Что же такое, этот проклятый либерализм? - Что же такое этот проклятый либерализм? - Хрестоматия Либерализма - Библиотечка Либертариума

Теперь, пожалуй, наступило у нас, уважаемые читатели, время более подробно разобраться с тем, что же такое, этот проклятый либерализм.

Эту идеологию разработали философы, социологи и экономисты XVII - ХX в.в. Заранее хочу сказать, что все принципы, идеи либерализма в комплексе никогда, ни в одной стране не применялись. Однако применение основных идей либерализма дало невиданный толчок развитию человечества в лучшую сторону. Первобытные люди, по предположению ученых в среднем жили 18 лет. Это не значит, что не было сорокалетних. Было другое, более половины младенцев умирали в возрасте до одного года. В рабовладельческие века можно было говорить лишь о продолжительности жизни рабовладельцев. Не слишком долго жили и крепостные крестьяне. Во всяком случае, в литературе 18-начала 19 века можно было встретить такую фразу: «Вошел сорокалетний старик». Обратите внимание, как рано умирали, по сегодняшним меркам, наши великие князья и цари: Александр Невский- 43 г., Дмитрий Донской – 49 лет, Иван II – 33 года, Федор Иванович – 41 год, Федор Алексеевич – 21год, Александр I – 48 лет, Александр III – 49 лет, Иван Грозный – 54 года. Надо думать, что при них всегда были врачи, жили они куда лучше крепостных крестьян, холопов. Так что говорить о крепостных и ремесленниках! С приходом капитализма быстро растет уровень жизни, снижается детская смертность. Еще в конце ХIХ века рабочие живут в бараках, живут бедно. Почитайте Ф.Энгельса «О положении рабочего класса в Англии» или Джека Лондона «Железная пята», там все правда. Но в то же время появляется так называемая «рабочая аристократия» - квалифицированные рабочие, мастера, которым нельзя было уже платить низкую зарплату – они управляли машинами и механизмами, они должны были получать образование. Один из «отцов либерализма» Людвиг фон Мизес писал по этому поводу: «Процветание коснулось не только избранного класса привилегированных особ. Накануне мировой войны (речь идет о первой мировой войне), рабочий в промышленных странах Европы, в Соединенных штатах и в заморских доминионах Англии жили лучше, чем не так давно жил аристократ. Он не только мог есть и пить в соответствии со своими желаниями; он мог дать своим детям более хорошее образование; он мог, если хотел, принимать участие в интеллектуальной и культурной жизни страны; и если обладал достаточным талантом и энергией, то мог без труда поднять свой социальный статус. Именно в странах, которые пошли дальше всего в реализации либеральной программы, вершина социальной пирамиды состояла в основном не из тех, кто с самого рождения находился в лучшем положении благодаря своему богатству или высокому титулу своих родителей, а из тех, кто в благоприятных условиях благодаря собственным силам выбился наверх из стесненных обстоятельств. Барьеры, разделявшие в прежние времена господ и крепостных, пали».

Современный либерал Ярослав Романчук свою книгу «Либерализм – идеология счастливого человека» начинает так: «Я либерал. Люблю и ценю свободу. Свою и других людей. Одинаково сильно. Люблю и ценю независимость. Свою и других людей. Цвет кожи, религия или пол значения не имеют. Я люблю и принимаю ответственность за свои действия. Ожидаю такого же от других людей… Я либерал, потому что глупо любить несвободу. Унизительно поддерживать рабство… Человек рожден быть свободным. Права дала ему природа, а не правительство.»

Для меня лично либерализм начинается с простейшего постулата – люди рождаются не равными, а разными. Первые слова знаменитой «Декларации независимости США»: «Все люди рождены равными» - льстивая ложь. Увы, это не так. Процессы семейного, детсадного, школьного воспитания различия в людях еще углубляют, хотя детсад и школа очень хотят человека «усреднить», но каким-то образом не со всеми это удается. Успехи в жизни у людей разные. Не изо всякого получаются Энштейны, Гейтсы, Ходорковские, Диккенсы, Тургеневы, Наполеоны. И это необходимо признать. Такова жизнь. Каждый человек должен стремиться использовать свои особенности ума, силы, способностей, для того, чтобы осуществить себя как личность. И вот здесь равенство возможностей должно обеспечить каждому общество, государство в конце концов. Равенство доходов, независимо от ценности его труда, может быть обеспечено только силой. Это можно установить на какое-то время, но рано или поздно человечество разорвет эти цепи равенства и вернется к неравенству доходов, потому что в итоге именно неравенство обеспечивает продвижение к лучшей жизни для всех. И когда мы говорили о свободном рынке, как мне кажется, мы сумели в этом убедиться.

Итак, человечество разнообразно. При этом биологически все люди совместимы. В любой комбинации от мужчины и женщины, принадлежащих к разным типам людской породы: черные, белые, желтые, красные, с любыми разрезами глаз, любыми формами носа, - без всяких проблем появляются дети. Но как объединить всех людей в одно сообщество, как сделать, чтобы при разности убеждений, интересов, без насилия, все люди стали работать на общее благо? На этот вопрос и дает ответ либерализм.

По-моему, сегодня нет социально-экономической доктрины, идеологий, которые предлагали бы благо одной группе людей за счет другой группы. Вес обещают, следуйте моему учению и будете счастливы.

Исключением являются только церковные доктрины. Они обещают счастье на том свете своим последователям и наказание имеющим другое представление о пути в рай. И до сих пор считают для себя счастьем и заслугой уничтожить человека, который верит в того же бога, но чуть иначе, чем они. У них у всех бог выглядит каким-то уж очень придирчивым. Крест такой и крест этакий, креститься двумя или тремя пальцами, совершать намаз четыре раза в день или пять, чтить какого-то халифа или совсем другого. Если у тебя что-то не так, то в рай пути нет, иди ты на бесконечную жизнь в геенну огненную.

По правде говоря, то, что сегодня делает государство по активному развитию церковной структуры православия, не слишком правильно, особенно в насаждении православия в школах. Поразмыслив на тему национальной идеи, идеологии, объединяющей весь народ, наши руководители пришли к возрождению триединой формулы царского министра «Самодержавие, православие, народность». Как и святой равноапостольный князь Владимир, они пришли к мысли, ч то вера в единого бога объединит народ. Оно вроде так и получилось, только не надо забывать о том, что уже дети, внуки и правнуки сразу после смерти равноапостольного передрались между собой и разделили Киевскую Русь на уделы и удельчики. При этом один из его детей повторил деяния не Авеля, а Каина, изготовив из своих братьев первых русских святых. Да и сам будущий креститель Руси не очень любезно отнесся к своему брату, позволив его убить, что, кстати говоря, повторил царевич Александр, согласившийся с убийством своего отца. Все они были очень православными. Не след забывать и формулу: «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься».

Я с уважением отношусь к вере и верующим. Однако, исходя из исторической памяти, думаю, что возрождение страха божия не сильно сократит преступность в стране. Совсем недавно православная Грузия посередь ночи стала убивать своих собственных подданных и русских православных миротворцев, и в ответ православная Россия бомбила православную Грузию. Что-то никто из них не вспомнил первейшую заповедь Христа: «Не убий», и другую: «Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую». Я что-то и священников таких не встречал, не то что простых православных мирян. А ведь это главное послание Христа человечеству: «Не отвечай злом на зло, не увеличивай количества зла в мире». Я лично, именно так понимаю Христа, если не прав, то поправьте меня, люди добрые.

Все доктрины светского характера обещают счастье для всех и на бренной земле, а не потом. Даже если взять первоначальные программные документы гитлеровской партии, то в них вроде бы ничего страшного и нет: «Мы требуем, чтобы правительство взяло на себя обязательство прежде всего прочего обеспечить гражданам возможность устроиться на работу и зарабатывать на жизнь. Нельзя допускать, чтобы действия одного человека вступали в противоречие с интересами общества… В связи с этим мы требуем…. Положить конец власти материальных интересов. Мы требуем участия в прибылях на крупных предприятиях. Мы требуем значительного расширения программ по уходу за пожилыми людьми. Мы требуем максимально возможного учета интересов мелких предпринимателей при закупках для центральных, земельных и муниципальных властей…мы требуем, чтобы талантливые дети из бедных семей могли получать образование за государственный счет… правительство должно взять под защиту матерей и детей…. Максимально поддерживать… физическое развитие молодежи… возрождение нашего народа возможно только на основе принципа: общее благо прежде личного блага.»

По-моему, это хорошо напоминает то, что говорила КПСС, и что говорят сегодня власти России. Как говорится в старой пословице: «Благими намерениями дорога в ад вымощена». Сколько раз за свою историю человечество обманывалось хорошими вроде бы идеями, планами, которые приводили к ужасающим результатам. С давних пор как только я встречаю человека, обещающего указать человечеству вернейший путь к всеобщему счастью, я испуганно отхожу в сторону и стараюсь с ним больше не встречаться. И мое пожелание – бойтесь людей, гарантирующих спасение человечества, это Сталины, Гитлеры, Торквемады, Милошевичи, Караджичи, стоит только им получить власть – беда. Все мы помним, как Гитлер определял меры по спасению «человечества»: «Сперва уничтожим тех, кто думает не так, как я, потом уничтожим плохие народы: цыган, евреев, славян, Германцы встанут во главе человечества и будут всем управлять, тогда и наступит всеобщее счастье». Один из вождей Великой французской революции Марат сказал короче: «500 тысяч голов и счастье для оставшихся». Пожелание счастья по коммунисту Троцкому: «Железной рукой загоним человечество в счастье», «Общее благо» всегда и везде достигалось уничтожением или подавлением личностей, при этом всегда самых умных и активных. В «Трудно быть богом» Стругацких беды начинаются с приходом к власти серости, и совсем беда, когда на смену серым приходят черные. И столь же неизбежно серые и черные уничтожают поэтов, ученых, честных вояк, цвет народа.

Либерализм единственная пока идеология, ставящая на первое место не общее благо, а благо каждой личности и при этом вообще не надеется, что можно обеспечить всеобщее счастье. Либерализм считает счастье привилегией отдельного человека, а не всего общества. Счастье – это проявление эмоций, а эмоции – дело сугубо личное. Что обещает либерализм – это всеобщее материальное благосостояние. Это учение о том, по какому пути надо идти, чтобы обеспечить достижение цели. Либерализм предложил не заставлять всех людей делать что-то, а позволить навсегда людям самим выбирать себе, что им и как делать. Либерализм – это режим свободы для всех.

