Глава 6. Деньги и рынок: какова роль правительства?

Поскольку коммунизм, наконец, отправлен на должное место -- на мусорную свалку истории, выжившим следует теперь разобраться в чудовищной путанице, оставшейся после него. Может быть, единственной положительной стороной опыта знакомства с коммунизмом является то, что многие из нас начали ясно осознавать опасность правительственного вмешательства в дела рынков. Такое понимание естественно ведет к свободно-рыночному мировоззрению, и в бывшей советской империи многие понимают, что новый порядок должен быть либеральным, если они хотят иметь сколь нибудь достойное будущее. Но здесь возникает проблема. Мы понимаем, что сейчас царит полный хаос, и что после перехода новая рыночная экономика будет функционировать гладко и эффективно, обеспечивая столь нужные людям процветание и материальную безопасность. Проблема лишь в том, как попасть отсюда туда. Мы все довольно

хорошо понимаем, как именно действует здоровое свободно-рыночное хозяйство, но выходить хронически-больную экономику и сделать ее здоровой -- это гораздо более трудная проблема, к решению которой мы не готовы; но и проблема не будет ждать, пока мы дозреем до ее решения. Между хаосом здесь и экономическим здоровьем там лежит пропасть, и нам нужно хорошенько думать о переходе, если мы хотим, чтобы страны бывшего советского блока при попытке перескочить через нее туда не свалились.

Если бы мы имели дело с отдельной отраслью, с хлебопекарной промышленностью, например, решение было бы сравнительно простым. Сначала мы изменили бы законы и сделали возможным возникновение и рост частных пекарен. Они бы быстро отняли рынок у государственной хлебопекарной корпорации, и в какой-то момент мы ее просто прикрыли бы, распродав активы по любой цене. При этом были бы определенные трудности адаптации, но в целом реформа прошла бы достаточно безболезненно. Реформировать денежную систему и банковское дело не столь просто, и здесь нужно действовать осторожнее. Мы можем -- и должны -- изменить законы так, чтобы стало возможным возникновение частных банков и конкуренция между ними, но не приходится ожидать, что они создадут новые деньги с той же простотой, с какой частные булочники выкинут на рынок новые сорта хлеба, а затем мы сможем закрыть государственный банк и забыть о нем.

Деньги, или, если быть точными, единицы учета, весьма отличаются от хлеба, и мы должны осознавать это различие. [Нужно избегать неверного толкования этого текста. Здесь утверждается, что важной особенностью единицы учета является элемент сетевой экономии. Отсюда вовсе не следует, что валюта дает того же рода экономию, что единица учета. Эмиссия валюты, деноминованной в определенной единице учета, во многих отношениях схожа с примером с хлебопекарнями, и это может дать множество выгод. Но предоставление единицы учета -- это совсем иное дело. Текст не следует понимать таким образом, что особенности единицы учета оправдывают постоянное участие правительства в этом деле. Описанная ниже система свободных банков показывает, что это не так, и единственная причина, почему оправдано вмешательство правительства в переходном периоде, это необходимость устранить хаос, созданный действиями самого правительства.] Нет оснований полагать, что потребление хлеба создает внешние (экстернальные) эффекты, но мы не можем сказать то же самое относительно использования единицы учета. Единица учета есть продукт социальной договоренности, вроде языка, и ее полезность в значительной мере зависит от числа использующих ее людей. Если еще один человек решает воспользоваться некоей единицей учета, это приносит выгоду всем тем, кто уже использует ее -- ничего подобного такой выгоде не возникает в предыдущем примере с хлебопечением. Единица учета подобна телефону, и полезность зависит от многочисленности использующих единицу учета или телефон. С нашей точки зрения проблема заключается в том, что если полезность некоей единицы учета зависит от многочисленности пользователей, тогда решение каждого отдельного человека -- использовать ли и дальше эту единицу учета или перейти на другую -- будет зависеть от его предположений о. решении остальных пользователей, и каждый из них стоит перед одной и той же дилеммой. Этот элемент стратегической взаимозависимости объясняет, почему с таким трудом возникали в прошлом спонтанные переходы от плохо управляемых единиц учета к другим, менее рискованным и более выгодным. Каждый из нас может понимать, что данная единица учета плоха, и каждый может желать, чтобы мы все перешли к использованию другой, но при этом для каждого этот переход может оказаться неразумным до тех пор, пока нет уверенности, что некое определенное число других сделает одновременно тот же переход к другой единице учета.

Оптимальная стратегия -- выждать, пока достаточное число других переключатся на другую единицу учета, и самому переключаться только когда число этих других достигнет критического уровня. Каждый, естественно, принимает примерно одинаковую стратегию, критическая масса никогда не достигается, а в результате никто не переключается. Все продолжают использовать единицу учета, которая никому не нравится, и это при том, что вроде бы открыта возможность переключения на явно лучший вариант. Предложить новую единицу учета не то же самое, что предложить новый вид хлеба. Производить хлеб лучшего качества вроде бы достаточно, чтобы привлечь тех клиентов, которые сейчас покупают его в государственных пекарнях, но предложение лучшей единицы учета совсем не то. Недостаточно позволить использование альтернативной единицы учета, чтобы люди начали использовать ее; нужно нечто большее, чем простая доступность альтернативной единицы учета, или устранение правовых запретов на использование конкурирующих единиц. [И еще раз для предотвращения непонимания должен подчеркнуть, что я целиком поддерживаю устранение правовых ограничений на выпуск частных конкурирующих валют, и не имею ничего против введения новых единиц учета. Но мне представляется, что сторонники идеи новых или конкурирующих валют так и не смогли учесть роль фактора сети, и эта неспособность, видимо, в немалой степени объясняет, почему многие из ориентированных на рынок экономистов столь равнодушно отнеслись к идее конкурирующих валют (см. Dowd and Greenaway, 1993).] Нужна целая корзина реформ, учитывающих фактор сети и открывающих наибольшие возможности для рыночных сил, на которые опираются успешные системы денежного обращения и банковского дела. [Нет смысла воспроизводить здесь аргументы в пользу конкурирующих валют. Интересующиеся могут обратиться к работам White (1984, 1989), Dowd (1989), Glasner (1989), Selgin (1988b).]

Стабилизация ценности валюты

Необходимость быстрой денежной стабилизации

Многие страны бывшей советской империи больше всего, пожалуй, нуждаются в прекращении инфляции и стабилизации ценности денег. Если, как неоднократно повторял Ленин, лучший способ разрушить капитализм это "испортить валюту" (Keynes; 1919, р. 77), то не менее верно, что нельзя рассчитывать на становление крепкой рыночной экономики не обеспечив надежности денег. Инфляция вносит "шумы" в распространяемые рынком сигналы относительных цен, которые управляют размещением ресурсов, а искаженные ценовые сигналы являются причиной неэффективности, а порой и полного разрушения рынков.

Как теория, так и опыт свидетельствуют, что при всей разрушительности инфляции ее сравнительно несложно прекратить. Для этого довольно денежной реформы, которая внесет некоторую дисциплину в механизм эмиссии и обуздает чрезмерный рост денежной массы, являющиеся ближайшими и самыми непосредственными причинами инфляции. Этого можно добиться, связав центральный банк законом о постоянном темпе прироста денежной массы, но лучше, конечно, сделать валюту конвертируемой. [В некоторых отношениях конвертируемость предпочтительней предложенного Фридманом правила постоянства темпа эмиссии. Историческая репутация конвертируемости -- лучше; она обладает автоматичностью, которая отсутствует в случае правила постоянного темпа эмиссии, а в силу этого ликвидирует проблему общественного выбора и ряд других проблем дискреционного управления; наконец, здесь не возникает совпадения контролируемых и управляемых агрегатов, которое может возникнуть из-за того, что смысл денежных агрегатов изменяется, что на практике всегда и происходило, когда пытались использовать правило постоянного роста денежной массы.] Тогда цена денег будет фиксирована относительно чего-то другого, и эмитенты утратят контроль над количеством денег в обращении. В конечном счете, количество денег в обращении будет определяться спросом на них, и весь избыток денег будет немедленно возвращаться эмитенту для погашения. Уровень цен будет определяться ценой "якоря" -- товара или актива с фиксированной номинальной ценой -- относительно всей совокупности товаров и услуг, и штука только в том, чтобы найти якорь, который обеспечит стабильность номинального уровня цен благодаря постоянству своей цены относительно всего остального.

