Философские начала электронного мышления

Философские начала электронного мышления. НОВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ МАТЕРИИ (О смысле пути от Институтов-атомов к Институтам-электронам, или ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ УПОКОЕНИЕ ДУХА ЛЕНИНА)

Не будь у глаза своей солнечности,
как могли бы мы видеть свет?
Не живи в нас самобытная сила Бога,
как могло бы восхищать нас Божественное?
Гете

Здесь подразумевается, что то, что обращается к нам,
становится воспринятым только
благодаря нашему соответствованию.
Наша способность воспринимать
является по своей сути неким соответствованием.
Кажется, мы до сего времени не продумали
в достаточной степени, в чем же состоит солнечность глаза,
и на чем покоится живущая в нас самобытная сила Бога;
насколько они связаны друг с другом
и каким образом они указывают
на некое более глубоко сокрытое бытие человека,
которое представляет собой мыслящее существо.
Хайдеггер

Научная революция первой половины XX-го века возникла как прорыв из той фундаментальной ситуации, которая была обозначена Гуссерлем как «кризис европейских наук». Ныне ясно, что кризис сей оказался значительно более глубоким, и результат настоящей Научной революции, та парадигма, которая и по сегодняшний день является вершиной научного знания, - аксиоматическая система Эйнштейна-Бора-Лобачевского, дополненная квантово-механическими постулатами (самодоказательными дефинициями) Планка, Гейзенберга и Шредингера – является важнейшим, но все же ПРОМЕЖУТОЧНЫМ звеном на пути к действительному разрешению кризиса европейских наук. Последующие успехи физико-математической науки не выходят, в целом, за скобки данной аксиоматической системы и сконцентрированы в области глобального технического развития как материалистического воплощения означенной парадигмы, теоретические же конструкты, а также детерминизмы и деконструктвизмы современных физики и математики не носят прорывного теоретического характера, приводящего к смене аксиоматической системы Эйнштейна-Бора-Лобачевского. Аксиоматическая система Эйнштейна-Бора-Лобачевского, как известно, сменила аксиоматическую систему Ньютона-Лейбница-Евклида, – точнее будет сказать, все же дополнила, не отвергая достоверность этой системы в рамках ее предметной области, где в качестве границы предметных областей двух парадигм выступило математическое выражения такого физического явления, как свет («скорость света»).

Рассмотрим теперь, по существу, каждую из парадигм (аксиоматических систем) вне их институционально-научной привязки к «святым ученым именам».

Парадигма – это фундаментальный способ осуществления человеческого мышления во взаимодействии с Объектом, направляемым Вселенной мышлению. Рождение науки-техники как Парадигмы есть главное содержание всеобщей истории мышления человечества, как, в свою очередь, главного содержания всеобщей истории человечества. Фундаментальным вопросом мышления – всегда был вопрос о соответствии мышления и объекта. Эмпирический опыт фиксировал такое соответствие в виде тех или иных глобальных, всемирно-исторических или локальных, обыденных успехов рациональности, образовывавших к тому же главное достояние человеческого рассудка, - однако, всегда открытым оставался вопрос, почему в сфере познания способна образовываться истина, которая принадлежит исключительно объекту (мира объекта) и является частью объекта, его причиной, основанием, истоком, структурой. Почему одна и та же истина находится как в мышлении, так и в объекте, ведь условием возможности мышления и его внутренней истиной всегда было субъектное отличие от объекта. Мышление не могло бы и начаться, если бы оно не было сразу же Иным по отношению к Объекту.

Философия рассматривала этот вопрос как главный вопрос философии, определяющий ее как философию со времен первых философов и до последних времен существования философии – философия, в лице своих гениальных образцов, также всегда видела, излагала и осмысливала этот вопрос, как ВОПРОС О БЫТИИ. Бытие – та реальность, удерживаемая в философском познании, которая роднит, является единым корнем мышления и объекта. В этом смысле бытие всегда уклоняется от философа, а его профессиональной задачей является схватывание бытия. Так и поэтому и предмет любой науки уклоняется от ученого и схватывается им во все новых продуктах, результатах его мышления. Вот на таком волоске всегда висела судьба человеческого разума, человеческого рассудка: единство мышления и объекта доказывалось лишь эмпирически, и лишь в такой небольшой сфере человеческого общения, как философское мыслящее рассмотрение, ставилась проблема осмысления существа данного единства, его понимания, теоретической формализации и структурирования.

