Информационные отношения и "личные тайны" через призму российского законодательства

ВУС М. А.: Уважаемые коллеги!

Позвольте немного занять ваше внимание. Последние полгода -- время достаточно бурное. Как вы знаете, в декабре прошлого года отмечалось десятилетие Декларации о правах и свободах человека и гражданина, принятой в 1948 году. Прошел целый ряд конференций. Последняя конференция была только что в Москве, буквально несколько недель назад. Есть достаточно много интересных материалов этой конференции, их предстоит обрабатывать. Есть ряд интересных публикаций, в том числе книга Петрухина, которую Маргарита Ефремовна привозила в прошлом году на наш семинар.

А я позволю себе начать с небольшого исторического экскурса. Понятно, что исторические традиции, культура, правопонимание, правопослушание в обществе закладываются веками, поэтому давайте немного вернемся к российским истокам.

В средневековой России средством добывания сведений о частной жизни было "облихование", то есть губной староста или целовальник собирал, как было написано в Указе "добрых мужей" и выведывал "кто... разбойников привечает" (Это известный Судебник Ивана III, 1497 год).

Полвека спустя, в 1649 году вышло Соборное уложение царя Алексея Михайловича, которое допускало "повальный обыск", то есть массовый опрос населения с подсчетом голосов "за" и "против".

2 марта 1711 года -- Указ Петра I: "учинить фискалов во всяких делах", которые должны были "только проповедовать и доносить и в суде объяснять".

Полтора века спустя -- Судебный Устав 1864 года: наблюдение за частной жизнью подданных, слежку, сыск ввести в обязанность жандармерии и полиции.

Как мы знаем из истории, в особенности по политическим делам, слежка, сыск применялись достаточно активно.

Период бывшего СССР -- тотальная государственная секретность, цензура публикаций. На кухне "считалось", что КГБ подслушивает законно, а МВД -- нет.

Вот это те исходные (не хочу называть "традиции") точки, отправные моменты, с которых мы начинаем отсчет сегодняшнего положения дел, сегодняшней действительности.

Тенденции развития информационного общества, возрастание роли и значения информации, информационных ресурсов -- все это совершенно объективно привело к появлению и развитию в мире в последние десятилетия информационного законодательства -- специальной отрасли законодательства, которая отражает возникшие в обществе, активно развивающиеся проблемы, как говорят, "информационного спектра".

И действительно многочисленные проблемы современного общественного развития во всех сферах -- общественной, политической, экономической, социальной жизни -- замыкаются на информационные отношения.

Давайте попытаемся определить понятие, что это такое. Мне показалось очень удачным определение понятия "информационные отношения" в последнем номере бюллетеня "Законодательство и практика средств массовой информации", данное Шевердяевым. Под информационными отношениями понимается процесс целевого перераспределения в обществе сведений о лицах, предметах, событиях. Если мы возьмем текст закона о СМИ или закона об информации и информатизации, то сведения о лицах, предметах, событиях там трактуются как информация.

Информационные отношения занимают особую нишу в функционировании общественных механизмов. Почему? Тут два момента по крайней мере.

Первый связан с тем, что механизмы циркуляции информации затрагивают широкие слои общественности. И самое главное -- они затрагивают связи политических и экономических элит с остальным обществом. В политологической литературе появился термин "информационное управление". Он активно используется сейчас, дискутируется, но пользуясь случаем, скажу, что где-то в ближайшие полтора-два месяца выйдет совместная работа коллег из Института проблем управления Академии наук московской и нашего Санкт-Петербургского университета -- "Введение в информационное управление".

Второй момент -- это то, что информационные отношения характеризуются массовостью и имеют и имеют общесоциальную значимость, которые многократно усиливаются средствами массовой информации и средствами телекоммуникации.

Да, человеческая природа такова, что людям свойственно желание побольше узнать о частной жизни соседей, сослуживцев, знакомых, притом узнать со всеми подробностями, в том числе интимными. Полученные сведения охотно передаются друг другу. Мы все это прекрасно знаем: "сарафанное радио" на кухне работает достаточно активно.

