Юридические основы для перехвата частной информации в США

СТЕЙНХАРДТ Б.: Спасибо, Юрий. Конечно, я очень благодарен за то, что сейчас у нас организован синхронный перевод. Это позволяет мне говорить быстрее, а я обычно говорю быстро.

Прежде всего, я хочу рассказать вам, что мне очень приятно вернуться в Санкт-Петербург. Я был здесь семь лет назад, когда "Гражданский контроль" только зарождался, и Борис и его коллеги тогда регистрировали эту организацию в соответствующих органах. И сейчас для меня большая честь и радость видеть, как эта организация развивается, как она становится частью российского общества. Мне все это очень и очень приятно.

Из названия моего выступления следует, что я собирался говорить о системе "Эшелон".

Но сегодня утром я прочел всю программу этой конференции, прослушал утреннюю дискуссию и мне показалось, что будет более целесообразно для участников конференции, если я уделю больше внимания перехвату внутренних переговоров в Соединенных Штатах, как это регулируется, какие законы существуют в этой сфере, и немножко меньше внимания уделю проекту "Эшелон".

В ваших материалах есть бюллетень, который издан по результатам конференции в Москве на этой неделе на русском языке. В этом бюллетене приводится выдержка из моего выступления на этом форуме, где я говорю как раз о системе "Эшелон". К сожалению, материал только на английском языке, но он, по-моему, упоминается тоже в ваших документах.

Моя организация имеет свой сайт в Интернете, где публикуется вся самая новая информация о системе "Эшелон". Я попытаюсь увязать все вместе, но сейчас я хочу сказать несколько слов о перехвате электронных сообщений. Я хочу начать с наших основных принципов.

Наши основные принципы -- не только в Соединенных Штатах, но и в международном праве -- должны быть основными принципами, важно задуматься, что происходит, когда правительство перехватывает какие-то сообщения. Очень редко они перехватывают те сообщения, которые являются по сути дела монологами. Перехватываются диалоги, устные диалоги, как, например, телефонные, или электронная почта, которая, в отличие от обычной почты, больше похожа на диалог, на разговор между двумя людьми вследствие оперативности. Поэтому речь идет не только о человеке, который является объектом расследования, перехват касается всех людей, с которыми связывается этот человек. В отличие от обыска дома или рабочего кабинета в фирме, когда просматриваются материалы, принадлежащие какому-то одному человеку, здесь идет речь о диалогах, о разговорах, в которых участвует большое количество людей, не только те, на которых направлено расследование. В Соединенных Штатах таким образом речь идет в данном случае не о перехвате монологов отдельных людей, а о разговорах между многими людьми.

Четвертая поправка к Конституции Соединенных Штатов, которая, по сути дела, аналогична 17 статье Международной конвенции о правах человека, содержит общее запрещение выдачи разрешений на прослушивание или перехват сообщений широкого круга людей. Любое разрешение на совершение таких действий должно быть обосновано, должны быть основания предполагать, что из перехваченных сведений удастся узнать какую-то информацию о преступлении или о какой-то криминальной деятельности.

Самый первый случай перехвата, который рассматривался в Соединенных Штатах, произошел еще в двадцатые годы. О нем полезно поговорить по нескольким причинам. Господин Olmstead, которого прослушивали, был обвинен в совершении продажи алкогольных напитков -- в то время это было запрещено в Соединенных Штатах. Интересно вспомнить, что в Соединенных Штатах прослушивание электронных средств связи началось с преследования за преступления, которые больше преступлениями не являются.

Во-вторых, как сказал один из наших известных судей Брендон, прогресс в перехвате сообщений не остановится на просто, так сказать, подключении к чьим-то проводам. И мы это сейчас наблюдаем. Перехват осуществляется не просто подключением к телефонным проводам, но и другими, гораздо более усложненными способами.

В 60-е годы по Конституции можно было осуществлять прослушивание телефонных разговоров, но все это должно было осуществляться только на основании решения суда. Должна была существовать соответствующая причина, и разрешение должно было быть выдано судебным органом, который бы разрешил прослушивание чьих-то переговоров.

