Политписатели всей страны, объединяйтесь

Политписатели всей страны, объединяйтесь, или ПОЛКОВНИКУ НИКТО НЕ ПИШЕТ

«Национальная идея России» - это победа
в невероятных, почти безнадежных условиях.
Победа, в результате которой каждый раз
воспроизводились великая культура и великая
экономика. И все это в контексте империи.
Национальный лидером будет считаться тот,
кто сформулирует эту задачу на языке XXI века.
Почему-то Путин стал уделять большое внимание
Русскому языку. Батюшки, неужели что-то хочет
сказать?"
А. Проханов, «Имя Империи – Россия»

Интеллектуальное банкротство текстовой команды Администрации Президента, команды Поллыевой-Кордонского, окончательно загубившей ельцинский институт гипертекста Президентского послания; звериный оскал политтехнологического сообщества, вероломно напавшего на КПРФ и посягнувшего на сам институт российской многопартийности; невероятно затянувшееся отсутствие, наконец, внятного гипертекста «Новая Россия» (вот если бы, скажем, томик «Новой России» С. Шилова населению можно было бы выкупить за талоны, полученные от сдачи тонн макулатуры, производимой ведомством Грефа...), - все эти огорчительные обстоятельства, тем не менее, указывают на возможность (и необходимость) формирования института политписательства, как устойчиво развивающейся среды производительной и эффективной текстовой работы, оплодотворяющей все стороны жизни государства, общества, экономики, человека.

КТО ТАКОЙ ПОЛИТПИСАТЕЛЬ

Политписатель – это, прежде всего, высшая форма того человеческого существа, более чем двухтысячелетняя эволюция которого началась с аристотелевского определения человека как «политического животного». «Политическое», по Аристотелю, и раскрывалось как то существенное «человеческое измерение», посредством которого человек различался с животным существом.

Для нынешнего анархического сознания, хватающегося за ценности и смыслы европейской рациональности без всякого понимания их принадлежности и объективного значения, сознания, слепо путешествующего в терминологических сетях, а то и пребывающего в утопическом веровании о возможности жить чужим здравым смыслом чужого языка, - для подобного сознания, которому не привиты ценности информационного порядка и иные простые правила «гигиены ума», аристотелевское определение и связанные с ним конструкции, деконструкции и выводы не являются существенными, поскольку это сознание даже не сознает, что оно возможно, как некоторый проблеск, исключительно благодаря греческому мыслящему фундаменту, а не вследствие неиспользования презерватива своими биологическими родителями. Развитие политики, как выделенной сферы человеческой деятельности, наряду с экономикой, культурой, наукой, а также создание политических теорий и политических языков, фактичность, наконец, политической истории, – все это лишь части того Единого Политического, которое охватывает общий круг Человеческого, человеческой формации. Политика, определяется Аристотелем, греческим мышлением в целом, как телесность, «внешний вид» («эйдос») человеческого, - как то место, в котором пребывает человеческое, как в самом себе.

Политика – это «человеческое», как вещь в себе, человеческое, как оно есть само по себе. Политика присутствует во всем, что связано с проявлением человека и человеческого. Политика, таким образом, есть непосредственное присутствие человека в мире. С этого греческого представления и началась европейская рациональность. Потому работа политписателя, как работа с политической сущностью человека, возводит человека-политписателя в новый человеческий статус - над разработкой этого статуса поработал Ницше, однако результаты его труда были, во многом, использованы профанами, поскольку Ницше не уделял внимание идентификации собственного философствования как текстовой работы, имеющей ограниченный круг участников и весьма специфицированные каналы «материализации» текстовых реалий.

Политписатель – есть человек мышления, человек, располагающий методом работы с человеческой (собственной) сущностью, методом текстовой работы. Совершенно в духе Аристотеля поименовав человека, любого, всякого и каждого представителя человеческого рода, как «политика» и выразив таким образом «внешний вид» (не биологический исключительно вид) человека, мы получаем продуктивную оппозицию, характеризующую онтологический статус «политписателя»: Политик (всякий человек) – Политписатель (не всякий, особенный человек). Политписательство – это, безусловно, литература, но в более широком возможном смысле этого слова. Следуя опять же Аристотелю, если Политика является первой сущностью человеческого, на объективации которой и заканчивается развитие большинства представителей человеческого рода, то Политическое письмо является второй сущностью человеческого, «рефлексией», производной от первой повседневной сущности – от обыденного сознания.