Лишь бы ты не делал чего-либо явно вредного для людей. У американцев есть пословица: «Свобода моего кулака кончается там, где начинается свобода носа моего собеседника». Свобода – главное содержание нового направления общественной мысли. Отсюда и название – «либерализм». Но что же такое свобода? Ленин дал очень короткий ответ: «Свобода – это осознанная необходимость». Когда доблестная советско-российская милиция хватает вас и объявляет, что это именно вы два дня тому назад ограбили самый богатый магазин в городе, хотя вы отлично знаете, что два дня назад вы были за 2,5 тысячи километров от своего города, вас на первый раз милостиво побьют по почкам, потом кинут в сырой подвал с крысами и т.д. и т.п., то вы в конце-концов поймете, что для вас возникла осознанная необходимость признать за собой грабеж магазина, убийство сторожа, иначе вас забьют до смерти. И попав на пожизненное заключение, вы признаете, что вы наконец необходимо свободны вплоть до своей смерти. А что, разве у нас так не бывает? В наших «органах» били, бьют и еще долго будут бить, если не сменить два-три раза весь штат этих милых организаций, как это сделал де Голль, когда в 40-х пришел к власти во Франции. Но де Голля за его честность, порядочность и следование принципам прозвали последним политиком восемнадцатого века. Теперь таких вроде бы и нет.

Либерализм прекрасно понимает, что государство – замечательное и необходимое изобретение человечества. Государство существует для обеспечения общепризнанного порядка в обществе. Общество в своем развитии вырабатывает определенные нормы поведения человека среди людей, мораль, нравственность, которые государство преобразует в законы. В первобытные времена нормой было съесть после выигранного сражения своих пленных. Сегодня большинство человечества относится к этому с омерзением, а государство считает наказуемым преступлением. Во времена Древней Греции и Рима пленные становились рабами. В древнеегипетском языке раб обозначался термином «живой убитый». В период рабства уже было понятие свободы. Но само собой разумелось, что свобода нужна только рабовладельцам. Даже многие рабы, особенно рабы потомственные, тоже так считали и были уверены в том, что часть людей на Земле природой, богами предназначены для рабства, а часть для рабовладения, и, следовательно, для свободы. Хайек цитирует Страбона (64 г д.н.э.-24г.д.н.э.), который пишет о древнекритском государстве: «А что касается государственного устройства Крита … пожалуй, достаточно изложить самое существенное. Кажется …что законодатель положил в основание общин свободу как величайшее благо: она одна делала собственностью достояние имущих, потому что достояния рабов принадлежали господам а не подчиненным». А это было ~ 1400 лет д.н.э., т.е. около 3,5 тысяч лет тому назад, аж 1,5 тысячи лет до Страбона.

Томас Джеферсон, автор «Декларации независимости США», был великим гуманистом, демократом. Текстом декларации до сих пор упиваются демократы всего мира. Но ее авторами были рабовладельцы. Они упоённо голосовали за свободу, но только для самих себя, о рабах они и не думали, для них заранее было ясно, что рабы это «говорящие орудия» и ничто больше. Авраам Линкольн, Джон Браун, Фредерик Дуглас и многие другие жизни свои положили за свободу рабов- негров. Сегодня международное законодательство считает рабовладение преступлением.

Но все же что такое «свобода»? свобода может быть только противостоянием принуждению, свободой от чего-то. Президент США, освободивший негров, в одном из своих вступлений сказал в 1864 году: «Мир никогда не имел хорошего определения слова «свобода»…Употребляя одно и то же слово, мы имеем в виду разные вещи». А уж Авраам Линкольн хорошо изучил эту проблему. Так остается и доныне, каждый вкладывает в слово «свобода» свое понимание. Что же вкладывает в этот термин либерализм? От чего должен быть свободен человек при либерализме? Либерализм признает, как мы уже говорили, необходимость и полезность государства. Признает необходимость законов. Либерализм считает, что все должно решаться в обществе по закону. Закон вырабатывается избранными представителями общества, следовательно, является добровольным соглашением всех членов общества, некоей равнодействующей. Поэтому все члены общества от дворника и библиотекаря до президента обязаны действовать в соответствии с требованиями закона. Как говорили древние римляне: «Закон суров, но это закон». И поэтому Ленин в какой-то степени был прав – закон ограничивает свободу человека. Но свобода никогда не может быть абсолютной. Такое общество не могло бы существовать. Какой же свободы хочет либерализм?

Любая власть стремится подчинить себе людей в наибольшей степени. Возникает некая «избыточность законодательства». Первый великий демократ Европы Солон, пользуясь в Афинах непререкаемым авторитетом, мог провести через народное собрание любой закон. Стремясь к тому, чтобы все граждане чувствовали себя равными, он запрещал богатеям демонстрировать свое превосходство. В частности он установил предел числа гостей на свадьбах и предельную стоимость платья невесты. Будучи человеком принципов, он сам почувствовал, что «делает нечто не то», и как мы уже говорили, добровольно ушел от власти. Вас не удивляет, что наша Госдума 4 года принимает все новые законы, сотни в год. Но следующая Дума делает все то же самое. Вы уверены, что все эти законы нам очень нужны? Я – не верю. Что-то здесь не так. Нельзя законодательно определить каждое действие человека в жизни. В чем же либерализм видит необходимость невмешательства государства в жизнь свободного человека? По-моему должно быть так.

1. Должна быть обеспечена свобода экономической деятельности. Человек не должен спрашивать у государства сколько коров он может держать и куда он должен девать молоко, и не государство должно устанавливать по какой цене СПК «Кисельные берега» обязано продавать свое молоко. И овощной магазин «Русская репа» сам установит цену продаваемой картошки. Главное, что требуется от государства, не давать субсидии для покрытия разницы цены им установленной и реальной цены по затратам на производство и по потребностям развития. Не надо этого! Если выращивать зерно выгодно только при цене буханки в 50 рублей, то «быть по сему». Владельцы заводов должны будут поднять зарплату рабочих до уровня, при котором они смогут покупать этот хлеб, и обеспечивать на заводе технологии и оборудование, позволяющие сделать производство выгодным и при таких зарплатах. Всякие перерабатывающие предприятия и посреднические фирмы вынуждены будут привыкнуть к тому, что прибыль составляет не 150%, а 4-7%, как во всем мире. Тогда у нас будет больше миллионеров, но меньше миллиардеров.

В одном из райцентров рынок оказался дешевле, чем в соседних районах. Администрация установила минимальную арендную плату за торговое место. И туда хлынули толпы челноков. Товаров было много и средняя цена стала ниже. Пришел новый глава администрации из советской еще торговли. Увидел «золотую жилу» и резко, в разы повысил арендную плату. Большинство челноков поехали в другие районы, рынок стал дорогим, на этом пострадали покупатели. Исчезла «налогооблагаемая база» и доходы администрации не выросли, а уменьшились. Либеральный администратор так бы не сделал.

Каждый человек должен, открывая свое «дело», не спрашивать у чиновников разрешения, а лишь уведомить об этом налоговую инспекцию об открытии. А вот государство, желающее расширить налогообразующую базу, должно бы установить, что в первый год работы налогов быть не должно, во второй год налог в 50% от ожидаемого, а на третий год налог взимается полностью. Кстати, нельзя брать таможенные сборы с новейшего оборудования, завозимого из-за рубежа для обновления средств производства на предприятия, и нельзя требовать, чтобы заводы покупали наше оборудование. В качестве оборудования и технологиях мы отстаем от Запада, начиная с 60-х годов. Производительность труда у нас будет низкой до тех пор, пока мы не сравняемся с Западом в применении достижений научно-технической революции. Но чиновники от президента до зав.отделом торговли и предпринимательства в районной администрации думают, что они чуть не богом призваны управлять бизнесом. Но дай любому из них самому заняться бизнесом, вряд ли у них получится. Президент Медведев решил, как сделать, чтобы и волки были сыты и овцы целы. При резком сокращении проверок малого бизнеса высвободится куча паразитов-чиновников, которых лишают зарплаты и взяток. Теперь увольняемым будут давать деньги на открытие своего бизнеса. Вот ей же ей 98 % этой братии с собственным бизнесом не справится. Пропадут денежки налогоплательщиков. Интересно, если у нас все равны перед законом, то давайте всякому, кто захочет открыть свое дело по 200-500 тысяч рублей, а то почему именно чиновникам? Чтобы не обиделись? А все другие должны сами вылезать, без начального капитала?

На самом деле свобода экономической деятельности нужна всем: Елене Батуриной и любому фермеру, владельцу ЛПХ и Абрамовичу, Потанину и плотнику-столяру, Алекперову и управляющему банком. Как-то пришел поступать в либеральную гайдаровскую партию плотник. Не удержался я и спросил: «А что привело вас к нам в партию?» Ответ был прост: «Гайдар и Ельцин дали мне свободу. Я плотник, делаю богатым людям дубовые двери. Захочу заработать, сделаю за месяц 10-12 дверей, не нужно мне, с прохладцей сделаю 2-3, на месяц семье хватит. Захочу отдохнуть, в любое время уеду в санаторий, или к родне в гости. Я, благодаря Гайдару, теперь человек свободный».

В Дальнем Константинове, райцентре Нижегородской области, встретил пожилого человека. Ему тогда было к 70 годам. Он мне говорил: «Я от государства никогда ни в чем не зависел, всегда сам себя кормил, и сейчас с женой поросенка растим, нам двоим хватит. Так что я всегда голосую за Ельцина и Гайдара». У нас вступил в партию рабочий с завода, член ЦК КПСС последнего (распущенного) созыва. Он начитался всяких либералов, и разбирается в рыночной экономике больше любого губернатора или мэра, ей богу! 70-летние старики в начале 90-х годов заводили по нескольку коров, говоря, что они с детства мечтали, придет время, когда крестьяне вернут себе право держать столько скота, сколько сами хотят.