В прошлом такого рода денежные реформы включали восстановление золотого стандарта и были замечательно успешными. Исторические факты ясно свидетельствуют, что решительные меры по обеспечению конвертируемости способны очень быстро остановить даже гиперинфляцию. В начале 20-х годов большая часть стран Восточной и Центральной Европы были охвачены инфляцией. Страдавшие от гиперинфляции Австрия, Венгрия, Германия и Польша провели радикальные денежные реформы, которые очень быстро устранили инфляцию (Sargent; 1986, р. 115). Реформы восстановили золотой стандарт и оградили от колебаний цену золота, ограничив либо вовсе запретив правительству брать кредиты в центральном банке. Во всех случаях инфляцию удавалось подавить не более чем за месяц, а в нескольких случаях -- буквально за одну ночь (Bresciani-Turroni; 1937, р. 334).

Подобные реформы помогли справиться с более умеренными формами инфляции во Франции (в 1926 г.) и в Чехословакии (в 1919 г.). В обеих странах инфляция исчезла почти сразу же после того, как было объявлено о проведении достоверных денежных реформ, ключевыми элементами которых были восстановление золотого стандарта и ограничение права правительства брать банковские кредиты (Sargent, 1986). [Факты говорят и о том, что это реформы не сопровождались хронической безработицей, как следовало бы ожидать в соответствии с логикой кривой Филлипса. В Польше и в Германии, например, после денежной стабилизации безработица даже сократилась (Sargent; 1986, chap. 3), и то же самое имело место во Франции после 1926 г. У нас нет данных по Венгрии и Чехословакии. Безработица выросла после реформы только в Австрии, но там ее рост начался уже до реформ. Исходя из этого опыта, трудно предсказать, как поведет себя безработица, если соответствующие реформы будут проведены в странах бывшего советского блока. Я предполагаю, что вскоре после реформ, как только рынки начнут функционировать должным образом, последует быстрый подъем -- вспомните Германию в 1948 г. -- но нельзя знать наверняка, и мне представляется, что хозяйственные системы этих стран пребывают в состоянии такого хаоса, что у их министров финансов просто нет других возможностей, кроме как гнать вперед -- и будь оно все проклято.]

Валютное управление как инструмент стабилизации валюты

Нужна программа денежной стабилизации, которая может быть реализована легко и быстро. Недавно ряд авторов предложили привлекательную идею учреждения валютного управления [Carrington (1992); Hanke and Schuler (1991a, 1991b); Schuler and Selgin (1990); Schuler, Selgin and Sinkey (1991).]. Валютное управление есть институт, эмитирующий и скупающий отечественную валюту по ценам, фиксированным относительно некоей иностранной валюты, но при этом поддерживающий такой высокий уровень резервов, что эмитируемая им валюта может считаться почти совершенно надежной. Единственная функция управления -- удовлетворять спрос на деньги. Можно считать, что валютное управление предоставляет наличные и, может быть, валюту для их погашения системе коммерческих банков, но не производит депозитов как таковых.

Обычно валютные управления владеют достаточно надежными активами, часть которых приносит доход (например, казначейские векселя), а большую часть составляет валюта, к которой привязаны отечественные деньги. В тех случаях, когда цена этих активов падает (как бывает при росте процентных ставок за границей) и держатели их несут убыток, уровень резервов превышает 100 процентов. Та часть, что сверх 100 процентов, служит подушкой, сохраняющей положительной ценность совокупных активов управления на случай убытков по активам. Управление должно получать прибыль равную разнице между чистым доходом по этим активам и собственными операционными издержками, и опыт говорит, что величина последних составляет примерно 1 процент от цены активов (Hanke and Schuler; 1991a, р. 4). Вся оставшаяся прибыль -- за вычетом расходов на поддержание резервов управления, может быть передана правительству как плата за активы, предоставляемые им управлению в момент его учреждения. [С точки зрения правительства, оно наделит управление активами, но взамен будет получать прибыль за вычетом 1 процента на операционные расходы управления. Такой уровень издержек вряд ли можно счесть чрезмерным, особенно с учетом выгод от валютной стабилизации. На практике единственным трудным моментом для правительства может быть необходимость где-то взять иностранные ценные бумаги для учреждения валютного управления. Но легко вообразить, что выраженная решимость осуществить такого рода реформу настолько повысит доверие к правительству, что оно сможет получить необходимые ценные бумаги в долг. Все это будет тем более так, если денежная и банковская реформы будут сопровождаться приватизацией, либерализацией цен и налоговой реформой, направленной на оживление экономики и приведение в порядок бюджетного хозяйства. Для истинно реформистского правительства валютное управление окажется самофинансируемым проектом.] Управление должно быть всячески защищено от угрозы политического разбоя. [Чтобы реформы внушали доверие, нужны адекватные меры защиты. Атмосфера доверия, в свою очередь, совершенно необходима, чтобы частные лица могли в своих расчетах на будущее исходить из факта реформирования и адаптироваться с наименьшими издержками. Если неверие частного сектора в реформы окажется устойчивым, частные лица сохранят инфляционные ожидания и будут действовать соответственно, и многие благие результаты реформ будут утеряны. Люди не решатся делать сбережения и строить планы на будущее; предвидя рост цен, они будут воздерживаться от поставок товаров на рынки; они будут ошибочно истолковывать ценовые сигналы и т.п. При недостатке доверия реформа все-таки может быть доведена до конца -- до стабилизации цен, скажем -- но это будет достигнуто гораздо более дорогой ценой.]

Поэтому оно должно быть собственником своих активов на весь период существования, и большую часть активов следует держать за границей, где они будут защищены от правительственных поползновений. Управление нуждается и в правовой защите. Может быть, оно должно быть зарегистрировано в другой стране, при этом часть директоров могут быть иностранными подданными, назначаемыми иностранными организациями (например, определенными коммерческими банками) -- так что они не будут зависеть от правительства. [О деятельности валютного управления см. Schuler, Selgin and Sinkey (1991), а также Hanke and Schuler (199la, 1991b). В последнем источнике на стр. 28--29 дан проект закона о валютном управлении для Болгарии, который может быть использован в любой другой стране. У меня этот проект закона вызывает только два возражения, хотя и довольно важных: 1) закон должен отчетливо сторониться возможности предоставления валютному управлению каких-либо монополистических привилегий; 2) должна быть предусмотрена ликвидация управления, когда в нем минет нужда. Ниже из текста станет ясно, зачем нужны эти меры.] Для более надежной защиты валюты можно запретить правительству брать кредиты у отечественных финансовых институтов. [Это нужно, чтобы не дать правительству набрать долгов в отечественной валюте. Иначе позднее, чтобы избежать возврата долгов, ему придется вмешаться и обесценить валюту или сделать ее неконвертируемой. Рассмотренные выше исторические примеры денежных реформ содержали эту меру предосторожности, и было бы неразумным не использовать ее. Даже если позднее выяснится, что правительства оказались "благоразумными" -- а это вполне возможно -- эти меры укрепят атмосферу доверия и внесут свой вклад в успех реформ.] Отечественные деньги должны быть привязаны к сильной западной валюте, и может быть для стран бывшего советского блока лучшей будет немецкая марка. [Если страна выберет валюту крупнейшего торгового партнера на 3ападе, тогда -- в виде дополнительного блага -- оно максимизирует стабильность реального обменного курса в международной торговле. После адаптации к свободной (?) международной торговле, главным торговым партнером каждой из восточноевропейских стран станет Западная Европа. При существующих коридорах обменных курсов европейской валютной змеи именно выбор марки обеспечит наибольшую стабильность обменного курса относительно всех европейских валют. Выбор доллара или йены стабилизирует реальный обменный курс с Соединенными Штатами или Японией, но этот выигрыш будет сильно перекрыт потерями из-за нестабильности реальных обменных курсов с западноевропейскими странами.]

