27 август 2020
Либертариум Либертариум

ГОРИЗОНТАЛЬНО И ВЕРТИКАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННАЯ ЛИЧНОСТЬ

Когда человек говорит: "Я сам не могу развиваться, лучше я стану мешать другим", он прежде всего лимитирует себя. Эта самолимитация доводится до своего логического завершения, когда человек становится частью коллектива. Теперь мы понимаем: идеология перестает существовать, когда человек, с помощью внутреннего диалога, гонит от себя разрушительные мысли о том, что он не может созидательно трудиться, что он слаб, ему кто-то должен, его обидели, с ним поступают несправедливо. Граждане России уже тысячу лет живут по Евангелию, где сказано, что Сын Человеческий может сделать все: тремя рыбами накормить бедных, пройти по морю яко по суху, воскреснуть. То есть человеку не нужно лимитировать себя.

Мы уже давали определение тоталитарного общества. Теперь дадим определение тоталитарного человека. Прежде всего это человек, уверившийся, что не способен достичь необходимого ему независимо от других. Как следствие - это человек, который не хочет быть собой. Он говорит другим: заполните пустоту в моей душе каким-нибудь заявлением-кирпичом, я буду следовать ему неукоснительно, сделаю его частью себя, вернее, подчиню себя ему. Окружающий мир наделяет такого человека джентльменским набором примитивных и неизменных идей, и эти идеи полностью подавляют его духовный мир. А это, в свою очередь, делает внутренний диалог неинтересным и ненужным. Исчезают все вопросы, и остается лишь уверенность в правоте тех идей, которые были вложены в данного человека. Теперь основой его характера становится длинный список того, что ему "должны" другие. Человеческий организм продолжает жить в духовной коме.

Мы говорили, что тоталитарный человек - это тот, кто лимитирует себя, эдакая дрожащая мышка. Если же человек не желает бояться и дрожать, есть более приятный способ самолимитации - надо просто сказать: "Я все знаю!" Дело в том, что люди еще не научились автоматически распознавать под этой личиной ложь, невежество и остановку времени - симптомы страха перед жизнью и, как следствие, выбора горизонтальной ориентации.

Человек ведет внутренний диалог, то есть отвечает на вопрос: как наиболее честно и бережно относиться к себе, максимально развить свои способности и творческий потенциал. Мы вправе ожидать, что такой человек сможет так же хорошо и справедливо относиться и к другим. Его любовь будет не всепрощающей, но позволит открыть лучшее в людях, не закрывая при этом глаза на их недостатки. Таким образом, человека, который ведет интенсивный внутренний диалог, мы можем назвать справедливым при условии, что он находит в себе силы вести себя в соответствии с тем, что он считает правильным.

Иногда мы с удивлением замечаем, что человек, не ведущий такого диалога, во всех известных нам случаях поступал справедливо, в соответствии с тем, что нам подсказал бы наш внутренний диалог, если бы мы оказались в его ситуации. Но дело в том, что мы не можем назвать такого человека нравственным или справедливым, потому что у него нет персональных критериев оценки собственного поступка, и его следующий поступок может быть аморален и несправедлив. В то же время человек, который сам пытается разобраться в том, что хорошо, а что плохо, может иногда поступить аморально. Живому человеку свойственны страсти, способные нарушить его внутренний мир и помешать принять правильное решение. Человек, действующий согласно единственному алгоритму, пусть и тысячу раз нравственному и справедливому, может быть мгновенно переведен на действия согласно другому алгоритму: примерный семьянин, всю жизнь проработавший в булочной, органично становился членом эсэсовской зондеркоманды; Адольф Эйхман, в прошлом честный бухгалтер, организовал убийство шести миллионов евреев. Чтобы стать убийцей, нужно, чтобы в душе бушевали страсти, заглушающие внутренний диалог, или чтобы этого диалога не было изначально. Поэтому раскаявшийся вор лучше примерного коммуниста. Вот почему христианская религия придает раскаянию такое значение.

ТОТАЛИТАРНАЯ ДЕМОКРАТИЯ

Если рабовладелец отдает приказание рабу, отношения между ними авторитарные. Но если рабовладелец ничего рабу не говорит, однако раб знает, что если не выполнит невысказанные желания рабовладельца, он будет уничтожен, и поэтому одновременно и придумывает, и удовлетворяет желания рабовладельца - отношения между ними тоталитарные. Угадывать невысказанные желания! Вот почему тоталитарные отношения так похожи на любовь.

