Опыт о системе фундированных государственных займов

Под этим заглавием мы предполагаем дать сначала очерк возникновения, развития и изменений, которые претерпевал фонд погашения, и высказать попутно некоторые замечания относительно вероятности достижений той цели, для которой он предназначен; далее мы рассмотрим вкратце лучший способ покрытия наших ежегодных расходов как во время войны, так и во время мира; это исследование должно по необходимости включить и политику системы фундированных государственных займов, поскольку фонд погашения издавна рассматривался как главная опора и главный аргумент в её пользу.

I. По вопросу о фонде погашения нам придётся нередко ссылаться на положения профессора Гамильтона в его весьма ценном сочинении "Исследование о возникновении, развитии, погашении и современном состоянии национального долга Великобритании". "Первый план ликвидации национального долга, построенный по определённой системе и проводившийся в жизнь со значительной степенью твёрдости, - говорит этот сведущий писатель, - был связан с фондом погашения, учрежденным в 1716 г. Автором этого плана был лорд Стенхоп, но так как он был принят в период, когда во главе министерства стоял сэр Роберт Волпол, то план обыкновенно называется его именем. Налоги, которые прежде вводились на ограниченный период времени, были превращены в постоянные и распределены между фондами Южного океана, сборным и общим, а так как поступления от этих фондов были больше, чем связанные с ними расходы, то получаемые излишки, а также излишки, которые могли получиться впоследствии, были объединены под названием фонда погашения и предназначены для ликвидации национального долга: при этом было категорически запрещено употреблять этот фонд для каких бы то ни было других целей. Установленный законный процент был приблизительно за два года до этого понижен с 6 до 5, а так как это понижение соответствовало <в издании Мак-Куллоха вместо "соответствовало" сказано "неблагоприятствовало". - Прим. ред.> коммерческому положению страны, то правительство могло теперь добиться такого же понижения для процентов по государственному долгу и использовать полученные таким путём сбережения для увеличения фонда погашения. В 1727 г. было осуществлено дальнейшее снижение уровня процента по государственному долгу - с 5 до 4, что позволило прибавить к фонду погашения около 400 тыс. ф. ст., а в 1749 г. уровень процента по одной части долга был снова снижен до 3 1/2 на ближайшие семь лет и до 3 после этого срока. В 1750 г. уровень процента по остальной части долга был снижен также до 3 1/2 на ближайшие пять лет и до 3 после этого срока, благодаря чему к фонду погашения было прибавлено дальнейшее сбережение в 600 тыс. ф. ст."

В течение некоторого времени фонд погашения регулярно использовался для погашения долга. Сумма, затраченная с этой целью с 1716 по 1728 г., достигала 6 648 тыс. ф. ст., что почти равнялось добавочному долгу, заключённому за это время. С 1728 по 1733 г. уплачено было ещё 5 млн. ф. ст. Проценты по различным займам, заключённым с 1727 по 1732 г., покрывались из излишков, остававшихся от налогов, которые согласно первоначальному плану должны были причисляться к фонду погашения.

"Вскоре после этого принцип неприкосновенности фонда погашения был нарушен. В 1733 г. из этого фонда взяты были 500 тыс. ф. ст. и затрачены на текущие нужды... В 1734 г. 1 200 тыс. ф. ст. снова взяты были из фонда погашения для текущих нужд, а в 1735 г. он был предусмотрительно заложен". Размер фонда погашения составлял при его возникновении в 1717 г. 323 437 ф. ст. В 1776 г. он достиг своего максимума, будучи тогда равным 3 166 517 ф. ст., а в 1780 г. он упал до 2 403 017 ф. ст.

"Фонд погашения поднялся бы до более высокой суммы, если бы он не уменьшался от различных изъятий, особенно в течение последнего периода. Он был обременён уплатой процентов по различным займам, для покрытия которых не было предусмотрено никаких источников, а в 1772 г. на этот же фонд была возложена ежегодная уплата 100 тыс. ф. ст., пожалованных на добавления к цивильному листу. В течение трёх войн, которые велись в период существования фонда погашения, весь доход от него затрачивался на военные нужды, и даже в мирное время из него изымались крупные суммы на текущие расходы. Согласно д-ру Прайсу сумма государственного долга, оплаченного из фонда погашения начиная с первого отчуждения, сделанного в 1733 г., составляла 3 млн. ф. ст., выплаченных в 1736 и 1737 гг., 3 млн. ф. ст., выплаченных в мирное время с 1748 по 1756 г., и 2 1/2 млн. ф. ст., выплаченных в мирное время между 1763 и 1775 гг., всего же 8 1/2 млн. ф. ст.

Погашение добавочного долга производилось в течение этих мирных периодов не за счёт фонда погашения, а из других источников.

В общем и целом фонд этот дал очень мало для ликвидации национального долга в мирное время и ровно ничего во время войны. Намерение использовать его исключительно для этой цели было оставлено, и надежды, возлагавшиеся на мощный эффект, который он мог дать, оказались совершенно обманутыми. В это время нация не имела другого свободного дохода, кроме земельного налога и налога на солод, вотируемых ежегодно, а так как поземельный налог взимался во время мира по низкой норме, то доход от него не был адекватен даже и в самой умеренной степени нуждам мирного положения. Это дало повод к изъятиям из фонда погашения. Если бы земельный налог взимался всегда в размере 4 шилл. с фунта, то в мирное время он в значительной степени помог бы сохранению фонда погашения в неприкосновенности".

Существование первого фонда погашения прекратилось в 1786 г., когда был учреждён фонд погашения имени г-на Питта.

Для создания этого нового фонда парламент ассигновал 1 млн. ф. ст. в год. Капитальная сумма национального долга равнялась тогда 238 231 248 ф. ст.

Этот миллионный фонд было разрешено увеличивать по сложным процентам путём прибавки к нему дивидендов с фондов, приобретаемых на него, до тех пор, пока он не достигнет 4 млн. ф. ст., с этого же времени он не должен был больше возрастать. Начиная с этого времени 4 млн. ф. ст. должны были, как и прежде, ежегодно помещаться в государственные фонды, но дивиденды, получаемые с этой суммы, не должны были больше прибавляться к фонду погашения с целью дальнейшего помещения их в государственные фонды; они должны были быть обращены на уменьшение налогов или на какую-либо другую цель, указанную парламентом.

Дальнейшее увеличение этого фонда было предложено г-ном Питтом и с готовностью принято в 1792 г. Оно состояло из субсидии в 400 тыс. ф. ст., получавшейся из остатков от государственных доходов, и из дальнейшей ежегодной субсидии в 200 тыс. ф. ст. Было, однако, категорически решено, что, поскольку дело касалось этого фонда, государство не должно производить никакого уменьшения налогового обложения до тех пор, пока первоначальный 1 млн. ф. ст. не дойдёт вместе со своими накоплениями до суммы в 4 млн. Увеличение фонда за счёт единовременной субсидии в 400 тыс. ф. ст. и ежегодной в 200 тыс., а также проценты на фонды, приобретённые за счёт этих сумм, не должны были приниматься или рассматриваться как составные части этих 4 млн. ф. ст. Тогда же (в 1792 г.) был учреждён фонд погашения нового рода. Было постановлено, что, кроме отчислений на проценты по каждому займу, заключённому после этого года, должен быть также установлен налог для создания фонда погашения в 1 % с капитальной суммы займа. Этот фонд должен был употребляться исключительно на ликвидацию именно данного займа. Налоги, из которых составлялся однопроцентный фонд погашения, не могли быть использованы для нужд государства до тех пор, пока на них не будет куплена сумма фондов, равная той сумме, на которую был заключён заём. Лишь после того как это было бы достигнуто, как проценты, так и фонд погашения могли употребляться на нужды государства. Было вычислено, что при самых неблагоприятных обстоятельствах каждый заём был бы погашен в течение 45 лет со времени его заключения. Если бы заём был заключён из 3% и курс его держался бы постоянно на 60, то погашение было бы осуществлено в 29 лет.

В 1798, 1799 и 1800 гг. от этого плана г-на Питта, предусматривавшего отчисления в фонд погашения 1% с капитальной суммы каждого заключённого займа, было сделано отступление - в эти годы для новых займов не создавался специальный фонд погашения. Проценты по займам платились из военных налогов, и вместо однопроцентного фонда погашения было предусмотрено, что военные налоги будут взиматься и после заключения мира и использоваться для погашения займов до тех пор, пока последние не будут ликвидированы полностью.

В 1802 г. канцлером казначейства был лорд Сидмаутс, тогда ещё г-н Аддингтон. Желая освободить военные налоги от тех уплат, которые были на них возложены, он предложил взимать новые постоянные ежегодные налоги для покрытия процентов по займам, о которых мы только что говорили, а также и по тому займу, который он вынужден был заключить в 1802 г. для покрытия текущих нужд. Но он хотел избежать отягощения страны добавочными налогами для создания однопроцентного фонда погашения с капитальной суммы этих займов, которая составляла тогда всего 86 796 375 ф. ст. Чтобы примирить держателей государственных займов с этой мерой, он предложил отменить постановление, ограничивавшее фонд 1786 г. 4 млн. ф. ст., и консолидировать старый и новый фонды погашения, т. е. тот, который образовался из первоначального 1 млн. ф. ст. в год с прибавкой, сделанной к нему позднее путём предоставления ежегодной субсидии в 200 тыс. ф. ст., и тот, который образовался из 1% с капитальной суммы каждого займа, заключённого начиная с 1792 г. Эти соединённые фонды должны были употребляться с этого времени согласно его предложению на погашение всей совокупности долгов без различия их. Дивиденды, получаемые с фондов, приобретённых комиссарами казначейства в видах уменьшения национального долга, должны были использоваться для той же цели. Этот план не должен был подвергаться изменению до тех пор, пока не будет закончена ликвидация всего долга.

В феврале 1803 г. национальный долг составлял уже сумму в 480 572 470 ф. ст., а весь соединённый фонд погашения - 6 311 626 ф. ст. В 1786 г. отношение фонда погашения к долгу равнялось 1 : 238, в 1792 г.- 1 : 160, а в 1803 г.- 1 : 77.

Это было первое существенное отступление от плана г-на Питта и это изменение, сделанное лордом Сидмаутсом, не было, пожалуй, в общем невыгодным для держателей государственных займов. Они, правда, теряли непосредственную выгоду от наличия добавочного фонда погашения в 867 963 ф. ст. - сумму в 1% с капитальной суммы займов, заключённых в 1798, 1799, 1800 и 1802 гг., но "вместо этого фонда погашения, - говорит г-н Гэскиссон, - был создан фонд погашения с обратным действием, который должен был, правда, начать функционировать лет через 12-15, но с момента, когда он начнёт действовать, он должен был давать такой эффект и благодаря последующим прибавкам накопляться таким ускоренным темпом, что при самых неблагоприятных условиях весь национальный долг мог быть наверное ликвидирован в течение 45 лет. Этот фонд погашения с обратным действием должен был образоваться следующим образом: старый фонд погашения, накопляющийся по сложным процентам, должен был быть сохранён и после того, как он достигнет максимума в 4 млн. ф. ст.; должен был также быть сохранён и новый фонд погашения, или общая сумма однопроцентных взносов по займам, заключённым с 1792 г., оставшаяся после погашения с помощью этих взносов различных займов, в связи с которыми они были первоначально введены. Таким образом, в законе 1802 г. нет ничего, что являлось бы уклонением от духа закона 1792 г." <Речь о положении финансов и фонде погашения, произнесённая г-ном Гэскиссоном 25 марта 1813 г.>

Следующее изменение, предложенное по отношению к фонду погашения, было сделано в 1807 г. лордом Генри Петти, тогда канцлером казначейства. Его план был крайне сложен, и целью его являлся именно тот шаг, на который так охотно соглашаются всегда все министры: он хотел облегчить тягость налогов в настоящее время, переложив её на будущее.

