не только, почему люди действуют вне рамок закона, но и реальное значение внелегальной системы. Если внелегалы пожелали установить новый свод законов, значит, действуя за пределами закона и даже в нарушение его, они утратили что-то важное. Нам пришлось присмотреться, что же они утратили.

Мы постепенно выяснили, что внелегальность -- не лучший из возможных миров, что она предполагает огромные издержки, что люди пытаются избежать этих затрат всеми мыслимыми, но совершенно неудовлетворительными способами, что нарушение законов в целом никому не нужно и что явный хаос, расточение ресурсов, захваты и ежедневная отвага являются безнадежными и вызывающими попытками создать альтернативу системе, которая отказала им в своей защите. Это открытие позволило нам выдвинуть дополнительную концепцию: цена внелегальности.

Мы будем здесь различать издержки внелегальности, образуемые различием между легальным и внелегальным бизнесом, и издержки, возникающие из-за отсутствия хорошего закона. (Последняя концепция есть результат попытки определить, от каких эффективных правовых механизмов должны отказаться люди, когда они решают вести дела вне рамок закона).

Мы были ограничены, однако, эмпирическими наблюдениями, осуществленными во внелегальных местах работы и жительства. Поэтому можем предложить лишь общий перечень ограничений, иллюстрирующий, и то лишь отчасти, огромные потери, которые несет страна из-за дискриминационных правовых структур. Вдобавок, в данной работе мы исходим из того, что дела ведутся либо совершенно в рамках закона, либо совершенно внелегально. В реальной жизни, разумеется, это не так: многие виды легального бизнеса являются частично внелегальными, и наоборот. Изученные нами случаи именно таковы, поскольку законность и внелегальность это относительные понятия; но ради простоты мы будем предполагать, что внелегалы действуют во всем вне закона, а легальный бизнес -- никогда не нарушает законных границ.

Цена внелегальности

Сначала мы попытались определить разницу между законными и внелегальными видами деятельности или бизнеса и установить общие издержки, навлекаемые деятельностью вне рамок закона.

Очевидно, что, во-первых, внелегальный бизнес требует огромных усилий, чтобы избежать наказания со стороны властей. Для этого есть множество способов, которые мы рассмотрим по порядку. Во-вторых, внелегальный бизнес служит источником капиталов для законной деятельности без какого-либо реального обратного движения, поскольку на него не распространяются преимущества, сопутствующие легальной деятельности. В-третьих, внелегальный бизнес страдает от последствий уклонения от некоторых налогов и нарушения законов о труде.

Ниже мы предъявим наши выводы о цене уклонения от наказаний, об издержках передачи ресурсов, ухода от некоторых налогов и нарушения законов о труде. Мы попытаемся объяснить, как на практике возникают издержки, отличающие легальную деятельность от внелегальной и представляющие собой, следовательно, издержки действий вне рамок закона.

Цена уклонения от наказаний

Первое значительное отличие между владельцем внелегального бизнеса и его легальным коллегой состоит в огромных затратах внелегала на то, чтобы не попасться. Он постоянно рискует быть наказанным за отсутствие разрешения, неуплату налогов или за нарушение какого-либо регулирования. В ходе исследований мы обнаружили, что это основной источник озабоченности у внелегалов. Владелец внелегального бизнеса, по определению, не выполняет некоторые или все требования, экономит на узаконенных затратах, однако несет затраты, связанные с уклонением от соответствующих наказаний.

Есть разные стратегии избежать поимки и наказания. Основные предполагают следующую совокупность действий: разбросать работников по небольшим и малозаметным точкам, не рекламировать товары и услуги, не появляться на определенных рынках, подкупить чиновников. Посещая подпольные фабрики, мы обнаружили, что необходимость скрываться сковывает развитие производства. Внелегалы умышленно ограничивают объем операций, а если есть нужда увеличить производство, распределяют работников так, что их бывает не более десяти в одной точке. Это хороший способ маскировки, но он сопряжен со сдерживанием эффективности производства. Очевидно, что это весьма распространенное следствие работы вне рамок закона.

Внелегальный бизнес недостаточно капитализирован не только из-за отсутствия доступа к кредитам, но еще из-за того, что использование определенного оборудования делает его легко обнаруживаемым. К тому же некоторые виды оборудования выгодно использовать лишь при наличии значительного числа работников, а это повышает риск обнаружения.

Другая особенность внелегального бизнеса, также вытекающая из необходимости скрываться, состоит в том, что здесь нельзя свободно рекламировать товары и услуги и приходится полагаться только на репутацию. Это позволяет скрываться от властей, но препятствует расширению дела. По данным Управления малого бизнеса США, 2/3 всех клиентов привлекают наружные, уличные вывески. Реклама компенсирует неудачное местоположение. Теневое производство не может использовать эти методы. Чтобы не попасться, теневики избегают фондовых рынков и торговых ярмарок. Они просто не имеют доступа к принятым здесь инструментам торговли, таким, как акции, векселя и пр. Чтобы заключить сделку с внелегалом, нужно потратить много времени на сбор сведений о потенциальных торговых партнерах, а это значит, что растут издержки на получение информации и осуществление трансакций. Имей теневики доступ к традиционным и законным средствам торговли, они могли бы действовать быстрее и с меньшими затратами, а покупателям достаточно было бы обратиться на соответствующий рынок.

Во избежание наказаний приходится много тратить на подкуп властей. Опрошенные теневики утверждали, что тратят от 10 до 15% валового дохода на взятки и комиссионные, а законопослушные дельцы на те же цели расходуют не более 1%.

Поскольку в Перу 61% всех трудовых усилий совершаются вне рамок закона, очевидно, что существует весьма протяженная граница между черным рынком и государственными властями. Некоторые виды внелегального бизнеса идут в глубоком подполье, однако, непостижимо, как потаенность 61% всех выполненных работ может быть обеспечена без содействия властей. Систематическая коррупция подрывает основы власти в целом. Можно достаточно определенно, хотя и не без цинизма, утверждать, что внелегалы вместо налогов платят взятки, экономический смысл которых тот же самый. Однако взяткам сопутствует нежелательный элемент преступления, чего нет при уплате налогов.

Можно сказать также, что взятки отчасти являются формой страхования, поскольку нацелены на исключение неопределенности относительно потерь, возникающих при наказании со стороны властей. Взятка оплачивает защиту от судебного преследования -- страховка от действия закона. Есть бесспорные свидетельства, что взятки пропорционально больше страховых премий, поскольку действительный риск судебного преследования не может быть количественно оценен. Со строго экономической точки зрения они просто неэффективны.

Издержки: трансферт чистых доходов

Второе отличие между законопослушными и внелегальными предпринимателями в том, что теневики осуществляют многочисленные односторонние акты трансферта капитала в легальный сектор, что для теневого сектора есть чистый убыток. Эти трансферты важно учитывать для понимания того, почему явные преимущества от нарушения закона приносят не больший доход, чем законопослушный бизнес. При анализе мы учитывали налоги, издержки от использования наличных денег и затраты на накопление материальных активов.

Часто утверждают, что конкуренция между теневой и легальной экономикой нечестна не только потому, что теневой сектор экономит на издержках, порождаемых соблюдением законов. Он также якобы пользуется бесплатными услугами коммунальных служб, предлагаемых государством, вынуждая последнее перекладывать на легальный бизнес все бремя финансирования общественного бюджета. Это рассуждение неверно. Наши данные показывают, что существуют по меньшей мере 3 основных канала, по которым теневая экономика постоянно перекачивает ресурсы правительственным и другим легальным институтам: косвенное налогообложение, инфляция и различие в процентных ставках.

Ежедневно между теневым и легальным секторами заключается множество сделок. Не платя налог со своих продаж, теневики платят его всякий раз, когда приобретают что-либо в легальном секторе. Поскольку здесь продажи сопровождаются оформлением чеков или накладных, им приходится раскошеливаться на косвенные налоги. Это происходит не всегда, поскольку некоторые продажи не фиксируются, однако нередко уклониться от выплат очень непросто. Теневой транспорт, например, есть главный плательщик налога на бензин.

Существует очень много сделок, при которых теневики вынуждены переводить средства правительству в форме налога с продаж и пошлины на импорт. По оценкам Института, в 1985 г. теневой сектор в этой форме передал государству примерно 813 млн. долл., что составило 5,7% валового внутреннего продукта за этот год и 41,4% всех налогов на затраты.

Инфляционные издержки есть еще один вид налогов. Многие экономисты определяют инфляцию как налог на деньги, взимаемый правительством с частного сектора для финансирования своих чрезмерных расходов или бюджетного дефицита. Когда цены растут, а деньги теряют покупательную способность, каждый человек передает государству часть ценности своих денежных средств. Это особенно затрагивает тех, кто хранит большую часть денег в форме наличности, а именно -- теневиков. Они используют, как правило, наличные деньги и редко прибегают к банковской системой -- не только боясь быть обнаруженными, но и чтобы обезопасить себя от обесценивания денег -- в отличие от тех, кто хранит сбережения в твердой валюте или на процентных счетах. Потеря покупательной способности наличных денег, обслуживающих теневой оборот, есть форма передачи ресурсов в легальный сектор, причем часть этих ресурсов прямо изымается правительством. По оценкам Института, в 1985 г. объем такого рода трансфертов составил 554 млн. долл. или 3,8% валового внутреннего продукта за этот год.

Если мы сложим два последних вида трансфертов, то получится, что теневики передали государству ресурсов на сумму 1367 млн. долл., эквивалентную 9,5% валового внутреннего продукта. Эта величина с избытком покрыла все правительственные инвестиции на тот год, составившие около 465 млн. долл.