Письмо (политписьмо), таким образом, это непосредственная часть человеческого разума, как некоторого устроения, сооружения. Политписатель выполняет божественную (как сказали бы греки) задачу устроения мира, правильно понимаемую как, в первую очередь, задачу устроения разума. Политписатель устраивает, достраивает, упорядочивает человеческий разум, зная его, как политический разум. При этом политписатель работает, прежде всего, с собственной политической сущностью, использует собственное Я-политическое, как строительный материал. Об этом многие политписатели забывают, впадая в мрак неограниченного критицизма каких-то якобы внешних сущностей, забывая об их природе – собственном Я-политическом. Таким образом, с точки зрения гуманитарной науки, как европейской рациональности, основанной на фундаменте греческого мышления, и стволово представленной историей европейской философии, человек предметно определяется как политик, а, соответственно, высшая форма человека, человек разумный, определяется как политписатель. Мы знаем сегодня как политиков тех, кто профессионально занимается политической сферой деятельности, и кого нам показывают с экранов телевизоров, но это свидетельствует только о том, что У НАС ОТНЯТА (НАМИ ОТДАНА ЗА НЕНАДОБНОСТЬЮ) СОБСТВЕННАЯ, БОГОМ ДАННАЯ СУЩНОСТЬ, ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ КАЖДОМУ И ИДЕНИТИФИЦИРУЮЩАЯ НАС КАК ЛЮДЕЙ (а не только в смысле биоидентификации), - СУЩНОСТЬ ПОЛИТИКИ. Узурпация политической сущности человека профессиональными политиками и политкорпорациями – характерная онтополитическая черта Истории Нового времени. Немало послужило всемирно-историческому делу этой узурпации учение политписателя Маркса. Учение Маркса, вслед за немецкой классической философией, феноменологически верно «схватило» ту фундаментальную всемирно-историческую тенденцию преобразования, завершения политической сущности человека, которая (тенденция) являлась существом Истории Нового времени. Маркс указал на Смену политической сущности человека, несколько тысячелетий формировавшей европейское рациональное пространство со времен Аристотеля, выдвинув, создав новый предикат человеческой сущности – «экономическое», «экономическое животное».

Определение человека как «экономического животного» господствует в нынешнем мире, мире Конца истории, как конца эволюции «политического животного». Трагическая тоска мира и образуется из попытки занятия места «венца творения-эволюции политического человека» - «экономическим человеком». И, напротив, величайший исторический оптимизм заключается в том понимании, что венцом творения, высшей эволюционной формой человека (политического человека) является Политписатель. Политписатель завершает эволюционный ряд форм политического человека, лестница которых (форм) была и формами правления также, формами власти (вождь, монарх, трибун, президент). Таким образом, эволюционный ответ на вызов человеческого развития таков – не экономический человек, но политписатель. То, что нам преподносится, как «эволюция экономического животного», для людей, сведущих в истории мышления и знакомых с его порядком, все более раскрывается, как форма, сложно организованный процесс деградации «политического животного». Человек разменивает золотой слиток своей политической сущности на пятаки «экономических реалий» (а чаще всего и не подозревает, что всегда располагает этим «слитком») и соглашается с тем анти-божественным миропониманием, в котором политическая сущность принадлежит немногим. «Мир», в котором подавляющее большинство является «экономическими животными», а немногочисленное меньшинство – «политическими животными», - это ложная картина мира. Люди различаются и имеют право на различие, но на различие в форме, потенциале, содержании и т.д. политической сущности, задающей всеобщее универсальное человеческое измерение, а не на различие, состоящее в том, что у одних политическая сущность присутствует, а у других – якобы отсутствует, и они располагают какой-то другой, неполноценной недополитической, экономической сущностью. Политписатель несет и осуществляет (посредством письма) знание о всеобщей политической сущности человека, как неотчуждаемом и неделимом качестве человеческого рода. Письмо политписателя – это рефлексия политической сущности человеческого бытия, с одной стороны, и непосредственная самореализация «ВСЕМИРНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПОЛЯ (СЛОЯ, СО-ЗНАНИЯ) ЧЕЛОВЕЧЕСТВА», с другой стороны. Политписатель возвращает всеобщую политическую сущность человека человечеству. Аристотель определял, мыслил Политику как, прежде всего, «внешний вид» человеческого общения. Человеческое общение и есть человеческая природа, отличная от животной природы. Политписатель, таким образом, - это ученый, изучающий человеческую природу, Мышление, создающий теории, исследующий эту природу.