2. Необходима интеллектуальная свобода научной деятельности, свобода религиозных верований и атеизма. Не должно государство управлять телевидением, газетами, радио, академией наук, университетами и церковью. Даже в царской России долгое время университеты были автономными от власти. Убежден, что 99,9999% чиновников окажутся вовсе не умнее академиков, и даже не умнее ректоров ВУЗов. Государство отделено от церкви, а церковь от государства. Школы у нас государственные, следовательно, в них не должно быть ни церковников, ни церковной идеологии. Частные школы могут решать эти вопросы по-своему. Школы должны учить думать, а церковь учит верить. Это разные процессы. Церковь не должна решать государственные вопросы. Если церковь говорит, что земля божья и поэтому не должна быть в частной собственности, то ведь логично продолжить – все божье, и заводы, и университеты. Ведь все на земле происходит по воле бога. Идея, что духовность человека и религия это синонимы, по моему, не слишком верное. Духовное в человеке это то, что не связано с его естественными потребностями, материальными желаниями, это его убеждения, понимание своих обязанностей во взаимодействиях с другими людьми, со страной, с обществом. Уверен, что многие интеллигенты-атеисты более духовны, чем некоторые священники. Вера или неверие в бога не говорят еще о духовности или бездуховности человека. Иной атеист всю жизнь кладет на помощь людям, а иной священник может спокойно пройти мимо больного человека, сказав только: «Все в руке божией, молись сын мой». Но, разумеется, есть достаточно священников, которые всю жизнь свою вкладывают в служение людям, следуя христианским заповедям.

А уж о необходимости свободы творчества для писателей, художников, музыкантов, артистов, композиторов я и не говорю, думаю, что это и так все признают. Мне трудно забыть, как Сталин обзывал кибернетику, генетику прислужницами буржуазии. По поводу музыки Шостаковича обсуждалось – марксистская, советская музыка у него или буржуазная? Решили, что буржуазная. Лично Хрущев решал, издавать ли роман Дудинцева «Не хлебом единым…», решил, слава богу, издать. А в другой раз Никита Сергеевич приказал бульдозером смести выставку картин художников. Нет, хватит, государству лучше в эти вопросы не влезать.

3. Один из важнейших принципов либерализма – рационализм. То есть человек должен решать экономические проблемы на основе разума, а не чувств, эмоций. Вообще либерализм обещает только всеобщее материальное благополучие. Либерализм не занимается эмоциями, а счастье – это эмоциональное состояние. Позволю себе привести большую цитату из книги Мизеса «Либерализм»: «Однако либерализм ни в коем случае не упускает из виду того факта, что люди иногда действуют неразумно. Если бы люди поступали разумно, было бы излишним призывать их руководствоваться разумом. Либерализм утверждает не то, что люди всегда действуют разумно, а скорее то, что в их собственных правильно понимаемых интересах им следует вести себя разумно. Суть либерализма заключается в том, чтобы признать права разума в сфере социально-экономической политики, точно так же, как они без лишних рассуждений признаются во всех остальных сферах человеческой деятельности». Ну, к примеру. Нам в стране нужно иметь больше натурального молока. И вот в СССР все время шла борьба за рост поголовья коров. Коров считали поштучно, почему то называли «головами». Это было стратегической задачей, почти как количество ракет. Сейчас газеты пестрят фразами о необходимости прекратить сокращение численности голов КРС. Никак не пойму, почему считают именно головы, а не вымя, или еще проще – коров. В 70-е годы помню такой эпизод. Приезжаю в колхоз читать лекцию по международному положению. Стою в коридоре правления, и пока слушателей собирают, читаю стенгазету и считаю приводимые в газете цифры. Посчитал, и оказалось, что победительница соцсоревнования среди доярок надоила в своей группе в третьем квартале года в день по 8 литров от каждой коровы. Остальные – меньше. А моя Милка из моего деревенского детства давала в эти месяцы 18 литров в день. Это были сороковые годы 20 века. Захожу в аудиторию и начинаю спрашивать:

- Скажите, пожалуйста, если я приду к вам на ферму и подою одну корову, две, или три дойки, сколько молока я получу?

- Мы не знаем, вон на первом ряду зоотехник сидит, у него спросите.

- Зоотехник: «Не знаю, у меня нет таких данных. Я могу сказать сколько дает в среднем одна среднефуражная корова в квартал, у нас все молоко идет в молокопровод.»

- Но вы же обязаны проводить контрольные дойки. Так все-таки, сколько?

- Ответ: «Два литра».

Обращаюсь к аудитории: «А коза?» Мне со смехом отвечают: «Четыре!» Развожу руками и говорю: «Приехали!»

Увозил меня молокосдатчик. Он сказал, что зоотехник приврал. Не два литра дают коровы, а пол-литра. И таких ферм было по союзу много, да и сейчас есть. Так чего мы считаем до сих пор коровьи головы? Надо не головы считать, а молоко, сколько колхозу (теперь СПК) надо держать коров и каких, какой породы, какой удойности, должно решать не гордеевское райсельхозуправление, а сам колхоз. Государство же может поощрять налоговой политикой, кредитами на развитие переработки кормового зерна в комбикорма до 100%, а не 15%, как при советской власти.

Во время событий в Литве и Латвии, когда Горбачев попробовал армией подавить стремление прибалтов к независимости, я поехал туда спецкором от одной нижегородской газеты. И русская женщина рассказывала мне, как соседка латышка научила ее с умом распоряжаться семейным бюджетом. Общий доход русской семьи был несколько выше, чем латышской. Но русская хозяйка вечно бегала к соседке перезанять денег. Та давала, давала…. А потом все же спросила: «Чего ты все время занимаешь?» Она ответила: «Да как… увижу какую-нибудь кофточку, так захочется, что иду и покупаю, а потом на еду нет, вот и занимаю». Соседка объяснила ей, что так нельзя, расходы надо планировать заранее. Показала ей свои приходно-расходные книги. Несколько раз составляла с ней месячные и годовые планы расходования семейного бюджета. Убедила, что все надо делать с умом, а не на эмоциях. «Хочу» не может быть основой экономики, даже семейной.

Один из мэров г. Нижнего Новгорода применил такой пиар-ход, он объявил, что определенную долю из получаемых доходов от рынков города будет распределять среди жителей города. Вот, мол, как я этих буржуев заставлю на вас, простых людей, работать! Рынки, как только услыхали про такое дело, подняли цены за аренду торговых мест в разы. Арендаторы – мелкие предприниматели среагировали естественным образом, повысили розничные цены на свои товары. В результате горожане потеряли на рынках в разы больше, чем получили от мэра. И где, скажите, были мозги у нашего мэра? Пламенная защитница капитализма и либерализма Айн Рэнд выдвинула идею «объективной философии», где по ее формуле «А=А» и не более, без всякой «вещи в себе», «идеализма» и прочей зауми. Никуда не денешься, с экономическими делами действительно нужно заниматься «с умом». Я вот тоже далеко не всегда поступаю разумно. Книги покупаю на последние деньги, знаю, что мне нельзя есть свежий, горячий хлеб, но ведь это так вкусно!

Позвольте еще раз привести длинную цитату из Л. фон Мизеса: «Если врач говорит пациенту, просящему вредную для него еду (свежий хлеб, торт, жирное мясо), что есть это для него вредно», никто не скажет «Врач не заботится о благе пациента, тот кто желает пациенту Добра, не должен лишать его удовольствия наслаждаться изысканной пищей». Все поймут, что врач советует пациенту отказаться от удовольствия, которое приносит наслаждение вредной пищей, только для того, чтобы избежать ущерба для его здоровья. Но как только дело касается социально-экономической политики, отношение резко меняется».

Разумные действия отличаются от неразумных тем, что предусматривают временные жертвы. Последние являются только кажущимися жертвами, так как с избытком компенсируются благоприятными результатами, которые будут получены позже! Вы не купили понравившуюся кофточку сегодня, но через несколько месяцев, скопив денег, вы купите еще лучшую. «Когда либерал выступает против определенных популярных мер, потому что в результате их осуществления он ожидает вредные последствия, то его осуждают как врага народа, а прославляются демагоги, которые, не рассматривая отрицательных последствий, рекомендуют то, что им кажется целесообразным в данный момент. Однако, чтобы действовать таким образом, необходимо предвидеть последствия своих действий. Демагог пользуется этим. Он не соглашается с либералом, который призывает к временным и всего лишь кажущимся жертвам, и называет его бессердечным врагом народа, между делом утверждая себя в качестве друга человечества. Защищая поддерживаемые им мероприятия, он хорошо знает, как затронуть сердца своих слушателей и растрогать их до слез намеками на нужду и страдания».

Все это было написано более 80 лет тому назад. Но и сегодня встречаются демагоги, натравливающие людей на либералов, виновных лишь в том, что спасли свою страну, и обещающие накормить и напоить людей тем, что они отберут у богатых, «нахапавших» свое богатство. А на поверку дайте этим демагогам лично заняться серьезной экономикой, как они все развалят, а львиную долю присвоят или просто профукают на свои личные удовольствия. Разве мало сегодня людей во власти, которые никакого серьезного производства не вели, а денег у них лично полно.

Больше всего мне нравится как современные демагоги от коммунистов до единороссов клянут на всех перекрестках и даже вдоль улиц и переулков телевидения, газет и книг в развале экономики не коммунистов, не правительства Рыжкова и Павлова, а либералов и олигархов, а в неразберихе 90-х годов еще и «ельцинщину». Хотя при самом небольшом напряжении среднего ума понятно, что перевод населения на кормежку по талонам, был самым зримым показателем развала экономики. Неспособность социализма использовать достижения научно-технической и «зеленой» революции обеспечивала невозвратимый развал экономики. Неспособность использовать даже потенциал личных подсобных хозяйств, имея перед носом успехи в этом направлении Венгрии, руководимой Яношем Кадаром, свидетельствовала о законченности и скудоумии социалистической системы в СССР.

Никто не задумался, почему наличие олигархов не развалило экономику США, а сделало Америку богаче? Они, кстати, тоже финансировали политические партии.

И наконец, о «ельцинизме». Давайте определимся, при Ельцине сменилась форма собственности, сменился общественный строй, сменилась политическая система, то есть произошла революция. Скажите, где, в какой стране за восемь лет после революции наступил полный порядок? В Голландии, во Франции, в Англии, в США? Где?! В какой стране сегодня действовало одно законодательство, а наутро следующего дня, все тихо - мирно перешло на другое законодательство?

И наконец, распад СССР. Что, до СССР империи не распадались? Распадались Персидская, Римская, Монгольская, Английская, Французская империи. Распалась империя под названием «Югославия». Где обошлось без жестоких междоусобных войн? Я был в бывшей Югославии, вернее в Хорватии. Видел сотни разрушенных домов, заброшенные плодородные земли. Я понял, что в войне, начатой Милошевичем, нет ангельски «чистых» руководителей. Со всех сторон совершались военные преступления.