И, наконец, трансферт из теневого сектора в легальную экономику осуществляется за счет разницы в процентных ставках за кредит. По данным Института, в Лиме процентные ставки на теневом рынке кредита в июне 1985 г. были не меньше 22% в месяц против максимальной ставки в 4,9% в обычных банках. Столь ощутимое неравенство в цене денег вызвано тем, что теневики не имеют доступа к банковскому кредиту, что вынуждает их прибегать к посредничеству. Посредники, имеющие доступ к дешевому банковскому кредиту, передают его в теневой сектор по крайне высокой ставке. Такая громадная разница процентных ставок может быть частично отнесена на счет повышенного риска ведения финансовых сделок на черном рынке, а также на счет того факта, что теневой рынок капитала весьма конкурентен и процентные ставки точнее отражают издержки альтернативного использования финансовых ресурсов.

Если бы теневой сектор имел доступ к обычному кредиту, он бы сэкономил в 1985 г. 501 млн. долл. -- 3,5% валового внутреннего продукта в этом году. Чтобы представить себе размер этого трансферта, нужно вспомнить, что он в 1,4 раза больше суммы, выплаченной легальным бизнесом в виде налога на доходы и на основные фонды.

Суммарный объем трансферта из теневого сектора в легальный составил в 1985 г. почти 1868 млн. долл., или около 13% валового внутреннего продукта. Уже одно это ставит под сомнение поверхностное утверждение о том, что теневики не вносят своего вклада в общественные расходы.

Побочным эффектом использования наличных денег являются издержки на накопление материальных активов. Опасаясь инфляционного обесценивания денег, достигавшей с 1983 по 1985 г. более 100% в год, многие теневики предпочитали накапливать запасы, а не деньги. В результате многие покупки капитального оборудования, движимого имущества и товаров длительного хранения делались заранее. Поскольку оборудование неделимо, а затраты капитала высоки, такие заблаговременные закупки означают, что многие вложения теневиков очень не эффективны.

Это бросается в глаза. Внелегальные поселения, рынки, промышленные мастерские оставляют впечатление недостроенности. Дома незавершены, строительные материалы свалены на тротуарах, оборудование не укомплектовано. Кое-кому может показаться, что таково следствие врожденной лени перуанцев, но это не так. Просто теневикам выгоднее накапливать средства в виде материалов, а не в деньгах, из-за чего финансовая система не работает.

Чем приходится платить за уклонение от налогов и нарушение законов о труде

Третье различие между деятелями легального и теневого секторов состоит в том, что последние вообще не платят прямых налогов или не выполняют законов о труде. Это, без сомнения, экономически выгодно, ибо частично компенсирует издержки, создаваемые теневым статусом, и даже перевешивает выгоды легального положения. Например, если закон устанавливает минимальную заработную плату на уровне выше рыночного, то в теневом секторе жалованье и заработная плата будут ниже. Вот почему теневой сектор есть главный наниматель неквалифицированной рабочей силы.

Недостаток теневого бизнеса в том, что он привязан к низкотехнологичным и малопродуктивным методам производства. А преимущество -- что в периоды спада теневики могут нанимать и увольнять работников без всяких проблем, за исключением разве моральных. В легальном секторе, напротив, труд есть элемент постоянных издержек; легальные производства не могут реагировать на колебания спроса так же гибко, как теневые.

Однако общий налог с продаж в равной степени затрагивает и легальный, и теневой сектора. Хотя он выглядит как налог на валовой доход, на самом деле это налог на добавленную стоимость, почему и взимается он на каждой стадий производства. На второй стадии, к примеру, необходимо уплатить налог на валовой доход, но можно вычесть расходы на приобретение полуфабрикатов и сырья. Это главная помеха для теневых поставщиков промежуточных товаров. Покупатель платит налог на валовой доход, однако не может вычесть расходы на промежуточные товары, купленные у теневых поставщиков. Это ставит теневиков в сравнительно невыгодное положение.

Общий налог с продаж, следовательно, побуждает теневиков работать в двух крайних точках производственного процесса: во-первых, на завершающих этапах, где добавленная стоимость составляет большую часть общей розничной цены. Это дает возможность уйти от налога как раз когда он делается наибольшим. Во-вторых, -- на начальных этапах, когда легко уклониться от уплаты налога на добавленную стоимость (выращивание сельскохозяйственных культур, производство кирпича, предоставление услуг на дому и т.д.). Теневики, таким образом, исключены из техноемких областей производства промежуточных благ отчасти из-за действия налоговой системы. Пожалуй, самыми большими издержками здесь оказывается то, что налоговая система препятствует росту производительности труда.

Чем приходится платить за отсутствие хорошего закона

Выяснив, что теневое положение порождает издержки, мы задались вопросом: достаточно ли устранения этих издержек, чтобы сделать из теневого сектора лучший из возможных миров? В дальнейшем мы убедились, что это не так. Теневики страдают не только от своей внелегальности, но и от отсутствия правовой системы, которая бы защищала экономическую деятельность. Иными словами, они страдают от отсутствия хорошего закона.

Когда владельцы подпольных фабрик делают все возможное, чтобы избежать обнаружения, когда жители внелегальных поселений расходуют время и силы на защиту своей собственности и на выполнение процедур по ее легализации, когда уличные торговцы не могут предложить приемлемые гарантии под финансирование строительства рынка или покупки в кредит, это значит, что у них нет прав собственности, которые можно было бы использовать как обеспечение контрактов. А такие права необходимы для эффективной организации экономической деятельности. Общество в целом также страдает от негативных последствий внелегальной деятельности, из чего следует, что у нас отсутствует дееспособная, надконтрактная правовая система.

Хорошие законы должны обеспечить именно эти три элемента: права собственности, выполнение контрактов и надконтрактную правовую систему. Отсутствие таких законов создает крайне обременительный груз издержек, который внелегалы вынуждены нести в обмен на освобождение от затрат, связанных с легальным статусом.

Чем приходится платить за отсутствие прав собственности

Традиционно в Перу права собственности понимались, как возможность использовать, обладать, распоряжаться и предъявлять претензии на материальные и нематериальные средства в рамках закона. Более поверхностная интерпретация сводит даже эту концепцию лишь к движимому или недвижимому имуществу. Однако здесь мы хотим дать более широкое толкование понятию прав собственности, основанное прежде всего на его экономической важности.

Классическая теория права утверждает, что личность может владеть реальными и личными правами; первые определяют отношение к вещам через собственность, обладание или узуфрукт (право пользования чужой собственностью или ее плодами), а вторые -- отношение к другим людям через контракты. Такое деление чрезмерно дробит действительность, поскольку создается впечатление, что связи между двумя группами прав нет. На самом деле этих связей немало, и главная, по нашему мнению, состоит в том, что человек может иметь в собственности или владеть не только вещами, но и контрактами. Соответственно, в каждом личном праве неявно присутствует реальное право, которое связывает его непосредственно с субъектом этого права.

Это означает, что права собственности могут распространяться не только на дома, автомобили, технику или товары, но также и на арендные соглашения, валютные сертификаты и их свободную конвертируемость, на все виды кредита. А в результате утрата прав собственности может наступить не только вследствие конфискации или экспроприации, но и вследствие более сложных и кажущихся внешне безобидными методов регулирования, каковы арендное право, замораживание сбережений или меры против спекуляции.

Таким образом, под правом собственности мы имеем в виду все эти права, как личные, так и реальные, дающие их владельцам исключительные и неотъемлемые права на них. Другими словами, право собственности -- это возможность свободно пользоваться какими-либо правами (единолично или совместно с другими) и свободно их отчуждать. Ясно, что за отсутствие хорошего закона прежде всего приходится платить отсутствием гарантированных, надежных прав собственности. Следовательно, мы должны объяснить три основных вывода, к которым смогли прийти и которые позволили нам более четко определить издержки, возникающие у внелегалов из-за отсутствия этих прав.

Наш первый вывод состоит в том, что внелегалы используют и сохраняют доступные им ресурсы не столь эффективно, как те, кто уверен в своих правах. Если они не могут защитить свои права на землю, жилье и оборудование, то они не так уж заинтересованы вкладывать сюда средства. Люди меньше строят, если есть риск, что построенное будет изъято государством или частным лицом; и точно также никто не станет расходоваться на дорогостоящие нововведения, если потом кто-то другой может присвоить результаты безо всякой компенсации. Результатом оказывается сокращение совокупных инвестиций.

Гарантированность прав собственности и защита от конфискаций, с другой стороны, побуждает владельцев вкладывать средства в собственность. Со строго экономической точки зрения, следовательно, истинная функция прав собственности -- не обеспечение выгоды для частных лиц или групп, обладающих этими правами, а наделение их стимулом увеличивать ценность собственности путем инвестирования, модернизации или разумного комбинирования своих средств с ресурсами других, что в конечном счете выгодно для всего общества.

Все это подтверждается статистическими исследованиями Института во внелегальных поселениях Лимы. Как мы увидели в главе, посвященной внелегальному жилищному строительству, при сравнении поселений Марискал Кастилья и Даниэль Альсидес Каррион, имеющих сходные социально-экономические характеристики, благодаря наличию правовой защищенности ценность жилья в первом из упомянутых поселений была в 41 раз выше, чем в последнем. Позднее, обследуя выборку в 37 поселений, мы обнаружили, что при наличии законного права собственности ценность строений была в 9 раз выше, чем при его отсутствии. Все говорит о том, что наличие или отсутствие прав собственности прямо влияет на уровень инвестиций.

Второй вывод -- что внелегалы лишены возможности беспрепятственно отчуждать свою собственность. Они не могут использовать ее более выгодным образом или в качестве обеспечения кредитов. Это ограничивает мобильность их собственности как фактора производства и ограничивает производительность труда.

Третий вывод заключается в том, что внелегалы вкладывают значительные средства в защиту своих владений и создают тысячи разных организаций, чтобы придать своей собственности публично-правовой характер. Эти внелегальные организации потребляют огромные количества времени и других ресурсов, но не могут принудить не соблюдающих правила членов организации делать свой вклад в поддержание их деятельности.