Лорд Генри Петти вычислил, что расходы страны во время войны превосходят её постоянный ежегодный доход на 32 млн. ф. ст. 21 млн. ф. ст. из этого дефицита были покрыты за счёт военных налогов - налога на собственность в размере 11 500 тыс. ф. ст. и других военных налогов в размере 9 500 тыс. ф. ст. Задача заключалась, следовательно, в том, чтобы раздобыть ещё 11 млн. ф. ст. в год. Если бы эта сумма была получена посредством займа из 3% при курсе в 60, то уплату процентов и взносы в фонд погашения надо было бы обеспечить путём налогов; для этого каждый год потребовались бы добавочные налоги на сумму в 733 333 ф. ст. Но правительство желало получить деньги, не прибегая к этим добавочным налогам или устанавливая их в наименьшем размере, какой только позволяли обстоятельства. С этой целью оно предложило взимать требуемые деньги обычным путём - путём займа, но отчислять из военных налогов сумму, необходимую для уплаты процентов и погашения заключённого займа. Оно предложило увеличить фонд погашения каждого такого займа путём вычета из военных налогов 10% всей его суммы для уплаты процентов и взносов в фонд погашения; таким образом, если бы проценты и расходы по управлению этим займом поглощали только 5% , то фонд погашения составил бы также 5% , а если бы проценты поглощали только 4%, то фонд погашения составил бы 6%. Суммы займов, которые предполагалось заключить этим способом, равнялись бы 12 млн. ф. ст. в первые три года, 14 млн. в течение четвёртого и 16 млн. в каждый последующий год. Всё это вместе составило бы за 14 лет сумму в 210 млн. ф. ст., гарантией для которой явились бы при отчислениях в 10% все военные налоги. Было вычислено, что при помощи фонда погашения каждый заём был бы ликвидирован в течение 14 лет со времени его заключения и что, следовательно, 1 200 тыс. ф. ст., отложенные на проценты и на взносы в фонд погашения по первому займу, были бы высвобождены и могли бы быть использованы для нового займа 15-го года. В конце 15 лет была бы высвобождена такая же сумма, и это повторялось бы каждый последующий год; таким образом, при такой системе можно было бы продолжать заключать займы до бесконечности.

Но эти последовательно поступающие суммы нельзя было бы извлекать из военных налогов для уплаты процентов и взносов в фонд погашения по займам и затрачивать в тоже время на текущие расходы, поэтому дефицит в 11 млн. ф. ст., для которого нужно было делать отчисления, возрастал бы из года в год по мере того, как поглощались бы военные налоги; в конце же 14 лет, когда вся сумма военных налогов - 21 млн. ф. ст.- была бы поглощена, дефицит возрос бы с 11 до 32 млн. ф. ст.

Чтобы покрыть этот растущий дефицит, было предложено заключить добавочные займы, сумма которых возрастала бы из года в год, причём отчисление на проценты и в фонд погашения по этим займам производилось бы обычным путём, т. е. при помощи ежегодных постоянных налогов; фонд погашения для этих займов не должен был превышать 1 %.

Согласно предложенному плану через 15 лет с момента начала его осуществления и при предположении, что война продолжалась бы так долго, основной заём составлял бы 12 млн. ф. ст., а дополнительный - 20 млн.

Если бы военные расходы превысили составленную тогда смету, этот излишек должен был быть покрыт из других средств.

Так как министерство, предложившее этот план, недолго оставалось у власти, то он действовал всего только один год. "При сравнении достоинств различных систем, - говорит д-р Гамильтон, - приходится принимать во внимание лишь следующие моменты: сумму, на которую заключены займы, ту часть последних, которая уже погашена, проценты, платимые по ним, и суммы, взимаемые путём налогов. Различные способы заключения этих займов и образование особых фондов для уплаты процентов по ним являются делом официального регулирования, и положение государственных финансов не становится ни хуже, ни лучше от того, совершается ли это регулирование тем или иным способом. Сложная система может запутать дело и привести к ошибкам, но она никогда не может улучшить финансовое положение". В соответствии с этим утверждением д-р Гамильтон показал, что вся сумма налогов, которая была бы выплачена в течение 20 лет для ликвидации ежегодного займа в 11 млн. ф. ст., сообразно старому плану однопроцентного фонда погашения составила бы 154 млн. ф. ст. По плану же лорда Генри Петти, эти налоги составили бы в течение того же времени 93 млн., а это даёт разницу в 51 млн. в пользу плана лорда Петти; но, чтобы добиться такого уменьшения, мы обременили бы себя дополнительным долгом в 119 489 788 ф. ст. денежного капитала, который равнялся бы при 3% и при курсе в 60 номинальному капиталу в 199 149 646 ф. ст.

Фонд погашения был введён с целью уменьшения национального долга в мирное время и предупреждения быстрого роста его в продолжение войны. Единственная мудрая и благая цель военных налогов заключается, следовательно, в том, чтобы предупредить накопление долга. Фонд погашения и военные налоги полезны только в том случае, если они употребляются единственно лишь для той цели, для которой они взимаются; они превращаются в орудие злоупотребления и обмана, если ими пользуются для уплаты процентов по новым займам.

В 1809 г. г-н Персиваль, бывший тогда канцлером казначейства, отчислил 1 040 тыс. ф. ст. из общей суммы военных налогов для покрытия процентов и фонда погашения по займу, заключённому им в этом голу.

Взяв свыше 1 млн. ф. ст. из военных налогов не для ежегодных расходов, а для покрытия процентов по займу, г-н Персиваль вызвал тем самым необходимость прибавить 1 млн. ф. ст. к займу ближайшего года и всех последующих лет: таким образом, по своим действительным последствиям эта мера нисколько не отличалась бы от постановления ежегодно брать такую же сумму из фонда погашения.

В 1813 г. произведено было ещё одно и наиболее важное изменение в фонде погашения. Канцлером казначейства был тогда г-н Ванситтарт. Мы уже заметили, что в 1786 г., когда Питт учредил свой фонд погашения в 1 млн. ф. ст., национальный долг доходил до 238 231 248 ф. ст. Как только сумма в 1 млн. ф. ст. достигла бы благодаря дивидендам с государственных бумаг, купленных на эту сумму, 4 млн., дальнейшее накопление должно было прекратиться в силу закона 1786 г., дивиденды же с приобретенных фондов должны были обращаться на государственные нужды. Если бы к моменту увеличения этого миллиона путём накопления до 4 млн. ф. ст. трёхпроцентные фонды котировались по 60, государство располагало бы ежегодно фондом в 20 тыс. ф. ст., при курсе в 80 - фондом в 15 тыс. ф. ст., и государство не могло бы получить финансового облегчения до тех пор, пока 4 млн. ф. ст. не помогли бы выкупить всю сумму в 238 млн. ф. ст. - тогдашний размер государственного долга. В 1792 г. г-н Питт прибавил к фонду погашения 200 тыс. ф. ст. в год и высказал при этом следующие соображения: "Когда сумма в 4 млн. ф. ст. была первоначально фиксирована как лимит для фонда погашения, то из прибавочного дохода не предполагалось извлекать более 1 млн. ф. ст. в год; следовательно, фонд погашения не достиг бы 4 млн. ф. ст. до тех пор, пока не была бы выплачена такая часть долга, проценты по которой вместе с ежегодными аннуитетами, срок которых мог бы истечь в этот промежуток времени, не возросли бы до 3 млн. ф. ст. Но так как согласно существующему плану дополнительные суммы сверх первоначального миллиона должны быть ежегодно извлекаемы из дохода и обращаться на увеличение фонда погашения, то в результате, при дальнейшем ограничении 4 млн. ф. ст. этого фонда вместе с прибавлениями к нему, он достиг бы этой цифры, и накопление прекратилось бы раньше, чем была бы погашена та доля долга, какая первоначально предполагалась... С целью избежать такого результата, который означал бы на деле ослабление нашей системы, я предложил бы не прекращать накопления фонда погашения независимо от размеров дополнительных сумм, обращаемых ежегодно на уменьшение долга, до тех пор, пока проценты по погашенной сумме долга и сумма годичных аннуитетов, срок которых истёк, не составили бы вместе с 1 млн. ф. ст. в год и за вычетом всяких дополнительных сумм суммы в 4 млн." <Речь г-на Питта" произнесённая 17 февраля 1792 г.>.

Следует вспомнить, что в 1792 г. было принято постановление, в силу которого однопроцентный фонд погашения создавался для каждого отдельного займа и должен был употребляться исключительно на погашение долга по этому займу; ни одна часть этого однопроцентного фонда не должна была быть использована для уменьшения первоначального долга в 238 млн. ф. ст. Закон 1802 г. консолидировал все эти фонды погашения, и государство не было освобождено от уплаты ни самого фонда погашения, ни дивидендов с бумаг, купленных на него комиссарами казначейства, до тех пор, пока весь долг, существовавший в 1802 г., не был бы выплачен сполна. Г-н Ванситтарт предложил отменить закон 1802 г. и восстановить смысл питтовского закона 1792 г. Он полагал, что несоблюдение этого закона, закона 1792 г., в полном его значении было бы нарушением слова, данного национальным кредиторам. Но отказаться от условий закона 1802 г. не было бы, по мнению г-на Ванситтарта, нарушением слова. Даже и при предположении, что закон 1802 г. был действительно более благоприятен для держателя государственных фондов, чем закон 1792 г., нелегко всё же понять, какими аргументами можно доказать, что отмена одного и оставление в силе другого не были бы нарушением слова. Разве все займы, сделанные между 1802 и 1813 гг., не были заключены на основе этого закона? Разве все сделки между покупателями и продавцами государственных бумаг не исходили из той же основы? Правительство имело не больше права отменить закон 1802 г. и поставить на его место другой, менее благоприятный, по признанию самого министра, для держателя государственных бумаг, чем отказаться совершенно от фонда погашения. Но вопрос, который нас занимает теперь, заключается в том, поступил ли г-н Ванситтарт так, как он сам предполагал? Восстановил ли он для держателя государственных бумаг все выгоды закона 1792 г.? Новый закон провозглашал прежде всего, что, поскольку из фонда погашения, консолидированного в 1802 г., было уплачено 238 350 143 ф. ст. 18 шилл. 1 пенс., т. е. на 118 895 ф. ст. 12 шилл. 10 1/2 пенс. больше, чем долг1786 г., то оказалась покрытой и погашенной капитальная сумма, равная всему капиталу государственного долга на 5 января 1786 г., т. е. 238 231 248 ф. ст. 5 шилл. 2 3/4 пенса; "подобным же образом вся сумма государственного долга, равная капиталу и расходам по всем займам, заключённым с 5 января 1786 г., будет последовательно и в соответствующем порядке считаться и объявляться вполне покрытой и погашенной, когда и как скоро дальнейшая сумма капитала в государственных бумагах, не меньшая, чем капитал соответствующего займа, и приносящая проценты, равные дивидендам, приходящимся на него, будет, таким образом, погашаема или переводима".

Было также решено, что "после такого объявления, как предыдущее, бумаги, закупленные комиссарами в целях уменьшения национального долга, должны периодически уничтожаться; это будет производиться в такие сроки и в таких размерах, какие будут установлены актом парламента, который будет принят с этой целью, с тем чтобы составить запасную сумму для уплаты по всякому займу или займам, которые были бы заключены впоследствии".

Кроме того, в целях осуществления предписаний законов, изданных в 32 и 42-м годах царствования Георга III (1792 и 1802 гг.), о погашении каждой доли национального долга в течение 45-летнего периода со времени заключения его было принято следующее постановление: в будущем, когда размер суммы, которая должна быть получена путём займа или с помощью какого-либо иного увеличения государственного консолидированного долга, будет превосходить в каком-либо году сумму, ассигнованную в том же году для уменьшения государственного долга, является целесообразным удерживать ежегодно из денег, составляющих консолидированный фонд Великобритании, сумму, равную половине процентов с излишка означенного займа или иного излишка сверх суммы, назначенной для этого по смете; удержанная сумма должна передаваться за подписью канцлера казначейства в распоряжение управляющего и компании Английского банка для того, чтобы последние помещали её на счёт комиссаров с целью уменьшения национального долга <действие этого предписания сводилось к тому, что фонд погашения превращался из однопроцентного в полуторапроцентный с этого излишка займа сверх фонда погашения, если заём заключался в трёхпроцентных бумагах, и в 2 1/2-процентный, если заём заключался в пятипроцентных бумагах>; из остатков же такого займа или другой прибавки должна ежегодно откладываться сумма в 1 % с капитальной суммы этого займа согласно предписанию вышеназванного закона.

Было также впервые произведено отчисление на однопроцентный фонд погашения неконсолидированного долга, тогда существовавшего или могущего быть заключённым впоследствии.

В 1802 г., как уже было замечено, было сочтено целесообразным не делать отчисления на однопроцентный фонд погашения капитальной суммы долга в 86 796 300 ф. ст.; поскольку же человек, предложивший эту меру в 1813 г., считал, что он возвращается к принципу, лежащему в основе закона, проведённого г-ном Питтом в 1792 г., он позаботился, чтобы к фонду погашения в 1 % с созданной вновь капитальной суммы долга было прибавлено 867 963 ф. ст., что не было предусмотрено в 1802 г.

