Либертариум Либертариум

ОГЛАВЛЕНИЕ

От издателей

Ф. А Хайек. Предисловие
Предисловие ко второму английскому изданию
Предисловие ко второму немецкому изданию

Введение

1. Успехи социалистических идей
2. Научный анализ социализма
3. Альтернативные методы подхода к анализу социализма

ЧАСТЬ I. ЛИБЕРАЛИЗМ И СОЦИАЛИЗМ

Глава I. Собственность

1. Природа собственности
2. Насилие и общественный договор
3. Теория насилия и теория общественного договора
4. Коллективная собственность на средства производства
5. Теории эволюции собственности

Глава II. Социализм

1. Государство и экономическая деятельность
2. "Основные права" в социалистической теории
3. Коллективизм и социализм

Глава III. Социальный порядок и политическое устройство

1. Политика насилия и политика договора
2. Социальная функция демократии
3. Идеал равенства
4. Демократия и социал-демократия
5. Политическое устройство социалистических сообществ

Глава IV. Общественный строй и семья

1. Социализм и проблема секса
2. Мужчина и женщина в эпоху насилия
3. Брак под действием принципа договора
4. Проблемы семейной жизни
5. Свободная любовь
6. Проституция

ЧАСТЬ II. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
Раздел I. Экономическая теория изолированной социалистической общины

Глава V. Природа экономической деятельности

1. Вклад в критику понятия "экономическая деятельность"
2. Рациональное действие
3. Экономические расчеты
4. Капиталистическая экономика
5. Суженное понятие "экономика"

Глава VI. Организация производства при социализме

1. Обобществление средств производства
2. Экономический расчет в социалистическом обществе
3. Последние социалистические доктрины и проблемы экономического расчета
4. Искусственный рынок как решение проблемы экономического расчета
5. Прибыльность и производительность
6. Валовой и чистый продукт

Глава VII. Распределение дохода

1. Природа распределения при либерализме и социализме
2. Социальный дивиденд
3. Принципы распределения
4. Процесс распределения
5. Издержки распределения

Глава VIII. Социалистическое общество при стационарных условиях

1. Стационарные условия
2. Тяготы труда и удовлетворенность
3. "Радость труда"
4. Стимулы к труду
5. Производительность труда

Глава IX. Положение индивидуума при социализме

1. Отбор персонала и выбор профессии
2. Искусство и литература, наука и журналистика
3. Личная свобода

Глава X. Социализм в изменяющихся условиях

1. Природа динамических сил
2. Динамика населения
3. Изменения спроса
4. Изменения величины капитала
5. Элемент изменений в социалистическом обществе
6. Спекуляция
7. Акционерные компании и социалистическая экономика

Глава XI. Нереализуемость социализма

1. Фундаментальные проблемы социалистической экономики в изменяющихся условиях
2. Попытки решения
3. Единственное решение -- капитализм

Раздел II. Внешние отношения социалистического общества

Глава XII. Национальный и мировой социализм

1. Пространственная протяженность социалистического общества
2. Марксистское толкование проблемы
3. Либерализм и проблема границ

Глава XIII. Проблема миграции при социализме

1. Миграция и различия национальных условий
2. Тенденции к децентрализации при социализме

Глава XIV. Иностранная торговля при социализме

1. Автаркия и социализм
2. Иностранная торговля при социализме
3. Иностранные инвестиции

Раздел III. Отдельные формы социализма и псевдосоциализма

Глава XV. Отдельные формы социализма

1. Природа социализма
2. Государственный социализм
3. Военный социализм
4. Христианский социализм
5. Плановая экономика
6. Гильдейский социализм

Глава XVI. Псевдосоциалистические системы

1. Солидаризм
2. Разные планы экспроприации
3. Участие в прибылях
4. Синдикализм
5. Частичный социализм

ЧАСТЬ III. ПРЕДПОЛАГАЕМАЯ НЕИЗБЕЖНОСТЬ СОЦИАЛИЗМА
Раздел I. Социальная эволюция

Глава XVII. Социалистический хилиазм

1. Происхождение хилиазма
2. Хилиазм и социальная теория

Глава XVIII. Общество

1. Природа общества
2. Разделение труда как закон общественного развития
3. Организм и организация
4. Индивидуум и общество
5. Развитие разделения труда
6. Как общество изменяет индивидуума
7. Упадок общества
8. Частная собственность и эволюция общества

Глава XIX. Конфликт как фактор развития общества

1. Движущая сила эволюции общества
2. Дарвинизм
3. Конфликт и конкуренция
4. Борьба наций
5. Борьба рас

Глава XX. Столкновение классовых интересов и классовая борьба

1. Концепция классов и классовых конфликтов
2. Сословия и классы
3. Классовая борьба
4. Формы классовой борьбы
5. Классовая борьба как фактор общественной эволюции
6. Теория классовой борьбы и истолкование истории
7. Итоги

Глава XXI. Материалистическая концепция истории

1. Мышление и бытие
2. Наука и социализм
3. Психологические предпосылки социализма

Раздел II. Концентрация капитала и образование монополий как предпосылки социализма

Глава XXII. Постановка проблемы

1. Марксистская теория концентрации
2. Теория антимонопольной политики

Глава XXIII. Концентрация производства

1. Концентрация производства как оборотная сторона разделения труда
2. Оптимальный размер производства в добывающей промышленности и на транспорте
3. Оптимальный размер производства в обрабатывающей промышленности

Глава XXIV. Концентрация предприятий

1. Горизонтальная концентрация предприятий
2. Вертикальная концентрация предприятий

Глава XXV. Концентрация богатства

1. Постановка проблемы
2. Возникновение состояний за пределами рыночной экономики
3. Образование состояний в рыночной экономике
4. Теория обнищания

Глава XXVI. Монополия и ее влияние

1. Природа монополии и ее воздействие на ценообразование
2. Экономические эффекты изолированной монополии
3. Границы образования монополий
4. Значение монополии в добывающей промышленности

ЧАСТЬ IV. СОЦИАЛИЗМ КАК НРАВСТВЕННЫЙ ИМПЕРАТИВ

Глава XXVII. Социализм и этика

1. Социалистическое отношение к этике
2. Эвдемонистская этика и социализм
3. Вклад в понимание эвдемонизма

Глава XXVIII. Социализм как эманация аскетизма

1. Аскетическая точка зрения
2. Аскетизм и социализм

Глава XXIX. Христианство и социализм

1. Религия и этика общественного поведения
2. Евангелие как источник христианской этики
3. Первоначальное христианство и общество
4. Запрет процента в каноническом праве
5. Христианство и собственность
6. Христианский социализм

Глава XXX. Этический социализм и новая критическая философия

1. Категорический императив как основание социализма
2. Трудовой долг как основание социализма
3. Равенство доходов как этический постулат
4. Этико-эстетическое осуждение мотива прибыли
5. Культурные достижения капитализма

Глава XXXI. Экономическая демократия

1. Лозунг "экономическая демократия"
2. Потребитель как решающий фактор производства
3. Социализм как выражение воли большинства

Глава XXXII. Капиталистическая этика

1. Капиталистическая этика и нереализуемостъ социализма
2. Предполагаемые недостатки капиталистической этики