Многие решения в этих организациях принимаются большинством голосов. Однако когда каждый владелец имеет лишь один голос, могут возникнуть серьезные осложнения, поскольку не учитывается различие в интенсивности предпочтений голосующих. Возьмем пример внелегального поселения, где существует план строительства дороги, оцениваемый в 3000 долл. Из 50 семей, живущих в данном поселке, 10 семей дают по 200 долл. на строительство, а остальные 40 -- лишь по 50 долл. Это означает, что общество в целом выделяет на строительство дороги 4000 долл., и дорога оказывается прибыльным делом, поскольку ее ценность превышает затраты на ее строительство. Однако предположим, что каждой семье предложат уплатить, например, 60 долл. Предложение будет отвергнуто, поскольку 40 из 50 семей сочтут себя проигравшими -- ведь они оценивают потенциальные выгоды от реализации проекта лично для себя в несколько меньшую сумму. Таким образом, относительно эффективно управляя индивидуальной собственностью, жители внелегальных поселений не имеют механизмов управления и привлечения средств для разработки и оплаты коллективных проектов. Государство решило бы эту проблему очень просто -- собрав средства в виде налога.

Несомненно, есть и другие пути решения данной проблемы, однако они в целом дороже и менее надежны. Например, можно строить дорогу и тротуар лишь перед домами тех владельцев, которые уплатили взнос. Однако это выставит неуплативших членов организации в невыгодном свете. Неспособность прийти к юридически обязывающим соглашениям увеличивает трудности неформалов.

В некоторых ситуациях все же проявляется дух сотрудничества, позволяющий лидерам сообщества взывать к альтруизму своих членов и обеспечивать удивительно высокий уровень кооперации. Но остается фактом, что отсутствие механизмов принуждения значительно сокращает потенциальные границы сотрудничества внелегалов. Другими словами, хотя и существуют весьма альтруистические настроения, но существуют также и конфликты интересов, которые не могут быть разрешены методами внелегальной координации.

Если учесть все три вышеупомянутых вывода -- что внелегалы используют и хранят свои ресурсы неэффективно; что они не могут свободно отчуждать свою собственность, использовать ее для более ценных альтернатив или в качестве залога; что их коллективные организации не способны компенсировать отсутствие легальности, -- будет проще определить, во что обходится отсутствие прав собственности.

Обратимся теперь к цене доступа к внелегальной деятельности. Начнем с цены доступа к земле под строительство, добываемой захватом или через внелегальную продажу, а также в результате длительного процесса консолидации прав, который, как мы видели в главе, посвященной жилью, начинается с ожидаемых прав собственности и оканчивается легально признанной собственностью. Как читатель, должно быть, помнит, внелегалы получают доступ к земле без одновременного получения устойчивых законных прав на землю и на то, что на ней построено. Угроза изгнания висит над ними очень долго -- пока их права не будут полностью признаны. Даже если вероятность того, что данная земля будет востребована государством или частными владельцами, весьма условна, угроза существует и ограничивает готовность поселенцев вкладывать деньги.

В результате внелегалы склонны вкладывать деньги в бытовую электротехнику и автомобили, т.е. в движимую собственность, а не в строительство водопроводов, крыш или дренажных сооружений. Не является чем-то необычным наличие автомобилей, телевизоров и других удобств во внелегальных поселениях, застроенных обшарпанными хибарами. Вряд ли удивительно и отсутствие вложений в канализационные и очистные системы, что создает серьезную угрозу здоровью жителей.

Отсутствие узаконенного 'регистра прав собственности затрудняет проверку достоверности притязаний. Тому существует много причин. Во-первых, сложнее выделить законные долги, гарантированные спорной собственностью, поскольку нет централизованного учета таких сделок. Во-вторых, по тем же соображениям, сложнее защититься от претензий третьей стороны на собственность. В-третьих, существуют обоснованные споры по поводу собственности, но нет регистра, который позволил бы изучить историю вопроса.

Внелегальная система регистрации существует во многих поселениях, но порой она далеко не полна. Поэтому внелегальная передача собственности создает массу проблем. Например, ожидаемое право собственности некоего лица может признаваться соседями и третьими сторонами вследствие определенных личных характеристик, например, известности в обществе. Другими словами, притязания на собственность основываются на неофициальных связях, которые трудно передать потенциальному покупателю. В этом случае потенциальный покупатель будет вынужден затратить время и деньги, чтобы выяснить, до какой степени эти факторы влияют на достоверность ожидаемого права собственности, и изучить, может ли он защищать эту собственность с тем же искусством и малыми издержками, что и продавец. Как мы видели в главе, посвященной жилью, одним из наиболее широко распространенных методов является посещение собраний, проводимых организациями района. Там продавец может представить покупателя как нового владельца земли, который согласен подчиняться условиям контракта о захвате и всем дополнительным соглашениям.

Вообще говоря, именно эти соображения мешают использовать собственность и как обеспечение кредита, что является одним из традиционных преимуществ владения собственностью. Ведь кредитор несет те же немалые издержки, что и покупатель, пытаясь удостовериться, что собственность принадлежит заемщику и что в случае невозвращения кредита он получит на нее те же права, что и прежний владелец. Это увеличивает размер взимаемого кредитором процента за ссуду, обеспеченную ожидаемым правом собственности или его эквивалентом; что еще хуже -- чаще всего кредит просто не предоставляется.

Сложность передачи собственности снижает стимулы инвестировать в нее: ведь внелегалам приходится владеть собственностью в течение продолжительного времени, прежде чем их права на нее будут законно признаны. Те, кто действует в рамках закона, с другой стороны, могут наращивать ценность своей собственности, не заботясь о времени, поскольку их права признаны с самого начала. Существуют легальные контракторы, занимающиеся застройкой и быстрой продажей участков. Такие контракторы порой даже специализируются на крупномасштабных вложениях в развитие инфраструктуры, извлекая выгоду из размаха работ. Это как раз та выгода, которой лишены внелегалы.

Редкие теневеки, которые все-таки отваживаются на такие операции, очень рискуют. Клиент, заказавший дом, может передумать и отказаться от него на любой стадии проекта, причем нет никаких законных возможностей получить с него компенсацию. Но и покупатель может заплатить наличными, а в итоге не увидеть дома, положенного ему по контракту. Наконец, внелегалы вынуждены все делать задом наперед. В рамках закона сначала приобретают землю, развивают ее, застраивают, а потом -- заселяют; внелегалы сначала заселяют, затем строят, затем развивают и лишь в конце длительного процесса получают законное право собственности. Такая последовательность явно неэкономична.

Цена невозможности использовать контрактную систему

С экономической точки зрения, контракты есть средство организации и передачи прав собственности. Они позволяют сторонам объединить людские и материальные ресурсы для производства товаров или услуг, которые затем могут быть использованы с максимальной выгодой. Если это так, то хороший закон должен обеспечивать возможность действия этого механизма.

Схематически контракты могут быть разделены на две группы: в одних две или более стороны вступают в отношения по поводу собственности, а в других, где стороны также вступают в отношения по поводу собственности, возникает юридическое лицо для консолидации и исполнения взаимных обязательств. Первые являются обычными контрактами, как, например, контракты на продажу или хранение, а вторые -- это уже партнерские соглашения, в результате которых возникают такие деловые организации, как компании, товарищества с ограниченной ответственностью или кооперативы. Дееспособное государство может облегчить совершение актов по передаче прав собственности и организации совместной деятельности владельцев, обеспечив выполнение всех заключенных контрактов силой государственной власти и гарантируя деятельность узаконенных стандартных деловых организаций.

Именно этих вспомогательных правовых инструментов и не хватает внелегалам, и их отсутствие обходится весьма дорого. Рассмотрим прежде те издержки, которые создаются невозможностью полностью использовать обычные контракты, а затем те, что возникают из-за отсутствия законных деловых организаций.

Проделанная нами эмпирическая работа ясно показала, что суду нелегко обеспечивать выполнение контрактов между теневиками либо из-за отсутствия документов -- контракты заключаются в основном устно, либо из-за простой невозможности сторон обратиться в суд, поскольку они связаны относительной внезаконностью своей деятельности. Поэтому внелегалам приходится самим заботиться о сокращении ущерба, возможного при отказе одной из сторон выполнять контракт. QHH должны либо отказаться от расширения дела сверх его нынешних масштабов, либо найти альтернативу законному принуждению, которая бы столь же эффективно обеспечивала выполнение контрактов.

Контракты, выполнение которых может быть обеспечено силой закона, придают достоверность обязательствам участников и порой оговаривают наказания за нарушение условий. Сам факт, что неисполнение контракта может повлечь применение санкций, побуждает стороны брать разумные, выполнимые обязательства и мешает давать нереалистические обещания, имеющие целью подтолкнуть другую сторону к заключению соглашения. Правовая система, дающая всем гражданам немедленный доступ к дееспособной системе правосудия, есть надежное и проверенное средство облегчения трансакций.

Другим преимуществом имеющих законную силу контрактов является то, что они позволяют сторонам войти в выгодные долгосрочные отношения. Например, если предприниматель имеет договор, что клиент приобретет данное количество товаров за некоторый период времени, то он сможет вложить средства в машины и оборудование, необходимые для производства, и в то же время оплачивать долги, возникшие из-за покупки этого оборудования.

С другой стороны, теневик, вкладывающий средства в технику, рискует куда больше -- как потому, что его могут обнаружить, так и потому, что контракт не имеет законной силы. При большом риске того, что клиент не выполнит обязательства, теневик может отказаться от вложения средств в оборудование, что принесет ущерб как делу, так и обществу в целом. Со своей стороны, клиент также не может быть уверен, что теневик будет держаться договорной цены. Если у покупателя нет другого источника поставок, теневик может поднять отпускные цены прямо в день отгрузки. Опасаясь такой Ситуации, покупатель идет на риск и заключает соглашение только если выгода очень велика. Все эти ограничения настолько увеличивают издержки заключения сделок, что некоторые из них так никогда и не осуществляются.

Выяснилось также, что издержки, связанные с невозможностью легально заключить обязывающие контракты, увеличиваются* с ростом оборота. Например, владелец, нуждающийся в капитале для приобретения дополнительной техники, должен представить определенные гарантии кредиторам. Поскольку крайне маловероятно, что у теневика окажутся все нужные документы, кредиторы не смогут быть уверены, что знают все нужное о долгах и обязательствах заемщика. Они устанавливают более высокий, чем для легально действующего предпринимателя, процент по ссуде, поскольку это самый простой путь покрытия риска, состоящего в отсутствии правовых гарантий. Внелегальный статус, следовательно, фактически во всех случаях препятствует получению экономии за счет расширения масштабов производства.