Идеологическое государство проходит путь от диктатуры, которая всегда начинается с создания коллектива, к демократии, когда люди сами знают, что им делать. Значительная часть населения России до сих пор поддерживает коммунистов, для этих людей коммунизм в России давно перестал быть чем-то навязанным он "выбран" ими свободно, то есть демократически (кавычки в слове "выбран" необходимы, чтобы показать, что реального выбора не было: пингвин выбирает не летать, хотя у него и есть "крылья"). Надо всегда помнить, что воздух свободы может быть удушающим, а возможность счастья - кошмаром, и совсем не очевидно, что таких людей не большинство.

При тоталитарном режиме недостаточно пассивно выполнять указания лидера: необходимо все время придумывать то, что может ему понравиться. Подчинение становится не пассивным, а активным, лидеру остается лишь изредка давать туманные директивы. Например, Сталину совершенно не требовалось говорить, что кто-то должен быть расстрелян: достаточно было сказать, что это не очень хороший человек.

Рабство переводит всю жизненную энергию в оставшееся свободным русло. Рабам свойственна страсть, и из рабов можно создавать очень успешные научные учреждения. Но академию художеств из рабов не создать: какой бы ни был сюжет, душа раба всегда будет рисовать клетку.


САМОЗАКАБАЛЕНИЕ

В тоталитарном обществе закабаление - это только начало процесса самозакабаления. Влияние тоталитарного общества может ощущаться и через много лет после того, как само это общество перестало существовать.

Мы говорили, что Социальная машина ощущается как бог, а нарушение морали, которую Социальная машина пропагандирует, воспринимается гражданами как грех. Самые убежденные коммунисты, самые отпетые воры чувствуют, что они наткнутся на свою душу, если будут копать слишком глубоко, потому что горизонтальный подход, являющийся их "моралью", противоречит человеческой природе. Можно найти убежденно верующего человека, но убежденного коммуниста найти нельзя. Коммунист может быть только немыслящий, цинично-конъюнктурный либо агрессивно-сверхубежденный, то есть тот, кто постоянно испытывает присутствие своего собственного, тщательно скрываемого от самого себя и других, неверия в идеологию.

ПОСТОЯНСТВО И ИЗМЕНЧИВОСТЬ МОДЫ

Зададим себе вопрос: "Будет ли женщина, одетая по последнему слову моды 1973 года, казаться модно одетой в году 2000-м?" Конечно, нет: она покажется смешной. Но ведь она одета по моде: вот расклешенные джинсы с вышитыми цветочками, воротник "собачьи уши", прическа "улей". В чем же причина?

Мода является одной из прочно установившихся идеологий. Действительно, ей свойственны все те идеологические манифестации, о которых мы говорили выше. Каким-то образом обществу становится известно, как именно нужно одеваться. Люди быстро меняют фасоны одежды. Естественно, что такие изменения возможны, когда одежда производится индустриально, тысячами и миллионами совершенно неотличимых друг от друга экземпляров. Идеологический язык, позволяющий связать всех жителей земли в одно информационное поле, помогает моде мгновенно распространиться по всему миру. Люди сами готовы к этому изменению. Они хотят подчеркнуть свою похожесть на других и готовность подчиниться решению, принятому кем-то другим. Как в любой идеологии, реальный характер человека спрятан, его нет, он не имеет значения: все определяется тряпками, которые человек нацепил на себя.

Недостаточное следование моде переводится на индивидуальные особенности человека, который подвергается социальному остракизму, иногда очень жестокому. До последнего времени на Западе человек, пришедший наниматься на офисную работу без галстука, терял всякий шанс ее получить, а ведь знание бухгалтерии с ношением галстука никак не связано.

Столь частая перемена фасонов не обусловлена никакими объективными причинами. И дело не в том, что много еще вполне годной одежды выбрасывается. На моду тратятся громадные эмоциональные, временные и материальные ресурсы, которые могли бы быть потрачены на реальные человеческие нужды.

Итак, мода - это форма идеологии, а для идеологии важно слепое следование за толпой, а не постоянная приверженность какой-то идее.

В случае с модой фундаментом является идея "какова одежда, таков и человек". В 73 году хоть на панель пойди, но имей расклешенные джинсы. Сегодня надеть их можно только на театральной сцене.

Фундамент идеологии, форма перевода людей на горизонтальную ориентацию, незыблем. В идеологии моды никто не имеет права подвергать сомнению идеологический фундамент "какова одежда, таков и человек; одевайся как другие: как ты одет, тем ты и будешь", но форма, в которой идеология выражается, меняется мгновенно, и этим изменениям надо следовать, чтобы не показаться смешным или взбунтовавшимся против устоев.