СОЮЗ ПОЛИТПИСАТЕЛЕЙ – ЖИВОЕ КОЛЬЦО НОВОЙ РОССИИ

Мне уже приходилось писать о том, что новая политическая картина России возникает из периферийных смыслов переходного периода, то есть, из тех реалий, которые существовали только в политической литературе, но отсутствовали, не замечались даже в «политической практике». Литература начинает формовать жизнь. Такова, однако, и всеобщая тенденция мирового развития. Роль политписателей возрастает. Так, скажем, Березовский ведет переговоры с руководством КПРФ через политписателя Проханова. Много и других менее выдающихся примеров, которые хорошо известны практикам нынешнего партстроительства.

Приходит то время, когда политписатели вполне могут осознать свое внутренне единство, которое глубже всяких партийных различий, каковые им приходится обслуживать в наше коммерциализированное время. Это единство – онтополитическое единство, раскрывающее то бытие политической сущности человека, которое политписатели задействуют, как методологическое, институциональное основание собственной текстовой работы, стремясь к ее эффективному и даже выдающемуся осуществлению. В первой главе я наметил те онтополитические основания, которые образуют реальное единство политписателей на фундаментальных уровнях заглубления и осуществления текстовой работы.

Человеческое, «социально-политическое» единство политписателей – это сходство жизненно-текстового опыта порождения политической, субстанционально-преобразовательной литературы. Под политической литературой я, в соответствии с первой главой, понимаю, работу мышления над, с сущностью человека (с Политикой-Общением), опыт разума, дефинирующего политическую сущность человека, материализуемый в литературных произведениях, текстах.

Крупные политписатели, обслуживающие те или иные стороны нашей взятой под плотный политтехнологический контроль многопартийности, объединившись, смогут кардинально повлиять на ход общественно-политических и социально-экономических процессов, как процессов, прежде всего, текстовых. Ибо вся реальность, общественно-экономический смысл, так или иначе определяется сегодня политписателями, их трудом, производящим тексты и смыслы, при том, что на плечах самих политписателей сидят политические и политтехнологические карлики, всячески ими помыкающие.

Объединение политписателей – это не столько профессиональное объединение (хотя мы с коллегами и обсуждаем вопрос о создании организации «Союз политписателей России», как профессиональной политической организации), сколько человеческое единство людей, не только осознающих политический вызов политписательства, но и испытывающих политписательство, как жизненный, ментальный, бытийственный, экзистенциальный вызов. В самом деле, строительство собственной жизни в стратегии двух тысячелетий эволюции политического человека; ответственное осознание самостной политписательской реализации в контексте всемирно-исторического завершения впечатляющей лестницы эволюционных форм политического человека; миссия возвращения всемирному человечеству его универсальной политической сущности; вооруженное Языком (материей Политики, как человеческой сущности человека) противостояние деградации человеческого к «экономическому» и одновременное выявление истинной рациональной формы «экономического», как промежуточного звена между двухтысячелетним «политическими человеком» и «новым человеком» новых тысячелетий, как бы его ни понимать, и ни предощущать; - все это универсальные принципы, нормы, ценности поэтики политписательства.