СССР, слава богу, распался мирно. За исключением Чечни и Грузии, Армении и Азербайджана, Молдавии и Приднестровья. Представьте себе войну не между Сербией и Хорватией, Молдавией и Приднестровьем, а между Россией и Украиной, Белоруссией и Россией, владеющими атомными боеголовками и ракетами. В ноги надо поклониться Ельцину, Кравчуку, Назарбаеву, Шушкевичу, что все произошло мирно. Решения были приняты умные, проявлено понимание, что при другом способе было бы ужасно. Да, жаль Крыма и Севастополя. Да, Севастополь пропитался русской кровью. А разве Косово не полито сербской кровью? За Крым и Севастополь надо лихом поминать Хрущева. А теперь что? Еще раз полить русской кровью Севастополь? Вспомните, как с распадом римской империи тысячи римлян оказались национальными меньшинствами в странах, возникших на осколках империи. Каково было им? Но что делать, история распоряжается по–своему.

Когда-то вятичи, древляне, дреговичи были врагами полян, а потом все они стали Русью. А к примеру дулебы и уличи совсем как-то исчезли, куда и как – неизвестно. Совсем исчезли хетты, создавшие одну из древних империй. История мало кого жалеет. Всегда надо думать, и еще раз думать.

4. Либерализм и государство. Мы уже говорили, что либерализм не только не против государства, он утверждает, что государство необходимо. Но какое? Последний сильный повелитель единой риской империи Диоклетиан разделил всю империю на 100 административных единиц, считая, что небольшой территорией управлять легче. Естественно, число чиновников резко возросло. Стало не хватать денег на их зарплату, им начали выдавать оплату за работу частью деньгами, а частью продуктами питания (как у нас партийные пайки, для работников обкомов КПСС). Но роль бюрократии очень возросла, и в конце концов бюрократия сыграла своей картой разделение империи через 80 лет на две половины (для начала). А через десять лет сыну крестьянина-вольноотпущенника Диоклетиану надоело возиться со всей этой бюрократией и он, как и обещал, ушел в отставку, в 305 году до н.э. построил себе дворец на берегу Адриатического моря (теперь это хорватские земли) и занялся выращиванием цветов и овощей, и около 10 лет прожил спокойно до самой смерти.

Пример Римского императора я привел только ради того, чтобы показать, рост бюрократии не помогает стабилизировать страну. Разумеется, государство – это аппарат насилия. Насилие было, есть и будет необходимым для защиты общества от отдельных людей, наносящих вред обществу. Это воры, мошенники, рейдеры, насильники, маньяки, коррупционеры и прочие. Так как производство людей не стандартизировано, то такие особи будут появляться и впредь. Разве что генная инженерия поможет. Но либералы всегда настаивают, что государственный аппарат должен быть эффективным и компактным, небольшим. Вы посмотрите, в сельских районах число милиционеров выросло в 5-6 раз, а толку? Сейчас мы хотим выполнить задачу создания местного самоуправления. Дело то взаправду хорошее, чтобы местные дела решались на месте, без личного вмешательства президента или губернатора. Правы те, кто считает местное самоуправление школой демократии. Но вот беда, чиновничество еще вырастет, и самое важное, где они возьмут денег даже себе на зарплату, не говоря о ремонтах, школах, больницах. С чего там в сельской администрации налоги брать? И еще, почему десяток деревень с общим населением дай бог 200-250 человек представляют собой единицу самоуправления, а городской район с населением 250 000 человек – нет?

Когда в свое время Путин решил создать в России компактное правительство европейского типа с одним премьером, одним вице-премьером, у каждого министра один заместитель, это было правильно. С этого, по видимому, должно было начаться сокращение чиновничьего племени по всей России. Увы, не получилось. Почему? Вот тут и возвращаемся к либерализму. Либералы уверены, что правительство не должно заниматься экономикой, так как этим гораздо лучше занимаются предприниматели.

Нынешний первый заместитель председателя Центрального банка России Улюкаев в одной из своих книг писал, что правительство должно заниматься только тем, чем не хотят заниматься предприниматели, не хотят они заниматься обеспечением порядка в обществе, наказанием виновных, социальной защитой. При этих условиях правительство могло быть небольшим. На самом деле речь не идет для либерализма о том, чтобы государство совсем не влияло на экономические процессы. Вопрос в другом, каким образом осуществляется это влияние. В конце концов, есть деньги. Благодаря собираемым налогам современное государство является самым крупным держателем денег. Для либерализма важен самый главный принцип – государство не может нарушать принцип частной собственности, ибо государство никогда не бывает более результативным собственником, чем частный владелец. Государственный аппарат не заинтересован в успехах данного предприятия. Чиновник всегда готов что-либо украсть, получить какой-то навар, откат, взятку. Последние восемь лет власть старательно присваивает бизнес в пользу государства, иногда прямо, или «серыми» и «черными» технологиями. В результате коррупция по своим объемам выросла в четыре раза. Это признают все, кто занимается проблемой коррупции в мире и в нашей стране. Государство очень часто забывает о том, что налоги, которые мы платим, это не феодальная дань, это мы даем государству предоплату за услуги, которые оно нам обязано предоставить. «Слуги народа» забывают, что их зарплаты – это наш труд, наши деньги, сами они ни на рубль ничего не произвели. Забывают оказывать услуги, за которые мы им вперед заплатили. Мы боимся милиции, ведь мы заплатили, чтоб она нас защищала, а она нас бьет, обвиняет в преступлениях, которые мы не совершали, подвергает нас пыткам. Мы не верим судьям, которые несправедливо судят, не разбираясь в делах и осуждают по принципу «у сильного всегда бессильный виноват». Судья чаще всего оправдает власть, а не нас. В условиях демократии у нас должна быть возможность контролировать власть.

Здесь встает проблема взаимоотношений либерализма и демократии. Либерализм как экономическое учение может иногда работать и в условиях диктатуры и авторитаризма. Пример – Чили при Пиночете. Но это может происходить только в исторически короткий отрезок времени. Диктатура, авторитаризм всегда направлены против свободы, а свобода имеет в своей основе частную собственность. Питательной средой для либерализма и частной собственности является демократия. Диктатура рано или поздно захочет владеть и частной собственностью, демократия сохранит частную собственность, если она и вправду демократия. Однако и демократия не панацея от всех зол. Путем выборов очень часто к власти приходят демагоги, недостойные сапоги чистить иным монархам. Ведь монархов воспитывают, выращивают для власти, формируют у них с детства осознание святого долга перед народом. Однако же никто не знает, каким человеком родится следующий наследник трона. Опять нет гарантии.

Демократия состоит из людей, и дорвавшись до власти, многим из них хочется увеличивать эту власть бесконечно. Они изобретают себе звания вроде «фюрера (вождя) немецкой нации», «корифей всех наук, великий вождь прогрессивного человечества, величайший полководец всех времен и народов», «батька», и тому подобные звания, чтобы народ привык думать, что его возглавляет единственный в мире, необыкновенный человек, который дни и ночи оберегает свой народ от всех бед, а без него: «Ой, что с нами будет без великого!» Да, демократия иногда порождает диктатуру. К примеру, Лукашенко ведь в первый раз и вправду, выбрали. Плюс к тому, мы все на земле еще не забыли великой власти монархов, завоевателей, диктаторов, страх своих пращуров перед их жестокой властью. И для нас в России начальник на любой ступени власти – глубоко уважаемый человек, куда более уважаемый, чем талантливый рабочий, поседевший в трудах предприниматель, учитель, врач, хотя вся его «государственная» работа заключается, быть может, в перекладывании бумаг с места на место, или в составлении отчетов о том, как замечательно выполнена назначенная ему, но не сделанная работа. Ярким примером может служить трескотня чиновников об их успехах в деле помощи развитию малого бизнеса, хотя на самом деле чиновники считают его своей дойной коровой. Президент, видимо, понимает это, и обещает им за отнятие от вымени по 250 000 рублей на одного чиновного теленка. Кстати, особое уважение к чиновничеству, к государству, как к некоему святому учреждению, характерно и для Германии. Быть может здесь играет роль почтение к всемирно известному немецкому философу Гегелю, разработавшему теорию диалектики, однако же, считавшему прусское государство вершиной развития.

В связи с необходимостью постоянного народного контроля за деятельностью государственных органов возникает гражданское общество, состоящее из объединений граждан для защиты и выражения своих групповых, а иногда и всеобщих интересов. Гражданское общество состоит из объединений, возникающих по желанию рядовых граждан вне структур государственной власти и не по воле государственной власти... в него могут входить, к примеру, общества граждан, заинтересованных в развитии и охране своих деревень, городских микрорайонов, общества любителей всех животных или животных одного вида, политические партии, профсоюзы, ассоциации отцов-одиночек и многодетных матерей, да мало ли какие интересы могут объединить людей. Но гражданское общество возникает только там, где органы власти владеют только политической властью. Там, где государство владеет не только политической властью, гражданское общество подвергается такому давлению, что общественные организации волей власти превращаются в структурные придатки органов власти. Иногда даже откровенно формируются государством и им финансируются. Такие псевдо-общественные структуры и помыслить не могут о контроле за органами власти. Строятся они по принципу «демократического централизма», рядовые члены не могут воздействовать на свое руководство, а руководство прикормлено властью и делает то, что угодно власти, выполняя роль проводника действий и желаний власти. За последние годы изменения законодательства направлены на полное искоренение любых самостоятельных и тем более критических к власти действий и заявлений общественных некоммерческих организаций.

По мнению известного в кругах законодателей депутата четырех созывов Госдумы, неустанного и эффективного труженика на законодательном поле России, глубоко мною уважаемого Виктора Похмёлкина на смену не очень совершенному гражданскому обществу должно прийти либеральное общество. Как это понять? Приведу слова Игоря Губермана, использованные Похмёлкиным: «Свободные не те, кто дожил до свободы, а те, кто свободными стали». Позволю себе еще раз напомнить, что Бог не впустил Моисея, выведшего иудеев из рабства, в Землю обетованную, землю свободы, ибо Моисей сам вырос в рабовладельческом государстве, пропитался духом рабства. Многие рабы Рима дожили до свободы, которую им хотел дать Спартак, но громадное большинство рабов не пошло в армию Спартака, а некоторые, думаю, и предавали воинов, разбежавшихся после разгрома восстания. Как мы все были храбры, когда демократия начиналась, в 89, 91, 93 годах. Но вот в стране изменился политический климат, и я вижу, как люди боятся признаться, что они хотят пойти на встречу с Каспаровым, читают «Новую газету», в чем-то не согласны с действующей властью. Как все, ради своей карьеры или просто спокойствия бегут вступать в «Единую Россию». Все возвращается «на круги своя».