С вашей точки зрения, как мне кажется, будет целесообразно, если я расскажу немного о том, что гласит наш закон о том, что называется "коммуникационной помощью правоохранительным органам" (буквальный перевод). Этот закон был принят не так давно Конгрессом США.

В этом законе говорится, что при создании новых цифровых телефонных сетей взамен старых аналоговых сетей (а это похоже уже на систему СОРМ) телефонные компании, провайдеры должны встроить в эти новые сети возможность перехвата сообщений. То есть эта техническая возможность должна быть встроена во вновь создаваемые цифровые сети.

Впервые тогда представителям бизнеса было сказано, что вы должны не просто оказывать содействие, вы сами должны создавать ваш продукт, вашу инфраструктуру так, чтобы они гарантировали правительству возможность перехвата сообщений. Мы тогда шутили: это все равно, что сказать строительным компаниям, что все дома нужно строить со специальной дырочкой, через которую правительство могло бы подглядывать за тем, что происходит внутри.

То есть ситуация изменилась. Провайдеры должны были не просто помогать следствию, они должны были встраивать специальные устройства, а это не очень просто -- встраивать такую аппаратуру в свои системы и свои сети.

В то время, когда был принят закон, который сокращенно называется CALEA, ФБР, которая, естественно, являлась основным защитником прохождения этого закона, сделало огромное количество обещаний, и все эти обещания в результате были нарушены. Первое из них было нарушено уже через несколько дней после принятия закона. Сначала они обещали не применять эту систему к электронной почте. В решении Конгресса речь шла об информационном обслуживании. Сейчас у них уже больше возможностей для перехвата, чем было вначале. Они вначале говорили, что не будут перехватывать сотовую связь, не будут использовать сотовые телефоны только для отслеживания физического нахождения лица, у которого находится этот сотовый телефон. В результате ФБР нарушила все свои обещания. Они запросили аппаратуру для того чтобы использовать сотовые телефоны для отслеживания физического положения граждан, обладающих этими телефонами. Тогда они смогли определить, сколько линий перехвата должно быть в каждой из конкретных местностей. Они попросили дать им возможность одновременно прослушивать один из каждой сотни телефонных звонков, а это больше возможностей, чем когда-либо имел КГБ в России. Они также попросили очень хитрым способом о возможности перехватывать электронную почту и другие способы коммуникаций.

Я думаю, что мне стоит на секунду отвлечься и поговорить о некоторых из этих деталей, потому что, я думаю, это связано с тем, о чем вы будете говорить относительно СОРМа, о том, как следует изменить ваши законы. Я хотел рассказать немного о том, каким образом действуют законы в США, каковы способы защиты гражданина, хотя я могу сказать, что мы в сообществе правозащитников Соединенных Штатов чувствуем себя проигравшими войну по проблеме прослушивания. Мы проиграли главное сражение.

Однако мы научились следующему. В Соединенных Штатах прослушивание телефонных линий имеет свои особенности. Некоторые из особенностей американских законов состоят в том, что каждый год политические агентства должны подавать отчет в суды Соединенных Штатов. Они должны представить отчет, в котором описано, сколько раз они просили санкцию на прослушивание, по каким делам, сколько разговоров было перехвачено, сколько из перехваченных разговоров содержат некоторые элементы или части разговора, которые были связаны с их расследованием и содержали какие-то элементы преступления, сколько людей после этих перехватов были вызваны в суд, скольким из них был вынесен приговор.

Мы узнали, что несмотря на то, что мы в Соединенных Штатах все время слышим о необходимости прослушивания этих разговоров, необходимости этого закона CALEA, что есть террористы, есть преступники, похитители людей и т.д., мы должны иметь возможность преследовать их за их преступления, -- почти ни одна из лент, ни один из разговоров, прослушанных нашими секретными службами, не были связаны с правонарушениями. Если вы помните, вначале прослушивание было связано с продажей спиртного, а сейчас это связано с нелегальной продажей наркотиков. И хотя количество прослушанных разговоров в Соединенных Штатах выросло, но по статистике правительства прослушивание переговоров, не связанных с преступлениями, также возросло. Мы считаем, что даже количество зарегистрированных разговоров, связанных с преступлениями, преувеличено в правительственных отчетах.