3 февраля 1819 г. комиссары казначейства удостоверили, что на их счёт было переведено 378 519 969 ф. ст. 5 шилл. 3 3/4 пенса в бумагах, процент по которым равнялся 11 448 564 ф. ст. 10 шилл. 6 1/4 пенса, и что долг, заключённый до и в силу закона 37-го года царствования Георга III (1797 г.), достигал 348 684 197 ф. ст. 1 шилл. 5 3/4 пенса, а проценты с него - 11 446 736 ф. ст. 3 шилл. 4 3/4 пенса в год; следовательно, погашенный излишек составлял 29 835 772 ф. ст. 3 шилл. 9 1/4 пенса, а проценты с него - 1 828 ф. ст. 7 шилл. 1 1/4 пенса в год.>

Такова была сущность нового плана г-на Ванситтарта, не являвшегося согласно его утверждению убыточным для держателя государственных займов, поскольку он строго соответствовал духу закона, проведённого г-ном Питтом в 1792 г.

Во-первых, в силу закона г-на Питта нация не могла получить облегчения от налогового бремени до тех пор, пока капитальная сумма долга, уплаченная благодаря первоначальному фонду погашения в 1 млн. ф. ст., не достигла бы такого размера, при котором дивиденд на выкупленные бумаги составлял бы 3 млн. ф. ст.; это довело бы весь фонд погашения до 4 млн. ф. ст. Начиная с этого времени 4 млн. ф. ст. служили бы, как и прежде, для ликвидации долга, но проценты на выкупленный таким образом долг оставались бы свободными для покрытия нужд государства; нация не получала бы облегчения от расходов по остатку долга в 238 млн. ф. ст. до тех пор, пока капитальный долг в 238 млн. ф. ст. не был бы погашен с помощью 4 млн. ф. ст., приносящих простые проценты, нового фонда погашения, который мог бы образоваться благодаря истечению сроков аннуитетов, а также добавочной суммы в 200 тыс. ф. ст. в год, вотированной в 1792 г., и накоплениям по этой сумме. Согласно закону 1792 г. фонд погашения, получаемый от отчислений в 1% с каждого займа, должен был предназначаться для уплаты каждого отдельного займа, для которого он был образован. Г-н Ванситтарт считал, что имеет право, не нарушая при этом слова, данного держателям государственных займов, брать для покрытия нужд государства не проценты с 4 млн. ф. ст. - всё, что позволил бы ему взять билль г-на Питта, - а проценты с 238 млн. ф. ст. А в силу чего? Лишь потому, что на весь консолидированный фонд погашения, включая 1% на каждый заём, заключённый после 1793 г., было куплено на 238 млн. ф. ст. государственных бумаг. Согласно плану г-на Питта г-н Ванситтарт мог бы взять из фонда погашения 20 тыс. ф. ст. в год, согласно его собственному толкованию этого закона он брал из него более 7 млн. ф. ст. в год.

Во-вторых, г-н Ванситтарт признал, что в 1802 г. держатель государственных займов был лишён выгод от существования однопроцентного фонда погашения на капитал в 86 796 300 ф. ст., а поэтому, чтобы соблюсти справедливость, он даёт в 1813 г. 1% на этот капитал. Но разве не должен он был присоединить к нему также накопления, которые можно было получить в течение 11 лет - с 1802 до 1813 г.- на 867 963 ф. ст. по сложным процентам и которые могли увеличить фонд погашения на сумму, превышающую 360 тыс. ф. ст. в год?

В-третьих, согласно плану г-на Питта каждый заём должен был быть выплачен благодаря соответствующему фонду погашения при самых неблагоприятных условиях в 45 лет. Если бы заём был заключён в трёхпроцентных бумагах по курсу в 60 и такой курс сохранялся бы непрерывно, то однопроцентный фонд погашения ликвидировал бы долг, для которого он был создан, в 29 лет. Но в этом случае нация не получила бы никакого облегчения от налогового бремени до истечения 29 лет; а если бы в течение периода уплаты первого долга ежегодно заключались займы в 10 млн. ф. ст., то второй из них потребовал бы только одного года для окончательной своей ликвидации, третий - двух лет и т. д. Согласно же плану г-на Ванситтарта фонд погашения займов должен был употребляться при тех же условиях прежде всего на погашение первого займа, а когда этот заём был бы погашен и уничтожен, весь фонд целиком должен опять-таки идти на уплату второго займа и т. д. Первый заём в 10 млн. ф. ст. был бы аннулирован меньше чем в 13 лет, второй - меньше чем в 6 лет после первого, третий - в ещё более короткий срок и т. д. В конце 13-го года государство было бы избавлено от уплаты процентов по первому займу, или, что то же самое, от необходимости изыскивать новые налоги для нового займа в конце 13 лет и для двух новых займов в конце 19 лет. Но в каком состоянии был бы государственный долг в каждый из этих периодов или же по истечении 29 лет? Можно ли было получить такие преимущества без соответствующих потерь? Нет, увеличение долга равнялось бы согласно плану г-на Ванситтарта в точности всем этим суммам, высвобожденным таким образом преждевременно путём аннулирования государственных бумаг и накоплений на них по сложным процентам. Как могло бы это быть иначе? Возможно ли было получить немедленное облегчение от тягости долга без прямого или косвенного займа, заключённого по сложным процентам для обеспечения этого облегчения? "Таким путём, - говорит г-н Ванситтарт, - первый заключённый заём был бы погашен в более ранний период, и суммы, назначенные на уплату процентов по этому займу, могли бы быть использованы для нужд государства. Так, в случае продолжительной войны значительные ресурсы могут образоваться в ходе самой войны, ибо каждый последующий заём будет содействовать ускорению погашения прежде заключённых, общая же сумма расходов, которую пришлось бы нести государству в связи с государственным долгом, была бы сведена к более ограниченным размерам, чем при другом способе, при котором одновременно существовало бы большее количество займов. В то же самое время окончательное погашение всего долга было бы скорее ускорено, чем замедлено... Теперь необходимо только объявить, что сумма государственных обязательств, равная всему долгу, существовавшему в 1786 г., была погашена; таким же образом при произведённом в надлежащем порядке и последовательности погашении долга, равного капитальной сумме любого займа, сделанного начиная с 1792 г., и расходам по этому займу, последний должен рассматриваться и считаться погашенным и покрытым. Каждая часть системы в целом сразу найдёт тогда своё надлежащее место, и мы приступим к дальнейшему погашению, получая все выгоды, какие явились бы результатом принятия с самого начала способа последовательного погашения вместо одновременного. Вместо того чтобы ждать завершения выкупа всего долга, консолидированного в 1802 г., часть его, существовавшая до 1792 г., будет рассматриваться как уже выкупленная, последующие же займы будут выкупаться один за другим по мере того, как будут приобретаться равные им доли государственных бумаг. Мы можем отметить с удовлетворением, что таким постепенным и равномерным движением вперёд мы будем в состоянии осуществить полную ликвидацию долга гораздо скорее, чем при настоящем ходе дел". Возможно ли, чтобы г-н Ванситтарт настолько обманывал сам себя, чтобы думать, что, изымая из фонда погашения 5 млн. ф. ст., изъятие которых не было предусмотрено законом 1802 г. и которые не были бы изъяты на основании закона 1792 г., и изымая затем последовательно другие суммы в более короткие сроки, чем это допускалось предписаниями двух законов, он имел бы возможность закончить выплату долга более быстрым темпом? Возможно ли, чтобы он мог думать, что, уменьшая фонд погашения, т. е. сумму дохода по сравнению с расходами, он быстрее осуществил бы уплату нашего долга? Невозможно поверить этому. Но как следует в таком случае понимать его слова? Он мог рассуждать только следующим образом. Я знаю, сказал бы он, что при моём плане размеры нашего долга будут спустя 10, 20 и 30 лет большими, чем при плане лорда Сидмаутса или плане г-на Питта; но мы могли бы в течение этого времени произвести более значительную уплату по существующему ныне долгу, так как фонды погашения, предназначенные для будущих займов, были бы употреблены на уплату нашего нынешнего долга. Согласно плану г-на Питта эти фонды погашения употреблялись бы для уплаты вновь заключаемых займов, т. е. тех займов, для которых они были соответственно образованы. Мы имели бы больше долгов в каждый последующий период - это верно, но так как наш долг может быть разделён на старый и новый, то я прав, говоря, что мы имели бы возможность закончить выплату нашего долга, имея в виду только ныне существующий долг, скорее, чем при теперешнем курсе.

Против плана г-на Ванситтарта возражали с большим знанием дела г-н Гэскиссон и г-н Тирней. Первый из них сказал: "В основе предположения, что старый долг оплачен, лежит то обстоятельство, что мы заключили новый заём на гораздо большую сумму; но даже если это предположение правильно, г-н Ванситтарт не мог всё же построить на нём свою настоящую схему, если бы кредит нашей страны не пострадал основательно в течение последних 20 лет под давлением нового долга. Если бы, с одной стороны, фонд погашения функционировал в это время из 3%, г-н Ванситтарт не тронул бы его даже на основании его собственного понимания закона 1792 г. Но, с другой стороны, если бы курс государственных бумаг был ещё ниже, чем прежде, г-н Ванситтарт взял бы из фонда погашения ещё большие суммы, чем он мог это сделать согласно своему собственному плану. Новая теория фонда погашения заключается, следовательно, в следующем: этот фонд был первоначально учреждён "для предупреждения обременительного и опасного накопления государственного долга" (говоря словами закона), а также для поддержания и укрепления государственного кредита. Но накопление нового долга послужило для г-на Ванситтарта средством и предлогом для заимствований из фонда погашения. Мерой же таких заимствований была для него степень падения государственного кредита. Такова, следовательно, система, о которой серьёзно говорят, что она не отклоняется от буквы и не нарушает духа закона 1792 г., и о которой нас серьёзно хотят заставить думать, как о системе, являющейся лишь дальнейшим развитием и усовершенствованием первоначального плана г-на Питта, а между тем основная и ясная цель последнего заключалась в том, чтобы каждый будущий заём нёс в себе с самого момента его создания семена своего уничтожения и чтобы процесс его уплаты не зависел с этого момента от взглядов и от контроля парламента" <Речь г-на Гэскиссона, произнесённая 25 марта 1813 г.>.

Это было последним изменением, произведённым в механизме фонда погашения. На самый фонд производились уже более роковые по своим последствиям наскоки, но они совершались молчаливо и косвенным путём, организация же фонда оставалась не изменённой.

Д-р Гамильтон доказал, что на уменьшение долга может оказать действие только фонд, получающийся от превышения доходов над расходами.

Предположим, что расходы какой-нибудь страны, находящейся в состоянии мира, составляют, включая проценты по её долгу, 40 млн. ф. ст., а доходы - 41 млн. ф. ст., тогда фонд погашения будет равен 1 млн. ф. ст. Этот миллион будет накопляться по сложным процентам, так как на него будут покупать на рынке государственные бумаги и передавать их на имя комиссаров казначейства для уплаты долга. Эти комиссары будут иметь право получать дивиденды, которые прежде выплачивались частным держателям государственных займов, а теперь будут присоединены к капиталу фонда погашения. Увеличенный таким образом фонд погашения дал бы возможность произвести в следующем году дополнительные закупки, в результате чего к нему прибавилась бы более значительная сумма дивидендов, и он увеличивался бы путём накопления, пока не был бы ликвидирован весь долг.

Предположим, что такая страна увеличила свои расходы на 1 млн. ф. ст., не повышая налогов и сохраняя в то же время свой фонд погашения. Очевидно, что ей не удастся уменьшить свой долг; она, правда, будет накоплять фонд погашения, находящийся, как и прежде, в руках комиссаров, по, увеличивая в то же время свой консолидированный или неконсолидированный долг и заключая постоянно займы для получения сумм, необходимых для уплаты процентов по этим займам, она будет накоплять ежегодно долг в 1 млн. ф. ст. по сложным процентам так же, как накопляла ежегодно 1 млн. ф. ст. в свой фонд погашения.