В предыдущих главах мы показали, что внелегалы сумели создать систему норм для регулирования своей деятельности. Хотя эти изобретательность и вызвала энтузиазм некоторых ученых, заменители закона работают не столь эффективно, как правовая система. Проведенные опросы позволили нам выявить альтернативные методы повышения надежности контрактов. Один из них заключается в инвестировании времени, сил и денег в развитие устойчивых дружеских взаимоотношений. Теневик, обязавшийся стать постоянным закупщиком, надеется побудить поставщика делать поставки своевременно. Это идет на пользу обеим сторонам, поскольку покупатель, как и поставщик, заинтересован в том, чтобы уважать обязательства. Для наказания партнеров можно сообщить об их недобросовестности третьим сторонам и испортить репутацию. В этом нет ничего нового: даже в легальном секторе угроза огласки эффективна, особенно в относительно небольшом кругу, где все друг друга знают.

Возможности таких методов воздействия довольно узки. Требуется много времени и сил, чтобы создать репутацию и определенные отношения, а последние ограничены теми, кто стремится к заключению контракта. Люди, лишь недавно обосновавшиеся на рынке, не пользуются доверием поставщиков или покупателей, поскольку они не имеют устоявшейся репутации. Мы обнаружили, что поставщики часто не поставляют новичкам товары должного качества или поставляют их не в срок, поскольку оказывают предпочтение давним клиентам. Лишь когда новички осуществят достаточно много сделок, возможность долгосрочных отношений станет действенным стимулом. При первых сделках внелегалы несут большие издержки, поскольку отсутствие репутации делает их контракты менее привлекательными, проценты и цены -- более высокими.

Мы убеждались, что даже если новичок и приобретал репутацию, другая сторона по трудно предсказуемым соображениям могла не выполнить контракт. Поскольку каждый озабочен возможностью такого риска, теневые дельцы стремятся к большему разнообразию поставщиков и покупателей, чем легально действующие дельцы. Вместо того чтобы купить тысячу застежек у одного поставщика, теневой портной купит по 200 штук у 5 разных. Поэтому объем производства у этих поставщиков недостаточен, чтобы быть экономичным, и это повышает цену за единицу продукции и снижает возможность найма рабочих.

Даже после установления хороших взаимоотношений одна из сторон может потерять доверие к другой. Весьма возможно, что еще до полного разрыва отношений одна из сторон проявит вероломство. Если поставщик застежек уверен, что портной не повторит заказ, он может принять решение не отгружать последнюю оплаченную партию. Портной, со своей стороны, способен не оплатить последнюю партию, поскольку не считает нужным поддерживать отношения далее. Если обе стороны осознают, что нарушение контракта не повлечет наказания, ситуация может сильно ухудшиться. Опасения способны погубить коммерческие отношения в зародыше и лишить обе стороны тех выгод, какие они могли бы иметь, будь у них возможность подписать легальный контракт.

Другой способ контроля за точностью исполнения контракта заключается в тщательном и длительном наблюдении за другой стороной. В нашем примере портной может проверить каждую из заказанных застежек. Эта процедура вполне оправдана в контексте теневого бизнеса, но представляет собой недешевый способ достижения того, что в легальном секторе обеспечивается предоставлением гарантии качества. В отсутствие гарантии теневик должен быть постоянно бдителен к качеству товаров. Это ведет к растрате ресурсов.

Надежность контрактов повышает ведение дел лишь с родственниками или земляками. Теневики, пострадавшие от недобросовестности партнеров, обращаются к своим семьям, родственникам или друзьям в надежде, что групповое давление принудит виновного компенсировать нанесенный ущерб. Подобным же образом человек, впервые приехавший в город, вскоре начинает понимать, что никто кроме родственников или земляков не намерен входить с ним в отношения. Из наших опросов следует, что лучше всего идут дела у тех мигрантов, кто нашел влиятельных родственников в Лиме.

Мы отметили также широко распространенную тенденцию "вводить" друзей в семью, чтобы сделать взаимоотношения более надежными. Старший по возрасту, с которым сложились близкие и почтительные отношения, часто именуется "дядей", а близкий друг-ровесник -- "кузеном". Требуется достаточно времени и ресурсов, чтобы создать и поддерживать широкую сеть друзей, "дядюшек" и "кузенов", и это сдерживает развитие широкого эффективного рынка. В результате рынки производства, труда и капитала замыкаются на обслуживании небольшие групп людей, получивших рекомендацию, вместо того, чтобы оставаться открытыми и способствовать концентрации и специализации производства. Так сокращается возможность покупателей сопоставлять цены и качество товара многих поставщиков, и снижаются стимулы производить более эффективно, расширять рынки.

Надежность внелегальных контрактов можно повысить, привлекая коллективные органы, например комитет жителей квартала, ассоциацию уличных торговцев или комитет водителей микроавтобусов, -- как гаранта добросовестности партнеров. Такие группы берут на себя функции правовых институтов и органов государственной власти -- гарантировать, что соглашения будут исполняться, как условлено. Однако принудительные возможности таких организаций всегда ниже, чем у хорошей судебной системы. Дорого и трудно создавать механизмы, параллельные судебным органам, которые позволяли бы обществу рассматривать и определять достоверность жалобы. Более того, такие частные трибуналы не могут принудить к даче показаний свидетелей из других групп, а поэтому им трудно устанавливать факты, разрешать споры или улаживать проблемы, если это касается людей из разных групп. Подобные организации должны также принимать на себя расходы по разработке собственных правил и доведению их до сведения членов общества.

Недостатки внелегальных систем не означают, что репутация не является важным мотивом исполнения контракта даже в легальном секторе. Законопослушные люди предпочитают иметь дело или предоставлять кредит тем, кого они хорошо знают, а покупатели в легальном секторе исследуют и контролируют качество приобретаемого. Разница между легальным и теневым секторами лишь в одном: репутация важнее и договорная неопределенность выше в тех случаях, когда ограничен доступ к эффективному судебному разбирательству.

Последним средством обеспечения надежности контрактов в мире теневого бизнеса является угроза и в редких случаях насилие. Если мы предположим, что наш портной совсем недавно открыл дело и просто не в состоянии испортить репутацию хорошо известного поставщика застежек, нарушившего контракт, ему остается только нанять убийц, чтобы изувечить виновного. На теневом рынке с большой текучестью продавцов и покупателей, имеется достаточно широкий спрос на насилие против нарушителей контрактов. Насилие используется в нескольких целях. Вместо того чтобы нанимать банду, которая будет гарантировать исполнение контрактов, что уже не очень-то желательно, теневики часто платят им за собственную охрану. Поскольку никак нельзя предотвратить использование насилия против тех, кто действует в рамках закона, возникают дополнительные издержки для общества в целом.

Природа черного рынка мешает извлекать пользу из законного партнерства. Теневикам недоступно важнейшее средство объединения ресурсов и накопления богатства. Именно эти две функции делают законно созданные деловые организации, компании с ограниченной ответственностью или кооперативы столь важными экономически.

Экономическая ценность создается в производстве. Обувщик, например, берет свой труд (рабочие часы), деньги (финансовый капитал), инструменты и кожу (физический капитал) и преобразует их в обувь. Один работник может произвести сравнительно немного, вот почему так важен принцип разделения труда. Несколько работников, суммируя усилия, становятся более эффективными, чем если бы работали порознь. Значит, ключ к созданию ценности в объединении труда, капитала и идей на эффективной и долгосрочной основе. Приведем пример, иллюстрирующий важность этого процесса.

Работник, продающий свой труд нанимателю на длительный срок, будет, естественно, совершенствоваться в своей рабочей специальности. Однако с течением времени возникнет риск, что его навыки потеряют ценность для других работодателей, и поэтому он начнет требовать определенных гарантий занятости. Работодатель, вложивший средства в обучение работника, может согласиться на долгосрочный трудовой контракт, чтобы обезопасить вложения в его мастерство.

Ситуация усложняется с появлением финансового капитала, поскольку краткосрочная ссуда, может быть недельная, не дает времени обдумать идею, внедрить ее и извлечь из этого пользу. К тому же финансирование бизнеса порой требует наличия десятков или сотен инвесторов, каждый из которых осознает, что заемщик может оказаться неплатежеспособным, и ни один из которых не контролирует его непосредственно. Вот почему существуют деловые организации. Такие организации позволят определить долгосрочные обязательства и трансакции между работниками, клиентами, кредиторами, поставщиками и инвесторами в терминах соглашений, о партнерстве, которые реализуются через таких ответственных исполнителей, как менеджеры и директора предприятий.

Деловые организации представляют собой комбинацию стандартных контрактов, доступных благодаря существованию правовых установлении и создающих возможности для более эффективного ведения дел. Мы могли бы сказать, что эти организации подобны одежде массового пошива, сшитой так, как хотели бы заинтересованные стороны, если бы у них было время и воображение шить по мерке. Не имея законной основы, невозможно установить права и обязанности многочисленных сторон, сделать реальным объединение исходных ресурсов на производительной и долгосрочной основе.

Трудность доступа к законным средствам объединения ресурсов и распределения рисков, разделения ответственности и осуществления долгосрочной экономической деятельности представляет собой громадный тормоз для теневой экономики, поскольку обрекает ее на крайне низкий уровень производства, сокращает ассортимент производимых товаров и препятствует внедрению многочисленных технических новшеств. Теневики не могут объединить собственность нескольких человек, совместно ею управлять и гарантировать, что дело не пострадает от смерти или ухода одного из членов группы или менеджера. Вряд ли удивительно, что Институт не смог найти хотя бы одно крупное теневое предприятие, имеющее достаточный капитал и современную технологию.

К преимуществам деловых организаций относятся ограниченная ответственность, владение акциями и участие в капитале. Рассмотрим вкратце, что означает для теневиков недоступность этих инструментов.