Примерно двадцать лет назад правительство сообщило, что 50%, разговоров, которые они перехватили и прослушали, было каким-то образом связано с преступностью. Сейчас они говорят, что меньше 20% разговоров, которые они прослушивают, каким-то образом связаны с преступностью. То есть 80% подслушанных разговоров совершенно не связаны с преступлениями. Это примерно то же самое, что сказать, что полиция может остановить десять человек на улице без какого-либо предлога, и два человека из них будут иметь при себе что-то незаконное. И это нормально. То есть такая концепция справедливости.

Здесь есть особенность американских законов, о которой мало кто знает. Моя организация против прослушивания переговоров, но я думаю, у нас есть некоторые особенности законов, которые нам с вами следует рассмотреть. Одной из особенностей американского закона является то, что он ограничивает количество преступлений, на которые распространяется закон о прослушивании. Сначала этих преступлений было очень мало, сейчас их немножко больше, но в любом случае имеется только определенный набор преступлений, по которым можно получить разрешение на прослушивание.

И это каким-то образом ограничивает возможность правительства прослушивать переговоры граждан.

Вторая особенность законодательства, которую следует отметить, -- это то, что наше законодательство обязано минимизировать вмешательство в частную жизнь. Я попробую объяснить, что это значит. Это значит, что при поддержании закона и порядка полицейские должны избегать прослушивания невинных разговоров. То есть если они прослушали часть разговора, которая не связана с каким-то преступлением, то они обязаны прекратить прослушивание. Или если они просмотрят заголовок, скажем, электронной почты и он не связан с какой-то преступной деятельностью, то они не имеют права читать дальше. Мы не верим, конечно, что они это выполняют, но тем не менее это ограничение имеется. Кроме того, у них есть ограничение по срокам. То есть разрешение дается на очень короткое время, например, на две недели, в зависимости от обстоятельств. И для того чтобы полиция могла продолжать прослушивание, они должны получить новый ордер, новое разрешение. Таким образом, это несколько ограничивает возможности полиции прослушивать разговоры, но эта система вряд ли является идеальной, тем не менее.

Мы говорим всему миру, что наши судьи -- независимые судьи. Они не являются частью политической системы, правительственной системы. Уже в течение десятилетия (конец 80-х -- начало 90-х) судьи ни разу не отказали полиции в ордере на прослушивание. У них есть некоторая роль в том, чтобы ограничить возможности полиции прослушивать, но, собственно говоря, они очень редко пользуются своим правом отказать в выдаче такого ордера.

Наше законодательство требует, чтобы провайдеры телефонных сетей участвовали в прослушивании переговоров. Они должны предоставить свою аппаратуру, они должны облегчить работу полицейских. И это в некотором смысле положительно влияет на ситуацию, потому что они также являются частью этого процесса, они предоставляют свою аппаратуру, свое помещение. И таким образом, прослушивание не может проводиться в полном секрете. Есть концепция перехвата с дистанционным контролем, когда полицейские самостоятельно могут осуществлять прослушивание, но в Соединенных Штатах этого не случается, потому что присутствует третье лицо и наблюдает за тем, что делают полицейские. И может быть, если полицейские будут прослушивать кого-то нелегально или с нарушением закона, то присутствие третьего лица каким-то образом заставит их задуматься.

Позвольте мне вернуться теперь на секунду к закону CALEA, потому что я думаю, что это будет полезно для вашего обсуждения. Как я уже говорил, ФБР сделала ряд обещаний, которые они очень быстро нарушили. Вы и сами знаете, какие обещания дают секретные службы. Но в США кое-кто поверил в эти обещания. Мы-то нет.

Полезно также рассмотреть те обещания, которые они нарушили, потому что это показывает, каким образом они думают и каковы их возможности. Самое главное обещание, которое они дали, было связано с электронной почтой и Интернетом.