Но предположим, что эта страна продолжает покупать с помощью фонда погашения государственные бумаги и заключает заём на сумму в 1 млн. ф. ст., которого ей не хватило на её расходы, и что с целью уплаты процентов и создания фонда погашения для этого займа она взимает с народа новые налоги на сумму в 60 тыс. ф. ст. Тогда действительный и эффективный фонд погашения составил бы в год 60 тыс. ф. ст. и не больше, ибо она имела бы для вложения в государственные бумаги не больше 1 060 тыс. ф. ст., из которых 1 млн. ф. ст. был бы получен путём продажи государственных бумаг; другими словами, её доходы были бы больше расходов на 60 тыс. ф. ст.

Предположим, что вспыхнула война и расходы возросли до 60 млн. ф. ст., тогда как доходы составляют, как и прежде, 41 млн. ф. ст., причём операции комиссаров по инвестированию 1 млн. ф. ст. продолжались бы. Если бы для покрытия 20 млн. ф. ст. дополнительных расходов взимались военные налоги, фонд погашения в 1 млн. ф. ст. употреблялся бы, как и прежде, для уменьшения национального долга по сложным процентам. Если бы страна добыла эти 20 млн. ф. ст., выпустив заём в бумагах или билетах казначейства, и не позаботилась бы при этом взыскать новые налоги для уплаты процентов, а получила бы нужные для этого деньги путём увеличения займа следующего года, она накопила бы долг в 20 млн. ф. ст. по сложным процентам; пока война продолжалась бы и объём расходов оставался бы прежним, страна не только накопляла бы долг в 20 млн. ф. ст. по сложным процентам, но это был бы ежегодный долг в 20 млн. ф. ст.; следовательно, действительное возрастание её долга составляло бы, принимая во внимание 1 млн. ф. ст., идущий в фонд погашения, 19 млн. ф. ст. в год по сложным процентам. Но если бы с помощью новых налогов она имела возможность уплачивать 5% по ежегодному займу в 20 млн. ф. ст., она, с одной стороны, просто увеличивала бы долг на 20 млн. ф. ст. в год, а с другой - уменьшала бы его ежегодно на 1 млн. ф. ст. и сложные проценты с него. Если мы предположим, что в придачу к 5% она взимала бы также при помощи ежегодных налогов 200 тыс. ф. ст. в год в фонд погашения каждого займа в 20 млн. ф. ст., она прибавила бы к этому фонду 200 тыс. ф. ст. в первый год войны, 400 тыс. - во второй, 600 тыс. - в третий и т. д. - по 200 тыс. ф. ст. на каждый заём в 20 млн. ф. ст. С помощью добавочных налогов она увеличивала бы свой ежегодный доход, не увеличивая своих расходов. Кроме того, та часть её дохода, которая затрачивалась на покупку государственных бумаг, увеличивалась бы ежегодно на сумму дивидендов с купленных бумаг; таким образом, доходы страны возрастали бы дальше, пока, наконец, они не превысили бы расходы, и тогда страна снова имела бы в своём распоряжении эффективный фонд погашения для уменьшения долга.

Очевидно, что при условии сохранения нормы процента на постоянном уровне в 5% или каком-либо другом результат этих операций был бы такой же, какой дало бы прекращение покупки государственных бумаг комиссарами в то время, когда расходы превышали доходы. Действительное возрастание национального долга должно определяться перевесом расходов над доходами, и это никоим образом не может быть изменено какими-либо мероприятиями. Предположим, что вместо заключения в первый год займа в 20 млн. ф. ст. и уплаты 1 млн. был бы заключён заём только на сумму в 19 млн. ф. ст. и что при этом взималась бы та же сумма налогов, а именно 1 200 тыс. ф. ст. Так как 5% уплачивались бы только с 19 млн. ф. ст., а не с 20 млн., иначе говоря, платить пришлось бы только 950 тыс. ф. ст. вместо 1 млн., то в придачу к первоначальному миллиону для займа следующего года оставалось бы ещё 250 тыс. ф. ст., так что сумма займа второго года составляла бы только 18 750 тыс. ф. ст. А так как при помощи дополнительных налогов было бы снова получено 1 200 тыс. ф. ст., то во второй год вся сумма составила бы 2 400 тыс. ф. ст., кроме первоначального миллиона; следовательно, после уплаты процентов по обоим займам остался бы излишек в 1 512 500 ф. ст., и заём третьего года составлял бы поэтому 18 487 500 ф. ст. Прилагаемая таблица показывает соответствующее движение в течение пяти лет (в ф. ст.):

Если бы вместо такого ежегодного уменьшения займа взималась неизменно всё та же сумма налогов и фонд погашения использовался бы обычным порядком, то сумма долга оставалась бы совершенно одинаковой в любой из этих периодов. Третья графа приведённой таблицы показывает, что на пятом году долг вырос бы до 92 371 844 ф. ст. Предполагая, что к фонду погашения ежегодно прибавлялось бы по 200 тыс. ф. ст., затрачиваемых комиссарами на покупку государственных бумаг, сумма непогашенного долга составляла бы те же 92 371 844 ф. ст., как это видно из последнего столбца следующей таблицы:

Всестороннее рассмотрение этого вопроса во всех его деталях привело д-ра Гамильтона к заключению, что такой способ собирания средств во время войны, т. е. уменьшение размеров ежегодных займов и приостановка покупок, производимых комиссарами на рынке, был бы более экономен и что его следует поэтому принять. Во-первых, таким образом были бы сбережены все расходы на агентуру, во-вторых, премия, уплачиваемая обыкновенно при выпуске займа, была бы сбережена на той части займа, которая покупается обратно комиссарами на открытом рынке. Верно, что в промежуток времени между заключением займа и началом покупок, производимых комиссарами, государственные бумаги могут и падать и повышаться и что, следовательно, при теперешнем ведении дела нация может в некоторых случаях выиграть; но так как оба шанса равны и заимодавцам предоставляется некоторая выгода, побуждающая их авансировать деньги независимо от всех колебаний будущих цен, то государство даёт теперь эту выгоду на большей сумме вместо меньшей. В среднем за ряд лет это безусловно должно дать очень значительную сумму. Но оба эти возражения могли бы быть устранены при неизменном соблюдении той статьи первоначального законопроекта о фонде погашения, которая даёт комиссарам право подписываться на любой заём для нужд государства в размере всей суммы ежегодного фонда, находящейся в их распоряжении для инвестирования её. Именно таков способ, настоятельно рекомендуемый г-ном Гренфеллом в течение нескольких лет; он гораздо предпочтительнее способа, предлагаемого д-ром Гамильтоном. Г-н Гренфелл и д-р Гамильтон оба соглашаются, что в военное время, когда расходы превышают доходы и когда мы поэтому ежегодно увеличиваем наш долг, покупка на рынке сравнительно небольшого количества бумаг, в то время когда мы вынуждены производить большие продажи, является совершенно бесполезной операцией; но д-р Гамильтон не считает полезным сохранять фонд погашения в качестве сепаратного фонда, г-н же Гренфелл, наоборот, считает нужным сделать это и даже увеличивать этот фонд по мере роста нашего долга, соблюдая при этом известные установленные правила. Я вполне согласен с г-ном Гренфеллом. Если ежегодно приходится заключать заём в 20 млн. ф. ст., тогда как в руках комиссаров имеется 10 млн., к ним ежегодно поступающих, то наиболее бесспорной и понятной операцией явилось бы заключение займа на сумму в 10 млн. ф. ст. Ясно, что открывать подписку на 20 млн. ф. ст. и позволять комиссарам подписываться на 10 млн. - это весьма удобно. Все возражения д-ра Гамильтона, таким образом, устраняются; исчезают расходы на агентуру и не будет никаких потерь вследствие разницы в цене, по которой государство продаёт и покупает. Назовите заём 20-миллионным, и вы дадите нации стимул легче нести бремя налогов, необходимых для уплаты процентов и создания фонда погашения по займу в 20 млн. ф. ст. Назовите заём только 10-миллионным, уничтожьте во время войны самое название фонда погашения во всех ваших публичных отчётах, и вам трудно будет показать народу целесообразность собирания с помощью добавочных налогов суммы в 1 200 тыс. ф. ст. для уплаты процентов по займу в 10 млн. ф. ст. Поэтому фонд погашения полезен как орудие налогового обложения; если бы страна могла полагаться на министров в том, что этот фонд будет действительно обращён полностью только на те цели, для которых он учреждён, а именно на получение по окончании войны явного дополнительного перевеса доходов над расходами, пропорционального увеличению государственного долга, то было бы разумно и целесообразно сохранить этот фонд в качестве сепаратного с соблюдением определённых правил и постановлений.

Мы теперь рассмотрим, можно ли питать такое доверие к министрам и не является ли, следовательно, фонд погашения орудием злоупотреблений и обмана, в действительности скорее способствующим увеличению нашего долга и наших тягот, чем их уменьшению.

Против проектов как д-ра Гамильтона, так и г-на Гренфелла выдвигалось следующее возражение: невыгоды, о которых они говорят, ничтожны по своим размерам и больше чем уравновешиваются устойчивостью, которая создаётся на рынке благодаря ежедневным покупкам комиссаров; деньги же, выбрасываемые на рынок благодаря этим покупкам, представляют ресурс, на который могут рассчитывать с уверенностью банкиры и другие лица, могущие внезапно испытать нужду в деньгах.

Те, кто делает это возражение, забывают, что если в результате принятия этого плана с рынка исчезает ежедневный покупатель, то вместе с ним исчезает и ежедневный продавец. Министр даёт в настоящее время одной группе людей 10 млн. ф. ст. деньгами для помещения их в государственные бумаги, а другой группе - на 10 млн. ф. ст. государственных бумаг для продажи; а так как взносы по займу уплачиваются ежемесячно, то мы вправе сказать, что предложение так же регулярно, как и спрос. Нельзя также сомневаться в том, что заём в 20 млн. ф. ст. заключается на худших условиях, чем заём в 10 млн. ф. ст. Верно, что на рынке останется к концу года не больше государственных бумаг оттого, что заём будет заключён на ту, а не на другую сумму, однако тот, кто взял на себя размещение займа, должен произвести в течение некоторого времени большие закупки и должен ждать, пока он сможет продать комиссарам бумаг на эти 10 млн. ф. ст. Он вынужден, следовательно, продавать гораздо больше до подписания договора о займе, а это не может не повлиять на рыночную цену. Следует помнить, что именно рыночная цена в день предложения займа определяет условия, на которых он будет продаваться. Ею руководствуется и министр, который продаёт, и посредник, который покупает.

Опыт с проектом г-на Гренфелла был в первый раз произведён в 1819 г.; сумма, которая требовалась правительству, составляла 24 млн. ф. ст., из которой комиссары подписали 12 млн. Вместо займа в 24 млн. ф. ст., заключённого при помощи посредников, был заключён заём только в 12 млн. ф. ст.; как только это стало известно ещё до заключения договора, курс бумаг повысился на 4 или 5% и повлиял соответственным образом на условия займа. Причина заключалась в том, что были сделаны приготовления к займу в 24 млн. или в 30 млн. ф. ст.; когда же стало известно, что заём будет заключён только на 12млн. ф. ст., то лишь часть проданных бумаг была скуплена вновь. Другая выгода, связанная с меньшим займом, заключается в том, что 800 ф. ст. с миллиона, которые уплачиваются Английскому банку за управление займом, сберегаются на сумме, подписанной комиссарами.

В другой части своего труда д-р Гамильтон замечает: "Если бы фонд погашения мог функционировать без потери для государства или хотя бы с умеренной потерей, то было бы неблагоразумно предлагать изменение системы, завоевавшей доверие нации; эта система устанавливает способ регулирования налогового обложения, имеющий за собой во всяком случае преимущество устойчивости. Если бы это регулирование было отменено, наша система обложения могла бы совершенно расшататься.

Средством, и единственным притом средством, задержать рост национального долга является сокращение расходов и увеличение доходов. Ни то, ни другое не стоит в необходимой связи с фондом погашения, но даже если бы они имели связь с ним и если бы нация, убеждённая в значении системы, введённой популярным министром, приняла ради поддержания её меры либо к большей бережливости в расходах, либо к более энергичному взиманию налогов, то фонд погашения нельзя было бы всё же считать лишённым эффективности; действие его могло бы иметь большое значение".