Валютные управления идеально подходят правительствам, ищущим быстрые и эффективные средства стабилизировать валюту и восстановить экономику. При наличии валютного управления практически исчезают возможности для произвольных решений, поскольку деятельность денежной системы становится более или менее автоматической. Валютные управления независимы от правительств и хорошо защищены от угрозы политического вмешательства. Эмитируемая ими валюта полностью защищена надежными иностранными активами, и, в сущности, не менее надежна, чем выбранная на роль якоря иностранная валюта. Валютные управления легко создавать. Достаточно принять соответствующие законы, назначить директоров, забрать право эмиссии у государственного банка и передать его управлению, и снабдить последнее активами. [Есть одно общее возражение -- у правительства может не оказаться активов для учреждения валютного управления, но, как уже отмечалось выше, если правительство действительно намерено довести реформы до конца, оно сможет одолжить соответствующие средства. Если же ему не доверяют в долг, тогда его действительная проблема заключается не в отсутствии нужных активов, а в программе реформ.] В общем, при наличии политической воли валютное управление может быть учреждено очень быстро. Наконец, история свидетельствует, что валютные управления оказывались надежными и дееспособными даже в условиях наибольшей политической нестабильности (Hanke and Schuler; 199la, p. 5).

Валютное управление и конкуренция

В отличие от исторических образцов, предлагаемое мною валютное управление не получит исключительных прав эмитировать деньги. Нужна полная свобода выпуска валюты, ограничиваемая только законами против фальшивомонетчиков и против неисполнения таких контрактных обязательств, как размен собственных денег по требованию. Таким образом, новые эмитенты будут иметь право выпускать собственные деньги. Но, учитывая уже упомянутую проблему сети, похоже, что успех достанется только тем деньгам, которые будут деноминованы в уже существующей (и теперь стабилизированной) единице учета. Так же как в известных из прошлого свободных банковских системах, будет существовать одна общепринятая единица счета -- в прошлом эту роль обычно выполняли выраженные в золоте единицы счета [В Соединенных Штатах, к примеру, доллар определяли через определенную порцию золота. Долларовая бумажка представляла собой только требование на доллар (т. е. на некое количество золота), а не доллар сам по себе. В рамках предлагаемой здесь системы единица учета будет изначально определяться законом как определенная сумма иностранной валюты в соответствии с обменным курсом, но, как будет понятно из дальнейшего, в конечном счете, ее законный курс определит рынок.] -- но при этом будут действовать множество эмитентов разных инструментов обмена, валюты которых будут легко отличимы. [Хотя такое установление может показаться незнакомым, это лишь результат привычки к тому, что эмиссия денег монополизирована. С другой стороны, в исторически известных свободных банковских системах каждый банк брал как данную некую товарно-определенную единицу счета -- обычно определявшуюся в золоте -- и выпускал конвертируемое средство обмена, деноминованное в этой единице. При этом возникала (внешняя) экономия от эффекта масштаба -- экономия от эффекта сети, по терминологии данного текста, но не было и признаков естественной монополии на предоставление финансовых инструментов, деноминованных в этой единице учета. С описанием исторических прецедентов системы свободного банковского дела можно познакомиться по работе Dowd (1992a).] Для обретения популярности любой частной валюте придется конкурировать с деньгами валютного управления, а для этого главным требованием будет сопоставимая надежность. Ни один нормальный человек не станет использовать ненадежные -- с большим риском обесценивания -- деньги, если есть доступ к практически абсолютно надежным деньгам валютного управления. Поэтому шансы на успех у частных денег будут только в том случае, если эмитент уже до этого приобретет на местном рынке репутацию надежного и уважаемого финансового учреждения.

Легко вообразить, что первыми начнут выпускать частные деньги большие иностранные банки, уже открывшие свои филиалы в странах Восточной и Центральной Европы и завоевавшие себе репутацию на этих рынках. Со временем укрепятся и отечественные банки, которые также начнут выпускать собственные деньги и конкурировать с валютой иностранных банков и валютного управления. Можно предвидеть, что со временем деньги коммерческих банков -- иностранных или отечественных -- одержат победу в конкуренции с деньгами валютного управления. Когда коммерческие банки разовьют охватывающую всю территорию страны сеть филиалов, каждый филиал будет осуществлять операции с валютами' других эмитентов и предлагать публике собственные деньги. [В интересах каждого банка вести расчеты с клиентами только в собственной валюте. Но они будут принимать и другие валюты (достаточно надежные), для последующей пересылки эмитенту. Это будет способствовать расширению циркуляции банковских денег, и укреплению системы взаиморасчетов через клиринговые палаты (см. White, 1984; Selgin, 1988b; Selgin and White 1987).] Благодаря обилию филиалов деньги частных эмитентов будут постоянно находиться в обороте, и валютное управление, подчиненное жестким правилам, просто не сможет с ними конкурировать. (Не забывайте, что управление не рассчитано на конкуренцию на таком рынке, и оно не будет располагать нужными для такой конкуренции стимулами и гибкостью).

Управление придется со временем ликвидировать

Наступит момент, когда рыночная доля валютного управления станет совершенно ничтожной и исчезнет всякая нужда в его дальнейшем существовании. Возможность автоматического закрытия следует предусмотреть уже в законе о создании валютного управления. Можно предусмотреть, например, что управление подлежит ликвидации через три месяца после того, как доля его валюты в общем обороте сократится до 5 процентов. Очень важно вовремя распустить управление вот почему: в силу жесткости правил и структуры валютное управление будет весьма неэффективным распорядителем денежных ресурсов, и нужно их своевременно перераспределить в пользу более эффективных учреждений. Средства от распродажи активов управления должны быть возвращены правительству.

Главной причиной, по которой следует со временем ликвидировать валютное управление, не является ни малая его эффективность, ни отсутствие реальной пользы. Дело в том, что правительство может попытаться на его основе воссоздать в том или ином виде центральный банк. Существовала (и до сих пор существует) тенденция рассматривать валютные управления как переходный этап между системой свободного банковского дела и системой с центральным банком. Считается, что для любой сколь нибудь значительной страны центральный банк совершенно необходим, и он является даже одним из символов национального суверенитета, наравне с парламентом и национальной авиакомпанией. Именно в силу такой логики практически все известные в истории валютные управления были преобразованы в центральные банки, и это преобразование поддерживалось тем аргументом, что само существование валютного управления свидетельствовало о праве правительства сделать еще один шаг и учредить центральный банк. Способность центрального банка создавать деньги притягивала политиков, и рано или поздно центральный банк уступал давлению. Постепенно ограничения на объем эмиссии -- в виде требований о конвертируемости валюты -- ослабевали, а потом и вовсе были отброшены, и центральный банк превратился в двигатель инфляции.

Если страны, возникшие на развалинах советского блока, хотят избежать ловушек, куда попали западные страны, очень важно, чтобы их валютные управления стали переходным этапом на пути к подлинной свободе банковского дела, и чтобы участие правительства в денежном хозяйстве не стало причиной подрыва стабильности и надежности денег.

