1. Конечная данность истории
Человеческий поиск знания не может
продолжаться бесконечно. Раньше или позже он
неизбежно достигнет пункта, далее которого он не
может продолжаться. В этом случае он
сталкивается с конечной данностью -- фактом,
причину которого разум человека не может найти в
других фактах. По ходу развития знания науке
удалось найти причину некоторых явлений и
событий, которые прежде считались предельными, в
других фактах. Но всегда останется нечто, что для
человеческого разума будет являться конечной
данностью, не поддающейся анализу и упрощению.
Человеческий разум не может даже представить
знание, не встречающее таких непреодолимых
препятствий. Всеведение для человека не
существует.
Обсуждая подобные предельные данные, история
обращается к индивидуальности. Особенности
отдельных людей, их идеи и ценностные суждения, а
также действия, направляемые этими идеями и
суждениями, невозможно представить как
производные от чего-либо. Не существует иного
ответа на вопрос, почему Фридрих II вторгся в
Силезию, кроме: потому что он был Фридрихом II.
Умственные процессы, посредством которых
причина некоего факта усматривается в других
фактах, принято называть, хотя и не вполне
уместно, рациональными. Тогда предельный факт
называется иррациональным. Невозможно
представить историческое исследование, которое
в конце концов не встретило бы подобных
иррациональных фактов.
Философии истории заявляют, что избегают
ссылок на индивидуальность и иррациональность.
Они претендуют на то, что обеспечивают
докапывающуюся до сути интерпретацию всех
исторических событий. В действительности же они
концентрируют конечную данность в двух точках
своей схемы, ее предполагаемом начале и ее
предполагаемом конце. Они предполагают, что на
старте истории существует не поддающаяся
анализу и упрощению сила, например дух в
системе Гегеля или материальные
производительные силы в системе Маркса. А далее
они предполагают, что этот перводвигатель [35]
истории стремится к определенной цели, также не
поддающейся анализу и упрощению, например, к
прусскому государству около 1825 г. или к
социализму. Что бы кто ни думал о различных
системах философии истории, очевидно, что они не
исключают обращения к индивидуальности и
иррациональности. Они просто сдвигают ее в
другую точку своей интерпретации.
Материализм вообще стремится полностью
выбросить историю за борт. Все идеи и действия
должны быть объяснены как результат
определенных физиологических процессов. Но это
не дает возможность отвергать любые ссылки на
иррациональность. Подобно истории, естественные
науки в конце концов сталкиваются с данными, не
поддающимися дальнейшему сведению к другим
данным, т.е. с некоей конечной данностью.
2. Роль личности в истории
В контексте философии истории не остается
места никаким ссылкам на индивидуальность, кроме
индивидуальности перводвигателя и его плана,
определяющего течение событий. Каждый отдельный
человек является просто инструментом в руках
неотвратимого рока. Что бы они ни делали,
результат их действий необходимо включен в
предопределенный план провидения.
Что бы случилось, если лейтенант Наполеон
Бонапарт был бы убит в битве при Тулоне [36]?
Фридрих Энгельс знает ответ: "Его место занял
бы кто-то другой". Ибо "человек всегда
находится, как только возникает
необходимость" <Letter to Starkenburg, Jan. 25, 1894. Marx
К. and Engels F. Correspodence 1846--1895. -- London: M. Lawrence, Ltd.,
1934. P. 518>. Необходимость для кого и для какой
цели? Очевидно, для материальных
производительных сил, чтобы впоследствии
привести к социализму. Похоже материальные
производительные силы всегда имеют в запасе
замену, точь-в-точь как предусмотрительный
оперный антрепренер имеет дублера, готового
исполнить партию тенора, если звезда вдруг
подхватит простуду. Если бы Шекспир умер в
младенческом возрасте, то "Гамлета" и
"Сонеты" написал бы другой человек. Но
возникает вопрос, а чем реально занимался этот
заместитель, так как хорошее здоровье Шекспира
освободило его от этой поденщины?
Эта проблема намеренно запутывается
поборниками исторической необходимости,
смешивающими ее с другими проблемами.