Причина этого -- не просто природное любопытство и болтливость, а это в известной мере способ выживания, это оружие в межличностной борьбе, хотим мы этого или не хотим, но это служит таким целям.

Потребность обеспечения устойчивости (и не пугайтесь опять слова "безопасности" существования цивилизации) привела к необходимости включения нормативно-правовых регуляторов информационных отношений в виде массива правовых норм. Почему понадобились правовые нормы? Есть ведь и другие регуляторы -- моральные, религиозные, в конце концов технические, технологические. Можно отключить какое-то радио, телевизионный канал. Но дело все в том, что эти регуляторы очень инертны, с одной стороны, с другой стороны, дают слабую гарантию регулирования отношений. Быстро протекающие, буквально лавинно-протекающие процессы информатизации, преобразования информационных отношений требуют в известной мере жесткого регулирования. Такое жесткое регулирование могут дать только правовые нормы, опирающиеся на силу государства. Это тоже объективно.

Еще раз вернусь к слову "безопасность". Это состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества, государства. Такова последовательность.

Если мы говорим о важнейших интересах личности в информационной сфере, то прежде всего речь должна идти о двух: праве на информацию и праве на защиту частной жизни. В известной мере эти два права в какой-то мере конкурируют.

В статье 23 Конституции Российской Федерации, принятой в 1993 году провозглашена неприкосновенность частной жизни граждан: право на частную жизнь, как и всякое субъективное право -- это некое социальное благо, для защиты которого человек может прибегнуть к принудительной силе государства. Другое дело, насколько совпадают декларации с той практикой, которая существует.

Право на частную жизнь -- достаточно емкая юридическая категория, которая включает целый ряд правомочий. Я, естественно, дам не исчерпывающее перечисление, но основные из них.

Это возможность пребывать вне службы в состоянии некоторой обособленности, скажем так, от государства, общества, коллектива.

Потребность этого -- объективная реальность современного общественного развития. Чем выше ритм общественной жизни, выше интенсификация труда, тем острее потребность в уединении, в личной жизни, в отдыхе в конечном счете.

Второе -- это свобода общения между людьми на неформальной основе.

Третье -- предоставленная человеку и гарантированная государством возможность контролировать информацию о самом себе, не допускать разглашения сведений личного, интимного характера.

Да, эти гарантии продекларированы. Другое дело, как они реализуются на практике.

Из права на частную жизнь вытекает недопустимость слежки за человеком, прослушивания и записи личных разговоров, ведущихся дома или в общественных местах, в том числе, например, прослушивание телефонных переговоров, за исключением случаев, прямо предусмотренных федеральным законом.

Да, никуда не уйдешь от необходимости обеспечения информационных аспектов борьбы с преступностью. Но это исключение из общего правила свободы информационного обмена, защиты частной жизни, поэтому эти положения должны быть четко оговорены, отражены в законе.

Следующий аспект -- право на частную жизнь, право на неприкосновенность жилища (Статья 25 Конституции РФ).

Если представить право на частную жизнь граждан как совокупность гарантированных им тайн, то среди них нужно различать два аспекта: личные тайны (никому не доверяемые) и тайны профессиональные (доверенные представителям отдельных определенных профессий для защиты прав и законных интересов граждан).

Я напомню Декларацию о правах и свободах человека и гражданина Российской Федерации, где дан исчерпывающий перечень тайн: личные, семейные (в известной мере совпадающие), профессиональные, коммерческие, государственные.

К личным тайнам можно отнести:

• тайну творчества и общения (Ст. 23, ч. 2 Конституции РФ);
• тайну семейных и интимных отношений (ответственность за посягательства на эту тайну прямо предусмотрены статьей 137 УК РФ);
• тайну жилища, дневников, личных бумаг (опять же предусмотрена уголовная ответственность за посягательство -- статья 139 УК РФ);
• тайну почтово-телеграфной корреспонденции и тайну телефонных переговоров (Ст.138 УК РФ).