Не подлежит, я полагаю, сомнению, что при правильном использовании фонда погашения в том виде, как он был учреждён г-ном Питтом в 1792 г., и при наличии в добавление к военным налогам ежегодных налогов, обеспечивающих уплату процентов и создание однопроцентного фонда погашения по каждому займу, мы сделали бы большие успехи в деле погашения долга. Принципиальное изменение, введённое в системе фонда погашения законом 1802 г., было, по нашему мнению, разумным: закон требовал, чтобы ни одна часть фонда погашения, - ни та, которая образовалась из первоначального миллиона с прибавкой к нему 200 тыс. ф. ст. в год, ни та, которая образовалась из однопроцентных взносов, взимаемых по каждому займу начиная с 1792 г., - не могла быть обращена на нужды государства до тех пор, пока не будет погашен весь тогда существовавший долг. Мы были бы склонны распространить этот принцип дальше и провести постановление, в силу которого ни одна часть фонда погашения не должна затрачиваться на нужды государства до тех пор, пока не будет уплачена вся сумма долга, существующего в данное время и могущего впоследствии быть заключенным. Мы не думаем, что возражение против этого предложения, сделанное лордом Генри Петти в 1807 г. и повторенное в ещё более категорической форме г-ном Ванситтартом в 1813 г., имеет большой вес. Благородный лорд сказал:

"Вряд ли необходимо представлять вниманию Комитета все бедствия, которые могли бы возникнуть при возможности неограниченного накопления фонда погашения; нация могла бы подвергнуться благодаря этому накоплению бедствию немедленного исчезновения с рынка значительной части капитала при отсутствии возможности его применения, что, конечно, привело бы к его обесценению.

Это зло должно показаться весьма серьёзным всякому, кто его себе представит; всем станет, несомненно, ясно, что погашение всего национального долга сразу вызвало бы нечто, подобное национальному банкротству, каким бы парадоксальным ни казалось это утверждение; капитал почти совершенно обесценится, а проценты, которые он прежде приносил, совершенно исчезнут. Я покажу далее и другие бедствия, которые возникли бы из быстрого погашения национального долга и которые могут служить для доказательства невыгодных последствий этой операции. В законах 1792 и 1802 гг. были приняты различные меры, касающиеся фонда погашения. Во-первых, однопроцентный фонд, учреждаемый согласно первому закону для каждого нового займа, должен был накопляться по сложным процентам до тех пор, пока весь долг, созданный новым займом, не будет погашен. На основании же второго закона все различные фонды погашения, существовавшие в 1802 г., были консолидированы, и вся сумма их должна была накопляться по сложным процентам до тех пор, пока не будет погашен весь долг, существовавший в 1802 г. Но долг, созданный начиная с 1802 г. и составлявший около 100 млн. ф. ст. номинального капитала, оставался попрежнему подчинённым действию закона 1792 г., который предусматривает для каждого отдельного займа фонд погашения всего лишь в 1 % с номинального капитала. План 1802 г., вклинившийся в прежние законы 1786 и 1792 гг., создал условия для ещё более быстрого погашения долга, для которого был создан фонд погашения; этот план откладывал, однако, всякое облегчение налогового бремени на весьма отдалённый срок (по расчётам, произведённым в 1802 г., оно должно было наступить между 1834 и 1844 гг.); в то же время он выбрасывал на денежный рынок в последние годы своего действия такие несоразмерно большие суммы, которые могли вызвать очень опасное по своим последствиям обесценение стоимости денег. Много неудобств возникло бы также от внезапной приостановки использования этих сумм к моменту погашения долга полностью и от не менее внезапного изменения цен всех товаров, которое должно было явиться результатом одновременного прекращения взимания налогов, значительно превосходивших тогда, вероятно, 30 млн. ф. ст. При этих условиях каждый мыслящий человек должен подумать с тревогой о судьбе купцов, фабрикантов, рабочих и всякого рода посредников. Это относится и к моему замечанию относительно национального банкротства; если бы национальный долг был погашен и всё бремя налогов сразу снято, то все товары, остающиеся на руках, оказались бы, сравнительно говоря, совершенно лишёнными стоимости для своих владельцев, ибо, будучи куплены или произведены в период высокого обложения, они должны были бы продаваться теперь по пониженным ценам в силу конкуренции тех, кто мог бы производить эти же товары после отмены указанных налогов. Эти возражения предусматривались и до известной степени признавались в период проведения закона 1802 г.; но тогда на это отвечали, что в случае приближения такой опасности её можно будет предотвратить с помощью соответствующих мероприятий".

Многие из этих возражений кажутся нам химерическими, но, будь они даже хорошо обоснованными, мы всё же согласились бы с последними словами приведённой цитаты: "в случае приближения такой опасности её можно будет предотвратить с помощью соответствующих мероприятий". Не было никакой необходимости издавать в 1807 или 1813 г. законы, направленные против опасности, которая не могла наступить раньше, чем между 1834 и 1844 гг. Не было необходимости принимать меры против бедствий, которые могут возникнуть от избытка богатства в отдалённый период, в такой момент, когда наша реальная трудность заключается в проблеме удовлетворения наших непосредственных и настоятельных нужд.

В чём заключаются бедствия, которыми грозит чрезмерный рост фонда погашения в течение последних лет его существования? Не в увеличении налогового обложения, ибо рост фонда погашения происходит за счёт дивидендов на купленные бумаги, но, во-первых, в слишком быстром возвращении капитала в руки держателей государственных займов, не имеющих возможности извлечь из него доход, и, во-вторых, в уменьшении суммы налогов, по всей вероятности, на 30 млн. ф. ст., что окажет большое влияние на цены отдельных товаров и будет очень гибельным для интересов тех, кто производит эти товары или торгует ими.

Очевидно, что комиссары не имеют никакого капитала. Они получают каждые три месяца или ежедневно определённые суммы, собираемые путём налогов, которые они употребляют на погашение долга. Одна часть народа платит то, что получает другая его часть. Если бы те, кто платит налоги, употребляли выплачиваемые суммы как капитал, т. е. на производство сырых материалов или промышленных товаров, а получатели затрачивали бы поступавшие к ним деньги тем же способом, то в размерах годового продукта произошло бы лишь незначительное изменение. Часть этого продукта мог бы произвести А вместо В, но даже это не есть необходимое следствие, так как А, получив деньги по своим долговым обязательствам, мог бы ссудить их В и получать от него часть продукта в виде процентов, в каковом случае В продолжал бы применять свой капитал, как и прежде. Следовательно, если фонд погашения доставляется капиталом, а не доходом, общество не потерпит от этого никаких потерь, как бы велик ни был фонд погашения. Перемещение капитала могло бы произойти или нет, но годичный продукт, реальное богатство страны, не подвергся бы никакому ущербу. Действительное количество применяемого капитала не возросло бы и не уменьшилось бы, но если бы плательщики налогов, идущих на уплату процентов и на фонд погашения национального долга, платили их из дохода, они продолжали бы применять такой же капитал, как и прежде. А так как при получении этого дохода держателями государственных бумаг он употреблялся бы ими в качестве капитала, то в результате этой операции произошло бы большое увеличение капитала; каждый год добавочная часть дохода превращалась бы в капитал, который мог бы быть употреблён только лишь на снабжение рынка новыми товарами. Но сомнения тех, кто говорит о вредных последствиях большого накопления фонда погашения, вызываются их опасением, что страна может иметь больше капитала, чем требуется для его прибыльного использования, и что может наступить такое переполнение рынка товарами, при котором их невозможно будет сбыть на условиях, обеспечивающих производителям хоть какую-нибудь прибыль на их капитал. Ошибочность этого рассуждения была вскрыта г-ном Сэем в его солидном труде "Есоnomie politique" и затем г-ном Миллем в его превосходном ответе г-ну Спенсу, защитнику учения экономистов <здесь имеются в виду физиократы. - Прим. ред.>. Они показывают, что спрос ограничивается только производством; тот, кто может производить, имеет право потреблять, и он использует это право как можно шире. Эти авторы не отрицают, что спрос на отдельные товары ограничен, и поэтому они говорят, что возможно переполнение рынка такими товарами; но в большой и цивилизованной стране потребности в предметах необходимости или роскоши не ограничены; применение капитала идёт рука об руку с нашей способностью доставлять пищу и другие предметы жизненной необходимости возрастающему населению, которому постоянно увеличивающийся капитал даёт занятие. С каждым возрастанием трудности производства дополнительных количеств сырых продуктов хлеб и другие предметы жизненной необходимости для рабочего повышаются в цене, следовательно, повысится и заработная плата. Действительное повышение заработной платы необходимо сопровождается действительным падением прибыли; когда обработка земли достигает в какой-нибудь стране своей высшей ступени, затрата на неё большего количества труда не даст большего количества пищи, чем то, какое необходимо для поддержания жизни занятых рабочих; такая страна дошла уже до предела увеличения как её капитала, так и её населения.

Самая богатая страна в Европе всё ещё очень далека от такой степени усовершенствования, но если бы какая-нибудь страна и достигла её, то с помощью внешней торговли даже и эта страна могла бы в течение неограниченного времени увеличивать своё богатство и население; единственным препятствием для такого увеличения являлась бы скудость, а следовательно, и высокая стоимость пищи и других сырых материалов. Дайте этой стране возможность получать их извне в обмен на промышленные изделия, и тогда трудно будет сказать, где лежит предел, за которым прекращается накопление богатства и извлечение прибыли из использования его. Это - вопрос величайшей важности в политической экономии. Мы надеемся, что и того немногого, что мы сказали об этом предмете, будет достаточно, чтобы побудить людей, желающих полностью понять этот принцип, обратиться к сочинениям названных нами солидных авторов; я признаю, что и сам я многим обязан им. Если изложенные взгляды правильны, то нет никакой опасности, что капитал, могущий быть накопленным при определённых условиях из фонда погашения, не найдёт себе применения или что товары, на производство которых он будет затрачен, не смогут быть проданы достаточно выгодно, чтобы дать адекватную прибыль их производителям. Касаясь этой стороны вопроса, необходимо только прибавить, что для держателей государственных займов не будет никакой необходимости стать фермерами или фабрикантами. В большой стране всегда можно найти достаточное число ответственных людей, обладающих требуемым знанием дела и готовых использовать капитал, накопленный другими, платя им часть прибыли, известную во всех странах под названием процентов на занятые деньги.

Нам остаётся теперь рассмотреть второе возражение против неограниченного роста фонда погашения.

Внезапное уменьшение налогов на сумму, равную, вероятно, 30 млн. ф. ст. в год, окажет большое влияние на цены товаров. "При этих условиях каждый мыслящий человек должен подумать с тревогой о судьбе купцов, фабрикантов, рабочих и всякого рода посредников; если бы национальный долг был погашен и всё бремя налогов сразу снято, то все товары, остающиеся на руках, оказались бы, при сопоставлении совершенно лишёнными стоимости для своих владельцев, ибо, будучи куплены или произведены в период высокого обложения, они должны были бы продаваться теперь по пониженным ценам в силу конкуренции тех, кто мог бы производить эти же товары после отмены указанных налогов". Следовательно, при этом огромном снижении налогов какие-либо бедствия могли возникнуть лишь при условии, что были бы затронуты интересы купцов, фабрикантов и торговых посредников. При этом, конечно, не скажут, что уменьшение налогов, взимаемых с А, на 5 ф. ст., с В - на 10, с С - на 100 ф. ст. и т. д., причинит им какой-либо ущерб. Если бы они прибавили все эти суммы каждый к своему капиталу, они увеличили бы свой постоянный ежегодный доход и содействовали бы возрастанию массы товаров, увеличивая, таким образом, всеобщее изобилие. Мне удалось, я надеюсь, доказать, что увеличение капитала не приносит ущерба ни тому индивиду, который его сберегает, ни обществу в целом; такое накопление имеет тенденцию увеличивать спрос на труд, а следовательно, и рост населения, а тем самым и могущество и силу страны. Но, скажут нам, эти люди не прибавят сбережённых ими сумм к своим капиталам, они израсходуют их как доход! Но и в этом случае нельзя сказать, чтобы рассматриваемое мероприятие было убыточно для них или для общества. Они ежегодно отдавали часть своего продукта на уплату долга держателям государственных займов, а последние немедленно обращали их в капитал; теперь же эта часть их продукта остаётся в их собственном распоряжении; они могут потреблять её, как им угодно. Фермер, который обычно продавал часть своего хлеба специально для того, чтобы уплатить налог, о котором идёт речь, может сам потребить этот хлеб; он может продать его владельцу винокуренного завода для приготовления из него джина или пивовару для превращения его в пиво; он может обменять его на известное количество сукна, которое фабрикант сукна, освобождённый теперь от налога, так же как и фермер, может обменять по желанию на любой товар. Нас могут также спросить, откуда же возьмётся это сукно, это пиво, джин и т. д.? До уменьшения налогов всех этих товаров имелось не более, чем их требовалось для покрытия общего спроса; если же каждый станет теперь потреблять их в большем количестве, то откуда же взять таковое? Это возражение носит характер, совершенно противоположный тому, какое выдвигалось прежде. Теперь говорят, что существовал бы слишком большой спрос и не было бы никакого дополнительного предложения, а прежде утверждали, что предложение было бы так велико, что оно не покрывалось бы достаточным спросом. Одно возражение так же мало обосновано, как и другое. Когда держателям государственных займов будет уплачено то, что им должны, они либо сами используют полученные средства производительно, либо ссудят их другим лицам, которые используют их таким путём. Так будут произведены именно те добавочные товары, которые может потребить общество в целом, а результатом этого будет всеобщее увеличение дохода и всеобщее увеличение потребления. Отнюдь не следует при этом думать, что возросшее потребление одной части народа происходило бы за счёт другой части его. Это было бы добро без примеси, без амальгамы. Теперь нам остаётся рассмотреть лишь ущерб, который наносится купцам благодаря падению цен товаров, а между тем средство против этой беды так просто, что нас удивляет, как могло выдвигаться подобное возражение. Когда вводится новый налог, то обычно определяют имеющиеся запасы облагаемого товара и в виде меры справедливости требуют, чтобы купец, продающий этот товар, уплатил и налог, которым обложены его запасы. Почему не может быть введён обратный порядок? Почему нельзя вернуть отдельному лицу налог с имеющихся у него запасов товара, раз признано целесообразным освободить от налога товар, который оно производит или которым оно торгует? Для этого было бы только необходимо продлить на очень короткое время существование этого налога. Ни с какой точки зрения мы не можем поэтому признать какую-нибудь силу за аргументами, которые мы цитировали и на которых особенно настаивает г-н Ванситтарт.