Единство политписателей, обслуживающих до поры до времени различные партии, в поэтике политписательства – это восприятие российской действительности как некоторого гипертекста и влияние на эту действительность посредством текстовой работы.
ПОЛИТПИСАТЕЛЬ – ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ, СВОЕЙ РЕАЛИЗАЦИЕЙ В ТЕКСТОВОЙ РАБОТЕ УЧАСТВУЕТ ВО ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА, ОСУЩЕСТВЛЯЕТ СЕБЯ В ВЫСШЕЙ ФОРМЕ ЭВОЛЮЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЧЕЛОВЕКА, ОСУЩЕСТВЛЯЕТ МИССИЮ ВОЗВРАЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ ЕГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ДОСТОИНСТВА, ЕГО САМОСТИ, ДАРОВАННОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ БОГОМ. В этом смысле, ПОЛИТПИСАТЕЛЬ – СВЕРХЧЕЛОВЕК, СВЕРХВЛАСТЬ КОТОРОГО ОСНОВАНА НА ПРИСУТСТВИИ В МИРЕ ПОСРЕДСТВОМ ЛИЧНОСТИ ПОЛИТПИСАТЕЛЯ ИСТИННОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ, НА ФАКТИЧНОСТИ ЭТОГО ПРИСУТСТВИЯ, НА СЛЕДАХ-ТЕКСТАХ ЭТОГО ПРИСУТСТВИЯ.

Наука поэтика, разработанная философами литературы, освещает существо возможного единства политписателей. Работа политписателей в разных жанрах, в разных языках, в разной стилистике и сюжетности не должна быть основой их политической конфронтации. Работа на те или иные политические смыслы, идеологии, партийно-политические конструкции не разделяет самый глубокий слой российско-европейского политписательства, его греческий фундамент. Все мы, от Проханова до Журавлева и Шилова политписательствуем для того, в конечном итоге, чтобы возродить, представить, защитить человеческую сущность человека перед лицом мира, лишающего его собственной сущности. Согласие политписателей коренится в отглагольной связке «есть». Политписатели видят, рассматривают, формируют бытие. БЕЗ ПОЛИТПИСАТЕЛЕЙ, ОБЪЕДИНИВШИХСЯ В СКВОЗНОМ ДЛЯ ТЕКСТОВОЙ РАБОТЫ ЛИТЕРАТУРНОМ ОБЪЕДИНЕНИИ «ЕСТЬ», В РОССИИ НЕТ И НЕ БУДЕТ НИКАКОГО БЫТИЯ, НИКАКОЙ УПОРЯДОЧЕННОСТИ МАТЕРИАЛЬНОГО МИРА.

ПРОТИВ КОГО ДРУЖИМ

Против кого объединяются российские политписатели?

РОССИЙСКИЕ ПОЛИТПИСАТЕЛИ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ ПРОТИВ ПОЛИТТЕХНОЛОГОВ.

Политтехнологическое племя – вот объект праведной ярости, критической агрессии политписательского сообщества. Именно политтехнологи и являются той паразитической формой жизни, которая, как клещ, впилась в «политическое животное», и впрыскиванием своих токсинов лишает его «политического достоинства», рационального жизненного тонуса.

ПЕРВЫМ ШАГОМ СПЛОТИВШИХСЯ ПОЛИТПИСАТЕЛЕЙ ДОЛЖЕН СТАТЬ ПРИЗЫВ К ГРАЖДАНСКОЙ КАЗНИ ПОЛИТТЕХНОЛОГОВ, К ПОРАЖЕНИЮ В ПРАВАХ САМОЙ ЭТОЙ ПРОФЕССИИ, ТАК КАК ПРИЗЫВАТЬ ПОЛИТТЕХНОЛОГОВ К ПОКАЯНИЮ ЗАНЯТИЕ БЕСПОЛЕЗНОЕ.

Именно на политтехнологах лежит тягчайшая вина за то историческое преступление, результатом которого стала ПОЛИТИЧЕСКАЯ АПАТИЯ народов России, - преступление ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО, ПРОТИВ СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА. НАЦИСТСКИЕ ПРЕСТУПНИКИ СОВЕРШАЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕКА КАК БИОЛОГИЧЕСКОГО ВИДА. ПОЛИТТЕХНОЛОГИ СОВЕРШАЮТ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕКА КАК ПРОТИВ БОЖЕСТВЕННОГО ВИДА. НО НА ПОЛИТТЕХНОЛОГАХ – И ВСЯ ТА ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КРОВЬ, КОТОРАЯ БЫЛА ПРОЛИТА ЗА ВЕСЬ ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД, КРОВЬ ЧЕЧЕНСКОЙ БОЙНИ, КРОВЬ ТЕРАКТОВ. Ибо именно ПОЛИТИЧЕСКАЯ АПАТИЯ, КАК УНИЖЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕКА В САМОЙ СУЩНОСТИ ЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ, И ЯВЛЯЕТСЯ ПЕРВОПРИЧИНОЙ ЭТИХ ТРАГЕДИЙ.

