Антимонопольное регулирование и этика эффективности

Антимонопольное регулирование является одной из наиболее дискуссионных областей экономической политики. Наиболее часто предметом критического обсуждения становится теория, которая лежит в основе этого вида регулирования [1].

Тем не менее, даже если в целях дискуссии принять предпосылку о верности традиционной позитивной теории антимонопольного регулирования, из этого непосредственно не будет следовать вывод о необходимости существования антимонопольного законодательства. Такой вывод может быть сделан только при условии введения в анализ дополнительных аргументов из области этики, которую экономисты предпочитают называть "нормативной экономической теорией". Именно этика как учение о должном позволяет экономисту выдвигать рекомендации на основе собственных теоретических представлений. Ведь непосредственный вывод рекомендаций ("надо пойти на улицу") из позитивных утверждений ("сегодня хорошая погода") с точки зрения правил логики невозможен - требуется ценностное суждение (например, "каждый, кто сталкивается с хорошей погодой, должен идти на улицу").

Если применять эту логику к предмету обсуждения, то станет видно, что даже теоретическое обоснование уменьшения эффективности использования ресурсов в результате монополизации само по себе не достаточно для обоснования необходимости антимонопольного законодательство. Достаточным это обоснование становится только в том случае, если вводится тезис о том, что целью государственной политики является именно обеспечение эффективности использования ресурсов. Данная идея в целях настоящей статьи будет условно названа "этикой эффективности".

Применительно к капиталу эта этика означает, что владелец имеет моральную обязанность использовать его в "общественно-полезных" целях, например, предоставляя доступ к нефтепроводу своим конкурентам. Применительно к труду эта идеология была изложена общественным обвинителем по делу о "тунеядстве" И. Бродского: "в нашей стране человек должен трудиться, создавать ценности: станки, хлеб".

Вполне очевидно, что подобные идеи должны обсуждаться в терминах этики, т.е. дисциплины, предметом которой и являются ценностные (нормативные) суждения.

Далее мы обратим внимание только на две особенности этики эффективности, которые выделяют ее среди некоторых других привычных этических систем: отказ от безусловной защиты прав собственника и отказ от понимания нравственности как добродетели в пользу нравственности как следования общему интересу.

Этика эффективности и права собственности

Посмотрим соотношение "эффективности" и прав собственности на примере работы одного из наиболее известных сторонников "эффективности" в государственных делах - Рональда Коуза. Так, в "Природе социальных издержек" утверждается:

"Традиционный анализ затемнял природу предстоящего выбора. Вопрос обычно понимался так, что вот А наносит ущерб В, и следует решить, как мы ограничим действия А? Но это неверно. Перед нами проблема взаимообязывающего характера. Оберегая от ущерба В, мы навлекаем ущерб на А. Вопрос, который нужно решить, -- следует ли позволить А наносить ущерб В или нужно разрешить В наносить ущерб А? Проблема в том, чтобы избежать более серьезного ущерба".

В таком виде идеи Р. Коуза выглядят вполне традиционным экономическим анализом и затрудняют восприятие утверждений, как ценностных суждений. Однако попробуем теперь придать неизвестным А и В в этом "уравнении" конкретные значения: например А - "карманник", В - "прохожий". Получаем:

"Традиционный анализ затемнял природу предстоящего выбора. Вопрос обычно понимался так, что вот карманник наносит ущерб прохожему, и следует решить, как мы ограничим действия карманника? Но это неверно. Перед нами проблема взаимообязывающего характера. Оберегая от ущерба прохожего, мы навлекаем ущерб на карманника. Вопрос, который нужно решить, - следует ли позволить карманнику наносить ущерб прохожему или нужно разрешить прохожему наносить ущерб карманнику? Проблема в том, чтобы избежать более серьезного ущерба".

Итак, полученный Р. Коузом вывод нетривиален: карманнику необходимо дать возможность воровать, если окажется, что ущерб прохожего от потери средств будет меньше, чем "ущерб" карманника от запрета на кражу. Подобные рассуждения могли бы показаться искажением мыслей нобелевского лауреата, если бы другие приводимые в статье примеры не подтверждали общее правило: в предлагаемой системе права собственности в качестве прав отсутствуют [2] - cуд или регулирующий орган может в любой момент передать собственность тому, кто в ней "нуждается" больше всего.