Оглядываясь назад в прошлое, историк должен
сказать, что все обстоятельства были такими, как
они были, все случившееся было неизбежным. В
любой момент положение дел было необходимым
следствием непосредственно предшествовавшего
состояния. Но наряду с элементами,
детерминирующими данную конфигурацию
исторических событий, существуют факторы,
которые не могут быть прослежены дальше точки, за
которой историк сталкивается с идеями и
действиями индивидов.
Когда историк говорит, что Великой Французской
революции 1789 г. [37] не произошло бы, если бы
некоторые вещи сложились по-иному, он просто
пытается установить силы, вызвавшие это событие,
и влияние каждой из этих сил. Тэн не предается
праздным умозрительным рассуждениям, что бы
случилось, если бы не были разработаны доктрины,
которые он называет l'esprit revolutionare <революционный
дух (фр.). -- Прим. перев.> и l'esprite classique
<классический дух (фр.). -- Прим.
перев.>. Он стремился каждой из них
присвоить ее значимость в цепи событий,
приведших к вспышке революции и ее развитию
<Taine. Les Origines de la France contemporaine, 1, Bk. III. 16th ed. -- Paris, 1887.
P. 221--328>.
Другая путаница касается границ влияния
великих людей. Упрощенное объяснение истории,
адаптированное к способностям туго соображающих
людей, представляло историю как продукт подвига
великих людей. Старые Гогенцоллерны создали
Пруссию, Бисмарк создал Второй рейх [38], Вильгельм
II его разрушил, Гитлер создал и разрушил Третий
рейх [39]. Ни один серьезный историк никогда не
разделял этой чепухи. Никогда не оспаривалось,
что роль даже величайших исторических фигур
намного скромнее. Любой человек, великий или
рядовой, живет и действует в рамках исторических
обстоятельств своей эпохи. Обстоятельства эти
определяются всеми идеями и событиями
предшествовавших эпох, а также идеями и
событиями его эпохи. Титан мог пересилить
каждого из своих современников; но он не мог
справиться с объединенными силами карликов.
Государственный деятель может добиться успеха
только в той мере, насколько его планы
соответствуют общему настроению его времени, т.е.
идеям, которые владеют умами его сограждан. Он
может стать лидером только в том случае, если
готов вести людей по тому пути, по которому они
хотят идти, и к цели, которую они хотят достичь.
Государственный деятель, восстающий против
общественного мнения, обречен на неудачу. Не
важно, является ли он деспотом или чиновником
демократии, политик должен давать людям то, что
они желают получить, подобно тому как бизнесмен
должен снабжать потребителей вещами, которые они
желают приобрести.
Совсем другое дело пионеры новых течений мысли
и новых направлений искусства и литературы.
Первооткрыватель, пренебрегающий
аплодисментами, которые он мог бы получить от
широких масс своих современников, не зависит от
идей своей эпохи. Он волен сказать вместе с
шиллеровским маркизом Позой: "Мое столетье для
этих идеалов не созрело. Я -- гражданин грядущих
поколений" [40]. Работа гения также вплетена в
последовательность исторических событий,
обусловлена достижениями предшествующих
поколений и является просто главой в эволюции
идей. Но она добавляет к сокровищнице мыслей
нечто новое и неслыханное и в этом смысле может
быть названо творческое. Подлинная история
человечества суть история идей. Именно идеи
отличают человека от других существ. Идеи
порождают общественные институты, политические
изменения, технологические методы производства,
и все, что называется экономическими условиями. И
в поисках их происхождения мы неизбежно приходим
к точке, в которой все, что можно утверждать, это
то, что у человека возникла идея. Известно имя
этого человека или нет -- вопрос второстепенный.
Именно этот смысл история вкладывает в понятие
индивидуальности. Идеи -- конечная данность
исторического исследования. Об идеях можно
сказать только то, что они появились. Историк
может показать, как новая идея вписалась в идеи,
разработанные прежними поколениями, и в каком
смысле она может рассматриваться в качестве
продолжения этих идей и их логического
следствия. Новые идеи не возникают из
идеологического вакуума. Они порождаются
существующей идеологической структурой; они
являются реакцией разума человека на идеи,
разработанные его предшественниками. Однако
безосновательно предполагать, что они обязаны
появиться и что если бы их не породил А, то
это сделали бы В или С.
В этом смысле то, что ограниченность нашего
знания заставляет нас называть случайностью,
играет свою роль в истории. Если бы Аристотель
умер в детском возрасте, то интеллектуальной
истории был бы нанесен ущерб. Если бы Бисмарк
умер в 1860 г., то мировые события развивались бы в
ином направлении. В какой степени и с какими
последствиями, никто не знает.