ЧАСТЬ V. ДЕСТРУКЦИОНИЗМ

Глава XXXIII. Побудительные мотивы деструкционизма

1. Природа деструкционизма
2. Демагогия
3. Деструкционизм образованных людей

Глава XXXIV. Пути и методы деструкционизма

1. Средства деструкционизма
2. Рабочее законодательство
3. Принудительное социальное страхование
4. Профсоюзы
5. Страхование по безработице
6. Обобществление
7. Налогообложение
8. Инфляция
9. Марксизм и деструкционизм

Глава XXXV. Преодоление деструкционизма

1 "Интерес" как помеха на пути деструкционизма
2. Насилие и власть
3. Битва идей

Заключение. Историческое значение современного социализма

1. Социализм в истории
2. Кризис цивилизации

Приложение. К критике попыток сконструировать систему экономического расчета для социалистического общества

ЭПИЛОГ

Вводные замечания

1. Провал интервенционизма
2. Диктаторский, антидемократический и социалистический характер интервенционизма
3. Социализм и коммунизм
4. Агрессивность России
5. Троцкистская ересь
6. Высвобождение демонов
7. Фашизм
8. Нацизм
9. Уроки советского опыта
10. О неизбежности социализма


ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ

Предлагаемая вниманию читателей книга впервые вышла в 1922 г. на родном для автора немецком языке под названием "Общественное хозяйство. Исследования социализма" [Ludwig von Mises, Die Gemeinwirtschaft: Untersuchungen uber den Sozialismus, Jena, Verbag von Gustav Fischer, 1922]. С тех пор этот труд Людвига фон Мизеса неоднократно переиздавался с дополнениями автора. С выходом в 1936 г. в Англии перевода с немецкого издания 1932 г., выполненного Дж. Кахане (J. Kahane), книга получила название "Социализм: экономический и социологический анализ" [Ludwig von Mises, Socialism: An Economic and Sociological Analysis, London, ed. Jonathan Cape, 1936]. Перевод Дж. Кахане использован во всех последующих англоязычных изданиях, в том числе и в последнем американском издании (1981), с которого и сделан настоящий перевод на русский язык [Ludwig von Mises, Socialism: An Economic and Sociological Analysis, Indianapolis. Liberty Classics, 1981].

Перевод с немецкого, осуществленный Дж. Кахане, не буквальный. Поэтому в тех случаях, когда, по нашему мнению, в немецком оригинале лучше, отчетливее выражена авторская мысль, русский текст отредактирован с ориентацией на немецкий оригинал. Восстановлены и сделанные переводчиком отдельные купюры.

Источники цитат и ссылок (даны в скобках []) приводятся в том виде, как они даны Людвигом фон Мизесом. Если же данная работа издана на русском языке, то издание также указывается (в скобках <>). В таких случаях приводимые Мизесом цитаты даются по опубликованному русскому переводу первоисточника. Цитаты из К. Маркса и Ф. Энгельса даются по тексту второго издания Сочинений, а цитаты из В. И. Ленина -- по тексту пятого издания Полного собрания сочинений.

Немногочисленные авторские подстрочные примечания обозначены тем же знаком, что и источники.

Встречающиеся в авторском тексте и в предисловии Ф. Хайека ссылки на страницы публикуемой работы Л. Мизеса приведены применительно к настоящему изданию.

Для удобства читателей труд Людвига фон Мизеса снабжен постраничным комментарием, специально подготовленным для настоящего издания. Комментарий этот -- сугубо фактологический и не несет никаких оценок излагаемых в авторском тексте идей и мнений.

Предметный и именной указатели также специально составлены для настоящего издания.

В американском издании 1981 г. текст Мизеса предваряется предисловием, написанным его учеником, лауреатом Нобелевской премии Фридрихом Хайеком. Издатели сочли целесообразным включить это предисловие в русское издание.


Предисловие

"Социализм", впервые появившись в 1922 г., произвел сильное впечатление. Эта книга постепенно изменила существо взглядов многих молодых идеалистов, которые вернулись к своим университетским занятиям после первой мировой войны. Я знаю это, потому что был одним из них.

Мы чувствовали, что цивилизация, в которой мы выросли, рухнула. Мы были нацелены на строительство лучшего мира, и именно это желание пересоздать общество привело многих из нас к изучению экономической теории. Социализм обещал желаемое -- более рациональный, более справедливый мир. А потом появилась эта книга. Она нас обескуражила. Эта книга сообщила нам, что мы не там искали лучшее будущее.

Ряд моих современников, позднее приобретших известность, но тогда не знавших даже друг друга, прошли сходный путь (Вильгельм Репке в Германии и Лайонел Роббинс в Англии, например). {Репке Вильгельм (1899--1966) -- швейцарский экономист, учившийся и вначале работавший в Германии. В 20-е годы примыкал к сторонникам "регулируемого капитализма", но затем решительно встал на позиции экономического либерализма. Один из создателей теории социального рыночного хозяйства. Роббинс Лайонел (1898--1984) -- английский экономист, также переживший в 30-е годы эволюцию в направлении экономического либерализма. Активно выступал против кейнсианской программы государственного регулирования экономики.} Никто из нас не был до этого учеником Мизеса. Я познакомился с ним, работая во Временном управлении австрийского правительства, которому было доверено проведение в жизнь некоторых положений Версальского договора. Он был моим начальником, директором департамента.

Тогда Мизес был больше известен своей борьбой с инфляцией. Он приобрел доверие правительства и, будучи финансовым советником Австрийской торговой палаты, постоянно подталкивал его на тот единственный путь, который обещал предотвратить полное крушение финансовой системы. (За первые восемь месяцев работы под его руководством мое жалованье увеличилось в 200 раз.)

Многие из нас, студентов начала 20-х годов, знали о Мизесе как о довольно замкнутом университетском преподавателе, который лет за десять до этого опубликовал книгу [Ludwig von Mises, Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel, Munchen und Leipzig: Duncker & Humblot, 1912], в которой положения австрийской школы предельной полезности были применены к теории денег. {В конце XIX в. в Австрии сложилось экономическое направление, получившее название школы предельной полезности. Ее представители считали, что ценность конкретного блага определяется его предельной полезностью, т. е. субъективно оцениваемой полезностью той единицы этого блага, которая удовлетворяет наименее настоятельную потребность в нем. Если, например, из трех килограммов зерна первый удовлетворяет потребность в пище, второй -- в посевном материале, а третий -- в корме для певчих птиц, то предельная полезность -- это полезность третьего килограмма. При сокращении производства зерна на килограмм придется отказаться от кормления птиц, и тогда ценность зерна будет определяться полезностью второго килограмма, предназначенного для посева.} Эту книгу Макс Вебер выделил как наиболее толковую по данному вопросу. {Вебер Макс (1864--1920) -- немецкий социолог, историк и экономист, сыгравший выдающуюся роль в формировании современного обществоведения.} Возможно, нам следовало бы знать и то, что в 1919 году Мизес также опубликовал весьма глубокое исследование в области социальной философии, в котором рассматривались проблемы нации, государства и хозяйственной жизни [Ludwig von Mises, Nation, Staat und Wirtschaft: Beitrage zur Politik und Geschichte der Zeit, Wien: Manz'sche Verlags und Universitats-Buchhandlung, 1919]. Эта книга, однако, так и не получила широкой известности, и я открыл ее для себя, только став его подчиненным в правительственном учреждении в Вене. Как бы то ни было, первая публикация книги "Социализм" была для меня большим сюрпризом [Ludwig von Mises, Die Gemeinwirtschaft: Untersuchungen uber den Socialismus, Jena: Gustav Fisher, 1922]. Насколько я знал, в предыдущие (и чрезвычайно загруженные) 10 лет у Мизеса едва ли было время для академических занятий, а эта книга представляет собой солидный трактат о социальной философии, свидетельствующий о независимом и критическом осмыслении автором почти всей существовавшей литературы.