Поверь в расклешенные джинсы всем сердцем, всем своим существом, но только на один сезон: иначе ты не сможешь носить черные обтягивающие брючки до колен. Это момент перехода к идеологическому фундаменту, на котором человек будет оставаться всегда, меняя внешние проявления идеологии как перчатки, и он эквивалентен смерти. Пережив этот момент, человек должен твердо стоять на идеологическом фундаменте, полностью подчиняясь его сиюминутному выражению, пламенно любя то клеши, то брюки-дудочки.

ПОСТОЯНСТВО И ИЗМЕНЧИВОСТЬ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ В РОССИИ

Теперь давайте проследим за развитием коммунистической идеологии, за тем, как она адаптируется к изменяющейся ситуации.

В 1917 году жители России почувствовали, что система, в которой они жили, разваливается и ее нужно менять. Они уже не считали старое государственное устройство своим, и как только им сказали, что может быть построено новое общество, с энтузиазмом взялись за дело, отбросив прежнюю социальную систему как ненужный мусор. Их уверили, что система, которую они строят, удовлетворит все их нужды и надежды. Их также уверили в том, что они и сами должны измениться: начать видеть окружающий их мир с другой точки зрения, объединиться и выполнять приказы своих лидеров. Так их попросили принять идеологию нового общества.

В то время люди в России были еще вертикально ориентированы и их поведение определялось моралью, базировавшейся на религиозной основе. Конечно, если бы они не поверили в обещания идеологии, они бы не отреклись от своих моральных устоев и не приняли бы ту картину мира, которую предлагала им идеология. Поэтому изначально вера в идеологию была очень важна, и из литературы мы знаем о судьбах множества людей, верящих в эту идеологию так же сильно, как верит в Бога свидетель чуда.

Но что такое - поверить в идеологию? Это значит начать действовать так, как она того требует. Нужно отказаться от своего личного мнения, от своих собственных верований и начать имитировать поведение других с целью создать вместе с другими единый организм, Социальную Машину. Надо изо всех сил поверить в учение, которое отвергает, запрещает и пытается полностью разрушить всякие персональные верования. То есть получается, что нужно со всей живостью, со всей скоростью живого тела броситься на меч и умереть. Действительно, вера в идеологию есть следствие персонально принятого решения, и поэтому эта вера находится в индивидуальном октанте и является частью Индивидуального Я, а Индивидуальное Я - это как раз то, что идеология пытается уничтожить.

Поэтому первое, чем тоталитарная идеология начинает заниматься, - это бескомпромиссно разрушать внутри человека его веру в нее, в то же время заставляя человека поступать в точном соответствии с ее указаниями. Когда коллектив уже сформировался, то единственное, что требуется от его членов, - это слепое повиновение. Поэтому с момента окончательного формирования коллектива любое проявление искренней, индивидуальной веры в идеологию кажется исключительной ересью, проявлением Индивидуального Я, маскирующегося под Социальное Я.

Мы знаем из истории, что и Сталин и Гитлер, как только они почувствовали, что их власть утвердилась и Социальная Машина создана, первым делом обрушились на своих же, горячо верящих в идеологию соратников. Точно так как Сталин уничтожил Кирова и организовал чистки 1937-38 года, так же и Гитлер расстрелял Ромма и всю его банду, то есть тех, кто продолжал проявлять энтузиазм к фашистской идеологии тогда, когда энтузиазм был уже не нужен. Была вера в идеологию; мгновение - и нет ничего хуже этой веры. И хотя это выглядит как противоречие, теперь мы видим, что это противоречие - кажущееся.

Вместо энтузиазма пришло слепое повиновение и щемящий душу страх, если не сказать ужас. Колонна хохочущих и веселящихся революционеров (живых людей) дошла до своего места назначения, до морга. Из морга они вышли далеко не все, но вышли строевым шагом, в колонне, с мертвыми глазами, короче, вышли все как один.

Эра революционного восторга прошла, и теперь уже требовался не Маяковский, а тот, кто мог бы отражать, в ритме марша, совершенно другую, ужасно-прекрасную, но при этом совершенно не человеческую поэтику Социальной машины. Ушли певцы сложной любви мужчины и женщины, застрелились революционные крикуны, и на их место пришли бесцветные создатели речей о беззаветной любви народа к его Партии. Хоть и скучен текст этих речей, да велики они по силе: ведь говорит уже не человек, а новый Бог, Машина.

