Глава 4. Возможность доверия, монетарный режим и экономические реформы в бывшем Советском Союзе

Я во многом согласен с тем, что говорит Кевин Доуд (Kevin Dowd, 1993) о роли денег и рынков в экономической реформе. Он ставит важные проблемы перед сторонниками частной эмиссии денег, на которые им придется ответить, если они хотят сделать свои политические предложения более приемлемыми для скептиков. Он же, с другой стороны, отмечает, что нормативное ограничение объема эмиссии не смогло стать адекватным институциональным ограничителем произвольных решений правительства, из чего логически следует, что единственным жизнеспособным решением является денежный режим, основанный на рынке. Кроме того, Доуд поднимает ряд интересных вопросов относительно возможных недостатков валютного управления как альтернативного решения для бывших социалистических стран. В особенности он указывает, что валютные управления будут нуждаться в охране "от угрозы политического разбоя и расхищения". Исторически, валютные управления всегда представляли собой промежуточный этап на пути к системе с центральным банком.

Мне представляется, что именно этот момент Доуду следовало бы рассмотреть подробней. Вопрос о создании обязывающих и вызывающих доверие мер осуществления надежной денежной политики -- не мелочный вопрос. Быть может, это самое важное во всей проблематике денежной реформы.

Провал перестройки

Перестройка как политика обновления и совершенствования экономики провалилась самым жалким образом. [Общее обсуждение провала усилий реформировать экономику в 1985--1991 гг. см. Boettke (1993), Goldman (1991).] Унаследованный Михаилом Горбачевым экономический кризис обострился, а политическая система просто развалилась. Развал советской системы был, по большей части, необходимым условием возможности фундаментальных реформ. Но понять причины развала все-таки очень важно.

Перестройка провалилась потому, что она и не была начата. С 1985 по 1991 год Горбачев под лозунгом перестройки заявил, по крайней мере, о 10 экономических программах, но ни одна из них не была на деле реализована. Но даже реализованные программы представляли собой набор плохо согласованных полумер. Большинство горбачевских реформ не содержали стимулов, требуемых для развития экономических сил, которые были бы способны оживить советскую экономику. Горбачевские реформы провалились не только из-за внутренней несогласованности большинства законов и постановлений, но также из-за постоянных изменений статуса политики реформ. Нельзя было быть уверенным, что сегодняшний либеральный шаг Горбачева не сменится завтра вполне репрессивным движением, а в результате ни у кого не было стимулов инвестировать в официальную экономику.

И нигде такая неопределенность не сказывалась так непосредственно, как в денежной политике. Горбачевский период характеризовался бегством от рубля. По мере нарастания экономического кризиса денежные трудности усугублялись. Валютно-неконвертируемый рубль все в большей степени терял и внутреннюю конвертируемость -- в государственной торговле все труднее было приобрести за рубли какие-либо товары. [Конечно, рубль никогда не был равен самому себе. Рубль в кармане важного функционера КПСС обладал гораздо большей покупательной способностью, чем рубль в кармане Ивана. Так что, несмотря на малый разрыв между величиной номинальных денежных доходов партийного функционера и среднего рабочего, разрыв реальных доходов в бывшем Советском Союзе был довольно значителен. Более того. При административном установлении цен смешно говорить о конвертируемости. Но главное в том, что при Горбачеве положение с внутренней конвертируемостью рубля еще ухудшилось.] Потребители обращались на растущий черный рынок за твердой валютой -- чтобы расширить свои возможности, а для корректировки экономических трудностей развилась сложная сеть бартерных отношений. Эта неофициальная система экономических связей и отношений постепенно становилась доминирующей. [По имеющимся оценкам в 1990 г. только 40 процентов продуктов питания поступало населению через официальную систему распределения (Peck and Richardson; 1991, р. 24).] Конкуренция между официальным и теневым секторами облегчала людям выживание в отчаянной экономической ситуации -- некоторые даже умудрялись добиться процветания. Но в этом же убедительно проявлялся провал реформаторских усилий Горбачева. Люди предпочитали нести издержки усложненных бартерных сделок, чтобы не иметь отношений с официальной денежной системой, которая больше не вызывала чувства доверия. [Рассмотрение экономического кризиса в бывшем Советском Союзе к концу горбачевского периода см. Peck and Richardson (1991, pp. 2--3, 29--33, 55, 89).] Без хорошо функционирующей денежной системы фундаментальные экономические реформы обречены на провал.

Центральная роль денег

В монетизированной экономике общепринятый инструмент обмена обслуживает все сделки. Отсюда следует, что если в результате политических решений изменяется ценность денежной единицы, одновременно изменяется структура обменов по всему экономическому пространству -- разрушая структуры индивидуальной деятельности и вводя в заблуждение действующих экономических агентов.