С помощью соглашений о партнерстве можно ограничить риск коммерческого участия определенной величиной капитала. А теневики не способны ограничивать риск, создавая отличные от самих себя юридические лица, а поэтому не способны ограничить и свои обязательства величиной участия во владении делом. Если предприятие терпит неудачу, их личные средства оказываются незащищенными.

Предприниматели, действующие в рамках закона, более свободно распоряжаются ресурсами, выделяют определенные сферы деятельности и распределяют свои интересы между различными предприятиями так, чтобы возможный крах одного не затронул другие. Кроме того, принцип ограниченной ответственности облегчает ведение дел с торговыми, финансовыми или промышленными партнерами, поскольку становится реальным определить сферу бизнеса и пределы гарантий без изучения всех связей владельца. Другим сторонам достаточно просто проверить книги и счета предприятия, с которыми они имеют дело.

Финансисты, вообще говоря, крайне неохотно имеют дело с теневиками и дают кредиты лишь под очень большие проценты и в редких случаях. Ведь они здесь не могут ограничить свое участие рамками легально установленных финансовых отношений, что позволило бы избежать отслеживания всех возможных активов и обязательств теневиков, испрашивающих кредит.

Теневикам недоступна также система акций. Поскольку у них нет акций, они не могут передать собственность просто путем продажи документов, представляющих капитал. Они не имеют возможности использовать эту систему и для распределения риска, между несколькими партнерами. Недоступны теневикам и права, связанные с владением акциями. Нет акций, которые могли бы быть заложены как обеспечение личных кредитов; нет акций, которые могли бы быть заложены в форме узуфрукта, чтобы третья сторона извлекала выгоду, в то время как владелец сохраняет свое владение; нет акций, с помощью которых младшие партнеры сумели бы защитить себя, нет способов обжаловать в суде административные решения, ущемляющие индивидуальные интересы.

Для теневиков не существует способа увеличить капитал путем привлечения новых партнеров, поскольку нет доступа к абстрактному механизму акций, которые позволяют совместно владеть производством. Не имея доступа к акционерному капиталу, они не могут купить часть предприятия, но только -- машины или оборудование.

Точно также теневики не могут конвертировать свои обязательства в акции, а значит и преодолевать временные трудности, отдавая часть ради сохранения целого. То есть у них нет возможности, которую закон предоставляет легально действующим предпринимателям.

И, наконец, теневикам очень сложно застраховать свое дело для снижения риска. Можно застраховать себя, но не свое дело, поскольку при этом нужно быть законно зарегистрированным, предоставить официальную отчетность, дать сведения о величине основных фондов. Страховые компании выдвигают еще и так называемые "этические" требования, в соответствии с которыми держатель полиса должен уважать действующие законы. Когда терпит аварию автобус, сгорает подпольная фабрика и рушится дом, -- потери не восполнимы. Если бы теневики имели страховые гарантии и могли распределять риск между многими участниками, они расширяли бы свою деятельность.

Короче говоря, если бы теневикам были доступны эти возможности, они могли бы расширять свое дело, в том числе с помощью кредита. У частных инвесторов имелось бы, следовательно, больше возможностей для инвестирования, для умножения и диверсификации доходов. Однако все это нельзя эффективно использовать в такой стране, как Перу, вследствие скованности рынков капитала, ущербности правовой системы и многих других институционных изъянов. Даже крупные компании не пользуются в Перу всеми этими возможностями в полном объеме.

Чем приходится платить за неэффективность внеконтрактного права

Неэффективность внеконтрактного права создает третий вид издержек, имеющих реальной причиной отсутствие благоприятных законов. Эта разновидность права охватывает ущерб, не предусмотренный контрактами, и, таким образом, защищает интересы всех.

Теневой сектор влияет на общество в целом, притом что административный аппарат, регулирующий эту деятельность, просто-напросто отсутствует. Другими словами, эта деятельность создает издержки для всего общества.

Рассмотрим транспорт. Как мы показали в главе, посвященной внелегальному транспорту, осторожность управления автобусами влияет на состояние безопасности или благополучие множества людей. Теоретически водители могли бы договориться друг с другом и с пешеходами о соблюдении осторожности и предотвращении аварий. Это соглашение было бы в общих интересах. На практике, однако, так не получается: всего лишь на 3-километровом маршруте водитель должен бы договориться с более чем сотней других водителей и в зависимости от района более чем с тысячей пешеходов, а кроме того, нужно быть уверенным, что на маршруте встретятся именно эти, а не другие люди. Власти должны сначала установить правила игры (машины движутся по правой стороне улицы, пешеходы -- по тротуарам, пересекают улицы только на переходах, и пр.).

Традиционно сокращение риска ущерба или повреждения в результате индивидуальной деятельности является функцией государства. Есть и частные решения, например, страховка. Можно объединить оба решения: закон способен потребовать приобретение страховых полисов, чтобы компенсировать последствия аварий. Принудительное страхование автобусов может покрыть риски пассажиров, пешеходов и водителей других машин. Наличие страховки обеспечивает остальным компенсацию в случае неосторожности или небрежности водителя. Кроме того, страховая компания автоматически давит на водителей, увеличивая размер страховых платежей для тех, кто допускает много происшествий или ведет себя явно безответственно, а в крайних случаях прекращает действие полиса.

О важности внеконтрактного права свидетельствует также различие между внелегальным строительством жилья и внелегальной перевозкой пассажиров. Мы видели, что в обоих случаях поведение внелегалов свидетельствует об их энергии, инициативе и организационных талантах, т.е. о наличии качеств, ваянных для делового успеха. Оба вида деятельности начинаются с захватов, на которые толкает осознание возможностей и желание насытить расширяющийся рынок. Но жители Лимы воспринимают внелегальный транспорт как большую угрозу, чем внелегальное жилищное строительство, поскольку внелегальный транспорт намного опасней.

Жители внелегальных поселений сами строят свои дома, и они же в наибольшей степени могут пострадать от неудачного разворота событий. Всякий источник угрозы может быть сразу выявлен и устранен. Социологи сказали бы, что жители внелегальных поселений способны "локализовать" последствия своих действий.

Напротив, водители автобусов являются лишь одной из многих групп, интересы которой затрагивает городской транспорт, ими же и созданный. Пассажиры автобусов, также как пешеходы или пассажиры других машин, заинтересованы в том, чтобы система работала правильным образом. Поскольку они не принадлежат к организациям водителей и слишком разнородны, чтобы создать собственные организации самозащиты, единственным средством их защиты может быть закон. Когда же его нет, все, что мы получаем, это микроавтобусные перевозки, которые хороши и эффективны в смысле стоимости проезда, но чудовищно безответственны по отношению к правам других. Водители не имеют способа локализовать свои проблемы, как это делают жители внелегальных поселений, следовательно, интересы других должна представлять система внеконтрактного права. Но ее нет.

Когда нет внеконтрактного права, охватывающего теневую деятельность, или же такое право неадекватно и применяется недолжным образом, теневая экономическая деятельность может стать очень накладной для общества. Это снижает ценность ее социального вклада и увеличивает ненадежность. Как мы видели в главе, посвященной транспорту, высокий показатель смертности и увечий, а также серьезные недостатки в обеспечении безопасности, -- а подобные проблемы существуют и в других секторах теневой экономики -- не оставляют и сомнения в том, что закон неэффективен. Вдобавок, в подобной ситуации нарушение закона становится настолько распространенным, что даже деятели легального сектора начинают следовать этому примеру, в результате чего уровень безопасности резко падает, причиняя ущерб всему обществу.

Последствия издержек от законопослушности и деятельности вне рамок закона для всего народного хозяйства

Отталкиваясь от представления, что как легальная, так и теневая деятельность порождают свои издержки, мы обнаружили, что раскол хозяйства на эти два сектора оказывает негативное воздействие на экономику в целом, выражающееся в снижении производительности, сокращении инвестиций, неэффективности налоговой системы, удорожании коммунальных услуг, замедлении технического прогресса и многочисленных трудностях в формулировании макроэкономической политики.

Снижение производительности

Как мы выяснили при обсуждении легального сектора, чрезмерное правительственное вмешательство приводит к растрате ресурсов. Предпринимателям приходится затрачивать массу времени на выполнение множества правительственных предписаний, а многочисленные ограничения снижают гибкость решений и ведут к неэффективному использованию ресурсов. Производительность падает.

Сложно ее поддерживать, когда правительственные ограничения препятствуют объединению ресурсов, когда налоги и тарифы искажают цены материалов и продуктов, а контроль цен разрушает стимулы к производству. То же справедливо и в случае, когда бюрократизм, включающий требования к официальной отчетности и другие процедурные правила, увеличивает затраты, а законы о труде делают мобильность рабочей силы фактически невозможной и наем нового персонала -- чрезмерно дорогим.

Мы знаем, что когда теневикам удается избежать налагаемых правилами помех, они используют ресурсы более эффективно, чем легальные бизнесмены. Мы знаем также, что издержки внелегального статуса, включая затрудненность доступа к кредиту и недоступность правовых инструментов, в целом ведут к падению производительности. Тот факт, что теневое производство скорее трудоемкое, чем капиталоемкое, сам по себе определяет низкую производительность. По нашим наблюдениям производительность теневиков составляет в среднем лишь треть производительности в легальном секторе.

Кроме того, когда трудовое и социальное регулирование ведут к росту издержек на труд, легальные компании в ответ сокращают найм труда и увеличивают расходы на капитал. Другими словами, отношение "труд/капитал" у них ниже. Это означает, что легальный сектор не использует важнейший производительный ресурс страны -- ее рабочую силу, и страна предлагает своим гражданам меньше возможностей занятости.

В теневом секторе, с другой стороны, отношение "труд/капитал" чрезмерно велико. Теневики слишком интенсивно используют труд, легальный бизнес -- капитал. Это ведет к непроизводительной и неэффективной специализации, поскольку производительность оптимальна лишь когда решения стремятся к наилучшему соотношению труда и капитала.