Каждый философский результат, теория, система есть, в основе своей, результат, теория, модель, система, схватывающая тот или иной аспект, фрагмент, момент единства мышления и объекта, каково оно есть на деле, само по себе, в чистом виде, в себе самом. Потому поистине катастрофическим событием для истории мышления является сущностное исключение философии из сферы образования профессионализированного интеллектуала, либо профанация преподавания философии как выжившей из ума дисциплины, не связанной с практической реальностью всеобщей человеческой деятельности. По сути дела, любая научная дисциплина есть, прежде всего, философия – то или иное отношение того или иного мышления и того или иного объекта, а затем уже та или иная наука (техника), достигающая в этом отношении тех или иных результатов. Чем сильнее наше мышление, чем лучше мы владеем существом отношения мышления и объекта, тем сильнее наши практические научно-технические результаты, как результаты осуществления всеобщей силы мышления – рациональности.

Итак, важнейший момент – это крайне значительный прогресс человечества в практическом отношении мышления и объекта, наращиваемый наряду с поражающим впечатление запаздыванием в прояснении смысла, существа, структуры, основания этого прогресса – ТЕОРИИ отношения мышления и объекта.
Запертость сокровищ философии как Теории отношения мышления и объекта – ТЕОРИИ БЫТИЯ - от всеобщего человечества, осуществленная, прежде всего, рассудочно-агрессивным усилием повседневного человечества делает положение человечества особенно шатким, крайне неустойчивым, БЕЗОСНОВНЫМ.

А ведь ПРОБЛЕМА расположена на поверхности и всегда изложена. Взяв в руки любой учебник по фундаментальной теории тех или иных научных дисциплин, любой образованец способен убедиться в том, что вопрос об основаниях (не путать с формально-логическими дефинициями спекулятивного академического доктринерства, сознательно путающего терминологический детерминизм с детерминизмом причинно-следственным) той или иной (каждой) науки остается открытым: отсутствует непротиворечивая и полная теория оснований математики (проблемы формализации, выдвинутые Геделем и Гильбертом), отсутствует единая теория поля (теория гравитации) в физике, отсутствует теория иммунитета, отсутствует теория нормообразования норм права, отсутствует теория рынка (присутствует лишь «невидимая рука рынка») и так далее. Из академических курсов Вы можете почерпнуть только те или иные сведения, относительно того, как эту ПРОБЛЕМУ ОТСУТСТВИЯ ОСНОВАНИЯ пытались решить те или иные отцы основатели данной науки и какие стратегические разработки в этом отношении они нам оставили. С другой стороны, главный принцип всякой науки, делающий ее наукой, выраженный Лейбницем, - «Ничто не бывает без основания» - никто не отменял, и именно следованием этому принципу каждая наука обязана свои практическим и теоретическим успехам. Что же получается: СОБСТВЕННОЕ ОСНОВАНИЕ НЕИЗВЕСТНО НАУКЕ, НО ЕГО ДЕЙСТВИЕ НАУКОЙ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ И, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ДОКАЗЫВАЕТ САМ ФАКТ СУЩЕСТВОВАНИЯ ТАКОГО ОСНОВАНИЯ КАК ИНСТИТУТА ДАННОЙ НАУКИ.

Основание – это и есть универсальный факт, событие объекта, достоверность материи, оно распознается мышлением в том или ином материальном многообразии, предметности. С другой стороны, основание – это положение мышления, которое мыслит объект, предмет, мир, материю. С третьей стороны, основание есть то, что оно есть, само по себе, поскольку оно есть, существует (оно есть, существует потому, что, если бы его не было, то не было бы ничего, ведь ничто не происходит без основания). Тайна основания, таким образом, раскрывается где-то на пути понимания природы (причины) соответствия мышления и объекта, – то есть, на пути поиска универсального основания, с точки зрения которого мышление и объект суть «одно есть», «одно и то же». Совокупность оснований образует бытие, как ту область, которая не сводима ни к мышлению, ни к объекту, но является некоторой силой редукции и мышления, и объекта – к основанию. При этом сама повседневность, не говоря уже о науке, учит нас тому, какая непреодолимая бездна разделяет мышление и объект. В большинстве моментов жизни всеобщего человечества речь шла даже не о бездне разделения, а просто об отсутствии самого вопроса о «мышлении и объекте», как о чем-то, что можно рассматривать вместе. Знание об объекте попросту откуда-то приходило, механизмы добычи знания либо попросту отсутствовали, либо были надежно скрыты от субъекта, находясь в самом близком к нему месте, ближе собственного Я, собственной самости.