Опасность импорта денежной нестабильности

На этом этапе денежным системам будет свойственна одна серьезная слабость: крепость валюты будет определяться надежностью иностранных валют, к которым она будет привязана. Если эта иностранная валюта начнет инфлировать, то же случится и с отечественными деньгами, потому что придется соблюдать главное обязательство -- постоянство обменного курса. Не стоит недооценивать этот источник дестабилизации денег. Даже Бундесбанк -- лучший, т. е. наименее инфляционный из всех крупных центральных банков Запада -- хорош только сравнительно, но если оценивать его качество с точки зрения стабильности уровня цен, то придется признать, что он довольно плохо справляется со своим делом. И нельзя быть уверенным, что в будущем Бундесбанк не станет проводить более инфляционную политику. Его прославленная независимость от правительства Германии в последние годы существенно ослабла, да и в любом случае правительство обязано по Маастрихтскому соглашению заменить к 1999 г. марку общеевропейской валютой. Предполагается, что ценность этой валюты будет стабильной, но есть основания не слишком этому доверять. Эмитенты большинства валют также говорят о своих обязательствах поддерживать стабильную покупательную способность денег, но эти "обязательства" еще никому не помешали проводить инфляционную политику, и есть основания считать, что в Западной Европе приверженность денежной стабильности так и останется на уровне слов. Ведь одной из важнейших причин общего стремления создать европейский центральный банк является недовольство консервативной (относительно) политикой Бундесбанка. А это значит, что все остальные склонны проводить намного более инфляционную политику, и существует неуклонная опасность, что вечные финансовые проблемы Общего рынка будут давить на "независимый" европейский центральный банк в пользу дешевых кредитов, финансируемых за счет печатного станка (Dowd, 1990).

Рыночная ценность валюты

Выход в том, чтобы вверить охрану ценности денег не политикам и государству, а рынку. Государственные власти должны только на время получить право контролировать ценность денег -- пока они не устранят созданный ими же (или их коммунистическими предшественниками) хаос. Но как только будет восстановлена денежная стабильность, их следует лишить всякой возможности влиять на деньги. Закон должен определить валюту в терминах золота, услуг, иностранных валют или в чем угодно другом, но не устанавливать непосредственно ценность валюты. Например, в самом начале может быть заявлено, что рубль равен стольким-то маркам, но при этом каждый отдельный человек должен иметь возможность использовать любые деньги по собственному выбору. В случае рубля, который равен стольким-то маркам, частные банки должны иметь право выпускать "новые" или "наилучшие" рубли, либо деньги с любым другим названием, равные по ценности чему угодно. [Благодаря этому денежная система будет косвенно конвертируемой, т. е. банки будут использовать средства обмена, отличные от самого товара (или корзины товаров) с фиксированной номинальной ценой. Системы с непрямой конвертируемостью вполне возможны и довольно подробно описаны (Coats, 1989; Dowd, 1991b; Yeager and Woolsey, 1991). Если целью является достижение наибольшей стабильности уровня цен, тогда наилучшим якорем будет корзина сырьевых товаров и услуг, цена на которые представлена индексом сырьевых цен. При таком якоре можно будет получить режим с очень стабильным уровнем цен (см. в особенности Dowd, 1992b). Для целей данного рассмотрения достаточно того, что если правила игры будут ориентированы на спрос публики, и если последняя выберет критерием наивысшую стабильность уровня цен, банки сумеют этого достичь. Как именно они это сделают -- это вопрос техники.] Они могут привязывать свои деньги к доллару, фунту, индексу сырьевых цен или чему угодно, и при этом должны обеспечить только узнаваемость и отличимость своих денег, и должны не наносить ущерба уже существующим контрактам. Рассмотрим эти требования подробнее.

Первое требование -- частные валюты должны быть отличимы -- помешает банкам эмитировать низкокачественную валюту (привязанную к инфляционному якорю, например, или вовсе ни к чему не привязанную) и распространять ее под видом уже существующей надежной. Это требование существенно, чтобы эмитенты были заинтересованы в защите своих валют, но фактически оно эквивалентно требованию закона о различимости денег. Если, например, я могу производить и сбывать низкокачественные автомобили, похожие на BMW, тогда производителю настоящих BMW окажется трудно сохранять качество и репутацию своей продукции. Выход, разумеется, в том, чтобы наказывать за подделку фирменной марки. В таком случае конкуренция между производителями автомобилей станет вполне разумной, публика получит автомашины должного качества, а результатом конкуренции не станет снижение качества. То же самое и с валютой. Если разрешить мне выпускать и сбывать некачественную валюту, внешне неотличимую от уже существующих денег, то конкуренция между эмитентами поведет к последовательному обесцениванию денег, конечная ценность которых упадет почти до нуля. В литературе описан этот сценарий конкурентной гиперинфляции (см. Friedman; 1960, р. 8).

Когда фирменная марка находится под защитой, а определенная разновидность рубля определена в терминах какого-либо сырья, тогда любой эмитент валюты, деноминованной именно в этой разновидности рубля, будет по закону обязан поддерживать ее покупательную способность на уровне, определяемом этой разновидностью рубля. И любого эмитента, который не сможет выполнить это требование, можно будет преследовать по закону и наказание должно быть достаточно разорительным. При выполнении этого требования банки получат полную свободу конкурировать на рынке разновидностей рубля. Один банк, скажем, предложит деньги с такими гарантиями конвертируемости, которые обеспечат самый стабильный уровень цен, а другой -- минимальный уровень инфляции. Все разновидности рубля будут схожи между собой во всем, кроме предполагаемой (ожидаемой) траектории движения уровня цен. [При своем первом появлении на рынке, новая разновидность валюты должна иметь ту же ценность, что и старая, но с ней будут связываться ожидания другой траектории уровня цен. Деньги, которые изначально будут иметь другую ценность, окажутся несовместимыми с сетью, которая, таким образом, выполнит функцию входного барьера.] Конкуренция за долю рынка принудит банки выбрать для операции ту разновидность валюты -- т. е. ту траекторию ожидаемых цен -- которая в наибольшей степени нравится публике. Таким образом, динамика цен окажется под непосредственным влиянием общественных предпочтений, выражаемых через готовность людей владеть теми или иными разновидностями валюты. Если люди выберут нулевую инфляцию, как они скорей всего и поступят [Некоторые авторы утверждают, что стабильности уровня цен публика предпочтет дефляцию. Фридман (Friedman, 1969) полагает, что оптимальна траектория с уровнем дефляции примерно равным уровню процента. Селгинд (Selgin, 1988a, 1990) предложил "индекс производительности": уровень цен должен падать по мере роста производительности. Эти идеи заслуживают внимательного рассмотрения, но, по моему мнению, они не выдерживают критики. Читатели могут найти детальное обсуждение этих идеи у Доуда (Dowd, 199la), но в некотором смысле для нас здесь даже не важно - верны ли эти аргументы. Для нас здесь важно лишь то, что система будет снабжать публику валютой с такой динамикой цен, которую она выберет. Если я заблуждаюсь, а Селгин прав, тогда люди получат дефлирующую валюту. Если же он и Фридман заблуждаются, а прав я, тогда свободные банки будут эмитировать валюту, обеспечивающую стабильный уровень цен. Неважно, кто из нас прав. Важно то, что мы получим оптимальную -- отвечающую предпочтениям публики -- динамику цен, какой бы она ни была.], тогда в результате конкуренции банки предложат публике средство обмена, деноминованное в разновидности валюты, обещающей нулевую инфляцию. [Джерри Джордан в комментариях к этому тексту выдвинул контраргумент, что у публики в целом нет предпочтений относительно какого-либо уровня инфляции. При этом он ссылается на данные опросов, свидетельствующие, что разные люди предпочитают разные уровни инфляции. Лично я склонен полагать, что люди предпочитают нулевую или почти нулевую инфляцию, и я скептически отношусь к опросам общественного мнения, в ходе которых нередко задают бессмысленные вопросы, не заботясь о том, чтобы опрошенные имели возможность дать последовательные и экономически и разумные ответы. По данным опросов, например, люди считают, что существующий уровень инфляции чрезмерно высок, но при этом они же хотят быстрого сокращения процентных ставок. Но быстрое снижение процента возможно только за счет усиления денежной эмиссии и повышения уровня инфляции. Выявляемые опросами мнения обычно противоречивы, и я отношусь к этим данным скептически.] Никакие другие деньги не выдержат конкуренции с ней, и в состоянии равновесия сохранится только эта валюта. Опасения более слабых банков утратить свою долю рынка в пользу самой популярной валюты понудят их эмитировать именно ту разновидность валюты, которую требует публика. Возможность предложить рынку новые деньги сохранится, но успех достанется им только в том случае, если "старые" деньги предлагают менее привлекательную траекторию цен (т. е. такую, которая не отвечает желаниям публики).

