Первые чеченские уроки

Конфликтная ситуация вокруг Чечни еще раз подтвердила то, что уже много раз было продемонстрировано: если российское руководство и способно эволюционировать в сторону понимания реальных экономических проблем и путей их разрешения, то область национальных отношений остается для них закрытой книгой.

Понимание ситуации должно выражаться в восприятии ее как естественной и ожидаемой, в предвидении и упреждении. А у нас смягчение напряженности происходит не потому, что власти принимают правильные решения, а более из-за их бессилия и безволия в проведении своих установлений вообще, безотносительно к правильности. Наши проблемы не решаются, а утрясаются.

Однако чеченская история заставляет вглядеться в детали попристальнее.

Здесь любопытно сравнить поведение грузинских властей с российскими. Гамсахурдиа с Ельциным. И сравнение будет, похоже, не в пользу Ельцина (скорее, правда, Руцкого с Хасбулатовым).

Россия попыталась стать в отношении Чечни в позицию, аналогичную той, что Грузия заняла по отношению к Южной Осетии. Россия не признает за чеченским народом права абсолютно суверенно решать свою судьбу, и Грузия заверяет, что Южная Осетия - это всего лишь Шида Картли, рядовой регион Грузинской республики.

Но исходные посылки совершенно разные. Грузинская государственность возрождается ныне в границах, весьма мало сходных с этническими. Если грузин вне пределов Грузии почти нет (кроме Закатальского района Азербайджана), то на территории самой Грузии, кроме общеизвестных осетинской, абхазской (с семнадцатью процентами абхазцев) и аджарской (полуфиктивной, так как такого народа "аджарцы" ведь нет) автономий, безо всякого специального статуса находятся три чисто азербайджанских, три чисто армянских и один чисто греческий районы. И все - приграничные...

В этих условиях надо признать, что грузинское правительство проявило чудеса политического искусства, не дав разгореться конфликтам в этой среде.

Безо всякого внимания наша пресса оставила факт удивительного политического решения, которое было найдено в Абхазии. Там выборы в местный парламент прошли этой осенью по хитроумной контрактной системе, по существу - расистской, но по результатам - умиротворяющей: мандаты и округа были заранее поделены на абхазскую и грузинскую части с малой толикой для других национальностей. И в каждом округе избиратели всех национальностей должны были выбирать: в одном - грузина, в другом - абхаза и т.д.

На этом фоне Россия заметно проигрывает. Вместо разумной национальной политики она либо пускает дело на самотек, либо начинает требовать невозможного - полного подчинения.

Теперь сравним Чечню и Южную Осетию.

Движение в Чечне - это сепаратизм, стремление к отделению. Оно вполне обосновано демографически, исторически, политически. Никакой реальной угрозы России оно не представляет. Число чеченцев (с ингушами) приближается к миллиону - как, например, эстонцев, а их преобладание по отношению к русскому населению республики подавляющее.

Историческая особенность чеченцев - высокая степень национального единства и однородности. Здесь не был развит сословный феодализм со степенями зависимости, характерный для когда-то более развитых западно-кавказских адыгских народов. Не было и типичного для Дагестана этнического дробления. Во время Кавказской войны XIX века духовным лидером восстаний был Дагестан, традиционный до сих пор оплот исламского фундаментализма. Но материальную опору дагестанские мюршиды и имамы находили именно в Чечне, не фанатичной, но мощной. К счастью для народов Чечни и Дагестана, та война кончилась для них всего лишь покорением - для народов Западного Кавказа ее итогом было мухаджирство, массовое выселение в Турцию. Поэтому сегодня эти народы - кабардинцы, абхазы, адыги, черкесы, северокавказские татары (то есть карачаевцы и балкарцы), - не обладают таким демографическим потенциалом, как Чечня и Дагестан.

Число чеченцев за тридцать лет (1959-1989 годы) выросло в три с половиной раза, ингушей - почти в четыре. А, скажем, и без того уступающие по численности чеченцам примерно вдвое кабардинцы или аварцы дают рост примерно в два раза, русские же - только на четверть... Уже это одно делает безрассудной попытки сохранить русское владычество в Чечне.

Чеченское движение, как было сказано, - это чистый сепаратизм. У чеченцев нет другой родины, другого национального очага, и нет шансов на иное решение вопроса, кроме: а) отделения и суверенитета; б) геноцида или радикального уменьшения как абсолютного числа чеченцев в Чечне, так и их доли в тамошнем населении; в) постепенной ассимиляции в инонациональной среде. Два последних варианта нереалистичны. Остается первый.

В то же время движение осетин в Грузии - ирредентистское. Они борются за воссоединение с уже имеющимся национальным очагом - Осетинской ССР по нашу сторону Кавказского хребта. А здесь есть и четвертый вариант решения проблемы, который, возможно, и будет реализован. Имеется в виду уже идущее переселение осетин через хребет. Нравится нам или не нравится - но это решение, и вовсе не обязательно самое болезненное.

Трезвый политик должен признать, что переселение советских немцев в Германию - уже окончательно решенный исторический факт; что исход русских из Средней Азии, армян из Азербайджана, азербайджанцев из Армении - безвозвратны. И лучше пусть эти перемещения пройдут спокойно, цивилизованно, по-людски.

В осетинском случае исход осетин очень вероятен: во-первых, их непримиримой позицией полного неприятия грузинского подданства; во-вторых, критическим значением южно-осетинских земель для самого целостного существования грузинской государственности (это делает непримиримой и грузинскую сторону); в-третьих, изолированным географическим положением самой Южной Осетии, удерживаемой пока лишь внешним присутствием русских войск.

Таким образом, дело Южной Осетии настолько же проигрышно, насколько бесспорна победа чеченского дела.

Мне не хочется писать об очевидных для всех вещах: о том, что историческая память вайнахов (чечен и ингушей) может хранить восприятие России только как постоянной угрозы самому физическому существованию нации. Что шейх Мансур, именем которого теперь названа, как сообщается, центральная площадь Грозного, был захвачен русскими войсками еще в 1791 году и заточен в Соловки. Что тридцать лет Кавказской войны несли вечное разорение краю. Что война горцев с Деникиным закончилась их войной со Сталиным. Что до сих пор не возвращены земли - ингушам в Осетии и чеченцам в Дагестане (с Дагестаном, правда, договариваются, что чрезвычайно симптоматично для расклада сил на Северном Кавказе).

Но вот что любопытно - это обвинения чеченцев в беззаконии, неконституционности, неправовом характере их власти. Это говорят те самые российские демократы, которые вчера осуждали строго легитимного Гамсахурдиа и поддерживали грузинскую оппозицию, принципиально отрицавшую силу и значение советских законов, бойкотирующую выборы.

Пусть же чеченские события станут уроком нашим политикам: в момент революций (а в Грозном - революция) воля нации бесконечно выше любого статутного права. В национальных спорах решает не право, а правота, и понять подлинную правоту сторон - главная задача политического деятеля.

Ректификация, очищение границ России до естественных и этнографических - вот реальная почва для конструктивного поведения в чеченском вопросе. Хватит ли мудрости, сил, хладнокровия для такого поведения? Пока, судя по отсутствию твердых, но разумных шагов России в адрес Эстонии, Украины, Казахстана - надежд не очень-то много.