Как и почему сознание имеет в себе часть мира, объекта, предмета, вещи в качестве истины о мире, объекте, предмете, вещи, - ведь истинное знание есть какая-то непосредственная часть мира, объекта, предмета, вещи, ведь даже операциональное и инструментальное знание управления человека с вещами и объектами мира только тогда может состояться, когда задействует сами эти вещи и объекты непосредственно, ИМЕЯ В САМОМ СЕБЕ ТО, ЧТО ОНИ ЕСТЬ В САМОМ СЕБЕ. Откуда возникает данность сознанию предметов и объектов мира и почему в этой данности, поступившей уже в сферу сознания есть истина, та же самая, которая есть непосредственное бытие предметов и объектов мира. Почему и откуда в мышлении есть НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ БЫТИЕ ПРЕДМЕТОВ И ОБЪЕКТОВ МИРА?

Прежде чем подойти к рассмотрению этих вопросов осмыслим то, каким образом рациональное человечество достигало необходимых ему теоретико-практических результатов в деле отношения мышления и объекта. Это и будет вопрос о Парадигме. Парадигма означает универсальный способ непосредственного осуществления отношений мышления и объекта, который может работать и в отсутствии универсальной теории отношения мышления и объекта, теории универсального основания, подобно тому, как человек способен «работать» и осуществлять человеческую деятельности и при отсутствии у него, человека, (что не означает отсутствие само по себе) теории человека. Что есть всякий и каждый первичный акт отношения мышления и объекта, который можно назвать первым практическим успехом мышления в области освоения объекта, хотя и совершенно «слепым» в отношении как к мышлению, так и к объекту, так и к их отношению, – по принципу «напрягся и получилось, а почему не важно, главное, что схватил рациональный тонус этой «мускульной рефлексии»»? Это есть акт ДЕЛЕНИЯ-ДЕЛИМОСТИ МИРА, ОБЪЕКТА, ПРЕДМЕТА, КОТОРОМУ, АКТУ, ОТКРЫВАЕТСЯ НАВСТРЕЧУ ДЕЛИМОСТЬ-ДЕЛЕНИЕ МИРА, ОБЪЕКТА, ПРЕДМЕТА.

Возможность акта делимости возникает из бытия оснований, как сферы, объединяющей мышление и объект. Объект поддается мышлению непосредственно в делении, делимости. Не только объект поддается мышлению в делимости, но и мышление под воздействием делимости объекта становится ДЕЛЕНИЕМ. «Мы видим то, что мы знаем», - говорил Гете, имея в виду именно это: «Мы делим ТО, что Мы делим». Иначе говоря, «Мы и Мир есть ДЕЛЕНИЕ, УНИВЕРСАЛЬНОЕ ДЕЛЕНИЕ». Математики не вполне чувствуют эту живую связь с историей мышления, в которой процедура деления выделяется из арифметико-математических процедур и иерархизирует весь их корпус силой собственного бытия (основательности), ибо НИЧЕГО НЕ БЫВАЕТ БЕЗ ДЕЛЕНИЯ (С. Шилов) - так для математики должно звучать Положение об основании. Математика реализовала этот подход, выйдя в новое операциональное качество через учение о бесконечно малых Ньютона-Лейбница как основу интегрального и дифференциального исчислений, построенных на универсализации Принципа Делимости.

Делимость – это первое практическое отношение мышления и объекта, возникшее в истории рациональности, в котором мир практически поддался мышлению и был им впервые рациональной употреблен в той части, в которой это оказалось возможным. Именно это имел в виду Пифагор, когда сказал о том, что «Все есть Число». Осуществимость делимости, фиксируемая эмпирически, риторически и теоретически указывала на наличие некоторого универсального основания, связывающего и развязывающего мышление и объект, которое (универсальное основание-предмет) было поименовано как «число». Делимость стала первым определением, постижением, пониманием Числа. Когда ранние натурфилософы определяют основу миру – вода ли это, огонь ли, воздух ли, некоторое «беспредельное», либо состав семян-гомеомерий, содержащих свернутый мир, - они вычисляют ЧИСЛО МИРА, при этом вычисление для них означает именно ДЕЛЕНИЕ. «Так же и иным произведениям искусства по сравнению с греческими недостает достоверности; по крайне мере, до сих пор о них судили больше по тем впечатлениям, которые они производят, нежели согласно их законному вычислению и прежнему образу действий, которым порождается Прекрасное...Закон, вычисление, способ, каким некая система ощущений, целостный человек, развившийся под вниманием стихий, и представление, и ощущение, и рассудочность возникают друг за другом в различных последовательностях, но всегда согласно некоему надежному правилу, является в трагическом больше равновесием, чем чистой последовательностью», - писал Гельдерлин в примечаниях к «Антигоне». Деление, таким образом, есть первое РАВНОВЕСИЕ между мышлением и объектом, порождающее представления об объекте как частичные истины, непосредственности объекта.

