27 август 2020
Либертариум Либертариум

О Т Д Е Л   П Е Р В Ы Й
О природе и причинах ренты

45. Стр. 136. «В своём превосходном «Трактате о политической экономии», в котором г-н Сэй изложил с большой ясностью многие пункты, недостаточно развитые Адамом Смитом, он исследовал вопрос о ренте не совсем удовлетворительно. Говоря о различных естественных агентах, которые, подобно земле, помогают человеческому труду, он делает следующее замечание: «К счастью, никто не мог сказать: ветер и солнце принадлежат мне, и услуги, которые они оказывают, должны быть мне оплачены». И хотя он признаёт, что, по очевидным причинам, собственность на землю необходима, всё же он, видимо, рассматривает ренту как обязанную своим происхождением исключительно этому присвоению земли и внешнему спросу».

Может ли кто-либо сомневаться в том, что, если бы кому-нибудь удалось присвоить ветер и солнце, он смог бы обеспечить себе получение ренты за пользование ими?

46. Стр. 137. «Мне кажется, что среди современных авторов в нашей собственной стране преобладают мнения, склоняющиеся к аналогичной точке зрения на этот предмет; чтобы не умножать цитат, я добавлю только, что во вполне респектабельном издании «Богатства народов», недавно выпущенном г-ном Бьюкененом из Эдинбурга, идея монополии проводится ещё дальше. И хотя более ранние авторы считали, что рента управляется законами монополии, они всё же держались того мнения, что в отношении земли эта монополия необходима и полезна; между тем г-н Бьюкенен иногда говорит о ней, как об учреждении вредном и отнимающем у потребителя то, что она отдаёт землевладельцу».

Так как в своей «Политической экономии» я посвятил особую главу рассмотрению этого предмета <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, гл. XXXII. Взгляды г-на Мальтуса на ренту, т. I. — Ред.>, не буду снова распространяться о нём и скажу только, что, по моему мнению, г-да Сисмонди и Бьюкенен по существу правы в своих взглядах, изложенных в цитатах, которые г-н Мальтус приводит из их произведений.

47. Стр. 139. «Можно указать на три причины, вызывающие излишек цены сырья над издержками производства.

Первая и главная — то свойство земли, в силу которого её можно заставить доставлять более значительное количество предметов первой необходимости, чем требуется на содержание людей, занятых её обработкой».

Это значит, что земля возвращает более значительную стоимость, чем стоимость затраченного на неё труда. В этом отношении земледелие схоже со всяким промыслом, которым занимается человек. Если бы продукты всех родов не удовлетворяли этим условиям, они не производились бы.

48. Стр. 139. «Вторая причина — то свойственное предметам первой необходимости качество, в силу которого они, при надлежащем их распределении, сами могут создавать для себя спрос или увеличивать число потребителей пропорционально количеству произведённых предметов первой необходимости».

Это кажется мне совершенно ошибочным. Аргументы в пользу моих взглядов я привёл в своей работе по политической экономии. Смотри также примечание к стр. 142 <Примечание 51. — Ред.>.

49. Стр. 140.

«Если бы не было никакого прибавочного продукта, то не было бы никакой ренты» <Хотя эти слова заключены в кавычки, это не цитата; они верны лишь по смыслу. — Ред.>. С этим все согласны.

50. Стр. 141.

«Или, если бы на этот прибавочный продукт не было спроса, он мог бы не обладать стоимостью, и тогда за него не уплачивалась бы рента» <Это также не цитата, а резюме отдельных положений Мальтуса. — Ред.>. Если население увеличивается, у нас есть средства для его прокормления — таково существенное условие для содержания возрастающего населения, — но остаётся нерешённым вопрос: воспроизводится ли население, потому что вы произвели хлеб, или же хлеб производится, потому что увеличилось население и у вас есть также все средства для его прокормления, а равно и средства удовлетворения других его нужд.

51. Стр. 142. «Если какая-то деятельная и предприимчивая семья владеет известным земельным участком, который она может обработать так, чтобы он дал достаточно жизненных припасов и сырых материалов для одежды, жилища и отопления не только для этой семьи, но и для пяти других, из этого следовало бы согласно принципу народонаселения, что, если семья правильно распределила свой прибавочный продукт, она скоро была бы в состоянии распоряжаться трудом пяти других семей, и её продукт скоро стал бы стоить в пять раз больше, чем труд, затраченный на выращивание этого продукта».

Стоимость земельной собственности этой семьи не возросла бы, пока не возник бы спрос на добавочный продукт. Если бы семья арендовала землю и должна была платить денежную ренту, она разорилась бы, увеличив предложение продуктов раньше, чем возник спрос на них. Денежная стоимость всего продукта стала бы меньше, чем тогда, когда количество его было меньше, а ей пришлось бы платить прежнюю денежную ренту. В этом заключалось то особое зло, от которого страдали фермеры по окончании войны, когда были открыты порты. Ни один производитель не может быть заинтересован в доставке товара в большем изобилии, чем предъявляется на него спрос по его естественной цене. Как только цена товара падает на рынке ниже его естественной цены, т. е. как только нужды существующего населения удовлетворены, не может быть никакого побуждения для производства его, и, наоборот, появляется побуждение прекратить его производство.

Если бы г-н Мальтус сказал только, что вместе с большей лёгкостью добывания пищи население будет быстро возрастать, потому что пища есть один из наиболее важных предметов потребления, то было бы невозможно не согласиться с ним; но он неизменно настаивает на том, что возрастание населения зависит не от средств, которые имеются в нашем распоряжении, чтобы прокормить его, или скорее не от тех средств, которыми население само располагает, чтобы прокормить своё потомство, но от запаса пищи, который предварительно отложен для него.

52. Стр. 145. «Если бы производительность рудников по добыче драгоценных металлов во всём мире уменьшилась наполовину, следует признать, что, поскольку население и богатство не обязательно зависят от золота и серебра, такое событие могло бы произойти не только без сокращения населения и богатства, но даже при значительном увеличении того и другого... Но если бы уменьшилось наполовину плодородие всех земель мира, то, поскольку население и богатство целиком зависят от количества предметов первой необходимости, даваемых землёй, совершенно очевидно, что большая часть населения и богатства всего мира была бы уничтожена, а вместе с нею и большая часть эффективного спроса на предметы первой необходимости. Обработка наибольшей части земель в большинстве стран была бы совершенно оставлена, и заработная плата, прибыль и рента, в особенности последняя, значительно понизились бы и на всех остальных землях».

Я признаю, что большая часть населения и богатства мира была бы уничтожена, но вопрос касается ренты землевладельцев, а не богатства мира — одна треть от 100 млн. больше, чем одна четвёртая часть от 120 млн. Предположение, что плодородие земли уменьшится наполовину, — самое экстравагантное, я сделал его только для иллюстрации принципа. Г-н Мальтус неправильно понял меня — я вполне признаю заинтересованность землевладельцев в повышении плодородия своей земли и в усовершенствовании земледелия, ибо они в конце концов не преминут воспользоваться выгодами того и другого. Я настаиваю только на том, что непосредственные следствия будут для них убыточны, и если бы принцип народонаселения не был так могуществен, эти следствия могли бы наносить им постоянный ущерб.

53. Стр. 146. «Продукт известных виноградников во Франции, которые, в силу особенных качеств почвы и местоположения, одни только доставляют вина особого запаха и вкуса, продаётся, конечно, по цене значительно выше его издержек производства... Но если плодородие этих земель повысилось бы в такой степени, что они будут давать гораздо большее количество продуктов, то стоимость последних понизится настолько, что излишек цены над издержками производства существенно уменьшится. Если бы, напротив, виноградники стали менее производительными, величина этого излишка могла бы увеличиваться почти безгранично».

<К этому месту Мальтус делает примечание в сноске, против которого и возражает Рикардо: «Г-н Рикардо отвечает на это, что «при данной высокой цене высота ренты пропорциональна не редкости продукта, а его изобилию», независимо от того, идёт ли речь об особых виноградниках или об обыкновенной земле под зерновыми. Такое решение вопроса совершенно бездоказательно. Цена не может быть данной. В силу внешнего спроса и уменьшения предложения за виноград, собранный с акра земли в Шампани, можно постоянно покупать в пятьдесят раз больше труда, чем потребовалось на обработку этого акра; но никакое увеличение внешнего спроса или никакое уменьшение предложения никогда не смогут привести к тому, чтобы на продукт акра земли под зерновыми культурами постоянно можно было покупать больше труда, чем этот акр земли мог бы содержать». — Ред. >

Что иное говорит г-н Мальтус в этом месте как не то, что рента с производящей хлеб земли ограничена её ограниченной способностью прокормить население, но что рента с этих виноградников не ограничена такими узкими пределами. Я согласен с его аргументом, но он не меняет принципа.

54. Стр. 147. «Очевидная причина этих следствий заключается в том, что во всякой обыкновенной монополии спрос чужд производству и независим от него... Напротив, в производстве предметов первой необходимости спрос зависит от самого продукта, и следствия поэтому совершенно различны. В этом случае физически невозможно, чтобы число потребителей увеличивалось, в то время как количество продуктов уменьшается, так как потребители могут существовать только благодаря этим продуктам».

Речь идёт не о числе лиц, предъявляющих спрос, а о жертвах, которые они готовы принести, чтобы получить спрашиваемый товар. Стоимость его должна зависеть от этого.

55. Стр. 147. «Во всех обыкновенных монополиях избыток стоимости продукта над стоимостью труда, затраченного на получение его, может быть создан действием внешнего спроса. В частичной же монополии на землю, производящую предметы первой необходимости, такой избыток может быть создан только качествами почвы».

Здесь мы имеем необоснованное различие. При частичной монополии на землю, производящую предметы первой необходимости (говорит г-н Мальтус), такой излишек стоимости продукта над стоимостью труда, затраченного на получение его, может быть создан только качествами земли — в другом случае он «создан действием внешнего спроса». Качества земли бессильны без внешнего спроса в каждом из этих случаев. Рента с наших наиболее плодородных земель в настоящее время больше, чем 100 лет назад. Почему? Вследствие роста внешнего спроса по сравнению с лёгкостью удовлетворения его. Качества земли были тогда такие же, как в настоящее время, однако рента не возрастала до тех пор, пока не увеличился внешний спрос.

56. Стр. 148. «В обыкновенных монополиях и в производстве всех предметов, кроме предметов первой необходимости, законы природы очень мало влияют на установление известной пропорции между меновой стоимостью этих предметов и их потребительной стоимостью. Одно и то же количество винограда или хлопка может в различных условиях постоянно стоить три рабочих дня или триста. Только в производстве предметов первой необходимости законы природы постоянно регулируют меновую стоимость этих предметов в соответствии с их потребительной стоимостью; и хотя, в силу большого различия во внешних условиях и в особенности в силу большего или меньшего изобилия или редкости земельных участков, цель эта может быть полностью достигнута лишь в очень редких случаях, а вероятно, и никогда не может быть достигнута, все же меновая стоимость данного количества предметов первой необходимости при покупке труда всегда стремится приблизиться к стоимости того количества труда, который она может прокормить, или, другими словами, к его потребительной стоимости».

Почему это? Потому что, как оказывается, население неизменно возрастает вместе со средствами для его пропитания, и поэтому выраженная в хлебе стоимость труда не возрастает, но население и предметы первой необходимости не обязательно связаны так тесно; нетрудно понять, что при лучшем обучении и усовершенствованных навыках рабочего день труда может получить гораздо большую стоимость, даже если её выразить в том, что в настоящее время называют предметами первой необходимости для рабочего.

57. Стр. 148. «Во всех обыкновенных монополиях цена продукта, а следовательно, и избыток цены над издержками производства могут увеличиваться бесконечно. В частичной монополии на землю, производящую предметы первой необходимости, цена продукта не может ни в коем случае превзойти стоимость труда, который он может содержать; и избыток цены этого продукта над издержками его производства ограничен пределом, который невозможно преодолеть. Этот предел представляет тот избыток предметов первой необходимости, который можно извлечь из земли сверх самых ограниченных потребностей рабочего, и он строго зависит от естественного или благоприобретённого плодородия почвы».

Я вполне согласен со всем содержанием этого параграфа.

58. Стр. 149. «Удивительно, что г-н Рикардо санкционировал эти заявления г-д Сисмонди и Бьюкенена. По его собственной теории, цена хлеба есть всегда цена естественная, или необходимая. В каком смысле может он, следовательно, согласиться с мнением этих авторов, говоря, что цена хлеба походит на цены всех других товаров, составляющих предметы производства обычной монополии, или что она выгодна только для земельных собственников и в той же степени убыточна для потребителей?».

Оба эти взгляда, по моему мнению, вполне совместимы. Как раз издержки производства последних партий хлеба регулируют его стоимость и стоимость всего остального хлеба, доставляемого на рынок. Хлеб, производимый при более благоприятных условиях и на более плодородной земле, будет доставлять ренту пропорционально разнице в издержках его производства. Таким образом, эта рента является условием, на котором вы получаете всё требуемое количество зерна, так как вы можете получить добавочное количество его только с худшей земли; чтобы поощрить производство хлеба, цена его должна повыситься, а следствием повышения цены будет рента с более плодородной земли. Так вот, эта рента не есть чистый выигрыш, — если землевладельцы получают больше, то и покупатели хлеба платят больше, и поэтому без малейшего осуждения землевладельцев, которое в этом случае могло бы быть следствием только глубочайшего невежества, я могу сказать, что это есть перенесение богатства, выгодное для землевладельцев и соответственно убыточное для потребителей.

Быть может, ни в одной части своей книги г-н Мальтус не понял меня так неправильно, как в части, трактующей об этом предмете. Он представляет меня защитником доктрины, будто интересы землевладельцев постоянно противоположны интересам всякого другого класса общества, и по высказываниям г-на Мальтуса можно предположить, что я считаю землевладельцев врагами государства. Из только что сказанного будет видно, что я считаю ренту и рост ренты необходимым и неизбежным условием роста предложения хлеба для растущего населения. Всё содержание моего труда по политической экономии показывает то же самое, и едва ли было справедливо выбрать отдельный отрывок, который, повидимому, имел другое значение и мог быть применён только к особым обстоятельствам. В своей книге я отозвался с большим одобрением о том отрывке из прежнего труда г-на Мальтуса, где он говорит, что, если бы землевладельцы отказались от всей своей ренты, это не сделало бы хлеб дешевле; по моему мнению, это не значило придавать землевладельцу враждебное освещение в глазах потребителя. Об интересах землевладельца я хотел только сказать, что для него было бы выгодно, чтобы на имеющуюся в его владении машину для производства зерна был спрос; что в действительности от этого зависит его рента; напротив, в интересах потребителя использовать иностранную машину, если это удешевит продукт. Только в этом случае интересы землевладельца и потребителя, если они правильно поняты, действительно приходят в столкновение; я уверен, что в этом случае они действительно сталкиваются, и во всём сказанном мною об этом предмете нет ничего, что я желал бы взять обратно.

Я, в самом деле, отметил, что ближайшие последствия усовершенствований в земледелии убыточны для землевладельца и выгодны для потребителя, но что в конечном счёте, когда население увеличилось, выгоды от усовершенствований перешли к землевладельцу. Я держусь этого взгляда, но, говоря это, я не высказываю никакого порицания землевладельцам; не в их власти остановить развитие усовершенствований и не в их интересах было бы сделать это, даже если бы это было возможно. Первые последствия крупных усовершенствований в любой отрасли производства убыточны для класса, занятого в этой отрасли, но это есть констатация факта или мнения, и нельзя считать это выражением какого-то обидного осуждения. Г-н Мальтус не может опереться ни на одно моё высказывание, чтобы изобразить меня как врага землевладельцев или как человека, имеющего о них менее благоприятное мнение <первая часть этого предложения до слова «мнение» вставлена взамен следующих слов: «Я прекрасно сознаю, что не заслуживаю даже половины любезностей, высказанных г-ном Мальтусом по моему адресу, но знаю также, что не заслуживаю того, чтобы меня считали врагом землевладельцев или человеком, имеющим о них худшее мнение...». — Прим. англ. ред. >, чем о каком-либо другом классе общества.

Действительно, я не вижу, чтобы язык г-на Мальтуса сильно отличался от моего собственного; на стр. 152 он говорит: «происходящее на практике падение прибыли и заработной платы, несомненно, передаёт часть продукта землевладельцу». «Передача части прибыли и заработной платы и такая цена продукта, которая приносит ренту (что вызывает возражения, так как она убыточна и лишает потребителя той части, которую отдаёт землевладельцу), абсолютно необходимы для того, чтобы получить какое-либо значительное дополнение к богатству и к доходу первых поселенцев в новой стране». Здесь передача допускается, но она названа необходимой; я говорю в точности то же, и на стр. 138 г-н Мальтус цитирует с целью критики отрывок из работы г-на Бьюкенена, который, мне кажется, выражает только то же мнение: «Высокая цена, приносящая ренту или чистый излишек, обогащая землевладельца, располагающего земледельческими продуктами для продажи, уменьшает в той же пропорции богатство тех, кто их покупает; и поэтому совершенно неправильно рассматривать ренту землевладельца как явную прибавку к национальному богатству».

О Т Д Е Л   В Т О Р О Й
О необходимости отделять земельную ренту от прибыли фермера и заработной платы рабочего

59. Стр. 152. «Г-н Рикардо совершенно не понял меня, когда представляет дело так, будто я говорю, что рента непосредственно и необходимо повышается или понижается вместе с увеличением или уменьшением плодородия земли. Пусть судит читатель, в какой степени мои выражения поддаются такой интерпретации, но я не думал, что они могут быть так истолкованы; поскольку я установил, что для создания ренты необходимо наличие трёх причин, я никак не мог подразумевать, что рента будет изменяться всегда в точной пропорции к одной из этих причин. Действительно, я чётко заявил, что в ранние периоды существования общества прибавочный продукт земли или её плодородие проявляются только в малой степени в форме ренты».