Они сказали, что их не интересует использование CALEA для того, чтобы требовать от провайдеров Интернета встроить прослушивающие устройства, но они сделали очень хитрую вещь. У нас в Соединенных Штатах есть два раздела закона о прослушивании. Один раздел относится к тому, что называется отслеживающими или регистрирующими устройствами. Это устройства, которые встраиваются в систему для того, чтобы вы могли записать телефонный номер, тот номер, куда вы звоните, или чтобы вы могли определить номер, откуда звонят. То есть это устройство не записывает конкретный разговор, текст электронной почты и т.д., в данном случае регистрируется только номер телефона. Стандарт относительно АОНов в законе очень неконкретный. Более высокий, если правительство хочет получить содержание вашего разговора или текст электронной почты, или текст вашего телефонного разговора. Процесс развития технических стандартов CALEA должен был проводиться телефонной промышленностью, но ФБР фактически выкрутило им руки и сказало: что касается электронной почты, это невозможно. В чем они были правы. Невозможно определить, каким образом посылается информация, поскольку информация посылается в пакетах, и тот же пакет может содержать и адрес, и содержание. Они сказали: ну что же, невозможно разделить адрес и содержание, поэтому дайте нам все, а мы не будем смотреть содержание. Поверьте нам. Мы просто посмотрим информацию, содержащую адрес, а содержание послания мы не будем изучать.

Мы помогли федеральным судам занять другую позицию. Мы сказали: нет, мы не очень верим спецслужбам. Но что было интересно -- то, что они придумали очень хитрый аргумент. Те же самые ФБР-овцы сказали: нам неинтересно, чтобы CALEA применялось к Интернету, электронной почте, а теперь они начали с голосовой почты по Интернету, голосовой связи, которая сейчас в США становится популярной. Мы задали им вопрос по одному из дел, которые возбудили в федеральном суде. Мы сказали: в связи с применением закона CALEA голосовой связи и телефонной связи по Интернету, значит ли это, что CALEA также применима и к электронной почте? И мы ожидали, что они скажут "нет", потому что это было бы с их стороны большой уступкой, но они не сказали "нет". На прошлой неделе одна из моих коллег говорила с Министерством юстиции, и они сказали: да, возможно, CALEA применим к электронной почте.

И последнее, что я скажу, -- это то, что важно помнить о цифровой связи, которая включает электронную почту. По крайней мере, в Соединенных Штатах возможности спецслужб по прослушиванию были ограничены тем, что это дорого.

Это дорого, потому что они слушают устные переговоры, а их нужно слушать человеку (ухом). Компьютеру это сделать нелегко. Некоторые люди даже говорят, что невозможно, чтобы даже самый современный компьютер переводил устную речь в письменную. По крайней мере, точно это сделать невозможно. Машине трудно разобраться в сложном разговоре. И это значит, что в Соединенных Штатах (я не знаю, как здесь) агенты ФБР реально слушают в наушниках переговоры, потому что им нужно знать, что было сказано, для получения какой-то ценной информации; а это дорогостоящая работа, поскольку приходится оплачивать им эту работу.

И, с точки зрения закона и порядка одним из преимуществ современной цифровой связи, особенно передачи данных, состоит в том, что компьютеры могут делать первоначальную оценку, они могут искать ключевые слова. Наши агентства безопасности даже имеют патент на очень сложную программу, которая рассматривает текст и ищет релевантные, ключевые слова, что означает, что со временем, похоже, будет больший спрос на перехват коммуникаций и их будут сначала сортировать компьютеры, прежде чем их увидят аналитики или агенты. Это будет дешевле и легче. И я думаю, что вот этого мы должны бояться -- этого распространения закона CALEA на Интернет и на электронную почту. Я думаю, что они знают, что это огромная возможность для них -- начать анализировать другим способом, анализировать быстрее и дешевле различные переговоры.

Хочу несколько слов сказать о системе "Эшелон". Я уже говорил это в Москве, и участники, которые присутствовали на московской конференции, уже слышали это. Мне, конечно, было немножко неудобно говорить в российской аудитории об "Эшелоне", поскольку изначально "Эшелон" был направлен против вас.

ВДОВИН Ю.И.: Против Советского Союза.

СТЕЙНХАРДТ Б.: Против Советского Союза, да, конечно, вы совершенно правы.