Например, в случае, если этого потребуют соображения "эффективности", суд не должен защищать фермера от потравы его земли соседским скотом или даже от владельца паровоза, искры от которого поджигают посевы. Приведем для сравнения традиционное библейское решение обоих ситуаций:

"Если кто потравит поле, или виноградник, пустив скот свой травить чужое поле, [смотря по плодам его пусть заплатит со своего поля; а если потравит всё поле,] пусть вознаградит лучшим из поля своего и лучшим из виноградника своего.

Если появится огонь и охватит терн и выжжет копны, или жатву, или поле, то должен заплатить, кто произвел сей пожар". (Исх. 22:5-6)

Не более нейтральной, чем идея максимизации "общественного благосостояния", в этическом смысле является и концепция Парето-эффективности, строгое следование которой исключает реституцию - возврат украденной (конфискованной) собственности.

Этика эффективности и традиционная мораль

Выше мы обратили внимание на одну из проблем соотношения традиционной морали и этики эффективности - расхождение в вопросе о собственности. Однако не менее важным представляется и другое расхождение - различие в критериях нравственного (должного) поведения. Так, для этики эффективности характерной чертой является отождествление моральных поступков с поступками, направленными на "благо народа". В то же время для традиционной морали критерием нравственности является собственно содержание поступка и добродетельность целей, к которым поступок направлен. Например, для сторонника одной из трех авраамических религий (иудаизм, христианство, ислам) даже бескорыстное служение тому, что считают благом жители Содома и Гоморры, не является поводом признать человека добродетельным [3]. Скорее наоборот, в силу греховности того, что для жителей этих городов было "общим благом".

Таким образом, этика эффективности предполагает серьезный отход от традиционного взгляда на мораль. Вместо абсолютных ценностей, основания которых не лежат в суждениях отдельных людей, устанавливается "нравственная демократия" объявляющая должным поведением то, что соответствует интересам большинства.

В ряде случаев требования этих двух подходов к морали могут совпадать. Например, если приверженец этики эффективности признает войну неэффективным способом увеличения богатства, он будет выступать против начала боевых действий, хотя и по другим причинам, чем те, кто принципиально не приемлю убийства. Но нередко рекомендации могут и отличаться. Так, передача собственности от состоятельных членов общества к менее состоятельным может быть признана "эффективной", хотя с традиционной точки зрения должна считаться воровством.

Разумеется, с точки зрения сторонника этики эффективности такой подход можно назвать "прагматичным", однако с точки зрения других этических систем речь идет о разрушении, релятивизации нравственного.

* * *

Подведем итоги. Одной из основ антимонопольной политики наряду с различными теориями конкуренции и монополии является определенная этическая система, которая в данной статьей обозначена как "этика эффективности". По моему мнению, принятие этой этики достаточно опасно в двух смыслах.

Во-первых, с экономической точки зрения данная система предполагает фактический отказ от признания прав собственности.

Во-вторых, с собственно этической точки зрения речь идет о подрыве жизни в обществе при помощи размывания критериев нравственности.

В случае если экономист, тем не менее, принимает этику эффективности, спор относительно полезности антимонопольной политики остается возможным, но исключительно в области теории.

В случае же, если экономист принимает традиционные критерии моральности, то теоретическое обсуждение последствий антимонопольного регулирования или его отсутствия может оставаться интересной исследовательской проблемой, однако уже не будет непосредственно влиять на практические рекомендации. Даже если антимонопольное регулирование будет признано в каком-либо смысле эффективным из этого не будет следовать его желательности.

---

[1] Подробное изложение проблем "традиционной" теории антимонопольного регулирования можно найти в следующих работах:

Новиков В. Влияние российского антимонопольного законодательства на экономическое развитие. - Вопросы экономики, 2003, N 9, с. 33-48 (http://www.prompolit.ru/files/148244/antitrust_1_novikov.pdf);

Новиков В. О праве собственности на внешние эффекты. - Вопросы экономики, 2004, N 1, с. 141-146 (http://www.prompolit.ru/files/148245/antitrust_2_novikov.pdf); а также Ю. Кузнецов "Критика теоретических основ антимонопольного регулирования" Экономический Вестник (Минск), выпуск 2, N 4, 2002, с.595-613 (http://www.ipm.by/pdf/Kuznetsov.pdf)

[2] Разумеется, отсутствие собственности как реально действующей правовой и этической категории не отменяет наличия собственности как экономической категории, то есть реальной возможности осуществлять контроль над предметом в тот или иной период времени.

[3] Ю.В. Кузнецов, "Социальная ответственность бизнеса": опыт анализа понятия с христианских позиций, mimeo