Я, несомненно, плохо понял г-на Мальтуса. Он говорит, что установил «три причины, необходимые для создания ренты, и никак не мог подразумевать, что рента должна изменяться всегда в точной пропорции к одной из этих причин». Я полагал бы, что мой вывод, будто г-н Мальтус подразумевал это, был вполне естественным, если другие причины в это время бездействуют. Одна из причин, которую г-н Мальтус считает необходимой для производства ренты, — это сравнительный недостаток наиболее плодородных земель. Если бы он сказал: увеличьте этот сравнительный недостаток, и рента повысится — я согласился бы с ним. Здесь сказалось бы влияние на ренту одной причины без вмешательства двух других. Так, говоря о том, что он называет второй причиной ренты, о плодородии земли и об избытке её продукта сверх того, что необходимо для содержания занятых на ней рабочих, он сказал: «Уменьшите это изобилие, уменьшите плодородие почвы, и излишек исчезнет»; мне казалось, что он отождествляет избыточный, или прибавочный, продукт с рентой, и мне казалось также, что он приводит читателей к выводу, что рента повышалась и падала в зависимости от количества этого прибавочного продукта. А после прочтения труда г-на Мальтуса, который в настоящее время у меня в руках, мне кажется, что он сам своим изложением часто создаёт у читателя впечатление, будто рента повышается и падает вместе с повышением и падением количества прибавочного продукта по сравнению с тем, что затрачивается на занятых рабочих. На стр. 228 г-н Мальтус говорит: «Но если допустить, как и следует, что ограничение возможности производить пищу, очевидно, необходимо для человека, связанного ограниченным пространством, тогда стоимость фактически полученного им количества земли зависит от малого количества труда, необходимого для её обработки, по сравнению с числом людей, которых она будет содержать — или, другими словами, от того определённого прибавочного продукта, который так сильно недооценивается г-ном Рикардо и который в силу законов природы находит своё завершение в ренте».

60. Стр. 152. «Невозможно также, чтобы рента постоянно оставалась частью прибыли на капитал или заработной платы рабочих».

Часть того, что в будущем станет рентой, образует теперь прибыль на капитал. Неправильно, я полагаю, говорить, будто рента, когда бы то ни было, составляет часть прибыли на капитал: рента образуется из прибыли на капитал; когда она была прибылью, она не была рентой.

61. Стр. 154. «Если данная доля труда и капитала даёт меньший доход, будь то на новой или на старой земле, потеря обычно делится между рабочими и капиталистами, и заработная плата и прибыль падают одновременно».

Верно, что потеря количества вообще делится между рабочими и капиталистами, но мы говорим не о количестве, а о стоимости. Получит ли рабочий меньшую стоимость? Если количество и стоимость одно и то же, а в сыром продукте они, согласно г-ну Мальтусу, одинаковы, то рабочий получит меньшую стоимость; но, если с уменьшением количества стоимость возрастает, несомненно, что рабочий получит меньшее количество и большую стоимость, фермер же получит как меньшее количество, так и меньшую стоимость.

62. Стр. 154. «Если прибыль с капитала, занятого в обработке земель низшего качества, составляет 30%, а отдельные части старых земель приносят 40%, то 10% из этих 40% составят, очевидно, ренту, кто бы ни получил её. Если бы капитал продолжал накопляться, а цена труда на лучших землях страны понизилась, то другие участки, находящиеся в менее благоприятных условиях по плодородию или расположению, могли бы с выгодой поступать в обработку. Поскольку издержки обработки земли, включая прибыль, понизились, участки, менее плодородные или расположенные дальше от рек и рынков, хотя и не приносили бы сначала ренты, могли бы всё же полностью оплачивать все эти издержки, и земледелец был бы хорошо вознаграждён. Затем, если прибыль с капитала или заработная плата рабочего понизились ещё больше, либо каждая в отдельности, либо обе одновременно, можно было бы пустить в обработку участки, ещё менее плодородные или ещё менее благоприятно расположенные».

В каком мериле понизились издержки по обработке земли? Не в деньгах, не в мериле стоимости г-на Мальтуса — заработной плате. При измерении стоимости всеми товарами, за исключением хлеба — товара, требующего больше труда и повышающегося в стоимости, издержки обработки земли повысились бы <Первоначальная редакция этого примечания гласила; «В каком мериле понизились издержки по обработке земли? Издержки по обработке земли, даже при понижении прибыли, не понизились бы, если их измерять во всех товарах, кроме хлеба, именно только хлеба, так как стоимость хлеба повысилась бы». — Прим. англ. ред.>.

63. Стр. 154. «На каждом шагу очевидно, что, если цена продукта не снижается, рента должна повышаться».

Любопытно наблюдать, как г-н Мальтус объясняет законы ренты, прибыли и т. д., не прибегая к своей собственной мере реальной стоимости: он довольствуется мерилом, которое осуждает и считает изменчивым. Если он говорит, что в ходе поясняемых им изменений мерило изменяется, то причиной колебания цены может быть изменение мерила, и его объяснение повышения ренты и падения заработной платы совершенно неудовлетворительно. Если он говорит, что для иллюстрации аргумента предполагает мерило неизменным, то в таком случае он делает то, за что осуждает меня, так как я только предположил, что все причины изменения стоимости золота устранены, и что сама стоимость золота неизменна.

Но у г-на Мальтуса есть ещё иная, лучшая мера реальной стоимости. Почему же он не пользуется ею постоянно? Мы не узнаём ничего нового, когда нам говорят об изменении номинальной стоимости. Если г-н Мальтус предполагает, что стоимость золота в упоминаемом им теперь случае неизменна, это должно согласоваться с его лучшим стандартом. Если г-н Мальтус выбирает мерило, которое употребляю я, он должен употреблять его надлежащим образом; он должен сказать не так, что цена продукта не упала бы, но что она абсолютно возросла бы, ибо именно спрос на хлеб есть первоначальная причина обработки новой земли. Именно высокая цена хлеба в конце концов понижает прибыли, потому что меньшее количество хлеба, полученное на новой земле по высокой цене, не будет компенсацией за более высокую заработную плату, являющуюся следствием более высокой цены хлеба. Тогда, чтобы быть последовательным, говоря о денежных ценах, г-н Мальтус должен сказать, что цена на хлеб, рента и заработная плата повысились бы, но прибыль упала бы. Но на эту более высокую заработную плату рабочий получит меньше предметов первой необходимости и удовольствий, чем прежде; и поэтому при измерении мерилом г-на Мальтуса эта заработная плата должна быть названа более низкой. Я признаю, что рабочий получит меньше этих благ, но это не доказывает, что его заработная плата имеет меньшую стоимость. Если я давал человеку шиллинг в неделю только на покупку сахара, а вследствие урагана прежняя стоимость сахара удвоилась, никто, я думаю, не стал бы отрицать, что я давал бы этому человеку более значительную стоимость, если бы давал ему полтора шиллинга в неделю, хотя на эти деньги он мог бы купить меньше сахара, чем прежде за один шиллинг. Но моё обвинение против г-на Мальтуса заключается теперь в том, что он не пользуется последовательно ни моим, ни своим собственным языком. На своём собственном языке он был бы обязан сказать: «При возрастании населения и при спросе на большое количество хлеба все другие товары понизились бы в стоимости; другими словами, они понизились бы по отношению к выбранному мною стандарту — хлебу, который, конечно, не изменяется. Следствием этого понижения стоимости всех товаров было бы также падение заработной платы, но не в той же пропорции, как падение стоимости товаров; следовательно, если бы стандартом был хлеб, стоимость товаров, вероятно, понизилась бы на 20%; если бы стандартом был труд, она понизилась бы на 10%. Но так как мой стандарт сам есть товар и количество его может быть увеличено, здесь появляется гораздо большее искушение увеличить количество его предпочтительно перед всяким другим товаром, потому что по сравнению с трудом этот товар возрос бы в стоимости, а стоимость всех других по сравнению с трудом понизилась бы, и, следовательно, более значительная прибыль будет получена путём производства хлеба. Однако это — неправильное заключение; оно было бы правильно, если бы можно было пустить в обработку земли одинакового плодородия, но в действительности приходится прибегать к обработке более бедной земли. Полученное с этой земли меньшее количество будет находиться в таком же отношении к количеству затраченного труда, в каком количество хлеба, получаемое в обмен на любые промышленные изделия, будет находиться к труду, который их произвёл; следовательно, конечным результатом возрастания населения и повышения спроса на хлеб будут понижение стоимости всех товаров, уменьшение прибылей, понижение выраженной в хлебе заработной платы и перенесение части продукта с лучших земель из прибыли в ренту. Землевладельцы выиграют дважды: во-первых, получая больше хлеба в виде ренты, во-вторых, получая все товары за меньшее количество хлеба». Вот как я объяснил бы законы ренты и прибыли, если бы усвоил язык г-на Мальтуса. В принципе он не отличается от моего, всё совпадает, за исключением мерила, в котором оценивается стоимость.

64. Стр. 155. «Можно, следовательно, установить как неоспоримую истину, что, по мере того как нация достигает значительного богатства и значительного объёма населения, отделение ренты как чего-то нераздельно связанного с землями известного качества есть закон столь же неизменный, как закон тяготения».

Кто отрицает это? Я специально подтвердил это.

65. Стр. 155—156. «В большинстве великих восточных монархий монарх рассматривался как собственник земли. Эта преждевременная монополия на землю, в соединении с впервые замеченными двумя свойствами почвы и её продуктов, издавна позволяла правительству требовать известную часть продукта всех обрабатываемых земель, которая, какое бы имя ей ни давали, по существу является рентой. Это есть избыток как количества, так и меновой стоимости продукта над действительными издержками обработки земли».

Прибыли получаются из прибавочного продукта; если бы прибыли облагались налогом, последний изымался бы из прибавочного продукта, но именно поэтому он не изымался бы из ренты. Г-н Мальтус отождествляет здесь прибавочный продукт с рентой. Смотри примечание 59 к стр. 152.

66. Стр. 156. «Но в большинстве этих монархий площадь плодородных земель была очень велика, естественный избыток земель был очень значителен, и, пока предъявляемые к продукту этих земель требования были умеренны, остаток был достаточен, чтобы давать столь значительную прибыль и заработную плату, какие нельзя было получить ни в какой другой отрасли, и это позволяло населению быстро увеличиваться».

Почему прибыль и заработная плата в земледелии в какой-либо период общественного развития должны быть выше, чем в какой-либо другой отрасли?

67. Стр. 156. «Ясно, однако, что монарх как владелец земли в очень плодородной стране мог бы на ранней стадии совершенствования земледелия получать чрезмерно высокую ренту».

Чрезмерно высокая рента могла бы быть получена таким путём только в определённый период <В рукописи здесь вычеркнуты следующие слова: «Облагать продукт земли налогом то же, что понизить её плодородие. Следовательно, г-н Мальтус допускает здесь, что...». — Прим. англ. ред.>. Рента могла бы быть создана преждевременным повышением стоимости хлеба по сравнению со всеми другими товарами. Станет ли г-н Мальтус отрицать, что эта рента, хотя и выгодная для правительства, была бы в такой же пропорции убыточна для потребителей?

68. Стр. 157. «Но какова бы ни была природа монополии на землю, будь она необходимой или искусственной, всё же можно наблюдать, что способность платить ренту или налоги с земли безусловно ограничивается плодородием земли; и тому, кто склонен недооценивать важность двух первых установленных мною причин возникновения ренты, следовало бы посмотреть на различные формы распределения продукта в натуре, существующие во многих районах Индии, где, если уж монополия дала монарху возможность претендовать на основную часть земельной ренты, всё остальное явно зависит от того, какой излишек средств существования приносит земля, а также от того, какое количество труда можно купить на эти средства существования».

Кто расположен недооценивать значение плодородия земли? Прибавочный продукт неизбежно ограничен плодородием земли.

69. Стр. 157. «Можно было бы, быть может, думать, что ренту нельзя было насильственно и преждевременно отделить от прибыли и заработной платы так, чтобы противоестественно понизить их уровень, так как капитал и рабочие руки покинули бы земледелие, если бы могли найти более выгодное занятие; но следует помнить, что люди, фактически обрабатывающие землю в нашей стране, обычно живут в очень плохих и унижающих их условиях; что они вкладывают очень небольшой капитал и едва ли вкладывают такой капитал, который они могли бы изъять и вложить в другое дело; что благодаря тому, что в распоряжении правительства имеется прибавочный продукт, в скором времени появляется население, которому правительство может дать работу, с тем чтобы и в других отраслях цена труда удерживалась на уровне, существующем в земледелии; и что небольшой спрос на продукты обрабатывающей промышленности и на товары, поступающие в торговлю, вследствие нищеты большей части общества, не даёт простора для приложения крупного капитала с расчётом на высокую прибыль в обрабатывающей промышленности и торговле».

Капитал и труд не получат более значительной выгоды в других занятиях не по соображениям, приводимым г-ном Мальтусом, но потому, что, как только налог затронул бы прибыль, поглотив сначала ренту, он поднял бы цены сырья. Повышение цен сырья повысило бы заработную плату и затронуло бы прибыль одинаково во всех занятиях, так что не было бы никакого искушения изъять капитал из земледелия.

70. Стр. 160. «Однако вероятно, что, как мы видели на примере Китая и Индии, прибыли не были бы чрезмерно высокими. В действительности это зависело бы главным образом от предложения капитала в обрабатывающей промышленности и торговле; если бы капиталы были редки в сравнении со спросом на продукты этих отраслей, прибыли были бы наверное высоки; и можно утверждать с полной уверенностью только то, что, если исходить из очень высокой нормы процента, примеры которой изредка приводятся, нельзя сделать вывод, будто прибыли были бы очень высоки».

Что общего имеют прибыли с предложением капитала, занятого в промышленности и торговле?

Прибыли в земледелии были бы высоки, если бы выручка фермера, после уплаты им ренты, была, по количеству, велика в сравнении с количеством, которое он должен затратить на содержание своих рабочих и на другие необходимые издержки. Прибыли зависят главным образом от плодородия земли, за которую рента платится в небольшом размере или совсем не платится.

О Т Д Е Л   Т Р Е Т И Й
О причинах, способствующих повышению ренты в условиях нормального развития общества

71. Стр. 161. «Чтобы более подробно проследить законы, регулирующие повышение и понижение ренты, нужно точнее перечислить главные причины, вызывающие уменьшение издержек обработки земли или удешевление орудий производства в сравнении с ценой продукта. В числе этих причин главными являются, видимо, четыре: во-первых, такое накопление капитала, которое понизит прибыль с него».

Здесь делается вывод, что падение прибыли представляет необходимое следствие накопления капитала. Нет большей ошибки, чем эта.

72. Стр. 161. «Во-вторых, такой рост населения, который понизит заработную плату рабочих».

Здесь также делается вывод, что падение заработной платы необходимо последует за ростом населения; очевидно, это должно зависеть от спроса на людей. Утверждается также, что повышение ренты необходимо последует за падением заработной платы. Под заработной платой г-н Мальтус в данном случае подразумевает хлебную, а не денежную заработную плату. Предположим теперь, что по всей стране хлебная заработная плата рабочего падает. Какое побуждение создаст это для обработки новой земли? Сначала — никакого; единственным следствием будет повышение прибыли.

Повышение прибыли могло бы привести к новым накоплениям, к повышению спроса на труд, к увеличению населения, к повышению цен продуктов и к расширению площади обработки. Понижение заработной платы действует в таком случае лишь постольку, поскольку может повести к накоплению капитала, первой причине повышения ренты, упомянутой г-ном Мальтусом, и вызывает это следствие только в том случае, если подлежащая обработке земля будет менее плодородна, чем та, которая уже обрабатывается.

73. Стр. 161. «В-третьих, такие усовершенствования в земледелии или такое умножение усилий, с помощью которых можно уменьшить число рабочих, необходимое для достижения определённого результата; и, в-четвёртых, в силу возрастания спроса такое повышение цены продуктов земледелия, которое, не понижая номинальных издержек производства, увеличивает разницу между этими издержками и ценой продукта».

Эта причина <третья. — Ред.> в точности та же, что и последняя, и она повела бы, вероятно, к накоплению капитала путём повышения нормы прибыли. Крупная ошибка г-на Мальтуса заключается, повидимому, в следующем: сначала он устанавливает, несомненно верно, что рента извлекается из прибавочного продукта земли; затем он доказывает, будто всё, что ведёт к увеличению этого прибавочного продукта, приводит к повышению ренты. Смотри стр. 152 <См. примечание 59. — Ред.>. Но он забывает, что прибыль также выплачивается из прибавочного продукта, и потому, хотя я согласен с ним, что падение заработной платы <В рукописи вычеркнуто «и усовершенствования в земледелии»   — Прим. англ. ред.> приведёт к увеличению прибавочного продукта, я не согласен с ним в том, что это увеличение его пойдёт в пользу ренты, — оно непременно пойдёт в пользу прибыли. Я не говорю, что оно всегда останется частью прибыли, так как вместе с ростом населения и употреблением добавочного капитала для обработки земли в высшей степени вероятно, что часть прибыли (если только не вся и даже больше чем вся прибыль) может быть присоединена к ренте.

Г-н Мальтус знает и допускает, что рента есть разность между продуктами двух одинаковых капиталов, употребляемых в обработке земли. Тогда я с уверенностью спрашиваю его, не увеличивается ли эта разница в силу падения заработной платы? Г-н Мальтус может сказать, что усовершенствования в обработке земли, если они приводят к увеличению продукта на всей земле в одинаковых пропорциях, повлекут за собой увеличение разницы в хлебном продукте одинаковых капиталов, вложенных в землю. Это верно, но будет ли эта разность иметь большую стоимость и если нет, то приведёт ли она к увеличению обработки? и будет ли она в состоянии купить больше обуви, платья, мебели и т. д. и т. д.? Нет, она, возможно, будет в состоянии купить больше труда, т. е., другими словами, если цена труда падает, то такое же количество ренты купит больше труда. Но это может сделать и всякий другой равный доход в стране, а потому обработке земли не будет отдаваться предпочтение перед любым другим приложением капитала. Капиталист не только получит доход большей стоимости, а следовательно, получит и большее количество всех товаров, которые он желает потребить, но на такое же количество денег он будет в состоянии купить большее количество труда. В последнем отношении он будет находиться в одинаковом положении с землевладельцем. Держатель ценных бумаг будет участником этих общих выгод, он получит тот же денежный дивиденд; но ничто не понизится в цене, кроме труда.