Другое требование заключается в том, что эмитенты должны уважать уже существующие законные обязательства. Отсюда следует ряд важных выводов. Во-первых, банк, отказавшийся принять собственное платежное средство, подлежит наказанию за нарушение контракта. Это заставит банки уважать свои обязательства по скупке эмитированных ими денег и обеспечит примерное равенство реальной и номинальной ценности денег: при возникновении недоверия в банк хлынет поток эмитированных им платежных средств. [В действительности каждый банк будет выполнять обязательство покупать и продавать по требованию свою валюту по постоянной цене. Избыточно эмитированные платежные средства будут возвращаться к эмитенту с требованиями о размене. Существенное отклонение ценности валюты от этого уровня возможно только в случае банкротства самого банка, но и в этом случае можно ожидать, что другие банки захотят завладеть его долей рынка, а поэтому ценность большей части валютных запасов останется на обычном равновесном уровне.] Другим следствием будет резкое ограничение способности банков переходить от одной разновидности эмитируемой валюты к другой, а это, в свою очередь, повысит уверенность публики в том, что банки не станут осуществлять бесцельные или вредные валютные реформы. Вообразим, к примеру, что банк вознамерился по каким-то причинам инфлировать свои деньги и объявил о намерении перейти к эмиссии инфлирующей разновидности денег. Он немедленно обнаружит себя скованным прошлыми обязательствами и не сможет в одностороннем порядке изменить ценность рубля по прежним контрактам -- иначе кредиторы, которые почувствуют себя обманутыми (и вполне обоснованно) притянут его к суду. Поэтому банку придется предупредить своих клиентов загодя, и может быть с большим упреждением, а если часть клиентов не захочет расставаться с привычным видом денег, то банку придется либо подыскать для них бизнес, в котором это будет возможно, либо оплатить им переключение на новую разновидность валюты, либо распрощаться с ними. В первом случае, банку придется либо отказаться от своего плана, либо взвалить на себя издержки одновременных операций с двумя видами денег; во втором случае, ему придется потратиться на выплату компенсаций; в третьем -- принять сокращение своей доли рынка. Даже если банк сумеет компенсировать клиентам ущерб и сохранит свою долю рынка, сам тот факт, что компенсацию пришлось выплачивать из-за того, что клиенты предпочли старую разновидность денег, сработает против банка, и он не сможет долго работать с новым видом валюты. Не будем забывать, что решающую роль будут играть предпочтения публики, а не банков.

В любом случае нет особых оснований предполагать, что отдельный банк (или группа банков) действительно предпочтет инфляцию, даже если при этом удастся без особых издержек сохранить свою долю рынка. Даже совершенно предвидимая, запланированная инфляция, равно как и дефляция, увеличит его издержки на бухгалтерию. На самом деле инфляция (как и дефляция) не бывает полностью предсказуемой, так что банк понесет потери от искажений информации и других проблем, порождаемых им же организованной инфляцией. Эти издержки могут оказаться вполне терпимыми, если инфляция принесет достаточную прибыль. Но доход эмитента от инфляции идет преимущественно оттого, что "удается подловить" тех, кто не предвидел инфляции, а банку вряд ли удастся соорудить "неожиданную" инфляцию просто потому, что он будет ограничен уже принятыми обязательствами. Эти обязательства принудят его объявить о своих планах достаточно задолго, и все те, кого можно было бы подловить, окажутся предупрежденными. Получается, что конкурирующий банк (или группа банков) почти заведомо не сможет планировать динамику цен, отличную от предпочитаемой публикой нулевой инфляции. Впрочем, очень сомнительно, чтобы такой банк и сам выбрал что-либо отличное от полной стабильности цен.

Сама идея -- доверить защиту ценности денег раскрепощенному рынку, может показаться неортодоксальной, но нет оснований относиться к ней с недоверием, и еще меньше оснований доверять эту задачу политикам. Хищника не ставят на охрану курятника.

Финансовые реформы

Чтобы дать свободной банковской системе надежную основу, вышеописанные меры необходимы, но совершенно не достаточны. Для достижения успеха нужны другие реформы, существенные для любой хорошо функционирующей рыночной экономики. И, прежде всего, следует выделить создание ясно определенных прав собственности. Подавляющая часть собственности, принадлежащей в настоящее время государству или каким-либо коллективам, должна быть, как можно скорее приватизирована. Будущие владельцы должны получить ясное и недвусмысленное право собственности, предполагающее неограниченную свободу продавать, сдавать в аренду или использовать в качестве залога при получении ссуд. Установление системы надежных прав собственности позволит также людям -- отдавая собственность банкам в залог -- получать средства, для начала или расширения собственного бизнеса. Возникнет класс предпринимателей, предъявляющих основной спрос на кредиты банков. В результате возникнет растущий спрос на услуги банков, а банки, удовлетворяющие этот спрос, получат источники прибыли.

Сами банки нуждаются в надежных законах, направляющих их деятельность. В целом банковские законы должны подчиняться тем же принципам, что и любое хорошее коммерческое право. Банки и другие фирмы нуждаются в варианте западных законов о корпорациях, которые бы четко определяли концепции невыполнения обязательств и банкротства, а также вытекающие отсюда права и обязанности. Вход в отрасль должен быть бесплатным и открытым для всех, кто отвечает определенным требованиям. Иностранные банки должны получить такие же права начинать и развивать дело, как и отечественные. Банки должны иметь право создавать и закрывать филиалы и отделения. Они должны иметь право заниматься любым бизнесом, в том числе страхованием, операциями с недвижимостью, с иностранной валютой и размещением ценных бумаг. Не должно быть никаких ограничений относительно размеров резервного капитала, соотношения между собственным и заемным капиталом, величиной процентов, взимаемых или уплачиваемых, выдаваемых ссуд и принимаемых депозитов. Не должно существовать поддерживаемых правительством систем страхования депозитов и помощи банкам, попавшим в сложные финансовые обстоятельства. Такого рода системы только подрывают готовность банков поддерживать порядок в своих делах, и тогда место капитала, о котором должны заботиться сами банки, занимают средства налогоплательщиков. Наконец банки, как и другие важные организации, должны

Процесс построения банковской системы может быть серьезно облегчен участием иностранных банков, и правительство не должно их отпугивать. Они обладают преимуществом опыта и капитала, накопленных у себя дома. Несмотря на проблемы адаптации к новым условиям, у них будет преимущество перед отечественными банками, лишенных в начале капитала, опыта и репутации. С иностранными банками придет необходимый капитал, что ускорит становление банковской системы, увеличит объем кредитов и поможет распространению более адекватных систем учета, который столь плохо был поставлен в советском хозяйстве. Одновременно станет доступным практический опыт западных финансовых рынков, так что отечественным банкам будет у кого учиться -- быстрее и с меньшими издержками, чем в любом другом случае.