Политтехнологи ввели в заблуждении народы России, власти, бизнес-сообщество. И все это ради того, чтобы обеспечить имущественными и монетарными дарами свое привилегированное положение совершенно излишнего промежуточного звена между народом, властью и бизнесом. Бизнесу они объясняли политику как бизнес-проект, власти они объясняли политику как властный контроль, народу они объяснили политику как «грязное дело». И все это было одной большой чудовищной ложью, посредством которого страна лишалась собственного человеческого измерения, состоящего в политическом достоинстве человека, человеческого. ПОЛИТТЕХНОЛОГИ УБИЛИ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО РОССИИ, НАРОЖДЕННОЕ АВГУСТОМ 1991 ГОДА (каждый август за это и платим), И СОЗДАЛИ ИЗ ЕГО РАСЧЛЕНЕННЫХ КУСКОВ КАКОГО-ТО ГОЛЕМА, РАЗ В ГОД НЕНАДОЛГО ОЖИВАЮЩЕГО ПУТЕМ ВКЛАДЫВАНИЯ В ЕГО РОТ КАКОЙ-ТО КАББАЛИСТИЧЕСКОЙ ЗАПИСОЧКИ, ИМЕНУЕМОЙ ФЕДЕРАЛЬНЫМ ПОСЛАНИЕМ, СОБЫТИЕ ЧЕГО ПОТОМ ОБСУЖДАЕТСЯ ЦЕЛЫЙ ГОД ЭЛИТОЙ, КАК КАКОЙ-ТО ФОКУС.

Власть начинает понимать эту роль политтехнологов, и позиция Вешнякова по законодательному ограничению политтехнологической деятельности, при всей справедливой критике его деятельности, заслуживает всяческого одобрения со стороны политписателей и текстовой поддержки.

А, важней всего, то, что ПОЛКОВНИКУ СЕГОДНЯ НИКТО НЕ ПИШЕТ. И Союз политписателей России должен взять на себя эту историческую функцию, вырвать ее из рук политадминистраторов разного рода и всех мастей. Если в России рождается какая-то внятная политическая сила, то я предлагаю ей услышать это негромкое обращение, содержащее инновационный механизм борьбы за власть, которая является сегодня борьбой за будущую многовековую историю и не может осуществляться традиционными политическими средствами, не эффективными в системно устроенном сетевом мире.
БИЗНЕС-СООБЩЕСТВО ДОЛЖНО ПОНЯТЬ, ЧТО ПОЛИТТЕХНОЛОГИ ЕГО ПРОСТО РАЗВЕЛИ, И ПРОДОЛЖАТ РАЗВОДИТЬ. ИМЕТЬ ДЕЛО НАДО БЫЛО С ПАРТИЯМИ НАПРЯМУЮ, ЭТО СТОИЛО БЫ В ПОРЯДКИ РАЗОВ ДЕШЕВЛЕ И СОЗДАЛО БЫ НЕОБХОДИМЫЙ ДЛЯ БИЗНЕСА ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ БУФЕР. ХОДОРКОВСКИЙ ЭТО ХОРОШО ТЕПЕРЬ ПОНЯЛ, ВСЕ ЕГО СХЕМЫ ПОГОРЕЛИ ИМЕННО НА ЭТОМ ИЗЛИШНЕМ ПРОМЕЖУТОЧНОМ ЗВЕНЕ МЕЖДУ НИМ И ПАРТИЯМИ, СВОИ ЖЕ ПОЛИТТЕХНОЛОГИ ЕГО И СДАЛИ. КОНЕЧНО, ПРИЗЫВАТЬ БИЗНЕС-СООБЩЕСТВО РАБОТАТЬ С ПОЛИТИЧЕСКИМИ ПАРТИЯМИ УЖЕ ПОЗДНО, ВСЕ ПАРТИИ, ВКЛЮЧАЯ И ВНОВЬ СОЗДАВАЕМЫЕ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ВСЕ ЕЩЕ СОПРОТИВЛЯЮЩЕГОСЯ СПС, ВЗЯТЫ ПОД ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ. ИНСТИТУТ МНОГОПАРТИЙНОСТИ УМЕР. Отвратительные попытки политтехнологического конструирования многопартийности смердят. В них слишком очевидно крайнее неуважение к политическому достоинству народа, власти, бизнеса.