Всё это при предположении, что землевладелец получает увеличенную хлебную ренту, но в течение продолжительного времени он будет получать меньшую хлебную ренту. Усовершенствования в земледелии будут возрастать скорее, чем может быть увеличено население, а потому капитал будет изъят из земледелия, так как, хотя спрос на хлеб не будет увеличиваться, повысится спрос на другие предметы.

Такое изъятие капитала из земледелия должно сопровождаться падением ренты. Если бы хлебная рента не понизилась, денежная рента всё же упала бы, и если бы цены всех товаров, на которые затрачивается рента, не упали бы, как это было бы в действительности, г-н Мальтус, вероятно, допустил бы, что это есть действительное падение ренты.

Мне кажется, я вижу арендатора, принёсшего своему землевладельцу 90 ф. ст. вместо 100, когда цены всех товаров, за исключением хлеба, остались приблизительно прежними, и говорящего, что он принёс землевладельцу увеличенную ренту. Он сказал бы: «Мне доказали, что хлеб и труд представляют единственную меру действительной стоимости; на 90 ф. ст. вы можете получить больше хлеба и больше труда, чем могли бы купить прежде на 100 ф. ст.; вы поэтому получаете большую ренту, а видимое падение её только номинально». Землевладелец, по всей вероятности, сказал бы, что это падение достаточно реально, так как, несмотря на увеличение его ренты в соответствии с этим реальным стандартом, он теперь имеет меньше возможностей купить большинство предметов первой необходимости и все предметы роскоши.

Я знаю, что этот аргумент может быть обращён против меня самого. Можно сказать, что во многих случаях, когда я говорю, что заработная плата увеличилась, потому что она возросла в моём стандарте стоимости, несчастный рабочий, однако, находит, что, отправляясь на рынок со своей увеличенной заработной платой, он может получить меньшее количество одного из главных предметов первой необходимости <В первоначальной редакции: «меньшее количество всех предметов первой необходимости и удобств». — Прим. англ. ред.>; тогда он, как изображённый мною землевладелец, будет готов получать более низкую заработную плату, если может получить за неё больше удобств. На это я отвечаю следующее: жалоба рабочего заключается в том, что товар, в котором он больше всего нуждается, поднялся в стоимости; цены всех товаров, кроме хлеба, остались прежними, поэтому он может на свою заработную плату купить большее количество их всех; оцениваемая в массе товаров — за исключением одного товара — заработная плата его действительно увеличилась.

В прежнем случае рента землевладельца, оцениваемая в массе товаров, понизилась — она увеличилась только в том случае, если её оценивать в одном единственном товаре.

74. Стр. 161. «Если капитал увеличивается до такой степени, что становится избыточным в отраслях, в которых он обычно употребляется с определённой нормой прибыли, он не останется праздным, а будет искать приложения в той же или в других отраслях промышленности, хотя и с меньшей прибылью, и это заставит его перейти к менее плодородным землям.

Точно так же, если население возрастает быстрее, чем спрос на рабочие руки, рабочие вынуждены будут довольствоваться меньшим количеством предметов первой необходимости; а так как затрата труда, таким образом, уменьшится, можно будет пустить в обработку участки, которые нельзя было обрабатывать раньше».

Если рабочие требовали бы меньшую хлебную заработную плату, легко можно понять, почему их наниматели будут согласны поместить в обрабатывающую промышленность добавочный хлебный капитал, который вернётся к ним; но не видно никакого основания для того, чтобы у них создалось побуждение обрабатывать большую площадь земли и притом более бедной. Зачем производить большее количество товара, если потребление его не увеличилось?

75. Стр. 162. «Однако это точное и регулярное повышение денежной цены хлеба и труда отнюдь не необходимо для понижения прибыли; действительно, денежная цена хлеба будет регулярно повышаться, как описано выше, только в том случае, когда деньги, независимо от происходящих в стране перемен, сохраняют, согласно предположению г-на Рикардо, ту же стоимость, — случай, о котором можно сказать, что его никогда не бывает. Прибыль может, несомненно, понизиться, и отделение ренты может произойти при любых изменениях стоимости денег. Для наиболее регулярного и постоянного падения прибыли необходимо только (и в этом г-н Рикардо согласится со мной), чтобы рабочие поглощали большую долю стоимости всего продукта, полученного при помощи данного капитала».

Я вполне согласен с г-ном Мальтусом по изложенному здесь вопросу, но считал бы большой ошибкой говорить, что заработная плата упала, когда мы условились, что на долю рабочего приходится «большая доля стоимости всего продукта, полученного при помощи данного капитала». Стоимость, я полагаю, измеряется пропорциями.

76. Стр. 163. «Говоря о второй причине, которой я приписал повышение ренты, г-н Рикардо замечает, что «никакое падение заработной платы не может привести к повышению ренты: такое падение не уменьшит ни той части продукта, которая достанется вместе и фермеру и рабочему, ни её стоимости». Но, спрошу я в свою очередь, что станется в конце концов с высокой реальной заработной платой в Америке? Перейдёт ли она к прибыли или к ренте? Если бы рабочие получали постоянно стоимость бушеля пшеницы в день, то только наиболее плодородные участки могли бы вынести издержки по обработке земли. Увеличение населения и понижение заработной платы стали бы безусловно необходимыми, чтобы можно было обрабатывать бедные участки. Как можно поэтому говорить, что понижение заработной платы не составляет одной из причин повышения ренты?»

Г-н Мальтуc спрашивает меня, что станется в конце концов с высокой реальной заработной платой в Америке? Я отвечаю, что она вместе со всем почти остатком прибавочного продукта перейдёт к ренте. Но вопрос в том, каковы те последовательные этапы, какими она придёт к ренте. Во-первых, при падении заработной платы повысится прибыль. Высокая прибыль ведёт к новым накоплениям, новые накопления — к увеличивающемуся спросу на труд, к росту населения, к обработке более бедных земель и в конце концов к повышению ренты.

Г-н Мальтус готов перепрыгнуть через все эти промежуточные этапы и заставляет читателя прийти к заключению, что всякое падение заработной платы и следствия всякого улучшения в обработке земли сейчас же переносятся на ренту. В этом случае я изображаю землевладельцев в более благоприятном свете, чем делает это г-н Мальтус.

77. Стр. 163. «В земледелии это <Понижение прибыли. — Ред.> достигается путём уменьшения продукта, полученного при помощи одного и того же капитала без пропорционального изменения части, которая поглощается рабочими; это оставляет меньшую сумму для прибыли, и в то же время реальная заработная плата рабочего уменьшается. Очевидно, однако, что если меньшее количество предметов первой необходимости, полученных путём приложения данного капитала к земледелию, было достаточно, чтобы удовлетворить нужды капиталиста и рабочего, то издержки обработки понизятся; можно будет при этом новом уровне заработной платы и прибыли обрабатывать более бедные участки, и повысится рента с земель, уже находившихся в обработке».

Это правильно при условии, что существует спрос на продукт, — это безусловно существенно для расширения обработки. Одно только количество продукта не будет компенсировать производителя.

78. Стр. 163. «Третья из перечисленных причин, содействующая повышению ренты путём снижения издержек обработки по сравнению с ценой продукта, заключается в тех усовершенствованиях в земледелии или в таком умножении усилий, следствием которых будет уменьшение числа рабочих, необходимого для достижения определённого результата».

Здесь издержки производства сравниваются с ценой продукта. Это предполагает соответствующий спрос на продукт. Спорный вопрос сочтён решённым.

79. Стр. 163. «Если введённые усовершенствования носят такой характер, что значительно понижают издержки производства, нисколько не увеличивая количества продукта, то в этом случае, поскольку бесспорно не произойдёт никаких изменений в цене хлеба, чрезмерные прибыли фермеров скоро уменьшатся вследствие конкуренции капиталов в промышленности и торговле; а так как вся сфера приложения капиталов скорее уменьшится, чем увеличится, прибыль в земледелии, так же как и в других отраслях, скоро вернётся к прежнему уровню, а прибавочный продукт, увеличившийся благодаря понижению издержек обработки, пойдёт на увеличение ренты землевладельцев».

Каким образом могут быть снижены издержки производства без увеличения количества продукта или без понижения цены? Такое предположение заключает в себе противоречие.

Промышленники получают низкую прибыль, а фермеры — высокую, что же может сблизить их прибыли? Понижение цены хлеба, которое непременно будет осуществлено без приложения нового капитала к земле. Что означает усовершенствование? Я не понимаю значения этого слова, если оно не означает, что при помощи такого же количества труда <В рукописи первоначально было: «при помощи такого же капитала». — Прим. англ. ред.> может быть получено большее количество продукта; хотя в этом случае цена продукта упала бы, прибыль повысилась бы, потому что весь продукт при низкой цене будет стоить больше, чем весь прежний продукт при более высокой цене.

Но издержки на труд понизятся вместе с падением цены хлеба, и вследствие этого прибыль установится в конечном счёте на определённом соотношении между хлебом, затраченным на заработную плату, и полученным хлебом. Как могла бы повыситься рента? Может ли что-нибудь повысить ренту, кроме введения в обработку более бедных земель? Но ведь вы можете взять более бедные земли в обработку, потому что прибыль стала выше! Верно, можете, но сделаете ли вы это, пока не увеличится население, если увидите, что именно усовершенствование дало вам такое дополнительное количество продукта, что у вас появится побуждение изъять капитал из земледелия и перевести его в промышленность? Но каким образом увеличилась бы прибыль в промышленности? Вследствие падения цены труда; промышленные товары обладали бы по отношению друг к другу и к деньгам такой же меновой стоимостью, как прежде, но производство их удешевилось бы. Мой вывод поэтому прямо противоположен выводу г-на Мальтуса: прибыль на весь капитал, занятый в земледелии и промышленности, была бы высока, а рента вместо повышения упала бы, потому что в землю не только не мог бы быть дополнительно вложен капитал, но, по всей вероятности, он был бы изъят из земледелия.

80. Стр. 164. «Но если эти усовершенствования, как и должно быть, облегчают обработку новых земель и улучшают обработку старых при прежнем капитале, на рынок будет доставляться, несомненно, больше хлеба; это понизит его цену, но понижение будет только кратковременным».

Я уже ответил на это.

81. Стр. 165. «Способность средств существования при надлежащем их распределении создавать для себя спрос целиком доказывается тем осязаемым фактом, что меновая стоимость хлеба, оцениваемая по количеству труда и других товаров, которые он может купить, по меньшей мере не понижается, несмотря на значительные и многочисленные усовершенствования, последовательно введённые в земледелии либо в виде лучших орудий, либо в виде усовершенствованной системы обработки земли. На деле все эти усовершенствования целиком пошли на повышение ренты и уплату налогов».

Доказательство поистине далеко не удовлетворительное. Чтобы доказать, что хлеб создаёт для себя спрос, говорится, что заработная плата не претерпела существенных изменений. Это отнюдь не доказывает, что хлеб создал для себя спрос, как не доказывает, что лица, предъявляющие спрос на хлеб, вырастили его или были причиной того, что хлеб был выращен.

82. Стр. 165. «Можно прибавить, что, когда в отдельных округах вводятся усовершенствования, содействующие понижению издержек производства, вытекающие из них выгоды при возобновлении арендных договоров обращаются непосредственно на пользу землевладельцам, так как прибыли на капитал необходимо регулируются конкуренцией соответственно средней прибыли для страны в целом. Так, все крупнейшие усовершенствования в земледелии в некоторых частях Шотландии, севера Англии и графства Норфолк чрезвычайно повысили ренту в этих округах, оставив прибыль на прежнем уровне».

Это должно зависеть от степени усовершенствования земледелия в этих округах. Если предложение из этих округов сильно увеличилось бы, рента могла бы быть повышена при возобновлении арендных соглашений, но она в общем понизилась бы в других местах, как и цена хлеба, так как худшая земля была бы изъята из обработки.

83. Стр. 167. «Если у соседних народов возникнет значительный и постоянный спрос на сырьё какой-либо страны, цена этого сырья, конечно, значительно повысится; а так как издержки обработки повышаются лишь медленно и постепенно, пока будет достигнута та же пропорция, цена продукта может в течение долгого времени держаться настолько высоко, что могла бы служить могущественным стимулом для усовершенствований в земледелии и содействовать вложениям более значительного капитала для поднятия нови и повышения производительности старых участков. Если, однако, спрос будет продолжаться, цена труда в конце концов повысится до прежнего уровня сравнительно с ценой хлеба; могло бы также произойти в общем определённое понижение стоимости денег вследствие обильного вывоза сырья; труд стал бы чрезвычайно производительным, в том смысле, что на него можно было бы купить все иностранные товары, и рента могла бы повыситься без понижения прибыли или заработной платы».

Цена хлеба временно поднялась бы очень высоко, но будет ли это повышение постоянным, зависит от качества земли, с которой получалось бы дополнительное количество хлеба.

Если бы эта земля была не хуже той, которая уже находится в обработке, цены в конце концов сравнялись бы со старыми ценами, а прибыли были бы выше прежнего только временно. Но если бы в обработку взята была худшая земля, цена хлеба повысилась бы, а прибыль была бы постоянно ниже. Я не знаю, как может произойти какое-либо падение стоимости денег, но думаю, что г-н Мальтус назвал бы падением стоимости денег то, что я называю только повышением цены товара. Всякое повышение цены хлеба он называет падением стоимости денег, хотя бы деньги обменивались на такое же точно количество всякого другого товара, как и прежде; я назвал бы это повышением цены хлеба без малейшего изменения в стоимости денег. Я считаю, что стоимость денег падает только в том случае, когда деньги обмениваются на меньшее количество всех других предметов, а не тогда, когда они обмениваются на меньшее количество одного предмета или двух, или дюжины предметов. Здесь существует отчётливое, не предусмотренное терминологией г-на Мальтуса, различие между повышением стоимости товара и падением мерила, в котором оценивается стоимость. Г-н Мальтус согласился бы, что если спрос на шляпы удваивается, то хотя они сначала повысятся в цене, но в конце концов будут доставлены в требуемом количестве по старым ценам, если только не повысятся издержки производства; почему же это должно быть иначе с хлебом? Г-н Мальтус заканчивает цитируемое место, говоря, что труд стал бы весьма производителен, поскольку речь пойдёт о покупке всех иностранных товаров, а рента могла бы повыситься без падения прибыли или заработной платы. По моему мнению, можно доказать, что рента не могла бы повыситься даже в условиях этого возросшего спроса, если только не понизились издержки производства или не потребовалась обработка новых земель низшего качества для обеспечения необходимого предложения.

84. Стр. 167. «Уровень денежных цен и быстрый прогресс земледелия в Северной Америке наглядно иллюстрируют сделанное нами предположение. Цена пшеницы в восточных штатах почти так же высока, как во Франции и Фландрии, и благодаря продолжающемуся спросу на рабочие руки денежная цена рабочего дня там почти вдвое больше, чем в Англии. Но эта высокая цена хлеба и труда дала фермерам и рабочим большие возможности в деле покупки за границей одежды и всякого рода предметов первой необходимости или удобств».

Здесь смесь фактов и аргументов. Что касается фактов, то я должен полагаться на авторитет г-на Мальтуса. Признаюсь, что они мне кажутся весьма необычайными, и я не могу не заподозрить какой-то ошибки в его заявлении. «Цена пшеницы в восточных штатах почти так же высока, как во Франции и Фландрии, и благодаря продолжающемуся спросу на рабочие руки денежная цена рабочего дня там почти вдвое больше, чем в Англии». Тогда земля должна быть производительнее больше чем вдвое при том же количестве затраченного на неё труда или прибыль в этих штатах должна быть ниже, чем в Англии, так как цена продукта значительно ниже во Франции и Фландрии, чем в Англии.

Несомненно верно, что, если страна должна платить известную денежную цену за иностранные предметы первой необходимости и удобства, в её интересах продавать экспортируемый ею товар по высокой, а не по низкой цене; желательно, чтобы за данное количество её собственного товара она получила в обмен большое, а не малое количество иностранных товаров, но я совершенно не в состоянии представить себе, каким образом нация может так регулировать свои дела, чтобы достичь этого средствами, имеющимися в её распоряжении. Всякая торговля в действительности есть товарообмен; и если в силу каких-либо законов можно так распределять или накоплять деньги, что цены экспортных товаров повысятся, это повысит также цены импортных товаров. Таким образом, будет ли стоимость денег высока или низка, это не повлияет на внешнюю торговлю, так как данное количество отечественного товара будет во всяком случае обмениваться на данное количество иностранного товара <В рукописи конец этого предложения, начиная со слов «так как», первоначально был следующий: «за данное количество отечественного товара не будет получено ни больше, ни меньше иностранного товара». — Прим. англ. ред.>. Если цена экспортного товара (пшеницы) была в восточных штатах низка, тогда как иностранный товар продавался по высокой цене, эти штаты не процветали бы в такой степени, потому что они не совершали бы столь выгодных сделок. Это кажется мне главным содержанием замечаний г-на Мальтуса. Если бы страны были властны регулировать цены, все они продавали бы товары по высоким ценам и покупали бы по низким.

85. Стр. 168. «Последствия такого же рода <Продолжение предшествующей цитаты. — Ред.> имели место в нашей собственной стране в результате подобного спроса на хлеб в течение двадцати лет, с 1793 до конца 1813 г., хотя этот спрос объяснялся другими причинами. В продолжение некоторого времени перед войной, начавшейся в 1793 г., мы имели обыкновение ввозить известное количество иностранного хлеба для обеспечения своего обычного потребления. Война, естественно, повысила издержки по снабжению хлебом в силу увеличения расходов на фрахт, страхование и т. д.; всё это в соединении с несколькими неурожайными годами и с позднейшими декретами французского правительства в чрезвычайной степени повысило цену, по которой можно было ввозить хлеб в количестве, достаточном для удовлетворения спроса...

Цена хлеба держалась на высоком уровне до тех пор, пока для удовлетворения существующего спроса нужно было ввозить хотя бы минимальное количество иностранного хлеба, который можно было получить только по очень высокой цене. При такой высокой цене, поднявшейся в определённый период почти втрое в бумажных деньгах и более чем вдвое в золоте по сравнению с довоенными ценами, было совершенно невозможно, чтобы цена труда не повысилась почти в такой же пропорции, а вместе с тем и цены всех продуктов, в которые входила цена труда, поскольку прибыль не испытала понижения.