Некоторые люди полагают, что фонд погашения, даже используемый лишь строго по назначению, не приносит нации никакой пользы. Они говорят, что деньги, которые взимаются для его образования, были бы употреблены гораздо производительнее самими налогоплательщиками, чем комиссарами, которые ведают фондом погашения. Последние покупают на него государственные бумаги, которые, вероятно, приносят не больше 5% ,первые получили бы от использования того же самого капитала гораздо больше чем 5%, следовательно, страна обогатилась бы на эту разность. В последнем случае чистый продукт нашей земли и труда был бы больше, а это и есть источник, из которого в конечном счёте должны быть покрыты все расходы. Те, кто отстаивает это мнение, не замечают, что комиссары только получают деньги от одного класса общества и платят их другому классу и что действительный вопрос заключается в следующем: какой из этих двух классов употребил бы их более производительным образом? Взимаемые налоги дают 40 млн. ф. ст. в год; предположим, что 20 млн. ф. ст. из них вносятся в фонд погашения, а 20 млн. идут на уплату процентов по национальному долгу. Но, после того как комиссары произвели свои покупки в первый год, эти 40 млн. ф. ст. будут распределены иначе: 19 млн. пойдут на уплату процентов, а 21 млн. - в фонд погашения, и т. д. из года в год; хотя в целом взимается всегда 40 млн. ф. ст., однако всё меньшая часть их будет идти на уплату процентов и всё большая - в фонд погашения; так будет продолжаться до тех пор, пока комиссары не скупят всю сумму государственных бумаг; тогда все 40 млн. ф. ст. очутятся в руках комиссаров. Следовательно, поскольку дело касается прибыли, единственный вопрос заключается в том, кто употребит наиболее производительным образом 40 млн. ф. ст.: те, кто платит их, или те, кто получает их. Комиссары в действительности никогда не употребляют их производительно, так как их дело сводится к тому, чтобы передавать эти деньги тем, кто будет их так употреблять. Так вот, мы твердо убеждены, что все деньги, полученные держателями государственных бумаг в обмен на эти последние, должны быть затрачены как капитал; если бы это было не так, то держатели лишились бы своего дохода, на который они обычно рассчитывают. Если, таким образом, налоги, которые платятся для образования фонда погашения, извлекались бы из дохода страны, а не из её капитала, то часть дохода ежегодно превращалась бы благодаря этому в капитал, и, следовательно, весь доход общества возрос бы; но если бы не существовало фонда погашения, то эта часть дохода могла бы быть превращена в капитал самими налогоплательщиками, поскольку им было бы позволено удержать деньги для собственного употребления. Это могло бы иметь место, и если бы эти деньги были действительно использованы таким образом, то, поскольку речь идёт о накоплении богатства всего общества,. учреждение фонда погашения не принесло бы никакой выгоды, Не столь вероятно, однако, что налогоплательщики использовали бы эти деньги в качестве их получателей именно таким путём. Когда они получают деньги за свои бумаги, они только замещают один капитал другим; весь же их годовой доход они привыкли получать со своего капитала. Но как плательщики они хотят располагать всей суммой, которую они уплачивали прежде как дополнение к их прежнему доходу; если бы фонд погашения прекратил своё существование, они могли бы, конечно, реализовать свои деньги как капитал, но могли бы также употребить их как доход, увеличивая расходы на вино, дома, лошадей, одежду и т. д. Кроме того, плательщики могли также уплатить эти деньги из своего капитала, поэтому использование одного капитала могло бы быть заменено использованием другого. И в этом случае фонд погашения не приносит никакой выгоды, так как национальное богатство будет накопляться так же быстро без него, как и при его наличии. Но если бы какая-либо часть налогов, взимаемых специально для фонда погашения, уплачивалась из дохода или же, если бы её не приходилось уплачивать, расходовалась в качестве дохода, то фонд погашения приносил бы очевидную выгоду, так как он имел бы тенденцию увеличивать годичный продукт нашей земли и труда. А так как мы именно и полагаем, что он дал бы как раз этот результат, то мы определённо держимся мнения, что фонд погашения при честном его использовании благоприятствует накоплению богатства.

Д-р Гамильтон настойчиво доказывал вслед за д-ром Прайсом невыгоды заключения займов во время войны в трёхпроцентных, а не в пятипроцентных бумагах. В первом случае делается большая прибавка к номинальному капиталу, обычно погашаемому в мирное время по значительно повышенной цене. Трёхпроцентные бумаги, которые продаются по курсу в 60, будут, вероятно, куплены вновь по курсу в 80 и могут быть куплены даже по курсу в 100; при пятипроцентных же займах номинальный капитал увеличится лишь немного или совсем не увеличится, а так как все бумаги подлежат выкупу по паритету, то они будут погашены с небольшой потерей. Правильность этого замечания должна зависеть от относительных цен этих двух бумаг. Во время войны, в 1798 г., трёхпроцентные бумаги продавались по курсу в 50, в то время как пятипроцентные - по курсу в 73. При всех обстоятельствах относительная цена пятипроцентных бумаг очень низка в сравнении с ценой трёхпроцентных. Итак, одна невыгода должна здесь быть сопоставлена с другой, и решение вопроса, более ли желательно заключать заём в одной форме, чем в другой, зависит от того, в какой мере цены пятипроцентных бумаг отличаются от цен трёхпроцентных. Мы нимало не сомневаемся, что в течение многих периодов войны было бы решительно выгоднее заключать заём в пятипроцентных бумагах, а не в трёхпроцентных. Кроме того, рынок для пятипроцентных бумаг ограничен; их нельзя продать принудительно, не вызывая значительного падения их курса. Это обстоятельство хорошо известно лицам, заключающим заём, и они, естественно, застраховали бы себя против него повысив цену, по которой они разместили бы большой заём в таких бумагах. Премия в 2% сверх рыночной цены может казаться им достаточной, чтобы компенсировать их за риск по займу в трёхпроцентных бумагах, но они могут потребовать премию в 5%, чтобы застраховать себя от риска в том случае, если они размещают заём в пятипроцентных бумагах.

II. Исследовав надлежащим образом действие фонда погашения, составляющегося из ежегодных налогов, мы переходим теперь к рассмотрению лучшего способа покрытия наших ежегодных расходов как в мирное, так и в военное время; после этого мы исследуем, может ли какая-нибудь страна иметь гарантию в том, что фонд, созданный для уплаты долга, не будет употреблён её министрами не по своему назначению и не сделается ли этот фонд в действительности орудием для создания нового долга, лишая нас разумной надежды на возможность непрерывного уменьшения национального долга.

Предположим, что свободная от долга страна вступает в войну, которая вовлекает её в дополнительные расходы на сумму в 20 млн. ф. ст. в год. В таком случае имеются три способа, при помощи которых эти расходы могут быть покрыты. Во-первых, можно взимать ежегодно налоги на сумму в 20 млн. ф. ст., причём страна освободится от них полностью после заключения мира. Во-вторых, можно ежегодно заключать займы и фундировать их, а в таком случае если бы было решено заключить заём по 5% , то для покрытия расходов первого года страна была бы обложена постоянным налогом в 1 млн. ф. ст. в год и не освободилась бы от этого бремени ни в мирное время, ни в период какой-либо будущей войны; для покрытия расходов второго года потребовался бы второй миллион и так далее для расходов каждого следующего года, пока длится война. По истечении 20 лет, "ели бы война продолжалась так долго, страна была бы перманентно обременена налогами на 20 млн. ф. ст. в год и должна была бы повторять ту же самую процедуру при каждом возобновлении войны. Третий способ покрытия расходов во время войны заключался бы, как и в предыдущем случае, в ежегодных займах необходимых 20 млн. ф. ст. и в то же время в образовании с помощью налогов в добавление к процентам особого фонда, который, накопляясь по сложным процентам, в конечном счёте сравнялся бы с суммой долга. В предполагаемом случае при заключении займа из 5% и ежегодных отчислениях в 200 тыс. ф. ст. сверх 1 млн., идущего на уплату процентов, этот фонд достиг бы путём накопления 20 млн. ф. ст. через 45 лет. Соглашаясь взимать ежегодно с помощью налогов 1 200 тыс. ф. ст. для каждого займа в 20 млн. ф. ст., мы погашали бы каждый заём в течение 45 лет со дня его заключения. Таким образом, через 45 лет по окончании войны, если бы не был создан новый долг, весь старый был бы погашен и все налоги были бы отменены.

Из всех трёх способов мы решительно отдаём предпочтение первому. Тягости войны, несомненно, велики в течение всего времени, пока она продолжается, но по окончании её они сразу прекращаются. Когда гнёт войны даёт себя знать сразу же без всякого смягчения, мы становимся менее склонными легкомысленно ввязываться в дорогостоящий конфликт, а раз ввязавшись в него, мы скорее захотим покончить с ним, если только этот конфликт не связан с борьбой за национальные интересы большого значения. С точки зрения экономии между этими способами нет действительной разницы, ибо 20 млн. ф. ст., уплаченные сразу, 1 млн., уплачиваемый ежегодно, или 1 200 тыс. ф. ст., уплачиваемые в течение 45 лет, представляют совершенно одинаковую стоимость, но народ, платящий налоги, никогда не расценивает их таким образом и не ведёт поэтому своих частных дел на такой основе. Мы слишком расположены думать, что обременительность войны определяется лишь теми суммами, которые мы должны платить в данное время, собирая на то налоги, и не принимаем во внимание возможную продолжительность таких налогов. Трудно было бы убедить человека, имеющего 20 тыс. ф. ст. или какую-либо другую сумму, что постоянная уплата 50 ф. ст. в год столь же обременительна, как и единовременный налог в 1 тыс. ф. ст. У него имеется смутное представление, что 50 ф. ст. в год будут уплачиваться потомством, а не им самим; если, однако, он оставляет своё состояние сыну и оставляет его обременённым таким постоянным налогом, то какая же разница между 20 тыс. ф. ст., обременёнными налогом, и 19 тыс. ф. ст., свободными от него? Такой аргумент о возможности возложить на потомство уплату процентов по нашему долгу или возможности облегчить его от части этого бремени приводится часто весьма сведущими в других отношениях людьми, но мы признаёмся, что считаем его несостоятельным. Можно, конечно, сказать, что богатство страны может возрасти, поскольку же на уплату налогов будет употреблена какая-то доля увеличившегося богатства, соответствующая доля, падающая на имеющееся теперь богатство, будет меньше, и, таким образом, потомство будет содействовать покрытию наших теперешних расходов. Верно, что это может быть так, но может быть также и иначе; богатство страны может уменьшиться, отдельные лица могут эмигрировать из страны, обложенной тяжёлыми налогами, и поэтому собственники, оставшиеся в стране, могут платить больше, чем справедливый эквивалент, который берётся с них в настоящее время. Что ежегодный налог в 50 ф. ст. не считается равным 1 тыс. ф. ст. наличными, это должен был наблюдать каждый. Если кто-либо должен уплатить 1 тыс. ф. ст. подоходного налога, то он, вероятно, постарается сберечь всю эту сумму из своего дохода; но он поступил бы не иначе, если бы вместо военного налога такого размера был заключён заём и на уплату процентов по этому займу он должен был бы платить только 50 ф. ст. подоходного налога. Итак, с экономической точки зрения военные налоги предпочтительны, так как при уплате их люди стараются сэкономить сумму, равную совокупности военных расходов, не уменьшая национального капитала. Во втором же случае такое усилие делается только для сбережения суммы процентов по имеющимся расходам, и, следовательно, сумма национального капитала уменьшается. Обычное возражение, выдвигаемое против уплаты более значительного налога, заключается в том, что его неудобно уплачивать фабрикантам и землевладельцам, так как у них нет больших свободных сумм. Мы полагаем, что они всячески старались бы сберечь их из дохода и могли бы получить деньги из этого источника. Предположим, что они не могли бы сделать этого, но что мешает им продать часть своей собственности за деньги или занять деньги под проценты? Что имеются лица, расположенные давать деньги в ссуду, видно из того, с какой лёгкостью правительство заключает свои займы. Удалите с рынка этого крупного заёмщика, и частные заёмщики будут быстро удовлетворены. Мудрые постановления и хорошие законы предоставят частным лицам в этого рода сделках величайшие удобства и гарантии. При займе А ссужает деньги, а В платит проценты, и всё остаётся попрежнему. При военных налогах А продолжал бы ссужать деньги, а В платить проценты, с той только разницей, что он будет платить их непосредственно A; теперь же он платит их правительству, а правительство платит их А.