Сказанное относится не только к банкам, но и к иностранным фирмам в целом. Прямые иностранные инвестиции облегчат перестройку структуры хозяйства, ускорят распространение западного опыта. Отечественные фирмы отчаянно нуждаются в капитале, и потребуется много лет, прежде чем предложение отечественного капитала станет достаточным. Правительства должны без колебаний поощрять иностранные инвестиции и противостоять ксенофобическим реакциям на иностранное "засилье" в экономике. Чем больше иностранцев, желающих обосноваться здесь и "скупить" страну, тем лучше. [Вспышки ксенофобии в ответ на приток иностранных инвестиций -- далеко не новый сюжет. Как указывают Селгин, Шулер и Синки: "Британские инвестиции в США в течение более ста лет после завоевания независимости были так велики, что некоторые американцы боялись утратить экономическую свободу. На деле ничего такого не случилось. Британские инвестиции ускорили превращение США в крупнейшую промышленную нацию мира." (Selgin, Schuler and Sinkey; 1991, р. 17) Об этом стоило бы помнить тем, кто сегодня путает нас засильем японцев.] Иностранные инвестиции важный фактор хозяйственного развития стран с относительным недостатком собственного капитала. Приток иностранных вложений есть знак того, что инвесторы верят в перспективы хозяйственного роста и поэтому готовы инвестировать.

Прямые иностранные инвестиции желательны не только потому, что капитал нужен для строительства заводов, вое становления инфрастуктуры, передачи делового опыта к т. п. Сочетание ряда факторов -- большинство отраслей хронически неконкурентоспособны на мировых рынках, объем частной собственности, которая может быть продана иностранцам, невелик, резервы иностранной валюты незначительны, а потребность в различного рода импорте крайне настоятельна -- означает, что у этих стран не может не быть большого дефицита текущего платежного баланса, финансировать который можно только за счет большого превышения по текущему балансу движения капиталов (т. е. за счет притока иностранных инвестиций). Значительные иностранные инвестиции необходимы для того, чтобы население не испытывало недостатка в продуктах питания и других благах, а промышленность не страдала из-за отсутствия сырья и других импортных материалов. Либеральный подход к иностранным инвестициям может существенно ускорить подъем экономики. Без этого потребители еще годами не получат необходимого, промышленность надолго окажется скованной узостью финансовой базы, а экономический подъем будет болезненным и очень медленным.

Заключение

Может быть, небесполезно обсудить последовательность внедрения предлагаемых мер и их соотношение с общим процессом реформ. Меры по легализации отношений собственности и пакет мер, направленных на стабилизацию денег -- относятся к числу самых основных и первоочередных, и должны быть реализованы без промедления. Откладывание этих реформ станет причиной продолжения спада в экономике; без их внедрения здоровый экономический рост просто невозможен. Как уже отмечалось, законы о денежной стабилизации должны не только устанавливать меры защиты ими же создаваемого валютного управления, но и устранять остатки контроля над операциями с иностранной валютой и иностранными инвестициями, и снимать любые ограничения на использование альтернативных единиц учета. За этим следует без промедления принять разумные законы о банках и торговле, и эта работа может быть ускорена за счет заимствования западных законов. Очень важно, чтобы эти мероприятия являлись частью согласованной программы реформ, включающих приватизацию собственности, унаследованной от коммунистического режима, дерегулирование цен и заработной платы, наведение порядка в общественном секторе и в системе государственных финансов. Реформирование денежного хозяйства и банковского дела есть важнейший, но не достаточный элемент общего процесса изменений. Только осуществление всего пакета реформ даст гарантию того, что действительно создана надежная база для развития процветающего рыночного хозяйства.

Очень важно, чтобы реформаторы не поддались искушению упрощенных сиюминутных решений, не учитывающих долгосрочные перспективы. Процветание страны, в конечном счете, не так сильно зависит от решений того или иного правительства, сколько от выбора институциональной структуры, которая определяет повседневную деятельность каждого человека. Выбор нужно делать сегодня, и очень важно не ошибиться. И следует отдавать себе отчет, что гораздо проще с самого начала заложить верные институциональные основы реформ, чем потом заниматься изменением укоренившихся и окаменевших установлении.

Заимствуя западный опыт, особенно в сфере денег и банковского дела, следует быть очень осторожным. Западный опыт предлагает множество моделей, которые следовало бы воспроизвести в странах Восточной Европы, в том числе правовые установления, деловую практику и пр., но при этом и целый ряд ошибочных решений, которых следует избегать всеми силами, и, прежде всего, речь идет об институте центральных банков. На Западе центральные банки стали источником постоянной инфляции, и хотя на первых порах бывшим социалистическим странам есть смысл привязывать свои деньги к относительно более сильным западным валютам, в конечном счете, им следует искать более адекватные и неинфляционные решения. Следует избегать и таких чудовищно ошибочных решений, какова федеральная система страхования депозитов в США, которая стала причиной фактической национализации большинства банков страны и беспримерной в мировой истории катастрофы системы государственных финансов.

При всей серьезности и опасности сегодняшних проблем, нынешняя ситуация хаоса создает почти неповторимые возможности для проведения исторических реформ. Если политикам пост-коммунистических стран достанет мудрости провести ориентированные на рынок реформы и избежать ошибок, сделанных странами Запада (особенно в сфере денег и банковского дела), тогда все шансы за то, что эти страны не только смогут достичь западного уровня благосостояния, но и, в конечном счете, превзойдут его.

Литература

1. Bresciani-Turroni, Constaritino. The. Economics of Inflation, London: George Alien and Unwin, 1937.
2. Carrington, Samantha. "The Re-Monetization of the Commonwealth of Independent States." American Economic Review 82 (May 1992): 22--26.
3. Coats, Warren, Jr. "In Search of a Monetary Anchor: A "New" Monetary Standard." International Monetary Fund, 1989.
4. Dowd, Kevin. The State and the Monetary System. New York: St. Martin. Press, 1989.
5. Dowd, Kevin. "Does Europe Need a Federal Reserve System?" Cato Journal 10 (1990):423--442.
6. Dowd, Kevin. "Deflating Deflation." University of Nottingham, 199la.
7. Dowd, Kevin. "The Mechanics of Indirect Convertibility." University of Nottingham, 1991b.
8. Dowd, Kevin, ed. The Experience of Free Banking. London: Routledge, 1992a.
9. Dowd, Kevin. "A Proposal to Himinate Inflation." University of Nottingham, 1992b.
10. Dowd, Kevin, and Greenaway, David. "Currency Competition, Network Externalities, and Switching Costs: Toward an Alternative View of Optimum Currency Areas." Economic Journal 103 (September 1993): 1180--1189.
11. Friedman, Milton. A Program for Monetary Stability. New York: Fordham University Press, 1960.
12. Friedman, Milton. "The Optimum Quantity of Money." In The Optimum Quantity of Money and Other Essays. Edited by Milton Friedman. Chicago: Alpine, 1969.
13. Glasner, David. Free Banking and Monetary Reform. New York: Cambridge University Press. 1989.
14. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Teeth for the Bulgarian Lev: A Currency Board Solution." International Freedom Foundation Issue Briefing. Washington, D. C.: International Freedom Foundation, 199 la.
15. Hanke, Steve H., and Schuler, Kurt. "Currency Boards for Eastern Europe." The Heritage Lectures 355. Washington, D. C.: Heritage Foundation, 1991b.
16. Keynes, John.M. Essays in Persuasion. New York: W. W. Norton, 1919.
17. Sargent, Thomas J. Rational Expectations and Inflation. New York: Harper and Row, 1986.
18. Schuler, Kurt, and Selgin, George. "A Proposal for Reforming Lithuania's Monetary System." University, of Georgia, November 1990.
19. Schuler, Kurt; Selgin, George; and Sinkey, Joseph, Jr. "Replacing the Ruble in Lithuania: Real Change versus Pseudoreform." Cato Institute Policy Analysis No. 163. Washington, D. C.: Cato Institute, 1991.
20. Selgin, George A. "The Price Level, Productivity, and Macroeco-nomic Order." University of Hong Kong, 1988a.
21. Selgin, George A. The Theory of Free Banking: Money Supply under Competitive Note Issue. Totowa, N. J.: Rowman and Little-field, 1988b.
22. Selgin, George, A. "Monetary Equilibrium and the Productivity Norm of Price-Level Policy." Cato Journal 10 (1990): pp. 265--287.
23. Selgin, George A., and White, Lawrence H. "The Evolution of a Free Banking System." Economic Inquiry 25 (1987): pp. 439--457.
24. White, Lawrence H. Free'Banking in Britain: Theory, Experience, and Debate, 1800--1845. New York: Cambridge University Press, 1984.
25. White, Lawrence H. Competition and Currency: Essays on Free Banking and Money. New York: New York University Press, 1989.
26. Yeager, Leiand В., and Woolsey, W. William. "Is There a Paradox of Indirect Convertibility?" Paper presented at Durell Foundation Conference of Financial Fitness for the 1990s, Scottsdale, Arizona, May 1991.