Сокращение инвестиций

Известно, что теневая экономика двояким путем ведет к сокращению совокупных инвестиций. Во-первых, теневые предприятия используют трудоемкие технологии, значительно сокращающие потребность в инвестициях по мере того, как экономика заходит все дальше в тень. Во-вторых, ввиду сложностей, с которыми сталкиваются теневики при реализации контрактов, и высоких процентов, требуемых финансистами от теневых инвесторов, долгосрочные инвестиций в производство скудны. Издержки легального статуса также ведут к сокращению инвестиций. Изучая трудности, сопутствующие легальному и теневому секторам хозяйства при стремлении к оптимальному масштабу производства, мы пришли к выводу, что уровень инвестиций в Перу ниже, чем мог бы быть, если бы правовая система функционировала эффективно.

Неэффективность налоговой системы

Основная тяжесть налогов ложится на относительно небольшую группу людей, все еще работающих легально, а государство транжирит громадные ресурсы на обнаружение неплательщиков, и при этом возникают нежелательные перекосы в экономике в целом.

Относительно крупные предприятия, вынужденные вследствие своих размеров действовать легально, платят больше налогов, чем если бы теневого сектора не существовало -- ведь налог так обременителен из-за узкой налоговой базы. Это отпугивает многие компании от расширения производства. В Перу слабо развиты отрасли промышленности, в которых крупномасштабность есть непременное условие выживания и которые поэтому обречены на легальность. Уклонение от налогов приобрело такой масштаб, что государство вынуждено тратить большие деньги на выявление неплательщиков, которые, в свою очередь, расходуют средства на то, чтобы избежать обнаружения.

Прервемся на миг и рассмотрим нежелательные искажения в налоговой системе и экономике в целом. Известный экономический закон гласит, что любой не нейтральный налог в известной степени неэффективен. Налог на зарплату, например, может заставить людей работать меньше. Налог на собственность снижает стремление приобретать собственность, вынуждая некоторых бизнесменов использовать меньше земли и меньше строить. Налоги искажают экономический выбор, вот почему одной из целей налоговой системы должна быть минимизация этих извращений при особом внимании к издержкам на сбор налогов.

Единственный способ достичь этого -- поддерживать низкие ставки налогов. Например, 90%-й налог на прибыли или заработки заставляет людей, которые могли бы вложить средства в какую-либо производительную деятельность, не делать этого. С другой стороны, 10%-й налог мог бы заметно уменьшить искажения.

В Перу, где правительство так предано идее удовлетворять нужды людей с помощью прямого вмешательства в хозяйство и где легальный сектор, с которого можно брать налоги, так мал -- налоговые ставки растут. В результате легальная деятельность становится все менее привлекательной, а теневой сектор -- растет. А поскольку правительство упорствует в стремлении получать больше доходов, оно увеличивает налоги на легально действующие предприятия и создает тем самым порочный круг: рост теневого сектора, сокращение легального, сохранение уровня общественных расходов, необходимость увеличивать налоги на легальную деятельность, растущая привлекательность теневого сектора, и т.д.

Удорожание коммунальных услуг

Все вышесказанное верно и в отношении цены на коммунальные услуги. По существующим оценкам, почти половина потребляемых в Лиме воды и электричества расходится бесплатно. Возможны, конечно, и утечки того и другого, но большую часть потерь следует отнести за счет внелегалов, крадущих воду и электричество. Большинство внелегалов не платят за эти услуги, и в итоге для законопослушных плата растет.

С другой стороны, основную часть легального сектора составляют предприятия, которые просто слишком велики или слишком известны, чтобы скрываться в тени. Обремененные громадными правительственными требованиями, эти предприятия требуют взамен все больше привилегий. Их низкая эффективность и нужда в привилегиях есть следствия описанного выше порочного круга. Это можно наблюдать даже на примере легальных экспортных фирм, которые облагаются весьма высокими налогами. Невыгодность их положения может быть поправлена лишь в случае, если правительство Перу компенсирует в форме субсидий или льготного кредита ту избыточную часть налогов, которые ложатся на них из-за массивности теневого сектора. (Ситуацию еще усложняет тот факт, что эти привилегии нарушают международные соглашения по тарифам и торговле, запрещающие субсидирование экспорта и оправдывающие ответные действия стран-импортеров в форме антидемпинговых законов или компенсационных пошлин.) Чистый итог сводится к росту налогов на неэкспортные отрасли легального сектора, которые, в результате, просто исчезают.

Искажение продолжает нарастать. С ростом налогов неэффективность налоговой системы обнажается. Налог на занятость препятствует найму рабочих, налог на добавленную стоимость снижает инвестиции в предприятия легального сектора в целом и т. д., и т. п. По нашим расчетам, если этот порочный круг и прочие условия останутся неизменными, то к 2000 г. теневое производство достигнет 61,3% валового внутреннего продукта.

Скованность технического прогресса

По ряду причин существование теневого сектора подрывает технический прогресс. Главные причины -- малые размеры теневых предприятий, низкий уровень кооперации производства, невозможность защиты технических инноваций.

Мы видели, что опасение быть обнаруженными, отсутствие прав собственности, ненадежность контрактов обусловливают малые размеры теневых предприятий. Хотя экономисты расходятся в оценках размеров, при которых предприятия способны осуществлять инновации, нет сомнений, что относительно восприимчивые к техническим новшествам предприятия должны быть заметно крупнее, чем это возможно в теневом секторе. Мы знаем также, что типичнейшим результатом инноваций является увеличение объема продаж. Но для предприятия, вынужденного прятаться, нет смысла делаться больше -- его найдут.

Поскольку внедрение технических новшеств полезно для общества в целом, потери, порождаемые относительной редкостью инноваций, ложатся не только на теневые предприятия, но на страну в целом. Ведь она могла бы извлекать выгоды из технического прогресса.

Трудности формулирования макроэкономической политики

Макроэкономические решения правительства, -- например, относительно размеров бюджетного дефицита или темпов денежной эмиссии, -- в значительной степени зависят от оценки эффективности экономики. Существование теневого сектора крайне затрудняет получение точной информации о состоянии национальной экономики и вносит элемент чрезмерной спекулятивности в процесс принятия политических решений.

Если бы доля теневого сектора относительно всей экономики была постоянной, величина возможной ошибки оказалась бы не столь значительной. Однако теневая деятельность, по меньшей мере в некоторых областях, развивается значительно быстрее, чем легальная, что занижает показатели роста. Институт обнаружил, что в 1985 г. Перу был на 28,7% богаче, чем свидетельствовала национальная статистика. Это явление того же сорта, что и переоценка неполной занятости, безработицы и инфляции, поскольку некоторые рабочие места не регистрируются, а относительно низкие цены теневых сделок не принимаются в расчет.

Хотя разработчики макроэкономической политики заведомо осведомлены об этом явлении, масштабы и рост теневого сектора затрудняют достаточно точную оценку уровня экономической деятельности и решительно усиливают неопределенность при выборе макроэкономической политики.

Правовая система предопределяет развитие

Итак, мы видим, что перуанцы вынуждены принимать на себя крайне высокие издержки, если они намерены действовать легально, а если они на это не способны, им приходится выходить за границы системы. Следовательно, они не могут пользоваться преимуществами разумных законов страны, то есть инструментами, предлагаемыми законом для повышения эффективности экономической и социальной деятельности: правом собственности, контрактным и внеконтрактным правом.

Предлагаемые законом инструменты развития

Значение права собственности подчеркивалось многими экономистами, которые полагали, что взрыв технологических новшеств на Западе и громадные инвестиции, сделавшие его возможным, начались лишь в конце XVIII в., когда права собственности были усовершенствованы и получили автономность от политики. Дуглас Норт, например, представил многочисленные свидетельства того, что главные изобретения в Европе появились лишь когда для защиты прав интеллектуальной собственности была создана система патентов.

Важность патентной системы в том, что за исключением совершенно случайных открытий большинство изобретений требуют дорогостоящих исследований и хорошего образования, иными словами, расходов, на которые можно пойти, если уверен, что они позднее окупятся. До начала промышленной революции эти затраты были больше, чем получаемые позднее выгоды. И только когда появился остроумнейший инструмент закона -- исключительное патентное право, возникла и законная основа для определения прав интеллектуальной собственности. Патентное право не только облегчило проведение исследований, нацеленных на инновации, но к тому же создало мощный стимул для увеличения инвестиций в образование, исследования и поиск новых решений технологических проблем.

Вопреки широко распространенному в Латинской Америке мнению, экономическое значение прав собственности не в том, что они приносят пользу исключительно владельцам, а в том, что они стимулируют собственников увеличивать ценность своих ресурсов путем инвестирования, инноваций или соединения их с ресурсами других собственников -- для процветания и прогресса общества в целом.

Эту идею иллюстрирует хорошо известный пример богатого рыбой озера. Пока озеро ничейное, оно ценится только как место ловли, но не место разведения рыбы. Рыбакам нет никакого смысла ограничивать улов, пока они не удостоверятся, что кроме них никто этой рыбы не выловит и поэтому, в расчете на долгосрочную перспективу, поскольку рыба размножается, выгодней ограничивать сегодняшний улов. Наиболее вероятное будущее для бесхозного озера -- исчезновение рыбных запасов. С другой стороны, если озеро кому-то принадлежит, этот кто-то будет заботиться о разведении рыбы. Соображения личной выгоды заставят владельца ограничить улов и максимально повысить ценность запасов рыбы. Потенциальная коммерческая выгода есть главная движущая сила инвестиций и попыток прогнозирования экономических тенденций, которые влияют на относительную ценность ресурсов. Естественно, общество в целом также заинтересовано в том, чтобы процесс прогнозирования и инвестирования велся разумно и завтра не случилось нехватки рыбы.

Этот пример, при прочих равных, применим к любым видам ресурсов, для которых не определены права собственности, например, к пустующей государственной земле в пригородах, которая может быть использована как для социальных (жилищное строительство), так и для хозяйственных нужд (мастерские, фабрики, склады). Захваты земли, улиц и дорог были в некотором смысле спонтанными методами создания законных прав собственности при отсутствии хорошего закона. Если бы внелегальная система не порождала этих прав, то у внелегалов не было бы стимулов разрабатывать ресурсы, придавать им экономическую и социальную ценность.