Большевики выучили у Маркса, что денежный обмен есть сердцевина системы товарообмена. Первоначальной целью марксизма было уничтожение системы товарного производства, а с ней и денежного обращения. Попытка реализовать этот проект привела к весне 1921 г. к полному колапсу экономики Советской России, что подтолкнуло переход к новой экономической политике (нэпу) [см. Boettke (1990); Roberts (1991)]. В период нэпа большевики даже попытались восстановить золотой стандарт, чтобы вернуть доверие к денежной единице, внедрив червонец.

НЭП провалился, потому что правительство отошло от политики либерализации экономики как внутри страны, так и в области международной торговли. Дискреционные действия советского правительства подорвали денежную систему и лишили крестьян каких-либо стимулов работать на рынок. К концу 1920-х годов "рынок" стал опасной сферой деятельности.

Советская экономическая история помогает понять многое, и, прежде всего, пожалуй, центральную роль стабильных и вызывающих доверие денег для экономического развития страны. Без такой валюты развитие производительных сил общества делается почти невозможным. Осознание главенствующей роли денег привлекает внимание экономистов к системному рассмотрению вопросов о монетарном режиме в целом и о правилах осуществления денежной политики -- в противоположность частным (неуниверсальным. -- Прим. пер.) формам про- или противоциклической политики, предлагаемым теми, кто считает возможным через воздействие на спрос или предложение управлять экономикой.

Проблема доверия

Либеральные реформы экономики имеют шансы на успех только если реформаторы смогут убедить население, что выполнят обещание уважать их права и создадут стабильную обстановку для хозяйственной деятельности. Это и есть главная проблема в деле выработки действенной экономической политики.

Одна из главных задач любого правительства реформ заключается в том, чтобы как-то убедить граждан, что оно намерено выполнять свои обещания и не отступит от избранного пути. При этом существуют две главных стратегических проблемы. Во-первых, реформирование порождает игру стратегических интересов. Заявленная политика может привести к возникновению ситуации, в которой кто-то из игроков сможет больше выиграть в результате отхода на прежние позиции, чем от продолжения этой политики. Если, например, мне трудно заснуть, я могу попросить жену потереть мне спину, пообещав, что в ответ сделаю для нее то же самое. Если она добьется нужного результата, тогда мне будет намного лучше не выполнять своего обещания -- ведь я уже буду спать. Естественно, моя жена понимает, что я не выполню обещания, и согласится поверить мне и потереть мне спину разве что по доброте душевной.

В схожей ситуации оказываются правительство и население при выработке политики. Граждане могут заподозрить, что правительство способно в будущем отступить от своих обещаний, и люди не поверят в заявленную правительством политику до тех пор, пока последнее не сумеет связать себя заслуживающими доверия обязательствами.

Проблема еще более усложняется, если учесть, что на игру влияют не только стратегические интересы, но и информационные проблемы, которые разрешить еще труднее. Имея дело с правительством реформ гражданам почти невозможно знать, с кем же они в действительности имеют дело. Им известна только политика "старого режима". Намерение проводить реформы говорит о разрыве с прошлым, но почему следует этому верить? А без участия населения реформы обречены.

Таким образом, проблема реформистского правительства не сводится к фундаментальному парадоксу: как ограничить собственную власть, не потеряв при этом возможности управлять страной. Чтобы начать либеральные экономические реформы правительство должно установить ограничения собственной деятельности и, одновременно, убедить граждан в своей решимости проводить реформы. В ходе войны, например, если войска пересекли реку для сражения с врагом, командир может приказать сжечь мост -- отрезая таким образом пути к отступлению. Одновременно вражеские войска получат сигнал -- их противник приготовился биться до конца. Реформаторское правительство должно сделать что-то подобное сжиганию мостов, чтобы создать атмосферу доверия и окончательно связать себя с политикой реформ. Если этого не сделать, ни собственные граждане, ни иностранцы не получат достаточных стимулов для инвестирования в экономическое будущее страны. [Родрик (Dani Rodrik, 1989) рассматривает проблему информирования о приверженности реформам в терминах теории игр. Он пишет: "В начале публика обычно неспособна понять истинные мотивы правительства, предпринимающего реформы. Поскольку отход от прежней политики начинают те, кто уже находится у власти, какие основания верить, что теперь они наконец "прозрели"? ... Замешательство можно устранить с помощью крайне радикальных мер. ...Чем острее проблема доверия к правительству, тем вероятней, что резкий разрыв с прошлым окажется привлекательным." (р. 771). В ситуации, когда вопрос о доверии к правительству особенно важен, как это было в СССР, все соображения о постепенности следует отбросить, чтобы придать убедительность готовности осуществлять реформы. Радикальность может служить признаком действительно реформистского правительства и разрешить проблемы, возникающие из-за недостатка доверия к нему.]

Монетарный режим и доверие

Политика экономической либерализации нуждается в конвертируемой валюте, и ее отсутствие есть одна из главных проблем перехода к рынку в бывших советских республиках. Рыночная экономика нуждается в общепринятом инструменте обмена, с помощью которого можно приобретать блага и услуги на внутреннем рынке (внутренняя конвертируемость) и иностранную валюту (внешняя конвертируемость). При Горбачеве рубль не имел ни внутренней, ни внешней конвертируемости. При всем разнообразии проектов, имевших целью обеспечить конвертируемость рубля, большая часть из них предусматривала участие центрального банка.