Итак, в развитии идеологии приходит момент, когда она захватывает власть, и этот момент обещает, что никакая вера, никакой персональный поиск правды и пути уже не нужен: идеология знает и покажет все, и от члена коллектива (слово "человек" как раз только что умерло) требуется лишь слепое повиновение. Умение слепо повиноваться идеологии достигается только в результате тяжелой работы над собой, только при условии, что член коллектива окажет громадную помощь своему Социальному Я в деле максимально возможного уничтожения своего Индивидуального Я.

То Бухарин в Политбюро, то он расстрелян, то расклешенные джинсы, то узкие брючки. Главное - вовремя менять.

Кстати, о расстреле: мы видим, что самым лучшим пропагандистом идеологии является пуля, способная мгновенно перевести человека в идеологический октант и уже больше не беспокоиться о его полном подчинении. Вот почему массовое убийство людей - это любимое дело идеологов. Вот так и получается, что те, кто отказались подчиняться идеологии, довольно скоро встречают в лагере самых ярых сторонников идеологии или оказываются с ними у той же самой стенки. Только Сталин успел дворян и священников перестрелять, как к той же стенке уже вели Радека и других членов ЦК.

Идеология позволяет человеку вести себя так, как будто его душа никогда не существовала, так как у него теперь новая душа - Социальное Я. Это означает, что вера необходима только тогда, когда идеология впускается внутрь человеческой души, но сразу после этого любая вера, в том числе и в идеологию, становится лишь признаком плохой работы Социального Я человека и посему может быть поводом его социального отторжения или его полного выбраковывания в качестве детали Социальной Машины. Это позволяет сформулировать то, что я назову законом идеологического развития.

Для того, чтобы идеология использовалась правильно, объект ее влияния должен потерять всякое пристрастие к тем внешним формам, в которые эта идеология рядится сразу же после того, как она перестроит его существование из индивидуального в социальное. С этого момента человек должен принять фундамент всякой идеологии - горизонтальную ориентацию - как основу своего существования и должен бессознательно, механически, без всяких сомнений и внутренней борьбы, постоянно и неизменно действовать согласно горизонтальной ориентации и сиюсекундным формам, принимаемым данной идеологией во всех социально значимых ситуациях. Идеологии не нужно подчиняться или не подчиняться: идеологией нужно стать и быть.

Совершеннейший коммунист или фашист может с легкостью притворится демократом, но для такого "демократа" есть элементарный тест: настоящий демократ не может быть хамом. А так как именно хамство является основой сегодняшней политической жизни в России, очевидно что сегодняшняя "демократия" является просто идеологическим прикрытием, формой, которая может быть легко изменена.

Ленин, хоть он и жил когда-то, оказался вечно живым. Вечно живым бывает только камень: так что, оказывается, наш Ленин был камнем. А друг его Феликс был железным. Мораль: принимая идеологию, ты перестаешь быть живым человеком.

Это означает, что человек или имеет мораль и ведет себя соответственно моральным принципам, или не имеет морали, а всего лишь следует предписаниям о том, какое поведение сегодня, в данный момент, является идеологически правильным. Таким образом, идеологизированному человеку совершенно все равно, быть ли ему коммунистом, фашистом или прикрываться демократическими лозунгами.

С точки зрения исторической памяти России, памяти каждого россиянина, с точки зрения Индивидуального Я, дико встречать на улицах людей со свастикой. Но с точки зрения идеологической, это совершенно нормально. Теперь свастика, даже больше чем серп и молот, является идеальным идеологическим символом, потому что именно свастика, как ничто другое, идеально демонстрирует полную потерю русским народом исторической памяти.

Если человек сначала был коммунистом, а потом обрел свое лицо, стал уважать права других, перешел в другое измерение, - это второе рождение, тут разница громадная, качественная. А между коммунистом, фашистом и вором, будь он хоть тысячу раз демократ, нет никакой ощутимой разницы, это все одно и то же мировоззрение, базирующееся на попытке захватить чужое как следствие отказа от себя.

Закон идеологического развития очень важен с точки зрения чистоты рядов демократов. Становится ясно, что заидеологизированный человек может вполне принять теорию демократического развития России как новую идеологию и начать активно пропагандировать ее. Произносимый текст для заидеологизированного человека значения не имеет: разница только в том, что человек делает, вертикально или горизонтально он ориентирован.

Такая уж у нас история: люди попали в коммунистическую партию - плохие и хорошие вместе - так что среди коммунистов вполне могут быть настоящие демократы. А вот среди демократов 80 % оказалось настоящими коммунистами. Как мы узнали, что полковник Исаев - герой, патриот России? Мы его направили работать фашистом Штирлицем. Тоже можно сказать и о многих демократах: только теперь преподаватели научного коммунизма знают, что их наука даром не прошла, настоящие коммунисты выросли, хоть и говорят только о свободе и даже знают английский язык. Ни совести, ни открытости новому, ни сострадания - а твердости хоть отбавляй, не меньше, чем у железного Феликса.