С моей точки зрения переход от современного гражданского общества к либерализму может произойти только тогда, когда мы лично станем либералами, поймем, что личность выше государства, преодолеем свой личный страх перед властью. Демократическое государство, к сожалению далеко не всегда является правовым государством. Либеральным наше общество станет не только когда мы в душе станем свободными и избавимся от привитого нам в течении многих тысяч лет страха перед «начальниками», но лишь тогда, когда мы заставим государственный аппарат действовать всегда и везде, и во всем в полном соответствии с принятыми в стране и мире законами. То есть демократическое государство станет еще и правовым. Закон – оружие либерала.

Вынужден затронуть еще один вопрос: что такое «суверенная демократия», это изобретение главного идеолога в администрации президента господина Суркова? Суть ее на мой взгляд проста: «Мы суверенное государство, не колония какая-нибудь, у нас свое внутреннее законодательство, и что именно в нашем государстве мы назовем демократией, то и будет нашей суверенной российской демократией». Вроде бы все верно, действительно капитализм и государственное устройство у всех стран в чем-то свое. Глав территорий во Франции назначает президент, а в Германии их избирают жители. В Англии англо-саксонское право, а в Италии основанное на римском праве. Но для меня демократия – это соблюдение определенных принципов.

Власть должна быть избираема.
Власть должна быть сменяемой. Никто не может занимать должность более двух сроков. Уходящий с одной должности не может перейти на другую, столь же значимую в структуре власти, и не может никогда вернуться на высшую должность в стране, хотя в некоторых южно-американских странах это возможно. Я считаю, что нельзя оставлять возможность закрепить власть в стране за одним человеком ни для кого.
Должны охраняться права меньшинства на раскрытие своих мнений на трибунах всех уровней. Всегда меньшинство выдвигает новые идеи и в конце концов указывает путь для движения вперед. Порог прохождения в Госдуму должен быть таким, чтобы политическая карта была многоцветной.
Частная собственность должна быть безусловно защищена.
Политическая среда должна быть конкурентной.
Все политические, налоговые, социальные действия всех ветвей власти должны быть абсолютно прозрачными. Никаких закрытых от налогоплательщиков бюджетных расходов не должно быть.

* * *

Люди от века очерчивали для себя границы населенного
мира, а за его пределами усматривали чудовищ. Там тоже
сперва предпочитали не доверять чужеплеменникам. Потом
считали свой мир неповторимым творением Богов,
избранным и единственным. И, наконец, поняли, что
мир этот –всего лишь пылинка, летящая во Вселенной.

М.Семёнова. «Волкодав. Право на поединок»
С-Петербург «Азбука-классика», 2006 г. Стр. 396.

И мы до сих пор летим на этой пылинке и все время деремся между собой. Из-за чего? После второй мировой войны не было дня, чтобы где-то на Земном шаре, на этой пылинке космоса не шла война. После каждой большой и страшной войны мы думаем, что она последняя. Но каждый раз наша надежда не сбывается. Мы долго, да еще и сейчас считаем, что наш народ – это люди, а остальные нелюди. Самоназвание многих племен означает только одно- люди. Многие племена говорят о себе, что они владеют словом, а другие – нет. Славяне Великого Новгорода называли себя словенами. Сегодня есть Словения, Словакия, Славония. Оказавшись четырех лет в деревне, я вдруг узнал от соседних мальчишек, что я – еврей, и за это, только за это, меня полагается бить. Когда в селе Хохлома Горьковской области появились строители-армяне, местные за глаза называли их не иначе, как чернозадые. Национализм бывает и до сих пор причиной войны. Еще мы, человечество, воюем из-за того, что соседи веруют не так, как мы, и не в тех богов Иран, Ирак); из-за воды и еды (Африка), воюем из-за того, что нам кажется не хватает земли, а у соседа много (Гитлер), хотим быть великой державой и для этого хотим контролировать нефть во всем мире, или вино где-то может не понравиться, или где-то что-то плохо лежит. Из-за чего сегодня Грузия воюет? Ей надо, чтобы земли осетин и абхазов были грузинскими. А для чего, собственно говоря? Зачем Молдавии нужно Приднестровье, Азербайджану Нагорный Карабах? Потому, что я так хочу, или потому, что это была моя земля. На самом деле, если б Азербайджан получил власть над Карабахом, это обязало бы Азербайджан истратить полученные в Карабахе налоги на управление тем же Карабахом, на его школы и больницы, дороги, пенсии и так далее.

Либерализм не страдает ни национализмом, ни ксенофобией, ни великодержавным шовинизмом. Либерал хочет, чтобы все получили благосостояние, всем была обеспечена достойная жизнь, для этого необходимо обеспечить защиту частной собственности, жизни и безопасности всех людей. Почему это не может быть обеспечено не только в одном государстве, но и во всех государствах, или хотя бы в большой группе государств. Мизес предлагает пример с железной дорогой. Возьмем , к примеру дорогу, проходящую через Германию, Чехию, Венгрию, Хорватию. Кто будет ею управлять? Надо ли брать билет, переезжая через каждую границу? А страховку? А как делить доходы от этой железной дороги? Не проще ли сделать эту дорогу частной от начала до конца? Не потеряют ли войны всякий смысл, если принять международное законодательство, утверждающее защиту частной собственности независимо от изменений политической власти на любой территории. К примеру, завоевал бы Азербайджан Карабах, но у каждого клочка земли есть хозяин, у любого предприятия – хозяин, у дороги, дома, электростанции, есть хозяева, и нарушить право собственности нельзя! Ну и что же ты завоевал?!

Либерализм не придерживается пацифизма, но и не считает войны полезным делом и даже неизбежным злом. Они просто вредны для человеческой жизни и экономики, поэтому их необходимо избегать, а в идеале исключить из жизни человечества. Основное средство для этого – полная защита частной собственности во всем мире, развитие мирового свободного рынка, снятие всех протекционистких таможенных тарифов, пошлин, свободное перемещение между государствами товаров, финансов и рабочей силы, как в нынешней шенгенской зоне Европы.

Позволю себе напомнить читателю, что феодальная разобщенность герцогств, княжеств, жупаний и тому подобного имело под собой и экономическую основу – натуральное хозяйство. Каждое, даже небольшое феодальное образование типа Воротынского, Стародубского княжеств обеспечивало свои потребности внутренним своим производством. По мере роста и специализации производства, а позже и разделения труда, росла необходимость товарообмена. Но феодальные границы мешали товарообмену. Установление единой централизованной монархии и экономическая необходимость вели к появлению национальных рынков. В России примером может служить появление общероссийской Макарьевской ярмарки. С приходом капитализма, основанного на либеральных принципах, началось массовое производство, потребителями стали все, включая и рабочих, производивших это обилие товаров. Но еще после второй мировой войны считалось, что чем большее число типов товаров производит страна и чем меньше она покупает, тем более она развита и богата. Как мы говорили уже, современное государство для полного самообеспечения должно производить более 300 000 наименований товаров, а новых товаров появляется все больше. Быстро обнаружилось, что каждая страна находила возможность производить какие-то группы товаров больше и качественней, чем другие страны, им было выгодно свое продавать, а чужое покупать. В результате, как и на внутреннем рынке, люди стали получать лучшие товары по более выгодной цене на рынке мировом. Будучи недавно в Хорватии, я обнаружил, что в Хорватии я покупаю трусы, пошитые по тем же лекалам как и те, что я покупал в Нижнем. Лекала одни, европейские, а продаваемое и в Хорватии и в России пошито в Китае. Вот вам и глобализация: лекала разрабатывает та страна, которая делает это лучше, а шьет страна, где шитье обходится дешевле. В результате одинаковыми трусами обеспечивается весь мир. Почему у нас быстро распространились сетевые торговые системы? Да потому, что массовость закупки, массовость продаж могут обеспечить потребителю лучший и более дешевый товар. Почему мы стараемся провести свои нефте- и газопроводы во всю Европу и в Азию? Прежде всего нам надо продать, во вторых, чем больше государств будет связано с нами товарообменом, тем меньше все эти государства будут заинтересованы в том, чтобы кто-то воевал с нами. Развитие мирового рынка способно совсем предотвратить войны на Земном шаре. И на Кавказе для начала было бы лучше всего создать свой Общий рынок. Посмотрите на Европу. Сегодня можно сесть в машину в Швеции и проехать вплоть до Испании без всяких бюрократических заморочек. Свобода передвижения товаров, услуг, людей по всей Европе улучшило условия всех жителей Общего рынка. Даже евро обгоняет доллар.

5. Либерализм, личность и равенство, государство, права человека.

«Свободный человек – это человек, не
закованный в оковы, не заточенный в
темнице, не запуганный, подобно рабу,
страхом перед наказанием».

Гельвеций.

Либерализм ставит интересы, потребности личности превыше всего, выше интересов государственного аппарата. Не личность создана для службы этому аппарату, а последний придуман для защиты интересов личности. Аппарат не создает материальных и духовных ценностей, их создает личность. При этом либерал вовсе не индивидуалист. Индивидуализм в его крайнем проявлении приведет к анархии, если все будут руководствоваться принципом «Я так хочу!» Либерализм устанавливает строгий порядок, основанный на законе, но в рамках этого порядка человек должен иметь экономическую и политическую свободу, свободу мышления, и свободу в донесении своих мыслей до всего общества, и свободу в свою очередь на получение всей информации от всего общества. Почему правительство Саакашвили закрыло все русские источники информации в Интернете? Боялось правды, боялось показать народу свои действия «с изнанки». Почему мы не сразу сообщили гражданам России, что наши войска заняли город Гори и порт Зугдиди, и верхнюю часть Кодорского ущелья? Да потому, что это «не совсем соответствует» заявленным миротворческим функциям.

