Депутаты и правительство в России

Когда в 1989 году "Солидарность" одержала сокрушительную победу на выборах, Лех Валенса любил повторять, что не допустит создания новой монолитной номенклатуры взамен прежней коммунистической. Опыт показал, что сам страх такой новой номенклатуры напрасен, что единство так называемых "демократических блоков" в посткоммунистических странах иллюзорно.

В этом убедилась и Россия. Уже внутри лагеря победителей начались споры между парламентом и правительством, внутри самого правительства и в рядах самих депутатов-"демократов".

Это ободряет. Ведь объединял всех демократов фактор, по существу, негативный - борьба с тоталитаризмом. Роскошь расколов и споров уже сама по себе свидетельствует, что первая задача революции, - свержение старого закостенелого режима, - практически выполнена.

Мы можем отказаться от групповой этики, еще недавно заставляющей нас воздерживаться от критики тех противников правящего режима, которые случайно прорвались к микрофону или странице. Мы стояли, сцепившись руками, спиной к спине. Теперь можно повернуться и спокойно посмотреть друг на друга.

Пора начать новые споры. Мы спорили, надо или не надо уходить из той системы, в которой мы жили, и все, кто призывал уходить - назывались реформаторами. Мы все были реформаторы, нас объединяла исходная точка.

Теперь надо говорить не вообще о реформе, а о том, какую реформу вы предлагаете. Не о том, откуда ушли, а о том, куда надо прийти.

Эти новые споры начинаются в газетах, телестудиях, аудиториях. Где они должны завершиться? Я думаю - в кабинете премьер-министра. Его выбор, его назначение будет признаком того, что спор близок к разрешению.

Именно премьер-министр, как олицетворение правительства, станет символом того или иного решения нации. Такова логика революции, ее второго, созидательного этапа.

А у нас разворачиваются разговоры о засилье исполнительной власти над законодательной, о нарушении великого принципа разделения властей... Не замечают, что разделение властей есть лишь сложный механизм распределения, артикуляции единой государственной власти, выражающей единую волу нации и только для эффективности разбитой на независимые ветви.

В России же стоит проблема осознания самой этой единой воли нации и выражения ее в форме государственной власти.

Может ли депутатский корпус и механизм представительной демократии стать источником такой новой российской власти? Вопреки теоретическим построениям схоластов - нет.

Представительная демократия и парламентский механизм эффективны тогда, когда различные фракции этого общества, согласные в целом, в основах и принципах государства, но разделенные в частностях - выступают в виде партий на выборах. Вообще зрелость демократии, ее подлинность, а не декоративность, обычно легко измерить количеством депутатов парламента, избранных как представители общенациональных политических партий. В этом смысле российский парламент и вообще Советы всех уровней выглядят как анахронизм XVIII-XIX веков. Ведь все демократические депутаты избирались не по предпочтению платформ, не по принадлежности к авторитетной партии. Избиратель, наоборот, внимательно следил за беспартийностью, за не-партийностью кандидата - ведь партийными, обезличенными были только кандидаты КПСС. Зато после вычитания предпочтение давалось совершенно не по политическим соображениям - в расчет брались профессиональные заслуги, борьба "за правду", успехи в журналистике и т.д.

Примечательно, что во время выборов общей болезнью демократов стала невозможность, неспособность к коалиции и блокировке. Отчаянно конкурируя друг с другом, они показали, что могут объединиться против чего-то, но не за что-то.

Атмосфера ревности, недоверия сохранилась и в парламенте. Депутаты, не ощущая своей принадлежности к отчетливой идеологической волне, оформленной в партию и вынесшей их наверх, не ощущают и важнейшего для участников демократической игры чувства - самоограничения как базы коалиции. А без широкой коалиции невозможно сознательное государственное творчество.

Не случайно на Западе невелик интерес к политике. Там государство и экономика уже созданы, уже работают. Выборы и политическая борьба регулируют там только отклонения, переставляют акценты в уже заданной модели.

Нам нужно другое. Нам нужна концентрированная воля, олицетворенная в небольшой спаянной группе людей, в их лидере. Это должна быть не личная спайка характеров, не повторение днепропетровских и ставропольских клик. Реформаторов должна объединять четкая идеология, а не расплывчатое убеждение типа "буду делать хорошо и не буду плохо".

Подлинный реформатор не может ориентироваться только на краткосрочный эффект. К сожалению, нелегко победить на выборах с обещаниями долгих лет трудностей и напряженных усилий без немедленного роскошного вознаграждения. Поэтому ожидать принятия нелегких и непопулярных решений от депутатов невозможно - не за этим их выбирали. Чтобы указать направление потерявшей ориентиры стране, необходимо сильное правительство.

Две стороны есть у сильного правительства, два источника силы.

Внешний источник связан с его происхождением. Опора на переменчивый и ревнивый парламент неэффективна, прямая апелляция к народу невозможна. Лидер нации, ею избранный, ее волю выражающий, - должен стать источником доверия и гарантом стабильности сильного правительства. Мне кажется, что Россия избрала лидера, достойного этой задачи.

Но есть и внутренний источник силы правительства. Он выражается в его единстве, профессионализме, в независимости от старых, еще не вполне отмерших структур, учреждений, традиций.

Вот тут у нас большой пробел. На общественной сцене кружится все та же карусель кандидатов в премьеры. Это - по большей части весьма приевшиеся лица. Одни из них удручающе непрофессиональны в экономике (с этим делом в нашей стране вообще туго). Другие - яркие индивидуальности, но не представители единой идеологической группы. Третьи, - их большинство, - это б/у, second hand, деятели старых аппаратов, уже, похоже, никогда не способные преобразиться.

Да оно и не нужно, это преобразование. Если до сих пор опыт работы во всяких Госпланах и Совминах расценивается как положительное качество кандидатов в правительство, то я считаю такой его, такой опыт, прямым противопоказание для реформатора. Может быть, еще не всем очевидно, что ничего, абсолютно ничего из старых традиций и старых уроков нельзя тащить за собой в реформу? Ну что ж, перестройка - это постоянное крушение иллюзий.

Подождем, пока с последними иллюзиями не рухнет окончательно весь старый истэблишмент, и новое правительство, - подлинно новое и сильное, - поможет России создать свободную экономику.