Но для успеха монетарных реформ скорее нужна полная деполитизация денег. Легко понять, почему деполитизация столь необходима. Деполитизация разрушает инфляционный потенциал правительства и принуждает его для финансирования своей деятельности либо брать кредиты на рынках капитала, либо ограничиваться налоговыми поступлениями.

Логика деполитизации денег также довольно прозрачна. [Теорию свободного банковского дела рассматривают White (1989) и Selgin (1988). Исторический обзор можно найти в White (1984). Для истории свободной банковской системы, в Шотландии показательным является эпизод краха Ayr Bank в 1772 г. Как пишет Уайт, этот банк, просуществовавший с 1769 по 1772 г., выдал слишком много рискованных кредитов через механизм эмиссии банкнот. Его крах вызвал банкротство еще 8 частных банков, но при этом финансовая система в целом не пострадала. Возникшая в Шотландии система обмена банкнот, при которой избыточные банкноты немедленно предъявлялись эмитенту для погашения (закон оттока), защищала от попыток отдельных банков злоупотреблять эмиссией (White; 1984. pp. 30--32, 126--128).] Денежные рынки не отличаются от других товарных рынков. И для управления деньгами правительство не нужно. Нерегулируемая банковская система, выпускающая конкурирующие банкноты, представляется более жизненной, чем регулируемая монополия центрального банка.

Главная проблема центральных банков не сводится к опасности политических манипуляций с валютой. Реальная проблема в том, что концепция центрального банка предполагает, что правительство способно получать информацию, которую оно, на деле, не хочет и не может получать. [Обсуждение этой стороны деятельности центральных банков см. Selgin (1988, pp. 89--107).] Чтобы руководители центрального банка могли эмитировать как раз нужное количество денег, они должны иметь информацию об условиях спроса и предложения, которая не доступна никакому отдельному человеку или группе людей. И политические и экономические проблемы деятельности центрального банка заложены в самом этом институте.

Конкурентная эмиссия валют запустит предпринимательский процесс, который установит соответствие между объемом эмиссии и спросом на деньги. В условиях свободного банковского дела механизм клиринга служит источником сигналов, регулирующих эффективное размещение ресурсов -- о величине дебета и кредита, возникающих в результате недовыпуска или избыточной эмиссии банкнот. Эта информация будет принуждать менеджеров соответственно регулировать размер своих обязательств. При конкурентном выпуске денег возврат банкнот и чеков для погашения также будет обеспечивать стимулы и информацию для адекватного регулирования эмиссии. При монопольной эмиссии валюты центральным банком просто невозможно возникновение стимулов и информации, нужных для правильного управления предложением денег. Центральные банки просто не могут иметь информацию об изменениях спроса на деньги.

Конкурентная эмиссия валют обещает все те преимущества, что и конкуренция на любых других товарных рынках. Наличие субститутов понудит банковских менеджеров принимать решения с достаточной осторожностью. Конкурентный процесс поднимет роль фирменной марки, поскольку некоторые банкноты будут пользоваться большим доверием, чем другие. Условия свободной конкуренции обеспечат адекватное управление предложением денег.

В бывшем Советском Союзе рубль практически обесценился. Монетный двор России работает 24 часа в сутки. Конкуренция валют предлагает выход из этого хаоса.

Банки могут привязывать свои банкноты к запасам твердой валюты или к золоту или другим товарным запасам. [Частное валютное управление также является вполне жизнеспособной альтернативой. Но есть серьезные теоретические и практические возражения против принадлежащей государству системы валютного управления.] Для привлечения клиентов банки будут обменивать рубли. Клиенты будут выбирать банки, выпускающие наиболее привлекательные для рынка банкноты. Эмитируемые центральным банком рубли исчезнут, как и сам центральный банк, но на их месте возникнет рыночный денежный порядок, а денежная эмиссия освободится от политических манипуляций.

Последнее замечание: разрешение конкурентного выпуска банкнот в условиях свободной банковской системы дает ответ на вышеобозначенные политические проблемы, касающиеся создания доверия к политике реформ. Устранение правительственного контроля над денежным предложением не только свяжет режим определенными обязательствами, но и просигналит рынку, что правительство действительно намерено ограничить собственную ведущую роль в хозяйственных делах.

Заключение

Либерализация требует трансформации прежних институциональных установлении и практики "ушедшего режима". Денежная система играет главную роль в любой экономической системе и в силу этого является центром экономической политики. Деполитизация денег есть лучшее средство помочь становлению рыночной экономике в Восточной Европе. Конкурентная эмиссия денег привлекательна не только теоретически; это весьма практичное решение проблемы достоверности правительственных обязательств и ключ к созданию атмосферы уверенности в будущем реформ.