В определении Гельвеция свобода человека определяется серией «не». То есть человек свободен, если его не принуждают. Свобода и принуждение. Я повторяюсь, конечно, но проблема – «что есть свобода» меня давно мучает. Ведь сама по себе свобода означает принуждение для тех людей, которые могли бы ее ограничить. Вот такой парадокс. Смысл его в том, что власть всегда хочет ограничить свободу личности, в обход законов, своим «ручным управлением». Среди наших современников в защиту свободы выступают такие ученые-социологи, правоведы, экономисты и философы, как Хайек, Гелнер, Романчук, Похмелкин, Леони, Актон, Берлин, Гайдар, Улюкаев и другие. Для меня лично важно только одно – человек должен быть свободен в рамках демократии и свободного рынка. Но попытки бюрократии ограничить свободу личности вызвали необходимость закрепить права человека в международном законодательстве. 10 декабря 1948 года ООН приняла «Всемирную общую декларацию прав человека». Казалось бы, сторонники либерализма должны приветствовать подобные документы. Однако с точки зрения чистого либерализма не все в экономических правах человека понятно. Началось непонятное с избирательной пропаганды Франклина Рузвельта. Он провозгласил четыре свободы для своих избирателей (Не забудьте, что был мировой экономический кризис): «свобода от нужды», «свобода от страха», «свобода слова» и «свобода вероисповедания». Естественно, Рузвельт голоса получил. Давайте попробуем понять лозунг – «свобода от нужды». С какого уровня начинается нужда? Когда нет денег на хлеб, или нет денег на торт? В начале Великой Французской революции, когда народ собрался под окнами королевского дворца, королева Мария-Антуанетта, ничего не знавшая о жизни народа, спросила, как рассказывают, придворных: «Что хочет народ?» ей ответили «Народ хочет хлеба!» Королева удивилась: «У них нет хлеба? Пусть едят пирожные!». Так что нужда – дело относительное. И кто избавит от нужды? Наверное, Рузвельт имел в виду государство. Повторюсь, и не первый раз, государство ничего не производит. Оно может забрать у одного и передать другому. От человека успешного – человеку-неудачнику. Если считать это справедливым деянием, то это уже чистой воды социализм и даже не демократия. Это насильственное изъятие законно приобретенной собственности. Я высококвалифицированный рабочий. У меня высокая зарплата и с меня берут соответствующий налог. Мой сосед не изматывает себя работой, мало того, отрабатывает необходимое количество недель, чтобы только обеспечить себе право на пособие по безработице, он получает халявные деньги, отнятые у таких, как я. Я то в чем виноват? Я готов помочь старику, инвалиду, матери-одиночке, чтобы ее ребенок мог вырасти в полноценного работника, но почему я должен спасать от нужды халявщика, который сам себя в эту нужду загнал? Так что в борьбе за социальную справедливость сегодня не все понятно и не все справедливо, по отношению к личности. Опять парадокс – несправедливость в борьбе за социальную справедливость.

Ни Рузвельт, ни Всеобщая декларация прав человека не ставят задачей равенство всех по доходам, но и сегодня людей, требующих равенства, хватает. Но это требование нарушает нормы свободного рынка. Я не понимаю, когда наше российское государство собирает все полагающиеся налоги с предпринимателей и после этого ставит вопрос о некоей «социальной ответственности» предпринимателя, если даже он платит все налоги в рамках закона. После этого ему говорят, что в форме «социальной ответственности» он должен еще много всего. Это было и при советской власти. А недавно я вычитал, что в городах-государствах Древнего Шумера правители проделывали то же самое с богатыми людьми. Хотелось бы надеяться, что современные правители поймут, в условиях рынка любое нарушение экономических прав личности предпринимателя отражается на потребителях. Когда наши мэры и губернаторы придумывают, что бы еще обобрать с предпринимателя, последний вынужден повысить розничные цены на свой продукт. Когда в разы повышают арендную плату за помещения, за торговые места на рынках, обязывают предпринимателя мостить дороги, ремонтировать водопровод, канализацию, электроснабжение, у меня лично складывается впечатление, что в росте розничных цен более половины вины лежит на нашей исполнительной власти всех уровней, от сельского района и мэрии городка до федерального правительства.

Нельзя нарушать политические, гражданские, экономические права личности. Ни к чему хорошему это не приводит.

6. Противники либерализма. Мне лично кажется, что основные положения либерализма довольно привлекательны, но многие ненавидят либерализм и капитализм. Разумеется, это не те, кто добивается в жизни успеха. Эта неприязнь идет не от хладнокровного разумного анализа реальной жизни, а от эмоций и, прежде всего от зависти. Зависть чувство распространенное. Как бы тебе хорошо не жилось, всегда найдется кто-то живущий лучше. Старый анекдот: «Слыхал, у соседа корова сдохла. Пустяк, а приятно!». Почему русские крестьяне жгли дома кулаков? Да потому, что те живут лучше. Классовая ненависть, которой так радовались марксисты, прежде всего зависть. Конечно, далеко не все бедные виновны в своей бедности. Я как-то побродил вокруг дома, где жила семья Ульяновых. Заглянул в овраг, где играли дети, на соседней улице посмотрел частный дом его учительницы и представил себе, как у Володи зародилось чувство вражды к неравенству. Его отец получил звание действительного статского советника и с ним дворянство. В доме два этажа, для матери отдельной комнаты не нашлось, ее кровать стояла под лестницей. В овраге играли дети бедноты, улица, где жила учительница, довольно бедна. А по дороге в гимназию Володя шел вдоль богатейших купеческих особняков. Наверное, мог возникнуть вопрос; «почему мои друзья по играм живут бедно, учительница небогато, у матери нет своей комнаты, а ведь отец так много работает, а эти в особняках вон как живут? Неправильно!» Неравенство в доходах часто вызывает возмущение: «Что я, хуже их?» Молитва: «Господь, вырви мне один глаз, но при этом у соседа вырви оба», - конечно, это опять анекдот, но смысл в нем есть. Как пишет Мизес: «Невротик не в силах переносить жизнь в ее реальной форме. Для него она слишком примитивна, груба, обыденна. Чтобы сделать ее терпимой, у него, в отличие от здорового человека, не хватает духа продолжить, несмотря ни на что. Это не соответствовало бы его слабости. Вместо этого он ищет спасения в иллюзии». Слабый человек всегда находит утешение в поиске виновного в его неудачах. И находит в лице более удачливого соседа, родственника. Вот из-за него у меня и не получается. Этот слабак – будущий социалист. А человек либеральных взглядов будет карабкаться до конца, и вполне возможно, добьется успеха.

Но есть и идейные противники либерализма, часто не понимая его, они объясняют неудачи многих именно в самом капитализме, в свободном рынке. Ведь рынок не добр и не жесток, он соответствует человеческой природе, человеческому неравенству. Не понимая этого, искренне считая людей «рожденными равными», они видят «жестокости рынка» и считают необходимым исправить его недостатки, вместе с тем и в социализме они разочарованы. Поэтому они ищут третьего пути, пытаясь регулированием исправить «несправедливости» свободного рынка. Это как иная жена смотрит на своего мужа и думает, вот ведь хороший он, трудяга и в постели с ним хорошо, а в кино ходить не любит, не танцует, зубную пасту никогда не закрывает. Дай-ка я его переделаю. Начинает переделывать, сыпет замечаниями и, в конце концов, приходит к разводу. Сломала все. Так и со свободным рынком. Это замечательный механизм, он уравнивает людей в их возможностях, связывает неразрывно великое множество людей, друг друга не знающих, никогда не встречавшихся. В этом его исключительная социальная роль. Он помогает осознать, что на этой пылинке космоса нам делить нечего. Как он объединяет людей в одной стране, так он может объединить весь мир. Только не мешайте ему. Мы снова приходим к двум словам Лежандра: «Не мешайте!» Но… мешают. Что же такое «третий путь»? Экономисты называют два термина, определяющих попытки облагородить, улучшить рынок: протекционизм и интервенционизм. Протекция переводится как защита. Давайте посмотрим на судьбу нашего автопрома в последние 18 лет. Думаю, все знают, что купив «Волгу» прямо с конвейера, надо было дома разобрать ее до последнего винтика, снова собрать, и только после этого на ней можно было ездить. Еще сложнее было с «Москвичом». Один мой знакомый предприниматель где-то в середине девяностых купил подержанное «Вольво», прошедшее капитальный ремонт у себя на родине. Я спрашиваю, «не лучше ли было купить нашу новую?» помня старую поговорку – «конь лечёный, горшок клееный». Он ответил: понимаете, эту машину я купил и знаю, три года под капот заглядывать не надо, а наша – заботы от первого дня до последнего. В страну повалили подержанные иномарки. Как реагировало руководство страны? На автозаводах работали многие тысячи людей, еще тысячи работали на заводах - поставщиках. Если бы заводы в Москве, Горьком, Ульяновске, Ижевске в результате конкуренции с иномарками разорились, куда было девать эти тысячи людей, не имеющих больше зарплаты? Надо было не дать «злобному» свободному рынку сделать их безработными. Стали давать деньги полудохлым автозаводам, составлять государственные программы возрождения родного автопрома и похваляться будущими неизбежными успехами. Особо упирался великий, всепобеждающий Лужков. Сколько он денег ухлопал в московский автопром! Каких только чудовищ имени русских князей не создавали московские автоконструкторы. Но никто их не покупал. На дальнем востоке почти все стали ездить на подержанных праворульных японских машинах. Что придумало правительство? Оно продолжало «спасать» наших потребителей от хороших, надежных иномарок, в надежде, что «на безрыбье и рак – рыба». Не будет иномарок, купят наши. Каких только предлогов и запретов не напридумывали, и «опасно и ненадежно, правый руль ведет к гибели, старые иномарки рассыпятся» Но потребители голосовали деньгами и правдами-неправдами добывали иномарки. Не удалось начальникам «защитить» нас от иномарок. Возят нас по городам и весям иностранные громадные автобусы, пришли автобусы-мерседесы, вытесняющие газели и пазики, и легковые машины со всего света. Закон рынка, экономика выбора победили. Пришлось нам, как и многим в мире, пройти этап «отверточного» производства. То же самое, произойдет и с другими отраслями промышленности, которые не выдержат конкуренции, ставим же мы на наши самолеты их двигатели, авионику. Таможенные ограничения на ввоз станков и оборудования, имеющих российские аналоги, не имеют экономического смысла. Этим мы не защищаем наших производителей, а замедляем прогресс российской экономики, консервируем нашу отсталость. В логике говорят, «аналогия не есть доказательство». Здесь русский аналог западного станка не означает, что наш станок столь же удобен в работе, столь же производителен, столь же точен, как его западный конкурент. Патриотизм, проявляемый в форме «защиты» российской экономики от товаров и капиталов из-за рубежа ведет только к удорожанию и сохранению неважного качества жизни, путем покупки некачественных и более дорогих русских товаров. Лозунг наших «патриотов»: «покупайте российское» - антипатриотичен. Это ксерокопия лозунга коммунистов: «пусть мы будем нищими, но зато при социализме!»