В первые 12 лет нашего века Мизес, пока его не призвали в армию, изучал экономические и социальные проблемы. К этим вопросам его привлекла, как и мое поколение двадцатью годами позже, всеобщая увлеченность Sozialpolitik {Sozialpolitik -- социальная политика (нем.). Хайек имеет в виду идеи так называемой "молодой исторической школы", сформировавшейся в Германии в конце 60-х годов XIX в. Представители этой школы считали, что государство, активно вмешиваясь в общественную жизнь, обеспечит постепенное утверждение социализма. Поскольку у истоков школы стояли университетские профессора Г. Шмоллер, Л. Брентано и др., она получила ироническое название катедер-социализма, т. е. "социализма кафедры". В 1872 г. катедер-социалисты создали объединение "Союз социальной политики".} -- подобием английского "фабианского" социализма. {"Фабианский социализм" -- концепция постепенного преобразования капиталистического общества в социалистическое с помощью государства, развивавшаяся группой английских интеллигентов, основавших в 1884 г. "Фабианское общество". Впоследствии "фабианцы" стали мозговым центром лейбористской партии.} Его первая книга [Ludwig von Mises, Die Entwicklung des gutsherrlichbauerlichen Verhaltnisses in Galizien, 1772--1848, Wien und Leipzig: Franz Deuticke, 1902], опубликованная когда он еще изучал право в Венском университете, была пронизана духом господствовавшей немецкой "исторической школы", сосредоточенной почти исключительно на проблемах "социальной политики". Позднее он даже присоединился к одной из тех организаций, которые побудили немецкий сатирический еженедельник изобразить экономистов как людей, которые обмеряют жилище рабочего и приговаривают: очень тесное. Но изучая в ходе занятий юриспруденцией политическую экономию, Мизес открыл для себя экономическую теорию Карла Менгера, который в то время как раз оставил профессуру и вышел в отставку. {Менгер Карл (1840--1921) -- австрийский экономист, один из создателей теории предельной полезности, основатель "австрийской (венской) школы" в политической экономии.} Как говорит Мизес в автобиографических заметках [Ludwig von Mises, Notes and Recollections, Foreword by Margit von Mises, trans. and postscript by Hans F. Sennholz, South Holland, III, Libertarian Press, 1978, p. 33], книга Менгера "Основы учения о народном хозяйстве" [Menger, Grundsatze der Volkswirtschaftslehre, Wien, 1971] сделала его экономистом. Пройдя через тот же опыт, я знаю, что он имеет в виду.

Первоначально Мизес интересовался преимущественно исторической стороной проблем и приобрел благодаря этому редкую среди теоретиков широту исторической эрудиции. Но, в конце концов, неудовлетворенность тем, как историки, а особенно историки экономики, истолковывали факты, подтолкнула его к изучению экономической теории. Он был вдохновлен Евгением Бем-Баверком {Бем-Баверк Евгений (1851--1914) -- австрийский экономист, внесший существенный вклад в развитие теории предельной полезности}, который вернулся к профессуре после службы на посту министра финансов Австрии {книга Л. Мизеса посвящена экономической истории Галиции, а именно развитию отношений помещичьих и крестьянских хозяйств под влиянием государственно-правовых установлении.}. В предвоенное десятилетие семинар Бем-Баверка был главным центром экономических дискуссий. В нем участвовали Мизес, Йозеф Шумпетер и выдающийся теоретик австрийского марксизма Отто Бауэр, выступления которого в защиту марксизма длительное время были в центре дискуссий. {Шумпетер Йозеф (1883--1950) -- австрийский экономист и социолог, с 1932 г. -- профессор Гарвардского университета. Будучи консерватором, Шумпетер, тем не менее, признавал научные заслуги Маркса и был близок с некоторыми социалистами. Бауэр Отто (1882--1938) -- идеолог так называемого "австромарксизма", один из лидеров австрийской социал-демократии и Второго Интернационала. По его рекомендации в 1919 г. Шумпетер был приглашен на пост министра финансов в коалиционном правительстве католиков и социал-демократов.} В этот период идеи Бем-Баверка о социализме ушли, видимо, достаточно далеко за пределы того, что он успел опубликовать в нескольких работах перед своей ранней смертью. Нет сомнений, что именно здесь сложились основные идеи Мизеса о социализме, хотя сразу после публикации первой книги "Теория денег и кредита" (1912) он утратил возможности для дальнейшей работы, поскольку был призван в армию, где пробыл до самого конца первой мировой войны.

Почти все эти годы Мизес служил офицером артиллерии на Русском фронте, хотя последние месяцы войны он провел в экономическом управлении Министерства обороны. Следует предположить, что он начал работать над "Социализмом", только оставив службу в армии. Вероятно, большая часть книги была написана между 1919 и 1921 гг.: основной раздел об экономических вычислениях при социализме был спровоцирован цитируемой им книгой Отто Нейрата, вышедшей в 1919 г. {Нейрат Отто (1882--1945) -- австрийский философ, экономист и социолог. Стоял на марксистских позициях. Хайек имеет в виду вышедшую в 1919 г. в Мюнхене книгу Нейрата "Через военное хозяйство к натуральному хозяйству", в которой Нейрат обосновывает идею господства натуральных исчислений в социалистической экономике.} То, что в тогдашних условиях он выкроил время, чтобы сосредоточиться над обширнейшей теоретической и философской работой, остается истинным чудом для того, кто хотя бы в последние месяцы этого периода почти ежедневно видел его погруженным в дела службы.

Как я уже отметил выше, "Социализм" потряс наше поколение, и усвоение основной идеи этой книги было для нас делом нелегким и мучительным. Мизес, конечно же, продолжал размышлять над этими проблемами, и многие из его позднейших идей были развиты в ходе "частного семинара", который он начал вести примерно в то время, когда был опубликован "Социализм". Я присоединился к семинару двумя годами позже, после года занятий в докторантуре в США. Хотя вначале у него было немного бесспорных последователей, молодые люди, проявлявшие интерес к проблематике, лежащей на границе между философией и теорией общества, воспринимали его восторженно. Зрелые профессионалы восприняли книгу с безразличием либо враждебно. Я помню всего одну рецензию, в которой проявились следы понимания важности книги, да и ту написал престарелый либеральный политик -- реликт XIX века. Тактика оппонентов заключалась в том, чтобы представить его экстремистом, идеи которого никто не разделяет.