3. Химера группового разума
В стремлении исключить из истории любые ссылки
на индивидов и индивидуальные события,
коллективистские авторы прибегают к помощи
химерической конструкции -- групповому разуму
или общественному разуму.
В конце XVIII -- начале XIX вв. немецкие филологи
начали изучать средневековую поэзию,
давным-давно преданную забвению. Большая часть
эпосов, извлеченных ими из древних манускриптов,
была имитациями французских работ. Имена авторов
-- главным образом рыцарей на службе герцогов и
графов -- были известны. Вряд ли этими эпосами
стоило гордиться. Но два эпоса были совсем иного
свойства, подлинно оригинальные работы высокой
литературной ценности, намного превосходящие
продукцию придворных стихотворцев: "Песнь о
Нибелунгах" и "Кудрун" [41]. Первая
-- одна
из великих книг мировой литературы и, безусловно,
одна из самых выдающихся поэм, рожденных
Германией до эпохи Гете и Шиллера. Имена авторов
этих шедевров не дошли до потомков. Возможно,
поэты принадлежали к классу профессиональных
актеров, которые не только презирались знатью, но
и были ограничены в правах. Они могли быть
еретиками или евреями, и духовенство стремилось
заставить людей их забыть. Как бы то ни было, но
филологи назвали эти две работы "народным
эпосом" (Volksepen). Этот термин навевает
наивному уму идею, что они были написаны не
конкретными авторами, а "народом". Такое же
мистическое авторство было приписано народным
песням (Volkslieder), чьи авторы были неизвестны.
Опять же в Германии после наполеоновских войн
[42] обсуждалась проблема всеобъемлющей
кодификации законодательства. В этом споре
историческая школа юриспруденции во главе с
Савиньи отрицала компетентность любого века и
любых людей писать законодательство. Подобно
Volksepen и Volkslieder, заявляли они, законы страны суть
эманация Volksgeist <дух народа (нем.).
-- Прим. перев.>, духа и специфического
характера народа. Подлинные законы не пишутся
произвольно законодателями: они органически
вырастают и расцветают из Volksgeist.
Доктрина Volksgeist была разработана в Германии как
сознательная реакция на идеи естественного
права и "не-германский" дух Великой
Французской революции. Но в дальнейшем она была
развита и возведена в ранг всеобъемлющей
социальной доктрины французскими позитивистами,
многие из которых не только придерживались
принципов, проповедуемых самыми радикальными
революционными лидерами, но и стремились
завершить "незаконченную революцию" путем
насильственного свержения капиталистического
способа производства. Эмиль Дюркгейм и его школа
исследовали групповой разум, как если бы он был
реальным феноменом, особым фактором, мыслящим и
действующим. На их взгляд не индивиды, а группы
являются субъектами истории.
Чтобы скорректировать эти фантазии, необходимо
подчеркнуть трюизм о том, что мыслят и действуют
только индивиды. Исследуя мысли и действия
индивидов, историк устанавливает факт, что
некоторые индивиды в своих мыслях и действиях
оказывают друг на друга более сильное влияние,
чем их влияние и испытываемое ими влияние со
стороны других индивидов. Он замечает, что
сотрудничество и разделение труда существует
среди одних, а среди других -- в гораздо меньшей
степени или вообще отсутствует. Дюркгейм
использует термин "группа" для обозначения
совокупности индивидов, сотрудничающих друг с
другом более тесно. Однако разграничение групп
факультативно. В отличие от биологического вида
группа не является онтологическим образованием.
Различные концепции групп пересекаются друг с
другом. В соответствии с планом своего
исследования историк выбирает характеристики и
признаки, определяющие классификацию индивидов
по различным группам. Группировка может
объединять либо людей, разговаривающих на одном
языке, либо людей, исповедующих одну религию,
либо занимающихся одним занятием или имеющих
одну профессию, либо потомков одного рода.
Концепция группы Гобино отличается от концепции
группы Маркса. Одним словом, концепция группы
представляет собой идеальный тип и в качестве
такового является производным от понимания
историком исторических сил и событий.