Похоже, мы пришли к мысли, что когда государство начинает оказывать протекцию своей экономике, толку от этого мало, больше вреда. Поэтому я очень сомневаюсь, что из государственных корпораций, задуманных при Путине, выйдет что-то путное. Быть может, в первые 3-5 лет, пока не успеют проесть и разворовать бюджетные деньги, что и будет, а потом как всегда. Ведь эти госкорпорации, не что иное как советские отраслевые министерства, проедавшие госбюджет.

Но государство и муниципальные власти изобретают самые разные способы вмешательства в экономику и прежде всего административные. В одном из районных центров в последние социалистические годы отгрохали двухэтажный универмаг. Но тут все перевернулось и оказалось, что эта громадина никому не нужна. Таких «великих строек коммунизма» я видел много. В одном из сел построен дом культуры с залом на 300 мест, а приходят дай бог человек 40. Рядом школа новехонькая, окна заколочены. Люди из деревни уехали, в клуб ходить некому, и детей нет. Используют школу под колхозный склад. Вернемся к универмагу. Челноки, мелкие торговцы, возродили традицию ярмарок. В каждом райцентре в определенный день приезжают 150-200 торговцев и население у них покупает все, что нужно. На другой день они уже в другом районе торгуют. Долго администрация пыталась загнать и своих и приезжих торговцев в свой «Дворец торговли», чтобы они платили за всю неделю за место в бывшем универмаге. Не удалось, а в Нижнем Новгороде, каждый мэр, каждый год повышает арендную плату за помещения, за м2 земли, за торговое место. Предпринимателям ничего не остается, как повышать розничные цены, а кто-то бросает все и уходит работать куда-нибудь продавцом. А что проделывает администрация с торговцами на рынках, это ни в сказке сказать, ни пером описать.

И еще один пример. Наш городской мэр объявил, что если предприниматели будут платить своим работникам меньше цифры названной мэром, то он не будет заключать с ними договоров аренды муниципальных помещений. Чудеса, да и только! И делают вид, что не понимают, их «прижим» предпринимателей ведет к одному – каждый раз все их действия оплачиваются потребителем.

Любое отступление власти от принципа Лежандра : «Не мешайте!» осуществляемое якобы для «защиты народа», только ущемляет возможности потребителя. Чем больше власть заботится в экономике «о народе», тем хуже живет этот народ, тем хуже развивается производство, зато хорошо это для роста цен и сокращения потребления.

Почему же во многих государствах власть все больше влезает в экономику, а большинство народа их поддерживает в этом деле?

Ну, почему органам власти очень хочется порулить экономикой, вполне понятно. Помните старое советское проклятие «Чтоб тебе всю жизнь жить на одну зарплату!»? Действительно, ужасно жить на одну зарплату, ведь ее всегда мало! А вот если ты управляешь экономикой, тут тебе раздолье. Ты разрешаешь и берешь откат. Ты запрещаешь, и тебе «несут», чтобы разрешил. А если ты еще и председатель совета директоров, тут уж можно и позабыть в какой карман небрежно сунул свою чиновничью зарплату. Даже если ты что-то от имени государства раздаешь, так и тут себе что-то оставить можно. Если уж не прямую материальную выгоду иметь, то хоть сознание того что ты реально чем-то управляешь наполняет тебя гордостью: «Вот я какой, все могу!». А если только функции по охране и защите прав граждан у тебя, то ты всего-навсего слуга народа. Разве это интересно? И чем строже и концентрированнее власть, тем больше и быстрее растет объем и всеохватность коррупции. За последние 8 лет, коррупция выросла, как говорят эксперты, в четыре раза. Уж куда вертикальнее! Не «вертикаль» нас спасла, а цена на нефть! Будь у Ельцина в руках такие сумасшедшие деньги, все пошло бы иначе и быстрее.

А вот почему народ и даже значительная часть интеллектуалов поддерживает социалистическую направленность действий правительств, это понять несколько сложнее. Как мы с вами уже говорили, природа рождает всех людей разными. Но есть нечто общее в отдельных людях, что позволяет как-то группировать людей по общим признакам. Инициативными предпринимателями является примерно 7% населения. По другому подсчету эффективными собственниками могут быть 10-15% населения. Так или иначе, но 85% могут быть только исполнителями. При чем далеко не все из них могут быть хорошими исполнителями. Гениальные плотники возводили без единого гвоздя чудесные деревянные церкви. А рядовые плотники рубили почти стандартные избы. Есть талантливые фрезеровщики и лекальщики и есть рядовые. И так во всем. Но… «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны» Он старается, тратит время и силы, но выделиться не удается. Легко ли человеку признать, что он средненький! Если ему не удается, его не приметили, не выделили. Кто виноват? Ну, конечно не он! Это виновато плохое начальство, сослуживцы завистливые, наконец, государственная система. В других условиях я бы сразу стал заметен! Таких «неудачников» было не мало, скажем в Демроссии. Быстро выяснилось, что и в демократии яркая карьера им не грозит. И они вернулись, покаявшись, к коммунистам. Если трудно признаться самому себе, что ты природный рядовой, начинаешь винить в своей судьбе других, черной завистью завидуешь более удачному соседу. К сожалению, есть такой социально-психологический феномен – зависть. Зависть может заставить человек больше и лучше работать, а может «посоветовать» сжечь кулака – соседа, более работящего и предприимчивого. А тут приходят и говорят: «Ты прав, ты можешь быть лучшим, или, во всяком случае, равным со всеми. Все люди рождены равными, только собственность приводит к неравенству. Поэтому долой частную собственность! Все богатства созданы неправедным, криминальным образом. Надо у всех богатых забрать и раздать всем поровну. Кто разбогатеет – того в тюрьму! Вперед, к социализму! Грабь награбленное! И все, и ты в их числе, будут равными!». Заманчиво, между прочим. В этом и лежит причина поддержки народа всяких социалистических экспериментов правительств. Помню, мне было лет семнадцать, когда я решил, что я «серый», каких десятки миллионов. Зачем такому жить, если в конце жизни ты можешь сказать лишь сколько котлет съел за свою жизнь. И решил я повеситься. Но перед этим я все же решил попрощаться со своим другом одноклассником. Он собирался стать художником. Обычно он сидел в своем огороде и писал маслом все, что было перед его глазами. Перелез я через забор и никак своего друга не нахожу. Мольберт стоит, а его нет. Искал, искал, нашел в дальнем углу среди сорняков. Лежит, плачет, что никогда он не станет большим художником, а средних и так много. Надо повеситься! Стал я его уговаривать. Часа три мы с ним сидели. Убедил. Вернулся в свой огород и поймал себя на мысли, что и мне самому вешаться расхотелось. Вот и живу теперь до сих пор. Средние ведь нужны не менее, чем выдающиеся. Но корни социалистических бредней лежат именно в трудности признать сей биологический и социальный факт. Не могут и не должны быть все во всем равны. Без этого прогресса человечества не будет. Вон муравьи чуть не десятки миллионов лет существуют. Талантливо строят, но все эти миллионы лет никуда вперед от своих муравейников не пошли.

Что думают либералы о международных отношениях? Прежде всего либералы абсолютно против решения международных проблем путем военных действий. Как говорится, самые длинные переговоры лучше короткой войны. Война всегда несет гибель людей и экономические потери. Это неразумные действия. Как сделать чтобы войн было как можно меньше? Либералы отвечают: открыть свободный рынок между всеми странами мира. В Хорватии я увидел, что на другом конце Европы продаются те же товары, что и у нас в Нижнем Новгороде. Те же чистящие и моющие средства, те же мужские трусы и футболки, шорты и джинсы. В мае и июне в этой одной из самых солнечных стран Европы овощи и фрукты еще не поспели, но в продаже их было полно. Откуда? С острова – государства Кипр. Кастрюли из Германии, шитье из Китая, но по лекалам европейских фирм, макароны и сухари из Италии и т.д. Почитай, со всего мира товары. И страна не переживает и не говорит, что она и без ВТО проживет. Наоборот, очень стремится попасть в общую Европу, считает для себя выгодным. Как известно, в Европе можно ездить из страны в страну без всяких проблем. Свободное перемещение товаров, услуг, капиталов, людей. Но на планете Земля новая волна национализма. Все вдруг начали вспоминать какой они крови. Однако межнациональных браков становится все больше. Иногда такие браки распадаются из-за разности культур, а иногда притираются друг к другу, рожают кучу детишек. Встречал я казахов в русских колхозах, армян и грузин среди немцев и русских. Думаю, что через несколько сотен или тысяч лет перероднится все человечество. А когда слышу лозунг: «Россия – для русских!» смеюсь и вспоминаю: «Поскреби любого русского и найдешь татарина». Я и сам генетически продукт глобализации. Когда-то вятичи, поляне, уличи, древляне, дреговичи совсем не считали себя русскими, и слова такого не знали, а теперь все – русские. И человечество в конце концов станет единым. А видели бы вы, какие небывало красивые девушки и юноши появляются от смешанных браков русских с местными амурскими народами! Они не только красивые, но и очень способные.

Чем шире и свободнее товарообмен между странами, чем больше кооперирование производства между ними, объединение капиталов, обмен людьми, культурой и наукой, тем невыгодней и невозможней война между ними. Я видел это в Литве и Латвии. В газетном киоске в Латвии торгует латышка и жалуется, муж у нее русский, работает на заводе. «И чего теперь мне делать? У нас двое детей, хотели третьего, теперь что, он в Россию, я останусь здесь, а дети куда? И чего только эти политики придумают! Мы же любим друг друга и разбегаться не хотим и детей сиротить не хотим. И зачем все это?!»

В условиях общего рынка все эти проявления национализма не только не нужны, они вредны. Саакашвили, видимо человек 17-го века. «Мое!» А что твое? Люди? Они принадлежат сами себе. Ты считаешь их гражданами своей маленькой империи, и ты их бомбишь? По принципу «Будь мне братом, или я размозжу тебе голову!» Тебе нужна земля, которую занимают осетины и абхазы? Зачем? Управлять ею стоит дороже, чем совсем не иметь, и если ты так хочешь развивать на ней производство, то кто тебе мешает?

Либерализм всегда был и всегда будет против войн.