Теперь мы можем правильно поименовать Парадигму аксиоматической системы Ньютона-Лейбница-Евклида как Парадигму атомизма, атомистическую парадигму рациональности. Атом есть ПРОДУКТ Деления как способа взаимоосвоения мышления и объекта. При этом необходимо помнить ту истину, которая была предана забвению в результате разрыва связей наук с действительной теорией мышления. Атом есть НЕКОТОРОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЧИСЛЕ, ПОЯВИВШЕЕСЯ ПОСЛЕ ПЕРВИЧНОГО ПОСТИЖЕНИЯ ЧИСЛА КАК ДЕЛЕНИЯ. Будучи представлением о Числе, как об универсальном основании, не сводимом к мышлению и к объекту, атом, безусловно, имеет отношение как к мышлению, так и к объекту. В той же мере, в которой он (атом) является представлением мышления, в той же мере он является и представлением объекта. Иначе говоря, АТОМ НЕ ЕСТЬ ОБЪЕКТ, ОН ЕСТЬ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОБ ОБЪЕКТЕ, ОН ЕСТЬ РЕАЛЬНОСТЬ ЧИСЛА, ЧАСТЬ ТАКОГО ОСНОВАНИЯ (МЫШЛЕНИЯ-ОБЪЕКТА), КАКОВЫМ ЯВЛЯЕТСЯ ЧИСЛО. АТОМ НЕ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЯ ТОЖДЕСТВЕННОСТИ НИ К МИРУ МЫШЛЕНИЯ, НИ К ФИЗИЧЕСКОМУ МИРУ (Эта мысль совершенно утеряна современной физикой и пробивает себе дорогу в превращенной форме - в виде нагромождений физико-математических построений и спекулятивных конструкций, имеющих сугубо конвенциальное значение). Именно поэтому фундаментальная книга Ньютона называлась «Математические начала НАТУРФИЛОСОФИИ», а не «Математические начала мира (Вселенной)». (Таковой книгой впоследствии стала книга «Хроника. Механика времени. Исчисление простых чисел»). Геометрия Евклида в этом смысле является основой чертежного дела натурфилософской архитектуры атомистического мира. Геометрия Евклида изображала, проектировала дом для Атома как выражения Делимостной природы Числа, постигнутой к тому времени. Потому пятый постулат в ней и остался недоказанным, поскольку не нуждалось в доказательстве бытие Деления, для размещения которого и затевалась вся геометрия как практическое числостроительство, архитектура Числа. Непересечение параллельных прямых было самым непосредственным выражением Деления как длящегося практического отношения мышления и объекта, вещей, мира. В механике Ньютона атомарное бытие числа и было отрефлектировано в таком представлении, как «сила Ньютона». Законы Ньютона являются таким образом не законами Вселенной, но первой Формулой Числа как Всеобщего Деления, того содержания числа, которое было к тому времени продумано и определяло ход истории мышления. Лейбниц создает исчисление как первичную форму бытия оснований, в которой тесно интегрируются мышление и объект. Потому именно Лейбниц стал родоначальником и первым выразителем подспудно всегда существовавшего в истории мышления Положения об основании «Ничто не бывает без основания» - Ничто не бывает без Числа, а Число имеет конкретное содержание своего предметного бытия, оно есть ДЕЛЕНИЕ.

Парадигма, являясь вопросом о способе отношения мышления и объекта, отвечает на вопрос «Если я хочу познать данное мне Все, то как я это могу сделать?».

Парадигма образуется триадой:
(1) Закон Числа, выраженный в смыслово-объектной формуле числа (физика);
(2) Исчисление, основанное на конкретном понимании ПРОЦЕДУРЫ Числа, в которой конституируется Число (математика);
(3) Измерение, создающее Мир (Все) данного Числа (геометрия).

В данном случае атомистической парадигмы, это были (1) Физика Ньютона, (2) математический анализ и (3) геометрия Евклида. Вместе они представляли то конкретное Число Деления – Атом, посредством которого и существовало ВСЕ ньтоновой картины мира, физического мира Нового времени (в духе Пифагоровского «Все есть Число»). Подчеркнем еще раз, что Парадигма имеет отношение не к миру мышления, и не к миру объекта (физическому миру), а исключительно к миру Числа, в котором только и имеет действительное существование Атом.