Мыслят и действуют только индивиды. Мышление и
деятельность каждого индивида испытывает
влияние мышления и деятельности окружающих. Эти
влияния весьма разнообразны. Мысли и поведение
отдельного американца невозможно объяснить,
если приписывать его к одной группе. Он не только
американец, но и член определенной религиозной
группы, либо агностик, либо атеист; он работает на
определенной должности, принадлежит к
политической партии, испытывает влияние
традиций, оставленных в наследство его предками
и переданных ему в процессе воспитания, семьей,
школой, соседями, а также влияние идей,
доминирующих в его городе, штате и стране.
Разговоры об американском складе ума являются
чудовищным упрощением. Каждый американец имеет
свой склад ума. Абсурдно приписывать какие-либо
достижения и добродетели или преступления и
пороки отдельных американцев Америке как
таковой.
Большинство людей являются заурядными людьми.
Они не имеют собственных мыслей; они только
воспринимают. Они не создают новых идей; они
повторяют то, что слышали и подражают тому, что
видели. Если бы мир был населен только такими
людьми, то не существовало бы никаких изменений и
никакой истории. Изменения порождаются новыми
идеями и направляемыми ими действиями. Одну
группу от другой отличают результаты таких
нововведений. Нововведения осуществляются не
групповым разумом; они всегда представляют собой
достижения индивидов. Что отличает американский
народ от любого другого народа, так это
совместный эффект, производимый мыслями и
действиями бесчисленных выдающихся американцев.
Мы знаем имена людей, которые изобрели и
постепенно совершенствовали автомобиль. Историк
может написать подробную историю эволюции
автомобиля. Мы не знаем имен людей, которые на
заре цивилизации сделали величайшие изобретения
-- например, разожгли огонь. Но это незнание не
позволяет нам приписывать это фундаментальное
изобретение групповому разуму. Применять новые
методы выполнения различных вещей всегда
начинает индивид, а затем другие люди подражают
его примеру. Обычаи и мода всегда
провозглашаются индивидами и распространяются
другими людьми путем подражания.
В то время как школа группового разума
старалась исключить индивида, приписав
активность мистическому Volksgeist, марксисты
стремились, с одной стороны, преуменьшить вклад
индивида, а с другой -- приписать нововведения
рядовым людям. Таким образом, Маркс пришел к
выводу, что критическая история технологии
показала бы, что ни одно из изобретений XVIII века
не принадлежит тому или иному отдельному лицу <Маркс
К. Капитал. Т. I // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.
Т. 23. С. 383. Сн. 89>. Что это доказывает? Никто не
отрицает, что технологический прогресс является
постепенным процессом, цепью последовательных
шагов, совершаемых длинным рядом людей, каждый из
которых что-то добавляет к достижениям своих
предшественников. История любого технического
приспособления, если ее рассказать полностью,
возвратит нас назад к самым примитивным
изобретениям, сделанным пещерными людьми на заре
человечества. Выбор любой, более поздней
отправной точки является произвольным обрывом
изложения. Историю беспроволочного телеграфа
можно начать с Максвелла и Герца, но, кроме того,
можно вернуться к первым экспериментам с
электричеством или к любым предыдущим
технологическим подвигам, необходимо
предшествовавшим созданию радиосети. Все это ни
в малейшей степени не влияет на ту истину, что
каждый шаг вперед делался индивидом, а не
какой-либо мистической безличной силой.
Признание того, что вклад Максвелла, Герца,
Маркони мог быть сделан только благодаря тому,
что другие до этого внесли свой вклад, не умаляет
их заслуг.
Чтобы проиллюстрировать разницу между
новаторами и тупой толпой рутинеров, которые
даже представить себе не могут, что возможны
какие-либо улучшения, нам нужно только сослаться
на пассаж в самой известной книге Энгельса <Энгельс
Ф. Анти-Дюринг// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.
Т. 2>. В 1878 г. Энгельс категорично заявил, что
оружие "теперь так усовершенствовано, что
новый прогресс, который имел бы значение
какого-либо переворота, больше невозможен". С
этого времени "все дальнейшие
[технологические] усовершенствования для
полевой войны более или менее безразличны. Таким
образом, в этом направлении эра развития в
существенных чертах закончена" <там же. С.
174>. Этот самодовольный вывод показывает, в
чем заключается достижение новатора: он
совершает то, что другие люди считают немыслимым
и неосуществимым.