Таким образом, у нас произошло всеобщее повышение товарных цен или понижение стоимости драгоценных металлов в сравнении с другими странами, и мы могли выдержать его только вследствие увеличения нашей внешней торговли и обилия предметов вывоза...

Итак, очевидно, что понижение стоимости драгоценных металлов, начинающееся с повышения цены хлеба, имеет сильную тенденцию, пока оно держится, содействовать обработке новых земельных участков и создавать более высокую ренту».

Цена зерна в Англии повысилась в результате двух причин: одна, общая и для всех других товаров, — падение стоимости мерила, в котором исчислялась цена; это повышение было чисто номинальным и было вызвано обесценением бумажных денег; другой причиной, как констатирует г-н Мальтус, были возросшие издержки по ввозу хлеба. При сравнении издержек возделывания хлеба и издержек по ввозу его найдено было, что производство хлеба обходится дешевле ввоза, но при данных издержках было получено хлеба меньше, чем мы могли ввозить прежде, и постольку это изменение было для Англии крайне невыгодно. Действительно, в течение известного времени в силу настоятельности спроса на этот предмет первейшей необходимости цена его на рынке могла удерживаться на уровне, значительно превосходящем его издержки производства или естественную цену, и в продолжение такого периода прибыль в земледелии может быть высока; но было бы очень неосторожно выводить из такого обстоятельства общее правило, что такой переход от импорта хлеба к возделыванию его в стране не по собственному выбору, а по необходимости, якобы не был во вред интересам страны, так как следует помнить, что эти высокие прибыли были получены только за счёт потребителя и могли быть получены только за его счёт.

Но кажется, будто мы получили компенсацию благодаря общему повышению цен наших товаров! Чем было вызвано это общее повышение? Не тем, что мы возделывали свой собственный хлеб, — это может повысить цену хлеба, но не повысит цену какого-либо другого товара <В рукописи дальше вычеркнуты слова: «а падением стоимости денег». — Прим. англ. ред.>. Цена хлеба повышается в сравнении с другими товарами вследствие возросшей трудности его производства.

Предположим, что стоимость денег в настоящее время падает, тогда повысятся цены не только товаров, но и хлеба; но это повышение цены хлеба совершенно независимо от прежнего. Первое повышение вызвано трудностью производства и ограничивается хлебом и земледельческими продуктами; второе объясняется понижением стоимости денег и является общим для всех товаров. Это второе повышение только номинально, и если бы оно было вызвано обесценением бумажных денег, которое имеет место только в нашей стране, то, хотя товары и хлеб могут повыситься в цене на 20%, цена слитков также повысится в такой же степени, и вексельный курс будет соответственно невыгоден для нас, поэтому при всех наших сделках <начало этого абзаца вписано Рикардо взамен следующих строк: «Затем повышаются цены товаров, а цена хлеба повышается ещё больше благодаря падению стоимости денег; в том случае, если это падение ограничивается бумажными деньгами и не распространяется на слитки, его называют обесценением денег. Но такое повышение только номинально; если цены товаров повышаются на 20%, то мы теряем 20% на вексельном курсе, а слитки идут с премией в 20%, так что во всех наших сделках...». — Прим. англ. ред.> с иностранцами мы покупаем у них так же дорого и продаём им так же дёшево, как если бы такого повышения не было. Что рента повысится, когда мы прекратим ввоз хлеба, — это как раз то, чего следовало ожидать; поступят в обработку худшие земли, что не преминет повысить ренту.

Особые условия, в которые мы были поставлены, понизили, по мнению г-на Мальтуса, стоимость драгоценных металлов в нашей стране по сравнению с их стоимостью в других странах. Деньги тогда обесценились, потому что имели не одинаковую стоимость со слитками, но вдобавок стоимость их была ещё ниже, чем прежде, по сравнению с товарами, потому что сравнительная стоимость слитков <по отношению к товарам. — Ред.> была ещё ниже. Так вот, я всегда понимал, что в дискуссии по вопросу о слитках г-н Мальтус занимал среднюю позицию и приписывал видимое падение стоимости бумажных денег частью действительному падению стоимости бумажных денег и частью действительному повышению стоимости мерила (слитков), с которым сравнивали бумажные деньги. Он говорил, что торговцы отчасти правы, потому что разница между слитками и бумажными деньгами вызвана была частично повышением цены слитков, буллионисты <т. е. сторонники золотослиткового обращения, от английского слова «bullion» — слиток золота или серебра. — Ред.> были также отчасти правы, потому что разница вызывалась также и падением курса бумажных денег; теперь же он говорит нам, что цена слитков понизилась в нашей стране, и что, следовательно, буллионистам вряд ли удалось бы довести свою аргументацию до конца. Как согласует он выраженное в этой цитате мнение с тем мнением, которое он выразил на стр. 6 того же произведения: «Я всегда думал, что последняя дискуссия по вопросу о слитках представляла замечательный пример ошибки этого рода. Поскольку у каждой стороны была собственная теория, объяснявшая неблагоприятное состояние вексельного курса и превышение рыночной цены слитков над их монетной ценой, каждая из сторон держалась той точки зрения, которую привыкла считать правильной; вряд ли можно указать хотя бы одного автора, склонного допустить обе теории». Какие же это были теории? «Цена слитков не изменилась, утверждала одна сторона, и изменение цены золота вызывалось падением стоимости бумажных денег». «Стоимость бумажных денег не изменилась, утверждала другая сторона, и изменение цены золота вызвано было повышением стоимости золота». Истина лежит посредине, говорил г-н Мальтус, а теперь он не только утверждает, что стоимость золота не повысилась, как доказывали, по моему мнению, ошибочно, некоторые буллионисты, но настаивает на том, что стоимость золота в действительности понизилась.

86. Стр. 172. «Г-н Рикардо признаёт, что, когда падает стоимость денег, облагаемые товары дорожают не в такой же пропорции, как другие; и если предположить, что обесценение денег ограничивается одной страной, бесспорно должно будет сказать то же самое о всех разнообразных товарах, которые ввозятся целиком или частью из-за границы и из числа которых многие составляют часть капитала фермера. Поэтому фермер должен увеличить свои ресурсы благодаря повышению денежной цены хлеба сравнительно с ценою этих товаров. В действительности обесценение денег не может ограничиться одной страной при отсутствии особых, свойственных ей преимуществ в отношении экспорта; но, когда страна обладает этими преимуществами, что, как известно, нередко встречается, причём эти преимущества часто увеличиваются благодаря поощрениям, обесценение денег, вероятно, будет постоянно способствовать обработке более бедных участков и повышению ренты. Следовательно, каждый раз, когда в силу указанных четырёх причин <См. цитаты Мальтуса в примечаниях 71, 72, 73. — Ред.> увеличивается разница между ценой продукта и стоимостью орудий производства, рента будет повышаться».

С этим взглядом я частично согласен, но необходимо понять, в чём именно заключается это особенное преимущество. Конкуренция внутри страны будет поддерживать цены наших товаров на таком уровне, который даёт нам возможность продавать их, но эта цена может быть, в особенности по отношению к немногим товарам, гораздо ниже, чем цены, по которым иностранцы могут их производить, и поэтому, если они не смогут получать их по нашим низким ценам, они будут охотно платить за них более высокую цену. Большая лёгкость в производстве хлопчатобумажных изделий, с которой не могут, пожалуй, состязаться другие страны, дала бы нам возможность требовать за них более высокую цену, если бы не внутренняя конкуренция. Мы можем, кроме того, владеть очень производительными рудниками, и стоимость добываемого из них металла может, в силу той же причины, понизиться ниже той стоимости, которую охотно дали бы за него иностранцы. Какие же средства имеются в нашем распоряжении, чтобы требовать более высокую цену за эти особенные товары? Одно из них очевидно, и эффект его несомненен. Правительство может обложить вывоз таких товаров пошлиной, которая не преминет повысить их цену для иностранного потребителя без всякого ущерба для отечественного промышленника.

Есть и другой метод, эффект которого, однако, сомнителен. Именно на этот метод и ссылается г-н Мальтус.

При помощи ограничений ввоза хлеба, говорят, будет дан большой стимул ввозу слитков, что приведёт к понижению их стоимости по сравнению с хлебом и трудом и к повышению цен всех производимых в стране товаров. Естественная цена всех этих товаров также повысится, в то время как естественная цена всех иностранных товаров не испытает повышения; напротив, так как слитки будут присылаться из других стран и стоимость их повысится, естественная цена товаров в этих странах понизится, и, таким образом, во внешней торговле, которая всегда в конечном счёте представляет товарообмен, мы получим большее количество иностранных товаров в обмен на данное количество наших. Так вот, правильность этого аргумента зависит от того, будет ли низкая сравнительно с хлебом и трудом стоимость денег, свойственная одной стране, неизбежно сопровождаться низкой стоимостью денег сравнительно с другими товарами; повысит ли она, короче говоря, естественную цену наших собственных товаров, так как только в этом случае мы можем выиграть. По той причине, которую мы теперь обсуждаем, стоимость денег, думается мне, не может понизиться до такой степени по отношению к нашим отечественным товарам, если только наш спрос на товары других стран до некоторой степени не исчерпан, и мы поэтому отказываемся брать в дальнейшем их товары в обмен на наши, в то время как они желают брать наши товары в обмен на свои. В этом случае деньги будут ввозиться в необычайном количестве, так как это — единственное условие, на котором иностранцы могут получить требуемое количество английских товаров, и, следовательно, цены последних повысятся. В то же время произойдёт дальнейшее повышение цен хлеба и труда; в первый раз они повысились в результате возросшей трудности производства хлеба, а во второй — в результате возросшего количества денег и низкой их стоимости. При таких условиях, несомненно, верно, что, если при отказе ввозить такой ценный товар, как хлеб, место его не может быть занято другими товарами иностранного производства и если у нас существуют особенно благоприятные условия для производства товаров, пользующихся всеобщим спросом, меновая торговля, или внешняя торговля, будет особенно благоприятна для Англии.

Мы будем продавать наши товары по высокой денежной цене и покупать иностранные товары по низкой денежной цене, но очень сомнительно, не будет ли это преимущество куплено во много раз дороже, чем оно стоит, так как, чтобы получить его, мы должны мириться с сокращением производства отечественных товаров, с высокой ценой труда и низкой нормой прибыли.

Такая жертва во всех отношениях непростительна, если, как я показал, той же выгоды можно добиться без запрещения ввоза иностранного хлеба, путём одного лишь обложения пошлиной вывоза тех товаров, в производстве которых мы либо имеем особенную сноровку, либо пользуемся особыми преимуществами благодаря климату или географическому положению.

Мы не должны также забывать, что при введении ограничений на ввоз хлеба сомнительно, достигается ли вообще какое-либо преимущество, потому что, как я сказал выше, слитки не будут ввозиться и их общая стоимость в нашей стране не будет понижаться, пока мы будем расположены принимать иностранные товары в уплату за наши собственные товары.

Вся аргументация предполагает, кроме того, что у нас есть товары, обладающие большой стоимостью во внешней торговле, но сохраняющие низкую стоимость в силу внутренней конкуренции.

Если, таким образом, моё положение правильно, предложение г-на Мальтуса носит чересчур общий характер, потому что стоимость денег может быть и часто бывает особенно низка сравнительно с хлебом и трудом в одной стране, не будучи в то же время низкой в сравнении со всеми другими товарами; в этом случае нет никакого преимущества в том, чтобы компенсировать высокую стоимость хлеба и труда вывозом других товаров

<Весь текст примечания 86, кроме двух последних абзацев, в рукописи заменяет следующую первоначальную редакцию:

«С этим мнением я полностью согласен, но не опровергает лн оно теорию г-на Мальтуса, разъясняемую им на последних четырёх страницах? Каковы были в сравнении с прежними те преимущества, которыми Англия пользовалась в течение 20 лет — с 1793 по 1813 г. — вследствие того, что была вынуждена выращивать свой хлеб? Каковы были эти преимущества, если именно этому обстоятельству г-н Мальтус приписывает частичное падение стоимости денег в Англии?» — Прим. англ. ред.>.

Что же именно даёт восточным штатам Америки преимущество, приписываемое частичному падению стоимости денег? То ли, что хлеб их почти так же дорог, как в Европе, а заработная плата рабочих вдвое выше, чем в Англии? Эти условия не особенно благоприятны для вывоза производимого ими продукта.

Отнюдь не падение стоимости денег, а только повышение стоимости хлеба вызовет обработку более бедных земель.

87. Стр. 173. «Нет, однако, никакой необходимости, чтобы все указанные четыре причины действовали одновременно; необходимо только, чтобы упомянутая здесь разница продолжала увеличиваться. Если, например, цена продукта поднимается, тогда как заработная плата рабочих и цены товаров в других отраслях не повышаются в той же пропорции, и в то же время в земледелии начинают применяться новые усовершенствованные методы, очевидно, что эта разница может увеличиться, хотя прибыль капитала, вложенного в земледелие, не только не уменьшится, но должна будет даже решительно повыситься».

В этом случае <В первоначальной редакции это примечание начиналось словами: «Это было бы к всеобщей выгоде». — Прим. англ. ред.> должны совместно действовать две или три причины, чего обычно не случается в одно и то же время. У нас должны быть усовершенствованные методы земледелия, что, конечно, увеличит количество продуктов, получаемых при помощи данного количества труда; и всё же рабочий получит меньше продуктов, даваемых ему в качестве заработной платы. У нас будет тогда возросшее количество при уменьшении потребления и более высокой цене — всё это такие вещи, которые я не знаю, как согласовать.

88. Стр. 174. «Из большого добавочного капитала, вложенного в земледелие в Англии в течение последних двадцати лет, наибольшая часть, вероятно, была создана в земледелии, а не доставлена из промышленности или торговли. И, бесспорно, столь быстрое и выгодное накопление стало возможным лишь благодаря высоким прибылям капитала в земледелии, создавшимся в результате усовершенствованных методов земледелия и постоянного повышения цен, за которым последовало соответственное, но медленное повышение цен предметов, составляющих вещественный капитал фермера.

В этом случае обработка земли расширялась и рента повышалась, хотя один из агентов производства, т. е. капитал, вздорожал».

Не следует предполагать на основании чего-либо сказанного мною, будто я отрицаю возможность повышения ренты, хотя прибыль может быть не ниже, чем в предшествовавший период, когда рента была ниже. Я говорю только следующее: усовершенствования в земледелии повышают прибыль, население возрастает, обработка земли расширяется и рента повышается; прибыль тогда падает, может быть, не до такого низкого уровня, какой существовал прежде, а может быть, и ниже; но прибыль представляет тот фонд, из которого берётся всякая рента. Нет такой ренты, которая в какое-то время не составляла бы прибыли.

89. Стр. 174. «Но как только вследствие действия одной или нескольких причин, о которых мы упоминали, орудия производства становятся дешевле и разница между ценой продукта и издержками обработки увеличивается, рента, естественно, повышается. Из этого вытекает как прямое и необходимое следствие, что никогда не может быть выгодно обрабатывать новые менее плодородные участки, пока не повысится рента или пока это повышение не сделалось возможным для уже обрабатываемых земель».

Но это повышение ренты отнюдь не необходимо; стоимость прибавочного продукта возрастает, и разница может быть прибавлена к прибыли. Все другие прибыли должны возрастать в то же время.

90. Стр. 175. «Точно так же верно, что без этой тенденции к повышению ренты не может быть выгодно затрачивать новый капитал на улучшение старых земель, по крайней мере при предположении, что всякая ферма уже снабжена всем капиталом, какой может быть употреблён с выгодой соответственно существующей норме прибыли».

Я вполне согласен почти со всем, что г-н Мальтус говорит на этой и последующих страницах до конца отдела. Мы пришли бы к соглашению относительно конечных результатов, но мы значительно расходимся во взглядах на те меры, при помощи которых эти конечные результаты могут быть достигнуты.

О Т Д Е Л   Ч Е Т В Ё Р Т Ы Й
О причинах, способствующих понижению ренты

91. Стр. 178. «Причины, вызывающие понижение ренты, как и следовало ожидать, носят совершенно иной характер, чем те, которые вызывают её повышение: таковы уменьшение капитала, сокращение населения, плохая система земледелия и низкая рыночная цена сырья. Всё это показатели нищеты и упадка, и они неизбежно связаны с забрасыванием худших земельных участков и непрерывным ухудшением земель лучшего качества».

Не все причины понижения ренты являются показателями нищеты и упадка. Разрешение свободного ввоза хлеба понизило бы ренту, но не было бы признаком нищеты и упадка. Непрерывные усовершенствования в земледелии могли бы вывести земли из обработки на ряд лет, пока численность населения не достигнет такого уровня, что для его снабжения потребуется расширить обработку земли. Это вовсе не признак упадка. Переход к более дешёвой пище привёл бы к сокращению обрабатываемой площади, но не обязательно сопровождался бы нищетой, потому что люди смогли бы предъявить больший спрос на предметы одежды и обстановки и тратить на эти предметы комфорта средства, которые сберегались бы на покупке пищи. Это не было бы ни нищетой, ни упадком.

92. Стр. 179. «Можно также констатировать, что понижение цены хлеба, кончающееся повышением стоимости денег, должно согласно тем же принципам содействовать изъятию из обработки некоторых земельных участков и понижению ренты».

Нет необходимости повторять мои возражения против этой теории. Я допускаю, конечно, что если падение цен было вызвано свободным доступом иностранного хлеба, то рента понизилась бы; это было бы, по моему мнению, не злом, а благом.

Если бы падение цен было вызвано повышением стоимости денег, то оно оказало бы одинаковое воздействие на всё и было бы убыточно лишь постольку, поскольку увеличило бы тягость обложения. Однако это убыточно не для всех — держатель ценных бумаг выигрывает то, что теряют другие классы, и может, если ему угодно, воспользоваться этим с выгодой для себя. Сделает он это или нет, дело вкуса. Мне неясно, почему изменение стоимости денег должно привести к обеднению государства, к оставлению земли без обработки или к уменьшению хлебной ренты, ренты, измеряемой стандартом г-на Мальтуса.