Лет 45-46 тому назад я стоял в коридоре дома политпросвета ГК КПСС г. Комсомольска-на-Амуре, где тогда жил. Весь коридор был украшен цитатами из партийного гимна. В коридоре никого нет кроме меня и ведущего художника города. Он в отдалении остановился лицом к надписи: «никто не даст нам избавления, ни бог, ни царь, и не герой» И так задумчиво читает ее вслух и вслух же задает вопрос: «А если он трижды герой?» - так чтобы мне было слышно. Дело в том, что недавно «дорогому Никите Сергеевичу» повесили третью звезду героя СССР. Мы улыбаемся друг другу и молча расходимся. Одна из маленьких сцен, которые давали понять мне, что я не один с горькой иронией отношусь к любви нашей страны регулярно каждому очередному правителю лизать его казенную часть, да и ко всему нашему социализму тоже.

Но вспомнил я эту сценку и по другому поводу. Сегодня мне хотелось бы перефразировать цитату из той знаменитой песни. Примерно так:

Никто не даст нам избавленья
Ни бог, ни лидер, ни герой
Добьемся мы освобожденья
Своей свободною душой.

Если человек принимает тезис, что никто не имеет права распоряжаться им против его воли, то он должен не только почувствовать себя свободным, но, самое главное, научиться вести себя как свободный человек, а это не просто. «Выдавливать из себя раба» очень трудно. Я это знаю по себе. В советские времена я, увы, боялся власти. Я знал, что она может сделать со мной что угодно, в том числе арестовать, подвергнуть пыткам, превратить в лагерную пыль. Это страшно, но страшнее всего было для меня то, что никто не услышит, что я скажу, никто не напечатает, а я просто исчезну, как будто меня и не было. Герой Горького Павел Власов рассчитывал на то, что на суде ему будет предоставлена возможность выступить, и его выслушают, его речь будет записана и размножена, ее прочитают сотни людей. А я знал что и произнести не дадут и никто не услышит. Боялся. Но все же эзоповским языком говорил в своих лекциях. И люди понимали что я хочу сказать. На выборах Ельцина ко мне пришел добровольцем пожилой человек и попросил разрешения помогать. Оказалось, что этот пенсионер – бывший главный инженер Горьковгражданпроекта. Фигура в город не последняя. Он сказал, что слушал мои лекции в вечернем институте марксизма-ленинизма. Я естественно спросил: «Ну и как вам мои лекции?» Ответ был такой: «Лекции хорошие, но когда мы в перерывах уходили в курилку, то обсуждали и говорили, что мужик умный, только как его до сих пор не посадили». Так что люди, слава богу, понимали что я хочу сказать. Но по настоящему перестал боятся во время попытки переворота ГКЧП. Утром я стоял уже одетый, чтобы идти на работу в редакцию, в те дни я исполнял обязанности главного. И вдруг включили радио и я услышал их обращение. Решение было мгновенное: это переворот, и под угрозой ликвидации все надежды на демократическое развитие. Я не уступлю. Скорее всего, меня арестуют. Но что успею, надо делать. Разделил имеющиеся деньги пополам, половину с собой, половину семье. Сказал, что не хочу ареста при детях. Предупредил, чтобы меня не искали, я позвоню сам. И ушел в редакцию. Был убежден, что газету закроют, велел бухгалтеру получить зарплату на месяц вперед, чтобы сотрудники не остались сразу без денег. И стал готовить листовки. Связывался с депутатами демократического толка в Москве, со знакомыми. Собирал материалы и писал листовки. Один из коллег по демократии взялся их размножать. Встречались на одной из остановок автобусов, я отдавал тексты, а он мне пачки отснятых листовок. Выступал на митингах, а на ночь уезжал в сельский район к многолетнему другу, думая что аресты скорее всего пойдут по ночам. Я шел «ва-банк» и страх прошел. Я понимал одно: я должен, я обязан, я не имею права поступать иначе. Я выступал с требованиями митингующих перед областным советом депутатов почти как во французском конвенте. И страх прошел. Я был свободен.

Мы задались вопросом, кому же принадлежит человек?

Роду, племени, государству, региону, муниципалитету? На самом деле человек принадлежит самому себе. Палеолингвисты задались однажды вопросом, какое из личных местоимений древнейшее: «Я», «Мы», «Они»? при первом соприкосновении к этому вопросу современные люди отвечали: «Ну конечно же Я!», ан нет, первым появилось «Они», то есть чужие, не нашего рода-племени, которые могут занять угодья. Потом, в противовес чужим, появляется местоимение «Мы», те кто здесь живет. Пока еще люди различают только две стаи: «Они» и «Мы», чужие и свои. И только через тысячи лет человек осознает себя как самостоятельную единицу – появляется «Я». Об этом, в частности, писал наиболее известный из воссоздателей социальной психологии в СССР профессор Поршнев. Но и осознав свое «Я», человек еще долго считал себя принадлежащим роду-племени, соседской общине, рабовладельцу, феодалу и наконец государству. Пожалуй, только в древней Греции и Риме, человек, конечно свободный, стал считать самого себя значимым. Потом средние века, и только в эпоху возрождения, особенно в культуре протестантства, человек сказал себе, что он сам за себя отвечает перед богом и людьми, следовательно, никому не принадлежит, кроме бога и себя. В этом и проявилось начало идеологии либерализма, идеологии, породившей капитализм, породившей расцвет производства, небывалый рост материальных и духовных благ, обогащение всех членов общества. Еще в советские времена разумным людям стало ясно, что мировой революции не будет. Маркс и Энгельс писали, что «Пролетариату нечего терять кроме своих цепей, а приобретет он весь мир». Но к 70-м годам века цепи «потяжелели», и теперь они состоят из собственного дома или квартиры, двух автомобилей, 2х-3х телевизоров, пары компьютеров, сотовых телефонов у каждого члена семьи, цифрового фотоаппарата или видеокамеры и т.д. С такими цепями на баррикады не пойдешь, жалко терять. Да и весь мир тоже уже приобретен. В развитых странах каждая семья имеет выход в Интернет. И посмотрите на европейских пенсионеров. Это у нас пенсионеры роются в мусорных баках, а у них старики веселой толпой по миру путешествуют. И все это сделал капитализм, ведомый идеологией либерализма.

В советские времена при похоронах кого-либо сравнительно молодого руководителя лучшей эпитафией считалось выражение: «В свои сорок лет он сгорел на работе. Он всего себя, работая по 15-16 часов в сутки, отдал на благо Родины!» Как-то в молодости, выступая по телевидению, в Комсомольске-на-Амуре, я взбаламутил город, задав простой вопрос: « А хорошо ли это, полезно ли, что он «сгорел на работе»? Если он талантливый руководитель, эффективный работник, не лучше ли было ему работать не 15 часов в день, а 8, и еще за 25 лет он бы гораздо больше пользы принес, не сгорая. Так что родине служить тоже надо с умом. В нашей стране до сих пор личная ценность человека ставится куда-то на десятое место. По-прежнему мы говорим о родине, о государстве, а где человек? Не даром, по-моему, сказано: умирает человек - умирает веселенная. Коль скоро каждый человек уникален, одинаковых природа не делает, значит, человек незаменим. В том же выступлении я сказал еще и о том, что в СССР все время говорят: «Человек должен думать не о себе, а о светлом будущем, в котором будут жить его дети, внуки и правнуки. А почему, собственно говоря, все ныне живущие должны быть удобрением для счастья последующих?» Ведь вот человеку 30-40 лет, он в расцвете сил, он уже доказал, что чего-то стоит, так почему он должен быть жертвоприношением для тез, из кого еще не известно, что получится?

И вот тут встает вопрос о смысле жизни. По-моему смысла жизни, оторванного от конкретного человека, не существует. Мы живём потому, что нас родили. Природа заложила в нас инстинкт размножения и страх смерти. Вот и живём. Только сам человек может найти для себя смысл своей жизни. То ли революцию совершить, то ли за 70 лет съесть 53 100 котлет.

Я вовсе не хочу сказать, что у человека нет обязанностей перед Родиной, Семьёй, солдатами, которыми он командует. Я только считаю, что о ценности своей жизни тоже не следует забывать. Выбор необходим, иногда на него даются годы, а иногда секунды.

В юности я вычитал у Чернышевского фразу: «Любите будущее, переносите из него в настоящее всё, что может перенести». Всю жизнь стараюсь чем-то быть полезным людям, чтобы им жилось с моей помощью хоть чуть лучше, чем без меня. Я не фанатик и о себе не всегда забываю. И всё же стараюсь хоть как-то выполнять пожелание Чернышевского.

Если я раньше был свободен из-под тишка, то теперь стал открыто, публично свободен.

Мы, советские люди, приучены всё время бояться. А уж крестьянин был запуган со времен феодализма. В глазах его всегда был затаен страх, какую ещё гадость придумает государь, барин, урядник, писарь. В тридцатые годы этот затаённый страх был подкреплён и доведён до ужаса перед властью. Мы не будем жить в свободной России, пока каждый из нас не выдавит из себя этот генетический страх. В 2005 году у нас была хорошо издана книга Ивана Лукьяновича Солоневича «Россия в концлагере», тиражом всего 1500 экземпляров. Её стоит прочитать, чтобы понять, из какой шинели мы все вышли. Но приведу только один кусочек из 511 страниц. В 1934 году автор, его сын, и его брат бежали из СССР в Финляндию. Первый взрослый гражданин Финляндии – крестьянин, встретившийся им после перехода границы, произвёл такое впечатление на беглого заключённого из СССР: « Через четверть часа из лесу вышел степенный финский мужичок, в таких немыслимых жёлтых сапогах, … в добротной кожанке и с трубкой во рту. Но меня поразили не сапоги и не кожанка. Меня поразило то, отсутствующее в Советской России вообще, а в советской деревне в частности и в особенности, исходившее от этого мужичонки впечатление полной и абсолютной уверенности в самом себе, в завтрашнем дне, в неприкосновенности его буржуазной личности и его буржуазного клочка земли». Я хочу, чтобы хотя бы мои внуки, а ваши дети, уважаемые читатели, прониклись этим «буржуазным» достоинством своей личности и уверенностью в самом себе и отучились совсем бояться власти своей страны.

А пока у нас очень многое понимается через лагерный, тюремный генетический опыт. Маленький пример. На сотовых телефонах во всём мире есть два значка: звездочка и фигура из четырёх перекрещённых палочек. Вот этот второй значок в Хорватии называют лесенкой, а в России решёткой. Особенности национального восприятия, так сказать.