Мы говорим: для того, чтобы правильно внедрить в человека идеологию, нужно разрушить веру этого человека в эту идеологию. Но здесь же есть явное противоречие! Не допустили ли мы где-то ошибки? На самом деле управление системами очень часто включает в себя действия, которые на первый взгляд кажутся противоречивыми. Для того, чтобы сделать суп, вода сначала должна быть доведена до кипения, потом суп надо поставить на маленький огонь, а потом поставить его в холодильник, тем самым еще более снизив его температуру, и наконец, перед употреблением, нагреть (а в желудке он еще раз остынет). Итак, если мы вдруг сделаем вывод, что для приготовления супа нужно кипятить воду, то тот повар, который будет следовать этому принципу, просто сожжет посуду и испортит суп. Идея супа не состоит в том, чтобы все время держать воду кипящей. Она состоит в том, чтобы накормить человека, для которого этот суп предназначен, и поэтому для внешнего обозревателя некоторые из тех характеристик супа, которые казались важнейшими, например его температура, меняются, но всегда меняются так, чтобы на данном этапе приблизиться к выполнению главного назначения супа - сохранить его в качестве продукта питания.

Венцом созидания коммунистического общества является человек, беспрекословно выполняющий любой приказ, не имеющий никакой идеологии, но способный прочесть по бумажке любую мысль, не краснея и не запинаясь. Такие люди были у власти в Советском Союзе, такие люди находятся у власти и сейчас. С них очень трудно сорвать маску, их невозможно изменить. Они притворяются твоими сторонниками, но могут быть твоими врагами. Политически они очень сильны, потому что их флюгер идеально смазан и легко поворачивается в любом направлении. Но демократия берет свое, и сегодня мораль уже меняется к лучшему: руководители начали озвучивать требование личной лояльности как признак морали, а от личной лояльности недалеко и до политической позиции.

Человек может быть "сторонником" демократических идеалов совершенно механически, не имея возможности осознать их душой и не умея жить в соответствии с ними. "Демократическая" деятельность таких людей будет полностью антидемократична по сути и разрушительна для установления демократического строя в России. Иными словами, население зомбировано и идеологизировано, а нам нужны люди, имеющие собственные моральные устои и готовые им следовать.

ТОТАЛИТАРНОЕ ОБЩЕСТВО И ЦЕНЗУРА

Все знают, что в тоталитарном государстве существует жесткая цензура. Но наступает момент, когда эта цензура ослабевает или вообще исчезает и граждане могут говорить все, что им вздумается. В этот момент обозреватели часто делают ошибку, утверждая, что наступила демократия. Однако, как мы сейчас увидим, демократия и отсутствие цензуры -не одно и то же. Вопрос в том, что именно люди считают нужным сказать в условиях свободы слова.

В тоталитарном государстве существует цензура: в нем знают о существовании Индивидуального Я у каждого гражданина и понимают, что с индивидуальностью необходимо бороться, перекрывая доступ информации. В конце концов Индивидуальное Я может быть максимально ослаблено, особенно если вся информация, которой человек владеет, все то, чем он живет, пришло к нему через идеологические каналы. Тогда цензура уже не нужна, так как человек начинает действительно верить во все, что говорят пропагандисты, а значит, может совершенно спокойно высказывать свою, теперь уже ничем не отличающуюся от партийной, точку зрения.

Демократия включает в себя не просто свободу высказывать свое мнение. Необходима свобода высказывать то мнение, которое человек выработал, ответственно пользуясь своей независимостью, то есть создавая законы, которые защищают его и других, самостоятельно и с помощью объективной информации осмысливая окружающую реальность, занимаясь созидательным трудом.

Право голоса в стране, переходящей из тоталитарного режима в демократический должен иметь лишь тот, кто отвечает одной из следующих характеристик:
ћ занят продуктивным трудом или учебой,
ћ воспитывает детей или имеет других иждивенцев,
ћ владеет собственностью,
ћ активно участвует в строительстве гражданского общества.

При этом права голоса не может иметь
ћ отбывающий наказание по суду,
ћ алкоголик, наркоман, душевнобольной и умственно отсталый (в случае нахождения на соответствующем учете).

Иными словами, критерии могут быть любые, пусть самые широкие, но перед голосованием человек должен предъявить не только паспорт, но и какой-то активный вклад в строительство гражданского общества.

[email protected] Московский Либертариум, 1994-2020