Смена Парадигмы является событием мышления в отношении его понимания Оснований, Числа. Именно так произошло рождение аксиоматической системы Эйнштейна-Бора-Лобачевского – как более фундаментальное продвижение в понимании сущности Числа. Электрон стал второй сущностью числа, после первой сущности Числа – Атома. О таком положении дел в области оснований предупреждал еще Аристотель, трактовавший о двух сущностях, как о свойстве мышления постигать объект, предмет «в два приема». Электрон опять-таки не означал появление-открытие нового объекта физического мира, он был лишь второй сущностью, вторым уровнем понимания сущности Числа. Весьма выразительно, что именно проблема эфира, снятая через физическое явление света, то есть именно такое отношение конкретной явленности объекта формально-абстрактному мышлению, стало той границей, из которой выросло новое понимание, вторая сущность Числа – Электрон (подчеркиваю, речь идет не о «физической структуре света», а все о той же «структуре Числа», как подлинной предметности Электрона).
Электрон есть вторая сущность Делимости как основного события, в котором конституируется Число, в то время, как Атом есть первая сущность Делимости как основания известной нам истории мышления.
Граница в греческом понимании есть то, из чего раскрывается более глубокая и более непосредственная сущность того, что ограничено этой границей. Граница позволяет ограниченному ей не только существовать в себе самом, но и быть увиденным, явленным, несокрытым. Эйнштейн раскрыл это греческое существо границы Числа, как Атома, ДЕЛЕНИЯ В СЕБЕ, в новое понимание Числа, в ЭЛЕКТРОН, КАК ДЕЛЕНИЕ ДЛЯ НАС (ДЛЯ МЫШЛЕНИЯ), ЯВЛЕННОЕ, НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ, НЕСОКРЫТОЕ (как Атомный гриб). Эйнштейн открыл новый Закон Числа, новую формулу Числа. Он преобразовал физику через Преобразования Лоуренца. Так образовалась новая Парадигма, Электронная парадигма, Парадигма электронизма, которая является ведущей парадигмой современной рациональности.

В ней также присутствуют:
(1) Закон Числа, формула Числа, представленная теорией относительности как теорией электронной сущности Числа;
(2) Исчисление, представленное квантовой механикой, обеспечившей в лице Бора ПЕРЕХОД от атомизма к электронизму как процедуру Деления Деления, новой ПРОЦЕДУРЫ ЧИСЛА, КВАНТОВО-МЕХАНИЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЧИСЛА (Гейзенберг, Шредингер и др);
(3) Измерение (неевклидова геометрия), создающее Мир электронной сущности Числа, мир Электрона.

Еще раз подчеркнем, современная наука имеет дело в качестве своего предмета не с физическим миром и не с мышлением (миф о наблюдателе в квантовой механике), но с миром Атома и с миром Электрона, интуитивно-индуктивно воспринимая эти Миры, как Сущности Числа, и не вполне распознавая их числовую природу.
Физики даже готовы цепляться за такое «материальное явление», как свет, которое якобы «все объясняет и связывает»; на самом деле, физический свет – это знак, значение, представление, физическое доказательство универсального основания, физическое доказательство-показ действительного существования Числа, располагающего рядом мышление и объект в некотором равновесии Деления, в бытии Числа. Так же и все так называемые элементарные частицы, рой которых открылся в Парадигме электронизма, являются частицами Числа, сущности числа, а не некоторыми частицами физического мира.