Энгельс, считавший себя экспертом в военном
искусстве, любил иллюстрировать свои доктрины
ссылками на стратегию и тактику. Изменения в
военной тактике, заявлял он, происходят не
благодаря изобретательным военачальникам. Они
являются достижениями рядовых, которые обычно
толковее своих офицеров. Рядовые находят их
благодаря своим инстинктам (instinktmassig) и
отстаивают их вопреки противодействию
начальства <там же. С. 172--175>.
Любая доктрина, отрицающая роль в истории
"отдельного жалкого индивида" <Энгельс
Ф. Происхождение семьи, частной собственности
и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.
21. С. 176> в конечном счете должна приписывать
изменения и улучшения действию инстинктов. По
мнению тех, кто разделяет подобные доктрины,
человек является животным, который обладает
инстинктом производить поэмы, соборы и самолеты.
Цивилизация представляет собой результат
бессознательной и непреднамеренной реакции
человека на внешние раздражители. Любое
достижение суть автоматическое творчество
инстинкта, которым человек наделен именно для
этой цели. Инстинктов существует столько,
сколько на свете человеческих достижений.
Излишне углубляться в критический анализ этих
небылиц, изобретенных бездарностями для
третирования достижений лучших людей и
апеллирования к чувству обиды тупиц. Но даже
основываясь на этой паллиативной доктрине,
невозможно отрицать различий между человеком,
обладавшим инстинктом к написанию книги
"Происхождение видов" и теми, у кого данный
инстинкт отсутствует.
4. Планирование истории
Индивиды действуют, чтобы вызвать к жизни
определенные результаты. Добьются ли они успеха,
зависит от адекватности используемых средств и
реакции со стороны окружающих, с которой
сталкиваются их действия. Очень часто результат
действия существенно отличается от того,
которого стремился достичь индивид. Пределы, в
которых человек, каким бы великим он ни был, может
действовать успешно, весьма узки. Ни один человек
не способен посредством своих действий
направлять ход событий на протяжении более чем
относительно короткого промежутка времени, а тем
более на протяжении всего будущего.
Тем не менее, любое действие что-то добавляет к
истории, оказывает влияние на ход будущих
событий и в этом смысле является историческим
фактом. Тривиальнейшее исполнение ежедневной
рутины апатичными людьми является исторической
данностью в не меньшей степени, чем самые
потрясающие нововведения гения. Историческая
роль простого человека заключается в том, чтобы
вносить свою лепту в структуру огромной власти
обычая.
История делается людьми. Сознательные
преднамеренные действия индивидов, великих и
ничтожных, определяют ход событий в той мере, в
какой он является результатом взаимодействия
всех людей. Но исторический процесс не задуман
индивидами. Он представляет собой составной
результат преднамеренных действий всех
индивидов. Ни один человек не может планировать
историю. Он может планировать и пытаться
воплотить в жизнь только свои действия, которые
вместе с действиями других людей составляют
исторический процесс. Отцы-пилигримы не
планировали основывать Соединенные Штаты [43].
Разумеется, всегда были люди, составляющие
планы на вечность. В большинстве случаев очень
скоро их планы проваливались. Иногда их
конструкции существовали довольно долго, но их
результаты были не такими, как планировали
строители. Монументальные гробницы египетских
фараонов существуют до сих пор, но их строители
не имели в виду сделать современный Египет
привлекательным для туристов и обеспечить
мумиями наши музеи. Ничто столь категорически не
доказывает временную ограниченность
человеческого планирования, чем древние руины,
разбросанные по земной поверхности.
Идеи живут дольше, чем стены и другие памятники
материальной культуры. Мы до сих пор
наслаждаемся шедеврами поэзии и философии
древней Индии и Греции. Но они не значат для нас
того, что они значили для своих авторов. Мы можем
задаться вопросом, одобрили бы Платон и
Аристотель способ, которым их мысли были
использованы в более поздние эпохи.
Планирование на вечность с целью заменить
историческую эволюцию вечным состоянием
стабильности, жесткости и неизменности является
темой особого класса литературы. Авторы утопий
стремятся организовать будущие обстоятельства в
соответствии со своими собственными идеями и раз
и навсегда лишить остальное человечество дара
выбирать и действовать. Исполняться должен
только один план, а именно план автора, всех
остальных людей необходимо заставить замолчать.