93. Стр. 181. «Точно так же, когда продукт страны <Имеется в виду продукт, полученный от сельского хозяйства. — Ред.> падает и рента понижается, из этого не следует, что все орудия производства неизбежно должны подорожать. В естественном ходе упадка прибыль на капитал обязательно будет низкой, потому что именно отсутствие достаточных доходов служит причиной этого упадка. После того как капитал уменьшен, прибыли могут повыситься, а заработная плата рабочих — понизиться, но низкая цена сырья в соединении с высокой прибылью на ограниченный капитал могут более чем уравновесить низкую заработную плату и сделать невозможной обработку земель, требующих крупного капитала».

Всякая верная теория привела бы к прямо противоположному заключению. Труд был бы дёшев, потому что население неизбежно стало бы избыточным. Продукт был бы дорог по сравнению с трудом, потому что вследствие уменьшения капитала производство сократилось бы, но прежнее число людей было бы готово работать. Рента была бы низка, потому что обрабатывались бы только лучшие земли. Что может быть более благоприятно для высокой прибыли, чем низкая заработная плата и низкая рента? <Первоначально были добавлены слова «и высокие цены?», затем заменённые словами «и весь продукт высокой стоимости?»; позже эти слова также были вычеркнуты. — Прим. англ. ред.>. Следует также помнить, что и ту и другую следует оценивать в мериле г-на Мальтуса, в труде, который они могли бы тогда купить в большом количестве.

94. Стр. 182. «Если изложенное здесь учение о законах, регулирующих повышение и понижение ренты, близко к истине, то должно быть очень далеко от истины учение, утверждающее, что обработка земли приносила бы капиталу такую же выгоду даже в том случае, если бы земледельческий продукт продавался по цене, приносящей меньший чистый прибавочный продукт».

Общество заинтересовано в получении с земли большого чистого прибавочного продукта; оно заинтересовано также в том, чтобы этот большой чистый прибавочный продукт продавался по низкой цене. Если хлеб продаётся по низкой цене, это доказательство того, что прибыль высока на участках земли, последними поступивших в обработку. Если хлеб продаётся по высокой цене, то так же ясно, что прибыли сравнительно низки и что высокая цена есть средство, при помощи которого потребитель хлеба обеспечивает ренту для землевладельца.

Землевладелец не может регулировать это; он не может сделать землю, поступившую в обработку последней, беднее, чем его собственная, и потому он является пассивным орудием; но всё же только благодаря этому обстоятельству деньги переходят из карманов потребителей в карманы землевладельцев. Благосостояние людей растёт пропорционально повышению уровня производительности земли, поступившей в обработку в последнюю очередь. Их благосостояние повышается потому, что они могут покупать то же количество продукта по более дешёвой цене — иначе говоря, с затратой меньшего количества труда или за продукт меньшего количества своего труда. Благосостояние капиталистов повышается потому, что с удешевлением продуктов питания снизится и заработная плата. Низкая заработная плата — только другое название для высоких прибылей.

95. Стр. 182. «Что касается моих собственных убеждений, то я нисколько не сомневаюсь в следующем: если бы под впечатлением того, будто создающая ренту высокая цена сырья столь же убыточна для потребителей, сколь выгодна для землевладельцев, богатая и процветающая страна решилась бы издать законы, чтобы понижать цены продуктов, пока нигде не осталось бы никакого излишка в форме ренты, это неизбежно привело бы к отказу от обработки не только всех малоплодородных земель, но и всех земельных участков, кроме наилучших; производство и население этой страны были бы, вероятно, сведены меньше чем к одной десятой прежнего размера».

Как <Первоначально это примечание начиналось словами: «Таково и моё убеждение», позже вычеркнутыми. — Прим. англ. ред.> может г-н Мальтус давать такое толкование слову «убыточный»? Моё мнение таково, и я убеждён, что таково также мнение всех других джентльменов, пользовавшихся этим словом, что рента не есть чистый выигрыш для страны, — она необходима для нынешнего снабжения хлебом, но извлекается из фонда, который должен уменьшаться, если она возрастает.

О Т Д Е Л   П Я Т Ы Й
Зависимость фактического количества доставляемого землёй продукта от существующих рент и цен

96. Стр. 183. «...Цена хлеба во всякой развивающейся стране должна быть приблизительно равна издержкам производства на худших из обрабатываемых земель плюс рента, которую эти земли приносили бы в своём естественном состоянии, или эта цена должна быть равна издержкам, необходимым для извлечения из старых участков добавочного продукта, причём этот добавочный продукт принесёт только обычный процент на капитал при небольшой ренте или без неё».

Почему при небольшой ренте? Никакая рента не будет уплачиваться за дополнительный капитал, вложенный в старую землю. Г-н Мальтус отказывается допустить, что может возделываться какой-либо хлеб, в который рента не будет входить как составная часть. Если верно, что небольшая рента будет уплачиваться за последнюю часть капитала, вложенного в старую землю, то он прав; если же никакая рента не будет уплачиваться за эту часть капитала, он должен признать свою ошибку. Поэтому я желал бы, чтобы он привёл свои доказательства в пользу предположения, что какая-либо рента будет уплачиваться за капитал, употреблённый таким образом.

Г-н Мальтус, мне кажется, сам отказывается от своего положения в следующем параграфе, так как говорит, что «каждому фермеру, располагающему капиталом, всегда будет выгодно вложить его в свою землю,если получаемый от этого добавочный продукт целиком оплатит прибыль на его капитал, хотя он ничего не даёт землевладельцу». Таким образом, может быть получен некоторый добавочный продукт, который не приносит землевладельцу ренты. При рассмотрении принципов налогового обложения эта доктрина имеет очень большое значение и действительно очень существенна для всех частей науки политической экономии <Последним предложением заменена следующая первоначальная редакция: «Что касается налогового обложения, эта доктрина имеет важнейшее значение». — Прим. англ. ред.>.

97. Стр. 184. «Итак, отсюда следует, что цена хлеба по отношению ко всему произведённому количеству есть цена естественная, или необходимая, т. е. цена, необходимая для получения существующего количества продуктов; однако безусловно большая часть хлеба продаётся по цене значительно более высокой, чем необходимо для производства, потому что часть эта произведена с меньшими издержками, тогда как её меновая стоимость не испытывает никакого уменьшения».

Следовало бы сказать: «произведена с такими же издержками, тогда как её меновая стоимость значительно возрастает».

98. Стр. 184. «Разница между ценой хлеба и ценой промышленных продуктов, поскольку речь идёт о цене естественной, или необходимой, заключается в следующем: если цена какого-либо промышленного продукта существенно понижается, вся соответствующая отрасль промышленности будет совершенно разорена; между тем, если существенно понизится цена хлеба, уменьшится только количество последнего. В стране останется какой-то механизм, способный всё же посылать на рынок этот товар по пониженной цене».

Это замечание, а также замечания на ближайших двух страницах превосходны.

99. Стр. 187. "В этих случаях ясно, что рента не регулируется различным качеством земель или различными количествами продукта, полученными от приложения капитала к одной земле; это был бы слишком обпшй вывод из теории ренты, если бы мы вместе с г-ном Рикардо пришли к заключению, что "рента всегда платится за пользование землёй только потому, что количество земли не беспредельно, а качество ее неодинаково, с ростом же населения в обработку поступает земля низшего качества или расположенная менее удобно" <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 67. — Peд. >".

Рента в этом случае регулировалась бы различными количествами продукта, полученными от приложения капитала к одной и той же земле. С повышением цены продукта было бы выгодно вложить в землю несколько больший капитал с прибылью меньшей, чем приносил прежде вложенный капитал; это вложение капитала было бы ограничено спросом на хлеб, и, естественно, было бы выбрано наиболее благоприятное местоположение участка. Я не вижу, почему мой вывод является слишком общим, в особенности если вспомнить моё обычное утверждение, что одной из главных причин ренты является приложение добавочного капитала к старой земле без такой же больший прибыли, как с капитала, затраченного прежде.

100. Стр. 188. "С прогрессом земледелия, по море того как поступают в обработку все более и более бедные земли, величина нормы прибыли должна быть ограничена производительной силой земель, последними поступивших в обработку, как будет показано в одной из дальнейших глав. Из этого был сделан вывод, что, когда участки земли последовательно изымаются из обработки, норма прибыли будет повышаться пропорционально большому естественному плодородию земли, которая будет тогда наименее плодородной пз земель, находящихся в обработке".

Г-н Мальтус ошибается; он неправильно представил мой вывод. Был сделан вывод, что прибыль будет высока пропорционально продукту, получаемому той частью капитала, которую земледелец будет считать для себя выгодным затратить либо на новую землю, за которую не платится никакая рента, либо на старую землю, если добавочный капитал употребляется только с целью получить прибыль <Начиная отсюда и до конца примечания 102 в рукопись позже были добавлены 12 страниц взамен первоначальной редакции текста, занимавшего только 4 страницы (что явствует из пропуска в карандашной нумерации листов). Эти 4 страницы отсутствуют. — Прим. англ. ред.>. Этот вывод строго правилен только при предположении, что заработная плата продолжает оставаться неизменной, так как при увеличенном продукте и уменьшенной ренте или при уменьшенном продукте и увеличенной ренте на заработную плату будет израсходована большая или меньшая доля всего продукта, и, хотя в этом случае прибыль может подняться или упасть, она не будет подниматься или падать в точности пропорционально увеличившемуся или уменьшившемуся продукту.

101. Стр. 188. «Если бы земля в своем естественном состоянии, будь она плодородной или бедной, нс приносила никакой ренты и если бы относительные цены капитала и продукта оставались без изменения, то, поскольку весь продукт распределился бы между прибылью и заработной платой, указанный выше вывод был бы правилен. Однако предпосылки не таковы, как здесь предположено».

И что скажет г-н Мальтус о капитале, изъятом из земли, которая все же остаётся в обработке и за которую не платится рента? Разве после изъятия этого капитала какой-нибудь другой капитал не попадёт в те же условия, при которых он не даёт ренты, хотя доставляет более значительный доход? Согласно заявлению самого г-на Мальтуса, если рента падает, а земля остаётся столь же производительной, как прежде, должна возрасти либо прибыль, либо заработная плата. Если это неверно, то что станется с разницей между высокой и низкой рентой? Кто получит её?

102. Стр. 189. «Если к этому обстоятельству прибавить влияние повышения стоимости денег и вероятного понижения цены хлеба, большего, чем понижение цены рабочего скота, ясно, что обработка земли будет сталкиваться с постоянными затруднениями и что лучшие земельные участки могут не принести более высоких прибылей. Более высокая рента, уплачиваемая за последнюю из поступивших в обработку земель, вместе с большими капитальными затратами по сравнению с ценой продуктов может полностью уравновесить или даже перевесить разницу в естественном плодородии».

Предположение <в начале этого примечания вычеркнуты следующие слова: «Предположите, что заработная плата остаётся без изменений, а рента падает; тогда прибыли должны зависеть от стоимости продукта». — Прим. англ. ред.> было таково, что вследствие ввоза хлеба рента упала и что во всяком случае земля, последней взятая в обработку, была бы более производительна и за неё платилась бы меньшая рента. Всё это допускает даже г-н Мальтус. Что же может он подразумевать под «более высокой рентой, уплачиваемой за последнюю из поступивших в обработку земель и уравновешивающей или даже перевешивающей разницу в естественном плодородии»? Подразумевает ли он, что если ввоз хлеба был бы свободен, то хотя земля, взятая в обработку последней, была бы более производительна, с неё не было бы получено более значительной прибыли, потому что за неё платилась бы большая, чем раньше, рента? Если он хотел сказать именно это, то он должен утверждать, что, чем свободнее ввоз хлеба, тем выше будет рента.

Какое отношение к этому вопросу может иметь повышение стоимости денег? Что именно вызывает это повышение? И если стоимость денег повысилась, то как может это обстоятельство влиять на норму прибыли? Вопрос сводится просто к тому, что при данном расходе капитала и труда получается большее количество хлеба. Из этого большего количества хлеба фермер удерживает большую долю, потому что меньшая доля (и действительно меньшее количество) уплачивается им землевладельцу в форме ренты. Поэтому верно, что, хотя он может продать свой хлеб по более низкой цене, он может всё же получить большую прибыль.

Но норма его прибыли «должна, очевидно, сообразоваться со средней нормой прибыли. Если бы цены товаров в промышленности и торговле оставались без изменения, несмотря на падение цены труда, прибыли наверное повысились, но не остались бы без изменения, как показано было в предыдущей главе». Где именно это было показано в предыдущей главе? Заметьте аргумент г-на Мальтуса и предложение, с которым он выступает. «Сделан был вывод, — говорит он, — что, когда участки земли последовательно изымаются из обработки, норма прибыли будет повышаться пропорционально большему естественному плодородию земли, которая будет тогда наименее плодородной из земель, находящихся в обработке» <Этот вывод сделан был только на тот случай, когда заработная плата не поглощает в своем росте всё дополнительное количество продукта, полученное фермером. — Прим. Рикардо.>.

Это неправильный вывод, говорит г-н Мальтус. Почему? Потому что, хотя рента может понизиться вследствие ввоза более дешёвого хлеба из других стран, это не будет сопровождаться потерей всей ренты даже с наиболее бедных земель из находящихся в обработке.

Предположим, что во всём этом мы делаем г-ну Мальтусу уступку; всё же его допущение, что рента упадёт, хотя и не будет вполне уничтожена ни на какой земле, целиком совпадает с моим положением. Но г-н Мальтус делает значительно большую уступку: он говорит: я не только допускаю, что рента упадёт, но думаю, что понизится цена труда, и всё же я утверждаю, что прибыль фермера не повысится, потому что она должна сообразоваться со средней прибылью, а при низкой цене труда другие товары должны понизиться в цене, и потому прибыль на капитал, занятый в их производстве, не повысится. Г-н Мальтус допускает, что при данном капитале будет получено большее количество сырого продукта, что это количество должно быть разделено между землевладельцем, фермером и рабочим. Он признаёт, что землевладелец получит меньше; рабочий, как сказано, получит не больше, и всё же фермер не получит большей стоимости. Чем собственно измеряет г-н Мальтус стоимость? Если он говорит, что той мерой, которую он считает правильной — «распоряжение трудом», — то он очевидно поддерживает противоречивое положение, потому что говорит, что рабочие будут работать за то же количество хлеба, как и прежде, и всё-таки фермер, в распоряжении которого имеется больше хлеба для раздачи им, не получит большей стоимости. Если он говорит, что его мера стоимости — «другие товары» и что человек не получает большей стоимости, если не имеет власти распоряжаться большим количеством этих товаров, он всё-таки поддерживает противоречивые положения <конец абзаца вписан Рикардо взамен нижеследующего текста: «Если фермер не может купить большее количество товаров на свое дополнительное количество хлеба, то в этом случае товары не понизились в стоимости вследствие падения стоимости труда, и прибыли производителей этих товаров будут выше, чем прежде, — они получат за свои товары такую же стоимость в других товарах, как прежде до ввоза хлеба, тогда как стоимость труда, который они употребляют для производства этих товаров, будет меньше, а именно это доставит им высокую прибыль. Если г-н Мальтус говорит, что цена хлеба упадет настолько, что фермер не получит никакой добавочной прибыли, он должен тогда допустить, что прибыль фермера не будет сообразна с средней нормой прибыли, потому что понижение цены хлеба и труда в сравнении с другими товарами для фермера есть то же, что повышение стоимости товаров; поэтому г-н Мальтус отказывается от своего предположения, будто стоимость товаров упала, и устанавливает необходимость высоких прибылей на промышленные товары. «Но норма прибыли (от земледелия) должна, очевидно, сообразоваться с средней нормой прибыли», и поэтому прибыль от земледелия также будет высока». — Прим. англ. ред.>, так как одна часть его аргументации требует утверждения, что фермер будет иметь власть распоряжаться большим количеством других товаров; а другая — что фермер не будет иметь власти распоряжаться таким же большим количеством товаров, как прежде. Если фермер может распоряжаться большим количеством товаров, а товары есть мерило стоимости, он будет располагать большей стоимостью, и его прибыль повысится; в этом случае критикуемый г-ном Мальтусом вывод правилен. Если же фермер не может распоряжаться большим количеством товаров вследствие сильного понижения цены на хлеб, цены промышленных товаров будут не падать, а повышаться, а поскольку цена труда низка, средняя прибыль будет высока. Прибыли промышленника не могут не быть высокими, если он может обменять свои товары на такое же количество всех других товаров и на большее количество сырья и если в то же время он платит рабочему меньшую заработную плату вследствие падения цены хлеба. Мне кажется ясным, что цена хлеба упадёт, но это падение цены будет больше чем компенсировано фермеру увеличением количества, и таким образом его прибыль повысится. Прибыли промышленника также увеличатся, так как он будет продавать свои товары по прежней цене, а вследствие снижения цены хлеба издержки производства в промышленности понизятся.

Нельзя позволить г-ну Мальтусу говорить, что хлеб и промышленные изделия понизятся в цене сравнительно с деньгами, потому что, во-первых, он не приводит никаких соображений в пользу такого понижения и, во-вторых, если бы он мог установить это ко всеобщему удовлетворению, было бы только доказано, что стоимость денег повысилась и это повышение одинаково затронуло бы все товары, но это не оказало бы вообще никакого влияния на норму прибыли. Следствия этого понижения были бы точно такие же, какие произошли бы в результате потери некоторых богатых рудников <Взамен слов: «в результате открытия какого-либо богатого рудника». — Прим. англ. ред.> драгоценных металлов или в результате восстановления курса <Взамен слов: «в результате обесценения». — Прим. англ. ред.> бумажных денег после большого обесценения.

103. Стр. 190. «Следует добавить, что при правильном развитии страны по пути к общей культуре и совершенствованию и при естественном порядке вещей справедливо было бы предположить, что, если последние поступившие в обработку участки плодородны, капитал будет недостаточным, а прибыли наверное будут высоки; но если обработка земли прекращается потому, что найдено средство получать в другом месте хлеб по более дешёвой цене, то из этого нельзя сделать такой вывод. Наоборот, может наблюдаться обилие капитала по сравнению со спросом на хлеб и другие товары; в этом случае, пока это изобилие продолжает существовать, прибыль должна быть низка, каково бы ни было состояние земли.