Сразу возникает вопрос. Если мы говорим о переговорах, сообщениях, тайне обеспечения коммуникаций, как быть с современными средствами и системами телекоммуникаций: Internet, GSM и так далее?

С одной стороны, вопрос достаточно сложный; с другой стороны, вопрос, к которому, с моей точки зрения, еще не привлечено достаточного внимания. Ведь тайна гарантирована. А кто отвечает за ее обеспечение? Кто отвечает за последствия? Ну, разгласили тайну моих телефонных переговоров, кто-то подслушал. Наказали исполнителя. А кто возместит мне ущерб -- моральный и материальный? Как? Каким образом это можно сделать? Механизмов таких нет.

Интернет. Можно много говорить о значимости, важности, о массовости я уже не говорю. А вот как обеспечить защиту коммуникаций на линиях электронной почты? Единственный технический способ -- криптографическое преобразование.

Да, есть 34-й Указ Президента 1995 года, который достаточно своеобразно трактует борьбу государства в вопросах криптографии, но никаким указам Президента не велено отменять законы. Российский Закон об информации, информатизации и защите информации, что бы мы ни говорили, говорит о том, что в государственном секторе -- государственная дисциплина; в частном секторе частный собственник для защиты своих интересов вправе применять любые средства, не запрещенные законом. Поэтому когда жестко ставится вопрос об использовании сертифицированных технических средств для криптографических преобразований, нужно помнить о том, что это -- риск собственника: нет у меня средств на приобретение дорогостоящих, сертифицированных, значит, я нашел себе организацию, которая за меньшие деньги может мне обеспечить защиту, естественно, с меньшей гарантией. Но это мой риск, это мои ресурсы. Я их защищаю возможными, доступными, в том числе и по материальным соображениям, мне способами.

Проблема криптографии в Интернете достаточно острая. Вы знаете, что в Соединенных Штатах к известному математику Циммерману, когда он предложил для широкого пользования свою криптографическую программу, были достаточно серьезные претензии Федерального бюро расследований.

Профессиональные тайны: медицинская тайна; тайна судебной защиты и представительства (адвокатская) -- Уголовно-процессуальный кодекс, 72 статья; тайна исповеди, тайна усыновления, статья 155 Уголовного кодекса; тайна предварительного следствия, 310 статья; тайна нотариальных действий; тайна записи актов гражданского состояния. Владимир Николаевич Лопатин, хотя я не очень люблю на него ссылаться, но однажды он сделал доброе дело -- он сделал выборку из российского законодательства, показал, что там у нас 32 вида различных тайн. Эти материалы здесь на семинаре были опубликованы.

С моей точки зрения, появилась еще одна тайна, достаточно значимая с точки зрения сохранности интеллектуальных ресурсов, с точки зрения защиты прав граждан. Я бы условно назвал ее так: тайной патентного поверенного. Не случайно в Указе Президента о перечне сведений конфиденциального характера -- Указе 188 от 6 марта 1997 года -- появился шестой пункт: сведения о сущности, характере изобретения до официальной публикации материалов на них, до получения соответствующих документов.

Хочу обратить внимание еще на один вопрос. Заметим, что тайны почтово-телеграфной корреспонденции и телефонных переговоров (я здесь пользовался квалификацией Петрухина) отнесены к личным тайнам, а не профессиональным. С моей точки зрения это действительно аргументировано, поскольку клиент доверяет почте, телеграфу не само содержание корреспонденции, разговоров, а лишь ее передачу без права ознакомления с ней. То же самое, если мы заказываем телефонный разговор, пользуемся услугами телефонной сети, телеграфной сети, мы заказываем только техническое обеспечение канала передачи, без его прослушивания.

Отмечу, что личные, семейные тайны не могут быть разглашены и после смерти гражданина, которого они касаются, за исключением случаев, прямо предусмотренных законом. Один из таких важнейших моментов -- это случай, когда разглашение этих тайн необходимо для реабилитации невинно осужденных.