В истории мышления, как истории отношения, соответствия мышления и объекта, крайне важна позиция Ленина, которая возникла, как раз, в момент смены Парадигмы атомизма на Парадигму электронизма. Лишь три мыслителя – Гуссерль, Хайдеггер и Ленин выступили тогда от лица истории мышления с историческими оценками и соображениями в отношении универсальной мыслительной сущности научной революции. Хайдеггер, кстати, внимательно изучал работы Ленина в период создания книги «Бытие и Время». Ленинское определение материи фиксирует крайнее состояние истории мышления, когда «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». В контексте универсальной истории мышления, где философский захват реальности оказывается необходимым условием глобальных преобразований и модернизации, а не чьей-то блажью, это определение прочитывается по-новому в свете изложенного нами основного вопроса философии, как вопроса о бытии, объединяющем мышление и объект: это становится вопрос о том, ЧТО ЕСТЬ МАТЕРИЯ, ПРИ ПОЛНОМ ПОНИМАНИИ ТОГО, ЧТО МАТЕРИЯ НЕ ЕСТЬ ФИЗИЧЕСКИЙ МИР. ЛЕНИН ПОЛНОСТЬЮ РАЗРЫВАЕТ ПОНЯТИЕ МАТЕРИИ С ФИЗИЧЕСКИМ МИРОМ, НЕ ОПРЕДЕЛЯЯ ПРИ ЭТОМ, ЧТО ЖЕ ОНА ТАКОЕ. МАТЕРИЯ, - ГОВОРИТ ЛЕНИН, - ЭТО МОЯ МАТЕРИЯ.
Если вслушаться в ленинское письмо-определение, то для Русскоязычного Глаза зазвучит вопрос, как он виден самому Автору: Что такое это - «ТА», «котор(ая)» дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них, - Что Она (та, которая) есть (следите внимательно) – Материя, философская категория, или «объективн(ой) реальност(и)». Поскольку мы имеем дело с ОПРЕДЕЛЕНИЕМ Материи, то ответ на вопрос и получается: Она, та самая – это ФИЛОСОФСКАЯ КАТЕГОРИЯ (существующая реально, реальней того, что является результатом «копирования, фотографирования, отображения»). В реальном поле полемики с иными авторами, также осмысливающими интеллектуальные смыслы научной революции, Ленин накладывает запрет на философское исследование и постижение действительной сущности материи, утверждая принцип достаточности ее естественно-научного постижения, как БЕСКОНЕЧНОЙ ДЕЛИМОСТИ.

ЛЕНИН, КАК ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ РАССУДОК, НЕ ЗНАЮЩИЙ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ОГРАНИЧЕНИЙ ИСТОРИИ МЫШЛЕНИЯ, ГЕНИАЛЬНЕЙ И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЕЙ ВСЕХ ПУТАЕТ ЧАСТИЦЫ ЧИСЛА С ЧАСТИЦАМИ ФИЗИЧЕСКОГО МИРА, ПУТАЕТ ИСТОРИКО-МЫСЛИТЕЛЬНО ОГРАНИЧЕННОЕ ПОНИМАНИЕ СУЩНОСТИ ЧИСЛА СО СТРУКТУРОЙ ФИЗИЧЕСКОГО МИРА, ПОСТИГАЕМОЙ В ОТНОШЕНИИ МЫШЛЕНИЯ И ФИЗИЧЕСКОГО МИРА ПОСРЕДСТВОМ ЧИСЛА-ДЕЛЕНИЯ.

И он в этом далеко не одинок. До сих пор господствует понимание атома, электрона, элементарных частиц как элементаций физического мира, в то время, как они являются элементациями числа, многообразием форм и предметностей числа. Лишь квантовые механики смутно начинают подозревать это, так как кварки, как новая заявка о продолжении делимости, оказываются скорее некоторыми измерительными качествами мира фундаментальных взаимодействий, нежели частицами этого физического мира. Эти качества «цветность», «аромат» и др, явно указывают на то, что физики имеют дело с отдельным миром, существующим самим по себе, а не с физическим миром.

У Ленина и не только у него накладывается запрет на теоретическое осмысление ДЕЛИМОСТИ. Ленин выражает таким образом волю естественного тела научной рациональности, не желающего размышлять, желающего лишь ПРОДВИГАТЬ ДЕЛЕНИЕ. И в этом он совершенно верно угадывает дальнейший путь развития науки и даже определяет его политически в «первом в мире государстве рабочих и крестьян», как в той Материи, которая никак не была связана с реальным физическим миром рабочих и крестьян.

Ленин не видит качественной специфики Парадигмы электронизма по отношению к Парадигме атомизма, не видит в электронизме нового уровня мышления, нового равновесия мышления и объекта, усматривая в нем лишь количественную волю к реализации Парадигмы атомизма как ПРОГРАММЫ ДЕЛИМОСТИ. Ленин отказывает России в возможности системной модернизации на основе Парадигмы электронизма, он готов лишь воспользоваться достижениями этой Парадигмы в сфере научно-технического прогресса, но не допускает и возможности Электронного мышления, будучи консервативно-фанатично преданн ценностям Атомистического мышления в сфере реального мышления и проектирования. Многие гении того времени разделяли эту позицию, хотя формально и по другим основаниям. Так, Эйнштейн всю вторую половину научной жизни провел в бесплодных поисках Единой теории поля там, где ее не было, в сфере Формализации Деления, в поисках наиболее красивой формулы формализации Деления, как бы желая повторить свой первый успех, который был успехом не формализации и матаппарата, но успехом понимания второй сущности Делимости Числа, пониманием Электрона.
Электронная Парадигма действительно не была принципиально новым Мышлением числа, она раскрывала вторую, более непосредственную сущность Числа как Деления, Вторую сущность Деления, после Атома. Однако, верно и другое, что необходимо было возникновение Электронного мышления как мета-физики Атомарного мышления. Здесь то и возник не преодоленный до сих пор кризис европейской рациональности. Так, гуманитарные науки, включая право и экономическую теорию, так и остались на уровне атомистического мышления, совершая время от времени жалкие попытки внешней электронизации – «все более полного использования информационных электронных технологий и автоматизации».