Взгляды Мизеса и в следующие два десятилетия развивались и нашли выражение в первом немецком издании (1940) книги, которая стала знаменитой под названием "Человеческая деятельность" (Human Action). [На немецком языке она вышла в Швейцарии, в Женеве, под названием "Nationalokonomie: Theorie des Handelns und Wirtschaftens" <"Национальная экономика. Теория торговли и хозяйствования">. С первого американского издания (1949) она носит название "Human Action".] Но для первых последователей Мизеса именно "Социализм" навсегда остался его решающим вкладом в науку. Эта книга поставила под вопрос мировоззрение поколения и мало-помалу изменила мышление многих. Члены венского кружка не были учениками Мизеса. Большинство пришли к нему с уже законченным экономическим образованием и лишь постепенно смогли принять его нешаблонные взгляды. Возможно, на них не в меньшей степени повлияли его обескураживающе правильные предвидения дурных последствий текущей экономической политики, чем убедительность его аргументов. Мизес вряд ли ожидал, что они примут все его воззрения, и дискуссии очень выигрывали от того, что члены кружка только постепенно расставались со своими взглядами. "Школа Мизеса" возникла только позже, когда он завершил развитие своего учения об обществе. Сама открытость системы обогащала его идеи и дала возможность некоторым из его последователей развить их в несколько ином направлении.

Аргументы Мизеса было не так-то легко воспринять. Порой требовались личные контакты и обсуждения, чтобы понять их полностью. При том, что они были изложены обманчиво простым языком, изучающему требовалось еще и понимание экономических процессов -- качество, встречающееся не так уж часто. Эта трудность особенно ясна в случае с его основным аргументом о невозможности экономических расчетов при социализме. При чтении оппонентов Мизеса возникает впечатление, что они на самом деле не понимают, зачем же нужны эти расчеты. Они рассматривают проблему экономических расчетов, как если бы все дело было в налаживании учета на социалистических предприятиях, а не в выборе того, что и как следует производить. Они удовлетворяются любым набором магических цифр, если он кажется пригодным для контроля за операциями управляющих -- этих пережитков капиталистической эпохи. Похоже, им никогда и в голову не приходило, что вопрос не в игре цифр, а в подыскании тех единственных показателей, с помощью которых управляющие производством могут судить о значении своей деятельности в рамках взаимно согласующейся структуры хозяйственной деятельности. В результате Мизес пришел к осознанию того, что его критиков отличает совершенно иной интеллектуальный подход к социальным и экономическим проблемам, а не просто иное толкование отдельных фактов. Чтобы переубедить их, необходимо продемонстрировать потребность в совершенно иной методологии. Это и стало его основной заботой.

Публикация в 1936 г. английского издания "Социализма" была в основном заслугой профессора Лайонела Роббинса (теперь он -- лорд Роббинс). Он нашел весьма квалифицированного переводчика -- бывшего студента Лондонской школы экономики Жака Кахане (1900--1969), который остался активным членом кружка академических ученых этого поколения, хотя сам сменил поле деятельности. После многих лет работы в одной из крупнейших зерноторговых фирм Кахане завершил карьеру, работая в Риме в Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН и в Вашингтоне в Мировом Банке. {Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) -- межправительственная международная организация, занимающаяся изучением продовольственной конъюнктуры в странах мира, разработкой рекомендаций по производству и сбыту сельхозпродукции, оказанием технической и продовольственной помощи развивающимся странам. Штаб-квартира ФАО находится в Риме. Мировой банк -- принятое в США и Англии неофициальное название Международного банка реконструкции и развития. Этот банк предоставляет взаймы собственные средства и выступает гарантом долгосрочных частных займов правительствам стран, осуществляющих экономическую перестройку и программы хозяйственного развития. Местонахождение банка -- Вашингтон.} Последний раз я читал текст "Социализма" в форме машинописного перевода Кахане, а перечитал его только теперь, готовясь к написанию этого предисловия.

Все это побуждает к тому, чтобы поразмыслить о значимости некоторых аргументов Мизеса по прошествии столь долгого времени. Естественно, что значительная часть работы звучит сегодня не так оригинально или революционно, как в прежние годы. Во многих отношениях эта книга стала одним из "классических" сочинений, которую принимают как данность и в которой не ищут ничего нового и поучительного. Я должен признать, однако, что сам был поражен не только тем, сколь большая часть ее все еще актуальна для сегодняшних споров, но и тем, что многие аргументы, которые некогда я принимал лишь отчасти как односторонние и преувеличенные, оказались поразительно истинными. Я и до сих пор кое с чем не согласен, но не думаю, что сам Мизес был бы недоволен этим. Уж, конечно, он был не из тех, кто рассчитывает на некритичное восприятие последователями своей аргументации и на этой основе -- на прекращение какого-либо интеллектуального прогресса. Но в целом я обнаружил, что различие наших взглядов намного меньше, чем я ожидал.

Я, в частности, не согласен с утверждением Мизеса, которое изложено в главе 33 (параграф 2) настоящего издания. У меня всегда возникали проблемы с этим основным философским утверждением, но только сейчас я в состоянии сформулировать природу этих проблем. Мизес утверждает в этом отрывке, что либерализм "рассматривает все виды общественного сотрудничества как эманацию разумно понимаемой пользы, когда всякая власть базируется на общественном мнении, а потому невозможны действия, способные помешать свободному принятию решений мыслящим человеком". Сегодня я полагаю, что неверна только первая часть этого утверждения. Крайний рационализм этого утверждения, которого Мизес как истинное дитя своего времени не мог избежать и с которым он, возможно, так и не расстался, теперь мне представляется совершенным заблуждением. Бесспорно, что рыночная экономика стала преобладающей формой не в силу разумного понимания ее выгод. Мне представляется, что основное в учении Мизеса -- это демонстрация того, что мы приняли свободу не потому, что поняли, какие выгоды она могла бы принести; что мы не изобрели и, конечно же, не были достаточно умны, чтобы изобрести тот строй жизни, который начали слегка понимать только спустя долгое время после того, как увидели его действие. Человек сделал выбор его только в том смысле, что он научился отдавать предпочтение чему-то из уже существовавшего, а по мере того, как росло понимание, он смог и усовершенствовать условия своей деятельности.

К большой чести Мизеса, он смог в немалой степени освободиться от этой рационалистически-конструктивистской исходной посылки, но дело все еще не закончено. Более чем кто-нибудь другой Мизес помог нам понять нечто, чего мы не изобретали.

Есть и еще один момент, который требует осторожности от современного читателя. Полстолетия назад Мизес еще мог говорить о либерализме в смысле, который более или менее противоположен тому, что называется сегодня этим именем в США и все чаще в других местах. Он считал самого себя либералом в классическом смысле, как это было принято в XIX веке. Но прошло уже почти сорок лет с тех пор, как Йозеф Шумпетер был вынужден заявить, что в Соединенных Штатах враги свободы "сочли разумным присвоить себе это имя как высший, но совершенно незаслуженный комплимент".

В эпилоге, который был написан в Соединенных Штатах через 25 лет после первой публикации книги, Мизес демонстрирует свое понимание этого обстоятельства, комментируя неправильное использование термина "либерализм". Прошедшие с тех пор тридцать лет только подтвердили этот комментарий, так же как они подтвердили и последнюю часть первоначального текста -- "Деструкционизм". Эти главы при первом чтении просто шокировали меня своим необычайным пессимизмом. При перечитывании я был потрясен скорее дальновидностью автора, чем его пессимизмом. На деле большинство современных читателей обнаружат, что "Социализм" гораздо актуальнее сейчас, чем в то время, когда впервые появился на английском языке, т. е. уже более сорока лет назад.

Ф. А. Хайек
Август 1978 г.