Это различие имеет весьма большое практическое значение, и мне кажется, что г-н Рикардо совершенно пренебрёг им».

С моей точки зрения, ни один пункт не разработан более удовлетворительно, чем тот, что высокая прибыль самым тесным образом связана с низкой стоимостью продовольствия, так как низкая стоимость продовольствия оказывает величайшее влияние на заработную плату, а низкая заработная плата не может не создавать высокой прибыли.

Предположим, что я — фабрикант сукна, что в год я сделал 100 штук и что продовольствие стоит по сравнению с сукном так дорого, что мне приходилось давать рабочим 60 штук, чтобы дать им возможность купить себе предметы первой необходимости; тогда у меня осталось бы 40 штук. Предположим теперь, что сравнительная цена продовольствия упала, и что 50 штук достаточно, чтобы купить предметы первой необходимости, нужные моим рабочим, — не увеличится ли моя доля в этом случае на 10 штук?

Но ваши 50 штук сукна могут понизиться в стоимости и будут продаваться не за большее количество товаров, чем прежде 40 штук! Это не может быть верно по отношению к хлебу и труду, потому что согласно нашему предположению стоимость их понизилась, и она низка в сравнении со стоимостью сукна. Поэтому если бы я захотел нанять каких-либо рабочих при помощи моих 50 штук сукна, этого сукна хватило бы на оплату гораздо большего числа рабочих, чем 50 штук прежде. Но стоимость их не упадёт по отношению к какому-либо другому товару, так как сапожник из каждых 100 пар обуви удержит для себя 50 пар вместо 40, пивовар поступит так же со 100 бочками пива и точно так же поступит представитель всякой другой отрасли промышленности. Причина, воздействующая на одну отрасль, действует на все; как же можно тогда сказать, что будут затронуты относительные стоимости товаров? Но можно сказать, что, хотя цена хлеба падает по отношению ко всем этим предметам, заработная плата не упадёт. Это ещё лучше, так как счастье наиболее многочисленной, а потому и наиболее важной, части народа в значительной степени возрастёт без понижения прибылей.

О Т Д Е Л   Ш Е С Т О Й
О связи между сравнительно большим богатством и сравнительно высокой ценой сырья

104. Стр. 193. «Адам Смит очень хорошо объяснил, каким образом прогресс богатства и усовершенствований имеет тенденцию повышать цены скота, домашней птицы, предметов одежды и жилья, наиболее полезных минералов и т. д. сравнительно с хлебом, но он не входил в объяснение естественных причин, определяющих цену хлеба. ...Эти причины по главным их последствиям сводятся, повидимому, к двум: 1. Разница в стоимости драгоценных металлов в различных странах при различных условиях».

Ничто не кажется мне столь маловажным, как эта причина. Стоимость денег не может изменяться, не затрагивая в такой же степени цен всех предметов; и при условии, что у нас есть прежнее количество всех товаров и что они сохраняют ту же относительную стоимость по отношению друг к другу, — какое значение имеет стоимость денег?

105. Стр. 193. «2. Разница в количестве труда и капитала, необходимых для производства хлеба».

Я согласен с г-ном Мальтусом в отношении этих двух причин высокой цены хлеба, но, считая первую маловажной, я приписываю второй самое большое значение. Изобилие наиболее важного из всех видов товара зависит от разумного применения труда и капитала к его производству. Мой вопрос таков: каким путём можем мы использовать труд и капитал самым разумным образом, чтобы добиться обильного предложения этого главного предмета первой необходимости? И если я нахожу, что данное количество труда и капитала, приложенное к промышленному производству, доставит путём обмена из-за границы большее количество хлеба, чем при вложении в нашу собственную землю, то я высказываюсь в пользу этого способа получения хлеба; и наоборот, если труд и капитал могут стать более производительными, будучи непосредственно приложены к нашей собственной земле, то я точно так же буду настаивать, чтобы такому их приложению не было поставлено никаких препятствий. Я счастлив заявить, что согласен с г-ном Мальтусом во всём, что он говорит в остальной части этого раздела.

О Т Д Е Л   С Е Д Ь М О Й
Причины, могущие ввести землевладельца в заблуждение при сдаче им земель в аренду, к ущербу как для него, так и для страны

106. Стр. 199. «По мере движения страны к более высокому уровню технических усовершенствований положительное богатство землевладельца согласно изложенным нами принципам должно было бы постепенно возрастать, хотя его относительное положение будет скорее ухудшаться, а его влияние в обществе — скорее уменьшаться вследствие увеличения численности и богатства тех, кто живёт на ещё более крупный излишек, т. е. на прибыль с капитала».

Я думаю, что относительное положение землевладельцев по сравнению с капиталистами будет постепенно улучшаться вместе с прогрессом страны, хотя рента их наверное не будет возрастать пропорционально валовому продукту.

107. Стр. 201. «Нет никакого основания думать, что, если бы землевладельцы подарили фермерам всю ренту, хлеба стало бы больше и он был бы дешевле. Если правильна высказанная в предыдущем исследовании точка зрения, то количество, последним добавленное к нашему отечественному продукту, продаётся примерно по цене производства, и то же количество не могло быть произведено на нашей собственной земле по более низкой цене, даже при отсутствии ренты».

Таково моё мнение, но это не должно быть мнением г-на Мальтуса, который утверждает, что рента входит известной частью в цену всего хлеба. Как бы ни была она мала с хлеба, возделанного в последнюю очередь, в той же степени упала бы цена хлеба, если бы вся рента была ликвидирована.

Из того, что г-н Мальтус говорит здесь и в другом месте, можно было бы сделать вывод, будто он допускает, что всегда продаётся некоторое количество хлеба, в цену которого совсем не входит рента, но гораздо чаще он настаивает на противоположном.

108. Стр. 204. «Хотя отнюдь неверно, как заявляют экономисты <т. е. физиократы. — Ред.>, что все налоги падают на чистый доход землевладельцев, всё же совершенно верно, что у последних мало возможностей облегчить бремя налогов. Верно также, что землевладельцы владеют фондом, который легче реализовать и который приспособлен для обложения налогами лучше, чем всякий другой. Вот почему их гораздо чаще облагают как прямыми, так и косвенными налогами. И если землевладельцы платят, как это, несомненно, делается, многие из налогов, которыми облагаются капитал фермера и заработная плата рабочего, а также налоги, непосредственно налагаемые на них самих, они обязательно должны это почувствовать вследствие уменьшения той части валового продукта, которая при других обстоятельствах досталась бы им».

Г-ну Мальтусу было бы очень трудно доказать это. Какие налоги на капитал фермера платят землевладельцы?

О Т Д Е Л   В О С Ь М О Й
О строгой и необходимой связи между интересами землевладельца и интересами государства в стране, которая сама содержит своё население

109. Стр. 205. «Адам Смит говорил, что интересы землевладельца тесно связаны с интересами государства и что процветание или бедственное положение одного влечёт за собой процветание или бедственное положение другого. Теория ренты, как мы её изложили в настоящей главе, повидимому, подтверждает в сильной степени это мнение. Если при данном состоянии естественных ресурсов почвы главными факторами, благоприятствующими интересам землевладельцев, являются рост капитала и населения, усовершенствования в земледелии и растущий спрос на сырой продукт, вызываемый процветанием торговли, то едва ли возможно рассматривать интересы землевладельцев отдельно от интересов правительства и народа.

Между тем г-н Рикардо утверждает, что «интересы землевладельцев всегда противоположны интересам потребителей и фабрикантов» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 275. — Ред. >, т. е. интересам всех других сословий государства».

Я ответил на это [] <пропуск в рукописи. Несомненно, речь идёт о примечании 58. — Прим. англ. ред.>, к которому и отсылаю читателя. Здесь я замечу только, что г-н Мальтус должен вспомнить о том ограниченном смысле, который я придаю мнению, высказанному в приведённой им цитате из моего труда: я сказал, что только ближайшие интересы землевладельца противоречат улучшениям в земледелии и снижению издержек производства хлеба. Поскольку сила земли, как машины, совершенствуется, землевладелец выиграет, когда она снова будет призвана к действию; а это непременно осуществится после того, как население увеличится пропорционально возросшей лёгкости производства пищи.

110. Стр. 206. «Совершенно бесполезно задерживаться на предположениях, которые никогда не могут осуществиться, и делать из них общие выводы.

Поскольку мы живём в ограниченном мире, на ещё более ограниченной территории стран и округов и под властью физических законов, влияющих, как показывает опыт, на продукт земли и на рост населения, мы хотим знать, действительно ли интересы землевладельца в общем противоположны интересам общества».

Принцип бывает либо верным, либо ложным. Если он верен, то он приложим как к ограниченному обществу, так и к большому. Моё мнение таково, что рента никогда не извлекается из какого-либо другого источника, кроме фонда, который некогда образовывал прибыль, и что поэтому всякое усовершенствование, всякое уменьшение издержек производства, будь оно велико или мало, идёт в пользу заработной платы или прибыли, но никогда не идёт в пользу ренты. После того как образовался излишек прибыли, он может при дальнейшем развитии общества быть перенесён в ренту.

111. Стр. 208. «Следовательно, эта рента должна быть созданием технического мастерства и капитала, затраченных на землю, а не переносом из прибыли и заработной платы, существовавших почти сто лет назад».

Кто говорит, что нынешняя рента переносится из прибыли и заработной платы, существовавших почти сто лет назад? Она может быть переносом из прибыли, существовавшей 10 лет, 5 лет или 3 года назад. Вопрос в том, является ли рента переносом из прибыли? В этом отделе есть много такого, с чем я согласен, но мне кажется, что г-н Мальтус старается увеличить расхождение между нами.

112. Стр. 211. «Г-н Рикардо, как я мельком упоминал раньше, развивает только простую и ограниченную точку зрения на прогресс ренты. По его мнению, он вызывается единственно повышением цены, возникающим в силу возросшей трудности производства».

Не думаю, чтобы правильное изложение написанного мною подтвердило это обвинение.

113. Стр. 213. «Ссылаясь на это заявление <см. Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 62—64. — Ред. >, я отмечу, что если применение неизменного стандарта стоимости г-на Рикардо, естественно, приводит к употреблению такой терминологии, то чем скорее мы откажемся от стандарта, тем лучше, так как при исследовании природы и причин богатства народов эта терминология неизбежно должна вызывать постоянную путаницу и ошибки».

Довольно странно, что г-н Мальтус очень часто пользуется тем самым стандартом, который он так отвергает; он неизменно говорит о падении ренты, росте прибыли и повышении заработной платы, подразумевая падение или рост денежной ренты, прибыли и заработной платы, причём стоимость денег он, конечно, предполагает неизменной. Так вот, если бы количество хлеба, производимое данным количеством труда, удвоилось (весьма нелепое предположение), цена его упала бы наполовину, и, следовательно, денежная рента землевладельца упала бы, если бы не удвоилось количество продукта, полученного им в виде ренты; прибыль капиталиста уменьшилась бы, если только он также не получил бы двойного количества продукта; и то же произошло бы с заработной платой рабочего, если бы его доля была меньше удвоенной. Что заработная плата понизилась бы в денежной стоимости, я ничуть не сомневаюсь, а главная выгода для капиталиста возникает именно из этого обстоятельства.

Но землевладелец может на возросшее вдвое количество продукта купить большее количество труда, чем прежде. Да, может, но разве он нуждается только в труде? Может ли он на удвоенное количество хлеба купить больше железа, меди, золота, чая, сахара, шляп, экипажей, шёлка, вина и всяких других товаров? Ни одной частицей больше. И разве я не прав, говоря, что он получает не большую стоимость, хотя может получить двойное количество продукта? «Применяя эту терминологию к нашей стране, — говорит г-н Мальтус, — мы должны сказать, что рента значительно пала за последние сорок лет, потому что, хотя рента значительно увеличилась по своей меновой стоимости, т. е. за неё можно получить больше денег, больше хлеба, труда и промышленных изделии, всё-таки из отчётов, представленных в Департамент земледелия, явствует, что рента составляет теперь не больше одной пятой валового продукта, тогда как прежде она равнялась одной четвёртой или одной трети». Г-н Мальтус не прочитал с обычным для него вниманием того, что я говорил об этом предмете, иначе он не сказал бы прежде всего, что моя терминология «требует, чтобы мы говорили, что рента землевладельца упала и его интересы пострадали, когда он получает в виде ренты на три четверти больше сырого продукта, чем прежде». Если бы я оценивал богатство людей стоимостью их доходов, было бы некоторое основание для такого обвинения, но я употребил много стараний, чтобы объяснить свои взгляды и показать, почему, по моему мнению, будет вполне последовательно сказать, что богатство человека, т. е. количество предметов первой необходимости и удобств, которые он может купить, возросло и в то же время стоимость этого богатства могла понизиться.

Кроме того, я никогда не утверждал, что, для того чтобы землевладельцы получали ренту той же стоимости, она должна всегда находиться в одном и том же отношении к стоимости валового продукта, полученного с земли, как можно было бы заключить из ссылки на отчёты Департамента земледелия. Я не говорю, что рента понизилась по стоимости, потому что она прежде составляла четвёртую или третью часть валового продукта, а теперь составляет только одну пятую. У меня есть ферма, с которой я получаю 360 квартеров пшеницы и плачу в виде ренты одну четверть, или 90 квартеров. Затратив больший капитал на землю низшего качества, при помощи того же количества труда вместо 360 квартеров можно получить только 340, а потому рента с земли, которая дала 360 квартеров пшеницы, поднимется с 90 до 110 квартеров; рента с этой определённой фермы будет составлять большую долю валового продукта, чем прежде, но из этого отнюдь не следует, что она составит большую долю всего валового продукта страны, ибо вместо одного капитала данной величины, затраченного на получение 340 квартеров, могут быть затрачены сто капиталов такой же величины. Возможно в таком случае, что валовой продукт увеличится на 34 тыс. квартеров, а рента увеличится только на 20 квартеров. Из того, что землевладелец получал четвёртую часть валового продукта и доля его увеличилась на всех ранее обрабатывавшихся землях, следует ли, что я обязан утверждать, будто рента составляет также большую долю всего валового продукта со всех земель страны?

114. Стр. 214. «Что касается труда, то мы должны сказать, что в Америке он дёшев, хотя до сих пор мы привыкли считать его очень дорогим при оценке как в деньгах, так и в количестве предметов первой необходимости и удобств, которые он может купить; и мы должны сказать, что труд дорог в Швеции, так как, хотя рабочий получает там низкую денежную заработную плату, на которую он может купить только немного предметов первой необходимости и удобств, тем не менее возможно, что при распределении валового продукта, получаемого тяжёлым трудом на малоплодородной почве, рабочим достаётся более значительная доля».

Чтобы получить в Англии 180 квартеров пшеницы стоимостью в 700 ф. ст. с земли, поступившей в обработку последней, я могу нуждаться в труде 20 человек в течение года, уплачивая им по 10 шилл. в неделю, всего 520 ф. ст. в год. Получение того же количества пшеницы в Америке, где оно может быть продано за 600 ф. ст., может потребовать труда только 15 человек; заработная плата одного рабочего может равняться в Америке тоже 10 шилл., но фермер в Англии уплатил бы в год 520 ф. ст. заработной платы, а фермер в Америке — только 390 ф.ст. В одной стране (Англии) доля всего продукта, выплаченная рабочим, равняется 743/1000, в другой (Америке) — 650/1000. Хотя денежная заработная плата каждого рабочего одинакова, общая сумма выплаченной заработной платы в Англии больше и также больше доля в продукте. Примените это положение к Швеции, и вы найдёте, что оно вполне согласуется с моим принципом.

115. Стр. 216. «Г-н Рикардо сам категорически заявил, что вся сумма, получаемая от продажи земледельческого продукта сверх издержек его производства, составляет денежную ренту. Но, так как часто случается, что денежная рента повышается и что она в то же время обладает большей реальной меновой стоимостью, хотя составляет меньшую долю стоимости валового продукта с данной земли, из этого, очевидно, следует, что ни денежная рента, ни реальная рента не регулируются этой долей».

Весьма вероятно, что моё объяснение вопроса о пропорциях было не так ясно, как следовало бы. Я постараюсь теперь это разъяснить.

Предположим, что участок, последним поступивший в обработку, доставляет 180 квартеров хлеба при приложении данного количества труда и что вследствие повышения цены хлеба в следующем году поступит в обработку земля ещё более низкого качества, которая доставит только 170 квартеров. Если в этом году рабочий получит одну треть от 180 квартеров., а в следующем году — одну треть от 170 квартеров, я скажу, что его заработная плата в следующем году будет иметь такую же стоимость, как и в этом году, потому что все 170 квартеров в следующем году будут иметь такую же стоимость, как 180 квартеров в этом году, и, следовательно, половина, четверть или треть каждого из этих количеств будут также иметь одну и ту же стоимость.

Когда я говорю об этом пропорциональном делении, я всегда применяю его или должен был бы применять его (и если я сделал иначе, то только по оплошности) к продукту, получаемому при помощи капитала, последним вложенного в землю, за которую не платится никакая рента. В действительности же рабочий получит от 170 квартеров более значительную долю, чем он получал от 180 квартеров, — он получит более значительную долю одинаковой стоимости, и именно поэтому я говорю, что его заработная плата повысилась. Каково бы ни было количество пшеницы, полученное при помощи капитала, последним вложенного в землю, оно будет иметь ту же стоимость, потому что это есть продукт того же количества труда. Большая доля этой равной стоимости должна сама представлять большую стоимость <в рукописи перечёркнут следующий текст: «Рента не есть доля полученного продукта — она не определяется, подобно заработной плате или прибыли, пропорциями, так как зависит от разницы между количествами продукта, полученными при помощи двух равных капиталов. Если я поэтому сказал где-нибудь, что рента повышается или понижается пропорционально тому, увеличивается или уменьшается получаемый продукт, я совершил ошибку. Я, однако, не помню, чтобы сделал что-либо подобное». — Прим. англ. ред.>.