Важнейшей попыткой создания философии электронного мышления на фундаментальном уровне истории мышления, онто-попыткой, сознающей необходимость перехода от логоцентрического атомарного мышления к риторике электронного мышления, является деконструктивизм Ж. Дерриды.

Необходима радикальная реформа гуманитарных наук, имеющая целью электронизацию оснований гуманитарных наук, электронизацию институтов и аксиом гуманитарной сферы. В этом суть позиции электронного институционализма Группы МОЗГ, ставящей целью формирование электронных институтов – моделей развития, основанных на выстраивании нового электронного отношения мышления и объекта, а лишь затем только создание и употребление информационных технологий, обслуживающих электронные институты.

Попытки информационного сознания и информационной (кибернетической, системной) теории стяжать место электронного мышления пока можно признать явно неудачными, поскольку именно информационное сознание, имеющее техногенный характер, менее всего расположено к установлению продуктивных связей с историей мышления. Информационное сознание вырастает из отождествления мира оснований с физическим миром при последовательном запрете на мир мышления. Атом, электрон, элементарные частицы для информационного сознания – все это реальные элементации физического мира, в то время, как из истории мышления понятно, что если физический мир из чего-то и состоит, так исключительно из чисел («внешний вид» которых нам пока не вполне ясен), и представляет из себя некоторое бытие числового ряда, при том, что электрон, атом, элементарные частицы являются действительными элементациями, сущностями, форматами числа внутри числового, а не физического мира.

Электронное мышление - вторая, после атомистического мышления, сущность числа как Деления, указывает истинный путь к новому уровню постижения Сущности числа, к постижению сущности числа как УМНОЖЕНИЯ, ПРОИЗВЕДЕНИЯ. Таково основное содержание философии числа Шилова как преодоления кризиса европейской рациональности.

Настало время и бытие нового соответствия мышления и объекта, нового универсального основания истинности, которое достигается В ХОДЕ УМНОЖЕНИЯ, ПРОИЗВЕДЕНИЯ, КАК НОВОЙ СУЩНОСТИ ЧИСЛА, ВТОРОЙ, ПОСЛЕ СУЩНОСТИ ДЕЛЕНИЯ, СКАЧКООБРАЗНО-ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО ВЫРАЖЕННОЙ АТОМОМ И ЭЛЕКТРОНОМ. Философия Шилова возникает в просвете бытия, несокрытом, очевидном для электронного мышления.
Настоящая философия завершает историю определения Материи – после фундаментально-гениального ленинского срыва хода этой истории как истории мышления. Еще Платон указывал на особое неатомистическое и нематериалистическое качество Материи, как чего-то, существующего отдельно от земного мира, от мира вещей, от повседневности, от природы. МАТЕРИЯ, есть, безусловно, Мир Числа, но это не определение, а тот инструмент, посредством которого мы должны выявить предметность бытия Материи. Состав Материи, по крайне мере, одного из ее уровней, из атомов, электронов и элементарных частиц как ЧАСТИЦ ЧИСЛА, а не частиц физического мира, указывает на Материю как на ВЫРАЖЕНИЕ СУЩНОСТИ ЧИСЛА, имеющее значение ВСЕОБЩЕГО ВЫРАЖЕНИЯ СУЩНОСТИ.

Таким образом, МАТЕРИЯ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ ШИЛОВЫМ как ЯЗЫК (ПРЕДМЕТНОСТЬ ВСЕОБЩЕГО ВЫРАЖЕНИЯ СУЩНОСТИ). Так завершается более чем 2, 5-тысячелетняя история рационального определения Материи, которая берет начало с ранних натурфилософов и гораздо более длительная история мирово-религиозных откровений о существе Материи.

МАТЕРИЯ СО ВСЕМ МАТЕРИАЛЬНЫМ ЗНАЧЕНИЕМ ВСЕГО МАТЕРИАЛЬНОГО ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, СО ВСЕЙ ДАННОСТЬЮ И ЗАДАННОСТЬЮ ЕГО МАТЕРИАЛЬНЫХ ВОСПРИЯТИЙ И ПРОЯВЛЕНИЙ, НАКОНЕЦ, ВЫЯСНЕНА КАК ЯЗЫК, ЯЗЫК В ЧИСТОМ ВИДЕ, САМ ПО СЕБЕ.