Предисловие ко второму английскому изданию

Сегодня мир расколот на два враждебных лагеря, сражающихся друг с другом с крайним неистовством, -- на коммунистов и антикоммунистов. Мощная риторика обоих лагерей скрывает тот факт, что противники совершенно согласны между собой по вопросу о конечных целях экономической и социальной организации человечества. Оба стремятся к уничтожению частного предпринимательства и частной собственности на средства производства и к построению социализма. Оба хотят на место рыночной экономики поставить всесторонний правительственный контроль. Впредь решения отдельного человека -- покупать или воздержаться от покупок -- не смогут влиять на структуру производства, на количество и качество производимого. Все это будет определять единый правительственный план. "Отеческая" забота "государства благосостояния" низведет всех до положения крепостных работников, которые обязаны, не задавая вопросов, повиноваться приказам планирующих органов. {В середине XX в. получила широкое распространение концепция "государства всеобщего благоденствия", активными сторонниками и пропагандистами которой были К. Боулдинг, А. Хансен (США), Дж. Коул, Дж. Стрейчи (Великобритания) и др. Они утверждали, что современное государство в развитых странах мира располагает возможностями ликвидации социальных противоречий и обеспечения всеобщего благосостояния населения. Тремя конституирующими моментами "государства благоденствия", согласно этой концепции, являются регулирование частного предпринимательства, наличие развитой государственной собственности и законодательные социальные гарантии трудящихся.}

Точно так же нет никаких существенных различий между намерениями самозваных "прогрессистов", с одной стороны, и итальянских фашистов и германских нацистов -- с другой. Фашисты и нацисты не меньше стремились к всесторонней регламентации экономической деятельности, чем те правительства и партии, которые столь пламенно заявляли о своем антифашизме. Г-н Перон в Аргентине {Перон Хуан Доминго (1895--1974) -- генерал, президент Аргентины с 1946 по 1955 г. и с 1973 по 1974 г.; выдвинул доктрину "справедливого" надклассового государства; в практической политике следовал курсу на государственное регулирование заработной платы, внешнеэкономических отношений и некоторых других сфер хозяйственной жизни} пытается воплотить схему, которая в точности повторяет Новый курс и Справедливый курс и которая, если ее вовремя не остановят, приведет со временем к полному социализму. {"Новый курс" -- проводившаяся президентом США Ф. Д. Рузвельтом в 1933--1938 гг. экономическая политика. В целях преодоления последствий "великой депрессии" 1929--1933 гг. она предусматривала государственное регулирование некоторых сторон хозяйственной жизни посредством фиксации цен и уровней производства ряда товаров, субсидирования фермеров и т. д. "Справедливый курс" -- законодательная программа президента США Г. Трумэна в 1945--1952 гг. Она включала, в частности, государственные меры по обеспечению полной занятости населения.}

Не следует смешивать великий идеологический конфликт нашей эпохи с обычным соперничеством между различными тоталитарными движениями. Ведь дело не в том, кто именно будет управлять тоталитарным механизмом. Действительная проблема в том, сумеет ли социализм вытеснить рыночную экономику.

Именно этому вопросу и посвящена моя книга.

Мировая ситуация существенно изменилась с момента первой публикации книги. Но все эти чудовищные войны и революции, чудовищные массовые убийства и ужасные катастрофы не изменили основного: идет отчаянная борьба между теми, кто любит свободу, благосостояние и цивилизацию, и растущим приливом тоталитарного варварства.

В Эпилоге я рассматриваю важнейшие аспекты событий последних десятилетий. Более детальное исследование соответствующих проблем содержится в трех моих книгах, опубликованных издательством Йельского университета:

  • Omnipotent Goverment, the Rise of the Total State and Total War;
  • Bureaucracy;
  • Human Action, a Treatise on Economics.

Людвиг фон Мизес

Нью-Йорк, июль 1950 г.

Предисловие ко второму немецкому изданию

Далеко не ясно, существовал ли до середины XIX века какой-либо отчетливый вариант социалистической идеи, т. е. намерение обобществить средства производства и соответственно установить централизованный общественный, или, точнее, государственный, контроль над производством. Ответ зависит в первую очередь от того, считаем ли мы требование централизованного управления средствами производства во всем мире существенной чертой социалистической концепции. Для прежних социалистов "естественной" была идея об автаркии малых территорий, а любой товарообмен поверх границ они считали "искусственным" и вредным. Только после того, как английские фритредеры доказали преимущества международного разделения труда, а движение Кобдена сделало их взгляды популярными, социалисты занялись "конверсией" своих представлений о деревенском и районном социализме в идеи национального и, наконец, мирового социализма. {Фритредеры -- сторонники свободы торговли и невмешательства государства в хозяйственную жизнь. Фритредерство, зародившееся в Англии в конце XVIII в., особую силу приобрело с конца 30-х годов, когда его идеолог Ричард Кобден (1804--1865) основал Лигу против хлебных законов, боровшуюся за отмену ограничений внешней торговли, и в особенности за свободу ввоза хлеба в Англию.} В любом случае, отвлекаясь от этого момента, можно считать, что основы концепции социализма были разработаны во второй четверти XIX века писателями, которых марксизм считает "утопическими социалистами". Планы социалистического устройства общества активно обсуждались в тот период, но результаты оказались не в пользу авторов. Утопистам не удалось создать общественные конструкции, которые бы выдержали критику экономистов и социологов. В их схемах зияли дыры: было легко доказать, что общество, основанное на таких принципах, будет нежизненным и недееспособным и уж во всяком случае не оправдает ожиданий. Потому-то к середине XIX столетия стало казаться, что идея социализма ушла в прошлое. Наука продемонстрировала ее ничтожность средствами строгой логики, и ее сторонники не смогли выдвинуть ни одного контраргумента.

В этот момент и появился К. Маркс. Выученик гегелевской диалектической школы, благоприятствующей всяким злоупотреблениям тех, кто стремится к интеллектуальной власти с помощью произвольных фантазий и метафизического многословия, он быстро вывел социалистическую идею из тупика. Поскольку против социализма свидетельствовали наука и логика, следовало разработать систему, которая была бы устойчивой к такой критике. За решение этой задачи и взялся Маркс. Он двигался в трех направлениях. Во-первых, он отверг притязание логики на истинность для всех времен и всех народов. Мышление, доказывал он, определяется классовой принадлежностью мыслителя, представляет собой "идеологическую надстройку" над его классовыми интересами. Рассуждения, которые отвергали социалистическую идею, были "разоблачены" как "буржуазные", как апология капитализма. Во-вторых, было заявлено, что диалектическое развитие с необходимостью ведет к социализму; целью и концом всей истории является обобществление средств производства мерами экспроприации экспроприаторов как отрицание отрицания. Наконец было постановлено, что никому не позволено выдвигать подобно утопистам какие-либо определенные планы устройства обетованной земли социализма. Поскольку приход социализма неизбежен, науке подобает категорически отвергать все попытки предопределить его устройство.