Давайте я расскажу, что такое "Эшелон". Иногда в прессе пишут, что "Эшелон" -- это единая система, что "Эшелон" охватывает все различные виды перехвата информации. На самом деле "Эшелон" -- только один из компонентов этой общей системы, и он направлен на перехват сообщений по спутниковой связи. Но часто слово "Эшелон" используется метафорически, для того чтобы описать всю эту систему.

Во-вторых, даже те из нас, которых очень беспокоит система "Эшелон", не верят, что эта система позволяет перехватить любые переговоры, идущие в любой точке Соединенных Штатов. Я полагаю, что тут есть, конечно, определенные ограничения в плане того, что они могут делать и чего они не могут делать. Тем не менее, я считаю, что хотя у них очень широкие возможности, они не настолько сильны, как это зачастую описывает европейская пресса.

Что касается "Эшелона", то здесь интересным является следующий факт. С чисто американской точки зрения, как защитники прав человека, прав американцев, мы полагали в течение длительного времени, что "Эшелон" не полностью направлен вовне Соединенных Штатов, как нас пытались убедить наши уважаемые спецслужбы, что он нацелен не только против Советского Союза, против Японии, нам казалось, что и местные, внутренние правоохранительные органы пользуются этой системой. Сейчас мы знаем наверняка, что так дело и обстоит. Мы знаем это по словам директора Национального Агентства Безопасности. Две недели назад он сделал такое сообщение. В Конгрессе тогда шли слушания, вернее, в одном из комитетов шли слушания по этому вопросу, а этот комитет как раз осуществляет надзор за деятельностью Национального Агентства Безопасности. Представителям этого агентства задавали очень простые вопросы. Вопросы были выданы заранее, и все ответы были подготовлены заранее, так что для Агентства Безопасности эти слушания не были очень сложными. И один из вопросов был следующий: сколько раз в год Агентство Национальной Безопасности, которое не должно заниматься вообще вопросами правопорядка внутри страны, передает информацию, которую получает об американцах, другим агентствам американского правительства, скажем, правоохранительным органам США? И директор Национального Агентства Безопасности дал очень длинный и сложный ответ. В конечном счете он сказал, что мы так поступаем в случаях терроризма (это очень широкий термин в Соединенных Штатах), в случаях, если появляется информация относительно актов терроризма, обычно эта информация передается внутренним правоохранительным органам США. К сожалению, никто не спросил, что значит "обычно". Но это было интересное признание, то есть мы сейчас узнаём, что внешние службы разведки каким-то образом связаны с внутренними правоохранительными органами.

И второе, что интересно в отношении системы "Эшелон". Это то, каким образом органы внешней разведки, перехватывающие сообщения, в которых заинтересованы внутренние правоохранительные органы, связаны с этими органами. У нас есть разбивка на внутренние органы и на органы внешней разведки. Зачастую внутренние органы, такие как ФБР, выступали в качестве рупора внешней разведки. Когда они боролись против принятия закона CALEA, боролись против применения мощных средств криптографии, они всегда действовали с оглядкой на Агентство Национальной Безопасности. Это было вполне очевидно для всех участников процесса. То есть вы приходите на встречу, и вам представляют представителя ФБР, при этом говорят, что это человек из Министерства обороны или еще откуда-то, но вы на самом деле знаете, что этот человек из Агентства Национальной Безопасности, так что интересы этих агентств вполне очевидно пересекались. И мы полагаем, что здесь наблюдается довольно тесное сотрудничество между системами внешней разведки и внутренними правоохранительными органами.

У них есть общие интересы с точки зрения использования этой технологии в своих целях. И, мне кажется, это очень важный урок. Я уверен, что у вас обстоят дела таким же образом. Я думаю, что у вас говорят, что СОРМ необходим, для того чтобы бороться с российской мафией, для внутренних органов правопорядка; как нам говорили, что у нас такая система необходима для борьбы с терроризмом. И, мне кажется, очень важно, чтобы вы об этом помнили.

Я надеюсь, что мое выступление показалось вам интересным, и я готов ответить на ваши вопросы. Пожалуйста.