Моя мера стоимости — количество труда. Рента повышается только тогда, когда уплачиваемая сумма требует больше труда, чтобы создать ренту. 10 человек на плодородной земле могут произвести 180 квартеров, на менее плодородной земле — только 170; тогда, если 10 рабочих получают половину последнего количества, или 85 квартеров, они получают то, что может произвести труд 5 человек; 10 человек, производящих 180 квартеров, получают не больше; но 85 квартеров на этой земле производятся при помощи меньшего труда, чем труд 5 человек. Верно, но стоимость хлеба регулируется количеством, произведённым при помощи капитала, приложенного к земле наименее выгодно и в последнюю очередь. Преимущество, принадлежащее арендатору лучшей земли, носит отчасти характер монополии, и поэтому стоимость вознаграждения рабочего должна измеряться не количеством труда, требующимся для производства 85 квартеров на лучшей земле, но количеством труда, требующимся для производства того же количества хлеба на худшей земле. Г-н Мальтус говорит: «Даже по признанию г-на Рикардо усовершенствования в земледелии имеют тенденцию увеличивать долю валового продукта, идущего землевладельцу». Я не знаю, где я это сказал, но, если я впал в такую ошибку, я хочу её исправить, поставив употребляемое г-ном Мальтусом слово «часть» вместо слова «доля» или, если сохранить слово «доля», это должна быть доля продукта, полученного на более плодородных землях.

116. Стр. 216. «Вряд ли стоит повторять, что, говоря об интересах землевладельца, я подразумеваю всегда то, что я назвал бы его реальной рентой и его реальными интересами, т. е. возможность покупать труд, а также предметы первой необходимости и удобства, независимо от того, какую долю валового продукта может составлять рента и какого количества труда могла стоить часть продукта, составляющая ренту. Но на деле, даже по признанию г-на Рикардо, усовершенствования в земледелии имеют тенденцию в умеренный срок увеличивать долю валового продукта, идущего землевладельцу; таким образом, с какой бы точки зрения ни рассматривать предмет, мы вынуждены признать, что независимо от вопроса об импорте интересы землевладельца тесно и необходимо связаны с интересами государства».

После того как г-н Мальтус так часто говорил, что я изображаю усовершенствования в земледелии вредными для интересов землевладельцев и на этом основываю своё утверждение, будто интересы землевладельцев противоположны интересам всех других классов общества, здесь он заявляет, будто я допустил, что усовершенствования в земледелии имеют тенденцию в умеренный срок увеличивать долю валового продукта, идущую землевладельцу. Почему же меня тогда обвинили в том, что я придерживаюсь иной доктрины?

<В рукописи вслед за этим идёт неоконченный и перечёркнутый следующий текст: «Как я прежде заметил, г-н Мальтус, повидимому, не понимает, что я сказал о пропорциях, и поэтому важно, чтобы меня хорошо поняли по этому вопросу, Предположим, что я употребляю три равных суммы капитала последовательно на одной и той же земле и что цены повышаются. Я говорю, что, когда прилагается вторая сумма, уплачиваемая землевладельцу доля из количества, получаемого с первой, увеличивается, и он не получит никакой части второй. Когда прилагается третья сумма, он получит ещё более значительную долю количества, доставляемого первой, небольшую долю количества, доставляемого второй, и никакой доли из количества, доставляемого третьей. Хотя доля каждого полученного прежде количества увеличится, доля всего полученного количества, причитающегося землевладельцу, уменьшится. Предположим, что доставленное первым капиталом количество хлеба составило бы 1 800 квартеров, вторым — 1 780 и третьим — 1 760. Когда был вложен второй капитал, землевладелец получил бы в виде ренты 20 квартеров, или 1/90 количества, доставленного первым капиталом, но это составило бы только 1/179 всего продукта. Когда был вложен третий капитал, он получил бы 40 квартеров с N 1, или l/9, и 20 квартеров с N 2, или 1/17». Расхождения в цифрах частично объясняются исправлениями, не доведёнными до конца. — Прим. англ. ред.>

О Т Д Е Л   Д Е В Я Т Ы Й
О связи между интересами землевладельца и интересами государства в странах, ввозящих хлеб

117. Стр. 217. «Никто никогда нс сомневался, что индивидуальные интересы фабрикантов шерстяных, шёлковых или льняных тканей могли бы пострадать от иностранной конкуренции; и мало кто станет отрицать, что ввоз большого числа рабочих содействовал бы понижению заработной платы. Поэтому даже при самом неблагоприятном отношении к этому вопросу мы не можем отделить положение землевладельца по отношению к ввозу от положения других классов общества».

Здесь имеется следующее явное и важное различие: индивидуальные интересы фабрикантов шерстяных, шёлковых и льняных тканей могут пострадать от иностранной конкуренции, и фабриканты могут быть вынуждены перевести свои капиталы в другие отрасли промышленности, понеся при этом известные потери, но всё же у них остались бы капитал и доход не намного ниже прежнего. Рента собственников худших земель исчезла бы совсем, а рента собственников лучших участков значительно понизилась бы, если бы ввоз хлеба стал совершенно свободным.

Не может быть большей ошибки, чем предположение, будто есть какая-либо аналогия между интересами землевладельцев и интересами фабрикантов, поскольку тех и других задевают ограничения ввоза сырья и промышленных изделий. Их интересы покоятся на совершенно различных основаниях. Каковы бы ни были ограничения ввоза, фабрикант не может получать в течение длительного времени больше, чем среднюю и обычную норму прибыли на свой капитал, и поэтому, если бы он мог легко перевести свой капитал из одной отрасли промышленности в другую, его потери от устранения ограничений импорта были бы незначительны.

Но для землевладельца вопрос ставится так: будет ли существовать рента или нет, будет ли он владеть полезной машиной или совершенно бесполезной? Сходно положение не землевладельца и фабриканта, а фермера и фабриканта. Тут аналогия действительно полная.

118. Стр. 220. «Предположим, что капитал в 10 тыс. ф. ст. занят в торговле или в промышленности в течение двадцати лет, что он приносит 12% прибыли и что капиталист может в конце этого срока выйти из предприятия, удвоив свой капитал. Очевидно, чтобы создать такой же стимул для употребления такого капитала в земледелии, нужно, чтобы его владельцу были предложены такие же или почти такие же выгоды. Но, чтобы человек, вложивший капитал в арендованную землю, мог превратить свои 10 тыс. ф. ст. в течение двадцати лет в 20 тыс. ф. ст., он должен получать, несомненно, очень большую ежегодную прибыль, чтобы быть в состоянии вернуть ту часть своего капитала, которую он действительно вложил в землю и которую не может изъять из неё по окончании срока аренды; если же он ввёл существенные усовершенствования, по окончании арендного срока ему придётся оставить землевладельцу землю, которая будет приносить гораздо более высокую ренту, чем в начале срока, независимо от могущих произойти изменений в стоимости средств обращения. Но эта большая ежегодная прибыль, необходимая фермеру при временной аренде, чтобы он мог получить обычную прибыль с капитала, сохраняется, по крайней мере частью, в форме ренты по окончании срока аренды, и постольку от этого выигрывает государство».

В данном случае г-н Мальтус несколько непоследователен. Он измеряет выгоду для государства денежной стоимостью и не пользуется, как следовало бы в данном случае, своей собственной мерой стоимости — хлебом и трудом. Предположим, г-н Мальтус мог бы доказать (что ему не удаётся), что, вложив данный капитал внутри страны в земледелие, мы получили такую же денежную прибыль, какую получили бы при помощи того же капитала, если бы ввоз хлеба был дозволен. Я мог бы ответить ему: «Если бы ввоз был разрешён и вы допустили бы, чтобы хлеб был дёшев, то, владея денежным капиталом того же размера, я мог бы дать работу гораздо большему числу рабочих, я мог бы также сделать то же самое при помощи того же денежного дохода; поэтому, не допуская свободного ввоза, вы лишили нас тех товаров, которые могло бы потребить это добавочное число рабочих». Этой устойчивой выгоде г-н Мальтус противопоставляет прочные усовершенствования, которые арендаторы вводят на арендуемых землях и которые они не могут взять назад, потому что эти усовершенствования надолго связаны с землёй. Можно сомневаться, принимается ли всегда в расчёт при заключении арендного договора ожидание этих ничтожных выгод и не составляют ли они в действительности части ренты землевладельца.

Другие могут судить лучше, чем я, о размерах стоимости, оставляемой арендаторами в земле по окончании срока аренды. Я не расположен оценивать её очень высоко. Если принять за меру стоимости власть распоряжаться трудом, то стоимость должна зависеть от количества предметов первой необходимости, а не от их денежной стоимости.

119. Стр. 221. «В своём труде «Земледелие в Шотландии» сэр Джон Синклер подробно описал ферму в Восточном Лотиане, на которой рента составляет почти половину всего продукта, а рента и прибыль вместе дают ежегодно 56% на вложенный капитал. Но рента и прибыль, взятые вместе, представляют действительную меру богатства, извлекаемого нацией из вложенного таким образом капитала; а так как упомянутая ферма есть одна из тех, где применяется система севооборота, т. е. система, в которую в течение последних лет были внесены величайшие усовершенствования, то почти несомненно, что значительная часть этого прироста богатства была извлечена из капитала фермера, арендовавшего ферму до возобновления аренды, хотя этот прирост богатства для государства не мог побудить фермера сделать такое употребление из своего капитала».

Думает ли г-н Мальтус, что самый свободный ввоз хлеба лишил бы нас хотя бы частицы того количества, которое мы получаем в настоящее время от этой фермы? Что касается возможности получения большей ренты с капитала, накопленного на ферме арендаторами, я не могу не относиться к этому предположению скептически.

120. Стр. 222. «Если бы во время войны не было создано никаких препятствий для ввоза иностранного хлеба и прибыль в земледелии составила бы только 10%, тогда как прибыль в торговле и промышленности равнялась 12%, в результате этого капитал притекал бы, конечно, в торговлю и промышленность; и если мы, как всегда, измеряем интересы государства интересами отдельных лиц, такое направление капиталов было бы более выгодно, поскольку пропорция составила бы 12 к 10».

Здесь опять оцениваются денежные прибыли, а я требую, чтобы в обоих случаях денежная прибыль была сведена к власти распоряжаться трудом и товарами. Я хочу знать не то, сколько стоимости могли бы мы получить в обоих случаях, а то, какое богатство мы могли бы получить, какие возможности для счастья общества!

121. Стр. 223. «И, действительно, такие ограничения <ввоза хлеба. — Ред.> не только могут, но и должны вызывать подобные последствия <содействовать росту богатства и населения. — Ред.> всегда, когда спрос на отечественный хлеб таков, что прибыли на капиталы, вложенные в обработку новых земель, в соединении с порождаемой ими рентой приносят по отношению к занятому капиталу доход в гораздо большем размере, чем доход с капиталов, занятых в торговле и промышленности; в этом случае, хотя, при отсутствии ограничений ввоза, можно было бы купить иностранный хлеб по денежной цене более низкой, чем цена отечественного хлеба, его нельзя было бы купить с такой малой затратой капитала и труда, а именно это и есть действительное доказательство выгодного употребления капиталов».

Это верно, если оценка производится в доходах, выраженных в хлебе, а не в деньгах. Единственный важный вопрос в действительности заключается в том, можем ли мы покупать хлеб с наименьшими издержками капитала и труда внутри страны или за границей. Мы должны судить об этом только путём сравнения количества хлеба, которое мы можем ввозить при помощи данного капитала, и того количества, которое мы можем вырастить при помощи равного капитала. Мы должны судить не по денежной стоимости, а по количеству продукта. Мы можем придать любой вещи высокую денежную стоимость, сделав эту вещь редкой.

122. Стр. 223. «Если бы следствием ограничений ввоза неизбежно было увеличение количества труда и капитала, требуемых для производства хлеба, было бы, конечно, невозможно защищать их ни на одно мгновение, если иметь в виду богатство и производительную силу страны».

Только потому, что ограничения имеют такие последствия, на них нападают. Может ли кто-нибудь сомневаться, что они приводят к таким последствиям?

Их влияние в других сферах — вопрос совершенно иной. Признаюсь, что и в других сферах соображения в пользу ограничений ввоза очень мало состоятельны с моей точки зрения.

123. Стр. 223—224. «Но если бы прогресс богатства был не замедлен ограничениями ввоза иностранного хлеба, а ускорен вследствие того, что за данное количество капитала и труда внутри страны было куплено большее количество сырья по сравнению с тем, что могло быть куплено за то же количество капитала и труда за границей, то очевидно, что рост населения должен был бы не замедлиться, а ускориться; и, конечно, необычайно быстрый рост населения, как известно, имевший место в течение последних десяти или пятнадцати лет войны по сравнению со средней цифрой за столетие, в сильной степени подтверждает этот вывод».

Если это действительно допустить, то вывод следует сам собой.

124. Стр. 224. «Высказанное здесь положение <см. цитату со стр. 223—224 в примечании 123. — Ред.> может вызвать некоторое изумление, но читатель поймёт, насколько ограничен его смысл».

У меня оно также вызывает изумление, и я его считаю совершенно необоснованным.

125. Стр. 225. «Я говорю о меновой стоимости и норме прибыли, а не об изобилии удобств и предметов роскоши».

Если бы это было так, если бы вы даже доказали ваше положение, оно не имело бы никакого влияния на нашу практику. Мы мало заботимся о том, какова может быть номинальная меновая стоимость наших товаров (и я сказал бы: или их реальная стоимость); мы заботимся о том, чтобы у нас было изобилие удобств и предметов роскоши. Тогда, если каждое сказанное вами слово верно, мы выступаем за неограниченную хлебную торговлю, если она должна доставить нам стоимость (безразлично — высокую или низкую), которая даст нам изобилие удобств и предметов роскоши.

Но я снова спрашиваю, что стало с рекомендуемой г-ном Мальтусом мерой реальной меновой стоимости; нам говорили, что она предполагает известное количество предметов первой необходимости и удобств и что реальная меновая стоимость вещей повышается или падает, смотря по тому, продаются ли они за большее или меньшее количество предметов первой необходимости и удобств; затем, так как предположено было, что на известное количество предметов первой необходимости и удобств всегда можно было бы купить известное количество труда (а труд выбран был мерой стоимости), пришлось внести другую поправку, так как было признано, что стоимость труда изменчива. Было желательно ввести в качестве мерила стоимости другой товар, который также был признан изменчивым, но изменчивым в ином направлении, и потому изменение одного корректировало бы изменение другого: средняя между обоими, сказано было, даёт нам неизменную меру стоимости, и соответственно окончательной мерой реальной меновой стоимости была признана средняя между хлебом и трудом.

Нужно признаться, что до сих пор на неё ссылались не часто, и в нынешней дискуссии от неё, повидимому, совершенно отказываются, потому что нам говорят, что речь идёт о меновой стоимости, а не об изобилии удобств и предметов роскоши. Мы решительно не представляем себе, что здесь подразумевают под меновой стоимостью. Это не может быть хлеб и труд, потому что, как я только что показал, считают, что они имеют тот же характер, что и удобства и предметы роскоши. Я сильно подозреваю, что подразумевается именно отвергнутая денежная стоимость; если это так, г-н Мальтус должен согласиться со мной, что есть очень отчётливое различие между стоимостью и богатством: стоимость зависит от издержек производства, богатство — от изобилия продуктов.

О Т Д Е Л   Д Е С Я Т Ы Й
Общие замечания о прибавочном продукте, получаемом в земледелии

126. Стр. 227—228. «Весьма странно, что до сих пор недостаточно понята и оценена очень большая выгода, извлекаемая обществом из прибавочного продукта в земледелии, который с прогрессом общества переходит в форме ренты преимущественно к землевладельцу. Я назвал этот прибавочный продукт даром провидения и твердо убеждён, что он во всех отношениях заслуживает этого названия. Но у г-на Рикардо есть следующие слова:

«Нам часто говорят о преимуществах земли перед всеми другими источниками полезных продуктов ввиду того избытка, который она даёт в форме ренты. Но, когда земля имеется в особенном изобилии, когда она наиболее производительна и наиболее плодородна, она не даёт вовсе ренты, и только тогда, когда её производительная сила падает и труд на ней приносит меньше, часть первоначального продукта более плодородных участков обособляется в качестве ренты. Замечательно, что особенным преимуществом земли выставляется как раз то свойство её, которое должно было бы считаться её недостатком сравнительно с естественными факторами, которыми пользуются фабриканты. Если бы воздух, вода, упругость пара и давление атмосферы были неоднородны по своим качествам, если бы они могли быть обращены в собственность и каждый разряд имелся бы только в ограниченном количестве, то и они, подобно земле, давали бы ренту по мере использования низших разрядов. С каждым переходом к низшему разряду стоимость товаров в той отрасли, где он-применяется, повышалась бы потому, что то же самое количество труда давало бы менее продукта. Человек трудился бы больше в поте лица своего, природа выполняла бы меньше, и земля не славилась бы больше ограниченностью своей производительной силы.

Если прибавочный продукт, который земля даёт в форме ренты, есть преимущество, то желательно, чтобы с каждым годом вновь сооружённые машины были менее производительны, чем старые. Ведь это, несомненно, сообщило бы большую меновую стоимость товарам, производимым не только с помощью этих машин, но и всех других машин в стране, и всем владельцам более производительных машин платилась бы рента» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т, I, стр. 71. — Ред.>.