Могут сказать, что большие налоги должны падать на собственность, тогда как в настоящее время и менее значительные налоги падают не исключительно на неё. Представители свободных профессий, так же как и те, кто живёт заработной платой и жалованьем и вносит ежегодно налоги, не могли бы произвести больших платежей наличными деньгами, они поэтому пользовались бы льготой за счёт капиталиста и землевладельца. Мы полагаем, что они очень мало выиграли бы или совсем ничего не выиграли бы от системы военных налогов. Гонорары, получаемые людьми свободных профессий, жалованье и заработная плата регулируются ценами товаров, а также взаимоотношениями тех, кто платит их, и тех, кто получает их. Если бы даже предлагаемый нами налог не внёс пертурбации в цены, он изменил бы, однако, отношения между этими классами, и новые соглашения о гонорарах, жалованье и заработной плате имели бы место, так что обычный уровень их был бы скоро восстановлен.

Вознаграждение, уплачиваемое профессорам и т. п., регулируется, как и всякая иная плата, спросом и предложением. Не какая-нибудь определённая сумма денег, а известное относительное положение в обществе определяет размер предложения труда со стороны людей, имеющих ту или иную квалификацию. Если вы уменьшите с помощью дополнительных налогов доходы землевладельцев и капиталистов, оставив без изменения гонорары свободных профессий, то относительное положение последних улучшится, добавочное число лиц будет тогда вовлечено в работу такого рода, и конкуренция понизит заработную плату.

Величайшая выгода, связанная с военными налогами, заключалась бы в том, что они вызвали бы только незначительное длительное расстройство промышленности данной страны. Такие налоги не вызвали бы внезапных изменений цен, а если бы это и случилось, то только в течение периода, когда во время войны или от других причин всё приходит в расстройство.

С началом мирного времени все вещи снова продавались бы по их естественным ценам; ни непосредственное, ни тем менее косвенное влияние налогов на цены различных товаров не побудило бы нас покидать занятия, в которых мы имеем особенную сноровку и навыки, и переходить к таким, для которых у нас не хватает ни сноровки, ни навыков. Будучи свободным, каждый человек, естественно, берётся за то занятие, к которому он более всего приспособлен, и результатом этого является величайшее изобилие продуктов. Нерациональный налог может побудить нас ввозить то, что при других условиях мы производили бы дома, или вывозить то, что при других условиях мы получали бы извне; в обоих случаях, не говоря уже о неудобствах, связанных с уплатой налога, мы получили бы за определённое количество нашего труда меньше, чем дал бы этот же труд, ничем не связанный. При сложной системе обложения даже самое мудрое законодательство не в состоянии вскрыть все последствия, как прямые, так и косвенные, вызываемые налогами; если же оно не может сделать этого, то труд страны не будет использован наивыгоднейшим образом. С помощью военных налогов мы сбережём несколько миллионов на одном только взимании налогов. Мы могли бы избавиться по крайней мере от некоторых дорогостоящих учреждений, и армия служащих, которым они дают занятия, могла бы быть распущена. Не было бы никаких расходов по управлению национальным долгом. Не заключались бы займы по курсу в 50 или 60 ф. ст. за номинальный капитал в 100 ф. ст., с тем чтобы они были выкуплены по курсу в70, 80 или, возможно, 100 ф. ст. Да, пожалуй, - и это гораздо более важно, чем всё остальное, вместе взятое, - мы избавились бы и от таких великих источников деморализации людей, как пошлины и акцизы. Рассматривая вопрос со всех точек зрения, мы приходим к одному и тому же заключению: избавление раз навсегда от практики фундирования займов явилось бы огромным улучшением нашей системы. Будем справляться с нашими трудностями по мере того, как они возникают, и охранять наше имущество от постоянного обременения, гнёт которого мы начинаем сознавать по-настоящему лишь тогда, когда уже нет надежды на исход.

Мы теперь переходим к сравнению двух других способов покрытия расходов на войну: один способ заключается в том, что подлежащий расходованию капитал занимается, а для уплаты процентов по этому займу перманентно взимаются ежегодные налоги; при другом способе подлежащий расходованию капитал также берётся взаймы, но, кроме уплаты процентов с помощью ежегодных налогов, взимаются также и добавочные суммы (которые и получают название фонда погашения). Их взимают с целью погасить в течение определённого времени первоначальный долг и избавиться полностью от налогов.

Будучи твердо убеждены, что все нации в конце концов примут план покрытия своих расходов, обыкновенных и чрезвычайных, в то самое время, когда они совершаются, мы всё же относимся благоприятно ко всякому плану, который способствовал бы погашению нашего долга наискорейшим образом; но мы должны быть при этом убеждены, что предлагаемый план окажется эффективным с точки зрения поставленной цели; здесь поэтому уместно исследовать вопрос, имеем ли мы или можем иметь какую-либо гарантию, что фонд погашения будет действительно использован только для уплаты долга.

Когда г-н Питт учреждал в 1786 г. фонд погашения, он понимал всю опасность передачи его в распоряжение министров и парламента, поэтому он озаботился, чтобы суммы, предназначенные для фонда погашения, выдавались казначейством каждые три месяца комиссарам, последние же обязаны были инвестировать соответствующие суммы денег на покупку государственных бумаг четыре дня в неделю, или около 50 дней в три месяца. Названными комиссарами были спикер (председатель) палаты общин, канцлер казначейства, начальник архивов, главный контролёр суда лорд-канцлера и управляющий, а также заместитель управляющего Английским банком. Г-н Питт полагал, что при нахождении фонда в ведении этих лиц злоупотребления фондом не будут иметь места, и он не ошибся в этом, так как комиссары вполне добросовестно выполняли возложенное на них поручение. Предлагая парламенту учреждение фонда погашения в 1786 г., г-н Питт сказал:

"Что касается хранения этого фонда для применения его неизменно в целях уменьшения долга, то сущность плана и заключается именно в том, что фонд является неприкосновенным, и тем более во время войны. Допустить, чтобы этот фонд был когда-либо или под каким-либо предлогом отвращён от своего специального назначения, означало бы уничтожить, разбить, ниспровергнуть самый план; на этом надо настаивать. Нужно поэтому надеяться, что если вносимый билль получит силу закона, то палата даст самое торжественное обещание не выслушивать никаких предложений об отмене этого фонда под каким бы то ни было предлогом.

Если миллион, предназначенный для такой цели, будет накопляться по сложным процентам, то он достигнет весьма значительной суммы в течение периода, не очень продолжительного даже в сравнении с жизнью отдельного лица и представляющего не более как час в существовании великой нации; благодаря этому долг нашей страны уменьшится настолько, что даже требования войны не доведут его до той чрезмерной высоты, до какой он обычно поднимался прежде. В течение 28 лет сумма в 1 млн. ф. ст., ежегодно увеличиваясь, достигла бы 4 млн. ф. ст. в год. Необходимо только позаботиться, чтобы из этого фонда не производилось изъятий: именно это было до настоящего времени проклятием нашей страны <курсив Рикардо. - Прим. ред.>; если бы первоначальный фонд погашения охранялся надлежащим образом, то легко доказать, что наши долги не были бы в настоящую минуту очень обременительными. До сих пор мы тщетно старались помешать путем парламентских актов изъятиям uз фонда <курсив Рикардо. - Прим. ред.>; министры неизменно завладевали, когда это им казалось удобным, суммой, которая должна была рассматриваться как самая священная. Каким же путём можно помешать этому? План, который я намереваюсь предложить, состоит в следующем: фонд должен быть отдан в распоряжение определённой группы комиссаров, которые должны затрачивать его каждые три месяца на покупку государственных бумаг; благодаря этому в наличности никогда не будет такой значительной суммы, которую стоило бы захватить при удобном случае, и фонд будет расти беспрерывно. Долго, очень долго страна наша изнывала под тяжёлым бременем без всякой перспективы освободиться от него, но теперь она может надеяться на исход, от которого зависит её существование. Важно поэтому, чтобы фонд был защищён как можно лучше от покушений на него. Способ поквартальной передачи 250 тыс. ф. ст. в руки комиссаров сделает невозможным тайное отчуждение фонда, выгода же, доставляемая им, будет слишком хорошо сознаваться, чтобы допустить издание с этой целью специального акта. У министра не хватит уверенности, чтобы прийти в парламент и потребовать отмены благодетельного закона, который так непосредственно способствовал бы облегчению народа от бремени долга".

Странным образом г-н Питт льстил себя надеждой, что нашёл средство против затруднения, которое "было до настоящего времени проклятием нашей страны"; он думал, что нашёл средство помешать "министрам завладевать, когда это им казалось удобным, суммой, которая должна была рассматриваться как самая священная". Удивительно, как при его знании парламента он мог так твердо полагаться на сопротивление, которое оказала бы палата общин какому-либо плану министров, выдвинутому с целью нарушить неприкосновенность фонда погашения. Когда министры желали добиться частичной отмены этого закона, парламент всегда с готовностью соглашался с ними.

Мы уже сказали, что в 1807 г. один канцлер казначейства предложил освободить страну от налогов на несколько лет подряд с одним лишь незначительным исключением, и это несмотря на то, что во время войны мы не только не уменьшали расходов, но увеличивали, покрывая их с помощью ежегодных займов. Что же это означает, как не распоряжение фондом, который должен был рассматриваться как самый священный?