С этого момента автор, а после его смерти его
преемник, в одиночку определяют ход событий.
Больше не будет никакой истории, так как история
представляет собой составной результат
взаимодействий всех людей. Вселенной будет
править диктатор-сверхчеловек, который низведет
всех остальных людей до уровня пешек в своих
планах. Он будет обращаться с ними, как инженер
обращается с сырьем, из которого он строит,
методом, очень точно называемым социальной
инженерией.
В настоящее время подобные проекты очень
популярны. Они приводят интеллектуалов в полный
восторг. Немногочисленные скептики отмечают, что
их воплощение противоречит человеческой
природе. Но сторонники этих проектов убеждены,
что путем подавления всех несогласных они могут
изменить человеческую природу. Тогда люди будут
столь же счастливы, как кажется должны быть
счастливы муравьи в своих муравейниках.
Основной вопрос: готовы ли все люди подчиниться
диктатору? Не будет ли таких, кто бросит вызов его
господству? Не будут ли разработаны идеи, идущие
вразрез с идеями, лежащими в основе плана
диктатора? Будут ли все люди безропотно
подчиняться тирании одного или нескольких
диктаторов после тысяч лет "анархии" мысли и
действий?
Возможно ли такое, чтобы за несколько лет все
страны внедрили у себя всестороннее
планирование и регламентирование? Численность
оппонентов очень мала, а их прямое политическое
влияние почти нулевое. Но даже победа
планирования не означает конец истории. Между
кандидатами на верховную должность разразятся
жестокие войны. Тоталитаризм может уничтожить
цивилизацию, и даже весь людской род. Тогда,
разумеется, история также закончится.
[35] Перводвигатель
-- центральное
понятие космологии и телеологии Аристотеля.
Формально учение о перводвигателе представляет
собой выделение «движущей причины»
применительно к Космосу в целом. [вернуться]
[36] Битва при Тулоне
-- 29 августа
1793 г. Тулон открывший ворота англичанам и
удерживавшийся небольшим гарнизоном во главе с
лордом Малгрейвом, был осажден 11500 французами под
командованием генерала Дюгомье. Именно во время
этой осады к Наполеону приходит настоящая
известность. Он выдвинул свой план штурма,
который был одобрен Дюгомье. Операция началась 16
декабря. В ходе артподготовки ударная волна
сбивает Наполеона с ног, а во время штурма удар
полупики ранит Бонапарта в бедро. 18-го англичане
эвакуируют Тулон, а 22-го комиссары Конвента
назначают Бонапарта бригадным генералом. 6
февраля 1794 г. Конвент утвердил присвоение этого
звания. [вернуться]
[37] Великая Французская революция
1789--1794
гг. -- буржуазно-демократическая
революция во Франции, нанесшая решающий удар по
феодально-абсолютистскому строю. Имеет значение
исходного пункта новейшей истории со всеми
политическими, социальными и национальными
движениями XIX в. [вернуться]
[38] Второй рейх -- Германская
империя 1871--1918 гг. [вернуться]
[39] Третий рейх -- нацистская
Германия. [вернуться]
[40] Шиллер И. Дон Карлос // Собр. соч. в 8 т. Т. 3. М.:
Академия, 1937. С.149. [вернуться]
[41] «Песнь о Нибелунгах»
-- наиболее древний памятник немецкого
героического эпоса (XIII в.); «Кудрун»
-- средневековый немецкий эпос, составленный ок.
1240 г. в Австрии, но сохранившийся только в
рукописи нач. XVI в. [вернуться]
[42] Наполеоновские войны
-- войны
Франции в период Консульства (1799--1804) и империи
Наполеона I (1804--1814, 1815). [вернуться]
[43] Отцы-пилигримы --
первые
переселенцы из Англии на американский континент
-- 35 членов английской сепаратистской церкви из
Лейдена (Голландия), и 66 английских сектантов
отплыли из Плимута (6/16 сентября 1620 г.) на корабле
"Мэйфлауэр" и основали Плимутскую колонию в
Новой Англии. Хотя англичан было больше, именно
лейденская группа стала инициатором и ядром
миграции, поэтому слово "пилигримы"
ассоциируется прежде всего с лейденской
конгрегацией. [вернуться]