Типичный портрет политтехнолога сегодня – это несостоявшийся в реальной экономике «мальчик-банкирчик», неуспешный в крупном бизнесе, но «способный» переводить разговор («БАЗАР») о политике на бизнес-язык, человек, как правило, поверхностно образованный и видящий свою жизненную силу в том, чтобы разъяснять власти и бизнесу какими же «лохами» являются сообщества интеллигенции, группы населения, и как их лучше использовать. На верху же этой пирамиды сидят взрослые профессорского вида дяди, поощряющие мальчиков к отвержению всех и всяческих авторитетов, к опровержению реальности всех и всяческих институтов и философий. Самый распространенный типаж – англоязычный интеллектуал, со страстью растаптывающий и дискредитирующий людей интеллекта в глазах крупного бизнеса и власти, играя на комплексах интеллектуальной неполноценности сильных мира сего. Что интересно, собственную пустотность образцы политтехнологического вида обводят такой пестрой корой научных и иных званий, числом не меньшим брежневских, что поневоле здесь проглядывает комплекс неполноценности. Так, политтехнологический зверь, напавший на КПРФ, Семигин имеет столько научных званий и авторизированных работ, он и доктор, и академик, и чемпион всевозможных видов спорта, и директор института сравнительной политологии, а вот элементарного осмысленного текста он ни одного самостоятельно написать даже не может.

Но все это не значит, что прекратилась возможность Политики, БОЛЬШОЙ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ. Под Большой Политикой я, конечно же, пониманию не «позднегорбачевское внешнеполитическое курсирование», «под собой не чующее страну». РОССИЯ ПЕРВОЙ ИДЕТ К БЕСПАРТИЙНОМУ ОБЩЕСТВУ, В КОТОРОМ ПОЛИТИКА ОБРЕТЕТ НОВУЮ, БОЛЕЕ СОДЕРЖАТЕЛЬНУЮ И КОНСТРУКТИВНУЮ ФОРМУ СОБСТВЕННОГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ.

У ИСТОКОВ БЕСПАРТИЙНОГО ЗАКОНА РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВА СТОИТ ИНСТИТУТ ПОЛИТПИСАТЕЛЬСТВА. ПОЛИТИЧЕСКИЕ РАЗЛИЧИЯ ОКАЖУТСЯ «ВСЕГО ЛИШЬ» ТЕКСТОВЫМИ РАЗЛИЧИЯМИ, НА БОЛЕЕ ЖЕ ГЛУБОКОМ СЛОЕ БУДУТ ВЫЯВЛЕНЫ ОСНОВАНИЯ, ЕДИНСТВА, ТОЖДЕСТВА, ФОРМИРУЮЩИЕ БЫТИЕ, КОТОРЫМ ОСУЩЕСТВЛЯЕТ СЕБЯ ТЕКСТ. Соссюровское (структуралистское) «В языке есть только различия» придется дополнить шиловским (научно-риторическим) «В языке есть также тождества».

Возрождение, восстановление в правах человеческой сущности человека, представление человека как некоторого бытия – интегральная задача политписательства.

Политписатели всех партий, всех конфессий образуют хорал Храма Новой России. В единстве политписательского дела зашифровано и несокрыто Общенациональное дело России.

Новая Россия образуется, прежде всего, как текстовое пространство, создаваемое, возводимое политписательским ремеслом. Сомкнув смыслы и значения, заточив и направив письмо к единой цели, онтологической цели политписательства, мы образуем живое кольцо Новой России, идеальное измерение того живого кольца защитников демократии в августе 1991 года, которое объединило страну в порыве к Новой России.

ТАК ПОБЕДИМ!

ТАК, ОКРУЖИВ СО ВСЕХ СТОРОН СМЫСЛОВОГО ГОРИЗОНТА, РАЗДАВИМ ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКУЮ ГАДИНУ!