Закон защищает частную жизнь в целом, но выделяет ситуации, когда не подлежит разглашению интимная жизнь граждан. Если мы обратимся к Уголовно-процессуальному кодексу, то в двух статьях 18 и 170 речь идет о запрете разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц в процессе судебного разбирательства, при производстве выемки, обыска. Защищая от огласки частную жизнь в целом, суд обязан рассматривать уголовное дело в закрытом заседании лишь в случаях, когда необходимо предотвратить разглашение сведений интимного характера. Могут быть ходатайства сторон с просьбой провести то или иное заседание закрытым порядком.

Строго говоря, если пользоваться определениями, которые есть в российском законодательстве, к понятию массовой информации можно было бы отнести все, кроме секретных и конфиденциальных сведений. Поскольку информация -- это такой объект, который требует для своего восприятия, понимания, для правильной интерпретации определенного уровня знаний, образованности, культуры, я бы обратился к журналистам с призывом быть очень внимательными, очень осторожными, когда они дают материалы на профессиональные темы. Либо они должны быть грамотно профессионально поданы, либо получается то, что получается нередко у нас в прессе.

И еще один момент, на который просил бы обращать внимание журналистов. Понятно, что может быть не всегда это удобно сделать в силу ранга интервьюеров, но когда даже высокий государственный руководитель говорит вещи прямо противоречащие общепринятым цивилизованным нормам международного права, нужно найти тактичный способ, но все-таки, извините меня, его одернуть. Я хочу привести совершенно вопиющий, с моей точки зрения, факт: буквально где-то дней десять назад в передаче по каналу НТВ интервью с бывшим Министром финансов господином Ясиным.

ПЕТРОСЯН М. Е.: Он никогда не был Министром финансов. Он был Министром экономики.

ВУС М. А.: Вопрос был задан о его отношении к ситуации расследования в Центробанке: там были финансовые нарушения, как вы к этому относитесь? Нисколько не смущаясь, государственный чиновник (бывший) такого ранга заявил буквально следующее: если бы у нас в стране существовала государственная секретность, как в старые времена, прокуратура бы в Центробанк не сунулась.

Если у нас так трактуются правовые нормы, так трактуется ограничение права на информацию, мы никогда не построим цивилизованное государство. Очень жалел, что у меня не был включен магнитофон.

Второй момент, более мягкий. На вопрос о секретных статьях бюджета просто стушевался господин Лившиц"

И последнее, на что я хотел бы обратить внимание, это на вопросы правового регулирования информационных отношений. Информационный цикл условно можно разделить на три составляющих: производство, распространение и потребление информации.

Если мы с вами обратимся к действующим правовым нормам (просто пересчитаем их количество), то мы увидим, что подавляющая доля нормативных постановлений касается стадии (цикла) распространения информации. И с одной стороны, именно на этом цикле информация становится массовой. С другой стороны здесь проще всего ввести ограничения.

Естественно, правовые нормы проникают и в другие звенья цикла. В области сбора информации, учитывая субъективные факторы, объективные факторы, вопросы информационного обеспечения борьбы с преступностью, здесь, конечно, сложнее всего предусмотреть достаточно эффективные меры, которые бы обеспечивали баланс прав, полномочий субъектов информационных отношений.

В соответствии с действующим законодательством получение сведений о частной жизни граждан допускается в трех сферах: в уголовном, реже в гражданском процессе, в оперативно-розыскной деятельности, как правило, негласной, и в частном сыске.

Я специально принес Российский закон о частной охранной, детективной деятельности. Согласно этому закону возможны два вида деятельности: сыскная и охранная, нельзя их совмещать. И вот виды детективной деятельности. Частная детективная деятельность осуществляется для сыска и охраны, разрешаются следующие виды услуг:

• сбор сведений по гражданским делам на договорной основе с участником процесса;
• изучение рынка, сбор информации для деловых переговоров;
• установление обстоятельств неправомерного использования в предпринимательской деятельности фирменных знаков, наименований;
• выяснение биографических и других, характеризующих личность данных об отдельных гражданах (обратите внимание!) с их письменного согласия при заключении ими трудовых или иных контрактов;
• сбор сведений по уголовным делам на договорной основе с участниками процесса. Причем в течение суток с момента заключения контракта об этом необходимо уведомить лицо, производящее дознание, следствие, прокуратуру или суд.