Когда речь идёт о даре провидения, мы должны, несомненно, говорить о его стоимости в отношении к основным законам и характеру природы и к законам мира, в котором мы живём. Но если кто-либо возьмёт на себя труд сделать подсчёт, то убедится в следующем: если бы можно было получать предметы первой необходимости без всяких ограничений и численность населения могла бы удваиваться каждые 25 лет, то потомства одной единственной четы с начала христианской эры было бы достаточно, чтобы не только переполнить земной шар так, чтобы на каждом квадратном ярде помещались 4 человека, но и заселить все планеты нашей солнечной системы и не только их, но и все планеты, вращающиеся вокруг звёзд, видимых невооружённым глазом... Согласно этому закону народонаселения, который, как я твердо верю, наиболее подходит природе и положению человека (как бы он ни казался преувеличенным при таком изложении), вполне очевидно, что должен существовать какой-нибудь предел для производства продовольствия и некоторых других предметов первой необходимости. Без коренного изменения сущности человеческой природы и положения человека на земле предметы первой необходимости никогда не смогут доставляться в таком же изобилии, как воздух, вода, упругость пара и давление атмосферы. Нелегко представить себе дар, более гибельный, более пригодный для того, чтобы ввергнуть человеческий род в безнадёжную нищету, чем неограниченная лёгкость производства пищи на ограниченном пространстве. Благодетельный создатель, знающий потребности и нужды своих созданий в силу законов, которым он их подчинил, не пожелал дать все предметы первой необходимости в таком же изобилии, как воздух и воду. Это сразу показывает, почему пища существует только в ограниченных количествах, тогда как вода и воздух предоставлены без ограничения. Но если допустить, как и следует, что ограничение возможности производить пищу, очевидно, необходимо для человека, связанного ограниченным пространством, тогда стоимость фактически полученного им количества земли зависит от малого количества труда, необходимого для её обработки, по сравнению с числом людей, которых она будет содержать — или, другими словами, от того определённого прибавочного продукта, который так сильно недооценивается г-ном Рикардо и который в силу законов природы находит своё завершение в ренте».

Я не согласен, чтобы в труде по политической экономии вопрос рассматривался таким образом. Дар велик или мал соответственно тому, больше он или меньше, а не соответственно тому, более или менее он полезен в нравственном отношении. Для здоровья моего друга может быть лучше, если я ограничу его одной пинтой вина в день, но стоимость моего дара будет больше, если я даю ему бутылку в день. Вопрос не в том, думал ли создатель о нашем действительном счастье, ограничивая производительные силы земли, а в том, действительно ли он их таким образом ограничил и в то же время дал нам беспредельные запасы воды, воздуха и не поставил никаких границ для использования нами атмосферного давления, упругости пара и многих других услуг, оказываемых нам природой.

Г-н Мальтус говорит, что я недооцениваю определённый прибавочный продукт, который в силу законов природы находит своё завершение в ренте. В начале того самого параграфа, в котором встречается это замечание, против меня выдвигается обвинение, что я не удовлетворён плодотворной силой природы, потому что она не безгранична, как многие другие дары природы, и г-н Мальтус делает вывод, что я недооцениваю всю плодотворную силу земли. Короче, я сетую, что она не даёт достаточно того, что г-н Мальтус справедливо называет прибавочным продуктом, и в то же время укоряю её в том, что она даёт больше, чем это полезно.

Против двух таких противоречивых обвинений я не могу защищаться, а так как я признаю себя виновным только в одном, то мало скажу о другом. Позвольте мне раз навсегда заявить, что источником, из которого мы получаем всё, чем владеем, я считаю способность земли доставлять прибавочный продукт. Пропорционально этой способности мы пользуемся досугом для учения и получения тех знаний, которые придают жизни её достоинство. Без этого у нас не было бы ни ремесла, ни промышленности, и всё наше время было бы посвящено добыванию пищи, чтобы поддерживать жалкое существование.

Только потому, что плодотворные силы земли в других странах больше, чем те, с помощью которых мы должны добывать средства к жизни, я стал бы обращаться к этим странам и согласился бы ввозить хлеб потому, что, поскольку получению пищи было бы посвящено меньше труда, больше можно было бы употреблять его на получение других благ.

По отношению к другому пункту я с уверенностью повторяю, что рента обязана своим существованием границе, которую природа поставила для своих даров, а не их неограниченным размерам. Если бы не было никаких границ плодородию, если бы последовательные вложения капитала были одинаково производительны, не порождалось бы никакой ренты. «Но земля не могла бы выдержать населения, которое могло бы народиться при таких условиях!» Я не отрицаю этого, и наблюдения не опровергают ни одного из моих заключений.

Верно или неверно моё положение? Неверно, говорит г-н Мальтус. Чем вы это докажете? Дар был бы гибельным, и человеческий род погрузился бы в безнадёжную нищету. Так вот, я спрашиваю, ответ ли это? Если бы я роптал на провидение и укорял бы природу в недостатке щедрости, г-н Мальтус мог бы показать, что моё обвинение неосновательно и неразумно. Но делал ли я это? Несомненно, нет. Я сказал только, что если бы природа не ограничила свой дар, не было бы никакой ренты, а г-н Мальтус в ответ мне замечает, что ему кажется чрезвычайно странным, что я не вполне понимаю и признаю очень большую выгоду, извлекаемую обществом из прибавочного продукта в земледелии, который в ходе развития общества достаётся главным образом землевладельцу в форме ренты. Так вот, я смиренно утверждаю, что он не привёл ни одного факта, ни одного аргумента, чтобы показать, что я либо не понял, либо не признал этого.

127. Стр. 229. «Если бы промышленные изделия благодаря различию в производительности машин, согласно предположению г-на Рикардо, приносили ренту, человек, по его словам, больше работал бы в поте лица своего; и, предполагая, что он всегда получал бы одинаковое количество продуктов (что, однако, невозможно), он трудился бы тем больше, чем больше была бы созданная таким образом рента. Но избыток, приносимый данной площадью земли в форме ренты, совершенно иной. Вместо того чтобы быть мерой прироста труда, необходимого для производства того количества хлеба, какое земля может дать, он в конечном счёте представляет точную меру облегчения труда в производстве пищи, предоставленного благим провидением».

Это верно, но не получится ли то же самое, если вы уменьшите плодородие земли и таким образом увеличите ренту? Разве увеличение труда человека не будет в этом случае также пропорционально величине созданной таким образом ренты? Но вы можете увеличить ренту, повысив плодородие земли, и то же самое вы можете сделать в предположенном случае с машинами, увеличив их производительную силу и увеличив разницу между производительной силой разных машин. «Рента в конечном счёте представляет точную меру облегчения труда в производстве пищи, предоставленного благим провидением!» Г-н Мальтус может называть это так, если ему угодно, но разве действительное облегчение не было большим, если бы земля была более плодородной? Не понизится ли рента, если дар станет более щедрым? Но представляет ли рента точную меру облегчения труда в производстве пищи? Я отрицаю это. Прибавочный продукт налицо, но рента и прибавочный продукт означают не одно и то же. Прибавочный продукт в Америке по отношению к населению больше, чем у нас. Выше ли там рента? Г-н Мальтус не скажет, что она выше. Прибавочный продукт в Америке проявляется главным образом в прибыли и в высокой заработной плате и в этой форме гораздо больше способствует всеобщему процветанию, чем если бы он проявился в форме ренты.

128. Стр. 230. «... Он <Рикардо. - Ред.> возражает против высказывания Адама Смита, что в странах, где основной культурой является рис, землевладельцу должна принадлежать более значительная часть продукта, чем в странах, где возделывается преимущественно хлеб, и что в Англии рента повысилась бы, если бы вместо хлеба любимой пищей народа стал картофель. Г-н Рикардо не мог не признать, и действительно признал, что в обоих случаях рента должна в конечном счёте повыситься. Но вслед за этим он предполагает, что это изменение должно произойти немедленно, и ссылается на временное следствие прекращения обработки земли».

И всё-таки «г-н Рикардо слишком недооценивает определённый прибавочный продукт, который в силу законов природы находит своё завершение в ренте». Согласуются ли между собой эти два высказывания?

129. Стр. 230. «Однако даже при таком предположении все оставленные без обработки земли будут снова обработаны в гораздо меньшее время, чем потребовалось бы при естественном ходе вещей для понижения цены труда до уровня, необходимого для поддержания только стационарного населения. Поэтому, поскольку г-н Рикардо имеет в виду постоянные и окончательные результаты, которые он рассматривает главным образом на всём протяжении своего труда, он должен был бы признать правильность утверждений Адама Смита».

Действительно ли мало времени потребуется, чтобы «при естественном ходе вещей» понизить цену труда до уровня, необходимого для поддержания только стационарного населения?

130. Стр. 231. «В большей части Европы, вероятно, хлеб никогда нельзя будет заменить рисом... для этого потребовались бы большие подготовительные работы по орошению... Доктор Бьюкенен... говорит, что в орошаемых местностях ниже Гатса правительство обычно взимает в свою пользу две трети урожая. Такую ренту, вероятно, никогда не могли бы приносить земли, занятые под пшеницей, и я почти уверен, что в тех районах Индии и в других странах, где действительно произошёл переход от культуры пшеницы к культуре риса, рента значительно повысилась не только в конечном счёте, но что она возрастала даже в самом процессе этого перехода».

Иначе говоря, прибавочный продукт очень сильно увеличился, и правительство обложило его более высоким налогом, но это не то, что повышение ренты. Если бы налоги были снижены, не понизилась ли бы цена продукта? Если вы скажете, что цена понизилась бы, то это значит, что в форме налога отбирается не только вся рента, но также и часть прибыли, которая в дальнейшем перекладывается на потребителя в повышенной цене продукта.

131. Стр. 232.

Сначала выгода пойдёт в пользу прибыли, а затем в пользу ренты. Срок, в течение которого будет происходить этот процесс, зависит от возрастания населения и от последующего спроса на увеличенное количество сырья, которое может быть доставлено <это вывод, сделанный Рикардо из маленького экскурса, который Мальтус посвятил вопросу о следствиях введения культуры картофеля в Ирландии, поскольку это повлияло на изменение прибыли и ренты. Рикардо ограничился этим выводом и не привёл никакой цитаты. — Ред.>.

132. Стр. 233. «И я убеждён, что, если мы будем беспристрастны в своих сравнениях, т. е. если мы будем сравнивать страны, условия которых сходны как в отношении площади, так и в отношении вложенного в землю капитала, а это, очевидно, единственный беспристрастный способ сравнения, мы найдём, что рента будет пропорциональна естественному или искусственному плодородию почвы».

Г-н Мальтус часто отсылает меня к Южной Америке, чтобы показать мне, что некоторые из моих выводов не согласуются с фактами. Едва ли, однако, будет правильно ссылаться на эту страну, чтобы показать, что при очень плодородной земле рента низка <в рукописи это примечание вычеркнуто целиком. — Прим. англ. ред.>.

133. Стр. 233. «Если бы естественное плодородие нашего острова было вдвое выше, чем в настоящее время, а народ был бы столь же трудолюбив и предприимчив, то, согласно любой правильной теории, страна была бы теперь вдвое богаче и населённее, а рента была бы выше нынешней более чем вдвое».

Никто не отрицает естественную и обычную, но не необходимую связь между рентой и плодородием.

134. Стр. 234. «Можно сказать, что плодородие земли, будь оно естественным или искусственным, есть единственный источник неизменно высокой прибыли на капитал. Если бы страна была исключительно промышленной и торговой и покупала бы весь нужный ей хлеб по цене европейских рынков, абсолютно невозможно, чтобы прибыль на её капитал была высокой в течение долгого времени».

Норма прибыли в такой стране, как и норма прибыли во всех странах, зависела бы от количества труда, необходимого для обеспечения заработной платы рабочего. Если цена хлеба низка сравнительно с ценами всех других предметов, на которые покупается хлеб, прибыль, естественно, будет высока независимо от того, возделывает ли страна сама свой хлеб или ввозит его.

Подлинная дешевизна хлеба, его низкая трудовая цена, является действенной причиной высоких прибылей, независимо от того, получается ли она непосредственно от обработки земли или благодаря ввозу. Без дешевизны хлеба, т. е. без большого прибавочного продукта, получаемого в обмен на труд, прибыли не могут быть высоки. Но и при дешевизне хлеба они могут не быть высоки, потому что положение рабочего может случайно оказаться таким, при котором он сможет взять себе большую долю этого прибавочного продукта, иначе говоря, он сможет получать высокую заработную плату.

135. Стр. 234. «В более ранние периоды истории, когда крупные капиталы встречались крайне редко и были сосредоточены в небольшом числе городов, возникавшая благодаря этому монополия в некоторых отраслях торговли и промышленности имела тенденцию удерживать прибыль на высоком уровне в течение более длительного времени; некоторые государства, бывшие почти исключительно торговыми, несомненно, достигли огромных и блестящих результатов».

У этих государств не было полной монополии; между гражданами существовала конкуренция — одни могли продавать дешевле других, и, следовательно, они должны были снижать цену своих товаров до издержек их производства, или естественной цены.

136. Стр. 234. «Известно, что ни одно торговое и промышленное государство, каково бы ни было превосходство его промышленности, не может в современный период постоянно получать прибыль более высокую, чем средний уровень прибыли в остальных странах Европы. Между тем капиталы, с успехом применяемые на землях умеренно хорошего качества, могут постоянно, и не опасаясь перерывов или препятствий, приносить иногда 20%, иногда 30 или 40, а иногда даже 50 или 60%».

Потому, что в этих странах не было больших различий в цене хлеба, выраженной в труде, или же потому, что рабочие в некоторых странах оплачивались лучше, чем в других.

137. Стр. 235. «При сравнении двух стран, располагающих одинаковыми. капиталами и получающих одинаковую норму прибыли, из которых одна владеет достаточной площадью земли, чтобы производить для себя хлеб, а другая вынуждена покупать хлеб за границей, вполне очевидно, что страна, обладающая достаточным количеством земли, особенно если последняя плодородна, должна быть гораздо богаче, населённее и иметь в своём распоряжении более крупный доход, подлежащий обложению».

Мы говорим: если бы хлеб ввозился в Англию по низкой цене, прибыль была бы очень высока. Мы говорим, что существующая рента, и всякая рента, некогда составляла прибыль и поэтому должна быть вычетом из последней. Г-н Мальтус отвечает: если бы прибыли были одинаковы, а вы ввозили бы хлеб, вы были бы, очевидно, беднее на сумму, равную всей вашей ренте. Это верно, если бы прибыли были одинаковы, но именно это и составляет предмет спора.

138. Стр. 236. «Другая чрезвычайно желательная выгода от плодородной почвы заключается в том, что страны, наделённые такой почвой, могут не обращать слишком много внимания на наиболее прискорбные и печальные для всякого друга человечества вопли — например, на вопли промышленников и торговцев, требующих снижения заработной платы, чтобы найти рынок для своих экспортных товаров. Если же страна может стать богатой только при условии, что она выигрывает в гонке за снижение заработной платы, я был бы склонен сразу сказать: да погибнет такое богатство!»

И я также. Мы желаем, чтобы рабочий был вполне обеспечен, и утверждаем, что путь для достижения этого заключается в том, чтобы снизить выраженную в труде цену основного товара, который он потребляет. Г-н Мальтус говорит, что страна, покупающая основную часть своего продовольствия у иностранцев, осуждена на тяжёлую альтернативу платить своим рабочим классам самую низкую заработную плату. Это значит уклоняться от вопроса. Мы отвечаем: это должно зависеть не от того обстоятельства, что она покупает нужное ей продовольствие, а от условий, на которых страна покупает продовольствие; ни одна страна не станет покупать продовольствие за границей, если она может купить его дешевле внутри страны.

139. Стр. 236. «Отказ от того незначительного прироста продуктов и населения, который был бы результатом обработки плохих земель, в обширной и плодородной стране означал бы лёгкую и незаметную жертву, тогда как благо, которое проистекло бы из этого для большой массы населения, было бы неоценимым».

Почти всякий народ мог бы быть счастлив на любой территории, если бы он достаточно развил привычку к воздержанию и ограничил бы численность населения в соответствии с теми припасами, которые легко произвести.

140. Стр. 236. «Привычка к воздержанию у рабочих классов страны, зависящей главным образом от промышленности и торговли, могла бы её разорить, но в стране с плодородной почвой такая привычка была бы величайшим из возможных благ».

Это совершенно новая доктрина — у меня будут другие случаи исследовать, правильна ли она.

141. Стр. 237. «Согласно г-ну Рикардо, в ходе общественного развития не только каждый индивидуальный капитал будет доставлять постоянно уменьшающийся доход, но будет также уменьшаться весь доход, доставляемый прибылью; и, бесспорно, рабочий вынужден будет затрачивать большее количество труда, чтобы произвести ту часть своей заработной платы, которая должна быть израсходована на покупку предметов первой необходимости».

Г-н Мальтус цитирует меня неправильно: я сказал, что так будет в том случае, если вы вынуждены прибегать к худшей земле, чтобы кормить возрастающее население — следствие накопления вашего капитала; но я прибавил, что этого не будет, если вы можете получать дешёвый хлеб из-за границы и действительно получите его.

По моему плану к ренте ничто не перейдёт ни из прибыли, ни из заработной платы; запретите ввоз, и некоторая часть прибыли и заработной платы перейдёт к ренте, в то время как фактический продукт будет меньше. «Обратите внимание на выгоду возделывания хлеба в сравнении с ввозом его, — говорит г-н Мальтус. — С развитием капитала прибыль и заработная плата будут падать, но, если вы будете возделывать свой собственный хлеб, рента компенсирует вас за эту потерю». Я отвечаю: откажитесь от возделывания собственного хлеба, прибыль не упадёт, и вы не будете желать неадэкватной компенсации за потерю, которой вы не понесёте. Едва ли справедливо цитировать меня, чтобы показать, что прибыль упадёт независимо от того, будете ли вы ввозить или возделывать хлеб.

142. Стр. 239. «Итак, с какой бы точки зрения ни рассматривать предмет, то свойство земли, которое, по законам нашего бытия, должно вести к ренте, может считаться важнейшим благодеянием для человеческого рода; и я убеждён, что значение этого благодеяния может быть недооценено только теми, кто всё ещё заблуждается относительно его сущности и его влияния на общество».

Существует прибавочный продукт в земледелии, из которого берутся прибыль и рента. Я держусь мнения, что интересам общества лучше всего способствует разрешение свободного ввоза хлеба, последствием которого будет то, что прибавочный продукт с земли, обрабатываемой в стране, будет поделён в пропорциях, более благоприятных для фермера и капиталиста и менее благоприятных для землевладельца. Г-н Мальтус, повидимому, расходится со мной во мнениях, но вместо того, чтобы показать, что общество выиграет, отнимая часть прибавочного продукта у капиталиста и отдавая её землевладельцу, он рассматривает ренту как чистый выигрыш и обвиняет меня в том, что я недооцениваю её стоимость, потому что не соглашаюсь признать, что прибавочный продукт возрастает или уменьшается с повышением или падением ренты.

[email protected] Московский Либертариум, 1994-2020