ВЕРНЕМ НАРОДУ, ВЛАСТИ, ЭЛИТАМ, БИЗНЕСУ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО И ЖИЗНЕННЫЙ СМЫСЛ, ВЕРНЕМ ТО ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ, КОТОРОЕ ОТЛИЧАЕТ ЧЕЛОВЕКА ОТ ЖИВОТНОГО, И ОБЪЕДИНЯЕТ ВСЕХ НАС, ЛЮДЕЙ!

Заключение

О ПРАВОМ ДЕЛЕ ПОЛИТПИСАТЕЛЬСТВА

Вот, скажут мне, призывал к объединению политписателей всех конфессий в профессиональное сообщество, а сам продвигает интересы записных либералов. Но, уверен, позже эта позиция будет понята и принята.

Как ученый, я должен констатировать следующее (и делаю это с удовольствием): либерализм (не та его безответственная публицистическая версия, распространенная сегодня, и не спекулятивная монетарно-административная постмарксистская модель, основанная на экономическом детерминизме) есть высшая форма политического сознания политического человека. Подчеркиваю, речь идет в данном случае о том суженном понимании политики, как одной из сфер человеческой деятельности. Либерализм, как специальное политическое учение о Свободе, есть высший творческий продукт профессионального политического мышления, основанный на всей истории европейской рациональности. Безусловно верно и иное – либерализм не является законченной теорией и находится сегодня на пороге интеллектуальной и программной революции. Либерализм не является ПАРТИЙНОЙ ТЕОРИЕЙ, СОБСТВЕННОСТЬЮ КАКОЙ-ЛИБО ПАРТИИ. Я, В ЧАСТНОСТИ, ОСВОБОЖДАЮ РОССИЙСКИЙ ЛИБЕРАЛИЗМ ОТ ПАРТИЙНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ. КАК ПОЛИТПИСАТЕЛЬ, Я УТВЕРЖДАЮ И РАЗРАБАТЫВАЮ БЕСПАРТИЙНЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ.

Политписательское сообщество совместно так или иначе разрабатывает Идею Свободы, утверждает ценности свободы. Партийно-политически противоположные Гегель (идеолог глобалистов) и Маркс (идеолог анти-глобалистов) утверждали (по-разному) приоритет идеи Свободы. Отвержение Свободы – это, по сути, отвержение политписательского дела. ЕСЛИ СВОБОДЫ НЕТ, ТО И ПОЛИТПИСАТЬ НЕЗАЧЕМ.

Именно высшая форма эволюции политического животного – политический либерализм, торжествующий делом глобализации, - и стала причиной идеи Конца истории, как завершения эволюции «политического человека». Инновационное участие в деле глобализации, а не участие в ней в качестве статистов, как раз, и предполагает разработку сущности либерализма, как продукта всей истории политического мышления.

Политписатели, собравшиеся в геменевтический круг, круг понимания (не путать с орденским, герметическим кругом), и создают реальную Свободу, повышают уровень Общения, формируют Мышление нации, делают Общее дело Мышления.

Политписатели, не обязаны в угоду партийной принадлежности, оказываться от той или иной части философского, культурного и научного наследия. Политписатели работают со всей традицией, опираются на всю историю мышления целиком, понимая спекулятивность привязки того или иного факта мышления (фактичности) к конкретной политорганизации. Если Проханов – коммунист, то это не значит, что ему нельзя писать о Гегеле, а, если я – член СПС, то это не значит, что я не должен писать о Марксе. У каждого политписателя своя история и генезис, каждый писатель может ошибаться, но объединяет всех нас наше политписательское дело, не только, как профессия, но, прежде всего, как жизненная стратегия.

Я убежден в том, что СИСТЕМНЫЙ, ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ, БЕСПАРТИЙНЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ – ВАЖНЕЙШАЯ СТРУКТУРА ПОЛИТПИСАТЕЛЬСКОГО ДЕЛА, КАК ПРАКТИЧЕСКОГО СОЗИДАНИЯ НОВОЙ РОССИИ. Но также я убежден и в том, что, прежде всякого «изма» находится человеческое предназначение и жизненный смысл политписателя.