Частная охранная структура, организация, частные охранники не являются субъектами Закона об оперативно-розыскной деятельности. Возможности, предусмотренные этим законом исключительно в случаях возможности использования оперативной техники, использования специальных технических средств сбора информации на частные охранные структуры не распространяются.

К сожалению, я опять не принес выкопировку из "Московского Комсомольца" статьи Хинштейна. Частные охранные структуры оснащены техникой иной раз значительно лучше наших правоохранительных органов (и техника эта открыто продается; да, она стоит дорого, но она многим доступна), приобретают эту технику. Понятно, как у Станиславского: если ружье появилось на сцене, оно когда-то стреляет.

ПЕТРОСЯН М. Е.: Это Чехов.

ВУС М. А.: Тем более.

И второй момент. Когда мы узнаем, что частные охранные структуры, находящиеся под крылышком пусть и высокопоставленного чиновника, позволяют себе подслушивать Президента, о каком правовом государстве, о каком цивилизованном информационном обществе можно говорить.

И третья область -- область потребления информации. Сразу скажу, что потребление информации регулировать какими-то ограничениями "Детям до 16 лет..." и что-то подобное -- это вещь заведомо не эффективная. К сколько-нибудь действенным результатам это не приведет. Поэтому здесь правовые нормы оказываются способны вести лимитирующее воздействие в случае, если они вводят его опосредованно, задействованы через призму регулирования других по характеру общественных отношений. Например, через правовое регулирование в области образования и просвещения подрастающего поколения.

В заключение хочется отметить, что это, к сожалению, очень болезненный настораживающий факт. На практике сегодня реализация права на частную жизнь оказывается в прямой зависимости от социального положения и материальной ответственности. Увы, прав тот, у кого больше прав, а больше прав у того, у кого сегодня оказывается толще кошелек. Вот это очень настораживает.

И последняя ремарка. Вчера в дискуссии поднимались два вопроса -- парламентский контроль за деятельностью спецслужб, силовых структур и вопросы правового просвещения журналистов.

Вопрос парламентского контроля действительно очень болезненный, потому что по Конституции Государственная Дума обладает очень урезанными правами контроля. Если мы сравним даже с теми полномочиями, которые были у бывшего Верховного Совета, они различаются очень существенно. Целый ряд нормативных актов был принят в бытность Верховного Совета в 1992--1993 году и там содержались статьи, положения о парламентском контроле. И вот я здесь хочу бросить камешек в господина Лопатина. Он сдал эти статьи. Изменения, дополнения в законодательство и об оперативно-розыскной деятельности, и о государственной тайне, и о Федеральной службе безопасности (бывшая ФСК) -- эти положения исчезли. Это было то, за что нужно было бороться с Президентом. Здесь можно и нужно было объединить и крайне правых, и крайне левых. Увы, понимания, желания, гражданской ответственности, ответственности перед избирателями, которые их избрали, у целого ряда депутатов, к сожалению, не оказалось. Вот это очень страшно.

И самое последнее по вопросу образования журналистов. Здесь конечно очень большую работу ведет Московский государственный университет, Центр права. И большое спасибо за школы, курсы, которые удается посещать, за литературу. Используя их опыт, отчасти свой опыт, нам удалось в Гуманитарном университете профсоюзов поставить курс "Правовые основы журналистики". Программа курса опубликована. Спасибо господину Рихтеру, он предоставил возможность опубликовать ее в четвертом номере журнала "Законодательство, практика СМИ за прошлый год". Мы бы очень хотели привлечь внимание к этим аспектам с моей коллегой Натальей Анатольевной Войтович. Готовы к обсуждению этих вопросов, совершенствованию. Может быть, настала необходимость подумать о том, чтобы провести в Санкт-Петербурге региональный семинар для журналистов. Я думаю, журналистская общественность нас поддержит.

Спасибо за внимание.