В 1809 г. другой канцлер казначейства заключил заём, не взимая добавочных налогов для уплаты процентов по этому займу, но отчислив для этой цели часть военных налогов; это привело, конечно, к неизбежному увеличению займов последующего и всех позднейших лет на соответствующую сумму. Разве это не означало возможности для канцлера располагать секретно фондом погашения по своему усмотрению и накоплять долг по сложным процентам? Третий канцлер казначейства предложил в 1813 г. частичную отмену закона, благодаря которой в его распоряжение отдавалось ежегодно 7 млн. ф. ст. из фонда погашения, которые он и употребил на уплату процентов по новому займу. Это сделано было с разрешения парламента и являлось, по моему мнению, прямым нарушением всех прежде изданных законов о фонде погашения. Но какова была судьба остатка этого фонда после вычета из него 7 млн. ф. ст. в силу закона 1813 г.? Он должен был бы составлять теперь 16 млн. ф. ст., и такая сумма его названа в ежегодных финансовых отчетах, представленных парламенту за последнее время. Финансовый комитет, назначенный палатой общин, не преминул установить, что действительным фондом погашения долга в мирное время может быть только фонд, получающийся благодаря превышению доходов над расходами; а так как этот избыток составлял по самым благоприятным расчётам неполных 2 млн. ф. ст., то Комитет полагал, что эту сумму можно рассматривать как действительный фонд погашения, которым можно располагать в настоящее время для ликвидации долга. Если бы закон 1802 г. строго выполнялся, если бы намерения г-на Питта осуществлялись, то мы имели бы теперь чистый излишек доходов в размере почти 20 млн. ф. ст., который мог бы быть использован для уплаты долга; при настоящих же условиях мы имеем только 2 млн. Если мы спросим министров, что сталось с остальными 18 млн. ф. ст., то они укажут нам на большой расходный бюджет мирного времени, который они в состоянии покрыть только с помощью вычетов из этого фонда или же трёхпроцентных займов в несколько сот миллионов, на уплату процентов по которым употребляется фонд погашения. Если бы министры не имели в своём распоряжении большой суммы налогов, то разве они осмелились бы год за годом в продолжение нескольких лет подряд иметь дело с бюджетным дефицитом при доходах, не покрывающихся расходами в общей сложности на сумму больше 12 млн. ф. ст.? Верно, что меры, принятые г-ном Питтом, помешали им немедленно же захватить фонд, но они знали, что он находится в руках комиссаров, и при своём знании парламента правильно полагали, что он как бы находится в их собственных руках. Они рассматривали комиссаров как своих поверенных, накопляющих в их пользу деньги, о которых они знали, что смогут воспользоваться ими, когда этого потребуют, по их мнению, настоятельные нужды дня. Они как будто заключили с комиссарами молчаливое соглашение, в силу которого последние должны накоплять 12 млн. ф. ст. в год по сложным процентам, тогда как сами они накопляли в это время такую же сумму долга по сложным процентам. Эти факты теперь уже больше не отрицаются. В последнюю сессию парламента обман этот был впервые признан министрами, после того как он стал уже очевиден для всех остальных; теперь уже открыто признаётся их намерение продолжать вести дело с этим номинальным фондом погашения, заключая ежегодно заём на сумму разности между его действительным и номинальным размерами и предоставляя комиссарам подписываться на него. На основании какого принципа это может быть, сделано? На такой вопрос трудно дать какой-нибудь разумный ответ. Скажут, быть может, что уничтожение фонда погашения было бы нарушением слова, данного держателям государственных займов; но разве продажа правительством комиссарам большей части тех бумаг, которые последние покупают, не является таким же злоупотреблением доверием? Держатель государственных займов требует чего-нибудь существенного и реального, а не обманчивого и призрачного. Но факт остаётся фактом. Если из 14 млн. ф. ст., которые должны быть инвестированы комиссарами в мирное время, само правительство продаёт на 12 млн. бумаг, и притом бумаг, специально выпущенных им с целью получения этих 12 млн., тогда как на открытом рынке их приобретается лишь на 2 млн., а для уплаты процентов или для создания соответствующего фонда погашения не взимается никаких налогов, то для держателей государственных займов и для всех причастных к делу результат будет тот же, что и при уменьшении фонда погашения до 2 млн. ф. ст. В высшей степени недостойно великой страны потворствовать таким жалким уловкам и махинациям.

Итак, фонд погашения не только не способствовал уменьшению долга, но ещё значительно увеличил его. Фонд погашения способствовал росту расходов. Если во время войны страна расходует 20 млн. ф. ст. в год сверх своих обыкновенных расходов и взимает налоги только для уплаты процентов по этой сумме, то за 20 лет она накопит долг в 400 млн. ф. ст., налоги же её увеличатся на 20 млн. ф. ст. в год. Если бы в придачу к 1 млн. ф. ст. в год для создания фонда погашения налогов взималось бы ещё на 200 тыс. ф. ст. и последние регулярно употреблялись бы на покупку государственных бумаг, то к концу 20-летнего периода налоги составили бы 24 млн. ф. ст., а долг- только 342 млн.; 58 млн. были бы выплачены из фонда погашения. Но если бы к концу этого периода был заключён новый заём, фонд же погашения, составляющий со всеми его накоплениями 6 940 тыс. ф. ст., был бы поглощён уплатой процентов по этому займу, то вся сумма долга составила бы 538 млн. ф. ст. и превысила бы на 138 млн. долг, какой мог иметься при отсутствии фонда погашения. Если бы такой дополнительный расход был необходим, то покрытие его должно было бы быть обеспечено без всякого вмешательства в фонд погашения. Если в конце войны не имелось бы перевеса доходов над расходами, составляющего согласно вышеприведённому предположению 6 940 тыс. ф. ст., то нет никакого смысла сохранять систему, столь мало адекватную своей цели. Однако после всего нашего опыта мы опять стараемся создать фонд погашения; в последнюю сессию парламента были приняты новые налоги на 3 млн. ф. ст. с признанной целью поднять остаток нашего фонда погашения, сведённого теперь к 2 млн. ф. ст., до 5 млн. Будет ли с нашей стороны опрометчивостью предсказать, что этот фонд погашения разделит судьбу всех, ему предшествовавших? Он будет, вероятно, накопляться в течение нескольких лет, пока мы не ввяжемся в какой-нибудь новый конфликт, а тогда министры, считая затруднительным взимать новые налоги для покрытия процентов по займам, снова произведут молчаливое покушение на этот фонд. Будет очень счастливо для нас, если в результате их новых мероприятий мы сможем спасти от крушения хотя бы 2 млн. ф. ст.

Невозможность для министров дать гарантии в том, что фонд погашения будет со всей добросовестностью использован лишь для уплаты долга, достаточно доказана уже, по нашему мнению, но при отсутствии таких гарантий лучше обходиться без такого фонда. Выплатить весь долг или значительную его часть было бы с нашей точки зрения в высшей степени желательно при условии признания, однако, вредных сторон системы фундирования займов и твёрдого решения устранять наши будущие конфликты, не прибегая к её помощи. Мы не сможем уплатить, точнее не уплатим, наш долг ни с помощью фонда погашения, как он теперь организован, ни с помощью какой-либо иной организации его, могущей быть предложенной; но если бы, не создавая никакого фонда, мы уплатили долг с помощью налога на собственность, то мы достигли бы своей цели раз навсегда.

Такая операция могла бы быть закончена в мирное время в течение двух или трёх лет, и если мы действительно хотим ликвидировать наш долг, то я не вижу другого способа достигнуть этой цели. Возражения, выдвигаемые против этого плана, сводятся к тем самым, на которые мы уже пытались ответить, говоря о военных налогах. Держатели государственных займов, получив уплату по ним, располагали бы значительными средствами, для которых они стали бы настойчиво искать применения; фабриканты и землевладельцы нуждались бы в значительных суммах для своих платежей казначейству. Обе эти группы не преминули бы войти в соглашение друг с другом, благодаря которому одна из них нашла бы применение для своих денег, а другая получила бы их. Они могут сделать это или путём займа, или путём купли-продажи, смотря по тому, что они найдут более соответствующим их интересам. Государству до этого нет никакого дела. Таким образом, сделав лишь одно серьёзное усилие, мы освободились бы от одного из самых страшных бичей, которые были когда-либо изобретены для угнетения нации; наша торговля расширилась бы, не подвергаясь всем мучительным отсрочкам и перерывам, на которые обрекает её наша нынешняя искусственная система.

Лучшей гарантией сохранения мира является необходимость для министров обращаться к народу за налогами для ведения войны. Но пусть только фонд погашения накопится в период мира до сколько-нибудь значительной суммы, и тогда самый ничтожный вызов послужит для них предлогом вступить в новый конфликт. Они знают, что с помощью небольших усилий они смогут использовать фонд погашения для взимания новых средств, вместо того чтобы употребить его на уплату долга. Когда министры желают ввести новые налоги с целью создать новый фонд погашения вместо только что растраченного ими, они теперь обычно пускают в ход следующий аргумент: "Это заставит чужие страны относиться к нам с уважением; они будут бояться оскорбить или провоцировать нас, если будут знать, что мы обладаем таким могучим ресурсом". Для чего приводят они такой аргумент, раз они не рассматривают фонд погашения как военный фонд, из которого они могут черпать средства для ведения войны? Нельзя ведь пользоваться им одновременно и для нанесения ущерба неприятелю и для уплаты долга. Если налоги взимаются, как и должны взиматься, для покрытия военных расходов, то какую помощь окажет при их взимании фонд погашения? Ровно никакой. Не потому министры расхваливают фонд погашения, что владение последним даст им возможность взимать новые и добавочные налоги. Они знают, что он не будет иметь такого действия. Они его расхваливают, ибо знают, что будут в состоянии заменить налоги фондом погашения и использовать его, как они всегда это делали, для ведения войны и для уплаты процентов по новым займам. Их аргумент означает именно это или ничего не означает, ибо фонд погашения не обязательно способствует росту богатства и процветания страны, а именно от этого богатства и процветания зависит, может ли народ нести новые тяготы. Что имел г-н Ванситтарт в виду в 1813 г., утверждая, что "преимущество нового финансового плана, которое скажется в дальнейшем и состоит в возможности образовать в мирное время фонд в 100 млн. ф. ст., в качестве фонда против возобновления военных действий, имеет огромное значение. Оно даст в руки парламента орудие мощи и может привести к весьма важным результатам... Нам могут возразить, что наличие в резерве большого фонда для покрытия расходов на новую войну может, пожалуй, сделать правительство нашей страны заносчивым и честолюбивым и поэтому создаёт тенденцию к вовлечению нас без всякой необходимости в новые конфликты". По нашему мнению, это довольно разумное возражение. Как отвечает на него г-н Ванситтарт? "По этому вопросу я сказал бы, основываясь на долгом опыте и наблюдении, что для наших соседей лучше рассчитывать на умеренность нашей страны, чем нам полагаться на них. Я не думаю, что план вызывает возражения с этой точки зрения. Если бы накопленные суммы были употреблены не по назначению вследствие заносчивого или честолюбивого поведения нашего правительства, то порицание должно пасть на головы тех, кто злоупотреблял этими суммами, а не тех, кто вложил их в руки правительства для целей защиты. Они выполнили свой долг, предоставив средства для обеспечения величия и славы нашей страны, хотя эти средства и могут быть использованы для целей честолюбия, грабежа и опустошения". Такие замечания весьма естественны в устах министра, но мы полагаем, что накопленное сокровище было бы более безопасно под охраною народа и что у парламента имеются дела поважнее, чем снабжение министров средствами для обеспечения величия и славы страны. Он обязан принимать все меры против неправильного использования ресурсов страны "вследствие заносчивого и честолюбивого поведения нашего правительства" или "для целей честолюбия, грабежа и опустошения".

Что план г-на Ванситтарта может каким-нибудь образом обеспечить лучше, чем старый план, использование в дальнейшем 100-миллионного фонда для нужд государства - это весьма странная претензия, по поводу которой д-р Гамильтон делает следующие замечания:

"Мы совершенно не в состоянии составить себе ясное представление о ценном сокровище, о котором здесь идёт речь. Как только какая-либо сумма государственных бумаг покупается комиссарами и помещается на их имя, такая же сумма государственного долга фактически ликвидируется. Принимается ли с этой целью парламентское постановление или нет, это только вопрос формы. Если деньги остаются инвестированными в бумагах на имя комиссаров, то эти бумаги могут быть снова отправлены на биржу для продажи, когда опять вспыхнет война, и этим путём можно будет получить деньги для государства. Это равносильно обращению к нации с предложением инвестировать её капитал путём покупки этого бездействующего фонда". "Верно, - замечает г-н Гэскиссон, - что если бы налоги, установленные во время войны на создание фонда погашения, продолжали взиматься и после восстановления мира, до тех пор, пока в руках комиссаров не сосредоточилась бы значительная сумма (допустим, 100 млн. ф. ст.), то государство после возобновления войны могло бы израсходовать такую сумму, не вводя новых налогов. Эта выгода присуща не исключительно этому плану, а обязательно свойственна всякому плану создания фонда погашения в мирное время". Г-н Ванситтарт должен был бы сказать: "Если бы наш фонд погашения вырос в мирное время до столь значительной суммы, что я мог бы брать из него ежегодно 5 млн. ф. ст., то я мог бы израсходовать во время новой войны 100 млн. ф. ст., не обращаясь к вам за новыми налогами. Отрицательная же сторона моего плана заключается в следующем: если я черпаю в настоящее время из фонда погашения 7 млн. ф. ст. ежегодно и принимаю меры к тому, чтобы ещё быстрее и притом через определённые промежутки времени тратить ещё более значительную часть этого фонда для текущих нужд, то фонд погашения уменьшится настолько, что не скоро, а через очень много лет я буду иметь в своём распоряжении 5 млн. ф. ст. для указанной цели".