Предисловие к русскому изданию

Плохие люди не могут стать хорошими гражданами. Невозможно, чтобы народ, состоящий из воров и бездельников, был богатым, чтобы общество наркоманов и идолопоклонников было бы обществом свободных людей. Когда люди утрачивают уважение к собственности и любовь к труду, они теряют единственное мерило зрелости и единственное средство самосовершенствования. Когда они жертвуют своей независимостью и уверенностью в своих силах, то, как правило, появляются тираны и заковывают их в цепи.

Стремление к свободе есть основополагающий принцип общества. А жизнь человека невозможна без борьбы за свободу -- свободу высказывать свое мнение, выражать и обсуждать свои взгляды, объединяться в группы и партии, выбирать и менять правительство, голосовать за своих представителей, организовывать свою общественную и экономическую жизнь так, как ему хочется, -- до тех пор, пока это не нарушает мира. Наслаждаться свободой -- значит работать так, как нравится, получать то занятие, которое человек считает подходящим, свободно покупать и продавать результаты своей деятельности и оставлять себе вознаграждение. Быть свободным -- значит не встречать препятствий и затруднений в своих мирных экономических занятиях и устремлениях.

Идеологией и политической программой свободного человека является либерализм. По крайней мере, так его называли на протяжении большей части истории, так называл ее и Людвиг фон Мизес в своих удивительных сочинениях. Либерализм был доминирующей идеологией в Англии в период между Великой революцией (1688) и Актом о реформе (1867) (избирательной системы -- прим. пер.) и широким социальным и политическим движением во всем Западном мире. Его изначальными требованиями были веротерпимость и религиозные свободы, конституционализм и права человека, что, в свою очередь, дало огромный импульс развитию теории и практики экономической свободы. Французские физиократы и английские либеральные экономисты выдвинули экономический постулат laissez-faire, т. е. ничем не ограничиваемая частная собственность на средства производства и саморегулирующиеся рынки, не нарушаемые политическим вмешательством.

Для Людивига фон Мизеса система частной собственности, обычно называемая капитализмом, была единственной возможной социальной и экономической системой. "Существует только выбор между общественной и частной собственностью на средства производства, -- убеждал он нас. -- Все промежуточные формы социальной организации бесполезны и на практике должны оказаться саморазрушающимися. Если далее понять, что социализм тоже неработоспособен, то нельзя избежать и признания того факта, что капитализм является единственно возможной системой социальной организации, основанной на разделении труда. Этот результат теоретического исследования не станет сюрпризом для историка или философа истории. Если капитализму удалось удержаться, несмотря на враждебность, с которой он всегда сталкивался как со стороны правительств, так и со стороны народа, если ему не пришлось уступить дорогу другим формам общественного сотрудничества, которым в гораздо большей степени достались симпатии теоретиков и практичных деловых людей, то это надо отнести только на счет того, что никакая другая система общественной организации неосуществима." ["Либерализм"]

Независимо от того, много или мало мы знаем о достижениях капитализма, мы не можем не восхищаться его выдержавшими испытание временем и неувядающими качествами. Профессора обвиняют его в том, что он приводит к эксплуатации и неравенству, порождает монополии и олигополии, при нем растут безработица и потери. И все же капитализм продолжает быть -- невозмутимый подобными обвинениями. Проповедники и священники осуждают его по моральным и культурным соображениям. И все же капитализм существует, несмотря на их проклятия. Политики разглагольствуют о неотложных нуждах общественного сектора; и все же частная экономика сохраняется, несмотря на все домогательства со стороны зависимого сектора. Основные черты капитализма продолжают существовать даже в самых глухих уголках мира, несмотря на все законы, которые законодатели могут принимать против него, и на все притеснения, которые правительства чинят бизнесменам. Может быть, частная собственность и общественный порядок, основанный на ней, глубоко укоренились в самой природе человека?

Трудно найти где-либо в мире ничем не ограничиваемую капиталистическую систему. Правительства вмешиваются практически в каждое проявление экономической жизни. Они устанавливают конфискационные налоги на производство и распределение, и все же предпринимателям и капиталистам удается с избытком производить товары и предоставлять услуги. Правительства регулируют и ограничивают объем производства, и все же порядок, основанный на собственности, хотя скованный и искаженный, сохраняется в производстве товаров и услуг. Правительства устанавливают ставки заработной платы и вторгаются в структуру цен, и все же рыночная система продолжает существовать на черных рынках и в нелегальной деятельности. Правительства увязают в инфляции и кредитной экспансии и прибегают к законодательному регулированию платежных средств, и тем не менее капиталистическое производство продолжает существовать в сумраке денежного краха. Правительства награждают экономическими привилегиями и юридической неприкосновенностью профсоюзы, и все же в конце концов продолжается экономическое регулирование производства. Правительства ввязываются в войны и разрушения, а когда прекращаются убийства и правительству становится нечего планировать, рационировать и распределять с помощью силы, то остается капитализм. Он являет чудеса восстановления и невиданных подъемов.

В большинстве частей мира капиталистическая система стала последним прибежищем. Когда коммунистический порядок приносит нищету и голод, когда все меры политического принуждения неоднократно терпят крах и политический мозг становится неспособен изобрести новую экономическую глупость, когда полиция устает регулировать производство и суды парализованы завалом дел об экономических преступлениях, приходит время системы частной собственности. Она не нуждается ни в политическом плане, ни в экономическом законодательстве, ни в экономической полиции, ей нужна только свобода.

Вновь время капитализма пришло в Европу в начале 1980-х, намного раньше краха коммунизма. Социализм приобрел дурную славу везде, где был у власти. Экономическая ситуация стагнировала или даже ухудшалась во всем социалистическом мире, в то время как капитализм давал другим частям мира богатые плоды. То в одном, то в другом конце Азии восходила звезда капитализма, принося новую надежду бедным и угнетенным.

Лучи капитализма проникали и в Советский Союз на протяжении всей послевоенной эпохи. Как ни силен и ни непроницаем был "железный занавес", он не смог выдержать силы идей. Они тысячами способов просачивались сквозь этот занавес по всем каналам коммуникаций и пустили прочные корни в сердцах и умах многих людей. Миллионы жертв коммунистического антигуманизма узнавали о свободе человека и системе частной собственности. Они становились "либералами", жаждущими свободы и мира -- фундаментальных принципов либерализма. Мирный распад советской империи ясно свидетельствует о силе либеральных идей.

Важным фактором перемен была всеобщая осведомленность о растущем и очевидном процветании стран с рыночной экономикой. К середине 80-х годов даже самые слепые представители власти не могли не замечать того, что разрыв между странами с рыночной экономикой и странами с командной системой планирования становился все значительнее, а с ними и условия жизни огромной массы людей. Азиатские рыночные экономики удвоили объем производства первый раз в течение 70-х годов, а затем еще раз -- в течение 80-х.

В России политические и экономические реформы набирают силу, несмотря на существенную оппозицию социалистов из старой гвардии. Движущей силой является значительная популярность приватизации государственных предприятий. Даже большие предприятия вынесены на рынок в обмен на приватизационные чеки, полученные каждым россиянином. Приватизационная политика получает растущую поддержку со стороны рабочих и властей, что делает почти невозможным для России поворот к прошлому.

Права собственности являются корнями любой капиталистической системы. В России они дали пока лишь слабые ростки. Пусть это издание великой книги поможет поддержать и укрепить их.

Ганс Ф. Сеннхолз