Комментарий
Выбрать верный подход

Джерри Л. Джордан [Aвтор является президентом и директором Федерального резервного банка Кливленда]

Статья Кевина Доуда состоит из нескольких частей. Во введении Доуд доказывает невозможность спонтанного возникновения новой стабильной единицы учета. Затем он объясняет, как в переходный период можно использовать валютное управление для стабилизации цен и создания условий, благоприятных развитию частных валют. Затем он обсуждает, каким образом частные эмитенты средств обмена вытесняет с рынка валютное управление и почему конкуренция между частными эмитентами должна привести к стабильности цен. В последнем разделе он рассматривает необходимость установления прав собственности и распространение их на иностранцев. Он также он высказывается в пользу определенных правовых реформ, которые должны ускорить развитие банков и финансовых институтов.

При обсуждении того, как организовать денежное хозяйство в период перехода к рыночной экономике, следует помнить о двух фундаментальных принципах. Во-первых, в рыночной экономике деньги служат сокращению информационных издержек и облегчению трансакций. Говоря о развитии рынков для обмена товарами и услугами, которые прежде производились на дому, мы часто используем фразу "монетизация хозяйства". Исторически деньги и рынки возникли одновременно. Экономисты плохо понимают эту роль денег, хотя она является решающей для функционирования рыночной экономики. Чрезвычайно важным условием развития и поддержания кредитных рынков является наличие надежных денег. При отсутствии неопределенности и недоверия -- неизбежных спутников инфляции -- издержки организации и функционирования кредитных рынков будут существенно меньшими.

Во-вторых, право эмитировать деньги может быть важным источником доходов -- особенно для нового и слабого правительства. Поскольку инфляционный налог есть своего рода предохранительный клапан, позволяющий быстро сбросить давление, возникающее при борьбе разных коалиции за долю контролируемых правительством ресурсов, важно затруднить обращение к инфляционным механизмам. Чтобы ограничить возможность правительств обесценивать деньги следует искать прагматические конституционные решения.

Деньги как фактор производительности

Карл Брюннер и Алэн Мелтцер (Karl Brunner and Allan Meltzer, 1971) и Армен Алчиан (Armen Alchian, 1977) показали, что в каждом обществе какие-то товары выполняют роль денег. Такие товары должны отличаться удобством и надежностью, чтобы облегчать сбор информации об относительных ценах и совершение трансакций. Наличие денег сокращает деловые издержки. Эффективные деньги, базирующиеся на стабильной единице учета, особенно важны для сравнительно отсталых экономик, в которых роль денег как средства обслуживания рыночных трансакций особенно велика.

Почти все макроэкономические и финансовые модели, используемые для выработки оптимальной денежной политики, игнорируют эту важную роль денег. Эффективность альтернативных политик, предлагаемых этими формальными моделями, бесспорно, подрывается и уровень благосостояния оказывается меньше ожидаемого, когда в результате применения соответствующих политик снижается эффективность денег как инструмента обслуживания трансакций. Когда Милтон Фридман (Milton Friedman, 1969) выступал за оптимальный уровень дефляции, он неявно предполагал, что клиринг рынков достигается без издержек, и что постепенное повышение ценности единицы учета не изменяет эффективности механизма цен. Когда специалисты по макроэкономике призывают управлять совокупным спросом (утверждая, тем самым, что стабильность цен не имеет значения), они почти никогда не принимают в расчет издержки, возникающие из-за того, что система цен стала менее эффективной.

Для процветания кредитных рынков нужна хорошая информация и взаимное доверие участников. Поэтому-то наши первые кредиты мы получаем у друзей и родных. Для успеха приватизации в странах Восточной Европы важнейшее значение имеет расширение кредитов. Одно из преимуществ рыночной системы в том, что рынок собирает и распространяет информацию так, как это не способна сделать никакая частная или правительственная организация. Но эффективность, а точнее вероятность выживания кредитных рынков прямо пропорциональна качеству информации о ценах и возможности доверять способности правительства поддерживать стабильность единицы учета.

Если бы бывшие советские республики и страны Восточной Европы уже располагали надежными деньгами, они были бы намного богаче и меньше страдали бы от кредитных проблем. Хотя конечная цель реформ -- рост благосостояния или рост уровня жизни, успех реформ зависит от того, получат ли потенциально эффективные предприятия доступ к кредиту.

При заимствовании наших институтов следует соблюдать осторожность. В последние два-три десятилетия Запад страдает от значительной инфляции. Наши кредитные рынки процветают вопреки этой инфляции, а не благодаря ей. Мы хорошо знаем, что в результате инфляции исчезли многие долгосрочные рынки, но зато обильно размножились другие, специализирующиеся исключительно на страховании риска, порождаемого неопределенной инфляционной политикой.

Инфляция как источник доходов

В течение нескольких тысячелетий порча денег была распространенным методом сбора налогов. В истории не редки ситуации, когда -- с учетом всех доступных в данное время методов сбора налогов -- инфляция оказывалась наименьшим злом. К несчастью, почти все такого рода ситуации были результатом необходимости финансировать военные действия или крайней слабости правительства. Правительство, которое в мирное время вынуждено использовать инфляцию как главную форму сбора налогов, просто не способно управлять страной.

Дающие советы по оптимальной денежной политике должны дать себе труд поразмышлять над оптимальной налоговой политикой. Предложение отказаться от инфляционного налога делается более достоверным, когда ему сопутствует пакет реалистических реформ налоговой политики.

В конечном счете, успех денежной реформы связан с упорядочением государственного бюджета. В бывшем Советском Союзе, а может быть и в современной России, дефицит бюджета составлял примерно 25 процентов ВНП. Оборонные расходы также составляют почти 25 процентов ВНП. Учитывая отсутствие кредитных рынков, стабильной валюты и т. п. единственным источником финансирования правительственных расходов оказывается эмиссия денег. Эмиссия -- единственный источник финансирования 4-х миллионной армии. Эту проблему нельзя сбросить со счетов. До тех пор, пока не восстановится баланс доходов и расходов бюджета, единственным источником денежной стабильности может быть приток иностранного, капитала. Эти страны просто не в состоянии собрать достаточные суммы с помощью налогов, но они, одновременно, не могут отказаться от содержания вооруженных сил. Конечно, было бы замечательно, если бы бывшие социалистические страны смогли снизить расходы и сократить вооруженные силы, но в переходный период единственным реалистическим способом затормозить инфляцию остается привлечение иностранного капитала.