Прослеживая историю контрактов, Дуглас Норт и Роберт Пауль Томас отмечали в своей мастерски написанной книге, что промышленная революция в Европе стала возможна вследствие существенного повышения государствами надежности контрактов и сокращения частных издержек на их исполнение (Douglas С. North and Robert Paul Thomas, The Rise of the Western World, London: Cambridge University Press, 1973). Контрактная система не была создана государством. Просто с годами власти осознали, что обычная торговая практика частного сектора, в значительной степени внелегального, эффективна и хорошо налажена, и подкрепили эту практику силой закона, так что стало возможным обжаловать в суде любое нарушение условий контракта. Как мы увидим в конце этой книги, данная процедура весьма эффективна: вместо того, чтобы загонять реальность в желаемую форму, государство узаконило практику, подтвердившую свою надежность. Эта надежность отчасти являлась результатом усилий нотариусов, специализировавшихся на должном оформлении и регистрации контрактов и посредничестве в торговых спорах, и гарантировавших тем самым, что соглашения между производителями и торговцами будут исполняться более надежно. Установленные ими правила и модели взаимоотношений, позволявшие адаптировать контракты к конкретным условиям почти любых сделок, облегчали ведение переговоров.

Благодаря всему этому сегодня, когда легальным предпринимателям, и прежде всего в развитых странах Запада, нет необходимости скрывать свою деятельность от властей, уверенность, создаваемая возможностью добиваться исполнения контракта через суд, повышает готовность людей к риску. А контракты стали обязательным условием долгосрочных инвестиций. Инновации -- самое рискованное вложение средств, и если правительство не может дать своим гражданам надежных прав собственности и эффективных средств для их организации и передачи, а именно контрактов, -- оно, тем самым, лишает их одного из основных стимулов к модернизации и совершенствованию своей деятельности. Именно это и происходит в теневом секторе.

Рынки капитала в развитых странах не могли бы функционировать так эффективно, если бы государство не было готово требовать силой закона уважения к условиям кредита. Суды постепенно пришли к тому, что простые и переводные векселя и аккредитивы являются законными документами. Когда законодатели согласились, что такие инструменты могут выписываться на предъявителя, а не на конкретное лицо, они создали условия для ускорения финансовых операций. Кредиторы получили возможность передавать активы третьей стороне, и благодаря этому экономическим агентам был дан действенный механизм платежей и кредитования. Это сделало возможным охватывать одной сделкой сразу выдачу товара или ссуды, и позднее -- оплату товара или кредита. Поэтому с ростом правовой защищенности сделок росли объемы торговли, возможности финансирования производства и внедрения новой технологии и техники, новые люди получали доступ к производительной деятельности.

Другими словами, модернизация рыночной экономики, сопровождающаяся специализацией труда и производства и ведущая к усложнению трансакций, стала реальностью потому, что закон позволил сократить издержки трансакций. В эти издержки включается все то, что необходимо для их осуществления, а именно: издержки на проведение переговоров или исполнение контракта, на предоставление и передачу собственности, на передачу капитала, наем рабочей силы, распределение риска или страхование, но прежде всего сюда входят -- издержки доступа к легальной системе или издержки работы в теневом секторе. Судя по нашим данным, в Перу издержки осуществления сделок (как в легальном, так и в теневом секторе) абсурдно высоки, что ведет к громадному растранжириванию ресурсов, и покончить с этим может лишь правовая система, если она начнет эффективно снижать издержки.

Очевидно, что отсутствие надлежащим образом понятых и применяемых внеконтрактных законов в сочетании с неразвитостью прав собственности и ущербностью контрактного права являются, отчасти, причиной того, что за ущерб, причиняемый теневой деятельностью, несут ответственность не те, кому следовало бы, а третьи лица. Такое ненормальное положение, сокращающее социальную ценность этого вида деятельности, может быть исправлено, если будет создана внеконтрактная ответственность -- третий столп любой хорошей системы права.

Главное предназначение прав собственности, контрактов и внеконтрактной ответственности состоит в уменьшении неопределенности для тех, кто желает вложить свой труд или капитал в разработку существующих ресурсов. Трудно представить себе что-либо более сокращающее инвестиции, чем неопределенность. Ни один житель внелегального поселения не вложит значительных средств в свой дом, если не будет иметь гарантированного права собственности на него; ни один уличный торговец не пожелает благоустраивать участок улицы, на котором работает, если он опасается изгнания;

и ни один водитель автобуса не станет соблюдать общественный порядок на маршруте, если его права не признаны. Люди, которых мы опрашивали, высказывали постоянные опасения, что закон может стать основой насилия против них, и их деятельность будет внезапно прекращена.

Следует отметить, что законопослушные люди также несут издержки внелегальности, поскольку нельзя полностью полагаться на права собственности, договоренности и внеконтрактные гарантии, если государство может произвольно использовать правовую систему. Суть неопределенности, создаваемой отсутствием вспомогательных правовых инструментов станет более понятной, если соотнести ее с функцией страхования. Предположим, что автомобиль ценой в 10 тыс. долл. может быть угнан в течение года с вероятностью 1/1000. Теоретические годовые издержки угона составят 10 долл., или 1/1000 от 10 тыс. долл. Если владельца автомобиля не беспокоит риск, то не имеет значения, застрахован ли автомобиль за 10 долл. в год, или существует 1 шанс из 1000 потерять 10 тыс. долл. На самом деле, однако, мало кто безразличен к такому риску. Большинство людей, если у них есть средства, заплатят много больше 10 долл., лишь бы компенсировать возможные потери. Распространенность страхования показывает, что люди не терпят неопределенности и готовы платить высокую цену, чтобы ее избегать. Поскольку закон не предпринимает ничего, чтобы рассеять неопределенность, люди разочаровываются в надеждах добиться от него защиты и начинают искать другие пути уменьшения риска.

В легальном мире для сокращения риска распределяют акции и ответственность среди партнеров, диверсифицируют портфель участия, устанавливают точные пределы своей ответственности и покупают страховые полисы. Можно также уменьшать риск, покупая попустительство властей и услуги посредников, обеспечивающих административную защиту от непредвиденных обстоятельств. Вообще говоря, эти методы уменьшения неопределенности не доступны внелегалам, за исключением, пожалуй, небольшой диверсификации бизнеса и определенной возможности политических переговоров, завоеванной некоторыми профсоюзами. Теневики пытаются уменьшить риск иначе: давая взятки, сокращая до минимума инвестиции, вкладывая средства, по возможности, в движимое имущество, диверсифицируя и децентрализуя производства, выбирая в качестве торговых партнеров и служащих родственников, друзей или земляков. В частности, взятки, которые, по словам опрошенных нами неформалов поглощают от 10 до 15% их валового дохода, свидетельствуют о страхе, создаваемом неопределенностью.

Предоставление прав собственности и уверенности, что суд защитит их контракты, так же как повышение действенности решений о внеконтрактной ответственности могли бы снизить неопределенность и создать условия для систематического повышения ценности внелегальной экономической деятельности. Большая определенность повысила бы ценность как труда, так и капитала для всего общества. В любой стране неопределенность или правовая нестабильность сокращает объем долгосрочных инвестиций и вложений в заводы и оборудование. Люди меньше сберегают, а то немногое, что удалось сберечь, вкладывают в такие социально непроизводительные блага, как ювелирные изделия, золото или предметы роскоши. Вывоз капитала из стран, подобных Перу, есть лишь еще один результат стремления избежать неопределенности.

Разумеется, неопределенность полностью исключить нельзя. Но существуют совершенно ненужные виды неопределенности, например те, от которых страдают внелегалы, не имеющие доступа к вспомогательным правовым инструментам. Соответствующее изменение в требованиях закона, которое сделало бы эти инструменты общедоступными, могло бы немедленно снизить величину неопределенности.

Стимулы, специализация и взаимозависимость

Мы говорили о хороших и плохих законах. Хороший закон -- гарантирует и повышает эффективность экономики и общественной деятельности, им регулируемых, а плохой закон -- разрушает или полностью ликвидирует и то, и другое. Используя введенные нами понятия, можно сказать, что перуанские законы в большинстве своем плохи, поскольку их разработчики не принимали в расчет издержки применения и их удушающее воздействие на экономическую деятельность. Наиболее веское доказательство непригодности этих законов в том, что значительное большинство экономически активного населения выбрало теневой сектор, а меньшинство использует свой прогрессивный опыт и капитал за пределами страны. Другими словами, они решили действовать вне рамок плохих законов, влекущих за собой столь высокие затраты и столь сложные правила.

Чтобы закон был хорошим, недостаточно, чтобы он был нейтральным и не подталкивал людей к теневой деятельности. Он должен делать еще по меньшей мере две вещи: во-первых, стимулировать использование экономических и социальных возможностей, предоставляемых страной; во-вторых, облегчать специализацию и сотрудничество людей и ресурсов.

Покажем сначала, чем так важны стимулы. Как мы уже видели, городская экономика позволяет зарабатывать больше, но для этого необходимо повысить ценность осознаваемых возможностей. А ценность этих возможностей определяется правовой системой. Например, чтобы получить возможность легально использовать пустующие земли, нужно преодолеть канцелярские лабиринты. На экономическую ценность земли прямо влияют издержки на все эти бюрократические процедуры. Ценность дома определяется степенью уверенности, что ему не угрожают опасность захвата или вандализма, что его не обесценят более изощрённые формы агрессии, например, с помощью государственных ограничений на использование и передачу собственности. Другими словами, дом может стоять на земле, однако ее ценность и обустроенность будут тем ниже, чем труднее будет получить законные права на землю, необходимые гарантии безопасности владения, подтверждение права на владение, а также права на продажу или аренду.