А ЯЗЫК, НАКОНЕЦ, УЗНАН, КАК НЕИЗМЕРИМО БОЛЕЕ ВЛИЯТЕЛЬНАЯ И ГРАНДИОЗНАЯ СИЛА, НЕЖЕЛИ СПОСОБ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ.
ЯЗЫК РАЗГАДАН КАК ЕДИНСТВЕННЫЙ МАТЕРИАЛЬНЫЙ МИР ЧЕЛОВЕКА, ОДИН ИЗ ВСЕХ ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ, СУЩЕСТВУЮЩИХ НЕОБХОДИМЫМ ОБРАЗОМ, ОБРАЗОМ ЧИСЛА.

Такое впечатляющее одухотворение Материи является безусловным свидетельством СИЛЫ СЛОВА, РИТОРИКИ, как способа, объединяющего Мышление, Объект (физический мир) и Основание (Число) на надчеловеческом уровне. Если Материя есть выражение Числа и есть Язык, как выражение некоторой сущности, поскольку Число есть, прежде всего, действительная сущность, не редуцируемая исключительно к цифре, как вещь не редуцируема к своему наименованию, то Материя Числа существует во Вселенной Слова.

Материя есть имманентное содержание Вселенной, имеющей трансцендентное основание. Ленинская критика трансцендентальной «промежуточной» философии, как конвенциальной структуры, сшивающей явную интеллектуальную недостаточность выявления объективных имманентных закономерностей мира и запрет на трансцендентное рассмотрение, предполагающее значительную независимость Мышления от материи, - таким образом, открыла путь возникновению Трансцендентной философии Шилова.
Парадигма Единой Науки, вбирающей в себе существо атомистической и электронной Парадигм, основана на Единой философской Концепции-стратегии Материи как Языка Числа, функционирующего по законам Риторики.

ПАРАДИГМА ШИЛОВА включает в себя:

(1) Новый закон числа, новую формулу числа как УМНОЖЕНИЯ: «Хроника. Дефиниции Меганауки» http://lib.ru/POLITOLOG/SHILOW_S/meganauka.txt
(2) Новое исчисление: «Исчисление простых чисел» http://lib.ru/POLITOLOG/SHILOW_S/chisla.txt
(3) Новое измерение: «Механика времени» http://lib.ru/POLITOLOG/SHILOW_S/s_time.txt

Понятие простого числа раскрывается как новое качество понимания Сущности Числа сравнительно с Атомно-Электронной сущностью Числа. Понятие простого числа раскрывается не только как ГРАНИЦА ДЕЛЕНИЯ, как начальной процедурной сущности Числа, но и как ПРОСВЕТ ПРОИЗВЕДЕНИЯ, УМНОЖЕНИЯ как более высокого процедурного качества сущности Числа. Сам математический факт существования простого числа раскрывается как математическое доказательство Великой Теоремы Ферма, которая, при подобном рассмотрении-доказательстве, раскрывается в качестве новой процедуры Числа – процедуры ПРОИЗВЕДЕНИЯ. Великая Теорема Ферма – новая формула Числа, фиксирующая истинную Модель ЯЗЫКА ЧИСЛА-ПРОИЗВЕДЕНИЯ в качестве «связности трех квадратов через четвертое основание неделимости, основание простого числа» - это МАШИНА ФЕРМА-ШИЛОВА. Исчисление простых чисел является искомым универсальным языком единой науки, риторической МАШИНОЙ ФЕРМА-ШИЛОВА, сменяющей логическую МАШИНУ ЛЕЙБНИЦА-ЕВКЛИДА. Гипотеза геометрии отменяется для физического мира за ненадобностью, принцип геометрии размышляется, исчерпывается в представлении об объективном бытии числового ряда Кроме того, МАШИНА ФЕРМА-ШИЛОВА является физической основой МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, поскольку освобождает восприятие физического мира от геометрии как от свойства мира Числа, но не реального физического мира, и позволяет человечеству взаимодействовать с физическим миром самим по себе при помощи Языка Числа, на основе Механики времени.

Единая наука будет развиваться как Великая литература, выполняемая в совершенствуемом языке числа, как письмо мышления об объекте (при этом Мышление должно различать Письмо и сам Объект, Письмо должно выражать различие Мышления и Объекта), – тогда это будет Книга, написанная Языком Числа, о физическом мире, как о самотождественном времени, которое стремится и восходит к бытию, к пределу бытия, где бытие превозмогает время.