Никогда в истории никакое учение не встречало такой немедленной и полной поддержки, как это трехзвенное учение Маркса. Обычно недооценивают силу и размах его успеха. Эта недооценка имеет причиной то, что обычно к марксистам причисляют только тех, кто считает себя формально членом той или иной партии, объявляющей себя марксистской, и кто признает своей обязанностью безусловно придерживаться того толкования доктрины Маркса и Энгельса, которое признается их сектой. При этом, естественно, именно такие толкования и рассматривают как последний источник знаний об обществе и высшую норму политики. Но если мы обозначим как "марксистов" всех, кто признает основные принципы марксизма: классовую обусловленность мышления, неизбежность социализма и ненаучность попыток исследования природы и функционирования социалистического общества, мы обнаружим, что в Европе к востоку от Рейна очень мало немарксистов и даже в Западной Европе и в Соединенных Штатах его сторонников много больше, чем оппонентов. Верующие христиане нападают на материализм марксизма, монархисты -- на его республиканизм, националисты -- на его интернационализм. Но при этом все они желают считаться христианскими социалистами, государственными социалистами, национал-социалистами. Они утверждают истинность только своего социализма: именно он придет и принесет с собой счастье и удовлетворение. Другие виды социализма, говорят они, в отличие от их собственного не подлинны по своему классовому происхождению.

В то же самое время все они строго соблюдают запрет Маркса на любое исследование институтов социалистической экономики будущего и при этом пытаются доказывать, что существующая хозяйственная система неизбежно ведет к социализму в соответствии с неизменными законами исторического развития. Конечно же, не только марксисты, но и большинство тех, кто считает себя антимарксистами, следуют марксистской логике, принимают произвольные, недоказуемые и легко опровергаемые догмы марксизма. Если им удается добраться до власти, они управляют и действуют в полном соответствии с духом социализма.

Несравнимый ни с чем успех марксизма обязан обещанию исполнить мечты о счастье и мечты о возмездии, которые столь глубоко укоренились в душе человека с незапамятных времен. Он обещает рай на земле, страну с молочными реками и кисельными берегами, полную счастья и наслаждения, а также -- что еще слаще для всех, кому пришлось плохо, -- он обещает низвержение тех, кто сильнее и лучше массы. Естественно, что приходится отодвинуть в сторону логику и разум, которые могли бы показать абсурдность этих мечтаний о мести и блаженстве. Марксизм есть радикальнейшая из реакций против установленного рационализмом господства научной мысли. Марксизм -- это антилогика, антинаука, антимышление, -- ведь его главный принцип -- это запрет на мышление и исследование, особенно в тех случаях, когда они затрагивают вопросы устройства и функционирования социалистической экономики. Показательно, что он нацепил на себя ярлык "научного социализма" и таким образом приобщился к престижу науки, доказавшей победоносность своих методов, но использовал свое влияние как раз для борьбы с применением научных методов в исследовании социализма. Русские большевики настойчиво твердят, что религия есть опиум для народа. Марксизм-то и есть опиум для тех высших слоев, которые могут мыслить и которых нужно отвратить от мышления.

В новом издании моей существенно переработанной книги я переступаю через почти повсеместно соблюдаемый Марксов запрет и подвергаю анализу проблемы социалистического устройства общества, анализу средствами социологической и экономической теории. Вспоминая с признательностью тех, чьи исследования сделали возможным работу в этой области для всех остальных, в том числе и для меня, я особенно рад тому, что именно мне удалось пробить дорогу через наложенный марксизмом запрет на научное исследование этих проблем. Задачи, на которые ранее не обращалось внимания, вышли на передний план научных интересов, и обсуждение проблем капитализма и социализма было поставлено на новую почву. Те, кто прежде отделывался немногими темными замечаниями о будущем социалистическом блаженстве, теперь принуждены изучать природу социалистического общества. Проблема выявлена и теперь ее уже нельзя игнорировать.

Как и следовало ожидать, социалисты всех мастей и оттенков -- от экстремистских советских большевиков до "Edelsozialisten" {"Edelsozialisten" -- "благородные социалисты" (нем.); благородными, или салонными, социалистами иронически называли исповедовавших социалистические взгляды представителей рафинированной интеллигенции} культурных стран -- пытались опровергнуть мои доказательства и выводы. Успеха они не добились; они даже не сумели выдвинуть ни одного нового аргумента, который бы не был уже мною рассмотрен и отвергнут. В настоящее время научное изучение основных проблем социализма идет по тем направлениям, по которым шли мои исследования.

Особенно широкий отклик получили мои выводы, что в социалистическом обществе окажется невозможным экономический расчет. За два года до появления первого издания этой книги я опубликовал статью "Экономический расчет в социалистическом обществе" в Archiv fur Sozialwissenschaft (47 Band, N 1), и этот текст почти слово в слово воспроизводится в обоих изданиях книги. {Упомянутая статья Мизеса была переведена С. Адлером на английский язык. Уже после выхода второго немецкого издания книги Мизеса статья как самостоятельное произведение была включена в подготовленную Ф. Хайеком антологию "Collectivist Ekonomic Planning", изданную в Лондоне в 1935 г.} Проблема, которую до этого почти не замечали, стала предметом оживленной дискуссии не только в немецкоязычных странах, но и за их пределами. Можно с чистой совестью заявить, что дискуссия теперь закрыта; едва ли нынче кто-либо способен оспорить мои утверждения.

Вскоре после появления первого издания книги Генрих Херкнер, последователь Густава Шмоллера {Херкнер Генрих (1863--1932) -- немецкий экономист, представитель "молодой исторической школы", основанной Густавом Шмоллером (1838--1917)}, опубликовал эссе, в котором поддержал все основные моменты моей критики социализма [Herkner, Sozialpolitische Wandlungen in der wissenschaftlichen Nationalokonomie // Der Arbeitgeber, 13 Jahrgang, S. 35]. Его заметки вызвали настоящую бурю среди немецких социалистов и в их литературном окружении. В результате в период катастрофической борьбы в Руре и гиперинфляции разгорелась острая полемика, получившая наименование "кризиса социальной политики". {В январе 1923 г. Франция и Бельгия ввели войска в Рурскую область Германии, чтобы принудить германское правительство вносить обусловленные Версальским договором репарационные платежи. В ответ германское правительство призвало население Рура к прекращению работы на шахтах и заводах, продукция которых подлежала вывозу во Францию и Бельгию, а также к гражданскому неповиновению. К середине того же года промышленность Рурской области была фактически парализована забастовками рабочих, жизненный уровень которых значительно упал вследствие гиперинфляции. В августе 1923 г всеобщая забастовка охватила всю Германию.} Результаты полемики были скудными. "Выхолощенность" социалистической мысли, которую вынужден был признать пылкий социалист, стала особенно явной в этом случае [Cassau, Die Sozialistische Ideenwdt vor und nach dem Kriege // Die Wirtschaftswissenschaft nach dem Kriege. Festgabe fur Lujo Brentano zum 80. Geburtstag. Munchen, 1925, I Bd., S. 149 ff.]. О плодотворных результатах, которые могут быть получены теми, кто подходит к социалистическим проблемам с методами прямого научного анализа, свидетельствуют замечательные работы Поле, Адольфа Вебера, Репке, Хальма, Зульцбаха, Бруцкуса, Роббинса, Хатта, Визера, Бенна и других. {Подавляющее большинство названных Мизесом экономистов -- Эрнст Бенн, Адольф Вебер, Фридрих Визер, Вальтер Зульцбах, Людвиг Поле, Вильгельм Репке -- работали в начале века в Германии и Австрии, Лайонел Роббинс и Вильям Хатт -- английские экономисты, Джордж Хальм -- американский, а Борис Бруцкус -- русский экономист.}