Таким образом, действительная ценность экономических возможностей отличается от той, которую можно было бы реализовать безо всяких издержек. Скорее это расчетная ценность, с оценкой издержек на бюрократическую волокиту, на степень защищенности против захвата третьей стороной и на продажу. Чем дешевле организовать трансакцию и чем гарантированнее право получения доходов от инвестиций, тем выше реальная ценность экономической деятельности. Закон, успешно учитывающий эти элементы, побуждает людей находить и использовать существующие возможности, и систематически увеличивает ценность экономической деятельности.

Хороший закон должен также стимулировать специализацию и сотрудничество людей и ресурсов. В любом обществе некоторые люди лучше других приспособлены к выполнению определенных производственных задач. Подобным же образом определенные материальные ресурсы более продуктивны при одном использовании, и менее -- при другом. Экономическая мудрость гласит, что если вместо попыток удовлетворить свои нужды непосредственно члены общества специализируются на выполнении тех задач, которые более всего им удаются, и обмениваются между собой результатами труда, то каждый достигает более высокого уровня благосостояния. Специализация материальных ресурсов также увеличивает благосостояние, поскольку их социальная полезность делается наибольшей, когда они используются в целях, увеличивающих их ценность для всех, а не только для тех, кто ими владеет.

Чтобы стала возможной специализация людей и ресурсов, нужна уверенность в получении доходов от инвестирования в ресурсы. Это возможно лишь при уверенности каждого, что сделки выгодны, что полученное в обмен на труд или товары принесет больше пользы, чем можно было бы получить, трудясь в одиночку. Вот почему экономисты утверждают, что обмен ресурсами увеличивает их ценность и, следовательно, благосостояние всех.

Но такая специализация людей и ресурсов не может утвердиться, если люди изолированы и не доверяют друг другу. Изоляция и недоверие исключают специализацию, поскольку, по определению, специализированные работники нуждаются друг в друге для обеспечения своих потребностей. Необходимо также, чтобы производители доверяли системе обмена. Это означает, что организация системы обмена должна обеспечивать безопасность каждому. И только закон и защищающие его институты могут быть источниками такого доверия.

Защищая права собственности, укрепляя достоверность контрактов, позволяющих организовывать и. передавать эти права, и определяя ответственность для ситуаций, не охватываемых контрактом, закон делает возможной специализацию. Эти три элементы необходимы, если общество заинтересовано в наилучшем использовании инициативы и труда граждан, а также своих материальных ресурсов. В основе высказанной точки зрения лежит представление, что хорошие законы значительно облегчают специализацию и обмен, позволяя использовать людские и материальные ресурсы наилучшим возможным способом. Соответствующая система прав собственности, контрактов и внеконтрактной ответственности порождает свободные от бюрократического контроля эффективные методы использования ресурсов. В контексте таких законов у граждан будет достаточно стимулов, чтобы созидать -- через многообразие усилий и трансакций -- экономическую систему, которая будет исключительно отзывчива к возможностям развития.

Это основополагающее утверждение, поскольку традиционные академические мыслители все еще верят, что пружинами развития являются чисто экономические достижения -- технический прогресс, накопление сбережений, инвестиции в человеческий капитал, снижение транспортных расходов, экономия на увеличении масштабов производства, которые на самом деле имеют вторичное значение. Ни одна из упомянутых причин не объясняет, почему в некоторых странах люди более склонны к внедрению новшеств, более экономны, работают с большей производительностью и готовы идти на больший экономический риск. Разве мы, жители слаборазвитых стран, генетически или культурно не способны экономить, внедрять новое, рисковать или управлять промышленностью? Или же эти "причины" вовсе не являются причинами, а представляют собой развитие как таковое? А может быть действенной причиной экономического развития является совокупность правовых и административных институтов, которые стимулируют технический прогресс, специализацию, торговлю и инвестиции? Свидетельства, собранные в данной книге, убеждают нас именно в последнем.

Из-за плохих законов труженики как легального, так и теневого секторов остаются лишь слабыми, взаимозависимыми специалистами, чьи возможности будут оставаться ограниченными до тех пор, пока государство не даст им стимулы, необходимые для прогресса, а именно -- хорошие законы.

Только ли закон все определяет?

Итак, мы проанализировали правовые аспекты проблем внелегальной деятельности. Теперь следует задаться вопросом: существуют ли другие аспекты данной проблемы?

Перуанцы, и в том числе внелегалы, обладают особыми предпочтениями, навыками, особенностями поведения, которые могут рассматриваться как социальные, культурные или этнические факторы, предопределяющие существование внелегальной деятельности. Они предпочитают определенные товары и услуги, что можно считать своего рода экономическими факторами. Все эти элементы в сочетании с правовой ситуацией влияют и даже определяют характеристики внелегальной экономической деятельности. Например, для человека из деревни приспособление к определенным требованиям права может оказаться более сложным и дорогостоящим, чем для того, кто привык к жизни в городском обществе. С другой стороны, человек, которому отвратительны социальные, этнические или культурные особенности внелегальной деятельности, будет предпринимать большие усилия, чтобы войти в легальную деятельность и остаться в ней, чем тот, кого этот стиль жизни привлекает или просто устраивает.

Проблема в том, чтобы определить, насколько велико воздействие этих факторов на поведение, являются ли они определяющими или вторичными. Возьмем в качестве примера захват пустующих государственных земель. Какое объяснение можем мы найти этому явлению, если смотреть на него с культурной или социальной точки зрения? Является ли это давнишней традицией, отражающей склонность перуанцев держаться вместе и захватывать чужую собственность? Разумеется, нет.

С правовой точки зрения объяснение чрезвычайно простое. Когда становится ясно, что необходимо 7 лет и несколько тысяч долларов, чтобы получить землю для строительства жилья, то большинство людей -- при любой профессиональной подготовке -- образовании и склонностях будут захватывать землю и приобретать ее внелегально. Если бы бюрократическая волокита сократилась, возможно и тогда нашлись бы люди, которые предпочли бы захватить землю, рискуя испытать все возможные неблагоприятные последствия такого поступка, но они оказались бы в меньшинстве.

Взглянем на проблему с другой стороны. Если культурные различия между легальными и теневыми предпринимателями действительно настолько велики, то, как мы объясним факт, что многие внелегалы готовы на что угодно, чтобы легализовать свою деятельность? И как объяснится занятость множества людей одновременно в легальном и теневом секторах? Изобретательность, производительность и остроумие, с которыми действуют неформалы в Перу, их стремление к законному признанию, существование внелегальной системы норм, а также объем их производства и потребления -- все это позволяет сделать вывод, что с экономической и социальной точек зрения теневики имеют много общего с теми, кто работает в легальном секторе. Хотя никто не отрицает относительной важности социальных, культурных и этнических факторов, мы не нашли ни одного свидетельства того, что именно в них причина такого большого объема теневой деятельности.

Правовая система представляется лучшим объяснением существования внелегальности. С этой точки зрения выбор между легальным и теневым статусом не является неизбежным продуктом каких-то национальных особенностей, а скорее результатом рациональной оценки относительных издержек и выгод от принадлежности к данной правовой системе.

Закон и национальное развитие

Представляется очевидным, что отставание таких неиндустриализованных стран, как Перу, лучше всего объясняется особенностями правовой системы. Иногда кажется, что эксперты в развитых странах бездумно уверены: в каждой стране наличествуют такие же правовые институты, как в их собственных. Но это заблуждение. Рассуждая о развитии страны, следует учитывать роль права. Мы не можем по-прежнему закрывать глаза на то, что не все принимаемые обществом решения определяются его культурными традициями или экономической системой.

Много ли инвестиций делали бы люди в США и Западной Европе, если бы там не было ясно определенных и гарантированных прав собственности, системы внеконтрактной гражданской ответственности и системы правосудия, защищающей их собственность? Много ли инноваций было бы сделано без патентов и платы за право пользования ими? Много ли долгосрочных проектов и стимулов для инвестирования удалось бы создать, если бы суд не обеспечивал исполнение контрактов? Пошел бы кто-нибудь на риск без системы ограниченной ответственности и страховых полисов? Какой капитал можно было бы накопить без юридических гарантий? Как много ресурсов можно было бы объединить без легально действующих деловых организаций? Как часто люди оказывались бы банкротами и начинали все сначала, если бы не имели возможности преобразовывать свои долги в акции? Как без института наследования могли бы десятилетиями сохраняться деловые и частные организации? Можно ли было провести индустриализацию, не имея доступа к экономии, образуемой расширением масштабов производства? Мы искренне убеждены, что развитие возможно лишь в том случае, если действенные правовые институты досягаемы для каждого гражданина. Эта вера укрепляется, когда мы вспоминаем, что, невзирая на жертвы и усилия внелегалов, теневой сектор характеризуется как раз отсутствием таких институтов.

Однако не следует все же недооценивать важность культурных традиций страны. Культура и идеология страны прежде всего сказывается в том, как перуанцы реализуют свои экономические возможности и какие блага и услуги они выбирают. В самом деле, культура Японии, при всех впечатляющих технических и экономических переменах в стране, продолжает оставаться узнаваемой. Как мы видели, традиционные обычаи перуанцев, их взгляд на репутацию, семейные связи, общественную собственность, а также их представление об иерархии и статусе весьма широко используются внелегалами в экономической деятельности. Нет никаких оснований для опасений, что после соответствующей реорганизации правовых институтов страны культурное наследие станет безжизненным. Это наследие будет всегда определять природу нашего развития и диапазон предоставляемых им творческих возможностей. Какие из этих возможностей реализуются и сколь много перуанцев сумеют воспользоваться их выгодами, будет зависеть прежде всего от правовых институтов страны.

Гораздо проще и дешевле объединить деятелей легального и теневого секторов, изменив законы, чем пытаться изменить самих людей. Чтобы убедить внелегалов в разумности действующих законов или в том, что их социальное положение повысится, если они смирятся с заимствованной в Испании меркантилистской системой, пришлось бы резко деформировать их культуру. Гораздо разумнее приспособить законы к действительности, чем пытаться влиять на взгляды каждого, поскольку закон есть наиболее полезный и покорный воле и разуму человека инструмент перемен.