Деньги и сети

Аналогия с телефонной сетью очень хороша. Чтобы иметь хорошую телефонную сеть мало иметь достаточное количество телефонных аппаратов. Плохую телефонную сеть Румынии не улучшить просто за счет отправки нескольких миллионов недорогих телефонных аппаратов в Бухарест. Точно также получение кредитных займов или субсидий в твердой валюте не стабилизирует денежную систему в переходный период. Нужно поощрить естественную тенденцию, в силу которой рынки и деньги развиваются одновременно. Одним из способов является заимствование институтов и технологий, развитых в других странах.

Но в аналогии с телефонной сетью есть и существенная слабость. Людям всегда есть что сказать, поэтому выгоды от наличия телефонной сети бесспорны. Не столь очевидны выгоды, приносимые развивающейся рыночной экономике вновь созданной системой денежного обмена -- сначала нужно иметь что-то, чем можно торговать. Вот почему реформы должны начинаться с определения и защиты права частной собственности.

Валютные управления

По мнению Доуда реформаторы могут позаимствовать у своих более развитых соседей нечто большее, чем просто финансовые технологии. С помощью валютных управлений они могли бы позаимствовать стабильность и надежность их валют. Для этого достаточно привязать деньги к одной из главных валют Запада, например, к германской марке, и это обеспечит новой валюте устойчивую ценность относительно европейского рынка. Таким образом, новое правительство могло бы импортировать стабильность германской марки и репутацию Бундесбанка, не обращаясь к прямому использованию самой марки как средства обмена.

Занятно, что Западная Германия и сама была в схожей ситуации 4 десятилетия назад. После 2-ой мировой войны марка до обретения полной независимости была некоторое время привязана к доллару. В ходе денежной реформы в Западной Германии была успешно решена проблема денежного навеса, который возник в период контроля цен и избыточной эмиссии денег. Одновременно был жестко ограничен размер монетизируемого правительственного долга. Хотя эти ограничения были установлены оккупационной армией, в 1957 г., когда марка стала конвертируемой, они были подтверждены правительством Германии и являются одним из важных факторов сегодняшней относительной стабильности марки.

Доуд по двум причинам скептически относится к идее валютного управления. Во-первых, они склонны трансформироваться в центральные банки. Даже если правительство ограничит свою роль определением и защитой частной собственности, какие-то формы частных денег разовьются и поднимутся вместе с рынками. Чтобы ускорить естественный ход развития рынков Доуд предлагает вмешательство правительства, но только временное. Хотя я согласен с тем, что монопольное право правительство на эмиссию валюты может иметь тяжкие последствия, я не верю в то, что новые демократии примут систему частных денег.

Поскольку эти страны, скорее всего, выберут систему с центральным банком, разумно предложить набор ограничений и противовесов, повышающих стабильность Уровня цен. Сюда входят конституционные ограничения способности центрального банка монетизировать государственный долг, ограничения масштабов деятельности (= размеров) самого государства, защита политической независимости центрального банка, и отчетливое формулирование приоритетов политики, что необходимо для общественного контроля над деятельностью правительства.

Во-вторых, система валютного управления и постоянство обменного курса может стать причиной импорта инфляции. Проблему можно обойти с помощью индексирования обменного курса. Предположим, например, что валюта была привязана к доллару США, и темп инфляции последнего оказался на 2 процента выше желаемого. Одним из решений будет ползучая фиксация курса, так что курс валюты станет ежегодно повышаться на 2 процента относительно доллара. Конечно, при этом нужна уверенность в предсказуемости динамики инфляции в США. Более надежный метод защиты от импорта инфляции заключается в использовании обменного курса как промежуточного контрольного показателя для достижения плановых значений внутреннего индекса цен, как это делал шведский Riksbank в 1930-х годах (Keleher, 1991).

Конкурирующие частные валюты

Меня не убедили аргументы Доуда, что конкуренция частных валют будет иметь результатом стабильность уровня цен. В статье ничего не говорится об особенностях функционирования и о необходимости правовых институтов, которые обеспечат выполнение контрактов в терминах самих контрактов, а не в терминах имеющих государственную поддержку законных средств платежа. Без правового обеспечения определенного стиля функционирования система частных валют окажется просто неработоспособной.

Доуд неявным образом указывает, как на наилучшую, на такую валюту, которая обеспечивает большую ценовую стабильность, и заявляет, что благодаря свободному выбору потребителей менее устойчивые деньги (подверженные инфляции) просто не выживут. Его частные эмитенты денег выпускают средства обмена, а он делает вывод, что конкуренция приведет к возникновению стабильного средства учета (если публика того пожелает). Он утверждает, что так оно, скорее всего, и есть, но не предлагает никаких доказательств. А единственное предъявляемое им доказательство свидетельствует о противоположном. Он утверждает, что в европейском сообществе

Нельзя одновременно утверждать противоположные вещи. Доуд говорит, что недостаток политической поддержки делает недостижимой стабильность цен в Западной Европе, и одновременно, что частные валюты в бывшем Советском Союзе и в странах Восточной Европы будут стабильными, поскольку того захочет публика. Он не проводит четкого различия между предпочтениями публики как потребителей и ее же предпочтениями как избирателей. Между тем нужно как-то совместить его оценку современного состояния денежного хозяйства в странах Общего рынка, и его веру в то, что люди предпочитают ситуацию стабильности уровня цен.

Доуд мог бы использовать ту же понятийную схему, что и Мелтцер и Ричард в их модели избирателя (Allan Meltzer and Scott Richard, 1981). Можно предположить, что в демократических странах более активное участие в политических выборах принимают люди, лучше защищенные от последствий инфляции, чем население в целом. Может быть, менее образованные и получающие меньший доход менее активно участвуют в выборах и, одновременно, менее способны защититься от инфляции.

Признак успешности реформ

Мы узнаем, что реформы удались, когда увидим добровольный приток значительных по объему иностранных капиталов. Если начнется существенный приток иностранного частного капитала (или как в латиноамериканских странах -- репатриация капитала), тогда не будет нужды в иностранной государственной помощи. Если же этого не случится, никакие вливания государственных иностранных субсидий не помогут этим странам. Межгосударственные кредиты способны даже подорвать стимулы быстрого проведения таких важнейших реформ, как приватизация госпредприятий. Если эти страны выберут верный подход, мы увидим приток частного иностранного капитала и исчезнет необходимость в межгосударственных кредитах. Если же нет, то межгосударственный кредит будет просто напрасной растратой средств.

Литература

1. Alchian, Armen A. "Why Money?" Journal of Money, Credit and Banking 9, Part 2 (February 1977): pp. 133--140.
2. Brunner, Karl, and Meltzer, Allan H. "The Uses of Money: Money in the Theory of an Exchange Economy." American Economic Review 61 (December 1971): pp. 784--805.
3. Dowd, Kewin. "Money and the Market: What Role for Government?" Cato Journal 12 (3) (Winter 1993): pp. 557--576.
4. Friedman, Milton. The Optimum Quantity of Money and Other Essays, Chicago: Aldine Publishing Co., 1969.
5. Keheler, Robert E. "The Swedish Market Price Approach to Monetary Policy of the 1930s." Contemporary Policy Issues 9 (April 1991): pp. 1--12.
6. Meltzer, Allan H, and Richard, Scott F. "A Rational Theory of the Size of Government." Journal of Political Economy 85 (September 1981): pp. 914--927.