Но научного исследования проблем социализма недостаточно. Следует также разрушить стену предубеждений, которые сейчас препятствуют объективному постижению проблемы из-за господствующих социалистически-этатических представлений. {Термин "этатизм" (от франц. etat -- государство) введен в научный и политический оборот либеральным швейцарским государственным деятелем Н. Дро (1844--1899) для обозначения таких черт социализма, как всеобъемлющая роль государства, централизованное руководство экономикой, примат интересов государства перед интересами личности. Впоследствии, в первой половине XX в., этот термин стал употребляться не только в связи с социализмом, но и для обозначения любой политики активного участия государства в экономической жизни. Этатизм, например, был зафиксирован в Конституции 1937 г., принятой в Турции, как один из устоев республики. Однако у либералов, в том числе у Мизеса, этатизм всегда несет негативную окраску.} На любого сторонника социалистической политики смотрят как на адепта Блага, Нравственности и Благородства, как на самоотверженного борца за необходимые реформы, короче, как на человека, который бескорыстно служит своему народу и всему человечеству, и прежде всего как на честного и бесстрашного искателя истины. А всякий, кто подходит к социализму с меркой строгого научного анализа, объявляется носителем зла, негодяем, наемным слугой корыстных классовых интересов, угрожающих благосостоянию общества, и полным невеждой. Именно таков этот образ мыслей: то, что может быть установлено лишь научным исследованием, -- капитализм или социализм лучше служит общему благу -- считается само собой разумеющимся, безусловно решенным в пользу социализма. Результатам экономических исследований противопоставляются не аргументы, а "нравственный пафос", который столь характерен для стиля приглашений на Эйзенахский конгресс в 1872 г. {Лидеры катедер-социализма организовали в 1872 г. в г. Эйзенахе конгресс своих сторонников, на котором был основан "Союз социальной политики". Для катедер-социалистов была характерна выспренняя националистическая риторика.} и к которому столь склонны и социализм, и этатизм, потому что им обоим нечего противопоставить научной критике их учений.

Старый либерализм, стоявший на почве классической политэкономии, утверждал, что материальное положение всех наемных работников может постоянно улучшаться только в меру возрастания капитала и что только капиталистическое общество, основанное на частной собственности на средства производства, может обеспечить это. Современная субъективная школа политической экономики усилила и укрепила такое понимание с помощью своей теории заработной платы. {Субъективная школа в политической экономии -- собирательное название ряда учений, возникших в 70-е годы XIX в. Общим для них является тезис, что ценность благ определяется в конечном счете субъективной оценкой их полезности. Мизес, по всей вероятности, под субъективной школой подразумевает австрийскую школу, приверженцем которой он являлся. Эта школа рассматривает заработную плату как долю в произведенной ценности, которая может быть "вменена" труду -- одному из факторов производства.} Здесь современный либерализм целиком совпадает со старым либерализмом. Социализм верит, что он нашел в обобществлении средств производства систему, которая принесет всем богатство. Эти противоположные взгляды должны быть подвергнуты трезвому научному анализу: стремления к возмездию и моральные сетования ничем нам не помогут.

На самом деле социализм сегодня для многих, возможно, для большинства своих сторонников, есть предмет веры. Но у научной критики нет более благородной задачи, чем разрушение ложных верований.

Для защиты социалистического идеала от разрушительной критики предпринимаются ныне попытки иначе, чем было принято, определять понятие "социализм". Мое собственное определение социализма как политики, которая стремится к созданию общественного порядка, при котором все средства производства обобществлены, вполне согласуется со всем, что писали на эту тему в научной литературе. Полагаю, нужно быть исторически слепым, чтобы не видеть того, что в последние сто лет это, и только это, понималось под социализмом и что только в этом смысле великое социалистическое движение было и остается социалистическим. Но к чему спор о словах! Если кто-то хочет присвоить название социалистического тому общественному идеалу, который стремится утвердить частную собственность на средства производства, -- пусть его! Человек может называть собаку кошкой, а солнце -- луной, если ему так нравится. Но такое выворачивание привычной и понятной каждому терминологии не ведет ни к чему хорошему и только усиливает непонимание. То, что составляет предмет моей книги, -- это обобществление собственности на средства производства, т. е. та самая проблема, вокруг которой уже более столетия идет в мире такая ожесточенная борьба, проблема soc_gr1.gif (292 bytes) {превыше всего -- древнегреч.} для нашей эпохи.

Этого определения социализма нельзя обойти с помощью указания, например, что концепция социализма включает другие цели, помимо обобществления средств производства; возможно, что за всем этим стоит чисто религиозная идея или что социалистами движут на деле совсем другие мотивы. Сторонники социализма стоят на том, что единственная достойная своего имени разновидность социализма -- это та, которая стремится к обобществлению средств производства по "благородным" мотивам. Другие, что слывут противниками социализма, согласны говорить о социализме, лишь если обобществление средств производства диктуется только "неблагородными" мотивами. Религиозные социалисты называют истинным социализмом только связанный с религией; атеистические социалисты настаивают на устранении Бога одновременно с частной собственностью. Но вопрос о том, как же может функционировать социалистическое общество, вполне отличен от вопросов: верить ли в Бога или нет, руководствоваться или не руководствоваться мотивами, которые господин Х считает благородными. Каждая группа социалистического движения убеждена, что лишь ее социализм правильный, а все остальные направления идут ложным путем; естественно, что при этом каждая партия пытается как можно резче подчеркнуть различие между особенностями собственных идеалов и особенностями идеалов других социалистических партий. Я уверен, что в ходе моего исследования сказал все, что необходимо, обо всех таких притязаниях.

В этом выпячивании особенностей отдельных социалистических направлений особенную роль играет их отношение к проблеме демократии и диктатуры. И здесь мне нечего добавить к сказанному в книге (гл. 3, 15 и 31). Достаточно отметить, что плановая экономика, к которой стремятся сторонники диктатуры, социалистична не меньше, чем социализм социал-демократов.

Капиталистическое общество есть воплощение того, что следовало бы назвать экономической демократией, если бы этот термин благодаря усилиям лорда Пассфилда и г-жи Вэбб не начали использовать исключительно для обозначения системы, в которой рабочие не только как потребители, но и как производители могут принимать решения о структуре и объемах производства. {Лорд Пассфилд -- Сидней Вэбб (1859--1947) -- английский экономист и историк рабочего движения. Идеолог "фабианского социализма", предполагающего постепенное преобразование капиталистического общества в социалистическое путем длительного ряда реформ. Беатриса Вэбб (1858--1943) -- его жена и соавтор.} Такое положение дел было бы столь же мало демократичным, как, скажем, политическое устройство, при котором правительственные служащие, а не весь народ, определяли бы способ управления государством, -- нечто противоположное тому, что принято называть демократией. Когда мы называем капиталистическое общество демократией потребителей, мы имеем в виду, что власть над средствами производства, принадлежащая предпринимателям и капиталистам, может быть получена только с помощью голосов потребителей, собираемых ежедневно на рынках. Каждый ребенок, оказывающий предпочтение одной игрушке перед другой, опускает тем самым свой бюллетень в ящик для сбора голосов и, в конечном счете, определяет, кто же будет руководить производством. В этой демократии и на самом деле нет равенства: некоторые имеют много голосов. Но умноженное право голоса, которое дается большим доходом, может быть получено и удержано только в ходе выборов. Если потребление богатых давит на чашу весов сильнее, чем потребление бедных, -- хотя, нужно заметить, есть немалая склонность переоценивать долю потребления состоятельных классов в общем балансе потребления, -- то и это есть само по себе "результат выборов", поскольку в капиталистическом обществе богатство может быть получено и сохранено только в меру целенаправленного удовлетворения запросов потребителей. Так что богатство преуспевающих дельцов всегда является результатом плебисцита потребителей, и, однажды заслуженное, это богатство может быть сохранено, только если использовать его в соответствии с требованиями потребителей. Средний человек одновременно и более информирован, и менее подвержен коррупции, когда он принимает решения как потребитель, чем когда он участвует в политических выборах. Ведь есть же избиратели, которые, когда им приходится выбирать между свободной торговлей и протекционизмом, между золотым стандартом и инфляцией, не способны учесть все последствия своих решений. Покупатель, которому приходится выбирать между различными сортами пива или шоколада, решает, конечно, более легкую задачу.

Своеобразной особенностью социалистического движения является стремление часто обновлять обозначение своего идеально устроенного государства. Каждое изношенное обозначение заменяется другим, которое подстегивает надежды на конечное решение неразрешимых фундаментальных проблем социализма -- и так до тех пор, пока делается ясным, что изменилось только имя. Последнее обозначение -- "государственный капитализм". Не все понимают, что при этом имеется в виду то же самое, что и под именами "плановая экономика" и "государственный социализм", и что государственный капитализм, плановая экономика и государственный социализм только малыми деталями отличаются от "классической" идеи уравнительного социализма. Критика, содержащаяся в этой книге, направлена без различия на все мыслимые формы социалистического общества.

Отдельно рассмотрен только синдикализм в силу его фундаментального отличия от социализма (гл. 16, параграф 4).

Я надеюсь, что эти заметки убедят даже поверхностного читателя, что мои исследования и критика не ограничиваются марксистским социализмом. Я, конечно же, уделил марксизму места больше, чем другим разновидностям социализма, просто потому, что он сильно повлиял на все направления социалистического движения. Полагаю, что я рассмотрел все существенно важное для этих проблем и дал исчерпывающую критику основных черт немарксистских программ.

Моя книга -- научное исследование, а не политическая полемика. Я проанализировал фундаментальные проблемы, обходя, насколько возможно, вопросы текущей экономической политики, политической борьбы правительств и партий. И я уверен, что это лучший путь, чтобы разобраться в основах политических проблем последних десятилетий и лет, и особенно в проблемах будущей политики. Только полное критическое рассмотрение идей социализма поможет нам понять, что же происходит вокруг.

Привычка говорить и писать об экономических вопросах, не разобравшись в существе проблем, сделала поверхностными публичные дискуссии по вопросам, жизненно важным для общества, а в результате направила политику прямо по пути разрушения цивилизации. Созданная немецкой исторической школой, а затем американскими институционалистами атмосфера недоброжелательства к экономической теории разрушила в этой сфере авторитет квалифицированных мыслителей. {Немецкая (прусская) историческая школа -- направление в экономической науке, сложившееся в Пруссии в середине XIX в. Его основоположники В. Рошер, Б. Гильдебранд, К. Книс отрицали наличие общих для всех стран экономических законов. Задачей экономической науки они считали не анализ взаимосвязи экономических явлений, а описание норм хозяйствования, исторически сложившихся в той или иной стране под воздействием социально-политических структур, и, прежде всего, государства. Немецкая историческая школа оказала большое влияние на формирование институционализма -- направления американской экономической мысли конца XIX в. Т. Веблен, У. Гамильтон и другие институционалисты считали задачей науки описание и классификацию социальных явлений (институций), определяющих экономическую жизнь. К числу институций они относили наряду с формами собственности государственные установления, налоговую систему, семью, обычаи и т. п.} Наши современники полагают, что все вопросы, относимые к экономической теории и социологии, доступны всякому и каждому. Предполагается, что чиновники профсоюзов и предприниматели просто в силу своего положения призваны решать национально-экономические проблемы. "Практические люди" такого сорта, даже если они сумели довести самих себя до разорения и банкротства, наслаждаются признанием в роли экономистов. Это положение должно быть изменено. Никакое желание избегнуть резких слов не должно в этом вопросе вести к компромиссу. Время сорвать маски с этих любителей.

Решение каждого из повседневно встречающихся экономических вопросов требует навыков мышления, которые доступны только тем, кто способен понять общую взаимозависимость экономических явлений. Только теоретические исследования, проникающие вглубь вещей, имеют действительную практическую ценность. Совершенно бесполезны диссертации, посвященные вопросам текущей политики: они слишком вдаются в частности и случайности, а потому и не видят главного и существенного.

Частенько говорят, что все научные исследования социализма бесполезны, потому что их могут понять только немногие, кто способен следить за ходом научной мысли. Массам все это так и останется непонятным. Для масс лозунги социализма звучат привлекательно, и люди пылко жаждут социализма, поскольку в ослеплении своем ожидают от него полного спасения и утоления жажды возмездия. Потому-то они и будут, как и прежде, работать на социализм, приближая неизбежный упадок цивилизации, которую тысячелетиями строили народы Запада. Все это обрекает нас на неминуемые хаос и нищету, на тьму варварства и уничтожение.

Я не разделяю этого мрачного взгляда. Так может случиться, но совсем не обязательно, что так все и будет. Большинство людей действительно не способны следить за сложными построениями мысли, и никакое обучение не поможет понять сложную мысль тем, кто не способен воспринять простую. Но как раз потому, что массы сами не способны мыслить, они следуют руководству тех, кого называют образованными людьми. Стоит убедить этих, и игра выиграна. Но я не хочу здесь повторять того, что уже говорил в первом издании книги в конце последней главы.

Я слишком хорошо знаю, насколько безнадежными кажутся усилия переубедить страстных поклонников социалистической идеи, логически демонстрируя, что их взгляды абсурдны и нелепы. Я хорошо знаю, что они не желают ничего слышать, видеть, а прежде всего думать, что они закрыты для любых аргументов. Но подрастают новые поколения с открытым умом и ясным зрением. И они будут подходить к вещам объективно, они будут взвешивать и анализировать, они будут мыслить и действовать осмотрительно. Для них написана эта книга.

Проведение более или менее либеральной политики на протяжении жизни нескольких поколений колоссально увеличило благосостояние мира. Капитализм поднял уровень жизни масс до уровня, который не могли бы и вообразить наши предки. Интервенционизм {интервенционизм (от лат. interventio -- вмешательство) -- термин, используемый Мизесом во многих работах для обозначения государственного регулирования экономической жизни} и попытки устроения социализма уже несколько десятилетий подрывают основания мировой экономической системы. Мы на краю пропасти, которая способна поглотить нашу цивилизацию. Исчезнет ли навсегда цивилизованное человечество либо в последний час катастрофу удастся предотвратить и ступить на единственный путь к спасению -- мы имеем в виду воссоздание общества, основанного на неограниченном признании частной собственности на средства производства, -- этот вопрос встанет перед поколениями, которым суждено действовать в грядущие десятилетия. Ответ на вопрос зависит от идей, которые будут направлять их действия.

Людвиг фон Мизес
Вена, январь 1932 г.

Московский Либертариум, 1994-2020